Geum.ru

With the sun (слэш)

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   13
Глава 12.


Гарри аппарировал, крепко ухватив безвольное запястье Нарциссы Малфой. Уже в коридоре подземелий Хогвартса он воспользовался Мобиликорпусом, чтобы дотащить её тело до места назначения — нести в руках ему было бы тяжело, да и некоторая брезгливость мешала. Гриффиндорец не боялся трупов, но не любил их, в особенности трупы тех, кто хотел его убить или подчинить, как Нарцисса. Не будь Гарри так зол, он мог бы подвесить сигнал наподобие надписи над домами «вызовите авроров, пожалуйста» и уйти восвояси, но он жаждал действий.

Открыть комнаты Люциуса оказалось просто — несмотря на смену директора, чары по-прежнему действовали и были настроены на него.

— Добрый вечер, мистер Малфой, — процедил сквозь зубы Гарри.

— Вечер добрый, мистер Поттер, — спокойные стальные глаза Люциуса скользили по взъерошенному сердитому Гарри, по лондонской грязи, облепившей брюки, ботинки и мантию гриффиндорца, по телу в тёмном плаще, висящему в воздухе справа от Гарри. Несомненно, он отметил и то, что палочкой гриффиндорец для этого не пользуется. — Могу ли я узнать, чем обязан Вашему визиту?

— Пожалуй, мне хотелось бы узнать, способны ли Малфои чувствовать угрызения совести, — ляпнул Гарри, всё ещё злясь. «Ярость — не лучший помощник в разговоре. Но, гр-р, меня всё это уже так бесит...»

— Смотря по какому поводу, мистер Поттер. У Вас есть веский?

— Возможно, — Гарри дотянулся правой рукой до трупа в плаще и сдёрнул прикрывавший лицо капюшон.

Люциус остался равнодушен.

— Я всегда подозревал, что Нарси плохо кончит. Блэковский темперамент до добра не доводит. За что Вы её, мистер Поттер?

— Это не я, — прошипел Гарри. «Если про «Блэковский темперамент» — это был намёк на Сириуса, то Люциус сам нарывается...». — Её Авада всего лишь отразилась от моего щита. Меня больше интересуют причины, по которым она решила швыряться в меня Непростительными.

— Да, Ваш интерес обоснован, — признал Люциус. — Но отчего Вы решили, что мне известны эти причины?

Гарри сунул руку в карман и нащупал там крохотный восточный сундучок.

— Я видел немного, но вполне достаточно для того, чтобы предположить, что кое-что Вам всё-таки известно, — гриффиндорцу наконец удалось овладеть собой, и только чересчур яркий свет глаз выдавал теперь его негативные эмоции.

Вот теперь невозмутимость Люциуса дала трещину. Малфой-старший даже привстал со стула, потрясённо глядя на безделушку в руке брюнета.

— Откуда у Вас это, Поттер? — даже «мистера» забыл, вот как разволновался...

— Нашёл, — от того, чтобы сказать «от верблюда» гриффиндорца удержало лишь то, что ему не хотелось сравнивать Драко с верблюдом.

— И много ли Вы видели, позвольте узнать?

— Я же сказал, мистер Малфой — достаточно.

Гарри выразительно замолчал, горячо надеясь, что в этот драматический момент Люциус и расколется. Других умных слов в настоящий момент в загашнике гриффиндорца не водилось (и это в тот момент, когда они были так нужны!), и он не знал, чем вызвать Люциуса на откровенность. А в том, что у Малфоя-старшего имелось много интересной информации, Гарри не сомневался.

Люциус опустил голову, смотря в пол. Видно было, что он изрядно выбит из колеи.

Прошло несколько минут, прежде чем он заговорил.

— Нарси ненавидела меня... впрочем, это понятно и из моих воспоминаний, в которые Вы так удачно влезли без разрешения, мистер Поттер, — Гарри жарко покраснел, благодаря про себя всех богов за то, что Люциус по-прежнему не поднимал головы. — Возможно, Вы не знаете настоящее имя Фурвуса Лауза, того, кто был ей нужен. Его настоящее имя Марвеллус Альбус Дамблдор.

«?!...»

— Тем не менее, она не видела того, что видел я — она не нужна была Фурвусу сама по себе. Только как средство, благодаря которому он сумеет добраться до вершин власти. В то время у Блэков были и влияние, и деньги, и достаточное количество человек в живых, пусть даже старший сын был паршивой овцой в семье. Не могу сказать, что я любил Нарциссу. Скорее, мне хотелось воспользоваться самому дополнительными возможностями, открывавшимися мужу одной из Блэков. Но я хотя бы проделывал бы это честно, если искать мне оправданий. Хотя... в Ваших глазах это не будет свидетельствовать в мою пользу, мистер Поттер, но я не искал себе оправданий ни сейчас, ни тогда, когда почти что обманом и шантажом вынудил выйти замуж за себя.

Гарри счёл самым умным промолчать в наступившей паузе, потому как совершенно не представлял, что можно сказать. И Люциус тихо продолжил, всё так же изучая незамысловатый узор ковра:

— Все эти годы она не прерывала связи с Фурвусом. Я не подавал виду, что знаю об этом, потому что был уверен: на решительные действия она не пойдёт. Фурвус не позволит. Он никогда не был идиотом, хотя и был фанатиком власти. Яблочко от яблоньки недалеко падает, мистер Поттер, и Фурвусу не оставалось ничего, кроме как противостоять отцу, которого он ненавидел за превосходство над собой и положение в обществе.

Гриффиндорец весь превратился в уши. Люциус оторвал наконец взор от ковра и переместил его на стол, опершись о него локтями и устроив подбородок на сплетённых пальцах.

— После того, как я якобы умер, Нарцисса уехала во Францию, бросив сына и поместье. Об этом мне рассказывал сам господин директор, — Гарри прикусил язык, чтобы не поправить Люциуса: «Бывший директор». Не стоило прерывать его, когда он разоткровенничался. Когда ещё выдастся такой удачный момент. — Я не беспокоился о Драко, зная, что Вы его защитите [«блин, стыдно как...»], но жаждал деятельности и мечтал выбраться из этой комнаты, которая для меня мало чем лучше Азкабана. Ни одна из моих попыток не увенчалась успехом, впрочем; я мог бы сбежать, когда Драко появился в пентаграмме, но вмешались Вы, мистер Поттер, впопыхах размазав пентаграмму и небрежно забрав из неё всю силу. Рисовать новую мне было нечем, да и не хватило бы сил. Но Фурвус узнал о том, что я жив, и не преминул сообщить Нарциссе.

