Мир принадлежит вам и в то же время нам, но, в конечном счете, вам

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 16

--Машка, ты умеешь танцевать танец живота?

--Нет.

--А ты, Верка? – продолжал интересоваться КиШ.

--Тоже нет. Но у меня подруга участвовала во Всероссийском конкурсе танца живота, и могла получить третье место, но ее обошла какая-то девчонка из Петербурга.

--Я умею, -- к Мырзе возвращалась роль самой-самой девчонки. Она больше всего на свете в этот момент жалела, что не сделала себе перед круизом татуировку в виде бэтменовских крыльев на лопатках – эта деталь оформления «роковой женщины» вообще бы поставила ее на недосягаемую высоту. – Но я сейчас не буду, пока не заживет.

Если Слава и Игорь помирились просто и легко, появление Мырзи – этой опаленной огнем кометы внесло роковые изменения в стабильную планетарную систему, созданную двумя подруженциями. Они слишком хорошо понимали, что Мырзя превосходит их по всем параметрам, и если она не была отличницей в школе, курила на переменах и прогуливала каждый пятый урок, то это, естественно, не уменьшало количества поклонников (Маша курила от стресса, перенесенного в связи с гибелью родителей, и почти всегда в одиночестве). А если она сейчас начнет настраивать против них младших девчонок? Они утешали себя лишь тем, что от такой яркой и бурной жизни у Мырзи там внизу уже просто настоящий гараж, и она скоро состарится, и ее надолго не хватит.

А Петя и Игорь посадили к себе на плечи Ксюшу и Мару (Петя подумал про себя: «Тяжеленькая!» - как и все мальчики, чьи мамы обладают твердым и бескомпромиссным характером, он боготворил свою избранницу и всегда мечтал о жене-ребенке) и побежали в воду, а девчонки стали сражаться друг с другом, стремясь сбросить соперницу-наездницу с плеч мальчишки в воду.

Валя с завистью смотрела на них. А Дима, в личной жизни которого ровным счетом ничего не изменилось, ковырялся в костре палкой.

Вечером Игорь, Петя и Слава – Триумвират (Петя вспомнил, что прочел это слово в маминой «Малой истории искусств. Античное искусство» - в хронологической таблице) – снова, как и сорок дней назад, полулежали у костра. Игорь рассказал о пещерах, целую систему которых он нашел на северной стороне Птичьих Скал. Слава подумал, что было бы неплохо иметь там жилье, особенно, если наступит период дождей – из того, что он учил по географии и климатологии, следовало, что они попали на остров в относительно сухой период, но максимум через четыре месяца начнут по целым суткам лить дожди, и их бамбуковые клетушки сгниют от сырости. Зато Игорь оценил их строительные работы, и они решили завтра же сделать пристройку к их караван-сараю, а на эту ночь Валю и Диму переселить к Юде и Эндрю.

--Над нами летают самолеты. Я видел раза два, -- говорил Игорь. – Но они не могут заметить. Слишком высоко. Кораблей никаких здесь не ходит. Что там по радио о нас говорят?

--Да не х…я о нас уже не говорят по радио, -- Слава поник головой. -- И не ищут. Козлы!..

--А что ж твой батяня? Ты говорил, он чуть ли не с Путиным дружит…

--А это ты тут бухтел про своего, Мент. Что же он?

Мальчишки снова смерили друг друга недружелюбным взглядом.

--Все, -- Петя сел между ними. – Кончили!

--В каком смысле? – решил пошутить Вадик, отрывая надкрылья у огромного жука.

--Кончили, а то забаню обоих, как говорят модераторы.

--Такой прикол, -- Сергей собирал объедки в пакет, чтобы выкинуть на свалку. – Опытный программист всегда ставит перед собой ночью две чашки: одну пустую, а другую с водой.

--Ты ламер или юзер?

--Все-таки юзер. Я переустанавливаю за три часа.

--А я за час.

