Философия о знании и познании: актуальные проблемы Материалы Всероссийской научной конференции (Ульяновск, 1819 июня 2010) Ульяновск 2010

Вид материала

Документы

Содержание Вклад неокантианцев в разработку Русские неокантианцы о философской методологии гуманитарных наук Философское осмысление экономических проблем Неформальный механизм императивного воздействия на общество. Единичное и массовое в системе поведения общества. Каналы неформального воздействия на общество. Философское осмысление денежной системы и модернизация

Подобный материал:

• Хх века о познании и его аксиологических аспектах Материалы Всероссийской научной конференции, 11387.01kb.
• Сборник статей по Материалам Всероссийской научной конференции, 16923.39kb.
• Ульяновск, 17-19 декабря 2008 г. ( сайт: www uni ulsu ru ) Ульяновск 2008, 1972.01kb.
• Материалы российской научно-практической конференции с международным участием Ульяновск,, 5463.46kb.
• Учебное пособие Ульяновск 2010 удк 004. 8(075. 8) Ббк 32. 813я73, 1559.86kb.
• Программа II международной научно-практической конференции частноправовые проблемы, 112.15kb.
• 20-21 апреля 2010 года, 35kb.
• Фгуп нифхи им. Л. Я, 1172.3kb.
• Материалы Всероссийской научно-практической конференции Часть I москва Челябинск 2010, 4034.01kb.
• Программа конференции включает проведение пленарного и секционных заседаний, а также, 67.11kb.

Вклад неокантианцев в разработку

методологии гуманитарных наук

Решение проблем методологии в западноевропейском неокантианстве


На своей родине, в Германии, неокантианство представляло собой идейное движение, задача которого заключалась с одной стороны, в пересмотре спорных, противоречивых положений философии И. Канта (например, о «вещи в себе») в свете новейших достижений наук – как естествознания, так и социальной теории, а с другой стороны, в восстановлении былого влияния этого учения [1].

Марбургская школа, во главе которой стояли Г. Коген и П. Наторп, была ориентирована на факт науки, прежде всего, математики, и на разработку единого научного метода, который «…имеет своей целью исключительно творческую работу созидания объекта всякого рода, но вместе с тем познает эту работу в ее чистом законном основании и в этом познании обосновывает», то есть метод трансцендентального [2].

Построенная на принципах и методах точных наук теория познания – центральное звено в философской системе марбургских неокантианцев – была особенно привлекательна для жаждущих фундаментального, систематического и методологически обоснованного знания. Нужда в адекватных времени научных принципах и методах особенно остро стала ощущаться на рубеже веков: естественные науки шли вперед семимильными шагами, и необходима была гибкая методология, развитая философская система, чтобы объяснить не только шквал естественнонаучных открытий, но и сам этот набирающий темпы научный прогресс [3].

Отправным пунктом в построении философской концепции баденской школы, которую возглавляли В. Виндельбанд и Г. Риккерт, была кантовская идея качественного различия природы, где правит необходимость, и свободы. Задача философии у баденцев состояла, следовательно, в классификации научных суждений и методов исследования. Существуют два основных типа суждений: абстрактно-логические, с помощью которых описывается природа, и оценочные, основанные на чувстве удовольствия или неудовольствия в отношении человека к миру. В соответствии с этими двумя типами суждений методы изучения действительности делятся на номотетический (законоустанавливающий) и идеографический (описывающий особенное), а науки – на науки о природе и науки о культуре (исторические науки). И природе, и история – это конструкты сознания (по Г. Риккерту), а отличие наук, их изучающих, заключено не только в методах, но и в специфике образования понятий в этих науках: путем абстракции или оттеснения к ценности [4].

По мнению неокантианцев, уже на донаучном уровне познания мы сталкиваемся с двумя способами постижения действительности – генерализирующем и индивидуализирующем [5]. При генерализирующем понимании действительности конечной целью познания является обобщение, то есть установление того общего, что заключает в себе многие объекты. В этом случае нас не интересуют специфические черты объектов, которые их отличают друг от друга, и мы обращаем внимание только на то, что их объединяет. В силу этого «…эти объекты являются для нас лишь экземплярами общего родового понятия, которые всегда могут быть заменены другими экземплярами того же понятия». Следовательно, генерализирующий метод «…состоит именно в подведении частного под общее, в образовании общих родовых понятий, по отношению к которым объекты являются экземплярами» [6]. При индивидуализирующем постижении действительности субъект познания преследует прямо противоположные цели. Здесь нас интересует то особенное и неповторимое, которое отличает данный объект от других (прежде всего наиболее «близких») объектов. Следовательно, конечной целью индивидуализирующего метода является изображение явления в его единственности и никогда не повторяющейся индивидуальности. В силу этого, при индивидуализации главное место отводится индивидуальным понятиям, которые обозначаются собственными именами [7].