— Откуда узнал? — не выдержал Гарри, стараясь подладиться к отрешённым интонациям Люциуса, чтобы не сбивать его с мысли.

— Он тоже наследник древнего чистокровного рода, мистер Поттер. Ему отлично известны все обряды, основанные на крови и бытующие среди чистокровных волшебников. Последние Малфои — это я, Драко и Нарцисса, которая хоть и не Малфой по крови, но часть её заключена в Драко, поэтому она тоже могла вытащить его оттуда. Но делать этого она не стала бы, о чём Фурвусу было хорошо известно, поэтому оставался только я.

— Откуда Лауз вообще узнал о том, как был спасён Драко?

— Мне кажется, было бы странным, если бы он не узнал этого, если учесть, что всё время, пока мой сын был похищен, он находился именно в руках Фурвуса.

— А... как Вы об этом узнали?! — Гарри в жизни не чувствовал себя таким тупым. Даже под взглядом Северуса Снейпа на первом курсе.

— Я умею сопоставлять информацию, мистер Поттер. Директор Дамблдор сообщал мне о пропаже сына... весьма любезно с его стороны, ведь Вы не удосужились этого сделать. К тому же домовые эльфы регулярно доставляли мне свежие газеты, в которых сообщалось о возвращении Фурвуса на родину.

На взгляд Гарри, данных было маловато для сопоставления, учитывая, какое количество народу мечтало угробить Драко, но он промолчал. В конце концов, в Арифмантике, где много часов было уделено логике, он никогда не успевал особенно — просто следовал программе.

— Как видите, я не ошибся... что подтверждает труп Нарси одним своим присутствием. Исчезновение Драко не могло не привести Фурвуса в ярость. Выместить её ему было не на ком, кроме как на Нарси. Она всегда так хотела угодить ему... бедная дурочка.

Люциус вновь замолк на минуту, а Гарри сделалось тошно от того, как тот назвал свою, пусть мёртвую и нелюбимую, но всё же жену, которая родила ему сына и жила в его доме долгие годы. С другой стороны, та тоже была хороша — наверняка знала, что с её сыном обращаются, как с дерьмом (хотя, если вдуматься, с последним обращаются куда как милосердней), и ничего не сделала, чтобы хоть как-то улучшить ситуацию; не мать, а кукушка. Гарри невольно вспомнилась Лили Эванс, отдавшая за своего сына жизнь.

— Я могу, разумеется, только предполагать, чего хотел Фурвус, похитив Драко. Скорее всего — ослабить Вас. На сегодняшний день равных Вам волшебников в мире нет, и Ваше политическое, общественное значение более велико, чем думаете Вы сами. Тот, кто убьёт Вас, ввергнет как минимум всю Британию в уныние и беспомощность, и захватить власть будет проще, чем сказать «Акцио, власть над миром».

Люциус неожиданно поднял голову и впервые за всё время этого странного разговора встретился с Гарри глазами. Гриффиндорец смешался.

— Другое дело, мистер Поттер, что убивать Вас — занятие трудоёмкое и неблагодарное. Наилучшим примером является смерть небезызвестного Тома Риддла, много лет гонявшегося за Вами, как одержимый. В конце концов Вам надоело это преследование — отдать Вам должное, Вы были терпеливы — и Вы сами его убили. Пожиратели Смерти, в основной своей массе, не глупы, и сделали выводы из произошедшего. Так что, не вынуди Нарциссу отчаяние, она ни за что не стала бы вступать в заведомо проигранный бой.

Гарри шевельнул рукой, опуская тело Нарциссы на диван в комнате Люциуса и без слов применил очищающее заклятие, памятуя о том, что без палочки Люциус сам этого сделать не может. Как бы ни была велика неприязнь Гарри к Люциусу, заставлять того жить на грязном диване было бы как минимум мелочно и глупо.

— Что, по-вашему, теперь предпримет Лауз? Все его планы провалились... теперь он никогда не доберётся до Драко снова, а других способов ослабить меня до нужного состояния нет.

Люциус призадумался.

— Я никогда не знал его достаточно хорошо, чтобы вот так запросто предсказывать его действия. Но могу сказать, как сам повёл бы себя на его месте. Я стал бы ждать Вашего хода, мистер Поттер. Если бы, конечно, не припас в рукаве ещё что-нибудь.

Гарри искоса посмотрел на Люциуса. Ручаться, что тот, кого даже Вольдеморт именовал скользким, всерьёз на стороне гриффиндорца, не взялся бы никто, даже сам Малфой-старший. Так что...

— Не волнуйтесь, мистер Поттер, я подобных планов не вынашиваю, — Люциус, перехватив взгляд гриффиндорца, усмехнулся. — Я, смею надеяться, достаточно умён, чтобы усвоить урок, преподанный Лорду. По правде говоря, я был откровенен с Вами, надеясь на Вашу поддержку в будущем, потому что завоёвывать утерянное влияние заново придётся долго. Я могу быть двуличен, но я умею быть благодарным и отдавать долги, мистер Поттер. Тем более, что Вы не навесите на меня Метку, означающую рабство, и не потребуете убивать для Вас. Я подозреваю, что директор намеревался как-то использовать меня в качестве средства примирения с сыном или приманки для него — незавидная роль, скажу Вам. Вы же такого делать не станете. Быть на Вашей стороне выгодно, мистер Поттер.

Люциус не упомянул о том, что его сын — любовник Гарри, но явно подумал. И даже если не подумал он сам, то это сделал Гарри, покраснев до корней волос. Это тоже была веская причина для гриффиндорца гарантировать Люциусу поддержку. Если того захочет Драко, то почему бы и нет, собственно говоря?

— Я понял, мистер Малфой. Кстати, Альбус Дамблдор больше не директор Хогвартса.

— Вот как? — Люциус изогнул левую бровь, и Гарри невольно задумался, где же он видел раньше этот жест. — Нельзя ли поподробней? И не в этом ли причина того, что за последнюю неделю ко мне никто, кроме Вас, не заходил?

