Geum.ru

Учебное пособие Павлодар удк 94(574+470. 4/. 5+571. 1)(075. 8) Ббк 63. 3(5Каз+2Рос)5я73

Вид материалаУчебное пособие

Содержание


4.2 Основные этапы в развитии исследований Казахстана.
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   16

Литература


1.Сулейменов Р. Б. Ленинские идеи культурной революции и их осуществление в Казахстане. – А., 1972, с. 95.

2.Ремнев А. В. Генерал-губернатор Западной Сибири А.О.Дюгамель //Известия Омского Государственного историко-краеведческого музея, № ;. – Омск,1996.

3. Галиев В.З. Декабристы и Казахстан. - А.: «Гылым», 1990, с.146 –151. (Подсчет сделан нами.- А.З.)

4. ГАТО, ф. 99, оп. 1, д. 233, л. 13.

5. Пугачева Н.М. «Омская учительская семинария». Сб. ст. «Памятники истории и культуры города Омска». Сост. П.П. Вибе. – Омск, 1992, вып. 1, с.40. (Подсчет сделан нами. –А.З.)

6. Вульфсон Г.Н. Разночинно-демократическое движение в Поволжье и на Урале в годы первой революционной ситуации. - Казань: изд. КГУ, 1974, с.99.

7. Матвеев М. Студенты Сибири в революционном движении. - Томск: изд. Томского ун-та, 1966, с.22, 26. (Подсчитано нами.- А.З.)

8. Замахаев С.Н. и Цветаев Г.А. Тобольская губернская гимназия. Историческая записка о состоянии Тобольской гимназии за 100 лет ее существования. 1789-1889. Прибавление 2.- Тобольск,1889, с. 16-25. (Подсчитано нами.- А.З.)

9. Айтмухамбетов А. Оренбургское реальное училище и казахи // Отан тарихы, 1999, № 3, с. 117 – 122.

10.Султангалиева Г. Роль Оренбургского кадетского корпуса в формировании интеллигенции народов Западного Казахстана и Южного Урала (первая половина Х1Х в.) //Поиск, сер. гуманит., 2002, № 1,с. 102, 106.

11.Алтынсарин И. Собр. соч. Т. 1.- А.: «Наука», 1975, с.277-278.

12. Краткая история Сибирского кадетского корпуса. – М., 1909, с. 393,395,396,397,398,429,443.

13. Цит по кн. «Исторический очерк образования и развития Сибирского кадетского корпуса. 1826 – 76 гг.». – Омск, 1884, с. 58.

14.Тажибаев Г.Т. Просвещение и школы в Казахстане во второй половине XIX века. Алма-Ата: «Казгосполитиздат», 1962, с. 519

15. Автобиография С.С.Шашкова //Восточное обозрение, 1882, № 30.

16.ЦГА РТ, ф. 10, оп. 1, д. 4570, л. 33; Отчет, прочитанный в Иркутской духовной семинарии на публичном испытании 16 июля 1862 г. //Иркутские епархиальные ведомости, 1863, № 18. В Тобольской семинарии расходы были меньше.

17.Загоскин М.В. Магистр. Б.м., б.г., с. 50.

18.Кущевский И. Николай Негорев или благополучный россиянин.- М., 1958, с. 39.

19.Потанин Г. Отрывок из истории провинциального кадетского корпуса //Русское слово, 1859, № 10, отд. 3, с. 9.

20. Наумов Н. Н.М. Ядринцев в Томской гимназии //Сибирский сборник, 1895, вып 4, с. 3.

21. ЦГА РТ, ф. 10, оп. 1, д.4385, л. 3 об.

22. ЦГА РТ, ф. 977, оп. исторического факультета, д. 693, лл. 12, 16 об.

23.Отчет, прочитанный в Иркутской духовной семинарии на публичном испытании 16 июля 1862 года //Иркутские епархиальные ведомости, 1863, № 16.

24. Потанин Г. Встреча с С.Ф. Дуровым.- В сб. «На славном посту». Изд 2-е.- СПб., 1906, с. 263.

25. Орлов А. Слово на память 25-тилетнего пребывания Иркутской духовной семинарии в новом корпусе //Иркутские епархиальные ведомости, 1871, № 52.

26.А.Д. Всеволод Иванович Вагин (К 50-тилетнему юбилею) //Восточное обозрение, 1898,№ 46.

27.ГАОО

28.Ядринцев Н. Воспоминания о Томской гимназии //Сибирский сборник, 1888, вып. 1, с. 19.

29.ГАТО, ф. 3, оп. 2, д. 1098, л. 23.

30.Кунгуров Г. Ранние культурные и литературные интересы в старой Сибири (ХУ11-Х1Х вв.) //Ученые записки Иркутского гос. пед. Института, 1941, вып У11, с. 99.

31.Ефремов В.С. Рукописная литература. К биографии М.В. Загоскина //Восточное обозрение, 1902, № 247.

32.ЦГА РТ, ф.1215, оп. 1, д. 5, лл. 153-154.

