Полная иллюстрированная энциклопедия

Вид материала

Книга

Содержание К. Е. Маковский. И. Соколов. Гравюра Серякова с рисунка И, Репина И. Я. Билибии. Мордовская женщина. Порядки, характер и обычаи русского народа А, М. Васнецов. Погост, село, сельцо, деревня, поселок, займище Дворы и дата

Подобный материал:

• Название Класс, 296.5kb.
• Литература и язык. Современная иллюстрированная энциклопедия. М.: Росмэн. Под редакцией, 107.87kb.
• Энциклопедия Серия «Современная школьная энциклопедия», 73.78kb.
• Новинки за серпень Природничі науки, 585.24kb.
• Надходження за вересень Природничі науки Екологія, 806.76kb.
• Кравченко А. И. Социология: справочное пособие. М.: Моск. Лицей,1996. Горкин А. П.,, 28.47kb.
• «Класс Земноводные», 54.96kb.
• Электронный и книжный сериал: энциклопедия войны и мира «Рассвет состоялся», «Рассвет, 931.2kb.
• Энциклопедия философских наук, 5584.17kb.
• Иллюстрированная, 115.82kb.

«Беглые свадьбы». Тайные свадьбы. Самокрутка. Подоб­ные свадьбы вообще совершаются без согласия родителей, по тайной любви и соглашению молодых людей. Есть несколько предлогов к такому венчанию: любовь между неравными по со­стоянию или богатству, желание жениха воспользоваться прида­ным невесты, а часто и ее капиталом, долгое безбрачие девушки, преследование мачехи, а иногда, чтобы скрыть беременность. Впрочем, бывает и так, что часто родители сами потворствуют «беглым свадьбам» во избежание расходов.

Во всяком случае, девушка сама принимает участие в побеге и даже, если может, предварительно передает жениху свое при­даное, а потом уже сама бежит. В доме жениха свадьба эта счита­ется формальной.

После такого венчания молодые отправляются к родителям невесты, кланяются в ноги и просят прощения. В некоторых приволжских губерниях отец ударяет молодых по спине плетью и приказывает встать, затем прощает и благословляет образом

и хлебом-солью.

Даже если молодая беглянка не взяла ничего из своего прида­ного, то родители невесты, как правило, отдают его. Впрочем, есть отцы с характером, но и те со временем отдают назначен­ную долю дочери, венчавшейся без согласия родителей.

Свадьбы в&пикорусские (Из «Позорища странных и смеш­ных обрядов при бракосочетании», СПб.,1797).

Старинные свадьбы на Руси совершались обычно так.

Перед отъездом в церковь жениха и невесту сажали рядом на соболей или на любой мех, и затем свахи чесали им обоим волосы, обмакивая гребень в вине или в меду (крепком для пи­тья). Для этого питье держал в ковше нарочный. Потом их осы­пали хмелем или зернистым хлебом вместе с деньгами. Хмель, хлеб зерновой и деньги, смешанные вместе, назывались осы-палом.

Затем зажигали брачные свечи, которые бывали весом до пу­да у богатых и полегче у менее зажиточных. Свечи эти зажигали богоявленской свечой. В церкви во время венчания жениху и невесте под ноги клали материю или другую мягкую рухлядь. В церковь возили с собою посудину с хлебным вином, из кото­рой священник давал пить жениху и невесте три раза. При тре­тьем разе жених бросал склянку с вином на пол и топтал ее но­гами. Затем, слепив обе брачные свечи, ставили в кадку с пшеницей в сеннике, в головах постели новобрачных, на це­лый год.

Сенник, где молодые спали, убирался таким образом. По всем четырем стенам ставили иконы, во всех четырех углах втыкали по стреле, а на каждой из них — по соболю или по кунице с ка­лачом. На лавках по углам ставили по оловянному сосуду с ме­дом. Брачную постель делали на двадцать одном снопе, как и у пермяков.

Как только подадут на стол последнее блюдо, жаркое, дружка, обернув блюдо с жарким, а также калач и солонку скатертью, от­носил в сенник к постели, куда вслед за ними отводили и моло­дых. В дверях сенника посаженый отец, сдав с рук на руки ново­брачную ее мужу, делал ей нравоучение и давал советы, как жить в супружестве. По прибытию молодых к постели жена тысяцко­го, одетая в две шубы: одна — как следует, другая — навыворот, осыпала их осыпалом (зерном, деньгами и хмелем), кормила молодых на постели.

На другой день поутру участники свадьбы являлись в сенник, стрелой поднимали одеяло новобрачных и убеждались в непо­рочности новобрачной. Свахи водили молодых в баню, куда те­ща присылала зятю одежду, а потом кормила их кашей. Со сто­роны молодой следовало всех собравшихся гостей кормить овощами. Было принято, чтобы жених держал за руку невесту, где бы только ни приходилось ему появляться вместе с ней во время брачного торжества. Иначе все предрекали неприятный брак и несогласие в супружестве.

Старые обряды существуют и поныне, но порядок проведе­ния свадеб уже во многом иной. Накануне дня свадьбы призывают в дом жениха мальчика ше­сти или семи лет, который укладывает в ларчик для подарка не-несты галантерейные предметы: румяна, белила, духи, опахало, перчатки и др. Этот ларчик он отвозит в тот же вечер вместе с ключом от замка к невесте, и оба они сидят потом в шубах I) знак благополучия.

Но вот наступает другой день, день поездки в церковь. Из­бранный со стороны невесты мальчик обувает ее в новую обувь и продает ее косу за гривну, за полтину или рубль, словом, торгу­ется, сколько может выторговать.

Новобрачных укладывают спать в пустой комнате, в удален­ной и в нетопленой, несмотря на холод. Говорят даже, что для новобрачных строили такие покои, на потолки которых и зем­ли не клали.




К. Е. Маковский. У камина

Под постель клали ржаные снопы или солому. Молодая долж­на разувать молодого в первую ночь свадьбы, и у него под пят­кой правой ноги всегда бывало несколько медных денег, а в ле­вом сапоге — плетка. От молодой зависело, за какой сапог она возьмется с самого начала. И вот, если она, по своей оплошнос­ти, застенчивости или робости, хваталась за левую ногу, то мо­лодой, вынув из-за сапога плетку, хлестал ее. Но если она бра­лась за правую ногу то деньги, которые были в сапоге, забирала себе.

На другой день бракосочетания, если молодая не была цело­мудренна, дружка брал стакан с дырой на дне, зажимал его паль­цем и, наполнив его каким-либо напитком, подносил матери невесты. Как только мать бралась за стакан, он снимал палец, и напиток вытекал.

Если, по неосторожности или неопытности, юноша вступал с падшей девушкой в брак, то вся вина падала на мать, и стакан с дырой — укоризна родителям. Отсутствие девства на всю жизнь внушало жениху ревность.


Свадьбы в Малороссии. У малороссов свадьбы происходят так

Сын, достигший определенного возраста, объявлял своему отцу под веселую руку, что такая-то девушка недурна, ему нравится и он хотел бы жениться, если девушка пойдет за не­го замуж.

