Электронная версия от 12. 11
| Вид материала | Документы |
- Электронная версия учебного пособия. «Педагогика школы в двух словах»., 2434.42kb.
- Электронная версия книги В. В. Коновалова совсемдругаямедицин, 3507.69kb.
- Году. Электронная версия от 07. 1999 объемом более 697 машинописных страниц или 26472, 10554.63kb.
- Решение глубокского районного совета депутатов, 10.71kb.
- Тест на состояние систем организма, 1290.46kb.
- Собранием гипотез, чересчур смелых, чтобы претендовать на подлинную, 9747.71kb.
- Тест на состояние систем организма, 1300.34kb.
- Авторское право. [Электронный ресурс]: свободная энциклопедия, 2010 Заглавие с титульного, 142.3kb.
- О. А. Бутакова внимание! Вы скачали эту книгу на сайте, 1321.46kb.
- Камчатский государственный технический университет, 33.59kb.
Электронная версия от 12.11.2011
Виктор Шмаков
Можно ли жить не по лжи?
история одной картины
Издание второе,
доработанное и дополненное
Издательство Марины Волковой
2011 г.
Герои повести – это Максим С., модный, успешный художник, и его приятель Роман К. – крупный предприниматель, из тех, что называют олигархами. В некотором смысле прототипом его является Герман Стерлигов, но, если можно так сказать, с противоположным знаком. В нескольких сотнях километров от Москвы Роман строит поселение для некой коммуны, участники которой пожелали жить своим, отдельным сообществом, где нет лжи и лицемерия, которые правят в «большом мире».
Это краткий пересказ первых двух из четырёх частей повести. Кроме повести имеются публицистические статьи и художественные произведения, продолжающие, развивающие тему, обозначенную названием книги. Есть среди них главы, написанные не только её автором, но и некоторыми его знакомыми, единомышленниками.
Автор участвует в акции по возращению буквы Ё.
Связаться с автором: 30-70.ru («Контакты») или viktor-ch.livejournal.com
Содержание
Можно ли жить не по лжи? Виктор Шмаков стр. 3
Часть I стр. 3
Часть II стр. 40
Часть III стр. 87
Часть IV стр. 101
Пояс шахида на земном шаре. Виктор Шмаков стр. 111
Бандеризм как социальное явление. Хамит Фаттахов стр. 114
Поиск объединяющей идеи. Виктор Шмаков, Хамит Фаттахов стр. 118
Сошествие во ад. Ксения Соколова стр. 128
Было б стадо, пастух отыщется. Дмитрий Голев стр. 141
Мужчине – от Женщины. Марина Кехтер стр. 146
Не существовать хочу, а жить! Марина Кехтер стр. 148
Обращение к читателю. Виктор Шмаков стр. 149
ISBN 978 5 903322 48 0
УДК 82-8
ББК 84.84(2)
Можно ли жить не по лжи?
(история одной картины)
«Что есть истина? – спрашивали вы. Этого, без сомнения, никто не знает, зато нам, по крайней мере, известно, что есть ложь: это именно то, чему вы научили нас», Альбер Камю.
Часть I
«Свободен тот, кто может не лгать», Альбер Камю.
Максим, приехав из аэропорта, лишь слегка перекусив и обменявшись с женой несколькими фразами, поспешил в свою мастерскую, занимавшую часть верхнего этажа «дома художников». Дом этот ещё при советской власти был построен на средства пайщиков жилищно-строительного кооператива, являвшихся членами Союза художников СССР. К настоящему времени большинство жильцов сменились, в некоторых квартирах не на один раз. Художников здесь осталось немного, но это название – «дом художников» – теперь за ним уж навсегда будет. К тому же, у него и примета хорошая есть. Лет пять назад Максим, и несколько оставшихся здесь прежних жильцов, на паях надстроили верхний, шестой этаж в виде светлой, застеклённой мансарды, оборудовали там себе мастерские.
В мастерской Максима ждала незаконченная картина, окончание работы над которой с такой неохотой пришлось прервать из-за поездки в Лондон. Отложить поездку на какое-то время никак не получалось – необходимо было завершить все формальности по продаже нескольких его картин одному из тамошних «коллекционеров». Из бывших «новых русских», сумевших хапнуть в своё время свои миллионы и миллиарды. Теперь им что-нибудь для придания респектабельности стало нужно, например, завести собственную художественную галерею. Максим С. был у этой публики весьма востребованным, модным художником. Одна из основных его, как говорится, «фишек» в том, что прямо-таки талантливо может писать в стиле любого художника. Будь то Куинджи, Врубель, Ван Гог, Тициан, Айвазовский, Брюллов, Ренуар, кто угодно. Причём, не копии с их картин делает. Когда начинает работать под кого-либо, каждый раз находит какой-нибудь свой сюжет, для того художника не совсем типичный. Получается, что это вроде как из неизвестных его картин.
Например, в стиле Айвазовского написал не морскую стихию, а грозу на каком-то озере. Вечер. На взгорке – что-то вроде усадьбы помещичьей. Ближе к воде – круглая уютная беседка с крышей конусом, на столе в центре беседки раскрытая книга, забытая впопыхах перед грозой, ветер страницы треплет. В воде – купальня из досок, волны её захлёстывают. Деревья от ветра гнутся, всполохи молний. Гроза ещё только приближается, потоки воды обрушатся через несколько минут или даже секунд. Вдали, у горизонта облачность реже, сквозь облака не столь видно, сколь угадывается, как за далёким, тёмным лесом садится солнце.
Это из ранних. А вот из последнего, философско-пессимистическое – «Чёрный квадрат Максима С.». Размер тот же, что и у Малевича – 79,5 на 79,5 сантиметров, и та же пропорция между чёрным и белым. В этой пропорции, по утверждению искусствоведов, вся суть и есть. Но когда стоишь перед вариантом чёрного квадрата, который Максим нарисовал, видишь, что в нижней его части просматривается изображение – городской пейзаж, вернее – разрушенный город, безжизненные руины. Мгла, их скрывающая, чёрное небо над ними – это какая-то ядерная зима, закрывшая солнце, которое вроде бы чуть видно в левом верхнем углу картины. Надо сказать, что тема садящегося за горизонт солнца, или скрытого облаками – одна из любимых тем Максима.
Идею, замысел этой картины подсказал её заказчик – Роман К., из тех же олигархов. Но в отличие от некоторых других скороспелых миллионеров 90-х годов, он не осел в загранице, а совершил свой «внутренний побег». Ограничил отношения с внешним миром, приобрёл какие-то большие площади неиспользуемых земель в нескольких сотнях километров от Москвы, обосновал там ферму ли, или – по словам их общих знакомых – какое-то поселение в духе старообрядцев. По уверениям же других, стал гуру какой-то, наоборот, новомодной секты, вроде как им же и созданной. Он сделал Максиму заказ на несколько картин, без какого-либо предварительного обсуждения их темы – всё на усмотрение автора, но при условии, что приобретены будут только те, которые заказчику понравились. Забегая немного вперёд, скажем, что рассказ наш будет о другой картине из этого заказа, не о «Чёрном квадрате Максима С.», а вот именно о той, что сейчас в мастерской наверху ждёт своего завершения.
...Максим был с К. давно и неплохо знаком, но в последние годы они друг друга потеряли, их пути-судьбы не пересекались. А тут как-то, более полугода назад, их общий знакомый говорит: Роман хотел бы тебе заказ сделать, вот номер телефона. Максим позвонил, и тот пригласил его погостить в том самом поселении, поговорить о заказе. Инструктирован был, что ехать надо железной дорогой, выйти на такой-то остановке-платформе, там его будут ждать.
Сошёл с электрички. Конец сентября. Не сказать, что очень прохладно, но пасмурно, моросящий, редкий дождичек какими-то урывками – то вроде бы соберётся, то почти перестанет. Максим накинул на голову капюшон ветровки. С одной стороны от железной дороги, примерно в километре от неё, виднеется небольшой посёлок. Несколько пассажиров, вышедших на этой же остановке, дождавшись ухода электрички, перешли через пути, и пошли в ту сторону по грунтовой, неширокой дороге, присыпанной щебнем, укатанной колёсами машин. Со стороны платформы, куда открылись двери электрички, справа вдоль железной дороги – несколько щитовых, стандартных домов бежево-серого цвета, в таких путейские работники семьями живут. Метрах в двадцати от платформы, около тополя лесозащитной полосы, стоит Роман. В плащишке тёмно-синем, в кирзовых сапогах, в вязанной шапочке с помпончиком, и неизменные очки в металлической тонкой оправе. Рядом две осёдланные лошади, привязаны поводьями к тополю.
– Привет, Макс! Вот на этих «меринах» мы и поедем. Непривычно после города? На лошади-то ездил ли?
– Привет! В этом году впервые попробовал – посадили меня на лошадку, несколько десятков метров проехал. Плохой из меня наездник.
– Ничего, нам ведь не в скачках участвовать. Оделся, вижу, попроще, как я и говорил. Захватил тебе сапоги резиновые. Снимай свои кроссовки, переобувайся. У нас в такую погоду сапоги – основная пока повседневная обувь. Строительство в посёлке вовсю идёт, так что полного благоустройства ещё нет. Лошадка твоя вот эта будет – гнедая, моя – буланая.
Прошли под дерево, Максим переобулся. Кроссовки по указанию Романа сунул в ту же суму из плотной мешковины, к седлу привязанную, откуда сапоги были взяты.