33. Нами была предпринята попытка поставить эту задачу. См. Захаренко А.Л. Разночинцы Сибири в освободительном движении эпохи падения крепостного права. Автореф. диссерт…канд. ист. наук. – Казань, 1969 и статьи по теме диссертации.

34. Захаренко А.Л. Начало формирования просветительский взглядов в среде учащихся средних учебных заведений…//Вестник ПГУ им. С.Торайгырова. Серия гуманитарная.- Павлодар, 2004, № 1.

35.Катаев И. Г/осподин/ «Учитель» вновь поднимает свой вопрос //Иркутские губернские ведомости, 1864, № 20.

36.Таблица составлена по материалам: ЦГАМ, ф.418, оп.24, д.28, лл.90об.,92;оп.25,д.736,лл.12об.54,оп.26,д.612,лл.50 об.-51; оп.27, д.750, лл.29 об.-45. ЦГИА Рос.,ф.733,оп.27,д.180,л.8-8 об.; ф.1282, оп.1, д.13,лл.131-131об. ГИАЛО, ф.14, оп.5, дд.8,91,375,743,826,878,1062,1232,1575,1840,2021, 2025, 2125, лл.соответственно 3,2,1,1-1 об.,2,2,2 об.,6,2,2,2,2,2; ф.14, оп.2, д. 680, л.238 об.; ЦГА РТ, ф.977,совет,дд.10505,9986,10103,10225,10306, 10393,10607, лл.соответственно 7-13 об.,360; 48-73 об.;63-69; 41-47; 42-56; 58-72; 9об.,72-80.

37.Пыпин А.Н. Мои заметки. В сб. «Н.Г.Чернышевский в воспоминаниях современников». - Саратов, 1958, т.1,с. 64.

38.Щапов А.П. Неизданные сочинения. – Известия общества археологии, истории и этнографии при Казанском гос. ун-те, т.33.-Казань, 1926,с. 53.

39.См Вульфсон Г.Н. Из истории разночинно-демократического движения в Поволжье и на Урале. Изд. Казанского ун-та, 1963,с.61.

40.ГАИО, ф. 24, оп. 1, к.1459, д. 100, л. 94 об.

41.См. ГИАЛО, ф.14, оп. 5,д. 375, л.5; д. 743, л.13; ЦГА РТ, ф. 95, оп.1, д.302, ч.4, л. 213.

42.Харлампович К. Казанская духовная академия.- Православная богословская энциклопедия.Т. 8. Отд. оттиск, б.м.,б.г., с. 252.

43.Вистенгоф П.Ф. Из моих воспоминаний //Исторический вестник, 1884, т. 16, май, с. 337-340.

44.Виноградов А.А. Воспоминания о Казанской духовной академии, относящиеся к 1852-1856 гг. //Иркутские епархиальные ведомости, 1890,№№ 2, 3.

45.Записки В.Н.Виноградского //Русская старина, 1916, т.168, окт., с.130-131.

46.ЦГАОР, ф. 95, оп. 1, д, 302, ч. 4, л. 213 об.

47.ЦГА РТ, ф. 1215,оп. 1, д. 5,л. 95.

48.ЦГА РТ, ф. 92, оп. 1, дд. 7023, 7593, лл. соответственно 79-81 об.,68.

49.Сибиряк Ф. Памяти Г.З.Елисеева (К 25-летию со дня смерти) //Сибирская жизнь, 1916, № 15.

50.Шашков С. Некролог А.П.Щапова // Дело, 1876, № 4, с. 153.

51.Николаев С. Замечательные сибиряки //Сибирская газета, 1888, № 55. Основой используемой части статьи явились, видимо, воспоминания Ф.Тыжнова или А.Яновского, поступивших в университет в 1853 г.

52.ЦГА РТ, ф. 92, оп. 1, д. 7023, лл. 34 об,-35 об.; д. 7269, лл. 16,19-20об.

53.Соколовский Н.М. Студенческие воспоминания. (Друзьям минувшего). //Русское слово,1863,№ 5,отд.1, с.23.

54.Аристов Н.Я. Афанасий Прокофьевич Щапов.- СПб.,1883, с.11,27.

55.Аристов Н.Я. Жизнь А.П.Щапова //Исторический вестник, 1882, т. 10, с.17.

56.Два документа о Чернышевском из архива 111 отделения. Публ. С.Макшина //Литературное наследство, т.67 – М., 1959, с. 130.

57.См. Бушканец Е.Г. Ученики Н.Г.Чернышевского по гимназии в освободительном движении второй половины 1850 – начала 1860 годов. - Казань, 1963, с.7; Вульфсон Г.Н. Разночинно-демократическое движение в Поволжье и не Урале в годы первой революционной ситуации. - Изд. Казанского ун-та, 1974, с. 142, 227-302.

58.См ЦГА РТ, ф.92,оп.1,д.7269,лл. 20 об.,25,26,30,51 об.-52; д.7023, лл.34 об.-35 об.

59.Худяков И.А. Записки каракозовца. – М.-Л.,1930, с. 40.