— Возможно, в этом, — Гарри пожал плечами, формулируя про себя рассказ о том, как Дамблдор перестал быть директором — так, чтобы вышло информативно и коротко; у гриффиндорца было ещё одно неотложное дело.

Дверь внезапно открылась. Гарри обернулся через плечо, внутренне ожидая увидеть Дамблдора, но вошли отчего-то Драко и Снейп.

— А, вот люди, которые умеют рассказывать лучше меня, — жизнерадостно объявил Гарри, послал Драко воздушный поцелуй и сделал ручкой прочим двоим: Снейпу левой, Люциусу правой.

И постыдно смылся прежде, чем присутствующие начали задавать друг другу разные интересные вопросы и искать крайнего. Почему-то кандидатура оного вызывала у Гарри мало сомнений.


* * *


— Раз уж у нас сегодня вечер признаний, Драко, — сказал Северус, отсмеявшись, — то у меня для тебя есть новость.

— Какая? — напрягся блондин.

— Люциус жив. Его смерть сфальсифицирована.

Драко выпал в осадок. Потерял способность мыслить адекватно. Утратил связь с реальностью. Был шокирован. Находился в глубоком ступоре.

«Жив?»

— Драко?

«Жив?!?!»

— Драко, не молчи!

«Сфальсифицирована?!»

— Драко, очнись ты! Эта новость не так страшна... хотя не верится, что ты онемел от радости...

«Жив?!?!?!»

— Дра-ко! — Северус встряхнул крестника за плечи. — Ну да, возможно, я был не очень тактичен, сообщая тебе это, но мне подумалось, что трата получаса на экивоки и хождения вокруг главной темы имеет к такту весьма отдалённое отношение... Ну скажи же что-нибудь, Вольдеморт тебя побери!

— Всё нормально, Северус, — выдавил из себя Драко, болтаясь в руках зельевара, как кукла на верёвочке. — Не надо меня трясти, я не коктейль...

Снейп выпустил Драко и отступил на шаг, похоже, не очень поверив заверениям в том, что всё прекрасно, но удовлетворившись тем, что блондин снова способен воспринимать окружающих.

— Хм... я не думал, что тебя эта весть так сильно шокирует.

— Да и не то, чтобы шокировала, — рассеянно отозвался Драко, пытаясь переварить «нешокирующую» новость. — Просто я... не ожидал.

— Понимаю, — хмыкнул Северус. — Мистер бывший директор счёл нужным спасти Люциуса и укрыть его от авроров, никого не поставив в известность. Я тоже был сильно удивлён.

— Укрыть? — вскинулся Драко. — Так он здесь, в Хогвартсе?

— Должен быть, по крайней мере, — пожал Северус плечами.

— Веди меня к нему! — Драко сунул ноги в ботинки.

— Так в пижаме и пойдёшь?

Драко в нетерпении схватил палочку, трансфигурировал пижаму в брюки и рубашку и сердито сверкнул на Северуса глазами.

— Так тебя устроит? — «если он предложит ещё и подобрать носки в цвет рубашки, я запущу в него Петрификусом и найду отца... Люциуса сам — Хогвартс поможет».

Придираться крёстный, однако, больше не стал — он всегда чувствовал, где находится та грань игры с огнём, которую не следует пересекать, если не хочешь сгореть. Зельевар молча кивнул и стремительно вышел из комнаты. Драко почти бегом кинулся вдогонку.


У неприметной двери Северус отчего-то замедлил шаг и замялся. Драко, не испытывая никаких сомнений, дёрнул дверь на себя и вошёл.

— Возможно, в этом, — услышал он спокойный голос Гарри. «А Гарри-то что здесь делает?».

Владелец лохматой угольно-чёрной головы обернулся, и Драко зачарованно следил за тем, как приподнимаются в улыбке уголки яркого, будто влажного, розового рта, и как Гарри, небрежно поднеся к губам пальцы, с которых срывались капли воды, посылает ему, Драко, воздушный поцелуй. Одно воспоминание о том, что могли ещё делать для него эти губы, вышибло Драко из реальности на несколько секунд, заполнив весь низ живота таким знакомым, тянущим, сладким и почти невыносимым чувством возбуждения. Поэтому следующие слова брюнета блондин воспринимал на автопилоте, не особо вникая в смысл фразы:

— А, вот люди, которые умеют рассказывать лучше меня.

Только негромкий хлопок аппарации, сопровождавший исчезновение Гарри, заставил слизеринца встряхнуться.

— Что здесь, ко всем дьяволам, происходит? — задал он не самый умный, но достаточно актуальный вопрос, краем глаза заметив, что на диване кто-то сидит, неподвижно, как труп, и что черты лица этого трупа очень сильно ему кого-то напоминают... — Мама?

— Не совсем мама, — напряжённо поправил Люциус. — Только её труп.

— Спасибо за разъяснение, Люциус, — ядовито отозвался Драко. — Это именно то, что я всегда хотел услышать, причём от человека, который и сам считается трупом. Несвежим.

— В таком случае, я рад, что мне удалось исполнить твою мечту, сын, — Драко не любил бронированную невозмутимость Люциуса, которую ему никогда не удавалось пробить. Порой он задавался вопросом, есть ли вообще хоть что-нибудь за этим льдом спокойствия, и в ответ сам себе разводил руками. — Пусть даже после собственной смерти.

Повисло напряжённое молчание, прорезавшееся какими-то странными звуками со стороны Северуса; зельевар, отвернувшись куда-то к стене, стоял с прижатым к лицу рукавом мантии, и, если бы не твёрдая уверенность в том, что они ослышались, и отец, и сын Малфои поклялись бы, что Снейп беспардонно ржёт в ткань, что и пытается скрыть.

— Северус? — прозвучал недоумённый хор.

Зельевар прекратил сдерживаться, опустил руку и захохотал в полный голос.

— Какое типичное для Малфоев поведение, — проговорил он сквозь смех, пока Драко прикидывал, не пора ли вызывать кого-нибудь из Сейнт-Мунго. Из психиатрического отделения. — Неважно, кто из вас мёртв, а кто жив — вы всё равно первым делом цапаетесь и только потом выясняете, в чём, собственно, дело!

— Ах, да, — вспомнил Драко. — Я как раз с этого и начал, между прочим. Что происходит?