– Садиться надо «со стремени», то есть прямо с земли, без подставок каких-нибудь. Встаёшь с левого боку от лошади. Берёшься за заднюю луку седла – это вот здесь. Вставляешь левую ногу в стремя – я его придержу, так тебе проще будет. Хорошо! Помогаешь себе руками, правой ногой толчок от земли делаешь – выходишь в «упор на левую ногу», так это называется. Тоже помогу немного. Теперь рукой опираешься на седло, переносишь правую ногу через круп лошади, садишься верхом. Всё просто – уже сидишь. Сейчас с другой стороны помогу тебе «взять стремя» – ногу в него вставить. Отлично! Вот так вот городской житель к живой природе приобщается. Была бы моя воля – всех горожан бы через школу верховой езды пропустил. Или, хотя бы, чтобы рядом с лошадьми пожили, поухаживали за ними, пообщались. Лошадь – это такое благородное животное! Нам многому у них поучиться бы надо – верности, дружбе, честности, чувству собственного достоинства. Не хватает этого часто у нас... Поводья пока подержи, сяду на свою лошадь – у тебя их заберу.
В сторону леса, что начинается примерно в полукилометре от железной дороги, ведёт тропа среди осенней, высохшей травы. Поехали по ней. Роман чуть впереди, справа, в левой руке держит поводья лошади Максима.
– Отсюда до нас километров восемь, это немного более часа неспешным шагом. Дома засветло будем.
– Роман, тебе привет от Андрея Глазкова. Вот уж тоже лошадник заядлый! Я буквально на днях портрет для него заканчивал – он верхом на своей лошади, любимице. Своя конеферма, всё на высшем уровне. Там я и прокатился на лошадке. Узнал он, что к тебе собираюсь, привет, говорит, от меня Роману передай.
– Спасибо! От меня ему тоже передашь. Моя буланая – это с его фермы, у него куплена. Только вот скажу, что он не просто лошадей любитель, он на них зациклился – это чтобы отношение к ним противопоставить своему отношению к людям. По принципу: чем более я узнаю лошадей, тем меньше мне люди нравятся. Снобизм это...
– Ты меня извини, но и тебя ведь тоже обвиняют в снобизме ли, или в каком-то сектантстве. От людей, мол, огородился, в отшельники ушёл.
– А ты сам-то как думаешь?
– Мы же с тобой, Рома, более двадцати лет знакомы. И всегда я знал тебя, как человека практичного, делового. Одним из первых во времена перестройки занялся компьютерным бизнесом, капитал на этом сделал. А начинал так и вообще с выращивания цветов на продажу, тюльпанов к 8-му марта. Даже какую-то свою технологию терморегуляции для выращивания в закрытых помещениях изобрёл. Потом металл, нефть... За рубежом свой бизнес есть. У тебя же всё шло успешно. В крутые 90-е от криминалитета сумел увернуться, потом избежал крепких объятий власти. И вдруг всё свернул, сюда, в эти леса ушёл.
– Во-первых, свернул не весь бизнес, хотя теперь-то от него около половины всего осталось. Во-вторых, именно это его сворачивание и помогло мне избежать излишне тесной «дружбы» с властными чиновниками. Ото всех в стороне оказаться помогло мне, видимо, ещё и то, что в лихолетье «первоначального накопления капитала» я делал всё в рамках законов и правовых норм того времени. Марина же у меня – юрист, незаменимым советчиком мне была, она у меня и помощник, и партнёр, и стратег, и тактик.
Далее их путь пошёл по лесу. Роман слегка пригнулся к шее своей буланой, чтобы не задеть намокшую от дождя ветку берёзы, склонившуюся над тропой.
– В-третьих, нет никакого отшельничества. В Москве у меня офис, для которого я и хочу картину тебе заказать, продолжаю своим бизнесом заниматься. На массовых тусовках не бываю, но и ни с кем, кто мне интересен, общение не обрывал. Хотя действительно – круг общения сузился. Поэтому, видимо, и пошли разговоры о каком-то моём отшельничестве.
– Говорят-то так не только потому, что ты в «светском обществе» перестал вращаться. А переселение твоё сюда, в эту глухомань? А какое-то учение новое, проповедование его среди учеников и последователей, которых здесь собираешь. Я сначала-то подумал: не по пути ли ты Германа Стерлигова идёшь? Тот тоже какое-то поселение организовал...
– Нет, если со Стерлиговым сравнивать, то убежали мы с ним от мира этого совсем в разные, в противоположные стороны.
С полминуты ехали молча.
– Роман, я же вот почему эти, может, и бестактные в чём-то вопросы задаю. Мне надо уяснить это всё для себя. Это для выполнения твоего заказа нужно будет. У меня ведь никакой пока идеи по будущим картинам нет. Возможно, мне поможет, если я заново познавать тебя начну – сильно у тебя всё изменилось. Если этот разговор для тебя неприятен, давай его оставим, но в таком случае я от твоего заказа, всего скорей, вынужден буду отказаться.
– Конечно же, Макс, я был готов к тому, что ты обо всём этом меня спрашивать будешь. Ничего бестактного в этом не усматриваю, можешь не извиняться. Будь я сейчас тем, кем был лет, например, десять назад, я бы и сам себе, теперешнему, этих вопросов назадавал. Вопросов, по-настоящему ехидных и каверзных, я уже наслушался, так что после них с тобой-то обо всём этом поговорить только в интерес будет.
– У тебя, может, что-нибудь случилось такое, что заставило жизнь свою начать менять?
– Нет, ничего экстраординарного не было. Просто в какое-то время всё чаще стали приходить мысли о бытии нашем, о смысле жизни.
– Так ведь об этом все думают.
– Правильно – иногда думают, вспоминают об этом. И я ранее тоже вспоминал, только ненадолго меня на это хватало, некогда было задумываться, не до этого – дело делать надо... Но в последние годы для меня эти мысли стали важнее всей этой нашей толкотни и суеты. Возможно, возраст всему причиной... Нам же с тобой по пятьдесят уже – время готовиться подводить итоги. Самому себе отчёт предстоит дать: на что жизнь потратил? не впустую ли её прожил? не гонялся ли за химерами?
Помолчал немного, уточнил:
– Задал себе эти вопросы – ощущение такое, что буквально дословно слышал это где-то, когда-то. То есть, действительно – люди об этом думают. Вот и я тоже задумался. Выходит, всему своё время... Максим, как тебе верхом-то, не устал?
– Нет, всё нормально.
Дождичек совсем перестал, облака стали реже, иногда солнце проглядывает. Путники неспешно продолжают свой путь и свои беседы.
– И что далее? К чему тебя эти мысли привели? Почему не к Богу, например, пришёл? Сейчас многие в религии ответы на эти вопросы пытаются искать.
– Нет, Макс, это не моё. – возразил твёрдо и категорично. – В религии для меня этих ответов нет, и быть не может, я в ней вижу лишь ложь и обман. Вообще-то, для того, чтобы дальше тебе о своих поисках рассказывать, как раз с религии и следует начать, с моего отношения к ней. Будем решать задачу, как говорится, «методом от противного», то есть от противоположного тому, что и где искать надо.
– Прямо-таки – от противоположного!?.. Ты к религии совершенно критично настроен?
– Сейчас – да! Когда я обо всём этом размышлять взялся, никакой такой категоричности не было. Я ведь о религии и знал-то мало, не в ходу она в те наши годы была. Но приказала долго жить идея «бесов» о якобы построении коммунизма, и новые власти, из тех же «бесов», опять религию подсунуть нам решили. Покумекали они немного над тем, какую нам «национальную идею» придумать, но тямы у них на это не хватило. Вот и вспомнили то, с чем 70 лет боролись. Вроде как – боролись.
По всему было видно, что тема эта Романом выстрадана, этот разговор – не какой-нибудь для него трёп пустой. Продолжил далее:
– На самом-то деле они её приёмы и методы почти во всём скопировали, сделали из коммунистической идеи новую религию, с помощью которой можно овец «по пустыням» водить. А с попами боролись лишь постольку, поскольку те были конкурентами за власть над душами народными. Да и то – только в первое время. Потом-то они попов себе в помощь применили, при полной готовности тех к этому. Смысл религии в том и есть, что она у любой власти помощница. Когда новые «бесы», ещё в начале 90-х, начали массированное «второе крещение Руси», тогда и появился у меня интерес к сути религиозной идеи.
– В общем, всем от тебя досталось – и попам, и старым властям, и новым.
– Да, такая вот у меня позиция «против всех» получилась... Мы сейчас с тобой на полянку выезжаем, отсюда будет видна наша линия электропередачи.
Тропа большей частью их пути идёт по лесу, в основном – по берёзовому. Опавшая листва устилает землю. Среди белых стволов и жёлтых, ещё не полностью опавших листьев, встречаются зелёные хвойные вкрапления – ель, сосна, пихта. Иногда лес перемежается редколесьем или полянами, вроде той, на которую сейчас тропа выходит. Это вершина небольшого холма. Хороший обзор, видно, что слева, примерно в километре отсюда, начинается широкий безлесный участок. А ещё немного далее видна проходящая по этому участку линия электропередачи.
– Линию мы провели в 35 киловольт. При таком напряжении, для обеспечения нужной высоты натяжения проводов, достаточно железобетонных опор. Они удобнее металлических – ухода не требуют. Вот за тем леском поедем параллельно нашей ЛЭП.
– Мощная линия. У вас что – такое большое потребление электричества?
