Geum.ru

Инна Мальханова Шестнадцать историй о счастье и горе

Вид материалаДокументы

Содержание


Летайте самолетами Аэрофлота!
История шестая
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   15

Летайте самолетами Аэрофлота!


Сначала Марина решила, что это ей только показалось. Но потом поняла, что это правда. За ночь в ней что-то изменилось. Вернее даже, не просто изменилось, но она стала совсем другим человеком. Она вскочила с кровати и побежала к зеркалу. Внешне всё было то же самое. Но она всё равно чувствовала, что никогда больше не будет прежней.

До работы оставалось два часа, а ей ещё надо было подбить балансовую ведомость, которую она не успела сделать вчера. Марина села за стол, придвинула к себе счёты и начала считать. И вдруг она поняла, что счёты только мешают. Рука сама проставляла нужные цифры – результаты сложения, вычитания, умножения и деления, которые молниеносно вспыхивали в мозгу. Непонятно как, но за доли секунды Марина оперировала столбцами многозначных цифр, вычисляла сложные проценты, решала уравнения. Она интуитивно чувствовала, что её подсчёты безошибочны и лихорадочно писала, боясь, что этот необыкновенный дар вдруг покинет её. Хотя она знала, что это теперь уже навсегда. Так вот почему, проснувшись сегодня, она поняла, что с ней что-то произошло!

Марина составила все ведомости всего за пять минут и у неё даже осталось время, чтобы поспать лишний часок. Она бросилась в ещё тёплую постель и замурлыкала песенку. Но тут же опять вскочила: она пела не своим голосом! Более прекрасного пения она не слышала никогда. Марина несмело запела снова и поняла, что обладает теперь исключительным голосом. И все эти чудеса произошли всего за одну ночь. Непонятно как и почему. Ведь раньше она справлялась с работой хуже всех в бухгалтерии, а слух и голос у нее были такие, что всегда приводили в ужас учителей в школе и всех знакомых. Тем не менее, она очень любила петь и так никогда и не смогла побороть в себе эту пагубную страсть. Из-за неё она и оказалась несчастливой в любви: не вынеся её пения, два года назад муж навсегда ушел из дома. Ну и пусть! Зато теперь она напоётся вволю: начнёт с художественной самодеятельности и, безо всякого сомнения, тут же попадёт на профессиональную сцену. Её будут счастливы пригласить в солисты не только большой театр или Мариинка, но даже и Ла Скала. Просто потрясающе, какие, оказывается, бывают чудеса на свете, а она этого до сих пор не знала!

А её феноменальные математические способности! Теперь-то уж она никогда больше не ошибётся в подсчётах! Месячную работу сделает за день и будет прохлаждаться себе, сколько захочет. А квартальные отчёты оформит за неделю и укатит отдыхать куда-нибудь на Черноморское побережье. Купит билет на самолёт, махнёт ручкой сослуживцам – и улетит. А если другим завидно – пусть работают так же, как она – молниеносно и безошибочно.

Но на этом чудеса не кончились. Когда, предвкушая свою будущую счастливую жизнь, Марина запрыгала от радости, она ... взлетела к потолку. И тогда поняла, что, в довершение всего, она ещё и научилась летать.

Все эти феноменальные вещи надо было осмыслить. Ведь теперь жизнь её, несомненно, круто изменится. Времени до работы оставалось ещё много и Марина снова нырнула в постель. Но спать она, конечно, уже не могла. Она лежала, улыбаясь от счастья, а сердце её колотилось и голова трещала от дерзновенных планов будущей счастливой жизни.

Теперь она прославится на весь мир, её портреты напечатают все газеты. Она будет гастролировать по разным странам и восхищённая публика забросает её миллионами алых роз... Хотя, конечно, как сказать! Даже с таким голосом, как у неё, до этого ещё надо дожить. Ведь в артистическом мире сплошные интриги. Как, впрочем, и везде. Будь ты хоть Шаляпиным, но без связей – никуда. А ей с таким голосом прозябать на последних ролях – обидно. И будет какая-нибудь бездарь ходить в солистках, строить ей козни, да ещё и посмеиваться. Пока во всех инстанциях докажешь, что у тебя талант – поседеешь и последние зубы выпадут. Десять инфарктов заработаешь, а никто так и не поверит, что ты не верблюд. Ведь даже хорошие артисты много лет учатся, а у неё ни с того ни с сего такой талант открылся, что всех остальных затмевает. Другие бьются-бьются и ничего у них не получается. А у неё, пожалуйста, – всё на блюдечке преподнесено. Чудом каким-то. Конечно, если она всё-таки и выбьется в солистки, все ей будут дико завидовать. Начнутся интриги, всякие подлости, гадости – не дай бог так жить. Свой покой дороже. Так что, пожалуй, лучше с этим голосом никуда и не соваться. Живьём съедят. Бухгалтерия спокойнее да и привычнее как-то. И здоровье свое сохранишь.

Зато работать ей теперь будет совсем легко. Молниеносно сосчитает всё и будет себе кофточку вязать. Хотя, конечно, другим на неё смотреть тоже обидно будет. Они, значит, должны сидеть, корпеть, а она, видите ли, бездельничает у них на глазах или даже на Черноморское побережье улетает. Нет, пожалуй, в рабочее время ей никто вязать кофточку не позволит, а о побережье и мечтать даже нечего. Скорее всего, если она свою работу быстро сделает, на неё тут же свалят работу всех остальных. Она за них, значит, как дура, работать должна, а они, само собой, посмеиваться начнут да ещё и завидовать. А ведь Нина Петровна ужасно завистливая. Возненавидит – и всё! Не видать тогда ни премии, ни отгулов, ни отпуска в июне. Поедом съест. Будет вместо счетной машины эксплуатировать и день и ночь, да ещё при этом ненавидеть и всякие гадости делать. Тогда хоть вешайся. Нет уж, лучше работать как прежде и виду не подавать, что ты лучше других. Ведь такое не прощают.

Чем больше Марина размышляла, тем грустнее становилось ей. Но Марина ещё не совсем отчаялась. Ведь у неё оставалась её способность летать. Вот уж от этого она не откажется никогда. Как ни смешно, но она всю жизнь мечтала о полётах. В детстве всегда хотела стать только лётчицей. Хотя потом и стала обыкновенным бухгалтером. Но эта мечта жила в ней всегда. Будь что будет, но она сразу же, прямо сегодня, полетит на работу, а не поедет, как всегда, на автобусе. Это же так удобно – иметь собственные крылья. Никогда больше у неё перед носом не уйдёт переполненный автобус и она до самой смерти больше никогда не опоздает на работу. После работы ей не придется втискиваться в тот же самый автобус, да ещё и с переполненными сумками, которые просто нет никаких сил держать в руках целые сорок минут и которые совершенно некуда поставить. Мало того, все, кого ты толкаешь этими сумками, смотрят на тебя ненавидящими глазами, и это повторяется каждый день. Господи, и как только она до сих пор выносила это? А теперь? В одну сумку можно положить трехкилограммовый пакет картошки, кочан капусты килограмма на два, кило моркови и кило лука. И, пожалуй, хватит. Если поймаешь лук, то, по теории вероятности, вряд ли ещё попадутся и арбузы. Так что в этой руке будет не больше восьми килограмм. А в другую сумку она положит гречку, сахар, хлеб, молоко и мясо. Здесь тоже никак не наберётся больше восьми килограмм. Так что нормально. И больше никогда никаких автобусов. Взять по сумке в каждую руку, оттолкнуться от земли – и через пять минут уже дома. Даже и не заметишь этих проклятых сумок. А продуктов вполне хватит дня на три для неё, матери и Леночки. Значит, ещё дня два можно блаженствовать – не ходить по магазинам и не таскаться с сумками, от которых болят руки и сердце. Если, конечно, не попадутся арбузы. Или дыни.

