Geum.ru

Stephen King "Talisman"

Вид материалаДокументы

Содержание


Интермедия. слоут в этом мире (i)
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   41

ничего не слышал.

Он подумал, что может "приземлиться" прямо там, где стоит. "Он вновь

будет в Территориях", внезапно понял мальчик; он хочет вдохнуть их воздух,

он уже изголодался по нему. Территории манили его - безбрежные равнины и

пологие горы, поля, поросшие высокой травой, и ручьи, их орошающие... Всем

своим существом Джек стремился туда. Ему стоит достать из кармана бутылку,

глотнуть напиток... Вдруг он споткнулся о сумку, из которой выглядывал

огромный бутерброд с колбасой и сыром, и в тот же момент почувствовал на

своих плечах чьи-то руки.

- Сейчас ты отправишься, - сказал Смотритель (ибо это был он),

ласково улыбаясь. - И пойдешь своей дорогой. Ты попрощался с мамой? Она

знает, что тебя не будет какое-то время?

Джек кивнул, и старик протянул ему бутерброд:

- Ты голоден? Вот, возьми, он слишком велик для меня.

- Я поел, - сказал мальчик. - И рад, что могу попрощаться с тобой.

- Смелый Джек, он отправляется в путь! - пропел Смотритель. -

Счастливой дороги!

- Лестер...

- Но ты не можешь уйти без нескольких маленьких вещиц, которые я

приготовил для тебя. Видишь эту сумку?

- Лестер?..

Старик отошел от Джека и присел под деревом.

- Ты знаешь, что отец тоже называл меня Странник Джек?

- Да, я где-то слышал это, - усмехнулся Смотритель. - Подойди и

погляди, что я тебе собрал. И потом, я же должен рассказать, куда пойти

вначале, верно?

Джек подошел поближе. Старик отложил бутерброд в сторону и пошире

раскрыл свою сумку.

- С Новым Годом! - сказал он и извлек оттуда ветхую истрепанную

книгу, бывшую, как увидел Джек, старым атласом дорог.

- Спасибо, - ответил Джек, беря ее из рук своего друга.

- Никакие другие карты тебе не понадобятся. Вот дорога, по которой ты

пойдешь.

- Ладно! - Джек старался затолкнуть атлас в рюкзак.

- А вот это не должно находиться в мешке за спиной, - продолжал

Смотритель, заворачивая в бумагу огромный бутерброд. - Это нужно нести в

кармане. - И он показал пальцем на левый карман своей куртки. Между его

вторым и третьим пальцами, подобно сигарете в руке Лили, был зажат белый

треугольный предмет, в котором мальчик узнал медиатор для гитары. - Возьми

и храни. Ты покажешь его человеку, который поможет тебе.

Джек взял у него медиатор. Таких он еще не видел: нанесенный на него

рисунок напоминал некие неизвестные письмена. На ощупь медиатор казался

тяжеловатым.

- Кто этот человек? - спросил Джек, кладя медиатор в карман.

- На его лице большой шрам, так что не ошибешься. Он - солдат.

Собственно, он капитан внутренней охраны и доставит тебя по назначению,

где ты увидишь то, что должен увидеть. Даму, которую тебе нужно увидеть...

Тогда ты поймешь вторую причину, по которой суешь голову в петлю. Мой

тамошний друг - он знает, что тебе нужно, и покажет дорогу к этой даме.

- Эта дама... - Джек умолк.

- Да, - сказал старик. - Ты прав.

- Она - Королева?!

- Хорошенько рассмотри ее, Джек. Ты увидишь, кто она есть на самом

деле, понимаешь? Потом ты пойдешь на запад. - Черты лица старика стали

жестче и суровее. - Опасайся Блоута. И его самого, и его Двойника. Старина

Блоут будет искать тебя и найдет, если осторожность изменит тебе; когда

попадешься в сети, - он поступит с тобой, как лиса с гусем в известной

сказке. - Смотритель засунул руки в карманы. Он тщательно подбирал и

взвешивал каждое слово. - Возьми Талисман, сынок. Возьми и принеси его в

целости и сохранности. Это нелегкая ноша, но ты принесешь нечто большее,

чем просто нелегкую ношу.

