Отъезд из Портсмута

Вид материала

Документы

Содержание Хижина Жертвоприношений

Подобный материал:

• 53. оптина пустынь. Шамордино. Клыково, 148.71kb.
• Истоки Золотого Кольца. Отъезд во Владимир. Обед в ресторане/кафе города. Отъезд, 165.7kb.
• Программа 1 день Встреча группы на ж/д вокзале. Отъезд. Размещение в гостинице. Автобусная, 43.08kb.
• Компания «виадук тур», 128.51kb.
• Новогодняя сказка в Великом Новгороде, 93.25kb.
• Сказка без границ, 135.85kb.
• Сказка без границ, 48.88kb.
• Две жизни, 6718.96kb.
• Гелиос тур м www gelios tour, 88.72kb.
• Всероссийская научно-практическая конференция с международным участием «Чернобыль, 132.78kb.

Глава 53


Хижина Жертвоприношений


Джек, ничего не скрывая, рассказал Марре о своем договоре с Дэйви Джоунсом. Вождь согласился помочь племяннику похитить череп Кортеса, который вот уже много лет покоился в хижине, где индейцы раз в год приносят жертву Великому Духу, оберегающему ацтекское племя. Но, чтобы войти туда, где покоятся останки великого воина, Джеку нужно было пройти специальный обряд очищения. Марра, видя, что племянник колеблется, объяснил ему суть ритуала.

Чтобы пройти обряд очищения, человек должен перед лицом Великого Духа вспомнить всю свою грешную жизнь и поведать ему о ней. Но перед тем как перейти к очищению души, нужно очистить свое тело с помощью благовоний. Обряд этот совершается без чьего либо присутствия – только очищающийся и Великий Дух.

Джек еще раз все взвесил и, придя к выводу, что ничего плохого не случится, если он пройдет этот обряд, дал Марре свое согласие.


~*~


Джек вернулся к Джеймсу и Скарлетт поздно вечером, когда все индейцы уже спали. Войдя в отведенную для них комнату, он разглядел, что Скарлетт и Джим сидят на полу перед каким-то котлом, нагревающимся на огне. Джек подошел поближе и заглянул в котел. В нем булькала жидкость цвета спелого ананаса, в помещении витал странный запах.

– Это вместо ужина? – поинтересовался он у Скарлетт. Перед ней на земляном полу стоял ее любимый кованый сундук, а справа от него – два пузырька с каким-то снадобьем.

– Послушай, Джек, – словно не слыша вопроса, обратилась к нему Скарлетт, по-прежнему глядя в огонь, – попробуй одно из этих двух снадобий.

Джек, не долго думая, выпил содержимое пузырька.

– Попробовал. Ну, и что дальше?

– Ты ничего не чувствуешь? – повернулась к нему Скарлетт.

– Ничего.

– Совсем?

– Совсем.

– Тогда наклей на второй пузырек надпись «Яд», а то вдруг я его перепутаю.

Джек неподдельно обиделся и оставшуюся часть вечера провел в горизонтальном положении, размышляя об истории, которая приключилась с Маррой в особняке Фралтеров.


~*~


На следующее утро Джек был сам не свой. Предстоящий обряд не давал покоя. Задолго до восхода солнца он покинул хижину и отправился к Марре. По дороге он поймал себя на мысли, что как всегда колеблется между двух простейших решений. С одной стороны ему до невообразимости хотелось поскорее завладеть черепом и вернуть свою ненаглядную «Черную Жемчужину», а с другой – совершенно не хотелось исповедоваться перед статуей какого-то Великого Духа.

Марра уже ожидал его у входа в дом. Индеец сидел на широких ступенях, потягивая трубку. Заприметив Джека, вождь сразу же поднялся со своего места и протянул к нему руки.

– Мой дорогой племянник, да хранит тебя Великий Дух!

Джека начинало передергивать даже от одного напоминания имени.

– Тебя тоже, – тихо буркнул он и уселся рядом с Маррой. Вождь снова вернулся к табаку. Не прошло и нескольких минут, как все пространство вокруг дома затянула сероватая дымка. Некурящий Джек уже начал закашливаться. Смерив невозмутимого Марру молящим взглядом, он пришел к выводу, что трубка вождю ну никак не идет.

– Слушай, бросай курить эту гадость. Ты со своей трубкой смахиваешь на умалишенного!

На что Марра отвлеченно ответил:

– Извини, я буду смахивать в другую сторону…

Джек фыркнул. Только не хватало, чтобы и здесь его считали за сумасшедшего. Поэтому решил сменить тему.

– Когда мне нужно идти к этому Духу?

Марра пустил еще несколько колец дыма и они, как назло, полетели на Джека.

– Как только взойдет солнце, я провожу тебя в Хижину Жертвоприношений. Там покоится Великий Дух.

– Что значит «покоится»? – вскинулся Воробей. – Он что, был живой?

Марра невозмутимо набил в трубку еще табака.

– Великий Дух всегда живой, – ответил вождь. – Но пока к нему не заходят люди – он почивает. Поэтому будь осторожен, не разозли его. Если все же это случится, то я обещаю, мы упокоим тебя здесь со всеми надлежащими почестями. Ты же мой племянник.

Марра улыбнулся и дружелюбно похлопал Джека по плечу. Перспективка была крайне мрачная, и Джек уже успел пожалеть о том, что рассказал индейцу о черепе Кортеса. По крайней мере, тогда можно было бы обойтись без вечно живого Духа.


~*~


Марра отодвинул камень, заслоняющий вход в пещеру. Догадавшись, что они уже пришли, Джек снял с глаз повязку: согласно обычаю, случайный человек не должен знать дороги к месту обитания Великого Духа.

– Это вовсе и ни хижина… – с предельно умным видом сделал вывод Джек, осмотревшись на местности.

– Мы называем это место Хижиной оттого, что здесь еще до начала мира обитал Великий Дух. И после того, как он однажды перешел на иной уровень бытия, его жилище исчезло; осталась только эта пещера, – растолковал Марра.

– Ясно, – понимающе буркнул Джек и заглянул вовнутрь. Но кроме кромешной темноты ничего там не увидел. Это показалось ему довольно странным, ведь камень больше не заслонял входа, и недавно взошедшее солнце должно было уже полностью заливать пещеру светом.

– Ну, и что он там со мной будет делать? – недоверчиво поинтересовался Воробей.

– Как только ты войдешь туда, я закрою выход камнем, – начал Марра.

– А если он меня там прибьет? – просто осведомился Джек.

– Только Великому Духу решать, выйдешь оттуда живым или нет, – отрезал индеец.– Затем тебе придется снять с себя всю эту пиратскую одежду и идти прямо…

– Голым, что ли? – не выдержал Воробей. Он вдруг явственно представил себя стоящим в чем мать родила перед Великим Духом.

– Там для тебя приготовлен саван, – невозмутимо продолжил Марра. – Ты завернешься в него и пойдешь в глубь пещеры. Великий Дух, заприметив тебя, зажжет благовония. А дальше делай все так, как велит тебе Великий Дух. Иди.

– Он еще и разговаривает?.. Слушай, ты мне можешь кое-что пообещать?– переменил тему Джек. – У тебя есть древесный уголь?

– Да, – в недоумении кивнул Марра, – много. А тебе зачем?

Воробей усмехнулся.