Люциус открыл было рот, явно намереваясь сказать что-нибудь вроде: «Как это что? У Северуса нервный срыв, ты задаёшь глупые вопросы, а я не знаю, что тебе на них ответить», но, наткнувшись на бешеный взгляд сына, передумал и сказал только:

— Рад видеть тебя в добром здравии, Драко. Происходить ничего особенного не происходит... твоя мать пыталась убить твоего любовника и пала жертвой собственной Авады, я жив, потому что меня спас и укрыл от авроров Альбус Дамблдор — который ныне не директор Хогвартса, хотя подробности мне неизвестны.Ну что ещё... Северус, похоже, спятил, но это, полагаю, не опасно для окружающих.

Драко похлопал ресницами, проталкивая подальше в горло образовавшийся в нём при упоминании о смерти матери комок, и коротко кивнул.

— Да, директор Хогвартса теперь я — школа сама избрала меня. Северус... он в последнее время не совсем адекватен, это ещё нормальное для него состояние. А вот касательно того, что мама напала на Гарри... я хотел бы узнать об этом поподробнее.

Люциус терпеливо и конспективно изложил своё видение событий, получив по ходу от Драко подтверждение своей правоты и умения анализировать информацию.

— Понятно... — протянул Драко машинально. — А куда Гарри отправился?

— Он мне не доложился. — Люциус пожал плечами.

Воцарилась тишина. Каждый из троицы слизеринцев самостоятельно строил и отметал версии возможного пункта назначения Золотого Мальчика Гриффиндора.

— К Лаузу, — негромко сказал Драко, тщательно следя за тем, чтобы голос оставался ровным.

Северус и Люциус кивнули.

— Но как он узнать, где его сейчас искать? — такое же сихронное пожатие плечами.

— Какое поразительное единодушие, — немного раздражённо сказал Драко и с удивлением заметил, что скулы Северуса слегка порозовели. — Быть может, будут какие-то конструктивные мысли?

— Я не представляю, как он нашёл Фурвуса, если нашёл, но... — подал голос Люциус.

— ...найти самого Поттера нам будет куда проще, — договорил за него зельевар.

Драко подозрительно попереводил взгляд с одного на другого. Оба тщательно не встречались с ним взглядами. «Что-то тут не так», — решил блондин, но эта задача не была первоочерёдной.

— И как же?

— Я не верю, Драко, что у тебя нет при себе ничего принадлежащего ему, — уверенно заявил Северус.

Драко заморгал и принялся охлопывать себя по карманам. «Как это я ухитрился пропустить момент, когда стал клептоманом? А Северус, видно, заметил?».

— Не там ищешь, — благожелательно подсказал зельевар. — Ну, неужели не помнишь?

Блондин замер с руками в довольно неестественном положении.

— Помню... — Драко приложил ладонь к ключице и услышал тихое, на грани слуха довольное шипение маленького василиска. — Но как по этому можно искать хозяина? Она, как бы сказать... во мне.

— Кто в тебе? — недоумённо уточнил Люциус.

Драко покраснел, хотя ответ на этот вопрос не содержал в себе ровным счётом ничего неприличного.


Северус и Люциус имели куда более определённое представление о ритуалах поиска, чем Драко, поэтому блондину оставалось выполнять их указания. Они долго кружили по часовой стрелке, обходя помещённого в центр круга с заключённым в нём знаком свастики [Не забывайте, что за несколько тысяч лет до того, как свастика стала знаком фашизма, она символизировала солнце и счастье. Именно это её значение и принимается в расчёт магами.] Драко, и декламировали нараспев латинские слова, из которых блондин разбирал примерно половину. При этом тонкие светящиеся малиновым лучи срывались с палочек (Драко одолжил Люциусу свою, рассудив, что делать большую бузу отцу сейчас не с руки), оплетая блондина сияющей сетью. Стоило Северусу и Люциусу замолчать, как василиск на ключице Драко вспыхнул обжигающей болью, почти лишая слизеринца разума. Драко взвыл, дёрнувшись; вскочить, выдраться из сетки сил не было.

— Ну, что? — последовал нетерпеливый вопрос Северуса сразу за тонизирующим зельем, влитым в рот Драко.

Драко сглотнул, пытаясь избавиться от горького привкуса на языке, и ответствовал:

— Где-то в Лондоне. Точно не могу сказать, где, но чувствую... я мог бы туда аппарировать.

— Так аппарируй! — Северус ухватил Драко за руку, чтобы не отстать при аппарации.

— Не могу! — в отчаянии завопил блондин, выдёргивая руку.

— Почему?!

— Хогвартс не выпустит меня никуда, пока я не буду признан директором официально!

Наступила пауза.

— Сейчас ночь, — сказал наконец Северус. — Соответствующий отдел Министерства давно закрыт.

— Плевать! Надо разбудить их! — Драко вскочил с пола, куда упал от боли. Должно быть, вещи, по которым проводится поиск, должны быть всё же вне чьего бы то ни было тела. Ритуал-то светломагический, сильная боль могла бы помешать или исказить результаты. Правда, и от удачного ритуала не так много толку, раз аппарировать всё равно не получится.

— И кто этим займётся? — саркастически подал голос Люциус, скрестив руки на груди. — Я считаюсь мёртвым, Северус не обладает достаточным влиянием, чтобы пинками выгнать целый отдел Министерства из уютных постелек. Попросишь Минерву МакГонагалл или Дамблдора?

Драко поморщился. Он не любил ничего ни у кого просить. Тем более теперь, когда он был директором Хогвартса... он ещё не думал об этом, но мог явственно представить шок, в который впадёт МакГонагалл и весь прочий преподавательский состав от этой новости. Двух месяцев не прошло, как он сдавал им выпускные экзамены! А теперь будет ими руководить! Хоть бы не разбежались из школы вовсе.

— Тупик. Да, нет другого выхода, кроме как обратиться к этим двоим... но это одно отнимет с час!

— Тогда идём, — предложил Люциус. — Чем дольше ты терзаешься, Драко, тем больше времени уходит. Кто знает, что там сейчас происходит с Поттером.

Драко вздрогнул и бросился к двери, на ходу соображая, как же ему найти комнаты Дамблдора и МакГонагалл, если он в них ни разу не был. К счастью, Хогвартс направлял его, указывая нужный путь. «Полезная он всё-таки штука», — подумал Драко мимоходом.


