Рецензии. Отзывы 18 Магомадов А. Д

Вид материала

Рабочая программа

Содержание Lingua – universum№ 6 2007 Об одной мотивационной модели семантического поля ‘безумие’ в русском языке Ссрля xш, 417). На бешеный вопрос да круговой ответ Хронологическое распределение типов мотивации Этимологический анализ «темных» лексем

Подобный материал:

• Краснодарского Сельхоз Университета вносят реальный вклад в решение, 197.5kb.
• Ноздрачев, 2005.24kb.
• Планирование деятельности налоговых органов организация и порядок проведения налогового, 905.28kb.
• Рецензии. Отзывы 29 Рецензия на книгу, 3218.76kb.
• Автор будет очень рада узнать ваше мнение о представленной книге. Просьба отзывы, 340.19kb.
• Образцы рецензий на дипломную работу, 28.37kb.
• Аннотация Отзыв Рецензия информация оценка оценка + анализ Особенности сочинения рецензии., 30.66kb.
• Урок развития речи. Тема урока: Консультация. Подготовка к написанию сочинения-рецензии, 82.54kb.
• Как рекламировать семинары и тренинги?, 177.72kb.
• Методическое пособие Обучение составлению сочинения рецензии в подготовке выпускников, 301.41kb.

Lingua – universum


№ 6 2007

ПЛЮС-МИНУС БЕСКОНЕЧНОСТЬ

(или вопросы лингвофилософии)

© 2007 г. М.В. Турилова

Об одной мотивационной модели семантического поля ‘безумие’ в русском языке

Исследование мотивационной структуры определенного семантического поля, т.е. выяснение и последующая систематизация первичной мотивации лексики определенного понятийного круга – выделение мотивационных моделей – дает возможность описать соответствующий фрагмент языковой картины мира [1]. Под определением первичной мотивации понимается установление предпоследнего звена в цепочке развития семантики анализируемой лексемы. Последним звеном будет, собственно, интересующее нас и связанное с описываемым понятием значение лексемы.

Ж.Ж. Варбот настаивает на «необходимости дифференцировать понятия «языковая картина мира» (= синхронное соединение разновременных восприятий и толкований, отраженных в языке) и «картина мира» (= представление о мире, духовная культура этноса в определенный хронологический период)» [Варбот 2002: 344]; в отношении исследования лексики в рамках семантических полей это связано с обязательным выделением хронологических уровней, выявлением мотивационных моделей и последующим анализом их устойчивости/изменчивости, т.е. их активности на том или ином этапе развития языка, прежде всего по новообразованиям [там же, с. 346].

В ряде случаев для установления первичной мотивации становится необходимым этимологический анализ слова, конечной целью которого является «установление определенного словообразовательного акта, создавшего новое слово на основе ранее существовавших» [Варбот 1968]. Это предполагает определение и исходных морфем, и способа словообразования, и первичной мотивации [2].

В этой статье анализируется лексика семантического поля «безумие» (по данным русского литературного языка, диалектов и сленга, а также древне- и старорусского языка), первичная мотивация которой связана с семантикой движения.

«Мыслительная деятельность представлена языком как процесс (ср. процесс мышления, ход мысли), т.е. изначально концептуализуется при помощи метафоры движения, заключенной в самом слове process – pro-cedo ‘идти вперед’. <…> Метафора пути является, по-видимому, наиболее детально разработанной языком для представления процесса мышления» [Зализняк 1999, с. 312 – 313].Обозначение умственного расстройства как «движения в сторону, сдвига» относится к числу констант русской картины мира, об этом [Варбот 2002, с. 344]. О метафорах рассудка как пространства и процесса мышления как пути см. также [ЛАЯ. ЯДМ].

Данная статья имеет своей целью показать возможности этимологического и мотивационного анализа при описании языковой картины мира. В статье представлены случаи, где для реконструкции мотивации (т.е. определения мотивационной модели на тот период, в который возникает интересующее нас значение лексемы) оказывается необходимым этимологический анализ.

Непосредственными задачами работы являются системное описание материала, в том числе выделение вариантов реализации базовой модели «безумие – это движение» (выделяются случаи, где этот компонент значения является основным, а также варианты совмещения мотивационных моделей); анализ распределения лексики по хронологическим уровням; выделение новообразований для каждого уровня; определение этимологических гнезд, в пределах которых развивается семантика потери рассудка, и анализ их активности в разные периоды развития языка.


Мотивационные модели.

1. Мотивационные модели, где семантика движения является основной базой для развития значений семантического поля ‘безумие’.

1.1. Мотивационная модель ‘двинуться, сойти с надлежащего места’ → ‘лишиться рассудка’ в древнерусском языке представлена такими лексемами: изступити ума ‘сойти с ума’ [СДЯ IV: 96] – к изступити в знач. ‘выйти, ступить куда-л.’ (с XII в.).