Тогда отец приглашал двоих пожилых родственников, а ино­гда соседей, и рассказывал им о намерении сына. Сын им низко кланяется и вместе с отцом просит их, чтобы они приняли на себя труд сходить к отцу избранной девушки, посватать за не­го дочь. Получив от них согласие, вручает каждому из них по по­соху, в знак полномочия посольства, и специально приготов­ленный хлеб и провожает их за ворота. Такие сваты называются старостами.

Старосты, явившись в дом невесты, кладут этот хлеб на стол и потом приветствуют хозяина. Хозяин приглашает их сесть, за­водит о чем-либо разговор. Отвечая, старосты постукивают по­сохами, давая хозяину понять, что ему пора бы спросить о при­чине их прихода. Старосты стараются объясниться с отцом невесты кратко и прямо, если он специально медлит. Хозяин вы­слушивает предложение. Если оно ему нравится, он отправляет­ся в хижку (клеть) к своей жене, говорит с ней, а потом зовут дочь. Родители спрашивают ее, нравится ли ей жених.

Узнав от дочери, что жених нравится, вводят ее к сватам. Тут она каждому из сватов подносит по рушнику или полотенцу на деревянной тарелке в знак того, что она принимает их предло жение. Старосты, приняв дары, перевязывают их через плечи и, оставив хозяину в залог своего посольства хлеб и получив вза­мен другой, отправляются в дом жениха с радостной вестью.




И. Соколов. Свадьба на Украине. 1860 г.

Жених, видя своих посланников с знаком согласия через пле­чо, встречает их у ворот и вводит к отцу, где по общему согласию назначается день бракосочетания. С этого дня жених ежедневно посещает невесту, к которой во все эти дни ходят ее подруги. Но во все время до свадьбы песен не поют, подарков до этого времени жених невесте не возит. Жениху разрешается быть с невестой наедине и даже ночевать, причем строго воспреще­но предпринимать что-либо противное целомудрию невесты.

В Малороссии также существует прекрасный обычай не тре­бовать приданого. Жених оставляет это на усмотрение будуще­го тестя.

Бракосочетание у них бывает обыкновенно в воскресенье. Накануне, в субботу, бывает у невесты девичник, приглашаются подруги или дружки, из которых одна называется на всю свадь­бу светилкой. В ее обязанность входит сидение в большом углу и держать на сабле, увитой калийными ветвями с ягодами, вос­ковую свечу-тройчатку.

Вечером, к ужину, приезжает жених с боярами (молодыми то­варищами) к невесте, где их сажают за стол подруг невесты. В это время жених раздает подарки родителям и родственникам невесты, а дружки поют свадебные песни. После ужина начина­ется пляска под скрипку и пляски до полуночи


Бояре и подружки отправляются в воскресенье с женихом и невестой к утрени, а после обедни происходит венчание. По­сле венца жених с боярами и с поезжанами едет к себе в дом, а молодая со своими подругами отправляется к своему отцу в дом.

У жениха обедают все бояре со светилкой, свахой, староста­ми и маршалками, дружками со стороны жениха, причем сваха и светилка в знак особенного почета пришивают боярам, старо­стам и скрипачу к шапкам цветки из красных лент, за что полу­чают от них по копейке или по две. После обеда родители жени­ха садятся на шубу, кверху шерстью, и держат в руках каравай хлеба. Сын кланяется в ноги сперва отцу, а потом матери и про­сит позволения ехать к невесте. Благословив хлебом и солью, родители отпускают его, и молодой со своими гостями отправ­ляется к невесте.

Дружка и поддружий, дав знать отцу и матери невесты, что едет жених, кладут на стол хлеб и склянку водки. Мать, подарив им по рушнику, велит въезжать во двор, где ставится стол, на­крытый скатертью, а на нем квашня, хлеб и посуда с водкой. Вы­ходит теща встречать жениха в вороченной шубе, сидя на вилах или кочерге и держа в руках горшок с водой и овсом, после при­ветствий подает его зятю. Зять, не сходя с лошади, выливает все на гриву лошади и потом отдает пустой горшок старшему боя­рину, который бросает его в сторону. Если горшок разобьется, то родится сын, а если уцелеет,— то дочь.

Как только жених сойдет с лошади, брат невесты или какой-либо близкий молодой родственник, сев на лошадь жениха, ры­щет по улице во всю конскую прыть. За ним гонятся на лошадях бояре, а настигнув, ведут лошадь на тот двор, где угощают его на коне вином. Подносящий вино говорит ему: «Прошу выкушать», а тот, не принимая чарки с вином, только кланяется. Дружка вы­пивает эту чарку сам и, налив другую, снова подносит. Но он опять не берет. Дружка потом спрашивает: «Что надобно?» — «Денег»,— отвечает он. Тогда дружка подает ему на тарелке не­сколько копеек. Брат невесты, приняв деньги, выпивает вино и сходит с лошади. Тут его слегка стегают прутиком, но брат не­весты успевает убежать к сенным дверям и, взяв обнаженную саблю или палку, садится рядом с невестой.

Жених со свахой и светилкой стоят в сенях за порогом. Мать невесты, выйдя с горящей восковой свечой, зажигает ею свечу в руках у светилки, потом с ней целуется через порог. Тогда дружка с разрешения старосты вводит жениха в избу, где сидят со своими подругами невеста и ее брат с обнаженной саблей.

Дружка спрашивает брата жениха:

• Ты зачем здесь?
  
• Сестру берегу,— отвечает тот.
  
• Она не твоя, а наша,— говорит дружка.
  
• А если она ваша,— говорит брат,— то заплати за нее то, что
  и на нее употребил.
  
• А что ты на нее употребил?
  
• Весьма много,— отвечает брат.— За пятнадцать лет пребы­
  вания ее в нашем доме она съела и выпила: пять бочек бураков
  (свеклы), три бочки капусты, четыре вола (быка), шесть кабанов
  (откормленных баранов), десять овец, сто гусей, двести кур,
  семьдесят пять уток, двадцать кулей хлеба, пять бочек пива, две
  бочки меду, пять бочек горилки и пр.
  

Дружка, выслушав все это, вынимает из кармана две или три копейки и, положив их на деревянную тарелку, на которой уже стоит налитая чарка вина, подносит ее продавцу, а тот, видя ма­ло денег, не уступает и продолжает торговаться до пяти, а иногда до десяти копеек. Получив то, чего желал, он выходит из-за сто­ла, за который на его место садится жених, до того времени без­молвно стоявший среди комнаты и смотревший на сцену тор­говли.

Невеста в это время уже одета в шитую узорами белую хол­стинную сорочку, поверх которой надевается пестрая шерстя­ная плахта (юбка), красная запаска (передник, фартук), сверх всего суконный белый кафтан, козловые красные с железными подковками или высокими ободками сапоги, подбитые гвоздя­ми. На голове две завитые косы. Около косы повязаны разных 11,ветов шелковые ленты с висящими по спине длинными конца­ми. На шею обыкновенно надевают красную монисту (несколь­ко корольковых ниток) и медный или серебряный крест, на ру­ках кольца. Костюм жениха — суконный кафтан, того же цвета шаровары, шерстяной пестрый пояс, суконная шапка с околыш-ком черной овчины и на ногах сапоги, сильно смазанные смаль­цем (салом) или дегтем. В одном сапоге лежит медная или сере­бряная монета, на руке перстень или кольцо. По кафтану красный кушак, за который заткнут красивый шитый платок.