– Пообещай мне, что если я выберусь оттуда живым, то ты в качестве поощрения за мою просто нечеловеческую смелость презентуешь мне пару угольков.

Марра кивнул в знак согласия и затолкал упирающегося Джека в пещеру, закрыв выход камнем. Джек огляделся. Было очень темно. От безысходности он стянул с себя одежду. Вдруг у него создалось пренеприятнейшее ощущение, что на него кто-то смотрит. Опустившись на колени, Джек принялся на ощупь искать саван, о котором недавно говорил Марра. Как ни странно, саван действительно лежал рядом на полу. Джек поднял его, закутался по самую шею и сделал несколько шагов вглубь пещеры.

Вдруг вспыхнул яркий свет, и пещера наполнилась странной на запах дымкой, которая излучала мягкое сияние сиреневого цвета. Джек зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел перед собой громадную деревянную статую Великого Духа. Он не имел ни малейшего понятия, что делать дальше. Самое лучшее, что пришло в голову – это поклониться Духу. Став на колени, он низко нагнул голову. Пещеру, которая теперь почему-то казалась бесконечной, сразу заполнил голос Великого Духа. Казалось, он исходит изнутри статуи.

– Имя, – грозно промолвил Дух.

Джек поразился его звучанию. Этот голос нельзя было назвать ни низким, ни высоким. Нечто такое, что тяжело описать словами, а можно только почувствовать.

– Джек Воробей, – запинаясь, ответил Джек, – капитан Джек Воробей. Хотя… то есть Джэйкоб Дьюэппри-Спрэйлоу, – наконец-то нашел он правильный вариант.

Пожалуй, именно это имя и интересовало Духа. Потому как Джек почувствовал, что сознание его мутнеет. Странно, но чувство было такое, будто его насильно заставляют заснуть. Перед глазами поплыли картины каких-то очень знакомых мест… море… корабль отца… бегство рабов… избрание капитаном… виселица… еще что-то… Кэтрин… Тиа Дальма… Джоунс… острог… Скарлетт… Марра… и снова статуя Великого Духа. Все это всплывало в памяти, словно становясь по местам после тридцатилетней путаницы в голове.

– Говори, – властный голос Духа донесся до ушей Джека как будто с того света.

Он потерял сознание, но продолжал что-то говорить.

– Я ветер. Я вижу, что родился только что, у океана, и уже полный сил лечу на Север. Я весел, потому что свободен. Нежный, потому что южный. У меня добрая душа, но когда я лечу быстрее, то становлюсь опасным. Я скучаю по родителям, мне одиноко. Я видел их при рождении… Отец мой – шторм, мать – вода. Я улетел, и никогда больше их не увижу. Может, я больше никого не буду любить... Они дали мне жизнь, дали свободу – это все, что нужно ветру. Я остался один...

Впереди горы. Отец говорил, что не каждый ветер проходит через горы. Многие ветры разбиваются об острые скалы на миллионы дуновений и тут же растворяются в потоках горного воздуха. Здесь воздух – это мои братья, которые оказались не такими удачливыми, как я. Они оказались слабей меня, и погибли в этом месте. Мне страшно здесь, я хочу жить дальше, я слишком мало видел и чувствовал, чтобы оставить свою жизнь в начале пути, в этих горах... А они так красивы, так первозданно сильны и манят своей мощью. Но их мощь в смертях миллионов. Я лечу во всю силу, не хочу оставаться здесь.

И вот награда – последний перевал, а за ним поле. Какое оно красивое! Пролетаю над ним, пуская золотые волны пшеницы, подобно ветру над морем, где я родился. Только там – голубая вода, а здесь – золото колосьев. Резко останавливаюсь, взмываю вверх и падаю в океан золота. Этот мир удивителен. Мгновение назад я созерцал злые горы, а сейчас упиваюсь красотой и свободой этого поля...

...Лечу к вершине холма, на котором стоит столетний дуб. Он был целый век на одном месте, прикованный корнями к своей родине. У него есть родина, но нет свободы, у меня все наоборот. Опять скучаю по морю...

Странный я, не такой как все. Я играю с этим дубом, весело шурша крепкими листьями. Он очень серьезен, видел много ветров. С макушки дуба открывается прекрасный вид на поле, лес... речку. Вода! О, Бог мой, я так скучал по ней, я мчусь к ней, пригибая цветы так сильно, что они ругают меня за мое озорство. Странная у них жизнь. Она так коротка, а они сидят на одном месте, слушают сказки дождей, новости ветров и ничего не видят сами, столько теряя.

Вот я уже на берегу. На воду можно смотреть бесконечно... Солнце отражается в ней, создавая тысячи бликов. Прохладный и чистый воздух вокруг. Наверняка, это самое лучшее место на земле. И солнце, и воздух, и вода – все какое-то особенное у этой реки. Я чувствую безмятежность...

Поодаль – человек на берегу. Я никогда не видел людей, но точно знаю, что это человек. Мать рассказывала, что человека перепутать ни с кем нельзя. Стало любопытно, и я лечу туда. Это девушка... Я подлетаю сзади, вижу, как блестящие пряди волос лежат на ее идеальных плечах. Изгиб спины так изящен, он манит своей красотой, сводит с ума... Это ангел, безмятежный, чистейший ангел. Я бесшумно облетаю прекрасное создание, ослепленный его совершенством. В этот момент мне хочется стать человеком и остаться рядом с этой богиней навсегда. Но я ветер, и это мои мечты... Еще пару мгновений я постою, и меня не станет. Какие у нее глаза... Глубокие, как море, такие добрые, такие родные... Я лечу дальше, унося с собой только память...

В начале пути я был беззаботен. Даже злые горы не могли нарушить мой покой, теперь все не так. Я повзрослел. Как быстро летит время, как быстро я живу в нем, моя жизнь коротка, я – ветер. Уже исчезли те веселые поля, я лечу над густыми лесами, над болотами, а с неба светит солнце. И небо все такое же, и солнце. И грустно, и спокойно. До Севера уже недалеко...

– Остановись! – грозный голос Духа вернул Джека из забытья в реальность. Он лежал ничком на полу и, прерывисто дыша, смотрел в бесконечность пещерного потолка. Дух молчал, Джек попытался подняться на ноги, но ему этого сделать не удалось. Силы точно покинули его.

– Я не могу встать, – вяло проговорил он.

– Слушай! – велел Дух. – Вернешься к врагу с ему желанным, и совершит он то, о чем попросишь. Но не будет достигнута цель твоя. Останется жить предатель твой, ибо время убить его настанет среди призраков. Ты будешь предан сразу четырем стихиям. Но, пройдя сквозь них, обретешь свободу только на тринадцать лет. Страшный долг выплатить обязан будешь врагу твоему за то, чего не возымеешь. Примешь же смерть не от руки человеческой, но не будешь умерщвлен. Вернешься, чтобы ступить в миры невиданные…

Сознание вдруг возвратилось к Джеку. Дымка рассеялась. Вокруг было темно, как тогда, когда Джек вошел в пещеру. Он сделал вторую попытку подняться. На этот раз она ему удалась. Голова по-прежнему кружилась, но он все-таки смог доползти до своих вещей. Сбросив саван, он быстро надел любимую одежду на любой сезон и снова направился к статуе Великого Духа. Джек, к счастью, успел обнаружить, что за ней находится потайной ход. Дух молчал, и Воробей, поколебавшись еще минутку, беспрепятственно прошел через него.