Г. Риккерт предлагает разделять научные дисциплины на науки о природе и науки о культуре. Критерием такого деления должны выступать ценности, или, точнее, их роль в познавательных процедурах каждой их названных групп наук [8].

В науках о природе, которые пользуются генерализирующим методом, ценности не играют заметной роли, по крайней мере, в том смысле, что сами изучаемые объекты не сопоставляются с ценностями. К логической сущности этих наук принадлежит только одна ценность – ценность истины, однако она относится не к содержанию научных положений и не к изучаемым объектам, а лишь к соотношению научных высказываний с реальным положением вещей, на адекватное отражение которых они претендуют [9].

В противоположность этому науки о культуре, наиболее типичным представителем которых является историческая наука, существенно связаны с точки зрения ценности. Если в науках о природе существенное совпадает с общим, то науки о культуре, использующие индивидуализирующий метод, лишены подобного критерия различения существенного и несущественного. Историческое познание предполагает отнесение к ценностям самих объектов, поскольку «лишь под углом зрения какой-нибудь ценности индивидуальное может стать существенным, и поэтому уничтожение всякой связи с ценностями обозначало бы также и уничтожение исторического интереса к самой истории». Именно поэтому, по мнению Г. Риккерта - «Ценность, являющуюся предпосылкой истории, составляет не только сама научная цель, как это имеет место во всякой науке, но к логической сущности ее привходят еще и другие ценности, связанные с ее объектами, и без которых невозможно вообще никакое индивидуальное понимание действительности» [10].

Различная роль ценностей в двух названных видах научного познания во многом обуславливает различие в методах естественных и гуманитарных наук. Именно отнесение объектов к ценностям (в рамках наук о культуре) делает возможным их понимание, в то время как отсутствие непосредственной связи объектов и ценностей (как это имеет место в науках о природе) делает процедуру понимания невозможной [11].

Именно различие методов, по мнению представителей Баденской школы, лежит в основе различения наук на номотетические и идеографические. Номотетическими В. Виндельбанд и Г. Риккерт называют науки, основанные на генерализирующем методе, а идеографическими – основанные на индивидуализирующем методе. Эталоном номотетических наук является так называемое теоретическое естествознание, а наиболее очевидным примером идеографических наук может служить история [12].

Итак, следует сказать, что Г. Риккерт принадлежал к направлению так называемого антинатурализма в философской методологии исторической науки. Это означает, что он настаивал на автономии методологии гуманитарных дисциплин по отношению к естественнонаучный методологии и в этом смысле противостоял позитивистам от истории, исходящим из противоположного убеждения [13].


Русские неокантианцы о философской методологии гуманитарных наук


Среди русских неокантианцев Марбургской школы особенной активностью выделялся Б.В. Яковенко. Фундаментальной основой качественно нового философствования стал трансцендентальный метод философии, который сумел освободить философию, с одной стороны, от презрений мистического и интуитивистического характера, а с другой, от трансцендентального рационализма и имманентного эмпиризма. С помощью этого метода философия сумела также отграничить себя от других областей знания и сформулировать свой собственный предмет научного исследования [14]. В выделении из философии психологии как самостоятельной естественнонаучной дисциплины решающую роль сыграли, по мнению Б.В. Яковенко, труды Г. Когена, В. Виндельбанда и в особенности Э. Гуссерля, сумевшего подвести философский итог переходного периода из XIX столетия в XX в форме проблемы чистой логики, очищенной от всякого психологизма [15].