После купли невесты новобрачные и поезжане сидят за сто­лом. Вскоре отец, мать и родственники невесты, войдя к ним со стаканами вина, угощают всех. Потом дружка спрашивает раз­решения у старосты на раздачу подарков отцу, матери и всем родственникам невесты. Отцу дается хлеб, матери — сапоги, родственникам — хлебы и платки, а дружкам (подругам) — по горсти орехов и по два бублика (кренделя).

Жених и невеста дарят всем родственникам хлеб и плати, а боярам — шитый или тканный бумагой платок. Потом дружка просит разрешения у старосты или посаженого отца на то, что­бы всем поплясать с новобрачными на дворе, и, получив разре­шение после троекратной просьбы, все пляшут под звуки скрипки до обеда, к которому тоже приходят с разрешения старосты или посаженого отца.

Стол покрывается сверх кылыма (ковра) скатертью. На нем ставятся деревянные белые или красные тарелки и ложки с не­сколькими ножами, но без вилок. Перед женихом и невестой ста­вится одна тарелка, две ложки, положенные крестообразно, и це­лый ржаной, осыпанный солью, хлеб. Посреди стола — кулич (каравай), который накрыт крестообразно двумя утиральниками, вышитыми по концам красной бумагой, и который осеняется еловой веткой. Позади новобрачных, в углу, где иконы, стоит саб­ля с зажженными восковыми свечами — часть наряда светилки. Как только принесут первое блюдо, состоящее из лапши со сви­ниной и курицей, отец и мать невесты угощают гостей и сами пьют за здоровье молодых, которые во весь обед не пьют и не едят. Так же повторяют при борще, жарком и других блюдах.

В продолжение обеда сестра невесты или родственница, сняв с жениха шапку, пришивает к ней сделанный из розовой ленты цветок и поет песню, за что получает в награду несколько копе­ек. Перед концом обеда дружка, с разрешения старосты и прочи­тав «Отче наш», снимает с кулича рушники, берет один себе, а другой отдает поддружему. Потом, перевязавшись своим через плечо, разрезает кулич по частям и раздает куски всем присутст­вующим за столом. Каждый, получив кусок, должен за него дать какую-нибудь мелкую монету на разживу новобрачной. После обеда начинается пляска, продолжающаяся до вечера.

В сумерки входят в избу и начинают ужинать. После ужина подруги невесты, простясь с нею и откланявшись всей веселой компании, расходятся по своим домам, получив в подарок по горсти орехов и несколько бубликов каждая. Старшую же подру­гу провожают молодые люди (бояре) с пением, пляской и музы­кой до самого двора. Когда подруги удалятся, собирают ужин для молодых в особенном уединенном месте, иногда и в чулане. В это время дружки и свахи собирают невестино приданое и ук­ладывают в телегу или сани. Посадив туда невесту со светилкой и свахой, везут в дом жениха. Сам жених едет по правую сторо­ну верхом, сопровождаемый боярами. Жених ударяет ново­брачную несколько раз плетью по спине, говоря: «Покидай нра­вы отца и матери, а привыкай к моим».

При отъезде в дом жениха в воротах зажигается куль соломы, через огонь которого провозят повозку невесты и всех следую­щих за ней. Потом новобрачные входят в избу, кланяются отцу и матери и опять садятся за ужинный стол со всеми гостями. Со­блюдают тот же обряд, как в дэме невесты. После ужина дружка со свахой и родственниками ведет их в подклеть, где их оставля­ют одних. Здесь невеста разувает жениха и берет деньги из сапо­га себе, а муж в это время бьет ее голенищем по спине. Потом ло жатся они на постланной на полу соломе, покрытой кылымом или войлоком, который служит им вместо одеяла.




Ярмарка на Украине. Гравюра Серякова с рисунка И, Репина

Через некоторое время молодой зовет дружку и объявляет ему, что жена его сохранила девство. Дружка объявляет это всей компании, предъявляя доказательства. Затем молодой тотчас подают другую сорочку. Тут происходит новое веселье, пляска и песни. Потом гости жениха отправляются в дом родителей не­весты, бьют посуду, окна, ломают столы, лавки. Родители невес­ты вместо того, чтобы обижаться, награждают полотенцами и платками гостей за радостную весть о благополучии дочери. Получив дары, гости опять отправляются в дом жениха и там шумно проводят день до рассвета.

На другой день снова собираются к жениху гости. Поутру ра-I ю приходит старший боярин к новобрачной и, взяв у нее крас­ную запаску, то есть передник, выставляет его высоко на шест, как флаг, над домом молодого в знак целомудрия новобрачной.

Потом дружки, свахи, бояре, родственники, соседи под пред-подительством дружки отправляются в дом старшей подруги 1 ювобрачной и ставят на стол хлеб и посуду с водкой. Та ставит на стол кушанья и угощает пришедших. Поев и выпив, гости вы­ходят на двор, пляшут и поют, и так повторяется у всех подруг невесты. Отпраздновав все по порядку, гости возвращаются и дом жениха и просят у отца позволения вести молодых в церковь. Отец надевает на молодую кибалку (наметка). Когда они приходят в церковь, дружка, поддружий и другие, оставив их на цвентаре (монастыре), поют песни и идут в дом священника, где просят его, чтобы он ввел молодых в церковь. Священник, полу­чив плату, склоняется на их просьбу, вводит с молитвой в цер­ковь, читает молитву, благословляет молодых и надевает после того на голову молодой серпанку (фату), потом, окропив того и другого святой водой, отпускает с миром.

Гости возвращаются в дом отца жениха. Там сажают молодых за стол, туда является и свекор и, тыча палкою в глаза, спрашива­ет, «не слепа ли она», но потом, сняв с нее серпанку, потчует ее вином. Затем дружка угощает молодых хлебом, намазанным со­товым медом, а потом всех гостей. Может быть, именно поэтому первый месяц совместной жизни молодых получил название «медового».

После обеда с разрешения старосты все выходят на двор для пения и пляски, которую начинает дружка. Потом старший боя­рин, положив на тарелку деньги и поставив чарку вина, подно­сит молодой. Она принимает деньги и выпивает вино, а затем начинает с ним плясать. Так молодая перепляшет со всеми. По­том гости, войдя в избу, садятся за стол, где отец и мать их угоща­ют. Дружка, спросив разрешения у старосты и прочитав «Отче наш», разрезает кулич и подносит куски отцу и матери, родст­венникам и вообще всем гостям. Гости, принимая угощение, да­рят молодым разного рода скот, птицу и другие предметы до­машнего хозяйства.

По окончании этого угощения дружка, взяв стульни (пироги без начинки, лепешки), также вареную, а иногда и не вареную курицу, и, обложив ее ветвистою калиною и красными бумажными нитями, идет с молодым и со всей свадебной компанией с пением и музы­кой к тестю. Придя в дом тестя, ставит курицу и пироги на стол.

Тесть и теща угощают зятя и всех его сопровождавших. В это время дружка, разрезав курицу, подает тестю пару пирогов и ку­риную головку, теще — столько же пирогов и гузку, то есть зад­нюю часть, а прочим гостям — по ломтю пирога и по куску кури­цы. После этого теща отправляется со всеми гостями к отцу ее зятя, и там, поужинав, веселятся всю ночь.