60.Шелгунов Н.В. Сочинения.- СПб., 1871, т,1, с. 302-303.

61.Ядринцев Н.М. Сибирь как колония. Изд. 2-е.- СПб., 1891, с.109.

62.Ядринцев Н.М. Литературные и студенческие воспоминания сибиряка //Восточное обозрение, 1884, № 26.

63.Ефремов Н. Несколько слов о сибирской библиотеке //Тобольские губернские ведомости, 1859, № 13.

64.См. Библиотека сибирских студентов в Казани //Иркутские губернские ведомости, 1865, № 18.

65.См Вульфсон Г.Н. Из истории разночинно-демократического движения в Поволжье и на Урале. Изд. Казанского ун-та, 1963,с.61.

66.ЦГИА России, ф. 1282, оп.1, д.14, лл. 84 об.-85.

67.Огарев Н.П. Избранные…Ч.2 с. 66-67.

68.См. ЦГАОР, ф. 109, оп.5 (1866), д.100,ч.155,л.24; Виленская Э.С. Революционное подполье в России (60 годы Х1Х века). – М.,1965, с. 238-239.

69.ЦГА РТ, ф.1,оп.2,д.1899,лл. 4 об.,19 об.

70.Письма Г.Н.Потанина. Т.1. – Иркутск, 1977, с.36.

71.ГИАЛО, ф.14,оп.3,д.14098,лл.141,146.

72.ЦГА РТ, ф.10,оп.1,д.4313,лл.17-19.

73.Потанин Г.Н. Воспоминания //Сибирская жизнь,1913, № 98.

74.Ядринцев Н.М. Сибирские литературные воспоминания //Восточное обозрение, 1884,№ 6.

75.Добролюбов Н.А. Собр. соч. в 9 томах. Т.3.- М.-Л., 1962, с.263-266,268.

76.ЦГАЛИ, ф.1,оп.1,д.616, лл.3,6.

77.Пантелеев Л. Из личных воспоминаний о Г.Н.Потанине //Биржевые ведомости, 1915, 21 сентября.

78.См. Аносова Е.А.,Захаренко А.Л. Казачий эпизод в общественно-политической деятельности Г.Н.Потанина //Олкетану-Краеведение (Павлодар), 2003,№ 3.

79.ГАОО, ф.3,оп.15,к.1077,д.18753,лл.32/11 - 32/111.

80.Щапов А.П. Сочинения.- СПб.,1906,т.1, с.765.

81. Политико-экономический комитет при имп. Русском географическом обществе. Собрание 22 марта 1861 года. – Экономист. Приложение к экономическому указателю, 1961,т.4, с.6-10; Собрание 1 апреля 1861 года. - Там же, с.6-10 и др.

82.Лемке М. Н.М.Ядринцев. – СПб.,1904,с.44.

83.НБ ТГУ, ф. Г.Н.Потанина, инв.№ 103, л. 4436 об.

84.Так было напр., с А.Д.Шайтановым. См. 40, с. 65-66.

85./Потанин Г.Н./. Список сибиряков, находящихся в высших учебных заведениях Петербурга //Томские губ. ведомости, ч. неофиц., 1865, № 2; его же. Список сибиряков студентов, слушающих лекции в Московском университете // Там же, № 11; его же. Список сибиряков, обучающихся в Казани //там же, № 12.

86.Местные известия //Тобольские губернские ведомости, 1864, № 14.

87.См. Э.С.Виленская. Революционное подполье в России (60-е годы Х1Х в.).- М.,1965, с.236-239.

88.См. ТОКМ, ф. Г.Н.Потанина, оп.14,д.24,лл.19-42об.

89.См. Прейсман В. Вопросы земляческой жизни //Сибирский студент,1914, № 3,4.


4 Взаимосвязи частей (краев) региона в научно-исследовательской деятельности


4.1 Истоки интереса, цели, подходы в изучении Казахстана

Изучение Казахстана началось еще до присоединения его к России. Уже в конце ХУ11 века тобольскому воеводе А. Нарышкину было предписано составить «чертеж» земель Сибири и Северного Казахстана, что и было выполнено усилиями С.Ю. Ремезова. Определенный вклад в изучение Казахстана внесли военно-разведывательные экспедиции И.Д Бухольца, И. Лихарева, И. Унковского, состоявшиеся в первой четверти ХУ111 в. Одной из реальных основных целей этих экспедиций был поиск путей и способов налаживания торговли с Востоком.

После присоединения Младшего жуза началась активная исследовательская работа Оренбургской Пограничной комиссии на открывшихся для доступа территориях Казахстана. Изучались природно-климатические условия, природные богатства, расселение казахских племен и т. д. Смысл этой работы состоял в том, чтобы обратить возможности края для экономического укрепления правительства, государства. При этом не забывались интересы царской семьи, царского двора. В конце ХУ111 в. начинается разработка рудных богатств Казахстана.