– Такая линия по нашим потребностям пока что даже и избыточна. Это просто один из стандартов среднего класса напряжения, остановились на нём, потребление-то будет возрастать. Я далее о религии продолжу. Недавно историк Никита Соколов сказал на канале «Культура» примерно следующее, дословно не помню: «Изложение своей истории – это есть некая аккумуляция общественного опыта. Этот исторический опыт является основанием для самосознания нации и для последующих действий. Как мы представляем историю, так и действуем». Верно сказано: как представляем историю, так и действуем. Нам же сейчас эта вера религиозная выдаётся чуть ли не за что-то исконно русское: мы главные хранители чистоты этой веры, нам за веру эту нашу держаться надо, в ней, видите ли, наше спасение. Ты знаешь, как мы христианами стали, православными, теми, кто «правильно славит Бога»?
– Кто же этого не знает? Киевский князь Владимир Красное Солнышко крестил Русь тысячу лет назад. Я кое-что об этом читал, интересовался.
– Это, так скажем, формальная процедура и официально-церковное её изложение. Вопрос в другом: какова цель была? Как говорится: ищи, кому выгодно. И приходим к тому, что князьям киевским выгодно было единобожие ввести – язычество-то, без единого бога, как-то плохо помогало выстраивать «вертикаль власти». Вот и решили они по примеру соседей ввести для людишек своих нужную религию. Прознали об этом те соседи, и начали своих богов предлагать – католики, магометане, даже иудейский бог вроде бы предлагался, про буддизм достоверно не знаю. Случилось так, что 1000 лет назад князь Володимир и его в этом деле советчики выбрали для нас византийскую веру – пышностью обрядов были поражены. А могли бы и ислам принять, но забраковали – запрет на бражничество у них прописан.
Увидел, что Максим собирается что-то спросить, или возразить, примиряюще улыбнулся:
– Или – католическую. – опять взглянул на Максима. – Выбрали именно ту, которая нашему менталитету ближе была – чтобы «баско» было, чтобы «ляпота».
Максим подумал, что вряд ли где-то в летописях можно теперь найти сведения о том, как именно происходил выбор религии, почему ислам не приняли? – из-за запрета ли на бражничество, или – почему, например, не католичество? Но о том, что выбор во многом был определён именно принципом «чтобы красиво!», об этом он где-то читал. Изучением этой темы пришлось заняться в связи с одним заказом на религиозную тематику, но не состоявшимся по некоторым причинам и обстоятельствам. Кстати, у Александра Меня прочитал: «Пышность византийского православия, усвоенная Русью, способствовала выдвижению на первый план скорее обрядов, а не содержательной стороны христианства». Роман продолжал свой рассказ о принятии на Руси христианской веры:
– Но людишки заморского бога принимали с неохотой, у них свои божки языческие были, привычные, и вот именно, что исконно свои. И по жизни более практичные и полезные – тот же Овинник, или Домовой. У них все «заповеди» и «заветы» конкретные, по хозяйству домашнему, в помощь для его правильного ведения.
Погладил свою буланую по шее, потрепал её за ушами, продолжил:
– Князья же свой «практицизм» в богах искали, чтобы не по домашнему хозяйству нужных, а для управления людишками. Боги ведь не просто так появляются – в них потребность есть. Предложенный заморский бог князьям приглянулся. Объявляет он людишек грешными по самой своей природе – во грехе, видите ли, их мать рожает, и помыслы их все плотские грешны. Но и снизойти к ним может, возьмёт их к себе, в Царствие Божие... если они покорны будут, грех свой искупят молитвами и смирением. Вот это как раз и есть отличный бог – во всём властям помощник.
В том, что бог заморский был призван князьями в помощь для «управления людишками» – Максим с этим полностью согласен. Уж куда как более точно и кратко: «боги не просто так появляются – в них потребность есть»... Слушал далее рассказ Романа:
– Кое-где и мечом тот бог, та религия насаждались. В Новгороде дядя князя киевского Володимира Добрыня сколько-то немало людишек порешил, и в других местах такое же бывало. Принудили людишек к вере. И князья оценили, что с богом-то единым, за грехи и непослушание властям карающим, пожалуй, что и проще будет людишек-то в крепкой руке держать. Власть над телом бренным своего холопа – это ещё не вся власть, а если ещё и душу его в полон взять – тогда полная власть над ним и будет.
Сделал небольшую паузу...
– Только вот ведь какая незадача случилась... Уверовали людишки, всё хорошо, вроде бы. Есть теперь у нас единый Бог, на него и ему теперь молимся. Так, видишь ли, не так же молимся-то! Надо креститься, оказывается, тремя перстами. А мы – двумя. Шесть с половиной веков не то делали! Кошмар! А ведь сколько людей в насаждении этой «неправильной» веры было положено!! Людишки-то ладно – ещё нарожают. Что делать-то теперь!?.. А что делать... ясно что – реформу проведём, обряды и ритуалы изменим! Несогласные опять будут – подавим несогласие! И давили – казнили, сжигали. Какие-то несогласные уходили из обжитых мест, строили в лесах свои скиты.
– Вот как ты теперь...
– Ну, да – в чём-то есть сходство. – Роман улыбнулся, добродушно принимая шутку приятеля. – Только тогда всё покруче было. У них же вплоть до самосожжения дело доходило «во славу Бога и во имя веры». Истинное православие – это, выходит, совсем не то, чем Володимир Креститель, Володимир Святой 1000 лет назад нас окрестил? И вот теперь вопрос: какова же правильная-то вера, по которой мы «правильно славим Бога»? Та, к которой он принудил, за что и в святые произведён, и в которую шесть с половиной веков верили? Или та, что стала в результате Никона реформ, в которую мы поменее, всего три с половиной века верим? Принуждение людишек к обеим этим верам было с жертвами немалыми.
Ехали рядом, бок о бок. Повернулся к Максиму, взглянул ему в лицо:
– Вот скажи: говорить после всего этого о какой-то особой «истинности» нашей веры – не лицемерие ли это, не ложь, не подлость ли? Может ли правда устанавливаться такими лживыми и подлыми методами? Какая же она после этого правда? А теперь вот власти это «принятие веры» нам ещё праздником объявить надумали. Свихнуться можно!..
– Где-то мне, Роман, прочитать приходилось, что имеется, так называемый, индекс человеческого развития ООН. Так вот, у стран с протестантской ориентацией этот индекс довольно-таки высок, с католической – ниже, с православной – ещё ниже.
– Не вижу особого смысла говорить о преимуществе протестантизма перед католицизмом, или их обоих перед православием. То, что религия в немалой степени определяет менталитет общества – в этом-то сомневаться не приходится. И обратная зависимость есть – какой-либо имеющийся менталитет предопределяет в чём-то выбор, принятие той или иной религии. Но кроме некоторой такой предопределённости, выбор религии – это в немалой степени ещё и дело случая, плюс к этому, конечно, чья-то воля. Это и у нас так было, и у всех-то это так. Для людишек новый бог – это всегда «кот в мешке». Какого власти дадут, в того и верить придётся.
Видя, что нет у Максима намерения чего-либо возразить или добавить, продолжил свои рассуждения:
– В общем, приняли мы того бога, которого приняли, какой подвернулся... Могли бы и другого, и так же бы за него потом жизни отдавали... Не об этом говорить нужно – хорошо ли православие, плохо ли, чем плохо. Не о выборе тысячелетней давности теперь уж разговор нужен. А вообще о религиозной идее, как о некой идеологии для общества. Какова есть эта идеология, в чём она? Заповеди, мол, есть: «не убивай», «не укради». Это что – какое-то откровение от Бога? Какие-то открытия, истины философские? Если взять Ветхий Завет, где эти заповеди прописаны, так там как раз массу обратного и многословного этим кратким заповедям найдёшь. А ещё в «священных писаниях» и в религиозных правилах поведения найдёшь тьму всяких нелепых запретов и предписаний – волосы на висках не стричь, чтобы пейсы отпускать, свиной кожи не касаться, скоромное тогда-то не есть, мужчина перед входом в церковь должен снять головной убор, женщина, наоборот, голову покрыть, намазы надо совершать тогда-то, в таком-то количестве в сутки.
– Или вот, например, что моему творчеству близко – по Исламу рисовать людей и животных нельзя, или их скульптуры создавать, поскольку лишь Всевышний является создателем всего живого. Недавно у Орхана Памука прочитал сожаления по поводу этих ограничений. Памук пишет, что турецкие романисты не желают и не умеют замечать и описывать окружающий их мир, ставит им в пример французских писателей, напоминает, что Стендаль, Бальзак, Золя неплохо умели рисовать, а Готье и вовсе был настоящим художником. То есть этими запретами был нанесён совершенно ничем не оправданный ущерб многовековой культуре мусульманского мира.
– Вот и именно! Это что – Богом ли эти указания и ограничения даны? Нет же, конечно. Если бы им, так они были бы для всех людей одинаковыми, не было бы никакого этого разнообразия конфессий, было бы одно для всех слово от Бога. И уж вряд ли оно было бы таким, с такими предписаниями, не имеющими никакого отношения к духовному. Это всё создателями и проводниками религиозных идей придумано для того, чтобы человек жил среди массы всех этих запретов, чтобы у него постоянно были опасения, чтоб какой-нибудь из них не нарушить, чтобы наличие этих «предписаний» постоянно ему о Боге напоминало, о служении ему, чтобы их исполнение отличало верующих в своего бога от всех прочих. «Не убивай» и «не укради» – это вторично – и крадём, и убиваем... Главное – это ритуальные и обрядовые правила не нарушать. Нарушение их наиболее среди верующих заметно, и религиозным сообществом порицаемо. Вот эти-то «божьи предписания» в полную меру и работают.