Дамблдор, против ожиданий, не был так уж удивлён тем, что ему сообщили, скорее, несколько удручен. Поздравил Драко с должностью, и блондин почувствовал, что ему становится стыдно, как будто он долгими интригами и клеветой на Дамблдора добился этого поста, а тот теперь радуется за молодого беспринципного коллегу, собирая скромную котомку.

Впрочем, времени стыдиться как следует у Драко не было, и их компания, дополненная Дамблдором, отправилась будить МакГонагалл.

С деканом Гриффиндора всё обстояло куда сложнее. В памяти и у неё, и у Драко были свежи снятые ею баллы и назначенные взыскания, а также недавний экзамен по Трансфигурации, когда МакГонагалл, будучи вполне удовлетворена тем, как Драко превратил щенка в перчатки слизеринских цветов, потом в цветущую акацию, затем в пакет с пряниками и обратно в щенка, высказала ему напутственное пожелание добиться в жизни успеха. Драко не сомневался в искренности её пожеланий, но так же и был уверен, что таких головокружительных успехов она себе не представляла, произнося те слова. Ситуация ухудшалась ещё и тем, что Драко не смог удержаться от несколько нервного смеха, увидев её меховые тапочки в форме львиных морд. Тем не менее, она сумела справиться с собой, хотя в глазах у неё угнездилось шоковое выражение — и похоже, что надолго.

Стены Хогвартса не понесли никакого видимого урона, пока Драко в ярости пинал их, оставшись в одиночестве — вся остальная тёплая компания, включая даже Люциуса, взятого невесть зачем (возможно, для массовости) — ушла туда, где не было антиаппарационных щитов, и аппарировала в Министерство, где по ночам должен был сидеть некто дежурный. Драко хорошо представлял себе, что на такую работу не посадят кого-нибудь сообразительного и полезного (таких работников берегут, не заставляя сидеть ночи напролёт в компании одного только журнала «Плеймаг» и собственной зевоты), поэтому повторение объяснений в третий раз подряд заняло бы не меньше часа. А разбудить работников соответствующего отдела и объяснить им ситуацию, а пока они соберутся и сделают свою работу... Гр-р-р...

Драко в ярости врезал кулаком по каменной кладке и охнул, разбив ребро ладони в кровь. «Спокойно, Драко, спокойно... солнышко светит, птички поют... ДЕМЕНТОРА ЗА НОГУ НАЛЕВО ЧЕТЫРЕ РАЗА!!!!». Психотерапия никогда не была коньком блондина, и он яростно матерился шёпотом себе под нос, пока сила Хогвартса, торопливо щекочась, заживляла его рану.

Он успел измерить шагами весь коридор от комнат Минервы МакГонагалл до самых лестниц вниз, к этажам с учебными кабинетами. Ровно сто сорок четыре шага с четвертью; туда — обратно, туда — обратно... заняться ему было решительно нечем, да мысли о Гарри и не дали бы переключиться. Чёрт побери, он же даже не успел ничего сказать Гарри до того, как тот смылся — ни о том, что всё вспомнил, ни о том, что он теперь директор Хогвартса... «Параноидально ревнивый идиотический придурок!!», — в ярости определил Драко сам себя.

Почему никто не возвращается? Ни Гарри, ни... хм, эмиссары в Министерство? Что они все так долго делают? Часы доказывали Драко, что прошло двадцать минут со времени ухода остальных, но он подозревал, что это диверсия. Не может быть, чтобы он так изнервничался за какие-то паршивые двадцать минут. И вообще, зачем волноваться? Круче Гарри на планете нет, так какие проблемы? Ни один долбанутый маньяк не сможет причинить Гарри вреда... если, конечно, гриффиндорец аппарировал по адресу... так что Гарри уже давно должен был покончить с этим гадом... ТАК ПОЧЕМУ ОН ДО СИХ ПОР НЕ ВЕРНУЛСЯ-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А????!!!!


* * *


Было неожиданно легко поймать почти истаявший след, по которому в воскресенье пришёл Драко — точнее, не пришёл, а был выдернут проведённым обрядом. Можно подумать, этот след специально ждал, пока Гарри вздумается нащупать его и пройти по нему в обратную сторону, к Лаузу.

Гриффиндорец приземлился на старые вытертые половицы, жалобно скрипнувшие под его весом, вовремя согнув колено, чтобы не отшибив себе что-нибудь. «Надо полагать, со стороны это выглядело очень героично и эффектно. А мне самому слышно, как сустав хрустнул... пора снова садиться на метлу, а то растолстею, заработаю ревматизм и мозоль на заднице, и Драко меня разлюбит». Усмехнувшись собственным мыслям, Гарри упруго встал и осмотрелся, ощущая себя героем дурного голливудского боевика.

Вокруг не наблюдалось ни единой живой души, которой можно было бы, в традициях всё того же боевика, набить морду за всё несовершенство мира. Дом, где очутился Гарри, вобще походил на заброшенный. Ну, у того, кто здесь жил, и впрямь было достаточно времени, чтобы забросить своё обиталище после того, как он нечаянно выпустил Драко из своих загребущих лап.

При этой мысли Гарри ощутил, как вновь начинает злиться [«между прочим, приступ злобности в комнатах Люциуса обошёлся даже без битья стеклянных предметов. Кажется, я таки научился владеть собой?..»], и вздёрнул голову, взглядываясь в стены.

Одна дверь вела в ванную. Старую, проржавевшую, пахнущую затхлостью, но всё ещё, как ни странно, рабочую — по крайней мере, из крана капала вода. Другая дверь вела в комнату, где стояли стул и кровать. На стуле валялся перекореженный тонкий металлический поднос. На кровати лежали подушка в выцветшей наволочке и матрас со сбитой простынёй, залитый кровью. Кровью Драко. Гарри почувствовал, как гнев жаркой волной проникает в каждую клетку, и заметил, что его кулаки сжаты только тогда, когда ногти прорвали кожу ладоней, оставив полукруглые следы.

Гарри быстро просканировал окружающее пространство — никаких следов своей магической силы предусмотрительная сволочь Лауз не оставил. «Ничего, найдём и так».