Во вторник собираются все гости, исключая бояр (бывших товарищей молодого) и подруг невесты, к обоим сватам. Так хо­дят компаниями из дома в дом, угощают друг друга кушаньями и вообще шумно веселятся.

Такое свадебное пиршество продолжается целую неделю. Несмотря на большие расходы, вся свадебная пирушка в тече­ние недели в старину обходилась с обеих сторон в 34 рубля 20 копеек ассигнациями (то есть 9 рублей 57 копеек в конце XIX века).





И. Я. Билибии. Замужняя женщина Олонецкой губернии. Вологодская молодуха в праздничном наряде.

Серия рисунков для почтовых открыток. 1905 г.

Свадьбы на Урале. У уральских казаков было принято, что­бы у невесты гостили до самой свадьбы все ее подруги. В дом сходятся молодые люди, поют и пляшут с девушками. В девич­ник жених приносит своей невесте в подарок платье и весь жен­ский гардероб, а невеста одаривает его шапкой, сапогами, ру­башкой и шароварами.

После венчания невесту везут в телеге, сзади ее сидят мать и сваха, пальцы которой унизаны кольцами. Обе они прикрыва­ют невесту полотенцем, чтобы никто не видал ее. Перед телегой 11дет жених с отцом и дружкой, а позади нее едут верхом на ло­шадях приятели и родные жениха. Один из них на шесте несет полосатую плахту (юбку), как знамя.

Свадьба у донских казаков. У донских казаков за невестой 11С бывает никакого приданого,— напротив, жених обязан одеть 11енесту с головы до ног.

Свадъбыу камчадалов. Камчадалы — древние обитатели об-п[ ирного полуострова Камчатка. Обряд женитьбы у камчадалов странен и дик Когда камчадал захочет жениться, то ищет себе не­песту в чужом острожке и, высмотрев девушку по своему характе­ру, приходит к ее родителям. Он говорит о своем сердечном расположении к их дочери и просится пожить у них некоторое вре­мя, на что те легко соглашаются. Иногда даже и не объясняется с родителями, а просто поступает в работники и, прослужив не­сколько времени, за услугу просит дочь. Во время службы, чтобы понравиться родителям девушки, показывает необыкновенное усердие, ловкость и проворство, даже удальство. По истечении ус­ловленного срока молодой камчадал добивается позволения хва­тать невесту. Если поведение его будет хорошим и он понравится родителям, родственникам и невесте, то ему позволяется хватать. Если же нет, то труды его вознаграждаются какой-либо вещью и он должен оставить их острожек (селение). Случается, что он остается и без всякого вознаграждения.

Камчадал, получивший позволение хватать невесту, всеми си­лами старается улучить время, подстеречь невесту одну или с не­многими женщинами. Те же, в свою очередь, принимают все ме­ры к тому, чтобы сохранить невесту от нападения, так что редко ее оставляют. К тому же ее в это время одевают в две-три хоньбы (одежда из собачьей шкуры), потом опутывают от коленей до подмышек рыболовными сетями, по которой увивают ремнями так крепко, что она лишена всякого свободного движения. Опу­тывание и укручивание невесты служит для того, чтобы защи­тить девушку от молодого человека. Жениху, чтобы получить ее в жены, следует прикоснуться к ее голому телу, а для того исполь­зовать всю свою ловкость. Если только представится возмож­ность, он стремительно кидается к девушке, старается разорвать ремни и сетку, но тут невеста и девки поднимают крик, визг, схва­тывают его за волосы, царапают его лицо, бьют и всеми силами стараются отбить невесту. Правда, сама невеста не оказывает при этом никакого сопротивления. Если жених, преодолев все пре­пятствия, успел коснуться рукою голого тела, с него этого до­вольно: он — победитель и сам отходит от нее. Затем все бабы и девушки разбегаются, а невеста умильным голосом говорит своему жениху «ни, ни!», чем и заключается весь брак.

Редко случается, чтобы камчадал сразу достиг своей цели. Бы­вали случаи, что ему приходилось пробовать свою ловкость не­сколько раз, и каждый раз получать ушибы, царапины, для изле­чения которых требовалось время. Бывали случаи, что бедный семь лет добивался своей невесты и все это время служил без­возмездно.

Кто схватит свою невесту, тот получает все права мужа и на другой или на третий день увозит ее в свое селение. Для празд­нования же брака он возвращается, спустя некоторое время, к родным жены.

Что касается женитьбы на вдовах, то здесь не встречается ни­каких препятствий, и для этого нужно только согласие с той и другой стороны.

Мордовская и чувашская языческие свадьбы. Когда отец хочет женить сына, то посылает к отцу невесты посторонних людей, чтобы спросить: желает ли он выдать дочь свою за тако­го-то? И если последует благоприятный ответ, то родители же­ниха и невесты договаривались о калыме (выкупе), а также < > том, кому держать первую попойку и сколько чего употребить при ней. Калым определялся, в зависимости от благосостояния, в 8, 9 или 10 рублей ассигнациями. Потом отец и мать жениха просили родню невесты в гости, а из своей родни никого не принимали.






Мордовская женщина. Гравюра XIX в.




Мордовские крестьяне. Гравюра XIX в.

В назначенный день званые гости собираются, их угощают.

Родители жениха приезжают в дом невесты, которая в то вре­мя уже совсем одета по-праздничному и приготовлена к браку. Вся церемония и важность ее заключается в том, что отец, взяв за руку дочь свою, а мать в руки хлеб и соль, вручают дочь с хле­бом-солью свекру и свекрови.

Невеста, поблагодарив родителей и заплакав о родительском доме и родственниках, покрывается белым холстом до пояса, и в этом виде выводится своим братом из отеческого дома до са­ней или телеги. Прочая ее родня, проводив до половины дороги и встретив родню жениха, возвращается, так как на брачном пи­ру со стороны невесты родни не бывает.

Как только приедут в дом жениха, то его брат или ближайший сродник, взяв невесту за руку, вводит ее в избу и сажает за стол. Потом зовут жениха, который, нахлобучив шапку, садится подле нее. Отец его, в присутствии всех сродников и других гостей, взяв поставленный на столе пирог аршина в полтора, поднима­ет концом его покрывало у невесты, говоря между тем: «Вот тебе свет! Будь счастлива к хлебу, животу и размножению семьи>>. По­том переменяет он ей имя: Мезява, большая, Сернява, средняя, Вежава, меньшая, и так далее по старшинству сыновей, которые женятся. Тогда только жених и родственники видят невесту, как и она их всех. После этого начинается пирушка. В этом состоит нссь обряд их брака.

Позднее эти браки стали освящаться церковью и сопровожда­лись новыми обычаями, близкими к нашим. Обычно в день свадь­бы надевают на невесту красное платье, или кумашник, красную рубашку и красные сапоги. На все пальцы обеих рук надевают раз­ноцветные перстни с привешенными к ним небольшими цепоч­ками, на которых висят серебряные или медные копейки. Голову се прикрывают красною фатой так, чтобы лица не было видно.