А отпуск? Все убиваются за билетами, а ты взмахнёшь руками и через три часа уже в Сочи или ещё где-нибудь. Поотдыхаешь недельку, захочешь дочку в лагере навестить – пожалуйста, через три часа уже снова дома. И всё это, к тому же, совершенно бесплатно. Господи, вот это да! Никогда ей такое даже и не снилось, а тут приключилось наяву. Просто поверить невозможно! Её будут показывать по телевизору, возить на международные симпозиумы, писать о ней диссертации, её будут изучать лучшие учёные мира. Она и так прославится, безо всяких выступлений на сцене. Журнал «Наука и жизнь» напишет о ней статью под названием «Чудеса природы». Например, так: «Теперь никого не удивишь сиамскими близнецами или телёнком с двумя головами. То ли дело летающая женщина Марина Галкина. Однажды утром она...» - и так далее.

Хотя, конечно, мало радости фигурировать рядом с сиамскими близнецами или телёнком с двумя головами. Ведь не урод же она какой-нибудь. Но – поди-ка, докажи это! Мужчины теперь от неё просто шарахаться будут. Ведь им нужна нормальная женщина, а не феномен какой-то, которого после смерти заспиртуют и в музее показывать будут. Им нужно, чтобы продукты покупала, обеды готовила, все их капризы выносила, а не летала по поднебесью и не проводила всю свою жизнь на научных симпозиумах. Да, пожалуй, всякие надежды на личную жизнь придётся оставить. Кому она нужна такая. Кругом нормальных женщин полно. И даже девушек.

И насчёт того, что теперь она не будет больше опаздывать на работу – тоже иллюзия. Ведь нет никаких правил, регулирующих полёты в черте города. Пользуясь случаем, каждый гаишник будет к ней придираться. Вся получка на штрафы уйдет. Правила уличного движения заставят сдавать. Тогда уж точно, ни одного дня без опозданий не обойдётся. Да ещё, пожалуй, глаза в полете какой-нибудь мальчишка из рогатки выбьет. Просто так, из любви к искусству. А она на всю жизнь калекой останется. Не дай бог. Ведь у неё мать-старушка и маленькая дочь. Зачем же зря рисковать собой. Разве ей плохо жилось до сих пор, когда всё было как обычно, безо всяких чудес? Ей, слава богу, уже не семнадцать лет, чтобы вот так, очертя голову, в разные авантюры пускаться.

А, главное, опять эта Нина Петровна! Увидит, как Марина за пять минут до начала работы в окно влетает, скривит губы и обязательно скажет: «Летуны нам не нужны». И её вполне можно понять – ведь сама она в свои пятьдесят лет ежедневно полтора часа на дорогу в один конец тратит. На работу приезжает уже вся выдохшаяся, а тут Марина: свежая, весёлая, порхает себе как птичка. Ангелу бы обидно стало, не то что Нине Петровне. А уж Нина Петровна никому ничего не прощает. Это точно. Тут-то она Марину поедом съест. Ни отгулов тебе, ни премий. А уж об отпуске в летнее время и говорить нечего. Да ещё работу всего отдела на Марину свалит.

Господи, да за что же на Марину такая напасть свалилась? Жила себе, горя не знала, а тут на вот тебе, пожалуйста! Вечно с ней что-нибудь дикое происходит. В позапрошлом году вилку проглотила, в прошлом – ногу сломала, а теперь и вообще нет слов. Слава богу, что у неё хватило ума поразмыслить обо всём заранее. Она всегда умела логически мыслить, не то что другие. Только благодаря этому и смогла сейчас предупредить столько бед!

Марина вскочила с постели, наскоро причесалась, схватила сумки и бросилась на автобусную остановку. К счастью, жизнь снова вошла в свою привычную колею: как всегда, перед носом ушел переполненный автобус, а это значило, что сегодня она снова опоздает на работу...


Выводы.


- постарайтесь посмотреть на себя со стороны и проанализируйте свою жизнь: что вам больше всего мешает, чтобы приблизиться к вашему пониманию счастья?

- если никак не можете изменить обстоятельства (а, может быть, просто плохо старались или не пытались вовсе?), то меняйте своё отношение к ним, например: вы недовольны мужем, сыном, квартирой...и т.п. Не лучше ли всё-таки принять их такими, какие они есть и успокоиться? Пора понять, что в нашей жизни нет ничего идеального, в том числе далеко не идеальны и вы сами. Идеальная жизнь существует только в раю, да и то, если он сам вообще где-то есть!

- найдите компенсацию тех негативных сторон жизни, которые вас особенно угнетают: спорт, туризм, искусство, благотворительность, наука, учёба, и т. п.

- откройте в себе новые таланты: аквариумиста, дизайнера, поэта, кулинара, художника, хоть исследователя пирамид (причём это можно делать, не выходя из дома), флориста, полиглота, фокусника, изготовителя кукол, кинолога, садовода, автомеханика, программиста, краеведа и так далее и тому подобное. Ваша жизнь станет более интересной и содержательной, а, значит, и более счастливой.


История шестая:


Альберт Швейцер.

Человек сильнее тогда, когда он нужен другим.


Великие времена рождают Поэтов и Героев.


Альберт Швейцер. Недавно я проводила занятия в МГИМО, в группе третьекурсников, где присутствовало шесть человек – пять мальчиков и одна девочка. Случайно речь зашла об Альберте Швейцере и оказалось, что никто из шестерых молодых людей никогда даже и не слышал этого имени. Мне стало очень грустно. Если уж образованные, любознательные ребята, будущие дипломаты, ничего не знают о таком выдающемся человеке, так что же говорить о других? А ведь Альберт Швейцер (1875-1965) – личность удивительная, подвижник, достойный всяческого восхищения и при этом – человек счастливый. Правда, к сожалению, ко всему этому надо добавить «был», потому что его уже давно нет в живых.