– Но ведь не ради же этих запретов религии создавались?
– Конечно, не ради них. Они, как и многое, что есть в религии – это лишь некоторый «информационный шум», чтобы замаскировать под ним главное. В религии есть самая основная идея, её стержень. Идея эта – это власть от Бога, смирение перед властью и церковью. Она объединяет церковь и власть, она задумана для того, чтобы этот тандем успешно работал по управлению людишками, чтобы власть и церковь были в этом друг с другом неразрывными союзниками. «Власть царска веру охраняет, власть царску вера утверждает; союзно общество гнетут», Александр Николаевич Радищев.
Продолжил свою выстраданную тему:
– Наши теперешние власти российские подсовывают нам религию вместо национальной идеи. Это совершенно планомерно и целенаправленно делается. Не о сравнительной оценке различных конфессиональных направлений говорить надо, а о том, какое влияние и в каких аспектах оказывает на общество в целом его религионизация.
– Роман, может, остановимся ненадолго, слезем с лошадей, ноги разомнём?
– Конечно. Сейчас вот к тому овражку подъедем, по нему ручеёк протекает, там и остановимся.
Подъехали к неглубокому широкому овражку с пологими берегами. Роман ловко соскочил со своей буланой, привязал её к дереву.
– Слазить будешь в обратном порядке. Я держу поводья, слазь смело... Ну вот, ты уже и на земле. Пройдись немного. Как, нормально себя чувствуешь, не устал, ничего не болит?
– Нет, вроде бы всё отлично. Пожалуй, что и в охотку мне будет на лошадке-то ездить.
Гнедую привязали к соседнему дереву, стали спускаться к ручейку.
– Со следующего года у нас здесь будет работать свой инструктор верховой езды – это чтобы моим гостям можно было устраивать верховые прогулки. Лошадей ещё прикупим. Так что на будущее лето, если пожелаешь, можно будет согласовать на сколько дней и когда приехать, покататься на лошадке. Можешь вдвоём, с Евгенией.
– Да, наверное, соберёмся. А что это за ручеёк?
– Он в нашу речку впадает, источниками родники являются. Если пройти метров пятьдесят вверх, как раз такой ключик будет. Когда ехал тебя встречать, фляжку там набрал, если хочешь, можешь попить. Максим, я вот что у тебя спросить хотел. Ты вот в стиле известных художников иногда пишешь. А не приходилось тебе слышать обвинения в том, что это, мол, плагиат какой-то, чуть ли не подделка? Ты только не восприми этот мой вопрос в обиду, мне-то все твои работы нравятся, в том числе и в стиле других художников.
– Не только слышать – целую кампанию против меня и моего творчества пережить пришлось. Есть у меня такой недоброжелатель, «заклятый друг», среди художников же, хотя сам-то вообще никакими талантами не блещет. Конечно, подражание чужому стилю это, во многом, приём для живописи несколько коммерческого толка. Но если я пишу в тему, или в стиле другого художника – я же не копию делаю, а самостоятельную, авторскую вещь. Вот тебе пример приведу, случай один расскажу. В школе я учил французский язык. После восьмого класса поступил в художественное училище, но там французского не было, были немецкий и английский. Я на Урале родился и вырос, в нашем городе только одно художественное училище было. Пришлось мне там английский учить. И вот как-то мы своей компашкой были в гостях у кого-то из наших ребят. У них дома была очень хорошо оформленная книга – переводы русскими поэтами произведений зарубежных авторов. Они говорят: вот ты французский учил, проверим твои знания. А там так – на одной странице текст в оригинале, на другой – русский перевод. Наугад раскрыли, оказалось – слева Проспер Мериме, вроде бы белый стих, справа – перевод от Пушкина, они его ладонью закрыли. Читаю первую фразу: «Pourquoi pleures-tu, mon beau cheval blanc?». Вижу – все слова знакомые. Перевожу: «Почему ты плачешь моя хорошая белая лошадь?». Открывают перевод, начинают хохотать: «Что ты ржешь, мой конь ретивый, Что ты шею опустил, Не потряхиваешь гривой, Не грызешь своих удил?» И так далее... То, что перевод не дословный – это одно, это понятно, особенно для стихотворных форм, но там ведь и тема-то лишь угадывается. По сути дела – это уже не перевод, а новый стих, «по мотивам». Но стих-то вышел чудесный! Пушкин... что тут скажешь!?..
Минут через десять поехали дальше.
– Вот ещё, Максим, что к разговору о религии рассказать хочу. Когда я общался с её защитниками, с воцерковлёнными, то пытался с ними полемизировать, говорил им о противоречиях в Библии, особенно в Ветхом Завете, о сказках библейских, ни в какой здравый смысл не укладывающихся. На это получал массу ответов, совершенно между собой противоположных. Они между собой хоть как-то договорились бы, что ли.
1. Не надо всё понимать буквально, надо к Писаниям подходить с творческой интерпретацией. Но вот вопрос: насколько позволительно интерпретировать? Где будет граница с ересью? Видимо, степень интерпретации определяется тем, насколько это потребуется для подлаживания библии под современные познания о мире. Чем эти познания шире, тем интерпретаций будет больше.
2. Надо всё понимать буквально, именно так, как и написано. Это абсолютно ортодоксальный подход. Всё надо понимать буквальным образом: и мир за шесть дней сотворён около шести тысяч лет назад, и человек по Божьей какой-то причуде трое суток в брюхе большой рыбы жил: «И повелел Господь большому киту поглотить Иону; и был Иона во чреве этого кита три дня и три ночи», и прочие сказки библейские.
3. Ветхий Завет – это для евреев, для нас Новый Завет; мы сейчас не под Ветхим, а под Новым Заветом; после того, как с нами был заключен Новый Завет, ничего ради спасения из старого, Ветхого Завета Моисеева нам уже не нужно исполнять. А как же заповеди «не убий», «не украли»? Они же в Ветхом – их, значит, тоже не исполнять? Хотя с этими-то заповедями разговор отдельный, там не всё так просто, мы к этому ещё вернёмся.
4. В Библии специально соединены два совершенно противоположные учения. Для чего «специально соединены» мне так никто и не объяснил. Вроде как – для противопоставления. Странная логика...
– Так почему же всё-таки Ветхий Завет в христианскую Библию включен.
– Его, я полагаю, оставить пришлось потому, что Иисус из Нового Завета был рождён от Бога, который Ветхим Заветом утверждается. Отвергнешь Ветхий Завет – Иисуса без отца «высокопоставленного» оставишь, будет он сыном простого плотника Иосифа.
Вообще-то Максим об этом тоже не раз думал: о «преемственности» и родстве авраамических религий – и христианство, и ислам опираются на иудейского бога Яхве, на Ветхий Завет. Роман продолжал:
– Им говоришь о крайней жестокости Ветхого Завета, совершенно не соответствующей понятию «духовное учение»: за веру в других богов – смерть, за нарушение предписанных ритуалов, например, не работать в субботний день – смерть, жителям захваченного города – смерть... но девочек-девственниц не убивать, их можно использовать. Они отвечают: когда Бог убивает – это милосердие по отношению к тем, кого Он убивает. Милосердие, как к невинным жертвам, так и к тем, по вине которых они стали невинными жертвами. И не знаешь – то ли они верят в то, что сказали, повторили слова какого-то толкователя библии, то ли притворяются, что верят.
– Я как-то слыхал: так это же, мол, перевод с другого языка, на погрешности перевода ссылаются.
– Да, конечно, переведено, видите ли, всё криво. Не знаю как там с переводом, но зато логика их – кривая и лживая, это точно. То есть, если уверовать, то можно и по неправильным писаниям. А если в вере этой сомневаешься, какие-то несоответствия находишь – иди, и читай первоисточник. Или говорят: вот это в Ветхом Завете мы оставляем, а это отвергаем. Ну, чистые шулеры: эту карту мы козырной объявим, а эту под стол сбросим. Лгут безо всякого стеснения. Как же тут не скажешь: какова идея – такова и её защита.
– И что ты надумал? Как нам следует к религиям относиться?
– Видишь ли, я ведь согласен с тем, что появление религий было неизбежным. Не могли люди миновать этот этап как в стремлении своём найти объяснения всей сложности окружающего их мира, так и в упорядочении, организации своих сообществ. В авраамических, например, религиях заложена государствообразующая идея. Единобожие, идея, что власть от бога, что должно быть смирение перед властью и церковью – всё это помогало централизации власти, управлению людишками, созданию, укреплению государств.
От Максима и здесь не было возражений. Роман продолжал:
– Ну, ладно, поработала эта религиозная идея, своё дело, как говорится, с грехом пополам сделала. А далее-то что? Ведь уж тысячи лет ей, мир совсем другим стал, и всё выше становится скорость его изменения. Лишь идея религиозная всё та же, всё тем же задачам и целям служит: людишек властям подчинять. Всё те же подловатые методы использует. Например, выделять одних среди прочих как «верных», остальные же – «неверные». По каким принципам «неверные»? По выдуманным нами же самими, заложенным в придуманные нами религии. В разных храмах Богу молимся, крестимся по-разному, одни – слева направо, другие – справа налево, персты не так складываем, а другие, например, хиджабы должны носить, обрезание на восьмой день от рождения, по субботам никакого дела не делать, и так далее.