Стараясь ступать беззвучно, Гарри поднялся на третий этаж. Там не было крыши, и по-прежнему никого живого. На первом же этаже всё выглядело ещё запущенней, чем на втором, словно кто-то нарочно приводил всё в состояние полной некондиции, чтобы убедить кого-то другого в полной необитаемости дома. Но здесь кто-то был.

Гриффиндорец подумывал запустить магический импульс, чтобы проверить, кто это, но сдержался. Лауза это спугнёт, и он аппарирует в неизвестном направлении — ищи его потом, свищи. И кого-нибудь другого тоже может спугнуть, гадай, кто это был... Брюнет закрыл глаза, сжал пальцами оба конца палочки и одними губами выдохнул заклинание, делавшее его в некотором роде хамелеоном — он научился ему от Аластора Грюма и довёл до совершенства в любом исполнении, даже таком нетрадиционном. Накладывать это заклинание на самого себя было трудно, оно изначально было рассчитано не на это, так что Гарри пришлось пошевелить мозгами.

Проклиная норовившие шуршать ещё мокрые от лондонского тумана брюки и мантию, Гарри тихонечко продвигался вперёд по этажу, напряжённо вертя головой. Ему вовсе не хотелось заработать Аваду в спину оттого, что Лауз мог отличаться мнительностью и швыряться Непростительными на каждый шорох — так же, как Нарцисса. Ещё неизвестно, знал ли Лауз о потере памяти у Драко; вдруг он всё это время ждал, что по его душу явится разгневанный Поттер с палочкой наперевес? «Ну, не так уж его ожидания были и неоправданны...».

Продвигаясь вперёд, Гарри узрел высокую фигуру в мантии профессорского покроя и мгновенно вспомнил о мельком прочитанной статье касательно того, что Фурвус А. Лауз вернулся в Британию и стал преподавать в своей альма-матер, Лондонском Магическом Университете. «Девяносто девять процентов из ста, что это он». Ненависть кипела в крови Гарри, и он силой воли усмирял её, чтобы не наделать глупостей.

Он выбросил руку вперёд, безо всяких заклинаний отбрасывая Лауза к стенке, одной своей жаркой ненавистью, опалявшей мокрые холодные щёки изнутри. Человека в мантии развернуло в этом броске, и Гарри убедился, что не ошибся. Голубые глаза Альбуса Дамблдора на знакомом лишь по фотографии лице смотрели в сторону гриффиндорца, которого, по идее, сейчас видеть не могли, с выражением, какое бывает у крысы, намеревавшейся сбежать с корабля и обнаружившей на своём пути боцмана с ядовитым куском мяса в руках и тесаком за поясом. Гарри подумал мимоходом, не сказать ли что-нибудь, и прокричал:

— Crucio!

«Привычка кидаться Непростительными без предупреждения, кажется, заразна...»

Судорога боли искривила тело Лауза, исказила лицо. Гарри стоял с вытянутой рукой, чувствуя почти физически, как магия течёт с кончиков пальцев, генерируя боль, заставляя кричать до срыва голоса. «Драко было куда хуже, ты, мразь».

Если для того, чтобы Круцио сработало, необходимо хотеть причинить боль, то этого у Гарри было сейчас в избытке.

Он остановился только тогда, когда Лауз потерял сознание от боли.

— Никогда не думал, что тебе могут отплатить той же монетой, да? — прошептал Гарри, тяжело дыша. Беспалочковое Непростительное оставило лёгкую слабость в теле и странную звенящую пустоту в голове.

Внезапно накатила тошнота и тяжёлая усталость от осознания того, что он только что пытал человека. Пусть это была справедливая месть, но всё же... «Не того ли боялись в Министерстве, видя во мне нового Тёмного Лорда? Что я буду без суда и следствия пытать других так, что это невозможно будет отследить... так, что никакой закон не сможет меня за это наказать, потому что даже Азкабан меня надолго не удержит...». Гарри тяжело, по-стариковски сел на пол и уткнулся лицом в ладони. Тишина толкалась в уши, раздражая.

— Поттер? — это не было вопросом, разве что уточнением. С трудом дыша, Лауз приподнимался на локтях, вглядываясь в пустоту в поисках Гарри. — Почему бы тебе не стать видимым? Или ты так меня боишься?

Гриффиндорец отнял руки от лица и позволил заклятию-хамелеону стечь вниз, открывая его всеобщему обозрению.

— Бояться должен ты, — сухо возразил Гарри. — И это Круцио имело перед собой воспитательную цель... другим так же не нравится, когда им больно.

— Меня не очень волнует, что чувствуют другие, — Лауз сел и принялся разминать себе мышцы. Гарри знал по собственному опыту пребывания под Круцио, что они должны сейчас дрожать, как желе. — Как и тебя, впрочем. Кто бы мог подумать, что символ Света в наши дни так виртуозно управляется с Круциатусом...

— Это беспредметный спор, — подумав, сказал Гарри. — Кстати, в порядке добавления к твоей общей эрудиции — каждый, кто делал больно Драко в прошлом, умер от Авады, которую произнёс я. И этот порядок вещей мне очень даже нравится. Можно сказать, я намерен сделать это законом.

— А Северус Снейп проведёт этот закон на общебританском уровне, — с пониманием в голосе подсказал Лауз, вставая с пола. Гарри тоже поднялся, потому что ему не улыбалось смотреть на врага снизу вверх. — Для этого ты пропихиваешь его в министры?

— Для этого тоже, — неприятно, по-звериному осклабился Гарри в ответ и медленно поднял руку с палочкой. — Можешь отвоевать себе ещё пару минут своей никчёмной жизни, если хочешь.

— Ты предлагаешь дуэль? Как это по-гриффиндорски — предлагать тот вид противостояния, где ты твёрдо уверен в собственной превосходстве, — Лауз вытащил из кармана свою палочку.

— Сортировочная Шляпа пыталась уговорить меня пойти в Слизерин, но я не захотел, — Гарри, не прекращая говорить, подпрыгнул высоко в воздух, выше собственного роста, поддерживая себя своей магией и пропуская Аваду чиркнуть по стене позади него. — Полагаю, у неё были для этого основания, — Гарри приземлился обратно на пол и очертил палочкой изящный искрящийся овал в воздухе. — А вот теперь Непростительные запрещены в нашем маленьком разговоре.

Эксперимента ради Лауз попробовал запустить в Гарри Империусом. Гриффиндорец, опустив руку с палочкой и улыбаясь, ждал, пока он удостоверится.