Мне всё же очень хочется, чтобы современная молодежь хоть что-то узнала о нём, поэтому я приведу здесь кое-какие высказывания самого Швейцера и расскажу немного о нём самом. Прежде всего, надо сказать, что он был человеком счастливым.

Обычному человеку кажется, что большие идеалисты, то есть люди, живущие не для себя, а для блага других, такие, как, например, Швейцер или Посланница Мира, всегда несчастны, потому что ограничивают себя во всём, мало думают о себе, а иногда даже жертвуют жизнью ради своих идеалов. Чаще всего это является большим заблуждением. Спрашивается, ну почему же им быть несчастными? Ведь они живут так, как им хочется, как считают нужным, в соответствии со своей совестью и своими идеалами, а разве это – не самое большое счастье? Сугубый материалист, который измеряет своё «счастье» вещами чисто материальными – дача, машина и прочее – вряд ли когда-нибудь сможет насытиться, ведь у кого-то всегда больше благ, чем у него самого. Поэтому он почти никогда и не может быть счастливым. Ему всегда и всего мало мало, мало... Совсем другое дело – Альберт Швейцер.

Вот его слова:

«В моей собственной жизни мне порой доставалось столько забот, нужды и горя, что, не будь у меня крепких нервов, я бы рухнул под их грузом. Меня гнетёт бремя усталости и ответственности, которое лежит на моих плечах вот уже много лет. Сам я немного получаю от жизни, порой у меня даже не остаётся времени, которое я желал бы уделить жене и ребёнку. Счастлива моя доля тем, что мне довелось служить милосердию, что деятельность моя имеет успех, что я видел от людей много любви и добра, что у меня есть верные помощники, которые сделали моё дело своим делом, что я обладаю здоровьем, которое позволяет мне напряжённо работать».


Кто же такой был Альберт Швейцер? Узнать об этом вы сможете, прочитав книгу Пауля Герберта Фрайера «Альберт Швейцер. Картина жизни» (Москва 1984 г. Изд-во «Наука») или же поискав соответствующие материалы в Интернете. А пока я могу сказать, что человек этот был исключительно талантлив во многих областях науки и искусства. А, главное, это был Человек с большой буквы!

Он родился в маленьком немецком городке Кайзерсберг (Верхний Эльзас) в многодетной семье бедного протестантского пастора. В младенчестве Альберт был настолько хилым ребёнком, что родители часто тревожились за его жизнь. Но, как оказалось впоследствии, несмотря на невероятное самоотречение и работу сверх всяких человеческих сил в течение многих десятков лет, он прожил девяносто лет, а ведь это удаётся лишь немногим (тем более мужчинам, чья продолжительность жизни значительно меньше, чем у женщин)! Я думаю, что так получилось именно потому, что он не щадил себя: изнурительный (но добровольный и вдохновенный!) труд закалил его организм, приучил работать в постоянном напряжении, можно сказать, «гореть», что и послужило причиной такого удивительного долголетия. Этому же, конечно, очень помогло также и то, что Швейцер был счастливым человеком, который прожил жизнь так, как хотел – в соответствии со своими желаниями, мечтами и идеалами. И, главное, не столько для себя, сколько для других людей – самых бедных, несчастных и обездоленных, о чём я расскажу немного позже.

Альберт был замкнутым, застенчивым мальчиком, который больше всего на свете любил природу, животных и музыку. Учился он далеко не блестяще. В 1893 году поступил в Страсбургский университет, где занимался одновременно на двух факультетах – теологическом и философском. Параллельно с обучением в университете периодически брал уроки игры на органе в Париже, где его согласился обучать известный органист Видор, удивлённый необыкновенным музыкальным талантом скромного провинциального юноши.

Вот как описывает студенческие годы Швейцера Пауль Герберт Фрайер:

«В годы студенчества Швейцер проделал огромную работу. Он не щадил себя. Чтобы не уснуть за рабочим столом во время ночных занятий, он держал ноги в тазу с холодной водой. Только отличное здоровье позволило ему вынести такую огромную физическую нагрузку.

Несмотря на нехватку времени, он тем не менее регулярно наезжал в Париж, чтобы брать уроки органа у Видора. ...Можно лишь удивляться, как Швейцеру удалось – при существовавшем объёме курсовых заданий по философии и теологии, да ещё при том что он самостоятельно взялся исследовать некоторые проблемы жизни Христа, - добиться таких серьёзных успехов в игре на органе. Видор уделял своему ученику много внимания и не скупился на похвалы».


В своей автобиографии сам Швейцер писал позднее:


«Однажды утром в Гюнсбахе я сказал себе, что до тридцати лет считаю себя вправе читать проповеди, заниматься наукой и музыкой, но после этого рубежа посвящу себя непосредственно служению людям».


Когда Швейцер наметил для себя такую жизненную программу, ему был всего 21 год и он, конечно, не представлял себе конкретно, чем будет заниматься после достижения тридцатилетнего рубежа. Самое же удивительно оказалось в том, что этот внутренний порыв молодого человека не угас в нём с годами, и его осуществлению Швейцер затем посвятил многие десятки лет. И именно это осуществление мечты сделало его счастливым.

Швейцер был очень талантлив, причём – сразу в нескольких, самых разных областях. Прежде всего – как выдающийся органист, дававший концерты в странах Европы. У его современников органные концерты Швейцера многие годы и даже десятилетия имели огромный успех. При этом надо сказать, что он был ещё и прекрасным пианистом.

Кроме того, Швейцер и до сих пор считается самым выдающимся, классическим мастером ... органостроения. Он изучил органы многих стран Европы и пришел к неутешительному выводу: почти все эти сложнейшие музыкальные инструменты, построенные в давние времена, нуждались в капитальном ремонте, а некоторые и вообще уже не могли использоваться из-за ветхости. В те времена в Европе практически не было мастеров органостроения, и поэтому многие соборы приняли вынужденное решение: старые органы обречены и их необходимо просто уничтожить. Швейцер никак не мог примириться с этим и в своем трактате по органостроению предложил конкретные, технически обоснованные проекты ремонта органов. Его работа получила самую высокую оценку мастеров органостроения и с тех пор во всем мире стала их настольной книгой. Именно благодаря Швейцеру и только Швейцеру, европейские органы были спасены, а немецкие органостроители стали лучшими в мире. При этом он не только писал на эту тему, но и сам непосредственно на местах обследовал старые органы. Вот как он вспоминал об этом:


«Борьбе за настоящий орган я отдал много времени и труда. Сколько ночей я провёл над чертежами органов, которые я должен был утвердить или же изменить. Сколько поездок я совершил, чтобы на месте изучить вопрос о целесообразности реставрации какого-нибудь старого органа или же о необходимости изготовления нового».