Расширение территории присоединенных земель Казахстана, организация управления ими, создание соответствующих административных органов выдвинуло на рубеже ХУ111-Х1Х вв. потребность наладить общение с управляемым народом, подготовить хотя бы переводчиков. В утвержденном Николаем 1 «Положении о преподавании восточных языков в 1- й Казанской гимназии» подчеркивалось, что изучение этих языков «имеет целью подготовить чиновников» для административных учреждений, расположенных «по азиатской границе» [1]. Для подготовки низшего звена местных чиновников были созданы так называемые «азиатские» школы в Оренбурге и Омске. В 1841 г. бала открыта школа для казахских мальчиков ханом Жангиром в Букеевской Орде. Татарский, монгольский языки изучались в 1-й Казанской, Астраханской, Оренбургской, Уфимской гимназиях, в Омском и Оренбургском кадетских корпусах, во всех Сибирских духовных семинариях и др. Разумеется, помимо чисто служебных практических задач, школы решали и общепросветительские задачи, как побочный, нецеленаправленный результат работы.

В процессах подготовки чиновников из среды местного населения, обеспечения такой подготовки происходит приобщение к изучению своего края его уроженцев, пробуждение стремления к углубленному его познанию. Именно так протекал процесс в наиболее тесно связанной с Россией частью Казахстана - в Букеевской Орде.

На протяжении первой половины Х1Х века продолжалась активная деятельность по изучению и описанию территории Казахстана в целях его дальнейшей колонизации. Такая работа ложилась, прежде всего, на казачьи отряды. Показательна в этом отношении деятельность Николая Ильича Потанина. Хорунжий, сотник Сибирского казачьего войска он по долгу службы неоднократно совершал поездки по степям Казахстана, ходил к Сузаку, Чимкенту, проводил съемку р. Сырысу, знакомился с бытом и традициями казахского народа. В 1829 г. Потанин совершил первую поездку в г. Коканд, целью которой являлось сопровождение кокандского посольства, возвращавшегося из Петербурга через кочевья казахов[4,с. 192]. Довелось ему побывать в Кокандском ханстве и во второй раз. Его материалы глазомерной съемки территории Казахстана были использованы знаменитым Гумбольдтом в работе «Центральная Азия». Н.И. Потанин одним из первых казахстанцев опубликовал в центральной прессе России статью о путешествии на юг Казахстана, в Среднюю Азию. Донесения Н. Потанина были использованы декабристом Н. Чижовым в работе «Взгляд на Чимкент с начала прошедшего столетия по 1840 г.» (неопубликована) [5,с.27].

Работа казачьих офицеров, наиболее грамотного и подготовленного социального слоя того времени в крае, содействовала тому, что высшими офицерами в Омске и Оренбурге были созданы обобщающие работы по Казахстану. Ни в одной Российской провинции подобных исследований не проводилось.

Для решения задач колонизации края нужно было изучить язык казахов, создать учебные пособия, распространить русский язык среди казахов и для этого также создать соответствующие пособия. Это и осуществляется в Астрахани, Казани, Оренбурге, Омске. Примечательно, что первоначально готовили переводчиков татарского языка, так как не было материалов не только для преподавания казахского языка, но и сколько-нибудь полных словарей. К началу Х1Х в. существовало лишь несколько, собранных П. С. Палласом, Лютером и др. путешественниками, кратких и явно недостаточных записей подобного характера [1].

В первой половине Х1Х в. в изучении казахского языка были лишь отдельные эпизодические попытки. С середины его начинается более-менее систематическое изучение его в практических целях. Начало этому изучению положил Н. И. Ильминский, с 1858 г. работавший младшим переводчиком Оренбургской пограничной комиссии, которую возглавлял известный ориенталист В. В. Григорьев. Первым результатом его работы стало издание в 1860-1861 гг. в Казани «Материалов к изучению киргизского наречия», ставших основой для работ последующих исследователей.

В 1870 г. В.В. Радлов, занимавший должность инспектора «инородческих» училищ Казанского учебного округа, публикует фундаментальную работу «Образцы народной литературы», в третьей части которой помещены образцы казахского устного народного творчества, наблюдения и выводы, касающиеся казахского языка. В 1876 г. И.Н. Березин завершает работу «Турецкая хрестоматия», где помещено немало материалов, касающихся казахского языка. В середине 1890-х гг. П.М. Мелиоранский на основе материалов экспедиций по Западному Казахстану создает «Краткую грамматику казак-киргизского языка». Почти в это же время «Грамматику киргизского языка. Фонетика, этимология и синтаксис» издал в Оренбурге В.В. Катаринский, работавший в сфере народного образования.

В этот же период были достигнуты крупные успехи в обеспечении изучения русского языка казахами. В 1862 г. появляется статья В.В. Григорьева «О передаче звуков киргизского языка буквами русской азбуки», опубликованная в Казани. В этом же направлении продолжил работу И. Алтынсарин. В 1879 г. в Оренбурге он издает популярную «Киргизскую хрестоматию», выдержавшую до 1913 г. три издания, несмотря на то, что в 1898 г. под таким же названием издает учебное пособие А. Алекторов. В конце Х1Х века Катаринский В.В. составил «Краткий русско-киргизский словарь», переизданный в Оренбурге несколько раз. Значительный материал для постановки учебного процесса содержали «Материалы к изучению казак-киргизского наречия» Н.Н. Пантусова.