В начале XX столетия наиболее адекватное решение проблемы психологизма Б.В. Яковенко видел лишь в выводах представителей Марбургской философской школы, а также школы телеологического критицизма. Под последней Б. Яковенко имел ввиду философскую школу, называемую в нашей историко-философской литературе Баденской школой неокантианства. Основное различие этих школ он видел в формулировке предмета философии и метода философского исследования. Если для марбургской школы предметом философии является чистое познание (чистая наука и чистое бытие), то для школы телеологического критицизма предмет философии заключен в чистой и независимой ценности (логика означает не что иное, как теоретическую ценность). Философским методом Марбургской школы был трансцендентальный метод, понимаемый как метод объективации, чистоты, чистого движения, чистой непрерывности. Философским методом телеологического критицизма был метод аксиологический, метод отнесения индивидуального суждения к ценности, к цели [16].

Таким образом, по мнению Б.В. Яковенко, в своем стремлении освободится от психологизма, Марбургская школа неокантианства конструировала познание как систему бытия, а Баденская школа (телеологический критицизм) стремилась построить познание как систему ценностей [17].

В России начала XX века Баденская школа неокантианства была более популярна, чем Марбургская, и получила более широкое распространение. Причиной этого явления была, очевидна, прямая близость собственных запросов русской философской мысли к ценностным установкам Баденской школы неокантианства. Не «чистый» гносеологизм Марбургской школы, а разделение на науки о природе и науки о культуре, с соотнесением понятия «культура» к ценностям функционирующего бытия, с пониманием истории как субъективной науки о целях с пониманием свободы как этической категории в наибольшей мере импонировало национальному характеру русского философствования [18].

Одним из представителей Баденской школы неокантианства в России был С.И. Гессен. Он был редактором и автором вступительной статьи книги Г. Риккерта «Науки о природе и науки о культуре». С.И. Гессен полагал, что философская концепция Г. Риккерта – теоретика Баденской школы способна помочь в преодолении метафизического разрыва телеологии и причинности. При характеристике же научного и философского значения философско-методологических открытий этого типа философствования С. И. Гессен писал: «В выработке гносеологического монизма формы, единственно способного обеспечить свободу и полноту эмпирических наук и согласовать требования эмпирии с требованиями философии, заключается философское значение теории Г. Риккерта» [19].

С.И. Гессен, прежде всего, горячий защитник трансцендентализма. В опубликованных им работах он, правда, нигде не развивает своего понимания трансцендентализма: может быть, оттого, что он кажется ему бесспорным и самоочевидным. Но к трансцендентализму у С.И. Гессена присоединяется очень ярко выраженный и всюду им проводимый диалектический метод. Именно он заставляет С.И. Гессена принять относительную правду «плюрализма в систематике понятий», то есть достаточную независимость различных «групп понятий». Задача философии в том и заключается, по мнению С.И. Гессена, чтобы диалектически связать эти группы понятий – «…подлинная иерархия понятий должна быть необходимо синтезом монизма и плюрализма». Пользуясь этим положением, С.И. Гессен набрасывает основы «метода полноты» как базы для диалектического развертывания монизма в плюрализм [20].

С.И. Гессен не пошел дальше этих чисто формальных указаний и не требовал развить «иерархическую систему понятий». Однако, в своем труде по педагогике С.И. Гессен дал опыт применения их к «обоснованию» этики [21].

Итак, мы видим, что неокантианство было связано с явлением кризиса методологических оснований естественной и исторической наук XIX века. И значительное место в Баденской и Марбургской школах занимала именно проблема метода. Взаимодействие этих школ между собой и связано как раз с идеалистической интерпретацией исторической науки и противопоставлением ее идеографического метода номотетическому методу естествознания.

В данной статье, разумеется, освещены не все философы-неокантианцы (как русские, так и западноевропейские), которые оказывали влияние на философскую методологию гуманитарных наук. И все же, учитывая все вышесказанное, мы можем сказать, что философская методология гуманитарных наук по-прежнему находится в стадии становления. И это еще огромная тема для исследования.


Литература:

1. Дмитриева Н.А. Две эпохи российского неокантианства //Вестник РГНФ, 2002, №4, С.82.
   
2. Там же. С. 83.
   
3. Там же. С. 84.
   
4. Там же. С. 82-83.
   
5. Горюнов А.В. Кант, неокантианцы баденской школы и проблема специфики исторической теории //Кант, неокантианцы и философия в России. - Ульяновск: Симбир.кн., 2004.-С.22.
   
6. Там же. С.22.
   
7. Там же. С.22-23.
   
8. Горюнов А.В. Краткое введение в философскую методологию гуманитарных наук.- Ульяновск. 2005, С. 8-9.
   