После окончания университета Швейцер стал помощником пастора в одной из страсбургских церквей, где нередко сам проводил службу, читал проповеди, а одновременно защитил и докторскую диссертацию, написал ряд теологических исследований, многие из которых были затем переведены на различные европейские языки и стали всемирно известными среди теологов. При этом он успевал ещё и читать для общественности лекции по немецкой литературе и философии – о Шопенгауэре, Герхарде Гауптмане, Зудермане, о «Фаусте» Гёте. Одно время он также преподавал на теологическом факультете своего родного Страсбургского университета. Как видим, это был человек чрезвычайно разносторониий, образованный и общественно активный. Он даже нашёл время, чтобы, в дополнение ко всему, написать книгу о своём любимом композиторе Иоганне Себастьяне Бахе! Работа над книгой длилась два года, она была написана на французском языке и вышла в свет в 1905 году. При этом Швейцер постоянно занимался также и благотворительной деятельностью, опекая сирот и бедняков.

Все эти годы жизнь Альберта Швейцера была (впрочем, как и всегда) невероятно напряжённой, однако он ни на минуту не забывал о своей мечте – служить людям своей практической деятельностью. Конечно, он и так никогда не замыкался в себе, занимался благотворительностью, писал книги, читал лекции, давал концерты – именно для людей, но он хотел чего-то другого, более конкретного. Однажды, читая какую-то миссионерскую брошюру, он наткнулся на объявление о том, что христианской миссии в Конго остро нехватет людей. Эта заметка сыграла поворотную, решающую роль во всей дальнейшей судьбе Швейцера. Он понял, что его поиски закончились, что он должен ехать в Африку и помогать там самым обездоленным людям на земле – африканцам.

Заметка о нехватке миссионеров была прочитана в 1904 году. А в Африку Швейцер отправился лишь ... в 1913 году! На что же ушли эти девять лет между 1904 и 1913 годами? Они ушли на тщательную подготовку к работе в Африке. Ведь самый первый вопрос, который Швейцер задал сам себе был таким: «Для чего я еду в Африку, что я буду там делать?» И единственный ответ на это, который существовал у Швейцера, был следующим: «Я еду туда в качестве врача и буду лечить африканцев, которые совершенно лишены какой бы то ни было медицинской помощи».

Но ведь больных лечат не теологи, не органисты, не музыканты, а, естественно, лишь врачи. А к медицине Швейцер не имел тогда никакого отношения. Это остановило бы любого человека. Но не Швейцера! И он ... поступил на медицинский факультет. Каждый знает, что медицина – очень сложная наука. И изучать ее тридцатилетнему человеку, конечно, намного труднее, чем семнадцатилетнему юноше. А ведь Швейцеру приходилось годами, борясь с хронической усталостью, параллельно с изучением медицины, ещё и писать новые книги по богословию, читать лекции и давать органные концерты, гонорары от которых шли на закупку медицинских инструментов, лекарств и оборудования для будущего африканского госпиталя, который собирался создать Швейцер. В то время, к счастью, Швейцер как органист давно уже завевал мировую известность.

Большинство родных и знакомых крайне отрицательно отнеслись к решению Швейцера уехать в Африку, считая его просто безумным или же, как минимум, легкомысленным. Ему пришлось выдержать огонь обвинений, исступленных уговоров и даже клеветы. Но всё это его не сломило. Он сумел проявить большую твёрдость духа, отстоять и свою индивидуальность и желание жить так, как считает нужным он сам.

В 1911 году Швейцер наконец получил диплом врача. Ему уже было почти 37 лет. Но уехать в Африку сразу же он, конечно, не мог. Из-за нехватки денег не закончилась закупка необходимого оборудования – ведь нужно было абсолютно всё: и для хирургии, и для акушерства, и для лечения буквально всех болезней (глазных, ушных, сердечных и т.п.), в том числе и тропических, совершенно неизвестных европейским врачам.

В 1912 году Альберт Швейцер сочетался браком с Еленой Бреслау, дочерью преподавателя истории Страсбургского университета. Мужу в то время было тридцать семь лет, жене – тридцать три. Она тоже имела специальность – была преподавательницей в гимназии, а, кроме того, занималась музыкой, руководила детским церковным хором, опекала страсбургских сирот. Впоследствии, несмотря на слабое здоровье, Елена в течение многих десятилетий оставалась верной помощницей и единомышленницей Альберта, и это стало основой их счастливого брака.

В 1913 году супруги наконец-то отправились в Африку. На пассажирский пароход загрузили 70 ящиков, предназначенных для будущего госпиталя. Надо сказать, что Швейцеру всё-таки так и не удалось собрать необходимую сумму денег, и часть оборудования и лекарств была закуплена на деньги, взятые им в долг у друзей. Впоследствии в течение многих лет этот долг висел на нём тяжким грузом и ему, ограничивая себя и свою семью во всём, приходилось изыскивать деньги и постепенно расплачиваться, а последние долги были ликвидированы уже только после первой мировой войны.

Это своё долгое путешествие Швейцер затем описал в книге «Между водой и девственным лесом (переживания и наблюдения врача в девственном лесу Экваториальной Африки)», написанной прекрасным, живым языком и вышедшей в 1921 году. Когда же пароход прибыл в Габон, то Швейцерам ещё пришлось ...заплатить колониальным таможенникам громадную пошлину за ввозимые грузы, ведь никого из колониальной администрации абсолютно не волновало, что это была благотворительная помощь местному населению. В конце-концов супруги и их груз добрались до глухого селения Ламбарене, где и предполагалось построить госпиталь, который впоследствии стал для всего мира символом деятельного гуманизма. За девять лет, прошедших с того дня, когда Швейцер прочитал призыв в миссионерском журнале, он оказался ... первым и единственным, кто откликнулся на него!

Построить больницу даже в европейском городе достаточно сложно. Ну а построить больницу в девственном тропическом лесу, наверное, просто невозможно. Но Швейцеры сумели сделать это. Сначала под приёмный покой кое-как переоборудовали ... старый курятник. В глухой африканской деревне невозможно было найти никаких строительных рабочих, да и африканцы стремились работать на лесозаготовках (колонизаторы скупали для нужд Европы драгоценную тропическую древесину и им нужны были кули) и отнюдь не горели желанием бесплатно или почти бесплатно работать на каких-то чудаков.

Африканское население страдало самыми разными, причем крайне запущенными болезнями, не говоря уж о постоянных травмах и несчастных случаях на лесоповале, где не было никакой охраны труда, или же на охоте и рыбалке. К тому же, все болезни были осложнены скудным питанием, а нередко и голодом, и просто невежеством населения. Вот как писал об этом сам Швейцер:


«Главным образом мне приходилось иметь дело с малярией, проказой, сонной болезнью, дизентерией, фрамбезией и опухолями. Поразило меня обилие случаев пневмонии и болезней сердца. Много и урологических больных. Из области хирургии встречаются прежде всего грыжи и слоновая болезнь».