--Нет, я тоже сам Wind за час, но еще другие программы. Вообще, почему у нас тут компьютера нет?

--Ну и был бы, что бы это изменило?

--А он по порносайтам привык лазить – вот и «ломает» его.

--Да ну вас. Тут и так столько красивых девочек…

--Нет, уберите этого маньяка! Ему одной Машки мало!

Засыпая (длинноволосая головка Ксюши лежала на его груди, а она сама рассказывала ему, как ей подарили на день рождения DVD-диск с Мадонной, и там были еще бонусы – это слово «бонусы» и особая манера его произносить всегда теперь будут ассоциироваться у него с Ксюшей), Петя попытался сочинить очередную запись в Летопись Острова: «На Тридцать Седьмой День произошло Великое Примирение, а Игорь и Мырзя едва спаслись от бушующего пламени». Ему вспомнился роман Джеймса Клэйвела «Сёгун», который он взял из папиной библиотеки почитать в круиз, читал в самолете, и несколько раз урвал время в плавании, дочитал до того места, как Бунтаро в гостях у Блэкторна трижды выстрелил из лука в щель в седзи, и все три стрелы попали в один и тот же столб, причем в одно и то же место. «Разве это возможно?» -- подумал он, когда Ксюша пожелала ему спокойной ночи и отвернулась к стене (у нее была ужасная привычка во сне разбрасываться на все пространство, наверное, и дома спала на полутораспальной кровати одна). Петя в Воронеже с другом стрелял из лука, но результаты, конечно, были скромнее. «Надо сделать луки и поохотиться на птиц» -- была его последняя мысль, но через минуту Петю извлек из глубин сна вопль Маши:

--Девчонки, здесь опять скорпион!!!

--Где КиШ?.. Сейчас я его убью…

--О! Спасибо, Игорь… Спокойной ночи…

И Петя снова погружается в сон.

XI

Признаюсь, братцы, вам, я дедушку любил.

«Так, он же бил тебя?» Клянусь, за дело бил.

Он хоть и строгий был, зато меня учил.

Все то, что знаю я, от деда получил.

Ну а когда хотелось баловаться мне,

Так тут святое врезать палкой по спине.

Не стало деда, и мне грустно от того,

Что не хватает подзатыльника его.

«Так, что же с дедушкой случилась за беда?

Ведь у него здоровья было хоть куда».

Увы, охотников в округе нет теперь,

И стал все чаще нас лесной тревожить зверь.

Я думал, сделаю из волка колбасу!

Да, где ж обидчика найдешь теперь в лесу?

Ха-ха-ха!!!

Скрипели старые колёса у телеги.
Кобыла шлёпала копытом по грязи.
Уставший дед курил и думал о ночлеге.

Кобыле молвил он: "Быстрей в село вези!"
"Жаль, нет ружья!"
Но та тревожно в сторону леса поглядела.

"Волков почуяла", - смекнул тотчас же дед.

"Скачи галопом, коли жить не надоело.

Пока не выскочил лохматый наш сосед".

"Жаль, нет ружья!"

Свирепый хищник под вечер чертовски опасен,

А до села немало вёрст,

Путь в тумане кобыле не ясен.

Не ясен. "Гони!"
Но вдруг кобыла резко в сторону метнулась,

Порвала вожжи и помчалась вихрем прочь.

Телега на бок в тот же миг перевернулась,

И дедушка был скушан в эту ночь.

На следующее утро Игорь растолкал Петю и Славу с возгласом:

--Идите скорее! У нас, кажется, начался бабский бунт!

--Я бы предпочел бабский общий стриптиз, -- выглянул из своей клетки Сергей по прозвищу Король и Шут.

--А это почти одно и то же! – заметил Петя, а Ксюша за его спиной еще раз громко чихнула во сне.

--Что там? – Слава одевал трусы. Солнце уже стояло довольно высоко.