– Да уж, тьма всего напридумано. А ведь все мы человеки, жить должны по общечеловеческим, единым законам. Если по религии, так мы же все от одних прародителей произошли – от Адама и Евы. И Бог у нас един. И не должно быть между нами никакого различия по «уверованию» в него, по ритуалам разным.
– Конечно, не должно, и не было бы, если бы вера в бога была связана с самим Богом. Но этого нет, потому что бог религиозный – это вымысел. Люди сами религии для себя насочиняли, разделили сами себя на всякие конфессии, на «верных» и «неверных». Наша вера лучше всех! Это мы в истинного бога по истинному верим! И так-то во всех конфессиях. Есть ли среди них истинно-то верная? А если, допустим, и есть, так она же только в единственном числе может быть, все остальные – это, выходит, ложь. Не может быть единый Бог таким многоликим. Выходит, что он в своё время не только тем разделил людей, что они на разных языках говорить стали, но и тем, что по-разному научил их в Бога верить, и быть готовыми хоть на смерть за свою, «истинную» веру против других, у которых вера «неистинная». А это уж куда как страшней и опасней, чем языковое разделение. Вот уж действительно: «Если Бог существует, то атеизм должен казаться ему меньшим оскорблением, чем религия», братья Гонкур сказали.
– Церковники говорят, что все религии между собой миролюбивы, равноправны, все Богу милы. Правда, оговариваются – кроме сект.
– А что же – они обратное должны говорить? Конечно «миролюбивы»... Межконфессиональное деление мира, в общем-то, закончено. Это надо утвердить как «статус-кво». Что они и делают, когда говорят о взаимном миролюбии. Они же как «дети лейтенанта Шмидта» из «Золотого телёнка». Некую «конвенцию» таким заявлением принимают – с разбиением мирового пространства на «эксплуатационные участки», поделённые между «традиционными» религиями.
Насчёт декларируемого церковниками абсолютного миролюбия религий у Максима были сомнения. Роман это понял по какому-то, видимо, его несогласному жесту, движению:
– Конечно, лукавство это – о миролюбии-то. Вот, например, в Ветхом Завете слова: «Если твои родные призывают тебя поклоняться иным богам ...то убей их ...побей их камнями до смерти». Или в Исламе: «И сражайтесь с ними, пока не будет искушения, и религия вся будет принадлежать Аллаху». Это, как говорится, «теория». То же и на практике. Разделение по идеям религиозным и всегда-то не было на пользу миру, и сейчас является катализатором в «войне цивилизаций», мощным оружием в этой войне, спусковым её крючком, лозунгом, идеей, флагом. С середины ХХ века для человеческой цивилизации настало время, когда она может сама себя погубить при таких возможностях к самоуничтожению.
– Да, Роман, действительно: хорошо ли будет миру, если, допустим, Иран получит в руки ядерное оружие? Или фанатики другой идеи – Северная Корея? Для чего это им? Ведь и те, и другие могут хоть весь мир в ядерное пекло бросить, чтобы «неверных» уничтожить. В своё время председатель Мао предлагал Хрущёву начать атомную войну против США. В ответ на то, что погибнет полмира, ответил: так другая-то половина останется. Знаешь, я сейчас вспомнил: прочитал как-то, лет 30 или более назад, в разгар «холодной войны», книгу какого-то английского писателя, фамилию не помню. Сюжет такой. Капитана атомной подводной лодки королевских вооружённых сил «посетило шизо». Его «внутренний голос» говорит ему, что ради спасения человечества от скверны – «спасения» путём его гибели, он должен развязать атомную мировую войну. На подводной лодке установлены три баллистические ракеты с атомными боеголовками. Запустить их можно только при получении радиокоманды от высшего военного руководства и после набора трёх определённых кодов. Раздельно, каждый из этих кодов знают только три человека – капитан подлодки, его старший помощник, и американский офицер, обязательно являющийся членом команды на каждом иностранном боевом судне, на котором в качестве боевого вооружения установлены американские ракеты. Капитан составил и практически осуществил следующий план. Он обманул радиста, сказав ему, что хочет провести на подлодке учение, наиболее полно имитирующее боевые условия. Тот должен довольно простым техническим приёмом организовать вроде как получение приказа о пуске ракет на Ленинград. Всё будет как на реальной войне, все боевые расчёты отработают необходимые действия, а в последний момент капитан остановит действия команды. Радист, долго колебавшись, доложил об этом старпому. Замысел капитана был сорван, он был изолирован в лазарете. Или вот как-то видел по ТВ сюжет о пульте управления запуском российских межконтинентальных баллистических ракет. Бравого подполковника спрашивают: «А если бы пришёл приказ на запуск?». Он бодро, без запинки отвечает: «Главное, чтобы дрожи в руках не было. Офицер, не способный повернуть ключ – тот не офицер».
Видимо, именно сейчас вот, когда Максим взялся пересказать книгу, где-то в подсознании у него и отметилось, что в идее будущей картины будет «Чёрный квадрат» и погибшая цивилизация.
– Твой пример со свихнувшимся капитаном впечатляет. «Тот, кто живет для потустороннего мира, опасен в этом», Роберт Грин Инджерсолл. Конечно, опасен, как и в аналогии с целыми странами и их лидерами, охваченными какой-либо идеей, именно которая и считается ими единственно верной.
Максим отметил про себя, что Роман имеет в запасе много удачных и к месту афоризмов и крылатых выражений. Тот продолжал критику религии:
– «Война цивилизаций» – это ведь не журналистская выдумка. Идеологическая и религиозная сторона имеют в ней немалое значение. Межконфессиональное разделение стало сейчас для человеческой цивилизации смертельно опасным, прямо-таки самоубийственным. Это первая из основных претензий к религии.
– Какова следующая?
– Она как бы менее очевидна и доказуема. Но именно она, и размышления мои о ней, привели меня к этому моему «отшельничеству». Это то, что религия вводит в общественную мораль, в общественную философию, в наше сознание допустимость лжи между людьми, в их межобщественных отношениях. Религиозные сказки объявлены «духовным учением». Имеется ли вред от этого? По моему мнению – да, это для общества вредно. Если общество не отвергает эту «философию» лжи, оно уменьшает для себя возможности и перспективы нормального развития, поскольку живёт по принципу: «Ложь – есть Правда». Этого «завета» религия впрямую вроде как не содержит. Но он совершенно естественно вытекает из самой сути религии – за основу религиозной идеи взята сказка о неком «создателе», за шесть дней, сотворившем мир. А уж от этой «печки» всё и пляшется.
– Так по этому-то вопросу о том, был ли такой «создатель», и как он всё сущее создавал, как раз и можно в самые глубокие схоластические споры встрять. Защитники религии теперь ведь так говорят, что не следует понимать всё буквальным образом. Бог – это не дедушка с бородой, и шесть дней – это не дни в нашем понимании, это периоды в создании мира, каждый из которых может длиться миллиарды лет.
– Да, говорят. – согласился Роман, но и возразил тут же. – Это где они прочитали? В библии? Покажите мне! Когда причитали? Сейчас только? Почему раньше не могли прочитать? А на седьмой день Создатель отдыхал... Это что – тоже период в несколько миллиардов лет? Отдохнул, а потом чем заниматься стал? Или это период ещё длится, не закончился? Он ещё отдыхать продолжает? А как отдыхать закончит, он тогда с этим миром ещё что-то сотворить надумает?
Максим посчитал забавным и интересным этот вопрос. Работа Создателя над миром ещё продолжается? Как, каким следующим этапом он думает её закончить? Он вообще – какие-то планы насчёт этого имеет? Или всё хаотично, под настроение? Пути господни неисповедимы... Роман продолжал:
– Лет сто назад, да и меньше даже, церковника, отрицающего буквальное понимание шести дней, в ереси обвинили бы, от церкви отлучили. А если ранее – так на костёр его! Это пример того, как церковники бесстыдно лгать могут – из одной лжи спокойно творят другую. Тысячи лет ни о каких таких периодах не знали и не говорили, а теперь вот вдруг узнали. Откуда узнали? Неужто им эти познания религиозная «наука» дала? В которой скоро официальные «доктора» и «кандидаты» будут, которые изучением Текста будут продолжать заниматься, новые «открытия» делать.
– Я как-то читал, что сторонники «рукотворного» создания мира говорят о невозможности создания живой клетки из мёртвой материи: клетка настолько сложна, что самопроизвольное какое-то её создание требует неисчислимого количества вариантов и попыток. Это, мол, всё равно, что если бы обезьяну посадить перед компьютером, и она, тыкая случайным образом пальцем в клавиши, сумела бы набрать без единой ошибки четыре тома «Войны и мира».
– Аналогия, конечно, образная. И справедлива, конечно, в том, что живая клетка – вещь очень сложная. Кто бы с этим спорил? Мы с тобой в этих науках не специалисты, но понимаем же, что поиск истины в вопросе возникновения и происхождения жизни невероятно сложен. Те знания, которыми человечество на данный момент обладает, не дают ответов на массу вопросов. Ну, и что тут такого? Вопросов всегда больше, чем ответов – это совершенно нормально, так и быть должно. Чем более мы знаем, тем вопросов будет только больше – почти 2,5 тысячи лет назад Сократ сказал. В те времена, когда Сократ жил, в Древней Иудее считали, что небо это твердь, а звёзды, Луну и Солнце на эту твердь Яхве приладил. А скажи им тогда, что Земля – это круглый большой шар, который вокруг ещё большего шара огненного вращается, так они ехидно спросили бы: а почему, например, этот земной шар вращается, а не улетит? он, что, к Солнцу за верёвку привязан? Что им можно было бы ответить? А ничего не ответишь, потому что знаний не хватало. Но потом эти знания появились, и ответы даже и на более сложные вопросы есть. Так что будут когда-то найдены ответы и на вопросы подобных «умников», которые приводят пример с обезьяной, пишущей «Войну и мир». Сами-то они ни научной гипотезы не имеют, ни на поиск ответов не способны, поскольку бездари или заведомые лжецы. Только лишь с умным видом вопросы могут задавать, да «опровергать» тех, кто действительно шаг за шагом наши знания о мире расширяет.