Если сначала местное население отнеслось к врачебной деятельности Швейцеров насторожённо – ведь это было неслыханно, чтобы белый человек приехал откуда-то специально для того, чтобы лечить чернокожих – то со временем слухи о белом докторе стали достигать самых отдаленных селений и поток больных стал увеличиваться с каждым днём. Больных привозили на лодках, приносили на носилках. Постепенно удалось найти нескольких рабочих и построить для здания больницы барак с крышей из рифлёного железа, а затем ещё и несколько хижин из неструганых досок, крытых пальмовыми листьями. В этом бараке, где и думать было невозможно ни о какой стерильности, приходилось проводить операции, и это было всё же лучше, чем оперировать под открытым небом. Несмотря на напряжённейшую работу врача, Швейцеру приходилось самому не только руководить, но и участвовать в строительных работах. И это при том, что у Швейцеров практически не было даже переводчика! Тем не менее, к концу 1913 года всё-таки уже можно было сказать, что в Ламбарене, действительно, существует настоящая больница.

Невероятное напряжение и трудности работы в больнице Ламбарене иногда вдруг прерывалось чудесными сюрпризами. Так, друзья и поклонники Швейцера-органиста сделали ему царский подарок: они прислали специальное пианино-орган, изготовленное в тропическом варианте, то есть не боящееся жары и сырости. И с тех пор девственный лес в течение нескольких десятилетий время от времени оглашался по ночам небесными звуками органа, игра на котором приносила Швейцеру огромное наслаждение.

Работать Швейцерам приходилось не только днем, но нередко и ночью, когда приносили и привозили «срочных» больных, которых нужно было оперировать немедленно. В довершение всего, у самого Швейцера вдруг обнаружилась опухоль, вызывавшая сильные боли, и его пришлось оперировать в далёком селении, куда для этого супруги выехали на несколько недель. К счастью, операция прошла успешно, Швейцер быстро поправился и снова, едва поднявшись на ноги, приступил к своей работе в больнице Ламбарене.

В 1917 году, в разгар первой мировой войны (1914-1918 гг.) французские колониальные власти отдали приказ всем гражданам враждебной Германии, в том числе и Швейцерам, немедленно покинуть Ламбарене и под конвоем отправиться в Европу, в лагерь для интернированных германцев. В пересылочном лагере в Бордо, где заключённые самых разных национальностей и гражданства (немцы, венгры, турки, арабы и другие) жили в кошмарных условиях, Швейцер заразился дизентерией. Затем заключённых перевели в Гарезон, в неотапливаемое здание бывшего монастыря, где Швейцер по мере возможности также занимался лечением больных до тех пор, пока лагерное начальство категорически не запретило ему это делать. И это при том, что многие заключённые страдали от истощения, холода, хронических болезней, депрессии! Число больных увеличивалось с каждым днём и в конце-концов начальник лагеря всё-таки был вынужден разрешить Швейцеру заниматься врачебной деятельностью и даже выделил ему комнату для приёма больных. И в заключении Швейцер тоже продолжал писать свои книги или же садился за стол и ... упражнялся в игре на воображаемом органе. Между тем здоровье самого Швейцера и его жены очень быстро ухудшалось, и скоро они не смогли даже ходить на разрешенные охранниками прогулки. В середине 1918 года часть заключённых, в том числе и Швейцеров, обменяли на французских пленных, и они, с совершенно расшатанным здоровьем, смогли вернуться в свой любимый Страсбург, где Альберт вновь стал проповедником в той же самой церкви, где работал когда-то до отъезда в Африку.

Эльзас-Лотарингия вскоре была включена в состав Франции и таким образом Швейцер стал французским гражданином. В это время он готовил к печати свой новый труд, в котором впервые в музыкальной истории были собраны все хоралы Баха. Одновременно со всеми своими занятиями Швейцер также работал и как практикующий врач в одной из городских больниц. Здесь же, в Страсбурге, в 1919 году, когда Швейцеру было 44 года, его жена Елена родила здоровую девочку, которую назвали Реной. Здоровье же самого Швейцера всё ещё было очень плохим, он быстро уставал, часто поддавался хандре. Тем не менее, он постепенно возвращался к активной деятельности: возобновил свои органные концерты и лекции как для публики, так и в университетских аудиториях различных стран. Только теперь он смог окончательно расплатиться со своими ещё довоенными долгами.

Постепенно он начал посвящать свои лекции совершенно новой теме: рассказывал об Африке и о больнице в Ламбарене. И оказалось, что именно это больше всего интересует слушателей. Со своими лекциями он выступал во многих странах Европы, причём именно благодаря этому, многие слушатели стали собирать пожертвования для больницы. Вскоре Швейцер (помимо ряда философских и теологических трудов) ещё и написал книгу об Африке, которая была переведена на многие языки мира и даже принесла ему значительный доход. Тем не менее, как и прежде, Швейцеры вели буквально спартанский образ жизни, откладывая все деньги только для подготовки новой поездки в Африку. Однако дело осложнялось тем, что по состоянию здоровья Елена в Африку ехать не могла...

Швейцеру пришлось оставить семью и ехать одному. В начале 1924 года, простившись с женой и дочерью, Швейцер вновь отправился в Ламбарене. Больница была практически полностью разрушена, и Швейцер со своим молодым другом Ноэлем Гиллеспи, который решил оставить Европу и последовать за Швейцером, принялся за её восстановление. В джунглях из уст в уста передавалась потрясающая новость: «Белый доктор вернулся!». И в недостроенную больницу вновь потянулись люди. И, как прежде, больных с каждым днем становилось всё больше и больше... Однако на этот раз Швейцер был уже не один. Вскоре в больницу из разных стран Европы приехали другие врачи и медсёстры. Никто не получал никакого жалования, люди работали дни и ночи, выполняли любую необходимую, а не только врачебную работу. И были счастливы! К осени 1925 года больница уже была полностью восстановлена.

Однако теперь возникли новые проблемы, прежде всего было остро необходимо больницу расширить, ведь она принимала одновременно до двухсот пациентов, не считая их родственников, которые везли больных из самых отдалённых уголков страны. Я не буду описывать все сложности строительства (некоторые материалы приходилось даже выписывать из Европы, так как в Африке их просто не было). И всё-таки, несмотря ни на что, в 1927 году новая (правда, ещё не совсем достроенная) больница начала принимать первых пациентов. Ирония судьбы заключалась в том, что колониальные власти считали больницу ... частным бизнесом Швейцера и облагали её всеми возможными налогами!

Теперь больница в Ламбарене приобрела поистине мировую известность. В ней трудилось уже достаточно врачей, медсестёр и другого персонала, и поэтому пятидесятидвухлетний Швейцер мог спокойно оставить дело на своих помощников и отправиться на некоторое время в Европу. Ему было необходимо поправить здоровье, увидеть свою семью, а также завершить ряд научных трудов, на которые в Ламбарене совершенно не было ни секунды времени, не считая, конечно, лекций и органных концертов. Вот что он писал в то время:


«Наш мир – это не только цепь событий, но также и жизнь. К жизни же мира, в пределах доступного мне, я должен относиться не только как страждущий, но и как человек действия. И моя деятельность, исполненная смысла и имеющая своим объектом наш мир, не что иное, как служение живому. Человек и мир неотделимы друг от друга. Единственная возможность придать смысл собственному бытию состоит в том, чтобы человек своё естественное отношение к миру поднял на уровень духовного...