Успехи в изучении казахского языка позволили академику С.К. Кенесбаеву сделать выводы о том, что в рассматриваемый период было определено место казахского языка среди других языков. Установлены были основные нормы его грамматики, фонетики, были опубликованы образцы языковой культуры казахов [3]. Эти выводы не подлежат сомнению, как и то, что Северо - Западный Казахстан стал центром изучения языка казахов.

Среди побудительных мотивов изучения Казахстана необходимо отметить и академический интерес. В ХУ11 в. Федор Байков, совершая посольское путешествие из Тобольска в Китай, проявляет свойственную пытливым людям любознательность и делает попутные заметки о природе, растительном, животном мире, занятиях населения территорий Казахстана, через которые он проезжал. Подобные наблюдения, заметки делались и рядом других лиц. Но это был лишь материал для науки.

ХУ111 век характерен небывалым интересом к Востоку. Возникновение колониальных империй открыло экзотический Восток, источник богатств и чудес. Идеи Возрождения требовали взглянуть на него, как на место обитания народов, имевших те же естественные права, что и европейцы. От идеи превосходства начинается переход к мысли о сотрудничестве, об обязанностях развитых стран по отношению к восточным, о специфике и своеобразных достижениях их собственного развития. С определенным запозданием научная общественность России, имевшая возможность для непосредственного контакта с восточными странами, усваивает эти мысли, пытается приступить к их реализации.

Фундаментальные знания стали накапливаться в результате комплексных научных экспедиций. Подлинным прорывом была экспедиция Г. Миллера, в состав которой входило 16 профессионально подготовленных участников. В экспедиции П. Палласа было организовано 5 отрядов. Были получены сведения о географических объектах, флоре и фауне, об истории и легендах, быте и нравах местного населения громадного региона, части Сибири, Казахстана. Исследования проводились профессиональными учеными, прибывшими из административных центров России. Результаты их стали известны лишь ограниченному кругу читателей, но сыграли свою положительную роль. Разумеется, они не пробудили и не могли еще пробудить местное население к изучению своего края.

Правительство стремилось, исходя из своих целей, активизировать исследования Казахстана, а для этого приблизить исследовательские центры к нему. В 1734 г. Оренбургскую экспедицию возглавил И.К. Кирилов, выходец из разночинцев, своими способностями и трудом добившийся права руководить топографическими и картографическими работами в России. Стараниями Кирилова были проведены съемочные работы по линии Самара-Оренбург-Екатеринбург, описаны речные системы, дороги в Среднюю Азию и Казахстан, разведаны, нанесены на карту залежи полезных ископаемых. Методику составления карт на основе глазомерной съемки и опросных данных Кирилов поставил на прочный математический фундамент – привязку местности к системе географических координат с использованием геодезических инструментов. Им были разработаны инструкции-разъяснения для геодезистов, топографов, учащихся, приобретавших эти профессии. Можно сказать, что Кирилловым был заложен фундамент подобных исследований на длительный последующий промежуток времени. Нет оснований сомневаться в том, что Кирилловым и его сподвижниками двигали патриотические стремления – умножить мощь России, вывести ее в число развитых европейских государств.

В числе тех, кто во 2 половине ХУ111 в. развивал направление, определенное Кириловым, нужно назвать П.И. Рычкова, «колумба Оренбургского края», чиновников Оренбургской экспедиции Д. Кэстла, К. Миллера, командира Сибирского корпуса Г. Генса, Ф. Ефремова, горных чиновников Т. Бурнашева, М. Поспелова. Особо нужно отметить капитана И.Г. Андреева, прослужившего все время в крепостях Сибирской, Иртышской пограничных линий. Военный инженер в 1785-1790 гг. создал первую специальную научную работу, посвященную казахам: «Описание Средней орды киргиз-кайсаков…». Андреев в работе использовал личные наблюдения, некоторых документы, многочисленные беседы с казахами, знатоками истории, обычаев, легенд. Добытые им сведения по этническому, экономическому, политическому, социальному развитию казахов представляют большой интерес вплоть до наших дней, а порой являются просто уникальными.