– А как, Роман, насчёт происхождения человека? Мы от обезьяны произошли?
– Не нравится, что от обезьяны? Воцерковлённым, например, было бы лучше, если бы от овец, столь им милых. Пусть ищут доказательства этому: а вдруг это так и есть? Нет, они говорят, что ни от кого человек не произошёл, что это творение Создателя. Им ни много, ни мало нужно, чтобы нас именно Творец, Создатель сотворил. Это что: гордыня? или глупость? Это со всеми-то нашими недостатками – творение Господне! Если он сотворил Природу, и её венец сотворил – Человека, так, наверное, мог бы что-то и совершеннее слепить из «праха земного». Так ведь нет – сотворил нас с массой низменных качеств и свойств. А потом и говорит: то, что вы такие уродливые у меня получились – это ничего, это ненадолго. Кому повезёт, так и вообще помрёт младенцем. И мучиться он не будет в этой жизни земной, и в Царствие Моё Божие автоматически попадёт. Ну, а те, кто доживёт до лет, когда человек грехи совершать начинает, придётся уж им тогда всю жизнь просить меня о Мире Загробном. Придумать для нас такого «творца» и такой его «план» – это только очень лукавые люди могли. Продолжать и сейчас утверждать, что это Истина, и «помощь» оказывать в виде платного посредничества при обращении нашем к Богу – это ложь и подлое мошенничество.
Тропа переходила в довольно-таки крутой спуск в небольшую ложбинку. Роман взял покрепче поводья обеих лошадей, стали не спеша, аккуратно спускаться. Миновали сложный участок, Роман продолжил:
– Откуда этот Создатель взялся? какой он есть? где он? что он? – об этом они ничего не говорят. «Научные» вопросы о живой клетке ставят, но объяснений и подтверждений «гипотезе» о Создателе давать не собираются. Мы её должны на веру принимать. Откуда-то взялся – и всё! Потом людей надумал создавать, скучно ему одному стало.
– Так он же не один был, там ещё ангелы были, Змей ещё.
– Да, это я упустил. Сколько там чего было? как это всё о них известно стало? кто и кому об этом рассказал? – это всё тоже большой вопрос. Какими он людей создал, на каком уровне их развития? Видимо, на самом первобытном, когда они ещё ничего не знали и не умели – ни ткань для одежды производить, ни металл добывать, чтобы орудия труда какие-то изготавливать. Так и не надо это им было. Адам и Ева жили в Едемском саду на всём готовом. А сад откуда? кто его посадил? и от кого его охранять надо было? Адам-то для этого и был создан, для охраны. Никакой человеческий род поначалу-то и не планировался вовсе. Это уж потом, случайно почти получилось, с подачи Змея-Искусителя. Ходили без одежд, поскольку тепло, а наготы своей они не стыдились. Когда же они с Древа Познания запретный плод съели, узрели свою наготу, да ещё и Создатель их из Рая изгнал, вот тогда им и одежды понадобились, и орудия труда. Вот только лишь когда познание мира началось – стали они это всё изобретать, ума-разума набираться. А то так бы и жили в раю, как какие-то растения – бесполые и бездетные.
И опять Роман прав. Действительно – вся жизнь-то разумная, получается, что только с изгнания из рая началась. Исследования Романом «акта творения» между тем продолжались:
– Кстати, наверное, и говорить они стали учиться только когда мир стали познавать, слова им для обозначения новых понятий и явлений потребовались. Или Господь их сразу с какой-то речью сотворил? Какой язык был в Раю, на котором Бог с ними разговаривал? Интересно ещё: воцерковлённых Бог создал, а атеисты-то, всё же, от обезьян произошли? Или они тоже – творение Божие, просто это отрицают? И за это отрицание Господь их к себе в Царство Божие не возьмёт. То есть, обиделся очень, накажет их за то, что они в него не поверили. Капризный какой-то, мелочный, злобный... Прав Вольтер: «Бог человека сотворил по образу, подобию. И человек ответил ему тем же».
Максим улыбнулся:
– Вот уж, действительно – тем же ответил.
– А ещё и такой вопрос: всех представителей авраамических религий – иудеев, христиан, мусульман – создал их единый Бог. А как же быть с буддистами и прочими иноверцами? Они же не захотят признавать, что их тоже Яхве создавал, зачем им чужой какой-то Бог? Они, выходит, хуже атеистов. Атеисты хоть просто по глупости своей Создателя не признают. А те вообще себе других богов сотворили, молятся им, первую же из десяти заповедей нарушают: «да не будет у тебя других богов».
– Роман, защитники религии тебе скажут, что доказать, мол, существование Бога пусть и невозможно, но так и обратное доказать тоже нельзя. Да ещё и обвинят тебя в оскорблении их религиозных чувств.
– Этот разговор мне знаком. Оскорбляться – это они неплохой приём на вооружение приняли, привилегию себе такую оттяпали. Только я ведь верующих-то не оскорбляю ни единым словом, против их личности ничего не говорю. Не признаю лишь за истину идею, в которую они верят. Имею я на это право? Полагаю, что никто лишить меня этого права не может. Они могут в эту сказку верить, и утверждать её за истину, я в неё не верю, и говорю, что это ложь. Имею я право на высказывание своего мнения? И этого мне запретить никто не может – я ведь не в храм к ним прихожу об этом говорить. Они, видите ли, говорят, что и помимо храма есть «этический запрет на богохульство». Запрет они установили! Я, значит, не могу просто так, во всеуслышание сказать, что Бог – это выдумка, сказка. Этим я религиозные их чувства оскорблю. А вот они могут во все колокола звенеть, Бога славить и воскрешение Христа, и утверждать, что их ложь – это Истина. Им плевать на то, что они оскорбляют чьё-то материалистическое мировоззрение.
– Так вот в этом разница, видимо, и есть, что они сами себя определили как людей, у которых есть то, что для них свято, а у остальных ничего святого нет за душой. Поэтому они сверху вниз и позволяют себе на прочих смотреть, запреты им устанавливать.
– Да, вот именно, так оно и есть. Вот она гордыня-то где. Я им говорю, что с материалистической точки зрения, и с точки зрения научного познания всего мироздания, религиозная идея с её «гипотезой» сотворения и устройства мира является ложной. Пусть ищут доказательства, аргументы, доводы, возможно, следует и согласиться, если всё это будет убедительно. Внятных и доступных пониманию доводов они не приводят. Вместо этого говорят, что атеизм – это тоже, мол, своего рода религия, вера в то, что Бога нет. Решил, что буду с этим соглашаться – так-то ведь даже ещё и удобнее.
1. Они верят, что бог есть, а я верю, что такого бога, в которого они верят, нет. То есть, «спор» на равных совершенно условиях.
2. Они говорят, что доказывать его наличие они и не собираются, иначе это будет уже не вера. А я им про поиск доказательств по своей вере отвечаю так же. Насколько всё упрощается!
3. Когда я говорю, что нет тех богов, которые в религиях прописаны, и называю религиозные «гипотезы» о сотворении и устройстве мира ложными, они, видите ли, оскорбляются. А я им в ответ говорю, что это вы меня оскорбляете тем, что утверждаете о наличии этих богов, значит, объявляете ложной мою веру.
– То есть, ты борьбой с религией занялся?
– Нет же, конечно. Бороться с самой по себе религией – это не только бесполезно, но, в некотором смысле, и не совсем гуманно. Есть множество людей и множество жизненных ситуаций, когда религия может помочь как некое радикальное психотерапевтическое средство, пусть даже и несколько наркотического свойства. Ничего тут не поделаешь – наркотики мы ведь используем в качестве обезболивающего. Но нельзя же всё общество садить на наркотическую религиозную иглу. Религия не должна выходить за пределы церковной ограды, за которой она может свою помощь оказывать. Я против того, чтобы эта религиозная «психотерапия» объявлялась «духовным учением». Против того, чтобы власти использовали её в «работе с массами». Когда народ вслед за нашими президентами в церкви повалил, когда интеллигенция, «властители дум» наши тоже сплошь и рядом о духовно-религиозном заговорили, вот тогда я и встал в этом вопросе в активную духовную оппозицию к нашим властям и к прочим проводникам и защитникам религии.
– И в чём это у тебя выразилось? В леса эти сбежал?
– Нет, сначала-то пытался как-то до людей докричаться, до их разума. Первое время действительно атеистической деятельностью начал заниматься. Сайт свой завёл, блог в Живом Журнале, кое-какие литературные и философско-публицистические вещи писать взялся, под псевдонимом, разумеется, на форумы религиозные и антирелигиозные заглядывал. Разочаровался вскоре.
– Почему?