Джек усиленно вдумывался в слова Смотрителя. Человек со шрамом,

капитан внутренней охраны. Королева. Морган Слоут, охотящийся за ним, как

хищник. В этом чертовом месте на другом конце страны. Нелегкая ноша.

- Хорошо, - сказал он, внезапно почувствовав желание вернуться в

кафе, к маме.

С теплотой в голосе Смотритель произнес: - Да, Странник Джек -

умница. Не забудь о волшебном напитке, дружок.

- Конечно, - ответил мальчик. Он извлек из кармана темную бутылку и

откупорил ее, затем оглянулся на Смотрителя. Светлые глаза, не мигая,

смотрели на Джека.

- Я помогу тебе, когда смогу.

Джек кивнул и, запрокинув бутылку, отпил глоток. Горло сдавил спазм.

Зубы свело, из глаз покатились слезы.

Он долго не мог открыть глаза, но уже _з_н_а_л_, что находится в

Территориях, - по запаху, по аромату и чистоте воздуха.

Лошади, трава, свежий воздух кругом, и неожиданно - пыль и запах

сырого мяса.


ИНТЕРМЕДИЯ. СЛОУТ В ЭТОМ МИРЕ (I)


- Я знаю, что работаю слишком много, - говорил в этот вечер Морган

Слоут своему сыну Ричарду. Они беседовали по телефону: Ричард - стоя возле

общественного телефона в нижнем коридоре школьного общежития, его отец -

сидя за столом на верхнем этаже одного из самых респектабельных зданий на

Беверли-Хиллз, владельцем которого была компания "Сойер и Слоут".

- Но хочу сказать тебе, мой мальчик, что потребуется немало времени

для осуществления многих планов. Особенно если семья моего старого

партнера в беде. Я надеюсь, поездка будет недолгой. Во всяком случае, я не

собираюсь торчать в этом чертовом Нью-Хэмпшире больше недели! Когда все

закончится, я тебе позвоню. Возможно, тогда мы прокатимся в Калифорнию

поездом, как в старые добрые времена. Пожелай мне удачи!

Слоуту, любившему все делать самому, было особенно приятно занимать

это здание. После того, как он и Сойер арендовали это помещение на краткий

срок, а потом на более длительный, - они наконец смогли выкупить его

вплоть до последнего квадратного миллиметра. Лишь первый этаж арендовал

владелец маленького китайского ресторанчика.

Слоут долго спорил с китайцем, но когда тот сообразил, что ему хотят

увеличить арендную плату, то сразу перестал понимать английский язык.

Попытки Слоута продолжались несколько дней, пока ему неожиданно не помог

случай. Однажды он увидел, как из двери кухни служащий выносит бачок с

растопленным жиром, и, проследив за ним, выяснил, что тот вылил жир в

канализационный сток. Днем позже пришедший из департамента здравоохранения

инспектор наложил на владельца ресторана внушительный штраф. Теперь

работникам ресторана приходилось выносить все кухонные отходы через

обеденный зал, что резко сократило число посетителей; а возле задней двери

кухни Слоут посадил на цепь злющую собаку - для верности. Владелец

ресторана был вынужден вспомнить английский язык и согласиться удвоить, а

потом и утроить сумму ежемесячной платы.

Да, он добился этого... но если бы он не сумел настоять на своем, то

не был бы Морганом Слоутом. В тот же вечер он подъехал к ресторану и,

выпив предварительно три порции мартини, перебил бейсбольной битой все

окна.

На следующее утро китаец попросил о встрече и предложил увеличить

платежи в четыре раза.

- Вот теперь это мужской разговор, - усмехнулся Слоут. - И вот что я

вам скажу. Поскольку отныне мы играем в одной команде, расходы по замене

стекол мы также разделим пополам.

Через девять месяцев после того, как компания "Сойер и Слоут"

завладела зданием, арендная плата в городе резко подскочила до немыслимых

размеров. Морган Слоут был чрезвычайно горд своим удачным приобретением.

Прогуливаясь возле здания, он любил вспоминать, как много они вложили в

компанию "Сойер и Слоут" и как велики теперь их достижения.