Человеком сложной, интересной судьбы был Г.С. Карелин. За переделку официального девиза всесильного А. Аракчеева «Без лести предан» в издевательское «Бес, лести предан» топограф штаба военных поселений был в 1822 г. выслан в далекий Оренбург. С 1823 г. он принимает участие в экспедиции Ф. Берга, делает топографические съемки обширных территорий. Уволившись со службы (1826 г.), он совершает экспедиции в земли Уральского казачьего войска, в верховья р. Тобол. В 1832, 1836 гг. Карелин во главе многолюдных экспедиций обследует восточный берег Каспия и прилегающие районы. В 1840-1842 гг. он вместе с картографом И. Кирилловым совершает экспедиции в Семиречье, верховья Иртыша, в Баян-Аульский округ, к озеру Зайсан, к реке Бухтарме. Вследствие разногласий с начальством Семипалатинска, куда Григорий Силыч переехал в 1842 г., он был выслан из города. Проживая в Москве и испытывая «сильное стеснение» в материальных средствах, Карелин в 1850 г. возвращается на службу, получает назначение в казахские земли, совершает исследование северного каспийского побережья, Индерского озера. По завершении работ он не захотел возвратиться в Москву, а поселился в Гурьеве, где и прожил до конца своих дней.

Фундаментальный труд, посвященный собственно Казахстану, на основе многолетней кропотливой работы с использованием накопленных за предыдущее столетие архивных документов, создает в 1832 г. А.И. Левшин. Эта работа, получившая международное признание, разносторонне характеризует Малый и Средний жузы Казахстана. Богатство, разнообразие сведений сделали «Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких орд и степей» востребованной работой вплоть до наших дней.

Интерес к истории, быту, традициям казахов проявляли и те, кто являлся сторонником идеи русификации нерусских народов России. Этот подход отличает работы Ильминского, в определенной степени Радлова, Алекторова, Григорьева, Катаринского и др. Но в оценке деятельности подобных лиц нужно различать их политические позиции, официальную деятельность и объективную значимость созданных работ. «Указатель» Алекторова, например, не утратит своей научной ценности и в ближайшем, по крайней мере, будущем.

Свой вклад в изучение Казахстана внесли представители разных этапов освободительного движения в России. Их интерес был обусловлен стремлением улучшить жизнь народов, присоединенным к России, оправдать тем самым это присоединение. Они желали внести лепту в развитие этих народов, дать им возможность активно участвовать в изменении и собственной судьбы, и жизни всей России.

Декабрист Н.Чижов, живший в Омске в 1839 – 1842 гг., написал работу по истории Ташкента, охватывающую период в полтора столетия. С.Палицин в 1831 г. совершает поездку с военно-топографическим отрядом в Каркаралинск. С.М.Семенов в 1829 г. сопровождал А.Гумбольдта во время его путешествия по маршруту Семипалатинск, Коряковский форпост, Омск, Петропавловск, Южный Урал. Во время экспедиции члены ее встречались со старшинами племен, беседовали на разные темы. Гумбольдт, судя по письму его Николаю 11, был «поражен и восхищен» образованностью декабриста. И это восхищение одним из «государственных преступников», которых царь никак не хотел представлять общественности как достойных людей, послужило причиной наказания и тех, кто разрешил участие Семенова в экспедиции, и дальнейшей расправы с декабристом [6].

Активный участник подготовки декабрьского восстания А.О.Корнилович, имевший серьезное образование и обширные знания в области истории, стремился использовать их для просвещения окружающих. В течение ряда лет он тщательно изучал историю Казахстана, Средней Азии, состояние русско – казахской торговли. В опубликованных работах, он выступает против определения народов региона, как «неполноценных», грабителей. Историческими и политическими условиями объясняет он их культурную отсталость, протестует против высокомерного и своекорыстного отношения правительства к ним.

Входивший в ранние декабристские организации А.Боровков, в 1819 г. опубликовал очерк «Поездка на Илецкую защиту». Автор выступает как сторонник укрепления отношений между народами России с целью улучшения положения «инородцев». Путь к этому он видел в переходе к оседлости, в развитии земледелия, ремесел, в результате чего «на обширных степях киргиз – кайсаков возвысятся города великолепные», распространении не только образования, но и истинного просвещения. Правительство не в состоянии решить эти задачи. Общее течение исторического развития, деятельность самого народа в состоянии достичь идеала[6, с. 86-87].

На основе посещения в 1824 г. Оренбурга, бесед с Г.С.Карелиным, членами тайного, декабристского характера, кружка, П.П.Свиньин публикует в 1828 г. очерк «Картина Оренбурга и его окрестностей» в популярном журнале «Отечественные записки». В работе автор отмечает вынужденный характер присоединения казахов к России. Положительным в этом событии является возможность приобщения к европейской культуре. В открытом Неплюевском училище казахские, башкирские мальчики обучаются европейским языкам, математике, физике, географии, истории. Это дает надежду, что появятся в юртах люди, которые будут читать Ломоносова, знакомить соотечественников с строением мира. Надежду на это дает также то, что в крае имеются люди с образованием самого лучшего толка, отличающиеся талантом (имелись ввиду участники тайного кружка). Просветительские надежды Свиньина, определение среды просветителей ясны и показывают, что и после поражения декабристского движения участники его не прекратили борьбы за лучшее будущее как в Казахстане, так и вне его. Деятельность представителей следующего – разночинского – этапа освободительного движения будет показана в следующих разделах.

4.2 Основные этапы в развитии исследований Казахстана.