— Я не шутил... Марвеллус.

— Не смей называть меня так!

В Гарри полетело одно из тех темномагических заклятий, которые, субъективно, были куда хуже простой Авады. Судя по словам, оно должно было как-то нехорошо повлиять на психику Гарри, но он не стал прислушиваться и вспоминать латинскую грамматику, выставив ладони перед собой в инстинктивном защитном жесте и выкрикнув:

— Protego Maxima!

И, почти не делая пауз между фразами, добавил:

— Serpensortia Doublire! — двум змеям, появившимся перед ним, он приказал на серпентарго:

— Укусссить так, чшштобы умирал быссстро, но в медленных мучшшенияххх.

Змеи поползли к Лаузу. Тот уничтожил одну из них с Фините Инкантатем, но вторую Гарри успел окутать щитом. Тогда его противник переключился непосредственно на гриффиндорца.

— Vino Dementia! — «э, нет. В мои планы не входит терять координацию и соображение».

— Infino! — заклятие замерло перед Гарри. — Esdi! — Вино Дементиа отправилось к своему создателю.

Тот блокировал его и с лёгкостью отразил Риктусемпру Гарри.

— Inducto Deilluigion! — «как это нехорошо, пытаться меня ослепить. Я и так большую часть жизни в очках проходил...»

— Protego! Stupefay! Sectumsempra!

От Ступефая Лауз успел защититься, а вот Сектумсемпра исполосовала ему лицо и руки. С этого момента он перенял тактику Гарри, успевая попутно уворачиваться от неустанно ползающей за ним змеи, вполне резонно предполагая, что ничего хорошего его при встрече с ней не ждёт, и сыпал заклятие за заклятием ворохом. Это не было дуэлью в общепринятом смысле слова; на любой обычной дуэли обоих давно бы дисквалифицировали собственные секунданты. Но это и с самого начала было больше трагифарсом, так что...

Гарри успел прилично получить Ступефаем Максима и разбить висок о стену так, что кровь то и дело стекала к глаза, закрывая обзор. Ещё три змеи теперь ползало за Лаузом, защищённые от его Фините Инкантатем, и тому становилось всё труднее от них уворачиваться. Модифицированный Натурам Експеллас с шипами в исполнении Лауза оставил на одежде и коже Гарри дыры; из тех, что были на коже, сочился дурнопахнущий гной, и они даже не думали как-то начинать затягиваться. Огонь, охвативший Лауза, был, с точки зрения Гарри, очень удачен; пока тот пытался потушить его, змеи со всех сторон подступили к нему и одновременно укусили наконец-то. Гарри торжествующе засмеялся, запрокинув голову, зная, что жить Лаузу осталось не больше получаса, да и в это время ему будет трудно соображать от немыслимой боли, и всё ещё смеялся, когда его настигло какое-то проклятие, мгновенно погасившее сознание. Темно... как темно и спокойно... неужели это конец?.. ведь убить можно далеко не одной только Авадой... конец жизни... конец этой проклятой войны...


* * *


Они вернулись через три часа, когда Драко готов был уже лезть на стенку от безысходности и мрачных предчувствий. Выть он, во всяком случае, уже начал, напугав этим призрак Почти Безголового Ника до потери пульса (хотя откуда у призрака вообще пульс?). повыл немного и перестал, начав вместо этого нервно смеяться, сползя по стенке. Всё ещё похихикивающим его и нашли все вернувшиеся вместе с сотрудниками Министерства. Лица у всей честной компании были заспанные донельзя. «Ничего, организму полезны встряски».

— Мистер Малфой?..

Драко встал на ноги с самым спокойным и надменным выражением лица, на какое был способен.

— Добрый вечер, господа, — ему казалось, Хогвартс одобрительно прислушивается к его словам и скрипу пера, которым он подписывал магические документы, удостоверяющие его директорство.

— Мои поздравления, мистер Малфой, — кисло сказал сотрудник Министерства, убирая бумаги в портфель. Мантия его была надета наизнанку — должно быть, его очень торопили. — Отныне Вы официально признаны директором школы чародейства и волшебства Хогвартс, — всем своим видом он демонстрировал, что с выбором Хогвартса не согласен и его не одобряет. — Завтра же соответствующее объявление появится в газетах.

Драко церемонно распрощался с министерскими, несмотря на нетерпение, сжигавшее его изнутри.

— Пора, — заявил блондин, стоило будущим подчинённым Северуса скрыться из виду, ворча себе под нос. — Северус, Люциус, вы со мной?

Дамблдора и МакГонагалл Драко брать с собой не хотелось. Меньше народу — больше кислороду.

— С тобой, — кивнул Люциус. Северус же вообще ограничился жестом: взял Драко за руку, чтобы следовать за ним в аппарации.


Драко сразу узнал тот дом, где его держал Лауз, и мутная волна боли и страха накатила, подламывая ноги. Накатила — и ушла. Не до неё. Гарри, где Гарри?.. Рывком пооткрывав двери, блондин убедился, что там никого нет, и помчался на первый этаж, прыгая через две ступеньки по выщербленной лестнице.

Первый этаж весь состоял из одной огромной комнаты; все стены, что там были, оказались давно порушены, и кое-где сохранились выступающие из пола на полметра остатки кирпичной кладки. На одном из таких выступов, в неудобной для живого и в сознании человека, лежало очень знакомое Драко хрупкое тело в тёмной мантии. По полу вокруг была разлита начавшая загустевать кровь, слишком много крови, столько не бывает в одном человеке сразу; вся одежда Гарри была в прорехах, и если бы только одежда, но ведь и кожа тоже. Из глубоких царапин не прекращая сочился тонкой струйкой гной, и от потери крови лицо Гарри было белым-белым, как свежая штукатурка, если не принимать во внимание, конечно, тёмно-красные засохшие сгустки на виске, намертво склеившие волосы гриффиндорца.

— Га-арри-и-и!! — Драко, рискуя переломать ноги в строительном мусоре, кинулся к Гарри.