Чувство особой гордости проснулось в нем во время разговора с

Ричардом. Прежде всего, Ричард является причиной того, что Морган

вознамерился отобрать часть компании, принадлежащую Филу Сойеру. Ричард -

его наследник. Слоут-младший должен учиться бизнесу в лучшей школе, затем

получить правовое образование - и после этого прийти работать в компанию;

таким образом всесторонне вооруженный Ричард Слоут уверенной рукой поведет

компанию "Сойер и Слоут" - или просто "Слоут и сын" - в следующее

столетие. Глупое желание мальчика стать химиком вызывало у отца смех.

Ричард достаточно умен и в конце концов поймет, что отец предлагает ему

нечто более интересное. "Химико-исследовательские" порывы необходимо

искоренить как можно скорее, и в один прекрасный день мальчик прозреет.

Ну, а если его волнует справедливость в отношении Джека Сойера, то Ричард

должен понять: пятьдесят тысяч в год и гарантия получения образования в

колледже - это не только справедливо, но и чрезмерно щедро. Разве можно

быть уверенным, что Джек захочет заниматься бизнесом или что у него есть к

этому хоть какие-нибудь способности?

К тому же - кто даст гарантию, что Джек доживет хотя бы до двадцати

лет? Мало ли...

- Пора, давно пора оформить все права на собственность и подписать

соответствующие бумаги! - втолковывал Слоут сыну. - Лили слишком долго

скрывается от меня. Жить ей осталось меньше года, и ее сознание быстро

тускнеет. Я должен увидеть ее, потому что так больше продолжаться не

может, и она должна передать мне все права на руководство фирмой. Но я не

хочу посвящать тебя в эти проблемы. Я только хочу сказать - на тот случай,

если ты позвонишь - что несколько дней буду отсутствовать. Можешь написать

мне письмо. И помни о поезде, хорошо? Мы обязательно сделаем это.

Мальчик обещал писать, много работать и не тревожиться за отца, Лили

Кэвэней или Джека.

Иногда Слоут думал, что когда его единственный сын поступит в

Стэнфордский или Йельский университет - он представит его в Территориях.

Ричарду будет тогда на шесть или семь лет меньше, чем было ему самому,

когда Фил Сойер в их первом маленьком офисе в Северном Голливуде сперва

привел своего партнера в замешательство, потом в ярость (Слоут был уверен,

что Фил смеется над ним), а потом весьма заинтриговал (Фил был слишком

приземлен, чтобы просто так излагать фантастическую теорию о другом мире).

Когда Ричард увидит Территории, может произойти то же самое, -

замешательство, ярость, удивление - если он не постарается изменить

мышление сына раньше.

Слоут закинул руки за голову и слегка помассировал затылок. Разговор

с сыном привел его в доброе расположение духа: когда Ричард с ним, все

идет превосходно. Была уже ночь - в Спрингфилде, Иллинойсе, в частной

школе Нельсона. Ричард Слоут идет сейчас по зеленому коридору назад, к

учебникам, думая о добрых старых временах, которые вскоре наступят вновь,

и об игрушечной железной дороге. Он уже будет спать, когда его отец

откроет окно и сможет вволю насладиться лунным светом и ночной прохладой.

Ему хотелось поскорее оказаться дома - дом был в тридцати минутах

езды от конторы, - переодеться, поесть и, возможно, немного выпить перед

тем, как отправиться в аэропорт. Но вместо этого он отправился на свидание

с капризным клиентом, которое нельзя было отложить. Слоут дал себе слово,

что как только удастся разобраться с Лили Кэвэней и ее сыном, он сократит

до минимума число подобных клиентов: ему хотелось поймать рыбку побольше.

Сейчас вокруг бегают сотни брокеров, и его доля акций должна составлять не

менее десяти процентов. Оглядываясь назад, Слоут недоумевал, как он мог

так долго терпеть Фила Сойера. Его партнер никогда не ставил на чистый

выигрыш, он был в плену сентиментальных принципов порядочности и

честности. Давно вынашивая свой план, Слоут всегда помнил, что Сойер в

долгу у него; в груди кипела ярость при одной мысли о размерах этого

долга; и он сжал кулаки, засунув их глубоко в карманы.

Фил Сойер недооценивал его, Моргана Слоута, и это все еще не давало

Слоуту покоя. Фил считал его хищником, которого можно выпускать только под

неусыпным наблюдением. Множество прихлебателей, носящих мятые ковбойские

шляпы, постоянно крутилось перед глазами. Один из них, Ди-Джель, был

особенно назойливым, и в Слоуте непрерывно росло раздражение, вылившееся

однажды во вспышку ярости - когда Ди-Джель особенно допек его разговором о

том, что автосервис работает плохо, день хуже ночи, а машина Слоута -

дерьмо.