Для того, чтобы выявить этапы развития исследований Казахстана, необходимо определить критерии их вычленения. Такими критериями, на наш взгляд, являются:

состав исследователей, связанный с состоянием образования, просвещения, подготовки интеллигенции;

общий уровень развития науки, возникающие в связи с этим перед ней задачи;

специфика среды;

развитие общественной мысли, общественного движения, выдвигавших перспективы развития страны и ее составных частей

Первый этап изучения Казахстана в Х1Х в., как это видно из изложенного выше, уходит своими корнями в предшествующие века и продолжается, судя по имеющимся оценкам, до 1810-х годов. На этом этапе исследования ведутся главным образом, специально снаряженными экспедициями, которые направляются из административных центров. Круг интересов экспедиций – преимущественно географический и геологический. В работе их население края принимает самое минимальное участие. Результаты исследований использовались в основном правительством и господствующими верхами.

Второй этап развития провинциальной науки приходится, видимо, на 1820—середину 1850-х гг. В это время в провинциях шло постепенное повышение интереса к познанию местного края. Благодаря деятельности созданных в предыдущее и рассматриваемое время учебных заведений, появляется прослойка лиц, способных осуществлять сбор первичных фактов, проводить исходные наблюдения. Овладение языком, позволяющим общаться с коренным населением, дало возможность приобщиться к накопленным многовековым знаниям, традициям, обогатить образ страны и ее населения. Отряд образованных людей, проживавших не один год в Казахстане, Южной Сибири, на Южном Урале пополнился вольными или невольными беглецами и изгнанниками. Ближайшим научным форпостом в изучении народов Сибири, Средней Азии, Казахстана становится Восточный разряд Казанского университета.

В первой четверти Х1Х в. врач и естествоиспытатель Э. Эверсман собрал обширный и разнообразный материал, позволивший написать «Естественную историю Оренбургского края», на долгое время ставшую образцом подобного рода работ. Эверсман оказал сильное влияние на жизнь, приобщение к исследовательской работе Г.С. Карелина. Определенный вклад в развитие знаний о Казахстане внесли профессора университета Березин, Китары, К.Фукс, А.Казембек и др.

На протяжении рассматриваемого этапа своего высшего размаха достигает рекогносцировочная, съемочная работа казачьих отрядов, возглавляемых либо наиболее способными казачьими офицерами, либо офицерами из штабов военных округов. Так по далеко не полным данным, приведенным полковником Бларамбергом, Генеральный штаб в Оренбурге организовал за 1716 – 1847 гг. 43 подобных экспедиции. Из этого количества 25 экспедиций было проведено в 1813 – 1847 гг. Самое большое количество приходится на 1813-1820 гг. Размах топографических работ нарастал. Только лишь за 1843-1847 гг. топографические съемки были проведены на пространстве более чем в 300 тысяч квадратных верст[7].

Подобные работы проводились и штабом войск в Омске. Выше уже упоминалось о походах Н.Потанина. В 1820-1840-е гг. подобные походы совершают сотник Тимофей Нюхалов, топограф А.Нифантьев, атаман Григорий Воложанин, сотник Андрей Путинцев, А.И.Макшеев, С.М.Абакумов, А.И.Бардашев, поручик А.Ковригин. Поездки в Казахскую степь совершали В.И.Дабшинский, А.Сотников и др. К середине века топографические работы на территории Среднего жуза были завершены, что позволило начальнику топографической службы Западной Сибири генерал-майору Сильвергельму составить обобщающий труд «Военно-статистические обозрения Киргизской степи Западной Сибири».

В процессе топографических съемок в качестве проводников обязательно привлекались казахи, что способствовало установлению контактов, большему взаимопониманию представителей разных народов. Об этом с теплотой и благодарностью пишет, например, Бларамберг.

В рассматриваемый период возникают пока еще немногочисленные кружки, группы, своеобразные «гнезда» любителей старины. Общение в них вело к становлению своеобразной культурной традиции. Такими культурными гнездами стали кружки приближенных хана Жангира, султана Чингиса Валиханова, волостного правителя М.Чорманова. Деятельность Н.Ф.Костылецкого, Е.И.Старкова в Омском кадетском корпусе создает традицию интереса кадет и выпускников к краеведению. Знатоки казахских степей группируются в Омске вокруг Я.Капустина и т.д. Примечательно, что прибывающие из центра крупные ученые считают необходимым встретиться с этими людьми и опереться на их поддержку и помощь.

Разумеется, военно-рекогносцировочные работы, квалификация местной интеллигенции не позволяли осуществить системных исследований, создать крупные научные работы. Но факты, отдельные описания, наблюдения появляются в печати, попадают на заметку и используются научным сообществом. Описания казахских земель Сильвергельмом, Бларамбергом служили своеобразным пособием, подталкивали к углубленному изучению казахского края.