9. Там же. С. 9.
   
10. Там же. С. 9.
    
11. Там же. С.9.
    
12. Горюнов А.В. Кант, неокантианцы баденской школы и проблема специфики исторической теории //Кант, неокантианцы и философия в России. - Ульяновск: Симбир.кн., 2004.-С.26.
    
13. Там же. С.28.
    
14. Абрамов А.И. О русском кантианстве и неокантианстве в журнале «Логос» //Кант:pro et contra.- СПб: РХГА, 2005.-С.769-770
    
15. Там же. С.770.
    
16. Там же. С.770-771.
    
17. Там же. С.771.
    
18. Там же. С.775-776.
    
19. Там же. С. 776.
    
20. Зеньковский В.В. История русской философии в 2-х т.Т.2, 1989. С.239.
    
21. Там же. С. 239.
    

М.А. Котляров


ФИЛОСОФСКОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМ


Понимание отдельными представителями власти в России того, что «философия – это выход за достигнутые пределы…» [1, С. 13-15] и именно философский подход необходим при проработке ключевых направлений социально-экономического и политического развития нашей страны дает некоторые надежды на то, что нам удастся отойти от фрагментарного подхода при реализации государственной политики, от ситуации, когда все ведомства и министерства работают не покладая рук, а результаты далеки от желаемых.

Предлагаемая вашему вниманию статья является своего рода откликом на почти программное заявление Председателя Совета Федерации России Сергея Миронова, оформленное в его работе «Нужны новые пророки-философы». Хочется верить, что думающие люди России, и особенно хорошо, если это будут представители власти, не останутся равнодушными к предложенному направлению исследования, - философскому осмыслению актуальных вопросов российской политики и экономики.

Автор упомянутой выше статьи выделяет четыре блока проблем, требующих комплексного осмысления:

1. Понимание сути глобализации и глобальных проблем современности.
   
2. Определение новой системы ценностей российского общества и собственного пути развития.
   
3. Определение, в т.ч. философское, понятия модернизации.
   
4. Активное участие философов в политическом процессе.
   

Нет смысла что-либо опровергать из заявленных тезисов, они просты в своей очевидности и здравомыслии. Позволим себе отметить, что вопрос модернизации стоит отнести и к самой власти. Мы имеем в виду не перестройку системы исполнительных органов власти, а внедрение новых подходов в реализации государственно-властных полномочий. Все это должно быть основано на системе ценностей российского общества и иметь качественную социально-философскую подоснову. Таким образом, мы позволим себе развить указанные тезисы в несколько ином ракурсе.

Неформальный механизм императивного воздействия на общество. И юридически, и фактически в России сформировались три ветви власти – законодательная, судебная, исполнительная. О таких неформальных институтах власти в значении влияния на умы, настроение и поведение людей как духовная, денежная, экономическая, власть средств массовой информации, сказано и написано немало. Однако, по нашему мнению, в России до сих пор не в полной мере используется ресурс этих неформальных каналов воздействия на поведение граждан.

Начнем с того, что само слово «власть» мы здесь понимаем не как принуждение, а как воздействие. Воздействие с целью направления объекта управления в требуемом направлении. Высшим пилотажем управленческих способностей органов власти и управления страной является возможность обеспечить не прямое, а косвенное влияние на деятельность людей и институтов. Т.е. государство достигает целей, не вмешиваясь в деятельность каждого конкретного субъекта, не регламентируя его, тем более не вводя каких-либо запретов и ограничений.

Без сомнения, весьма важно обеспечить формирование институтов власти в рамках указанных трех ветвей, однако само по себе наличие этих трех столпов еще не гарантирует, что будет обеспечено воздействие на поведение людей. Здесь уместно привести слова Адама Смита, который в одной из своих работ отмечал: «Человек, пристрастный к системам, …полагает, что различными частями общественного организма можно располагать так же свободно, как фигурами на шахматной доске. При этом он забывает, что ходы фигур на шахматной доске зависят единственно от руки, переставляющей их, между тем как в великом движении человеческого общества каждая отдельная часть целого двигается по свойственным ей законам, отличным от движения, сообщаемого ей законодателем. Если оба движения совпадают и принимают одинаковое направление, то и развитие всего общественного механизма идет легко, согласно и счастливо» [2, с. 230]. Таким образом, сами институты власти, даже с назначенными на ключевые должности достойнейшими людьми могут и не стать жизнеспособными, если не опираются на поведенческие модели управления общественно-экономической жизнью. Эффективность, или если можно так выразиться талант власти, заключается в умении выявить направления, способные определять поведение людей и косвенными методами на них воздействовать.