Мутному взгляду Джека открылась небольшая комната. Ее наполняла такая же дымка, как и возле Великого Духа, только серого цвета. Здесь не было ничего, кроме громадного белого камня с отшлифованной поверхностью, на котором лежал череп первого пирата, ступившего на эту землю, – Фернандо Кортеса.

Джек подошел к камню поближе и присел перед черепом на корточки. Формой он почти не отличался от любого другого человеческого черепа. Единственное, что было в нем необычно, так это то, что лобовая кость была повреждена, на ней был вырезан какой-то треугольный знак. Не слишком долго придаваясь раздумьям, Джек поднял череп, и вернулся к Марре, ожидающему у входа в пещеру.


Глава 54


Письмо


Вечером того же дня Джек, Скарлетт и Джим уже стояли возле «Свободы», готовые подняться на борт. Марра обнял их каждого по очереди, как полагалось это сделать вождю, затем отозвал Джека немного в сторону и тихим тоном сказал:

– Джек, я хочу, чтобы ты знал одну вещь. Уверен, что мы с тобой больше никогда не увидимся, поэтому пообещай, что ты исполнишь мою последнюю просьбу.

Джек смотрел на него остекленевшими глазами.

– Как это? Не говори глупостей!

– Нет, Джек, я говорю правду, – оборвал его вождь. – Ты тоже ее узнаешь, но немного позже. Возьми это. Раскрой его, когда твой корабль отойдет от берега как можно дальше.

Марра сунул Джеку в руку какой-то сверток из лисьей шкуры и улыбнулся.

– Все равно уже ничего не изменить… Будь счастлив, мой племянник. Да хранит тебя Великий Дух!

Воробей молча пялился на конверт. Видя замешательство Джека, Марра взял его за руку и повернул лицом к кораблю, который уже поднял якорь и ожидал только капитана.

– Тебя ждет команда. Иди.

Воробей повернулся и крепко обнял Марру.

– Прости, Джек… – прошептал индеец ему на ухо.

– Да нет, это ты прости меня. В детстве я хотел быть хорошим сыном и племянником. Хотел, чтобы родные мной гордились. В юности мне казалось, что это так и есть. А сейчас я думаю, что как первого, так и второго мне так и не удалось добиться. Прости…


~*~


Время на судне тянулось невыносимо долго. Джеймса в последнее время до чрезвычайности заинтересовали снадобья Скарлетт, и по прошествии всего лишь нескольких дней он разбирался в них уже не хуже своей наставницы. Что же касается Джека, то все эти странноватые запахи на корабле его совершенно не радовали. Чтобы как-то привить капитану хотя бы уважение к могущественной науке, Скарлетт, видимо, следуя совету Джима, заставила Воробья присоединиться к их экспериментам. И теперь каждый вечер Джек терпел многочасовые издевательства, суть которых заключалась в том, чтобы научить грозу морей хоть каким-то элементарным приемам в приготовлении лекарственных снадобий. Но способности Джека в пиратстве значительно превышали его способности в создании целительных мазей, жидкостей и бальзамов.

Джеймс и Скарлетт втихомолку посмеивались с тщетных попыток Джека приготовить хоть что-нибудь достойное. Но были моменты, когда удержаться от смеха было просто невозможно. Например, в тот вечер, когда Скарлетт тщетно пыталась расспросить у Джека теорию, видя, что до практики ему еще расти и расти.

– Джек, как приготовить усыпляющий бальзам?

– Надо смешать...

– Неправильно!

– Еще раз спрашиваю, как приготовить бальзам усыпления?

– Нужно растереть…

– Неверно! Я в последний раз спрашиваю, как приготовить усыпляющее зелье?

– Да не знаю я, Скарлетт!

– Правильно, Джек.

Все, включая Воробья, долго не могли отойти от смеха.

Далее последовал не менее оригинальный эпизод. Скарлетт извлекла из своего древнего сундука какую-то толстенную книгу и, открыв ее на одной из страниц, велела Джеку внимательно ознакомиться с текстом. А после этого задать ей какой-нибудь умный вопрос. Джек просидел за книгой около получаса, после чего подошел к Скарлетт с довольно и странным выражением лица выдавил:

– Выскажи-ка мне свою концептуальную оценку последней монографии Фресорта, посвященной полемике относительно абсолютной невозможности создания исцеляющего бальзама путем инверсии, полимеризации стереотипов и нитрации кончиков хвостов однодневных головастиков мадагаскарской лягушки?

Скарлетт как стояла с поднятой рукой, так и застыла на месте. Скорее всего, Джек и сам не понял ни слова из того, что спросил. По истечении положенного времени, Скарлетт сделала вывод относительно умений Джека:

– Ну, что ж. В конце концов, можно совсем не знать способов приготовления снадобий и быть хорошим человеком.

На что Джек мрачно буркнул:

– И наоборот…

~*~


К ночи разыгрался шторм. «Свобода» прыгала на волнах, будто была игрушечная. Джек так и не смог забыться сном, и это порядком его раздражало. Поэтому он покинул каюту, качающуюся не меньше него самого, и подался на палубу, прихватив с собой мохнатый сверток, подаренный ему на прощание Маррой.

Усевшись на ступеньках, ведущих к квартердеку так, чтобы ветер дул в спину, Джек развернул сверток. Из него выпало нечто черного цвета. Но Джек сразу же признал в нем то, без чего буквально пропадал вот уже много месяцев – древесный уголь. Улыбнувшись самому себе, он спрятал подарок дяди в карман и принялся читать то, что было написано на внутренней стороне шкурки.

«Милый мой племянник! Я не знаю, простишь ли ты меня когда-нибудь за то, что я бросил тебя тогда вместе с матерью, но все же хочу просить тебя об этой милости. Так мне будет легче.

Дорогой Джек, я не хотел говорить тебе всего этого. Но все же, лучше, чтобы ты знал. Я доживаю свои последние дни. Ведь как только братья моего племени узнают, что череп Фернандо Кортеса похищен, каждый из нас должен будет поклясться Великому Духу в том, что он не причастен к этому воровству. Поэтому я знаю, что обречен на смерть, которую мне придется принять от Великого Духа. Прости меня, мой племянник, что не рассказал тебе об этом сразу. Но, видимо, такова судьба наша. Один должен погибнуть, чтобы другой остался жить. Отдай череп Джоунсу и пусть он возвратит тебе твой корабль, которым ты дорожишь так же, как старый Марра тобой. Помни же слова, сказанные тебе великим Духом, но не пытайся никак их истолковать. Только когда наступит обещанное, поймешь смысл пророческого слова…»

На этом письмо заканчивалось. Джек сидел неподвижно, словно прирос к ступенькам. Неужели Марра сказал правду? Все это просто не укладывалось в голове. Теперь он понял, почему вождь велел открыть конверт только тогда, когда «Свобода» отойдет от индейских берегов на довольно значительное расстояние. Марра не хотел, чтобы за ним возвращались. Сунув залитую дождевой водой лисью шкурку за пояс, Джек отошел подальше от рулевого и, подойдя к самому носу корабля, крикнул в ночь:

– Джоунс!

Еще пара секунд, и горизонт буквально взорвался от внезапного появления из-под воды «Летучего Голландца».