Перед невестой ставят скамейку, на которую кладут хлеб, соль и ведро пива. Возле нее садится пожилой мужчина с иконой, пе­ред которой мальчик держит свечу. Между тем все ее родствен-11ики, подходя к ней по одному, склоняют головы под ее фату, и невеста их порознь оплакивает. В продолжение этой церемо­нии один играет на гудке, а другие, приплясывая, поют: вой! вой! При этом угощают пивом или медом всех гостей, которые ско­ро напиваются допьяна. Со стороны гостей здесь не бывает, кро­ме отца и брата, свахи и двух дружек. Должность свахи и одного дружки состоит в том, чтобы подносить напитки.

Другой дружка, стоя перед невестой в безмолвии, держит и правой руке обнаженную саблю, которой время от времени махает, ударяя в потолок или матицу.

Между тем у печки на столе кладут постель и все прочее при­даное, на котором садится сестра невесты или подруга, у кото­рой дружка должен выкупать приданое.

Когда невеста оплачет всех своих родственников, то начина­ется шествие к венцу. Во-первых, идет дружка с саблей, потом 11евестина мать или бабушка со свечой, а за ней отец или бли­жайший родственник с иконой.

Тут берут невесту: кто за пояс, кто за ноги, и выносят из избы на днор. Между тем она, как бы неохотно оставляя дом своих родите­лей, старается всеми силами противиться этому: то схватится за матицу, то за косяк дверей, то за скобу, и с такой силой, что окру­жавшие ее должны употребить все усилия для того, чтобы раздви­нуть руки. Когда ее вынесут во двор, дружка, вооруженный саблей, кричит, чтобы все зрители стояли рядом и чтобы никто не выхо­дил ей навстречу, что принимается за дурной знак

У избы запирают двери и никого оттуда не выпускают, пока I к- посадят невесту в сани или в повозку, и покрывают белой ска­тертью с бахромой. Поезд следует так сначала отец или брат же­ниха, потом невеста со свахой и дружкой, в одной повозке, за­тем ее подруги и вся свита. Они едут только до половины д< >роги, а оттуда сопровождает ее поезд жениха до самой церк-ни, где дожидается жених.

Когда окончится венчание, впереди всех едет жених, а за ним I кисета, после того и весь поезд. По прибытии домой жених тотчас, приняв невесту, ведет в избу. Но сначала они оба становятся одной ногой на порог избы. Там ставят горячую с хмелем сково­роду на ногу сначала жениху, а потом невесте. Жених сбрасыва­ет ее ногой, потом то же делает и невеста. За отбрасыванием но­гой сковороды с хмелем тщательно наблюдают все домашние и делают свои заключения о будущем новобрачных. Чем далее отлетит сковорода от ноги невесты, тем жена будет сердитее и сварливее, а чем ближе, тем смирнее и добрее. Если сковорода упадет вверх дном, то думают, что новобрачные будут несчаст­ливы, и наоборот.

Затем жених, невеста и все госги входят в избу, садятся за стол и пируют. Но при этом пиршестве никакой родни со стороны не­весты не бывает. Сама же невеста тотчас убирает голову по-деви­чьи, как ходила до этого времени, и впоследствии ходит так, пока не увидится с отцом или матерью или вообще с тем, кто ее выда­вал замуж Только потом она снимает все девичьи украшения.

У некоторых мордовцев есть обычай раздавать крутую кашу всем сбежавшимся смотреть молодых, по чумичке на челове­ка — кому в шапку, кому в полу, а иному и за пазуху.

У чувашей, живущих по Волге, принято посылать свата в дом невесты и торговаться с отцом насчет выкупа. Не знаем, как те­перь, но еще в начале XIX века цена на невест достигала там от двадцати до пятидесяти рублей ассигнациями. Бедняки покупа­ли жен, платя десять, пять рублей, а богатые платили до семиде­сяти рублей на ассигнации. Приданое невесты обычно состоит из разного скота, домашней утвари и одежды, по стоимости почти равной выкупу. Впрочем, это в других местах называется калымом (выкупом), а у чувашей — хота, сватовство.

По заключении торга составляют поезд с дарами. Жених, приезжая с родителями к невесте, представляет договорную сумму денег, причем дарит новым родственникам рубахи, плат­ки или холст, а для благополучия — пшеничный хлеб и неболь­шое количество меду-сырца, поднося которое, держит против солнца и творит молитву. В этот же день после веселой Пирушки договариваются о дне свадьбы.

В этот день невеста сидит в гостеприимной избе за перего­родкой с закрытым лицом, но в определенное время выходит оттуда и ходит вокруг избы с печальным выражением лица. Ее подруги носят перед ней пиво, хлеб и мед-сырец. Когда она обойдет три раза вокруг избы, то жених, сорвав с нее покрыва­ло, целует ее и меняется с ней перстнями. С этого времени она называется обрученной. После этого невеста, угостив гостей хлебом, пивом и медом, уходит опять за перегородку, где жен­щины, сняв с нее худую девичью шапку, надевают бабью, поно­вее, называемую хущиу.

При раздевании, как и в других русских племенах, невеста должна разувать жениха. На следующий день происходит следст­вие, сохранила ли молодая свое девство. Если оказывается, что не сохранила, то стыдят молодую стаканом с продырявленным дном, но все заканчивается смехом, без неприятных для молодой по­следствий.

В этот день молодая принимает гостей как хозяйка, и день проводится в песнях и плясках под музыку, веселее первого.

Свадьбу играют по большей части у родителей жениха. Гости, со своей стороны, никогда не приходят без съестного и напит­ков. Кроме этого, принято класть на хлеб с воткнутой в него стрелой деньги на обзаведение молодых хозяйством.

В прежнее время чуваши-христиане венчались спустя долгое время после этих обрядов.

Черемисские языческие свадьбы. Когда черемисы были I !долопоклонниками, то в той избе, где предполагалось играть гиадьбу, карт (жрец) совершал моление перед домашним идолом. Потом собирали обед, после которого предавались весе­лью, состоящему в пляске, песнях и музыке на гуслях или на во­лынке. В то время как карт читал свою молитву, в другой избе на­ряжали невесту в замужнее женское одеяние. Сняв покрывало, надевали на нее нарядную женскую шапку или повязку. Затем жених, взяв ее за руку, отводил в гостеприимную избу, где она все время моления карта стояла на коленях. Затем невеста вста­вала, раздавала дары и подносила всем гостям пиво или мед. По окончании она отправлялась опять в ту избу, где была.




Черемисские женщины на молотьбе. Гравюра XIX в.






Ввечеру невеста раздевалась сама, но ложилась без охоты, по принуждению. Уложив молодых, бабы запирали подклеть.

На другой день, поутру, один из пожилых мужчин, избранный вместо отца молодой, в сопровождении женщин входил в под­клеть, держа в руке большую плеть. И если он усматривал в мо­лодой что-либо противоречащее доброй чести ее замужества, то поднимал плеть и обещал ею вознаградить на другой день. Это наказание исполнялось. Так же поступали и молодые, толь­ко позднее, по окончании всех свадебных обрядностей.

Третий день проводили они в пирушках и веселье. Перед ухо­дом каждый, выпив стакан пива или водки, бросал в него какую-либо монету, в подарок молодым.