Оказалось, что мальчишки как-то все разом проспали обычное время пробуждения, а рано утром в лагере похозяйничали девчонки. Машу рано утром разбудил прирученный ею, но до сих пор не сказавший ни слова, попугай, которого разбудило, уже черт знает что. Маша встала, вышла из их с КиШем клетки караван-сарая, сходила в лес, вернулась, подбросила в тлеющий костер сосновых веток, чихнула от дыма, потом ей пришла мысль разбудить Верку, она осторожно заглянула в завешенную пальмовыми ветвями и уже высохшими на солнце водорослями клетку Славы и Веры (Слава спал на спине, а Вера лежала у самого входа, протянув руки вперед; ей снилось, что они летят на самолете, самолет начинает падать и… она просыпается с неприятным морозоподобным ощущением по всей коже, будто отравилась токсинами). Девчонки взяли свои вещи, служившие подстилками – Машино платье и Верину футболку – и пошли стирать их в ручье. В это время (солнце еще только выглядывало из-за леса) проснулась Вика; она лежала на своей правой руке, рука затекла, стала почти бесчувственной, повисла, как болванка, и ей пришлось долго растирать ее, чтобы восстановить кровообращение, заодно рассмотрела свою рану – она, вроде, начала подживать и уже не пекла, потом вышла, тоже сходила в лес и оттуда заметила двух стирающих девчонок. Она пошла к ним. Вера тем временем говорила:

--Как подумаешь, как там родичи… Ужас. Они уже нас похоронили… Тебе-то, Машка, лучше – ты… у тебя нет родителей. А я…

--Нет, надо жить, -- Маша замочила в очередной раз платье. – Я тоже думала: все.., как я буду жить… Прихожу домой, смотри, а мой котенок – такой серенький, маленький – подбежал ко мне; он меня всегда встречает, когда я прихожу домой. Я рыдаю, а он об меня трется… Ну, не может же быть, чтобы нас не искали. Всего два месяца, или сколько там? прошло…

Подошла Мырзя, и подруженции смолкли. А Мырзя сразу заметила у ног Веры какое-то необычное мелкое ракообразное, и хотела его поймать – а может и Верку им испугать, но поскользнулась, упала и, зацепившись рукой за разорванные на бедре и связанные вместе порванными концами ее трусики, еще раз порвала их.

--Ах ты!.. Дебилка!.. Ты специально! – Вера, не обращая внимания на спадающие трусики, схватила Мырзю за лифчик и разорвала его на две части как раз посередине груди.

Мырзя вскочила, отскочила в сторону и подобрала разорванный лифчик:

--Ты что? Как я теперь ходить буду?

--А зачем он тебе нужен, дура!? Ты и так перед всеми мужиками ж…й трясешь!

Слово за слово у девчонок началась свара, и когда к ним подбежали мальчишки, они уже в поясе сгибались от ненависти и собирались кидаться друг в друга камнями. Вера стояла по колено в ручье и орала, наступая на Вику в сторону океана, Вика же отступала, огрызалась, стремясь зацепиться своими красивыми ступнями за новую пядь песка, но Вера сгоняла ее дальше, а Маша на другом берегу ручья тоже временами встревала, произнося какую-нибудь заумную, но оскорбительную сентенцию, типа: «Ты вообще досталась сначала малолетнему дураку, скажи спасибо Игорю…»

Игорь, Слава, Петя и следовавший за ними в некотором отдалении КиШ подошли. Петя оценил обстановку:

--Надо баб разнять. Глаза друг другу выцарапают.

Пете уже один раз приходилось мирить Ксюшу и Валю. Они что-то не поделили, и Ксюша ударила – несильно – наотмашь Валю по подбородку. Валя, обиженная, побежала по берегу на юг, а Ксюша топнула ногой (последние месяцы к ней вернулась природная авантажность, задавленная в зародыше строгой мамой) и побежала жаловаться Пете. Пришлось Пете бросить свои алхимические опыты (он опять выпаривал соль в небольшом черепашьем панцире) и ловить девочек по всему пляжу. Он поймал Валю за руку, привел к ручью – почти к тому же месту, где сейчас вспыхнула девчачья ссора, и начал мирить: «Все, помиритесь, обнимите друг друга… то есть, нет… а, хотя ладно! каши маслом не испортишь. Вот так вот. И не ссорьтесь, а то привяжем к двум пальмам до вечера, и будете сидеть на привязи», и сказал напоследок детскую считалку мирящихся:

Мирись, мирись, мирись,

И больше не дерись!