– Останавливаемся! – рявкнул Джек на другой конец корабля рулевому, который, повинуясь приказу капитана, сразу же отпустил штурвал. «Свобода» остановилась посреди ночного океана.

Легендарного Дэйви Джоунса долго ждать не пришлось. Неизвестно как, но спустя пару минут тот уже стоял перед Джеком. Воробей не ожидал столь скорого появления и даже испугался. Но все-таки смог с собой совладать.

– Пора рассчитаться, Джек! – прокаркал Джоунс.

– И тебе доброй ночи, – язвительно усмехнулся капитан «Свободы». – Вот уж не ожидал, что ты так быстро явишься.

– Я пришел за обещанным, – грозно проговорил Джоунс. – Только вот не вижу, чтобы ты горел желанием передать мне то, что обещал.

– Неправда. Следуйте за мной, капитан, – предложил Джек гостю пройти в каюту.

Он даже воспрял духом, увидев, что вся команда выстроилась за его спиной. Пираты изрядно перепугались, увидев Джоунса. Джек отметил, что ни Джима, ни Скарлетт среди них не было. «Может, оно и к лучшему», – подумал про себя.

– Вольно! – пробормотал он, догадавшись, что его матросы ожидают команды, так как на горизонте по-прежнему маячили паруса «Голландца». Пираты, обескураженные, разошлись. Воробей театрально указал Джоунсу на каюту. Тот грубо оттолкнул Джека и, стуча деревянной ногой, прошествовал в указанном направлении.


~*~


– Да, это он, – оживился Джоунс, держа в своей полуруке-полущупальце череп Кортеса. – Оказывается, можешь, когда хочешь.

– Ты просто плохо знаешь меня, – ответил Джек. Он сидел за столом, вертя в руках кусочек древесного угля. – Если бы ты только знал, чего мне стоило заполучить эту штуковину…

– Мне это совсем не интересно, – прервал Джоунс Джека, настроенного похвастать своим героизмом – Ты говорил, что тебе что-то нужно взамен? Что?

Рыбьи глаза капитана «Голландца» сверлили насквозь растерянного Джека. Впрочем, долгих раздумий Воробью это не стоило.

– Верни мой корабль… – тихо ответил он.

– А мы разве где сейчас? – поднял брови Джоунс.

– Это не мой корабль. Хотя, в общем-то… мой… Но я собираюсь его вернуть. Мне нужна только «Черная Жемчужина».

– Ладно, – выдавил Джоунс. – Как только дело будет сделано – дам тебе знать.

– Что ты собираешься делать? – поинтересовался Воробей.

– Хочу пустить ее на дно.

– Что?! – Джек аж подскочил.

– Затоплю, – повторил Джоунс.

– Нет, спасибо, – фыркнул Джек, – уж лучше я сам как-нибудь.

– Слушай, ты, специалист! – нервно рявкнул Джоунс. – Я затоплю твою «Жемчужину», чтобы уничтожить Барбоссу и ему подобных. А затем подниму ее со дна и передам тебе на временное пользование.

– Почему на временное? – перебил Джек. Перспектива снова отдавать корабль кому бы то ни было совсем его не радовала.

– Потом узнаешь, – лукаво улыбнулся Джоунс.


Глава 55


Тот, кого не было


Год 1730 – начало декабря


Новый дом в Англии стал для Кэтрин настоящей тюрьмой. Почти все время она находилась одна. Уизербу было тяжело руководить всеми делами Порт-Рояла, находясь в деревушке, где он теперь был вынужден жить. Этот дом некогда принадлежал Катлеру Беккету, но после того, как он стал одним из приближенных Его Величества, Беккет перебрался в другой особняк, оставив дом пустовать почти пятнадцать лет.

Мистер Суонн проводил в Лондоне большую часть своего времени и, уезжая, почти всегда брал с собой Элизабет. Кейт прекрасно понимала, что ребенку намного интересней бурная жизнь столицы, чем размеренное существование этой деревушки, описывать которую все равно, что танцевать без музыки.

Несмотря на то, что Кэтрин родилась и провела юность в этой стране, все-таки ей среди этого вечного тумана и серых туч было как-то не по себе.

Подходила к концу осень. Иногда по вечерам выпадал снег. Кэйт в это время часто выходила на балкон, с которого открывался вид на красивый лес, заканчивающийся большим холмом. А за ним начиналось море. Пожалуй, это было самое красивое место.

Теперь, когда времени у нее было хоть отбавляй, Кейт все чаще вспоминала о Джеке. Но чем больше она думала, тем недостижимее он ей казался. Там, на корабле, Кейт совершенно не ценила этого счастливого времени. Теперь их разделял океан, и она была готова преодолеть это чудовищное расстояние вплавь, лишь бы только увидеть его, пусть даже это будет последнее, что удастся увидеть в этой жизни. Стоя на балконе, Кейт разговаривала с воображаемым Джеком часами.

– Ты даже не представляешь, насколько этот мир изменился. Раньше небо было высоким, чистым, голубым, а теперь серое, хмурое, низкое. Наверное, времена другие, люди меняются.

Нет, нет, ты ничего не говори, просто послушай. Мне так тяжело. Вот представь, например, мыльный пузырь. Человек вдыхает в него жизнь, и он живет. Представь, что это моя мечта, иллюзия. А потом, откуда ни возьмись, поднимается ветер. Он кружит этот пузырь в смертельном танце, и вдруг тот лопается. Вот так исчезают и мои мечты. Я придумывала себе небывалую жизнь, стремилась подняться куда-то высоко в небо, а потом открыла глаза и увидела, что падаю вниз, на землю. И, казалось бы, быстро оправилась от ушибов, попутно придумывая себе новую мечту. Но лопнувшая надежда оставила неизгладимое пятно…

Кэтрин крепко сжимала побелевшими от холода пальцами перила. Так сильно, будто сжимала руку Джека. Мысли поглотили ее, унесли далеко в небо. Она с такой жадностью рассуждала и с таким азартом описывала все, что даже если бы Джек действительно был рядом, то не захотел бы перебивать ее или возвращать к реальной жизни. Кэтрин многое переняла от него. Она так же, как и Джек, любила рассуждать о законах жизни, выражать свое неудовольствие и несогласие с ней, за что очень многие считали ее немного неправильной, немного безрассудной. Но те, кто понимал и любил поддерживать такие разговоры, считали Кейт очень даже умной и интересной женщиной. Только вот сама она больше склонялась к первому, чтобы быть похожей на него. Именно это ее и погубило…

– …знаешь, я не могу понять многого в этом странном мире. Мы живем по своим правилам, ждем честной игры. Но что-то определенно не ладится. Как только осознаешь свои проступки – сразу чувствуется приторный запах безразличия ко всему, что никак нас не касается. Как-то все это, конечно, оправдывается, но здесь, безусловно, есть и обратная сторона, где безразличие становится серой стеной, отделяющей нас от внешнего мира и внешний мир от нас. Как-то так повелось, что нет больше правил. Лишь человек является творцом своего будущего. Как-то так повелось, что это стало не правилом, а истиной. Но лишь одно смущает в этой ситуации. Почему мы до этих пор не можем доказать свою истину на деле, и почему так повелось, что жалобы на бессмысленность своей жизни и на ее несправедливость стали нашим основным занятием.