Татарские свадьбы. У татар по реке Черемхану которая впа­дает в Волгу при Сингелееве, существует такой обычай при свадь­бах. Когда жених или его родители выберут невесту, то сватают через посторонних лиц. После согласия с той и другой стороны начинают толковать о калыме. У них даже бедняки должны пла­тить довольно тяжелый калым. И женский пол не принуждают вы­ходить замуж. Потому отец невесты в начале сватовства спраши­вает дочь, охотно ли она идет и нравится ли ей жених. Только ее согласие решает дело. Затем приглашают муллу, который, прочи­тав молитву, разрешает ей сидеть с женихом за занавеской, потом гости пьют и веселятся. Но только тогда жених волен взять свою невесту, когда заплатит ее отцу калым сполна. Между тем жених волен тайно, время от времени, посещать невесту, повольничать немного, но в права мужа вступать ни под каким предлогом не мо­жет. Уплата по частям и тайное посещение женихом невесты у них называется «хождение за пазуху>>. Молодой человек в это время может лучше узнать нецесту и, если заметит что-либо пре­досудительное, засвидетельствованное другими, прекращает сва­товство и получает деньги назад.

По уплате полного калыма отец невесты приглашает гостей на пир, и, погуляв допьяна, они разъезжаются по домам. А жених с невестой и другими родственниками, взяв все приданое неве­сты, уезжают в свой дом. Потом призывается мулла и начинается брак. Брак их очень краток и прост. Молодые сидят или в дру­гой избе, или тут же за занавесом. А Мулла, не видя новобрачных, спрашивает трижды у присутствующих: «Женился ли такой-то?» Ему отвечает дружка: «Женился!» — тоже троекратно, называя по имени жениха.





Татарская деревня. Гравюра XIX в.

Потом мулла спрашивает о невесте троекратно: «Вышла ли такая-то замуж за такого-то?», и дружка тоже на каждый его во­прос отвечает, что «вышла такая-то». Наконец, мулла читает мо­литву, и тем заканчивается бракосочетание.

По прошествии двух или трех дней зять приглашает к себе и дом тестя и всю родню молодой жены для пира. Гости собира­ются, и каждый из них приносит что-либо в подарок новобрач­ным.

Свадьбы у казанских и оренбургских татар соверша­ются почти так же. Так же поступает и мулла при совершении брака. Замечательно то, что у них существует девичник, куда со­бираются подруги и родные, поют песни и оплакивают переме­ну состояния невесты, которая в это время сидит с закрытым ли­цом. Между тем двое мужчин от лица невесты поют песню, к которой говорится о нежелании девушки этой перемены. На­кануне брачного дня, к вечеру, посадив невесту на ковер, относят ее в тот дом, где должна быть свадьба, и тут она видится с но­выми своими родственниками.

У этих татар потеря девства до замужества считается величай­шим бесчестием. Жених гневного характера имеет право во вре­мя самой свадьбы сорвать со своего тестя и тещи свои подарки.

Свадьбы сибирских (чулымских) татар. Эти татары так­же посылают свата. Сват, отправляясь по делу сватовства, берет с собой новую трубку (китайскую), набивает ее китайским таба­ком, а придя туда, объявляет причину прихода. Он тотчас остав­ляет там свою трубку и табак, а сам на короткое время удаляется куда-то. Если, вернувшись, он заметит, что трубка не была в упо­треблении, то считает это отказом, а если увидит, что из нее ку­рили, то принимается торговать невесту на платье, мягкую рух­лядь, скот и на прочее.

. Свадьба совершается в новой юрте, брачное ложе молодых — войлок. Если новобрачная виновата перед своим мужем, то она никакой обиды от мужа не терпит. Но молодой украдкой уходит и не раньше возвращается, как разделавшись добрым порядком с похитителем ее чести. Потом все предается забвению.

В день свадьбы у них тоже происходят пирушки и веселье с пес­нями, пляской и музыкой. Кроме того, жених занимается борьбой с родственниками невесты, и если успеет всех их побороть без по­сторонней помощи, то заслуживает огромное общее одобрение.

Калмыцкие свадьбы. У этого народа женитьба детей соверша­ется по воле родителей. Но прежде чем принимаются за сватовст­во, обращаются к гелюну (своему жрецу), объявляют ему имена же­ниха и невесты, год, месяц и число рождения каждого из них, и гелюн справляется в Книге судеб (судар), а потом им объявляет соизволение Бурханов, их богов, или предрекает неуспех брака. В последнем случае брак никогда не состоится. Разве только зада­рят гелюна, тогда он постарается умилостивить своих богов.

Получив разрешение своего жреца, договариваются при сви­детелях обеих сторон о калыме, который состоит из выкупа со стороны невесты. Она должна привести за собой новую кибит­ку, всякого скота и ясыр (прислугу).

Брак гелюн совершает во время нового месяца со своими обычными обрядами. Сперва приводит жениха и невесту к бур-ханской присяге во взаимной верности. Потом, выведя их из ки­битки, приказывает им глядеть на солнце, а сам читает молитву, а жених и невеста кладут земные поклоны.

Наконец, гелюн возлагает на жениха и невесту руки, тем и заканчивается вся церемония. Потом сажают невесту в кибит­ку за занавес, а жених садится впереди.

Родственники обеих сторон, взявшись за сырую овчину, на­чинают что есть силы тянуть между собой, и, чья сторона пере тянет, значит, та должна угощаться на счет побежденной сторо­ны. Обычно с одной стороны тянут родственники жениха, а с другой — невесты.



Симбирская татарка. Гравюра XIX в.

В начале пирушки вводят невесту в ее кибитку, где она с прочи­ми женщинами и девушками при игре на чебыдзе, волынке и гуд­ках веселится. В это время воспрещается видегься со свекром и старшей родней жениха, а своего отца посещать не раньше, как по прошествии года. Тогда уже получает она от него свой пай (удел или участок) состояния в верблюдах, разном скоте и прочем.

У калмыков уральских часто сговаривают детей не только младенцами, но даже тогда, когда жены их беременны, если только родятся у одного сын, а у другого — дочь.

Сочетаются браком уже в четырнадцать лет. За два года до свадьбы позволяется жениху ходить играть с невестой. Но если она до свадьбы забеременеет, то жених или его отец должны за­дабривать родителей невесты подарками, несмотря даже на то, что последовало обручение.

Договоры с отцом и матерью невесты насчет выкупа за нее производятся до свадьбы. Со своей стороны ее родители гото­вят в приданое платье, разные домашние вещи, постель, войлок, одеяла и кибитку из белого войлока.

Перед браком справляются у гелюна насчет благополучного дня, когда и совершают потом брак Перед его началом, когда не­веста в сопровождении родителей и родственников приезжаег к жениху и ставят новую кибитку, прибывший в дом гелюн читает некоторые молитвы. Невесте по его приказанию расплетают косы и заплетают только на две. Затем гелюн берет шапки у жениха и у невесты, отходит в поле и окуривает их ладаном, читая молит­вы, а возвратись, отдает дружке женихову, а свахе — невестину шапку и приказывает надеть молодым.

После этого брака начинается пирушка, на которую мясо для пира готовит отец невесты. Затем невесту оставляют в кибитке у жениха, в которую некоторое время не дозволяется входить никому с ее стороны, кроме матери и родственниц.