– Ты знаешь, Макс, всё это общение по поводу каких-то идей социальных, к которым я и религию отношу – как виртуальное, так и очное, вживую – довольно-таки скоро и убедительно показывает, что все мы живём в состоянии некой «системной игры». Вот хоть с этой же религией – одни играют в уверование, другие – в борьбу с религией. Хотя часто видишь, что проблемы общества, значение и роль религии в этих проблемах – положительная ли, или отрицательная – многим из тех, и других, как говорится, далеко «по барабану». Третьи, смотришь, в таком же духе в игру за возврат советской власти включились, кто-то в «несогласных» играет, кто-то, наоборот, в «наших», или в сталинистов, монархистов, националистов, и так далее.
– Интересный термин – «системные игры».
– Я его как-то в интернете встретил, автор статьи, по-моему, Сергей Локтев. А вот послушай почти стихотворное раскрытие этой темы:
– * –
Что за понятие – системная игра?
Деятельности это коллективной
такая разновидность,
которая по правилам идёт,
что приняты среди её участников
и всяких прочих членов.
Общество же это может быть любым –
мошенников ли шайка,
или «Союз орала и меча»,
движенье за однополый брак,
кружок литературный
или философский,
экологи, иль партия, союз,
конфессия ль какая.
Сообщество любое или коллектив,
где люди собираются
по личным интересам
или предпочтеньям –
вот там они-то и «играют».
– * –
– Чьи это строки?
– Не суть важно... Конечно, это не совсем поэзия. Философская публицистика, оформленная в ритмизированном стиле, как один мой знакомый, Максим Косенко, сказал. Вот слушай дальше:
– * –
Найти «свою игру» по жизни –
очень важно.
Существованью своему и бытию
находишь в этих играх смысл.
Чего, как не комфортности душевной
хотел бы в своей жизни каждый?
Возможность жить «в своей стихии»
и комфортность эту
лишь игра доставить может человеку
в степени-то максимальной. [1]
– * –
«Что наша жизнь? Игра!» – сказал поэт.
И в нашем поведении,
в поступках и мотивах
преобладает то, чему дать можно
определение простое это.
Игра – как норма и порядок поведения.
Игра – как постановка цели,
и определение путей по достижению её.
Игра – как способ представления себя
окруженью своему.
– * –
«Мы так привыкли притворяться пред другими,
что стали притворяться сами пред собой»,
Де Ларошфуко сказал.
– * –
Или вот ещё цитата:
«Мнение о нас других людей –
вот зеркало, перед которым
позируют без исключений все.
Человек себя таким творит,
каким он хочет, чтоб видели его другие.
Настоящий же, каков он есть,
на самом деле неизвестен никому,
включая самого его.
Живет и действует лишь вымысел,
фигура приукрашенная» –
так митрополит сказал,
Антоний Сурожский.
– * –
Хорошо сказал священник!
Откровенно ведь весьма,
поскольку следует добавить,
что понятие игры, как образ жизни,
к религии относится на самом деле
в полнейшей самой мере.
Пожалуй, тут сказать бы надо,
что ни к чему другому
определение такое не подходит
так очевидно к месту,
как к религии самой.
Вера в бога –
существованья это способ, один из прочих
ему подобных среди «игр системных».
– * –
Таково уж свойство человеческой натуры –
стремление к игре.
Тем она и хороша,
что вводит правила определённые
в мышление твоё и поведение,
упрощает выбора проблемы
и как бы цель какую-то даёт.
– * –
– В общем, власть играет с нами, мы – с властью, а ещё и друг с другом.
– Так ладно бы, если бы это просто игра была, чтоб жизнь скрасить. Большей-то частью это же игры «на интерес». Политики, власти, попы, с нами играя, свои конкретные интересы в этих играх отыгрывают, мы же – подыгрываем им, на их идеи лживые ведёмся. Часто далеко не безобидными эти игры бывают:
– * –
Играют «лидеры» со ставками высокими.
Кто коммунизма взял идею,
кто – национал-социализма.
И вот проигрывают эти «бесы»
«овец» своих не единицами,
а тысячами, и миллионами...
– * –
Мы ж, народ, играем больше
в «подкидного дурака»
или в игру какую-то другую,
где из колоды можно взять
туза козырного или короля
по случаю... эх!.. да, по удачному!
Вот придёт, мол, царь иль вождь хороший
и всё и всем нам будет хорошо!
– * –
– Да, Роман, глубоко ты в проблему «власть-общество-религия» залез. Ты знаешь, многое из того, о чём ты говоришь, моим размышлениям тоже созвучно. Но ты это всё более чётко сформулировал и выразил. Ну, вот пришёл ты к этим мыслям, к этому осознанию, докричаться ни до кого не смог – и что дальше?
– Почему же не смог ни до кого докричаться? Находил единомышленников, хоть и не в большом сначала количестве. В основном, это были те, у кого прямо-таки болезненная реакция на ложь – есть такой тип людей. Им настолько некомфортно жить в этом обществе лживом, что готовы были уехать в какую-либо глухомань, от людей подальше. Они потеряли веру в общество, но не потеряли веру в себя. Многие прямо-таки семьями были готовы – одна такая пара, другая, третья... Говорят, что у них ещё такие же знакомые пары есть. Возраст, в основном, от тридцати до пятидесяти. И у меня такой же настрой – всё мне среди людей немило стало. Лицемерие кругом, подлость, ложь одних, и готовность других к принятию любой лжи, лишь бы она что-то обещала. Хоть и сам тоже куда-то от людей сбегай. Тут ещё и, так называемый, кризис среднего возраста – это же около десяти лет назад было, мне тогда – под сорок. У некоторых из этих моих знакомых поинтересовался: а что, если бы и вправду уехать куда-то в глухое место, да и зажить бы там какой-нибудь коммуной? Так неплохо, мол, было бы, но не видим, как это реально можно сделать, с чего начать. Совсем-то на голом месте, с нуля всё это начинать страшновато как-то. У нас же семьи, дети... И вот решил я идее создания такой коммуны жизнь посвятить. Совершенно трезво к этому подходил, понимал, что утопией полной может это обернуться. Но хотелось прожить остаток жизни с какой-то идеей, с целью, попытаться что-то после себя оставить, память добрую у людей, с которыми эту идею воплощать будешь, помочь себе и им жизнь полнее и лучше прожить. Чем зарубежные футбольные команды покупать, игроков к ним за многие миллионы, чем яхты и гонка – у кого яхта больше, или замки где-нибудь во Франции или в Анлии, так лучше уж на эту идею деньги пустить.
– То есть, тебя, значит, идея альтруизма захватила?
– Ну, с альтруизмом-то не всё так просто. Сказал бы даже, что в чистом и абсолютном виде альтруизм противоестественен, он против законов природы.
– Во как!.. Интересная тема.
– Всё живое – в растительном ли, в животном ли мире – должно быть подчинено одному закону – сохранение вида. Для этого каждый цветочек, или животина какая, должны стремиться к самовыживанию. А здесь может быть только эгоизм. Животный эгоизм – совершенно нормальное, здоровое свойство. Коллективные какие-либо действия в хорошо организованных сообществах – у пчёл, например, или у муравьёв – это лишь чёткое разделение функций, которое опять же той же цели служит – сохранению вида. А вот у людей, с появлением у них разума, всё изменилось. Человеческий эгоизм – это уже совсем другое, он не инстинктом на выживание определяется, а тщеславием, честолюбием, ленью, стремлением подчинить себе своих соплеменников, заставить их на себя и на свои прихоти работать. Инстинкт на сохранение вида исчез почти полностью. Но, с другой стороны, именно у человека появилось такое свойство, такая черта, как альтруизм. Хотя, по большому-то счёту, человеческий альтруизм – это лишь оборотная сторона эгоизма. «Наши добродетели – это чаще всего искусно переряженные пороки», Франсуа де Ларошфуко. Вот послушай ещё:
– * –
В поступках и стремлениях людских
не всегда легко бывает
выделить и обозначить один
какой-нибудь мотив.
Всё сложней гораздо...
– * –
Бывает так, что в действиях
и в устремленьях к их совершенью,
мотивов много, и даже может так,
что действие какое
свершается под влиянием мотивов,
в значении своём почти противоположных.
– * –
Вот, например, об альтруизме скажем.
Понимается под этим стремленье делать
для других добро, не требуя и не ожидая
ничего взамен, всё безвозмездно.
– * –
Но на самом деле альтруист
от сделанного им добра
получает очень даже много –
уважение к себе от самого себя.
(При мнимой нами очевидности
наличия у всех такого чувства,
на самом деле уважение к себе
распространено не очень широко.
Показатель истинного уважения к себе –
есть уважение к другим.
Уж так ли поголовно это есть у нас?..)
– * –
Та философия,
к которой альтруист приходит
в процессе своего пути,
все смыслы так ему определяет,
что радость получает
он, давая что-нибудь другим.
Так что и выходит –
не совсем уж безвозмезден
благой поступок альтруиста.
– * –
При этом никакого приниженья
в такой оценке альтруизму нет.
Так даже и наоборот совсем:
есть пониманье логики поступка,
а за ней, за этой логикой –
признание трудов душевных человека,
их результатов в познавании,
в саморазвитьи сущности своей.
– * –
Продолжим эту тему
немного в плоскости другой.
Так и все творцы, что-либо создавая –
картину, музыку, стихотворенье, повесть,
шедевр архитектурный –
это всё ведь тоже для людей творят.
Значит, в творчестве своём творцы несут
идею альтруизма?
– * –
Да, и это тоже есть.
Но есть ещё и то,
что свои творенья создавая,
творят они себе бессмертие –
возможность результатом творческим своим
остаться в памяти народной.
Утешенье это и замена
горечи ухода из жизни этой
на осознание того, что после себя
оставил что-то, что будет
о тебе другим напоминать,
нужным будет для людей.