Что для человека важнее в жизни? Как не ценим мы иногда любви и, теряя близких людей, теряем смысл жизни. Кто знает, что дальше? За целую вечность, прожитую человечеством, ценности так и не поменялись. Не от этого ли мы страдаем? Так часто совершаем глупости, обманываем себя и входим во вкус грязной игры, что даже оправданий не ищем. Да и кому они нужны? Мы, взрослея, теряем друзей, способность честно любить, больше ни во что не верим, привыкаем ко лжи и лжем даже себе – так проще верить в правоту своих действий, а со временем забываем и истинное понятие правды.

Знаешь, как-то я слышала, будто перед смертью человек в одно мгновение вспоминает всю свою жизнь. После этого вдвойне ужаснее умирать. Потому как, возвращаясь в прошлое, ты понимаешь, что, по сути, просто жил по законам жестокой игры, разрушал все и на руинах пытался слепить свое счастье. А что теперь сказать в свою защиту? И нужно ли? Человек рождается, а судьба его уже предопределена. Если только, конечно, сам человек не попробует ее перестроить. Так же, как ты. Так, как и я, Джек. И что, удалось? Жить без жертв невозможно, а умирать в чужой крови еще страшней…

Вот так Кэтрин могла говорить с Джеком часами. Слепое одиночество, в котором она теперь была вынуждена находиться, довело ее почти до сумасшествия. Терялось ощущение реальности. Действительность становилась чем-то настолько далеким, до чего уже нельзя было дотянуться рукой.


~*~


Выйдя из дома, Кейт, даже не понимая почему, побрела в сторону леса. Хотя нет, она была в этом лесу лишь однажды, когда они только приехали сюда. Вот там, за лесом, невысокая гора, Кэтрин направилась к ней. И рядом с ней был Джек…

– Вот снова зима… Двадцать девятая зима моей жизни. Ты, наверное, никогда не видел столько снега? Видишь, как он печатает мои следы? А вот твоих почему-то не видно. Один, два, три, четыре… По-моему, он делает это безукоризненно, словно старый художник, который пишет только для себя на последних этапах своей жизни. А если оглянуться? Только что нарисованные следы моих старых туфель засыпает новым снегом. Ох, дорогу назад будет найти не так просто. Да нет, ты не думай… Я прекрасно понимаю, что если сейчас не остановлюсь, то могу заблудиться.

Но она продолжала идти. Зачем? Один, два, три… В лесу уже давно не слышно голосов певчих птиц, лишь где-то можно увидеть прячущуюся от мороза ворону. Она сидит на старой сосне и с хрипом сообщает случайному прохожему свое «кар-кар». Отзвуки ее голоса уходят далеко вниз по долине, прямо к оставшейся позади деревушке.

Бесцветное, хмурое небо поглотило единственный лучик блеклого солнца. Последние желтые сморщенные листочки, медленно кружась в тяжелом осеннем воздухе, опустились на остывшую землю. Большие ледяные капли дождя обжигали руки и лицо, слезы одна за другой плавно скользили по раскрасневшимся на холоде щекам. Подул порывистый ветер. Кэтрин немного вздрогнула, почувствовав его прикосновение. Она ощущала, что кто-то преследует ее, внимательно наблюдает за малейшим движением … Взволнованно оглянулась – никого. Промелькнула обидная мысль: «Неужели никто даже не заметил моего отсутствия?!.. А впрочем, так даже лучше, будет легче…»

Несколько часов спустя Кейт подошла к подножию горы. Лес наполняла абсолютная тишина. Она слышала только скрип снега, ее пальцы закоченели. Где же тропа, ведущая к вершине?

Кэтрин потихоньку принялась подниматься в гору по невидимой под снежным покровом тропинке. Джека рядом уже не было. Хотя, его не было и до этого. Странно быть одной, идти в никуда и слушать песню ветра на вершине горы. Странно все это. Еще чуть-чуть и начнешь сходить с ума. Впрочем, именно это с ней и происходило.

Кэтрин начала видеть миражи. Казалось, она на необитаемом острове, лежит на теплом песке, а вдали бурлит море. Солнце жарко печет и обжигает лицо. Кэтрин упала в сугроб, и почувствовала, что что-то ее греет. То ли давно уже забытые воспоминания, то ли это солнце, которое так славно ласкает ее лицо, то ли…

– Джек…

Но никто не пришел. Кэтрин чувствовала, как ее сердце начинает замерзать, как нежно его охватывает холод. Минута-другая, и оно закончит свою службу. Собрав последние силы, Кэтрин обернулась и посмотрела на тропинку, по которой поднималась на эту гору. Странно, он не увидела своих следов. Их давно уже занесло снегом, а дороги назад она не знала…

Боже, как она все-таки одинока! Кому рассказать обо всем, что так ее тревожит и безжалостно не дает уснуть темными, нещадными ночами? А она ведь пыталась. Но, отдаваясь этому жуткому холоду, не получала взамен ничего, кроме пустой, бессмысленной тишины, которая уже не приносила ни былой радости, ни хотя бы душевного облегчения. Когда находишься среди этого пугающего бесчувствия, все теряет смысл. Вот и сейчас – снова одна. Страшно? Нет, конечно же, нет. А чего бояться, что осталось? Все, что можно было потерять, она уже безвозвратно потеряла, а что-либо искать уже нет времени. Да и сил тоже. Чего еще можно бояться? Этой боли, причиняемой холодом? Смешно! А может быть боли других людей? Что может послужить причиной этому? Одна только любовь – «сильнейшее всепреодолевающее чувство»… Но о какой любви может идти речь в этом грубом циничном мире? Бред… Кругом фальшь, ложь. И для чего оставаться? Кэтрин знала, что ее жизнь, так же, как и тысячи других жизней, незаметно пролетит в суматохе, суете, в неумолимом течении секунд, минут, часов, дней, а то и долгих-долгих лет… Нет!!! Такого не произойдет, только не с ней. Она выдержит что угодно, только не стать такой же посредственной и серой частью этого злобного мира, как остальные…

Кэтрин вздрогнула от этой мысли, в ее стеклянных глазах разгоралось пламя. Ледяная слеза сгорела на дрожащих губах. Последний вздох и пустота…


Глава 56


Гость


Кэтрин будто сквозь сон почувствовала, что ее кто-то поднял с обжигающего холодом снега. Впрочем, все равно, что будет дальше. И руки, и ноги у нее онемели, веки, казалось, будто примерзли друг к другу, сердце еще билось, но если бы ему не помешали, оно закончило бы свое существование через считанные часы.

Кейт почувствовала, как незнакомец осторожно взял ее на руки и понес вниз, с холма. Сколько времени прошло с тех пор, как она потеряла сознание? Почему-то казалось, что уже день. Вокруг никаких звуков, разве что скрип снега под ногами незнакомца…


~*~


Когда Кэтрин открыла глаза, первым, что она увидела, был яркий свет, заливающий просторную уютную комнату. Кейт попыталась сосредоточиться на чем-то более или менее конкретном. Очертания какого-то знакомого лица вырисовались перед ее глазами.

– Джеймс?.. – промолвила Кейт слабым голосом. Она не могла поверить, что ее брат вернулся. Норрингтон улыбнулся и кивнул. Кэтрин попробовала встать, но сил хватило только на то, чтобы приподняться на локтях. – Джеймс, ты приехал…

Норрингтон видел, что сестре тяжело говорить и поэтому решил, что лучше будет, если он сейчас расскажет о том, как нашел ее, потому что по ее пристальному взгляду было видно: Кэтрин хочет об этом знать как можно скорее. Джеймс сделал глубокий вдох.