Русские обычаи и наряды

ПОРЯДКИ, ХАРАКТЕР И ОБЫЧАИ РУССКОГО НАРОДА

Жилые местности

Жилыми местностями в Старой Руси были город, пригород, посад, слобода, погост, село, сельцо, починок. Это уже было в то время, когда образовалась прочная оседлая жизнь русского на­рода. Но гораздо раньше того, как говорит автор книги «Быт русского народа» (1848) А. В. Терещенко, славяне, а затем и наши россы жили беспорядочно: боясь ежедневных набегов, безза­щитные, не имеющие государственного устройства, должны были защищаться и все вместе, и каждый в отдельности.

Славяне, защищая свое имущество, свою родную семью, скрывались в землянках, вероятно, и потому, что не умели стро­ить. Понятно, что они основывали все свое хозяйство на ското­водстве, от которого получали пищу, одежду и даже источник дохода — выгодную мену с другими соседними народами, с ко­торыми были в благоприятных отношениях.

Образование городов, пригородов, посадов, сел и прочих об­щественных поселений произошло тогда, когда народ осознал и укрепился в мысли, что, действуя массой, он скорее может за­щититься против неприятеля. Сила народа выражается единст­вом духа, единством мысли и умением противодействовать на­падению. В этом случае известная масса, состоявшая из силы и дружно живущих родственников, принимала все средства к тому, чтобы оградить себя от разного рода нападения. Народу угрожали не только чужие люди, но и нападения зверей. Как правило, ограждались тыном, загородками разного рода, вооб­ще преградами, которые были бы недоступны людям и защища-.чп бы от нападения зверей.

Со дня на день семьи увеличивались, согласие развивалось во имя общей безопасности. Вместе с тем принимались меры за­щиты против всякого рода неприятеля. Нужно заметить, что к прежние времена леса представляли собой такое необозримое пространство, затруднявшее пути даже для пешеходов, что часто путники утопали в бортях. Обилие лесов, как естественная преграда и организация города (огорода, огородки), давало воз­можность разумно управлять жизнью всего народа и отдельных семей, помогало защищаться от неприятеля и диких животных.

Слово «город» имеет несколько значений, но первоначально оно означало огороженное место, с «оградой, огорожей». Ук­репленные местности давали некоторую надежду на безопас­ность в случае внешних нападений. Они тщательно огражда­лись, а вместе с тем подпадали под некоторую зависимость, которая, по духу того времени, когда владычествовала сила, мог­ла легко обратиться в порабощение.

Таким образом, при более или менее благоприятных услови­ях сформировались первые города. Одни возросли под влияни­ем сильных напусков, давления внешних сил; другие, напротив, сами переходили границы и далеко простирались за своими первоначальными пределами. Это подтверждают и многочис­ленные русские сказания, например об Илье Муромце, который был и представителем земской охраны, и в то же время защит­ником народа.

Поначалу города были связаны между собой плохо. Нередко их захватывали и разоряли поодиночке. Но именно город был тем центром, куда стекались жители окрестностей, здесь проис­ходил обмен продуктами и предметами первой необходимости. Вскоре города, в которых постоянно увеличивалось население, стали нуждаться в организации системы управления жизнью лю­дей: суд, торговля, оборона, строительство и пр. Таким образом, города получили преимущества перед неукрепленными поселе­ниями, которые постепенно подпали в зависимость от городов. Нередко такая зависимость оборачивалась порабощением.

Но не все города имели равные достоинства как укрепленные населенные пункты, крепости. Самые значительные из них ста­новились центром власти, и постепенно им стали подчиняться многие. Тогда между городами образовались различия: старшие и младшие, сильнейшие и слабейшие, или города (град) и при­городы (то есть состоящие под администрацией городской вла­сти и стратегических связей). Таким образом, собственно слово «город» приняло значение государственного места.

Жизненные интересы заставляли обитателей устраивать свои жилища друг около друга, и вот время от времени около города образовывались несколько пригородов, сел, деревень. Так, город Киев был городом земли Русской, Чернигов — городом земли Се-верской, Псков — земли Псковской, Хлынов — земли Вятской, а Вышгород, Белгород — были пригородами Киева, Ладога — пригородом Новгорода, а со временем Москва — городом всей земли Русской. С течением времени и самое значение слова «го­род» было изменено. Городом стало называться не главное правительственное место, где сосредоточивалось правление и суд, а только укрепленное место или правительственный пункт.





А, М. Васнецов. Основание Москвы.

Постройки первых стен Кремля Юрием Долгоруким в 1156 г.

Посадом называлось то, что теперь мы привыкли называть городом, а название «посадский человек» (житель посада) озна­чало то же, что впоследствии «мещанин». Посады были пункта­ми торговой и промышленной деятельности, строились всегда близ городов. Город в этом случае назывался кремлем, а посад раскидывался около него. Часто город был на горе, а посады внизу, как видим это на примере Москвы. Посады эти обводи­лись валами там, где жителям было опасно жить вследствие час­тых внешних нападений.

Посад разделялся на две части: на острог и поселок.

Острогом называлось укрепленное место, служащее для защи­ты города от внешних нападений, а поселок — населенное место для жителей, собственно — посад, а за ним — слободы. У западных славян долгое время существовало это деление: варош — острог, палянка — поселение, посад и град.

Слободами первоначально назывались поселения, жители ко­торых пользовались какими-либо льготами, причем эти льготы давались обществам, деятельность которых была посвящена ка­ким-нибудь особым занятиям, преимущественно ремеслам.

Погост, село, сельцо, деревня, поселок, займище были заняты земледельческим сословием, при них была церковь, сосредото­чивалось управление и даже был сборный пункт окрестного населения. Но когда число церквей умножилось и таких поселе­ний стало много, они, естественно, начали утрачивать прежнее преимущественное значение и назывались селами. Слово «по­гост» было некогда во всеобщем употреблении, в XVI и XVII ст. сохранилось только в Новгородской земле в смысле большого села, сосредоточием администрации для окрестного края. Сей­час же погостом называют кладбище с церковью.

Между сельцом и селом различие было только в их величине. В позднейшее время «селами» стали называться деревни с хра­мами, а «сельцами» — деревни, где помещаются дома владельцев имения.

Починки. Починками назывались малонаселенные деревни и недавно населенные, которые, впрочем, удерживали это на­звание навсегда.

Займище. Так называлось небольшое поселение на дикой но­вой земле, занятое одним двором. Когда со временем к этому двору присоединялись еще несколько, тогда из займища обра­зовывался починок.

Города возникали вместе с населением, и даже раньше, так как сплоченная масса населения требовала защиты от нападения не­приятеля или дерзких хищников. Города в старину представляли собой, прежде всего, укрепленные воинские сооружения, в кото­рых правительство сосредоточивало защиту и правление.

Как замки на западе Европы, города ограждались рвами, вала­ми. Стены делались каменные, кирпичные, земляные и деревян­ные. Они представляли собой тын из бревен, расположенный по земляному валу. Города располагались так, чтобы возле них была всегда естественная зашита: вода или ущелья гор. Случалось так, что одна из сген города примыкала к болоту, реке или пруду, а прочие стороны окружались рвом. При нынешних системах войны эти преграды ничтожны, но в былое время, когда не суще­ствовало огнестрельного оружия, а только мечи и стрелы, подоб­ные преграды могли представляться непреодолимыми.