Упасть на колени рядом — плевать, что будут синяки, судорожно схватить за руку — есть ли пульс? Убедиться, что пульс есть, одним рывком прижать к себе несопротивляющегося бессознательного брюнета и безутешно расплакаться — ну зачем, зачем ты пошёл сюда без меня?.. Целовать, целовать бледное лицо, закрытые глаза, судорожно шептать: «Я люблю тебя, я так тебя люблю, Гарри, Гарри, Гарри, только не умирай, пожалуйста, не надо...»...

Драко почуял кожей, как к нему подошли сзади Люциус и Северус и остановились, не зная, что ему сказать и как оторвать от Гарри. «А вот оторвать себя от него не дам. Наотрывали уже всякие тут... хватит с меня». Блондин глубоко вздохнул, успокаиваясь, и поднялся на ноги, подхватив Гарри под лопатки и колени.

— Лауз мёртв, — сообщил из-за спины Люциус.

— Судя по всему, это был змеиный яд, — добавил Северус.

— Это от меня на втором курсе Гарри узнал заклятие Серпенсортиа, — с нежностью сказал Драко и, не удержавшись, чмокнул гриффиндорца в лоб. — Вы разобрались с этим трупом?

— Авроры прибудут через пятнадцать минут, — ответил Северус. — Что с Поттером?

— Жив и скоро будет здоров. Беритесь за меня — мы аппарируем обратно в Хогвартс.

— Почему не в Сейнт-Мунго?

— Во-первых, я доверяю Северусу и Помфри больше, чем шарлатанам из Сейнт-Мунго, во-вторых, моё место в Хогвартсе, как директора, и я не позволю, чтобы Гарри был далеко от меня, — отрезал Драко.

Северус хмыкнул и ничего не сказал.

— Это называется собственничество, сын, — сообщил Люциус, берясь за локоть Драко. Без директора никто не мог аппарировать прямо в Хогвартс.

— Терминологией озаботимся позже, — парировал Драко и выкрикнул, крепче прижимая к себе Гарри:

— Apparate!


* * *


Гарри Поттер открывал глаза, и ему казалось, что это просто эпохальное событие по своей сложности и трудоёмкости. Он открывал их, открывал и открывал, продираясь сквозь частокол неясного полусна и слабой, будто приглушённой лекарствами боли, открывал и открывал, и это было похоже на то, как если бы он летел вниз с огромной вышки, поминутно ожидая падения в холодную пахнущую хлором воду, но падения всё не было и не было... «Вашу мать, неужели это так сложно, на самом деле-то?!».

— Гарри... — с облегчением выдохнул рядом мелодичный голос Драко. — Мадам Помфри, он очнулся!

«Очнулся? Я был без сознания? Ах да... Лауз, дуэль... кажется, это было то заклятие, что действует, как большой кулак и просто-напросто вышибает дух из соперника... раз он умирал, то вложил в него всю силу, и из меня очень качественно вышибло дух... странно только, что это был не Гладиус или ещё что-то в этом роде... должно быть, яд уже подействовал на мозг...». Мысли текли неторопливо и спокойно, пока перед лицом маячила подоспевшая мадам Помфри, пуская по телу слегка щекочущие диагностические заклинания и вливая в него вяжущие язык снадобья.

— Гарри, ты говорить можешь? — руки Драко сжали ладонь гриффиндорца.

Гарри прислушался к себе и уверенно сказал, сфокусировав взгляд на взволнованном лице слизеринца:

— Могу. И вообще я отлично... главное, что с тобой всё в порядке.

— Да что со мной могло случиться! — отмахнулся блондин. — Я тебе сказать хотел, не успел тогда... Тем вечером я всё вспомнил!

Гарри медленно улыбнулся, чувствуя, как натягивается кожа там, где мадам Помфри должна была нарастить её заново после заклятий Лауза.

— Ты у меня просто молодец, — сказал он. Но что-то в словах Драко насторожило его. — Ты сказал «тем вечером»? Сколько времени я провалялся?

— Две недели.

«Еж твою налево...»

— Как дела у... всех?

Драко рассмеялся.

— Выборы министра завершились в пользу Северуса. За него проголосовало восемьдесят три процента половозрелого магического населения Британии, за Скримджера — десять, за каких-то левых кандидатов — ещё шесть, один процент на выборы не явился. Твои фотографии украшали каждую листовку!

Гарри хмыкнул.

— Ну хоть какая-то польза с моей всенародной известности. А что Люциус? Признан живым?

— Признан; за мной оставлено звание действующего Лорда Малфоя, это необратимо, но все дела я передал ему обратно. Признаться, мне они изрядно надоели.

Снова нарисовалась мадам Помфри, прерывая разговор на середине.

— Господин директор, хватит утомлять больного! Вы и так проводите тут больше времени, чем я. Вас ждёт Министр по каминной сети и заявляет, что речь идёт о каких-то инвестициях, которые Вы обсуждали вчера.

— О, это срочно, — Драко невесомо поцеловал тыльную сторону ладони Гарри и поднялся со стула у кровати.

— Господин директор? — повторил Гарри, прищурившись.

Блондин смущённо потупил глаза.

— Я не управлял выбором Хогвартса... хотя оценил его юмор, — Драко подмигнул брюнету.

Гарри расхохотался, не сдерживаясь.

— Я тоже оценил. Беги, а то Снейп наверняка уже рвёт и мечет.

Драко послал ему воздушный поцелуй и исчез в дверях, пообещав скоро опять прийти.

Гарри посмотрел в потолок, пока мадам Помфри готовила ему какую-то противную смесь, которую собиралась намазывать на его царапины. Тот же дохлый комар на потолке — что, эта кровать уже за ним зарезервирована? Тот же свет из окна... всё то же, что было десятки раз и знакомо уже до мелочей...

— Мадам Помфри...

— Да, Гарри?

— Тут комар на потолке... пятно.

— Где? — колдомедик взглянула на потолок, куда указывала нетвёрдо держащаяся в вертикальном положении рука Гарри. — И в самом деле... куда только эльфы смотрят! Purgo! Так лучше, дорогой?

— Да, спасибо, мадам Помфри.

Гарри удовлетворённо устроился поудобнее на подушке, закинув руки за голову. Совершенно чистый, стерильный потолок перед глазами не мешал думать о своём. Главным образом, о хорошем. О Драко, о выздоровлении, о шоколадной лягушке на тумбочке.

Солнце мешалось со светом его глаз, рисуя на стенах и потолке причудливо преломляющиеся золотисто-зелёные расплывчатые узоры.