Как существо деятельное, он устанавливает духовную связь с миром тем, что он живёт не для себя, а осознаёт свое сродство со всей жизнью, которая окружает его, переживает её судьбы, как свои собственные: всегда, сколько может, помогает ей и воспринимает свою помощь и спасение жизни как величайшее счастье, какое только может быть ему доступно».


Первоначально Швейцер думал, что очень скоро он вновь вернётся в Африку, однако всемирная известность обязывала его постоянно выступать с лекциями, концертами, и с каждым днём приглашений становилось всё больше и больше. При этом пожертвования для больницы тоже становились всё более значительными. Теперь больница имела всё необходимое – настоящую операционную, аптеку, а также продовольствие не только для больных, но даже и для их родственников, приехавших из дальних деревень.

Швейцер вернулся в Ламбарене только в конце 1929 года. При этом его сопровождали жена, а также молодая женщина-врач и лаборантка. На этот раз на судно погрузили сто двадцать восемь ящиков для нужд больницы! Однако в Африке здоровье Елены опять сильно ухудшилось, и весной 1930 года она с тяжёлым сердцем была вынуждена вернуться в Европу.

Весной 1934 года Швейцер и сам снова выехал в Европу, где в очередной раз прочёл цикл лекций по философии, культуре, искусству, а также обдумывал свои новые труды. Величайшим вкладом в историю мировой культуры стал написанный им в то время труд «Мировоззрение индийских мыслителей. Мистика и этика», где он глубоко проанализировал учения упанишад, брахманизма и Будды. Джавахарлал Неру, известный во всём мире индийский политический деятель, с большим интересом следил за деятельностью Швейцера, Ромен Роллан также был его другом. Интересно, что Геббельс даже прислал приглашение Швейцеру приехать в Берлин в качестве гостя Третьего Рейха и прочесть в Германии курс лекций. Разумеется, Швейцер ответил отказом.

Зимой 1935 года Швейцер снова отправился в свою больницу, однако на этот раз пробыл в Африке недолго – он вернулся в Европу уже летом того же года. И опять началась нескончаемая череда концертов, лекций, докладов... Теперь слава Швейцера уже докатилась и до Американского материка. Так продолжалось до весны 1937 года, когда Швейцер снова вернулся в Ламбарене.

Обстановка в мире в эти годы была уже очень неспокойной, в Германии пышным цветом развивался фашизм, чувствовалось приближение новой мировой войны. Два последующие года Швейцер провёл в Ламбарене, как всегда, в самом напряжённом труде. Теперь больница была целым городком и функционировала, можно сказать, почти идеально – ежедневно она обслуживала уже триста пациентов! Нередко персоналу больницы приходилось не только кормить, но даже и одевать пациентов, которые приходили сюда просто в лохмотьях. При больнице были свои сад и огород, что позволяло намного улучшить рацион пациентов.

Международная обстановке тем временем накалялась всё больше и больше, что очень тревожило Швейцера. Ведь он не забыл того, что довелось ему испытать когда-то во время первой мировой войны! В самом начале 1939 года Швейцер в глубоком волнении за судьбы мира снова отплывает в Европу, где пробыл всего один месяц, употребив всё свое время лишь на закупку лекарств и оборудования. То, что он увидел в Европе, убедило его в неизбежности грядущих трагических событий, а также и в том, что даже далекие африканские страны не смогут избежать общей участи, и в ближайшие, может быть, очень долгие годы, персоналу больницы придётся надеяться только на себя, а, возможно даже, и буквально сражаться за свою больницу.

Уже в 1939 году больница в Ламбарене ощутила на себе военные действия: последняя партия медикаментов, закупленная Швейцером во время его короткого визита в Европу, так и не дошла до больницы никогда – судно, перевозившее груз, было потоплено германской подводной лодкой. Теперь больнице приходилось всеми силами экономить лекарства и перевязочные материалы, отказывать в приёме не самым тяжёлым больным, отсылать их домой и переводить на амбулаторное лечение. Теперь больница не могла лечить одновременно более сорока человек. Ведь не было никакой надежды на дальнейшее пополнение медицинских припасов. И в то же время всех постоянно угнетала одна и та же мысль: «Как же так, здесь в Ламбарене мы, отказывая себе во всём, несмотря ни на какие трудности, днём и даже ночью лечим людей, боремся за каждую человеческую жизнь, а в это время в мире ежедневно тысячи людей гибнут под бомбами, становятся калеками. Есть ли смысл в нашей работе?» Война дошла даже и до Ламбарене, где осенью 1940 года шли военные действия между войсками генерала де Голля и правительства Виши.

Больнице остро нехватало медикаментов, а ведь в таких условиях врачебная деятельность почти что теряла весь свой смысл. Ниоткуда не приходило никакой помощи. Весь персонал изнемогал от переутомления и отчаяния, вызванного международными событиями, особенно известием об атомных бомбардировках Хиросимы и Нагасаки. В это время в своем «Африканском дневнике с 1938 по 1945 год» Швейцер писал:


«В 1944 году мы сами уже понимаем, до какой степени мы устали. Причина этой усталости – как слишком длительное пребывание в жарком, влажном африканском климате, так и постоянное переутомление, вызванное непомерной нагрузкой. Приходится напрягать последние силы, чтобы справиться с работой, которой ежедневно требует от нас наше дело. Только бы не заболеть, только бы быть в состоянии его продолжать – вот чем мы повседневно озабочены. Ни одному из нас сейчас уже нельзя оставить работу, и все мы это понимаем. Ни одного из нас ещё долго никто не сменит... И мы не сдаемся».


И всё же больница выдержала, она работала всю войну и её персонал дождался окончания войны.

Послевоенная Европа лежала в руинах, население голодало, буквально всё было дефицитом, цены выросли в десятки и сотни раз, разве можно было в таких условиях надеяться хоть на какую-нибудь помощь больнице в Ламбарене? Однако постепенно жизнь в мире всё-таки налаживалась, начали поступать первые небольшие средства и партии медикаментов, некоторые врачи дождались своей замены другими добровольцами и смогли вернуться в Европу. Только сам Швейцер бессменно оставался в Ламбарене, однако он настоял на том, чтобы в 1946 году Елена уехала на родину. Постепенно жизнь налаживалась и в больнице, и вскоре она вновь, как и прежде, смогла принимать до двухсот больных в день. Лишь в 1948 году, после десяти лет неотлучной жизни в Африке, Швейцер смог вернуться в Европу. Он не видел жену уже два года, а свою дочь – более десяти лет! Внуков же своих он и вообще ещё не видел никогда.