А если будешь драться,

Она будет кусаться.

А кусаться вам нельзя,

Потому что вы друзья, то есть подружки.

Но тут дело было серьезнее: в голосе Мырзи уже звучали злые нотки, вроде тех, которые предваряют убийство несовершеннолетней преступницей соперницы из-за парня, а Вера хотела ее сбросить в море, лишь бы не терпеть рядом с собой. В конце концов, Мырзя наотмашь – сильно – ударила Веру по лицу, а та, наклонившись («Б…ь придурочная!!!»), хотела схватить на дне ручья камень, но набрала только жидкой грязи и швырнула в Мырзю, но попала в Петю, оказавшегося сзади нее, и он снял уцелевшие всем смертям назло очки и стал их чистить. Славе, который хотел полюбоваться на женские бои (а они обещали быть зрелищными), пришлось их разнять:

--Все, Верка. Хватит! Чего вы взвелись?

--Эта с…а мне порвала трусы!!

--Сама мне порвала лифчик! Я нечаянно, а она нарочно! – Мырзя отступила за спину Пети, а потом перешла под защиту Игоря.

--Все, бабы! – Слава вывел Веру из ручья и занялся ее трусиками. – Хватит, н…й! А то введу телесные наказания.

--А сами! – хлопнула его по спине Вера.

--Мы с Игорем по делу, но уже помирились.

Игорь повел Мырзю в лагерь и попытался починить ее лифчик. Он был разорван так, что концы уже было не связать, но Игорь додумался проделать в чашечках лифчика дырочки и протянуть сквозь них тонкую веревку из наследства яванского рыбака, которую завязал внизу на морской узел – он научился интереса ради вязать их в круизе. Таким образом, наряд Мырзи получился еще привлекательнее. Она взяла Игорев крис, который считала отчасти и своей собственностью (Слава и Игорь договорились вчера, что топор остается за Славой, а кинжал переходит в полную собственность Игоря; Петя же – как третий член Триумвирата – имел право на собачью шкуру), подвесила к лифчику между грудей и в таком эффектном виде спросила Петю:

--У тебя еще кадры в фотике остались?

--Так давно уже нет!

--Жаль. Красиво бы получилось, -- и Мырзя продефилировала, покачивая задиком, по лагерю, провожаемая недружественными взглядами Маши и Веры, которые зашивали трусики какими-то крепкими волокнами с дерева, а потом пошла к Вале и начала о чем-то с ней секретничать. К ним присоединилась и Ксюша. Мырзя явно создавала новую партию против режима двух подруженций.

Петя щеточкой, сделанной им для чистки зубов из волокнистой веточки кустарника, чистил очки (грязь забилась между стеклами и оправой), когда к нему подошел Эндрю и на очень плохом русском (правда, он очень старался) спросил, что там – у ручья произошло. Петя не захотел долго и сбивчиво (его англоязычный словарный запас был все-таки беден) объяснять, и ответил одной фразой:

--Сексул гормонез плэй эт вумэн! Ансатисфэктэд, -- и прибавил уже для всех по-русски, заодно выразив свою точку зрения на произошедшее. – Их надо почаще и подольше! – и продолжал чистить очки.