– Ты лежи, Кэтрин. Тебе нужно набраться сил. Знаешь, я вернулся в Порт-Роял где-то неделю назад. Пришел в твой дом, огляделся – тебя нет. После этого я нанес визит Беккету, и он сказал, что ты сейчас в Англии. Я разузнал все детально и вот приехал сюда вчера вечером. Ждал, ждал, думал, кто-нибудь придет. Но даже к утру никто не явился. Поэтому я решил обойти окрестности, чтобы хоть как-то скоротать свое время. А вот что ты делала на самой вершине, я до сих пор понять не могу.

Кэтрин открыла глаза. Они были полны слез.

– Джеймс, скажи, Беккет что-нибудь говорил тебе о пиратах, казненных за последнее время?

– Нет, – сразу же ответил Норрингтон. – Ничего такого. А почему ты спрашиваешь?

Кэтрин не ответила. Она неотрывно смотрела в потолок, на котором замер блеклый солнечный зайчик. Норрингтон решил сменить тему.

– А почему ты переехала сюда?

– Я вышла замуж, – тихо сказала Кейт. – Мой муж и его дочь сейчас в Лондоне. Беккет велел нам срочно перебраться сюда, правда, так и не растолковав, зачем все это было нужно. Ты знаешь Уизерба Суонн?

Норрингтон кивнул.

– Да, хороший человек, капитан компании…

– А теперь еще губернатор Порт-Рояла, – добавила Кейт.

– Как? – удивился Джеймс. – А как же мистер Рэдгар?

– Мистер Рэдгар уже давно спит крепким сном на кладбище форта, – ответила Кэтрин. – Его убили во время бала у Беккета. И знаешь, что особенно интересно? Приказ о назначении Уизерба на эту должность был подписан еще до того момента, как Рэдгар был убит. Видно Беккету очень нужен свой человек на посту губернатора. А Рэдгар был верен только королю. Теперь ты понимаешь мысли Беккета?

– Ну, конечно… – согласился Норрингтон. – Рэдгар был человеком железной воли, сильный духом. Сломить его было практически невозможно. А Суонн – личность мягкая и легко поддающаяся влиянию. Теперь мне все ясно. Беккет хочет подчинить себе Порт-Роял, вывести его из-под влияния короля. И именно поэтому ему выгоден слабый человек на посту губернатора – так проще управлять фортом…

– Да, верно, – безразличным тоном отозвалась Кэтрин. Это выглядело довольно странно, но ей почему-то было абсолютно все равно, кто и каким образом будет управлять Порт-Роялом. Она ненавидела это место. Норрингтон поднялся.

– Скажи, что ты делала в лесу ночью?

Вопрос прозвучал довольно резко, но сказать о том, что он был неожиданным, нельзя.

– Гуляла вечером и заблудилась, – соврала Кэтрин. Джеймс, скорее всего, заметил это.

– Ну, что ж, в следующий раз, когда тебе захочется подышать свежим зимним воздухом, надевай, пожалуйста, что-нибудь более подходящее для этой прогулки, нежели легкое платье.

С этими словами Норрингтон вышел из комнаты, снова оставив Кэтрин наедине со своими мыслями…

~*~


Норрингтон покинул деревушку через несколько дней после своего приезда. Он направился в Лондон, чтобы встретиться с Уизербом и уговорить его вернуться в Порт-Роял. Кэтрин снова осталась одна. Правда, Джеймс пообещал, что вернется сразу же, как отыщет губернатора с дочерью. Он взял с сестры слово, что она больше ни ногой в лес, так как спасти ее еще раз он может не успеть.


Глава 57


«Черная Жемчужина»


Год 1730 - декабрь


Оставить Скарлетт на судне было одним из самых разумных решений Джека. После того, как «Свобода» покинула поселение индейцев, у пиратов стали наблюдаться довольно странные симптомы непонятной болезни. Причем, каждый последующий был страшнее предыдущего. Джек понимал, что стало этому причиной. В том, что ацтеки узнали о краже черепа, сомнений у него уже не было. И, скорее всего, языческие духи были призваны отомстить ворам. Но не это огорчало Джека. Он прекрасно знал, что для его дяди больше нет места в этом мире. Поэтому капитан злился, срывался на всех, кто попадался ему под руку.

Началось все с дозорного. У него все руки покрылись непонятного происхождения волдырями. Только Скарлетт с ним справилась, как недуг поразил корабельного повара. Этот с невероятной скоростью начал слепнуть. Далее последовали боцман и несколько рядовых матросов, сраженных проказой. Джек выходил на палубу только в случае крайней нужды, основную часть времени просиживая в каюте. К тому же, перестраховываясь, он не подпускал к себе никого ближе, чем на десять футов. Поэтому многие распоряжения приходилось отдавать по нескольку раз, и, в конце концов, капитан сорвал голос.


~*~


Джек не знал, как Джоунсу удалось выдворить Барбоссу с его корабля, но, тем не менее, спустя полгода после их договора, капитан «Летучего Голландца» снова явился к Воробью. Особенно не разглагольствуя, распорядился «Свободе» идти за его кораблем. Джек, сам не зная почему, был абсолютно уверен, что на этот раз Джоунс его не обманет.

«Голландец» привел «Свободу» в заброшенную гавань. Вокруг – устрашающего вида скалы. Джек даже велел идти точно по следу Джоунса, чтобы не напороться на подводные рифы. Как только обогнули мыс, пустынную местность пронзил радостный возглас – Джек увидел «Черную Жемчужину». Его любимое судно о черных парусах, плавно покачиваясь на мелкой ряби воды, дожидалось своего хозяина. Радостно улыбаясь, он распорядился спустить шлюпки на воду и всем перебираться на «Жемчужину».

Корабль был как новый. Такое впечатление, будто он вообще первый раз сошел на воду. И главное – никаких признаков пребывания пиратов на его палубе. Как только все перебрались на «Черную Жемчужину», Джек велел поднимать якорь и сматываться отсюда по-быстрому. Но его радость тут же омрачило появление Дэйви Джоунса. Каким-то образом он добрался до «Жемчужины» раньше Воробья.

– Думал сбежать? Не выйдет, – язвительно улыбаясь, заявил Джоунс.

– Мне просто наскучило постоянно от кого-то зависеть. Последнее время, например, от тебя, – буркнул Джек, крутя на пальце пистолет.

– Очень жаль, но тебе никогда не удастся достичь полной свободы. Я вернул тебе корабль не просто так. Теперь ты мой должник, – нараспев произнес Джоунс, смакуя каждое слово.

– Ну, и как прикажешь мне это понимать? – внимательно осматривая мачты на целостность, поинтересовался Воробей. Джоунс, пренеприятно зашевелив своими щупальцами, вынес приговор:

– Я оставляю тебя капитаном «Черной Жемчужины» ровно на тринадцать лет. По истечении этого срока ты вернешься на мой корабль и будешь работать там до конца своих дней.

– Ты что, спятил? – вскинулся Джек. – Оно совсем не стоит того, чтобы…

– Тогда можешь попрощаться со своей «Жемчужиной»! – резко оборвал Джоунс.