На этот раз семья Швейцеров посетила Соединенные Штаты Америки. Пресса подняла вокруг них немыслимую шумиху, сочинялись невероятные истории про больницу и про самого Швейцера. Тем не менее, публика везде встречала лекции Швейцера с неизменным шумным восторгом, к чему он сначала никак не мог привыкнуть. После короткого турне в Америку, Швейцеры закупают в Европе всё необходимое для больницы и в 1949 году возвращаются в Ламбарене, где в 1950 году Швейцер отметил своё семидесятипятилетие. Его засыпали поздравительными телеграммами со всех концов света, почетными титулами разных университетов мира. Альберт Эйнштейн назвал его «самым великим человеком нашего века».

Однако тревога не покидала Швейцера. Несмотря на окончание войны и успешную деятельность больницы, на самом деле это были грустные годы – ведь мир вступил в длительную и беспросветную полосу «холодной войны». И Швейцер прекрасно понимал это. Он совсем не чувствовал удовлетворения, от того, что мечта его жизни осуществлена. Мир был чудовищен, ужасен, и он ничего не мог с этим поделать! В 1953 году Альберту Швейцеру присудили Нобелевскую премию мира за 1952год, но мир от этого нисколько не стал лучше... Благодаря денежной части Нобелевской премии – 220 тысяч марок –недалеко от Ламбарене удалось построить деревушку для прокажённых на 150 мест. Сама же больница уже могла принимать ежедневно до пятисот пациентов.

Во всём мире, благодаря средствам массовой информации, сложился буквально культ Швейцера, который, однако, самого «героя» совершенно не трогал, а, скорее, даже раздражал. О нём написано более шестисот книг, да и сам Швейцер тоже опубликовал несколько автобиографических работ, которые издавались и переиздавались рекордными тиражами. В 1955 году Альберт Эйнштейн писал о Швейцере:


«Этот человек каким-то образом пользуется всемирным престижем – не столько благодаря своим заслугам, хотя сами по себе они достойны восхищения, сколько благодаря всему складу своей личности, не вмещающемуся ни в какие привычные представления».


Однако очень скоро ситуация коренным образом переменилась. Это произошло потому, что в 1957 году Швейцер выпустил «Обращение к человечеству», в котором призывал правительства ведущих стран прекратить испытания ядерного оружия. И вот тут-то началась его травля в прессе, начатая прежде всего в США, а затем поддержанная и в Европе. Травля не обошла и самое дорогое детище Швейцера – его больницу. Дело в том, что после многих десятков лет функционирования, больница, действительно, требовала капитального ремонта и технической реорганизации. Были необходимы такие нововведения, как собственная электростанция, бурение скважины для получения питьевой и технической воды и многие другие работы. Пресса писала, что больница не соответствует санитарным нормам и безнадёжно устарела. В это время Швейцеру уже шёл девятый десяток и, понятно, что у него больше не было сил для всех этих на самом деле столь необходимых работ. Тем не менее, в 1958 году Швейцер снова выступил с тремя воззваниями против угрозы атомной войны. Ведь он прекрасно видел, что вместо двух атомных держав – США и СССР – в мире их скоро станет намного больше. И, действительно, затем к ним присоединились Англия, Франция, а впоследствии Китай, Пакистан и ряд других стран. Угроза ядерной войны становилась всё реальнее с каждым днем. Джавахарлал Неру горячо приветствовал выступление Швейцера. В то же самое время пресса усилила нападки на Швейцера, нередко они даже переходили просто на уровень площадной брани.

...И в свои восемьдесят пять лет Швейцер по-прежнему бессменно руководил своей больницей. Он, как и всегда, работал сверх человеческих сил, по-прежнему вёл совершенно спартанский образ жизни. А больница всё расширялась и расширялась. В 1960 году французская колония Экваториальная Африка распалась на несколько отдельных государств, и Ламбарене оказался в Габонской Республике. Правительство Габона воздало должное подвигу Швейцера: оно обнародовало публичное благодарственное заявление и даже выпустило самую первую почтовую марку нового государства с портретом Швейцера. В больнице Ламбарене Швейцер отметил и своё девяностолетие...

Вскоре его не стало. Похоронен Альберт Швейцер на африканской земле, в Ламбарене, в тени финиковой пальмы, рядом со своей женой. Он часто повторял, что главное для него – не больница в Ламбарене, а его отношение к жизни, к миру людей, в согласии с которым он жил и работал...


Комментарий психолога:


Представьте себе, что вы – миллиардер или восточный шейх, и все ваши желания немедленно исполняются. Захотели роллс-ройс – и тысячи машин ваши. Захотели кучу нарядов – и к вашим услугам гигантский супермаркет, набитый самой изумительной одеждой. Захотели слетать на орбиту земли – тоже нет проблем. К вашим услугам самые лучшие яства и напитки, а также прекрсные девушки (юноши). Вам и пальчиком шевельнуть не придётся – всё самое мыслимое и немыслимое немедленно появляется перед вами как из лампы Аладдина. Ну и долго ли вы, сияя от счастья, будете всем этим наслаждаться? Нет сомнения, что очень скоро вам станет скучно, ну а потом вы и вообще рискуете просто озвереть или сойти с ума от тоски. Вам захочется чего-то нового, неизведанного, а вот его-то у вас как раз и не будет. Жизнь опостылеет, станет просто невыносимой. Отсюда понятная ситуация, описанная в нижеприведённой заметке Елены Семёновой:


Миллионеры тоже насилуют

Первый раз Эндрю Ластер, владелец состояния в 31 миллион долларов (видимо, остатка от сделки дяди, Макса Фактора-младшего, продавшего марку компании «Проктор энд Гэмбл»), попал в КПЗ два года назад. Тогда на него подала заявление двадцатилетняя студентка, утверждавшая, что Ластер изнасиловал её, предварительно подмешав ей в напиток наркотик. Как потом определило следствие, Эндрю использовал гаммагидробутират – от него жертвы впадали в забытьё, а потом почти ничего не помнили.

В доме Ластера нашли кассеты с «домашним порно»: 39-летний «герой-любовник» педантично снимал свои оргии на плёнку. Находка помогла полиции обнаружить ещё двух женщин, изнасилованных миллионером.

Самое удивительное в этом, что внешне Ластер – вовсе не урод. Это высокий (1,83 м), накачанный шатен с зелёными глазами, вполне симпатичный на вид. С такой внешностью и банковским счётом у Эндрю не должно было возникнуть проблем с женщинами. Но, видимо, обычный «секс с отношениями» его не устраивал, а, может быть, просто ему не хотелось тратить время на такую «ерунду».

Поскольку процесс тянулся долго, а в тюрьме Ластеру (кстати, в переводе с английского его фамилия означает «похотливец») сидеть не нравилось, он оплатил залог в один миллион долларов и вернулся к себе на виллу. До начала января этого года он исправно выполнял предписания полицейских и с 8 вечера до 8 утра не покидал дома. А потом вдруг не ответил на контрольный звонок из участка и не явился на очередное слушание: приговор должны были вынести со дня на день. Как выяснилось чуть позже, нервы насильника не выдержали, и он сбежал на своём джипе «Тойота», прихватив любимого пса.