- Заткни свою грязную пасть, - сказал ему Слоут. - Это дерьмо, как ты

выразился, стоит вдвое больше твоего недельного заработка. Я бы сейчас

пристрелил тебя, идиот, и единственная причина, по которой не делаю этого

- это то, что на два процента ты прав; но если ты еще когда-нибудь

заговоришь со мной и скажешь больше, чем "Здравствуйте, мистер Слоут", я

пристрелю тебя так быстро, что ты даже моргнуть не успеешь.

С тех пор мерзавец Ди-Джель боялся приблизиться к нему, даже когда

прощался. Иногда из окна Слоут замечал, что тот поглядывает в его сторону

с задумчивым видом.

Взглянув на себя в зеркало, он обнаружил, что выражение лица у него

точно такое же, как у Фила Сойера в последние секунды его жизни - тогда, в

Юте.

Он улыбался.

Фил Сойер недооценивал Моргана Слоута с момента их знакомства, когда

они были вольнослушателями в Йельском университете. Его тогда было легко

недооценить - восемнадцатилетнего провинциала из Акрона, неуклюжего,

толстого, с претензиями и амбициями, впервые в жизни покинувшего Огайо.

Слушая, как его соученики болтают о Нью-Йорке, о "21" и Аистинском

клубе, о встрече с Брубеком на Байсин-стрит и Эрролом Гарнером в

Ванкувере, Морган старался сохранять невозмутимый вид.

- Я предпочитаю злачные места, - с важным видом сообщал он так часто,

как мог.

- Какие злачные места, Морган? - интересовался Томми Вудбайн.

Остальные хихикали.

- Сам знаешь. Бродвей или Вилидж. Примерно так.

Смеялись еще дружнее. Он был непривлекателен и плохо одет; его

гардероб состоял из двух грязно-серых костюмов, висевших на нем мешком.

Еще в колледже Слоут начал лысеть, и сквозь реденькие волосики на макушке

просвечивала розовая кожица.

Нет, он не был красив, и это было частью его сущности. Другие -

поглощенные театром, как и они с Филом - тяготели к красивым лицам,

прекрасным зубам, отличным манерам. Все они хотели стать актерами,

драматургами, авторами песен. Слоут же всегда видел себя только

продюсером.

Сойер и Том Вудбайн, казавшиеся Слоуту невообразимо богатыми, жили с

ним в одной комнате. Вудбайна театр интересовал исключительно с

эстетической точки зрения, да еще потому, что это интересовало Фила. Юноша

из другого круга, Томас Вудбайн отличался от остальных удивительной

серьезностью и любовью к занятиям. Он хотел стать юристом, и, казалось,

был справедлив и бескомпромисен, как и подобает судье. (Большинство же его

знакомых считало, что у Вудбайна есть серьезное препятствие -

стеснительность.) В отношении Слоута Вудбайн не проявлял никаких

комплексов, проповедуя скорее жизнь правильную, чем обеспеченную. Конечно,

у него было все, и если он что-то терял, то ему сразу же это возмещали;

как же мог он, такой справедливый и дружелюбный, быть заносчивым?

Слоут почти бессознательно сторонился Вудбайна и не мог заставить

себя называть его "Томми".

За четыре года Слоут поставил две пьесы: "Нет выхода", названную

студенческой газетой "неистовым беспорядком", и "Вольпон". Эта постановка

была охарактеризована как "слащавая, циничная и зловещая". Многие из

характеристик подошли бы и самому Слоуту. Во всяком случае, он вовсе не

был талантливым режиссером - Морган не отличался даром видения. Но его

амбиции не угасли, они по-прежнему тлели. Слоут хотел быть на виду,

впереди всех. Фил Сойер тоже иногда начинал мыслить подобным образом,

поскольку не был уверен, что его любовь к театру взаимна. Он решил, что

можно использовать свой талант, представляя писателей и актеров.

- Давай поедем в Лос-Анджелес и откроем там агентство, - заявил Фил

спустя некоторое время. - Наши родители сочтут нас ненормальными, но,

может быть, дело все-таки выгорит.