За завтраком, состоявшим из последних остатков (опять надо было идти за добычей на Черепаший Берег или к Птичьим скалам), Слава сказал девчонкам, спокойно, но зубодробительно глядя на них в упор:

--Девчонки, хватит й…я, то есть я хотел сказать, хватит собачиться. Нам этого еще только не хватало! Вера, я и тебе это говорю. Я тебя люблю, буду защищать, но смотри…

--Что «смотри»? – Вера не любила выяснять отношения на людях, но что тут уж поделаешь? – И вообще, когда это все кончится? Когда нас найдут? Меня это уже все з…о!!! Да, так! Я хочу домой, и мне уже давно надоело жевать плохо пережаренную черепаху и заедать бананом. Я ненавижу уже бананы!

Петя вспомнил, как ему рассказывал двоюродный брат деда, как они повоевали в Египте против Израиля в 1970 году, и их авиачасти вовремя не подвезли продовольствия, и они месяц питались почти исключительно бананами (в СССР это еще была суперэкзотика), но под конец уже видеть их не могли и встретили корабль с советской тушенкой, как праздник.

--Вер, -- Слава дотронулся до ее ноги, положил руку на пальцы (лак с них давно слез, а на большом пальце темнела глубокая царапина). – Я хочу сказать тебе и всем, что б потом никто не мудил тут: не знаю. Может, уже нас не ищут. Х…й знает! Но мы с Петькой и Игорем что-то придумаем, обещаю. Да…

Вера ничего не ответила, но по ее лицу можно было догадаться, что она готова оседлать бревно и плыть, куда глаза глядят, отсюда.

--В общем, девчонки.., -- Игорь тоже стал очень серьезным, и за этот серьезный и красивый взгляд его и любили девчонки. – Помиритесь. Она не хотела.

--Народ, -- Петя отчистил очки от грязи и снова одел их, -- вот еще что. У нас уже не в чем ходить. Все это очень скоро порвется. В чем ходить будем?

--Парни вообще без ничего, -- ответила Мырзя (она уже успокоилась и сидела в обнимку с Игорем), -- а чего вам? А девчонки делают себе повязку из банановых листьев.

--Вот ты и делай, -- показала ей язык Вера.

--А из собачьей шкуры сколько можно трусов сделать? – предложил КиШ.

--А кто шить умеет? И чем? – Слава разрезал последний кусок соленого черепашьего мяса и раздал детям.

--Мы с Машкой немного.

--Ладно, потом решим, -- Слава обнаружил удивительную вещь: если проблему не торопиться решать, она сама как-то решится, потеряет остроту, и все о ней забудут. Поэтому он пока решил не говорить, что радиоприемник уже съел почти все батарейки – кроме последних двух комплектов. Зато у него уже почти зажила рука, прокушенная собакой.

Усмирение девчонок едва не сорвало намерение мальчишек сегодня построить для Игоря и Мырзи пристройку, но они все-таки взяли топор, кинжал, веревки и другие принадлежности и, прихвативши Вадика, пошли выбирать подходящее дерево. Дерево долго не находилось – то не подходило по размеру, то слишком толстое, то слишком обросло лианами. Наконец, в километре по направлению к Птичьим Скалам они нашли подходящее – с мягкой, но упругой древесиной – Слава не знал, как оно называется, а сам придумывать название не стал. Вдвоем с Игорем, передавая друг другу топор, когда уставали руки, они быстро срубили его, но падая, дерево едва не убило оказавшегося по глупости именно в том месте Вадика, счесав ему кожу с плеча, а крона дерева скользнула по соседнему дуплистому дереву и разворошила большое осиное гнездо, которое они ранее не замечали, хотя ос видели все. Разъяренные осы вылетели из гнезда, укрепленного в развилке ветвей, и кинулись на них. Пришлось спасаться бегством к морю и нырять в воду, но на пляж осы уже не вылетали. Так и лежали, выглядывая из воды, полчаса. Потом решили не приходить за срубленным деревом до завтра, пока осы не успокоятся. Подобрали топор на опушке леса и пошли по горячему песку к лагерю. Петя тем временем ловил рубашкой рыбу у Северного Мыса, почти ничего не поймал, но зато его самого укусила какая-то рыба (не пиранья! ведь пираньи не водятся в океанах). Одноклассник рассказывал ему, как побывал в мае с папой в Питере, и они были в местном Океанариуме (в Москве этот грандиозный проект еще только строился): «Такие пираньи интересные – такой аквариум небольшой, и они – штук пятьдесят просто висят там, в воде – совершенно без движения: ждут жертву!» Тем больше сарказма он выказал, когда Игорь и Слава рассказывали о неудачной, хотя с какой стороны посмотреть, рубке дерева: Петя заметил, что укусы ос помогают от ревматизма, на что Слава разозлился и сказал:

--Так, берем сейчас Ботана и тащим к осам, если у него ревматизм х…я!

Все ржали, а Петя развел руками, тем более, что он перепутал ос с крапивой. Опять пришлось довольствоваться бананами. Вера стерпела это за ужином, но потом – в их со Славой клетке, занавешенной от чужого глаза высушенными морскими водорослями, дала волю чувствам: во-первых, не далась ему, а во-вторых, спросила, что он вообще собирается делать, если обещал ей, что она уже в августе 2008 года будет зачислена на дневное отделение МГИМО.

--Во-первых, не я обещал, а мой папа, -- поправил ее Слава. – А во-вторых.., -- он не знал, что сказать во-вторых. Все, в принципе, было и так ясно: если их по какой-то причине не нашли, то поиски, если до сих пор не прекращены, близятся к концу, и лишь счастливая случайность может вернуть детей в Большой Мир. Индийский океан вброд не перейти, и они могли какие угодно мольбы обращать ко всему мировому сообществу, а толку от этого все равно нет. Не то, чтобы Верка не понимала этого, но ей просто не хотелось этого понимать; избалованная родичами в детстве, она редко принимала самостоятельные решения, и Слава привлек ее именно тем, чего ей самой не доставало.

--И ты так и будешь сидеть? – Вера легла на живот и, освещенная отблесками костра, проникающими сквозь занавес водорослей, смотрела на него широко открытыми глазами; волосы, выкрашенные в черный цвет, мало-помалу линяли.

--Обещаю, мы что-нибудь придумаем, -- Слава осмотрел свои трусы: нет, носить еще можно. Мысль о лодке все время стучалась в его мозг, как он ее не отгонял. Будь он один, он бы не задумался, рисковать или нет. Поплыл бы. Починил бы лодку смолой и сосновыми щепками. Добрался бы до рифа, об который разбился лайнер – по Славиным прикидкам он должен был находиться где-то на северо-западе в нескольких десятках миль, а там, может, еще ведутся спасательные работы. Однажды на Байкале Слава попал в переделку: его лодка доплыла до небольшого островка и у самого его берега потонула. Он дождался, когда станет лед (это случилось, к счастью для него, на второй день: неожиданно ударил мороз – дело было на осенних каникулах в прошлом году) и по тонкому, местами проваливающемуся покрытию, сквозь которое виднелось неглубокое в этом месте дно и крупные рыбы (это не по звенящей от заморозка луже во дворе идти), добрался до материка – шел целых полкилометра и два раза все-таки едва не провалился. – Даю слово, придумаем. Ништяк. Мы живы, и это главное. Но обещай мне, что ты помиришься с Мырзей. Она, конечно, любит выпендреж, так забейте на нее. Ну и что, что у нее сиськи энного размера. У тебя ничуть не хуже. Мне нравятся. Я даже знаю, как их увеличить. Надо смазывать… этим, – он сделал жест по направлению к своему тазу, – спермой…

--А ну-ка, давай! – Верка совершенно неожиданно для Славы (иногда на нее накатывало меланхолическое настроение, и она не давалась ему, все мольбы были бесполезны, и он уже привык к этому) кинулась на него и повалила на спину.

В тот же день последняя демократическая радиостанция России – «Эхо Москвы» устами Сергея Бунтмана подвела итог поисковым работам в центре Индийского океана:

Blog

Мир принадлежит вам и в то же время нам, но, в конечном счете, вам