Джек притих. В его памяти вдруг отчетливо всплыли слова, сказанные ему Великим Духом: «…обретешь свободу всего на тринадцать лет. Страшный долг выплатить обязан будешь врагу твоему…» У Джека появилось плохое предчувствие, что эти слова не лишены смысла. Его боевой настрой вдруг как ветром сдуло.

– Скажи, ну а тебе зачем все это надо? – повернулся Джек к Джоунсу. – Недостаток команды?

Легендарный капитан состроил противную гримасу.

– Ты еще вздумал насмехаться? Неужели у тебя вообще нет совести?

Джек с серьезным видом оглянулся по сторонам. Затем, наигранно улыбаясь, повернулся к Джоунсу.

– Есть. Но она у нас только одна на всю команду, и находится у Джеймса, а его что-то не видно.

Джоунс фыркнул.

– Не советую начинать враждовать со мной, птаха. Наши силы не равны, и для меня будет большим позором, если я рискну драться с тобой. Поэтому делай, что говорят, и радуйся тому, что имеешь.

С этими словами Джоунс покинул «Черную Жемчужину» так же незаметно, как и появился.

~*~


Скарлетт уже порядком надоело общество грубых пиратов, даже несмотря на то, что она пользовалась у них огромной популярностью как врач. Поэтому девушка потребовала у Джека, чтобы он отвез ее на Тортугу, где она собиралась стать помощницей трактирщика – отца своей подруги Жизели. Джеку и самому очень нужно было зайти в пиратский порт: запастись провиантом и пресной водой. Поэтому он не стал с ней спорить.

Довести два исполинских судна к берегам цивилизации с численностью команды в пятнадцать человек было просто нереально. Так вот, копаясь как-то в собственных вещах, оставленных в каюте «Свободы», Джек обнаружил среди многих других очень нужных вещей старую карту – подарок дикарки Тиа Дальмы. Он долго изучал карту, но так и не смог понять, где находятся обозначенные на ней места. Впрочем, это было в стиле Тиа Дальмы – дать нечто очень полезное, но какую именно пользу оно приносит, Джек должен догадаться сам.

Однажды вечером, сидя на борту корабля, он в очередной раз размышлял над скрытыми свойствами старинной карты. Джек и не заметил, как к нему сзади подкрались Джим и Скарлетт.

– А капитан бездельничает! – громко проговорил Джеймс, пытаясь привлечь его внимание.

Джек обратил к нему свое чело с несчастным выражением.

– Если ты пришел сюда поиздеваться, то я тебя нисколько не держу, – отчеканил Воробей.

– Да ладно тебе, Джек, – улыбнулась Скарлетт. – Хватит дуться. Сегодня как-никак мой последний день на корабле.

– Да? – поднял брови Джек.

– Да, если верить твоим же словам о том, что до Тортуги от той бухты, где мы недавно были, пять дней хода, – мягко ответила Скарлетт.

– Так что было бы намного лучше, если бы вы, мистер Воробей, вместо того, чтобы безмолвно лицезреть заходящее солнце, повеселили нашу гостью рассказами о тонкостях пиратского бытия. Желательно в деталях, – закончил за Скарлетт Джим.

– Оно вам надо? – с грустью спросил Джек.

– А как же! – в унисон ответили Джеймс и Скарлетт.

– Ну, вот скажи, например, – поинтересовалась девушка, – кем бы ты стал, если бы не был пиратом?

– Был бы капитаном на каком-нибудь другом корабле.

– А если бы должность была занята?

– Тогда пошел бы в Ост-индскую компанию.

– А если бы не было компании?

– Отстань! Я бы все равно не работал… – скороговоркой отрезал Джек.

Джим громко засмеялся. Воробей обернулся на него со все тем же несчастным взглядом. Джеймс замолчал.

– Если вам больше не с кого посмеяться, то я могу рассказать несколько забавных историй моей биографии, – сказал Джек, слезая с борта. – Только не знаю, что вам может быть интересным.

Пока Воробей ковырялся в памяти, выискивая то, что было подходящим, Джеймс и Скарлетт устроились на ступеньках квартердека.

– Как-то раз, когда меня в очередной раз допрашивали агенты Ост-индской компании, я соврал, что раскаиваюсь в своих действиях и собираюсь бросить пиратство. После этих слов офицер спросил, почему я вообще стал пиратом. Глупее вопроса нельзя придумать. Я ляпнул первое, что пришло на ум: «Голодное детство, сэр». После этого он задал уже более обдуманный вопрос: «А почему теперь хочешь отойти от пиратства?» На что я, также особо не думая, ответил: «Наелся, сэр». Естественно, услышав эту фразу, они сообразили, что я вру, и сразу приказали меня арестовать. Не знаю как, но мне удалось улизнуть прямо из под носа аж семерых офицеров, которые были в помещении.

– Забавно! – улыбалась Скарлетт. – Знаешь, я много всяких гадостей о тебе слышала, но вот эту историю ни разу. Надо же, семь офицеров…

Джеку явно импонировали ее слова. Поэтому его понесло дальше.

– Ах, да, вот еще вспомнил. Как-то был у меня на судне один человек. До поступления в команду он занимал довольно престижную должность – работал врачом в госпитале для высокопоставленных раненых офицеров, лейтенантов и так далее. Долгая история, как он однажды к нам попал, поэтому рассказывать не буду. Человек он был интеллигентный и культурный, пиратов любил так же, как я Дэйви Джоунса. И вот, как-то раз после сражения, уже не помню с кем точно, один из членов нашей команды был очень тяжело ранен и находился практически на грани смерти. Я позвал этого господина, чтобы он сказал, как спасти умирающего. Пират страшно ругался в бреду: «Убийцы, гады, душегубы!..» ну, и так далее. После длительного прослушивания этой пышущей экспрессией речи, лекарь подозвал меня и сделал заключение: «Его положение еще не совсем безнадежное: своих он пока узнает!»

Джим и Скарлетт снова весело засмеялись. Джек, улыбаясь, повернулся к заходящему солнцу. Внутренне он понимал Джеймса и Скарлетт, которые теперь оживленно обсуждали рассказанные ним истории, но вот только самого Джека на смех не тянуло. Пока он, не отводя глаз, смотрел на безграничный океан, у него создалось впечатление, что где-то там, по ту сторону, его кто-то зовет. Джек не знал, почему ему в этот момент так захотелось ощутить себя кому-то нужным, а, может быть, даже необходимым. Это чувство было тяжело объяснить самому себе. Странный он все-таки человек.

– Извините… – бросил Джек на ходу собеседникам и вихрем помчался в свою каюту. Никто из команды больше не видел капитана до рассвета.


Глава 58


Снова Тортуга


«Черная Жемчужина» незаметно вошла в порт Тортуги. Жизнь в городе как всегда кипела. Джек расплатился со всеми членами своей команды, которые нанимались к нему только на один поход, после чего провел Скарлетт в трактир, к ее подруге, где девушка, в общем-то, собиралась остаться жить. После недолгого прощания Джек забрал Джима и быстро повел его на причал, имея намерение разузнать о пиратах из его старой команды.