Часто случалось, что город, окруженный тыном и рвом, еще раз опоясывался осыпью или деревянной стеной, что называ­лось острогом, между которыми находилось поселение. Такое расположение для городской защиты мы видим и в Москве. Кремль с Китай-городом составлял сердцевину столицы; на зна­чительном промежутке от них была проведена кругом другая стена, называемая Белым городом, или Бел-городом. Далее, так­же на значительном промежутке, был расположен земляной вал, обшитый деревянной стеной. Такое устройство существовало и в других городах. В Казани был каменный кремль, а за ним сле­довал посад, окруженный острожной деревянной стеной. В Аст­рахани также был деревянный кремль, а его окружала другая каменная стена, соединявшаяся с кремлевской. Вдоль Волги и про­межуток между кремлевской стеной и этой последней, как и в Москве,— Белым городом. В Пскове среднее укрепление на­зывалось Детинец. Оно стояло в углу, образуемое рекой Великой и впадающею в нее Исковой.




Заимка Гравюра XIX в.

Вообще, как каменные, так и деревянные стены городов не имели никаких правильных очертаний. В каменных стенах все­гда делались зубцы, высотой иногда составляющие треть всей вышины. По протяжению всей стены возвышались башни, в ка­менных городах — каменные, в деревянных и земляных — дере­вянные. Но иногда случалось, что при деревянных городских стенах башни были каменные, как это было в Ярославле.

Кроме башен в стенах делались разного рода уступы, носив­шие названия городки, выводы, костры, кружала, бары, абламы (скатные пристройки, выпятившиеся наружу), с деревянными котами (катками или колесами без спиц), которые спускались на неприятеля во время осады. Печоры (углубления внутрь стены), быки, то есть расположенные рядами большие выступы, на кото­рых строились большие укрепления, образовывающие другую стену. Стены разделялись по пространствам между башнями, на­зываемыми пряслами. Эти пространства имели различное про­тяжение в одном и том же городе. Так, в Новгородском каменном городе пространство между башнями в одной стороне было до 70 саженей, а в другой — до 50, в третьей — до 40 и менее. В Нов­городском земляном городе между одними башнями было до 150 саженей, между другими — 46, в Тотьме — вообще от 70 до 25 саженей. Словом, расположение башен было рассчитано не ра­венством расстояний, а выгодами в стратегическом отношении.

По пряслам устраивались окна, при которых припасались камни и колья, чтобы метать в осаждающих, и бои (бойницы), узкие отверстия, откуда стреляли из пушек и пищалей. Таких бо­ев в больших городах было три: подошевный, средний и верх­ний. Толщина стен была различная, так что, по сказаниям англи­чан, стены Московского кремля в XVI веке имели в толщину 18 футов (более 11 саженей). Эти стены внутри имели лестницы и ходы из одной башни в другую. По местам эти ходы имеют вы­ходы наружу.

На больших выступах, или быках, устраивались мосты, на ко­торых, как выше сказано, возвышалась другая стена. Вдоль го­родских стен устраивался мост, по которому можно было иметь движение по всей окружности. Пространство между стенами за­сыпалось землей, или соединялось поперечными бревнами, или же вовсе оставалось пустым промежутком, над которым ус­траивалась кровля из теса или решетины, и которые были до­вольно высоки.

Дворы и дата

В глубокую старину дворы были очень просторны. Это видно уже из того, что для предохранения от пожаров приказывали ва­рить кушанье и печь хлебы далеко от жилых строений в городах. В старину, при великих князьях, в Москве были дворы, принадлежащие князьям, до того огромные, что делились как уделы, и даже два князя владели одним двором.





Карельская изба Гравюра XIX в.

В завещании Иоанна III о дворах, данных им своим детям, говорится о том, что в них за-нодили торги и вели судные дела, касавшиеся живущих в этих дворах; это указывает на обширность и населенность таких дво­ров. В XVII в. царская усадьба в Измайлове простиралась на че­тыре десятины. В Александровской слободе конюшенный двор занимал более десяти десятин.

Особенность русского двора была в том, что дома строились 11С рядом с воротами, а посредине. От главных ворот пролегала к жилью дорога, иногда мощеная, которую добрый хозяин со­держал постоянно в чистоте и наказывал слугам счищать с нее грязь в дождливое летнее и сугробы в зимнее время.

Вместо того чтобы строить большой дом или делать к нему пристройки, на дворе сооружали несколько жилых строений, которые имели общее название — «хоромы». Надворные пост­ройки вообще были жилые, служебные или кладовые.

Жилые строения носили названия избы, горницы, повалуши, сенники. «Изба» была общим названием жилого строения. «Горни­ца», как показывает самое слово, было строение горнее, или верх­нее, надстроенное над нижним, и обычно чистое и светлое, служившее для приема гостей. Название «повалуши» сохранилось те­перь в восточных губерниях и значит кладовую, обычно холод­ную, но были также и жилые покои с этим названием. Неизвестно, в чем состоит их отличие от горниц, тем более что они часто бы­ли рядом с горницами и занимали верхнюю часть здания.

«Сенником» называлась холодная комната, часто надстроен­ная над конюшнями и амбарами, служившая летним покоем и необходимая во время свадебных обрядов. Бывало и так, что в одном доме было по три горницы и одна повалуша, а иногда две горницы и три повалуши. При каждом отдельном здании были сени и часто: передние и задние, нередко теплые. Часто от­дельные здания соединялись крытыми переходами, или кори­дорами, как то видим в Измайловском и Коломенском селах и у царей, которые, как к центру, вели к домовым храмам. У про­столюдинов были избы черные, то есть курные, без труб. Дым выходил в маленькое волоковое окно: при собственно так назы­ваемых избах были постройки, называемые комнатами. В этом пространстве жил бедный русский мужик, как живет во многих местах и теперь со своими курами, свиньями, гусями и телками, посреди невыносимой вони. Печь служила логовищем целому семейству, а от печи поверху, под потолок приделывались пола­ти. К избам приделывались разные пристенки и прирубки.

В богатых домах крыльца делались с кувшинообразными ко­лоннами и покрывались остроконечными кровлями.

Вход в нижний этаж чаще всего был через особую дверь от крыльца или изнутри. Ступени крыльца вели обыкновенно на террасу, называемую рундуком, огороженную балясами, потом прямо в сени второго яруса. Соответствующая ему часть в ниж­нем этаже дополнялась также сеньми и называлась «подсенье». Как сени, так и подсенье пристраивались с двух сторон дома, и од­ни были передние, а другие — задние. В этих сенях и подсеньях делались чуланы и каморки, иногда светлые, иногда темные.

Первоначальные жилища

Первоначальные жилища в нашу старину состояли из лесных срубов. Ставили их по произволу и по удобству хозяйственных помещений. Внутренность их состояла из одной общей комна­ты, в смежности с которой находились пристройки для домаш­него обихода, то есть для скота и птицы, для хранения хлеба и жизненных припасов семьи. Овин или гумно стояли недалеко от избы. Мы не имеем самых древних сведений о постройке на­ших домов. Судя о простоте тогдашних нравов, должно думать, что избы и хоромы предполагались без наружных украшений и из дерева. Жилые покои стояли внутри двора и обводились де­ревянными заборами, с решеткой и без решетки, и часто колом