Фил Сойер - Слоут понял в то самое мгновенье - вовсе не был богат. Он

только выглядел богатым.

- А когда мы прочно встанем на ноги, то пригласим Томми в качестве

юриста. К этому времени он уже закончит изучать право.

- Ну что ж, я согласен, - ответил Слоут, думая, что сумеет

воспрепятствовать появлению Вудбайна в свое время. - Как же мы будем

называться?

- Как тебе нравится "Слоут и Сойер"? Или в алфавитном порядке? Или...

- "Сойер и Слоут", конечно. Это будет правильно, поскольку идею подал

ты, - заявил Слоут (чертыхаясь про себя при мысли, что его партнер теперь

всегда будет первым, а он - лишь вторым).

Конечно, родители сочли их идею безумием, как и предсказывал Фил, но

партнеры все же выехали в Лос-Анджелес на взятой в аренду машине (машину

брал Морган - еще один показатель того, как многим Сойер обязан ему),

сняли офис в Северном Голливуде, - здание славилось своими крысами и

тараканами - заказали визитные карточки и стали посещать клубы. Четыре

месяца их преследовали сплошные неудачи. У них был комик, который пил

слишком много, чтобы выглядеть смешным; писатель, который не умел писать,

артистка, любящая деньги до такой степени, что была готова продать своих

агентов. Но как-то однажды, после виски и марихуаны, хихикающий Фил Сойер

поведал Слоуту о Территориях.

"Знаешь ли ты, что я могу сделать, ты, честолюбивый болван? О,

дружок, я могу путешествовать. Все время".

Вскоре после того, как они уже путешествовали оба, Фил Сойер встретил

на вечеринке подающую надежды молодую актрису, и через час имел их первого

значительного клиента. А у той было три подруги, которым не повезло с

импрессарио. А у одной из подруг был приятель, который написал

действительно хороший киносценарий и нуждался в продюсере, а у приятеля

был свой приятель... Не успел истечь третий год их совместной

деятельности, как у них объявились новый офис, новое жилье и порядочный

кусок голливудского пирога. Территории, как хорошо знал и не мог до конца

понять Слоут, помогали им. Сойер работал с клиентами; Слоут с деньгами,

инвестициями, деловой стороной агентства. Сойер тратил деньги - банкеты,

авиабилеты; Слоут копил их, что приносило ему удовлетворение и давало

возможность вскарабкаться повыше. Слоут вкладывал деньги в землю,

промышленность, в бизнес, в акции. К моменту прибытия в Лос-Анджелес Томми

Вудбайна "Сойер и Слоут" стоили не менее пяти миллионов.

Слоут заметил, что все еще смущает однокашника. Томми прибавил в весе

тридцать фунтов, и в своих голубых костюмах (стоимостью не менее трех

сотен каждый) выглядел заправским судьей. Его щеки всегда слегка лоснились

(алкоголик? - удивлялся Слоут), манеры были блестящими, как и раньше. В

уголках глаз лучились смешинки. Слоут почти сразу же понял то, что Фил

Сойер никогда бы не узнал, если бы ему не рассказали: Томми Вудбайн жил со

страшной тайной - он был гомосексуалистом, и сам себя называл "петушком".

Это многое упрощало - даже убийство Томми.

Потому что насильники должны быть казнены, верно? И какому же

подростку захочется быть изнасилованным идиотом весом в двести десять

фунтов? Можно сказать, что Слоут спас Фила Сойера от тяжелой руки

правосудия. Сойер сделал Слоута своим душеприказчиком и опекуном его сына.

Когда это произошло, убийцы из Территорий - те самые двое, которые некогда

пытались изнасиловать мальчика - были извлечены из того мира и арестованы

до того, как смогли вернуться домой.

Слоут множество раз думал, что все могло бы быть значительно проще,

если бы Фил Сойер никогда не женился. Нет Лили, нет Джека - нет проблем.

Слоут собрал все факты из прежней жизни Лили Кэвэней - где, как

часто, с кем, - и надеялся убить этот роман в зародыше, как чернокожий

водитель убил Томми Вудбайна, но Сойер ничего не желал слушать. Он хотел

жениться на Лили Кэвэней, и он женился на ней. А его чертов двойник