Единичное и массовое в системе поведения общества. Феномен управления массовыми явлениями на основе понимания побудительных мотивов отдельных его частей давно изучен и описан социологами. Это уникальное явление функционирования частного и целого например так описано в «Основах политической экономии» М. И. Туган-Барановского: «Перед нами своеобразное явление в сфере общественной жизни, которое Вундт назвал “гетерогенией целей” и заключающееся в том, что в результате взаимного влияния целесообразных действий многих людей, преследующих независимо друг от друга свои особые цели, возникают результаты, совершенно независимые от воли каждого отдельного человека и не входящие в область его целей. Весь ход исторического процесса есть один из примеров такой гетерогении целей. Благодаря наличности этих невидимых, но вполне реальных уз, единичные хозяйства данной меновой группы становятся в своей совокупности связным целым, общественным организмом, в котором каждое единичное хозяйство играет роль определяющего и в то же время определяемого элемента. Эта совокупность юридически свободных, но связанных обменом единичных хозяйств образует собой то, что называют народным хозяйством» [3].

Следовательно, задача современной власти и в том, чтобы направлять великое движение масс в нужном направлении, при этом основываясь на мотивах конкретного человека. Способность учесть цели, мотивы, потребности человека и трансформировать их в массовое движение есть еще один талант, необходимый власти.

Каналы неформального воздействия на общество. Итак, мы определились, что неформальный канал воздействия на общество основывается на следующих моментах:

• явление должно носить массовый характер, любые изменения должны касаться каждого конкретно, пусть косвенно, но отражаться на его поведении;
  
• власть должна полностью контролировать это канал, или даже быть монополистом в этой сфере.
  

Одним из таких каналов, несомненно, является денежная система страны.

Необходимо отметить, что феномен денежной власти описан в отечественной периодической и монографической литературе. Достаточно в качестве примера привести монографию Г. А. Тосуняна и А. Ю. Викулина «Деньги и власть», а также целый цикл работ, вышедших под эгидой Союза юристов России [4]. В указанных и в ряде других работ обосновано, что в сильном государстве уместно говорить о наличии четвертого уровня власти – денежной. Центральный банк, наделенный особым статусом и полномочиями, цели которого закреплены конституционно, а нормативные акты обязательны для исполнения хозяйствующими субъектами и органами государственной и муниципальной власти, представляет собой практическое институциональное воплощение денежной власти в стране.

Философское осмысление денежной системы и модернизация. Вот и сходятся воедино заявленные приоритеты: философское осмысление, вопросы модернизации, общественных ценностей. Денежная система как государственная монополия, имеющая влияние на поведение каждого из нас. Стоит отметить, что российская власть этому каналу уделяет немалое внимание, и в последнее время наконец-то обратилось к самой массовой его составляющей – финансовой грамотности населения и модернизации национальной платежной системы страны. Речь идет об инициативе Президента РФ развивать национальные платежные системы и максимальное использование населением расчетов с использованием пластиковых карт и электронных систем. Сущность этих мероприятий глубже, чем просто содействие научно-техническому прогрессу, ведь и так, что выгодно, то реализуется через банковские услуги. Коль скоро на эту тему такое пристальное внимание обратили первые лица страны, то вопрос уж точно не сводится к текущим техническим преобразованиям.


Литература:

1. Миронов С.М. Нужны новые пророки-философы // Вестник актуальных прогнозов. 2009. № 22. С. 13-15.
   
2. Смит А. Теория нравственных чувств. М.: Республика, 1997. С. 230.
   
3. Туган-Барановский М. И. Основы политической экономии. М.: РОССПЭН, 1998.
   
4. См., например: Тосунян Г. А., Викулин А. Ю. Деньги и власть: Теория разделения и проблемы банковской системы. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Дело, 2000; Очерки конституционной экономики: Статус Банка России / Отв. ред. П. Д. Баренбойм, В. И. Лафитский. М.: Юстицинформ, 2001; Гражданско-правовой статус Банка России / Под ред. П. Д. Баренбойма и В. И. Лафитского. М., 2001, и др.
   

С.Н. Сивелькина