Скоро обнаружились следы: собака оказалась у друзей. Затем нашёлся и брошенный джип. Тем временем суд вынес приговор: 150 лет тюрьмы. Ластер по-прежнему в розыске...


Вы, скорее всего, не миллионер и не арабский шейх. Однако вы напрасно думаете, что вам не угрожает пресыщение жизнью. Если ваша жизнь однообразна, не имеет никакого другого смысла, кроме чисто бытового и материального, если вы не нашли для себя никакой сублимации (о чём говорилось в предыдущей главе), то вполне возможно, что когда-нибудь вам жизнь тоже опротивеет донельзя. Вот представим себе, что какой-то человек достиг всего, чего хотел: у него квартира, дача, машина, хорошая должность, нормальная семья. И ещё несколько десятков лет жизни впереди. А вот жить ему почему-то скучно, неинтересно, можно даже сказать, что и не хочется. В лучшем случае он захочет «начать жизнь сначала», для чего бросит жену, разменяет квартиру и уйдёт к любовнице – всё-таки какое-то разнообразие, что-то новенькое! Ну а в худшем – может даже и покончить с собой!

Почему же такое происходит? А всё дело в том, что человек и даже высшие животные не могут долго жить в однообразной, неизменяющейся обстановке – у них происходит так называемая эмоциональная депривация (отсутствие или недостаточность эмоциональных раздражителей) и как следствие этого – ухудшение здоровья и даже психические нарушения.

Почему я говорю об этом в главе об Альберте Швейцере? Вспомните его биографию: он, несомненно, был человеком счастливым, но при этом испытывал многочисленные и очень серьёзные жизненные невзгоды, постоянно «шёл в бой» за свои мечты, за больницу, за жизнь своих пациентов. Его жизнь никак нельзя назвать спокойной, безмятежной и лёгкой. И именно поэтому он был намного счастливее нашего воображаемого миллиардера или арабского шейха.

Для нормального человека совершенно необходима активная деятельность, преодоление препятствий, борьба за осуществление своих целей, приобретение опыта, эмоциональныет встряски, именно благодаря чему и происходит интеллектуальное, духовное и прочее развитие человеческой личности. Если бы всего этого не было, человек всю жизнь так бы и оставался взрослым ребёнком, что, впрочем, всё-таки происходит с некоторыми особями, которые не умеют ничему учиться и не рассматривают каждую жизненную проблему как возможность померяться силами с жизненными обстоятельствами, проверить свои силы и, используя свой интеллект, выиграть очередную схватку. Вся жизнь Альберта Швейцера – это «вечный бой» (не за себя, а за других), и именно этим она так прекрасна.

Понятно, что Альберт Швейцер – это Праведник Мира, человек уникальный, в то время как большинство людей не может, да и не должно превращать всю свою жизнь в подвиг ради страждущего человечества. Однако у всех нас тоже есть возможность тем или иным способом испытать азарт жизни, померяться силами с неблагоприятными обстоятелствами, нарушить рутину обыденности, найти для себя ту нишу, которая вырвет нас из многолетнего монотонного существования. Для этого совсем не надо устраивать скандалы дома или на работе, конфликтовать в автобусе или на улице, хотя это тоже даёт выброс адреналина и создаёт иногда столь необходимую для человека ситуацию риска и непредсказуемости. Как это губительно для самого скандалиста мы уже видели на примере Майка Тайсона. Ещё более саморазрушительны алкоголь, наркотики и игромания. Как можно помочь себе – уже говорилось ранее, и будет сказано далее, в выводах к этой главе, а пока можно, например, рассказать, как некоторые обыватели решают такую задачу в Германии – и это, конечно, только один из многих способов сделать свою жизнь интересней и содержательней.

Дело в том, что в мировой литературе было много писателей, имена которых сейчас почти забыты. Однако, несмотря на это, у них тоже есть свои, хотя и немногочисленные, поклонники среди наших современников. С помощью Интернета и других средств массовой информации эти поклонники в Германии находят друг друга и создают соответствующие кружки, посвящённые тому или иному писателю или поэту. Поскольку члены кружков являются настоящими фанатами, то их организации отнюдь не мертворожденные. Среди их членов есть и свои «сыщики», которые разыскивают подлинные документы, связанные с именем их кумира, узнают новые факты биографии, собирают предметы, которыми когда-то пользовался любимый писатель (поэт), словом – ведут настоящую сыскную деятельность, и это даёт им столь необходимые азарт, кураж и адреналин, «выдёргивают» из серой обыденности размеренной западноевропейской жизни.

В наших условиях это тоже может быть любая деятельность – экологическая, благотворительная, краеведческая, а также изучение иностранных языков, занятия музыкой, живописью, спортом, научные изыскания по любой теме (хоть Тунгусский метеорит или снежный человек) и так далее. Всё зависит от ваших склонностей и реальных возможностей, а они, на самом деле, есть у каждого, где бы и в каких условиях он ни жил.


Выводы.


- если в вашей жизни много трудностей и даже горя – не считайте себя несчастным. Научитесь видеть свою прелесть и азарт в преодолении этих препятствий, сумейте не только устоять, но и чему-то научиться, чтобы в дальнейшем вам жилось всё легче и легче, ведь недаром же говорят, что за одного битого двух небитых дают

- научитесь любить жизнь такой, какая она есть. Не надо ныть, стонать и чувствовать себя несчастным – ведь у множества других людей жизнь не намного легче, а, может быть, даже ещё тяжелее, тем не менее далеко не все они нытики и песиимисты

- во все времена многие люди находили свою прелесть, азарт и даже смысл жизни в борьбе, в войне в буквальном смысле этого слова (средневековые рыцари, наёмники, самураи). К счастью, мы обычно можем избегнуть участи погибнуть в бою, но потребность риска, азарта, новизны, непредсказуемости ситуации у человека остаётся. Не дайте себя увлечь наркотиками или азартными играми: сублимируйте эту потребность, найдите высокую идею, полезную и для вас, и для других людей, которая позволит вам жить ярко и интересно (в крайнем случае займитесь спортом, что тоже совсем неплохо)

- чем тяжелее кажется вам ваша жизнь, тем более замечайте и цените те светлые моменты, которые в ней, несомненно, есть. Постарайтесь выработать в себе азарт, оптимизм и приятие той жизни, которая у вас есть здесь и сейчас, ведь другой-то у вас, скорее всего, просто не будет, так зачем же отравлять себе эту, единственную?

- как бы вы ни были заняты (ведь недаром говорят: всех денег всё равно не заработаешь) – подумайте о себе - найдите своё хобби и с его помощью скрасьте себе жизнь