– * –
Хороший это стимул не только для творцов,
но и вообще – для жизни общества,
существованья и развития его.
– * –
– С альтруизмом ты тоже образно объяснил. Как бы то ни было, идеей о поселении, о коммуне ты задался. Что дальше?
– Эти мои знакомые подсказали мне про это место – несколько вымерших почти деревень, река есть. Около двух лет почти занимался тем, чтобы оформить земли под создание фермерского хозяйства. Официально и формально это было именно так – фермерское хозяйство животноводческого и овощеводческого направления. Вот ещё какое большое дело за эти два года сделал. От небольшой железнодорожной станции – она дальше, ты до неё десять километров не доехал – построил отводную ветку на свои земли, длиной она 19 километров, связал свою глухомань с «большой землёй». Это чисто технологическая связь, по сути дела – односторонняя в смысле инициативы по её использованию. То есть, это не «большая земля» с нами связана, а мы с ней – когда в этом для нас потребность имеется. Мы могли бы с тобой по этой ветке на мотодрезине нашей проехать, но посчитал, что так-то, на лошади это будет лучше. А ещё хорошую, надёжную линию электропередачи на свою землю провёл – её ты видел. Хорошую дорогу автомобильную к ближайшей трассе прокладывать будем. Как только эту организационную и подготовительную часть завершил, объявил среди моих единомышленников набор на постройку поселения. Решено было строить основательно, в виде коттеджного посёлка. Бригада строителей, каменщиков была, конечно, профессиональная, мои-то были, в основном, на подсобных ролях. По ходу дела навыки и опыт строительный приобретали, со временем многие из них довольно-таки квалифицированную работу стали выполнять. Кстати, часть из строителей пожелала потом здесь же и остаться. Мы их тоже в коммуну принимаем. Работа шла споро, на следующее же лето одна улица коттеджей была готова под заселение. Приехали и заселились первые семьи. На закладку второй улицы каменщики перешли сразу же, как только стены на первой были возведены и к работе приступили плотники, отделочники. Возвели стены на второй улице – закладывают третью, и так далее. Сейчас вот уже шестая улица строится, по 10 домов на каждой.
– То есть, 50 домов уже заселено?
– 40. На пятой улице отделочные работы завершаются, в течение следующего месяца начнём её заселять по мере сдачи готовых коттеджей.
– Твои поселенцы – они на каких правах, как ты им работу оплачиваешь?
– Они на правах наёмных рабочих у фермера – у меня, то есть. Есть утверждённый штат, с зарплаты удерживается подоходный налог в пользу государства, производятся отчисления в пенсионный фонд, и всё прочее, как и полагается. В официальном плане – это обычный рабочий коллектив. Работу я им оплачиваю по тем же примерно расценкам, которые в нашем областном центре существуют. Часть зарплаты идёт на погашение беспроцентного, долгосрочного кредита на постройку коттеджа. То есть жильё в конечном итоге будет в их собственности. А зарплату получают за то, что сами себе его строят. Надо сказать, что вся эта наша деятельность никакой ведь финансовой отдачи не даёт. Одни расходы. Всё покрывается моими средствами – приобретение земли, железнодорожная ветка и ЛЭП, строительные материалы, приобретение необходимой техники, подряд строительной бригады, заработная плата моим, как ты говоришь, поселенцам. Выплата ими кредита покрывает лишь небольшую часть этих расходов, так и то, как ты понимаешь, это покрытие совершенно условно – оно из тех же, мною потраченных денег.
– И что – это так и будет? Это же какая-то богадельня получается... А вот что случись с тобой или с твоим бизнесом – и всё сразу зачахнет?
– Надеяться будем, что ничего со мной не случится, и бизнес у меня достаточно надёжный. Но ты прав – надо переводить это всё на самоокупаемость и во многом – на самообеспечение. Это мы постепенно и делаем. Вот взять, например, продукты питания. В первый же год начала нашей стройки распахали землю под картофельное поле и под посадку овощей. С некоторыми первыми поселенцами, приехавшими на постройку коттеджей, вскоре же приехали и их жёны. Они этими сельскими работами и занялись. Построено овощехранилище для хранения в зиму картофеля, капусты, моркови, свеклы. Сначала всё это было устроено по принципу коммуны – всё общее. Но постепенно мы от этого будем отходить, общественную часть уменьшать, хотя совсем ликвидировать её, видимо, не будем. Каждый коттедж – это ещё и 16 соток земли. Те, кто уже обжился, свою землю возделали, свои сады-огороды завели. Я же вижу – людям это в большую охотку. Так же, как и с обеспечением овощами, мы занялись и животноводством. Тоже, в первый же год построили свиноферму, птицеферму, коровник. Сначала они небольшими были выстроены, со временем будем расширять. Зоотехника хорошего нашли, в свою коммуну пригласили. Приобрели племенной молодняк. Строим цех по переработке мясной продукции, будем вывозить на продажу.
– Слушай, откуда у тебя способности к такому хозяйству? Ты же совершенно городской житель.
– Когда начинаешь каким-то делом заниматься, до многого доходить приходится. А потом – у меня же много помощников из этих моих поселенцев. Многие – просто-таки талантливые ребята. Здесь им свои способности применить хорошая возможность оказалась – всё с нуля, самостоятельности в решениях много, большинство инициатив я поддерживаю, финансами подкрепляю.
– Какой-то, прямо-таки, коммунистический оазис... Но ведь искусственность во всём этом есть – весь этот «коммунизм» построен и держится на средствах, которые ты берёшь из того, лживого мира, от которого вы и намеревались убежать.
– Так куда же от него далеко-то убежишь? Да, и не совсем уж он чужой нашим поселенцам – они в нём жили, творили, работали, участвовали в создании того, чем нам здесь пользоваться приходится. И сейчас мы от этого мира себя не отрываем, мы с ним едины. Я же говорю, что мы являемся полноценным рабочим коллективом, частью того мира. Всё, что полагается перечислять государству, то есть тому миру, мы перечисляем. Тут о другом разговор. Идея моя была в том, чтобы помочь людям избавиться от тягостного ощущения постоянной лжи вокруг тебя – лжи церковников, политиков, властей. Многим моим поселенцам буквально-таки необходима была какая-то психологическая помощь. Собственно, мне-то она, может, как раз таки и нужней была. К своим сорока годам я потерял жизненный стержень, мне стало тягостным существование в этом мире, где ложь и лицемерие – совершенное естественное наше состояние. Создание поселения, весь этот процесс по реализации этой идеи – всё это и задумывалось мною именно как возможность некой психологической реабилитации как для будущих поселенцев, так и для меня самого.
– А как Марина это всё восприняла?
– Она у меня молодец. У тебя, говорит, депрессия экзогенного типа, ты устал, перегорел в этой гонке престижа – в размерах доходов, в представлении себя в обществе успешным, умным, значимым. Появилась у тебя эта идея – вот и отлично. Надо изменить свою жизненную ситуацию, образ жизни, круг общения. Уедем от этих тусовок, от «светского общества», от необходимости врать и подличать. Она и в работу эту нашу с головой окунулась. Мы же с ней себе коттедж построили в первой же партии из десяти штук. Она с самого начала стройки уже здесь была. Сама себя назначила начальником «службы быта», из её одной состоящей, тащила на себе всю эту работу. Вскоре ещё несколько жён поселенцев наших приехали. Быт в нашей коммуне стал ещё более упорядочиваться.
– Роман, а вот скажи – это всё у вас здесь – не игра ли это тоже?
– Не буду я совсем-то уж категорично это отрицать. И здесь, как и во всей нашей жизни, некоторый момент игры есть. Ну и что? Люди увлечены, с азартом в этот проект включились – что тут плохого? Они нашли себе дело по душе, с природой рядом живут, планы общие строят, избавлены от необходимости лгать во взаимоотношениях между собой, и никто к ним сверху с ложью не лезет. Такая игра никому не во вред.
– И сколько ты предполагаешь семей в это поселение принять? Какие-то пределы по расширению вашего поселения имеются?
– Число желающих только растёт. Приходится предварительный конкурс проводить – отбирать по признаку такому: у кого какая профессия. Предпочтение отдаём тем, у кого профессия для нас на данный момент более востребована. А насчёт пределов?.. Об этом мы ещё поговорим. Пока мы ставим задачу обеспечения почти полной автономии нашего поселения, чтобы от внешнего мира меньше зависеть – такая вот у нас самоцель. Например, по продуктам питания надеемся почти всё растить сами как из овощей, так и по животноводческой продукции. И чтобы это всё перерабатывать качественно, хранить. С питьевой водой проблему решили – несколько артезианских колодцев пробурили. Даже с электричеством задумка есть – ветряных электростанций закупить. Линия газопровода как раз по северной границе наших земель проходит, решаем вопрос, чтобы от ближайшей компрессорной станции ответвление к нам провести. Но это всё действительно пока лишь некая игра в каких-то добровольных Робинзонов, в отшельников современных. Возможно, концепция этого нашего «затворничества» будет со временем существенно изменена... Максим, всё – приехали. Лесочек заканчивается, наш посёлок будет сейчас виден.
Деревья стали реже, тропа вышла на открытую, немного холмистую местность. Слева река протекает. За рекой вдали виднеется лес. А на этом берегу, что спускается полого к реке, расположился посёлок. Видны несколько улиц коттеджей из красного и белого кирпича, в основном, с разной архитектурной задумкой. Лошадки всё тем же неспешным шагом продолжают везти наших собеседников в сторону поселения...