Переломным этапом в развитии краеведения стал третий этап (1860 — 1890-е гг.). Он связан с беспримерной деятельностью губернских статистических комитетов, основной силой которой являлись разночинцы-демократы. Тема народа стала объединяющей для писателей и историков, географов и языковедов, гуманитариев самых разных направлений. Говоря о 1860-х годах, А.Н. Пыпин подчеркивает: «Но главнейшим и основным интересом времени стал народ; всего обильнее была литература о народе. Никогда еще этот интерес не бывал столь всеобщим, столь одушевляющим и волнующим... Народ... только теперь перестал быть запретным предметом для общественной мысли и литературы»[8]

Безусловно, такой подход помогал ученым более глубоко осмыслить научную проблематику. Знание означало благо для рационалистически настроенной разночинной русской интеллигенции тех лет. Овладение знанием означало также для интеллигента необходимость этим знанием поделиться. Просветительская нацеленность мировоззрения значительно более широких, по сравнению с предшествующим периодом, слоев интеллигенции, стремление не изолироваться в своем социальном кругу, а активно служить народу своими знаниями — все это серьезно помогло провинциальным любителям-историкам, археологам, этнографам в сборе нужной информации у местных жителей. Решимость отдаться научной работе диктовалась у многих образованных людей той эпохи теми же мотивами, что и решимость революционных народников идти в народ.

Экономические, политические, общественные и научные интересы русской провинции осознавались понемногу, уже начиная с 1860-х годов, как идущие вразрез с интересами столичных центров страны. Показательна в этом отношении полемика известного провинциального деятеля, секретаря Нижегородского губернского статистического комитета Александра Серафимовича Гацисского с популярным петербургским писателем Д.Л. Мордовцевым. Опровергая в своем открытом письме от 14 октября 1875 года мнение Мордовцева, что согласно закону централизации все наиболее значительное в духовной жизни страны стягивается в Москву и Петербург, Гацисский утверждал, что кроме закона централизации существует и закон децентрализации: «Мы находим, что рядом со значением столицы начинают иметь, а, следовательно, и будут иметь и должны иметь значение и другие, так называемые провинциальные центры. <...> Как в науке, так и в других проявлениях человеческой жизни недавно преобладала централизация почти всецело, но начинает кончаться ее исключительное преобладание и заявляет свое право на существование самостоятельная жизнь и вне центра» [9].

Подспудно такого рода идеи вызревали еще в 1840— 1850-е годы. Уже на втором этапе развития русской провинциальной историографии в 1810—1850-х годах шло постепенное упрочение интереса к истории местного края в кружках и группах провинциальных любителей истории - становление этой своеобразной культурной традиции. Системных исследований по этому периоду русской провинциальной историографии мы в настоящее время не имеем.

Третий этап (1860 - 1890-е годы) связан, прежде всего, с деятельностью губернских статистических комитетов, а четвертый (1890-е годы — 1917 год) — с работой губернских ученых архивных комиссий. Идея децентрализации исторической науки, стремление строить русскую историю не из Москвы и Петербурга, а снизу, начиная с русской общины, — своеобразный стержень теории «областничества». Основным содержанием русской истории Щапов считал «саморазвитие» областей, их самообразование путем колонизации. Отсюда необходимость изучать самодеятельность народа в русской истории, внутреннюю организацию этой самодеятельности. Местная история (например, рязанская, казанская, вологодская) провозглашалась не просто предметом, достойным изучения, а предметом, важнейшим в русской истории.

Установка Щапова на конкретно-историческое и этнографическое изучение прошлого и настоящего отдельного села, волости, уезда и, в конце концов, всей области была принята широкими массами русской провинциальной интеллигенции как призыв к действию. Безусловно, большинство из них о Щапове даже не слышали, а формировали свой идейный багаж опосредованно — через губернскую периодическую печать, тон в которой в этом отношении задавали руководители и активисты губернских статистических комитетов, хорошо знакомые с идеями Щапова.

Обращение местной истории, начиная с 1860-х годов, к темам народной жизни, стремление дать народную историю в краевом разрезе чрезвычайно обогатило тематику и резко увеличило круг авторов в каждой губернии. Внезапно оказалось, что источником для археологической, исторической, этнографической статьи (по образцам, уже напечатанным в местной периодике) может служить живое окружение каждого образованного и даже полуобразованного человека. Сельские священники и дьяконы, учителя, волостные писари, мещане, чиновники, купцы в значительных количествах начали составлять сводки внешнего фактического материала по истории в связной повествовательной форме.

Весь этот колоссально распыленный по тематике, уровню написания, количеству и качеству фактического материала огромный массив опубликованных и неопубликованных исторических статей, заметок, книг характеризуется двумя отличительными чертами. Во-первых, в нем, как правило, полностью отсутствует исторический синтез, и, во-вторых, все эти работы можно объединить лишь внешним образом — причастностью к местной истории той или иной губернии. Таким образом, историописание в русле местной (провинциальной) русской истории становится с 1860-х годов специфически характерным направлением исторического изучения, едва ли не самым распространенным любительским занятием просветительски настроенной части провинциальной интеллигенции во многих областях России. Следует, правда, учесть, что во всей массе провинциальной интеллигенции доля этой просветительски настроенной части была чрезвычайно невелика.