Новости оказались не слишком радостными. Жак Красс был жестоко убит каким-то офицером при преследовании, бывшего корабельного врача «Жемчужины» Недгера Коттона власть подвергла пыткам в остроге, а шкипер Джошеми Гиббс был вынужден перейти на службу в Ост-индскую компанию, дабы избежать смертной казни. Джек, видя, что перспективы у него не самые радостные, предложил Джеймсу вернуться в Порт-Роял к матери. Но тот, ссылаясь на какие-то непонятные обстоятельства, отказался, сказав, что предпочитает скучным светским раутам свободную пиратскую жизнь.


~*~


На то, чтобы набрать новых людей, Джеку потребовалось несколько дней. В конце концов, команда была сформирована, и оставалось только выработать план дальнейших действий. Джек долго ломал голову, куда бы теперь податься. Так и не придумав ничего благопристойного, он обратился за консультацией к Джеймсу.

– Скажи мне, милый ребенок, – с пафосно одухотворенным выражением лица сказал он мальчику, – где сейчас находится твоя мать?

Джим удивленно посмотрел на него.

– Рад вам помочь, капитан, но я, увы, знаю об этом не

больше вашего, – ответил он. – Последний раз мы виделись в Порт-Рояле.

– Думаешь, она до сих пор там? – Джек намотал на палец одну из своих многочисленных косичек.

– А откуда мне знать?.. – после непродолжительного молчания подал голос Джим.

Джек задумался. Кэтрин отпустила своего сына к нему, не раздумывая. Неужели она солгала тогда, на исповеди? Если бы Кейт не доверяла Джеку, то вряд ли доверила бы ему жизнь мальчика. От этой мысли Воробей немного повеселел. Ему почему-то захотелось сейчас же ее увидеть.

– Значит, идем в Порт-Роял? – спросил он у Джима.

– Вы решили вернуться к маме? – просиял тот.

– Что за дурацкая привычка отвечать вопросом на вопрос? – пробубнил он. Но некоторого смущения скрыть не смог и поэтому отвернулся.

~*~


В назначенный день новая команда выстроилась на причале пиратского порта, чтобы получить окончательное решение капитана. Воробей важно прохаживался между рядами ожидающих пиратов. Рядом с ним гордо шагал зачисленный вне очереди Джим.

Джек не был в восторге от отдельных личностей, но все же это сомнительное общество было лучше, чем никакого вообще.

Когда команда уже поднималась по трапу, Джека вдруг кто-то окликнул сзади. Воробей резко остановился, узнав голос. Вот и настал тот момент, когда Джек серьезно пожалел о своем решении обратиться к Дэйви Джоунсу за помощью. Естественно, Барбосса сумел сговориться с капитаном «Голландца» на более выгодных условиях, чем это сделал Джек.

Гектор, нагловато улыбаясь, подошел к Воробью.

– Ну, здравствуй. Давненько не виделись, правда?

Джек, искусно играя спокойствие, повернулся к пирату.

– А я уж было думал, ты рыбок кормишь вот уже как пол-

торы недели…

Барбосса фыркнул.

– А я так и полагал, что ты Джоунса к делу приклеил. Самим, конечно, разобраться нельзя было, – с сарказмом произнес Барбосса.

– Ты не оставил мне выбора, – рявкнул Джек. – Я обратился к Джоунсу лишь от безысходности. Но он, судя по всему, моих условий не выполнил.

– Что это еще за условия? – насупился Барбосса.

– Корабль у меня. Это он организовал. Спасибо. Претензий нет. А вот то, что ты останешься жить, в мои планы никак не входило, – на одном дыхании выпалил Воробей.

– Что поделаешь? – натянуто изобразил улыбку Барбосса. – Каждый выживает, как может. И ты ведь не хуже меня понимаешь, что это значит, а, Джек Воробей?

– Твоя правда, – безрадостно кивнул Джек. – Мы оба выжили. Я, если честно, не совсем понимаю, что ты пообещал Дейви Джоунсу в обмен на свое препаршивое житие, но цена эта, несомненно, ему приглянулась. Ну, а теперь чего тебе от меня надо?

– Ты снова возьмешь меня на свой корабль.

Гектор не спрашивал, он утверждал. Глаза Джека от удивления покинули орбиты. Чтобы не дать им выпасть, Воробей быстро закрыл лицо ладонями. Джек не поверил своим ушам. Он искренне удивлялся отъявленной наглости Барбоссы. После всех гадостей, которые бывалый морской волк ему устроил, у него хватает смелости просить еще Джека о подобной милости!

– Ну, и кто из нас двоих после этого сумасшедший? – странным голосом спросил он у Барбоссы. Гектор в ответ только лукаво усмехнулся.

– Скажи-ка, мой друг, куда ты сейчас собираешься путь держать?

– А тебе какое дело? – устало поинтересовался Джек. – Что-то не припомню, чтобы я приглашал тебя плыть с нами.

Но Барбосса только отмахнулся от него.

– У тебя есть какая-нибудь навигационная карта, которую ты пока еще ни разу не использовал?

Джек даже закашлялся от изумления. Откуда Барбоссе может быть известно о подарке Тиа Дальмы?

– Кто тебе сказал?

– А какая разница? – безразлично пожал плечами Барбосса. – Но, судя по твоей реакции, я могу заключить только одно – у тебя есть такая карта.

Джек вдруг понял, что от правды не увильнуть.

– Ну, предположим. Дальше что?

– Отлично, – просиял Барбосса. – И то, что ты не умеешь ею пользоваться – это тоже факт.

– И это тебя, как вижу, несказанно радует. Могу я узнать, почему? – сверкнув глазами, набросился на Барбоссу Джек. Его уже начинала бесить эта недосказанность. – И, может быть, ты, наконец, скажешь, какая связь моей карты с тем, что я должен взять тебя на свой корабль!

Барбосса раздраженно вздохнул, порылся у себя за пазухой и вытащил оттуда какой-то пергаментный сверток и протянул его Джеку. Тот, осторожно развернув сверток, чуть было не упал с причала. Это была в точности такая же карта, как и у него, только объекты отличались.

– Откуда это у тебя? – озадаченно спросил Джек, совершенно сбившись с толку.

– А еще капитаном себя называешь! – презрительно хмыкнул Барбосса. – Напряги извилины и включи остатки логики.

Джек последовал совету Барбоссы. Через несколько минут усердного интеллектуального труда ответ все-таки соизволил к нему явиться. Джек умоляюще посмотрел на Барбоссу.

– Это она тебе ее, наверное, дала? Тогда, когда я тебя впервые

к ней привел, и вы отправили меня подышать воздухом! – Джек со ожесточением швырнул карту на деревянный причал. Если уже и Тиа Дальма его предала, то чего можно ожидать от всех остальных. – Так, значит, ты знаешь, как ею пользоваться, да? Отлично!

Джек рассмеялся от осознания собственной наивности. Он, скорее всего, с трудом отдавал себе отчет в том, что делает, но все же забросил руку Барбоссе на плечо и кивнул головой на корабль.

– Идем, дружище, – улыбаясь, сказал Джек. – Ты помог мне понять одну вещь в жизни. И пусть меня застрелят сейчас же на этом же месте, если она не главная. Все люди совершенно одинаковы. Разнятся только обстоятельства, при которых они используют друг друга. Так будем же друг другу полезны. Я беру тебя на «Жемчужину» старшим помощником, а ты помогаешь мне разобраться с этой проклятой картой, которая, несомненно, приведет одного из нас к самому достойному его вознаграждению.