Однако уже в старорусском языке (с XV в.) то же значение выражается самим глаголом: исступити ‘прийти в умственное расстройство, помешаться’, хотя и сохраняется выражение исступити ума, умомъ ‘потерять рассудок, сойти с ума’ [СлРЯ VI: 312]. Судя по второй возможной форме существительного (твор. п.), внутренняя форма выражения перестает осознаваться, и существительное-распространитель становится факультативным.

Возможно, продолжением той же линии развития – переноса семантики всего выражения на глагол и затемнения первичной мотивации – в старорусском языке является также выражение с возвратным глаголом: исступитися ума ‘‘сойти с ума, лишиться рассудка’ (XVI в.) [СлРЯ VI: 312].

изступление ‘помрачение ума’ (СДЯ IV, 97),

изумитисz ‘обезуметь, лишиться разума’ (СДЯ IV, 117),

изумлятисz ‘терять рассудок, выживать из ума’ (СДЯ IV, 117) – с тем же значением и в ст.-русск. (XVI в.) (СлРЯ VI, 210),

изумЫние ‘безумие, безрассудство’ (СДЯ IV, 117),

изумЫтися ‘обезуметь, потерять рассудок’, прич. в роли сущ. (СДЯ IV, 117) – сохраняется в ст.-русск. с тем же значением до XVI в. (СлРЯ VI, 210),

отъходити ума ‘становиться безумным’ (СДЯ XVI, 299) – к отходити/\//. Ср. в современных донских диалектах: отойти от ума ‘сойти с ума’ (СРДГ III, 170).

подвижение ‘потеря ума, помешательство’ (СДЯ XVI, 525).


На этапе старорусского языка к ним присоединяются

сбредити с ума ‘сойти с ума’ (XVII в.) (СлРЯ XXIII, 88) – к сбредити ‘уйти, оставив место обычного пребывания’.

Интересно, что в той же словарной статье сбредити ‘уйти, оставив место обычного пребывания’ как другой лексико-семантический вариант того же глагола дан сбредити ‘сказать что-л. вздорное, сболтнуть’. Вопрос в том, с чем непосредственно связано выражение сбредити с ума ‘сойти с ума’. Очевидно, скорее с первым значением глагола, особенно если учитывать наличие выражения сбродити с ума с тем же значением ‘cходить с ума, терять рассудок’ (см. ниже): значение ‘сказать что-л. вздорное, сболтнуть’ у глагола с такой огласовкой не зафиксировано.

сбрести с ума ‘сойти с ума’ (XVII в.) (СлРЯ XXIII, 88) – к сбрести и собрести ‘уйти, оставив место обычного пребывания’,

сбродити с ума ‘cходить с ума, терять рассудок’ (XVII в.) (СлРЯ XXIII, 89) – к сбродити ‘сходить’.

Следует особенно отметить фиксацию в старорусский период единственного в этой группе каузатива свести съ ума ‘свести с ума, лишить рассудка’ (XVII в.) – к свести (СлРЯ XXIII, 129). Он сохраняется в современном литературном языке и остается единственным в рамках этой мотивационной модели: свести, сводить с ума (ССРЛЯ XШ, 417).


В XVIII веке сохраняется выражение исступить ума ‘потерять рассудок’.

Старорусское исступити умом утрачивается; появляется исступить из ума и выражения с другими существительными: исступить из себя, разума – к исступить ‘выйти, выступить’ (СРЯ 18, IX, 147).

Лексема исступление по сравнению со старорусским развивает новое значение ‘состояние крайней степени душевного возбуждения, доходящего до потери самообладания’ // ‘душевный порыв, восторг, восхищение’, а семантика ‘лишение рассудка, разума’ выражается словосочетанием исступление ума (СРЯ 18, IX, 174).

На этом же этапе впервые фиксируется словарями лексема со значением ‘человек, потерявший рассудок’: исступленный ‘приведенный в крайне возбужденное состояние, находящийся в исступлении’, субст. ‘лишенный ума, безумный’ (СРЯ 18, IX, 147). Формально это страдательное причастие, однако непереходный глагол исступить такой формы не имеет. Таким образом, снова возникает модель ситуации, подразумевающая враждебный субъект, который неким образом воздействует на чужой разум. При этом выходит, что собственно первоначальная мотивационная модель, связанная с представлением о потере рассудка как отклонении движения, отходит на второй план при выделении семантики воздействия. Возможно, это происходит на стадии осмысления абстрактного существительного исступление, которое переосмысляется как производное от глагола-каузатора, (скажем, *исступить ‘лишить рассудка, способности здраво мыслить’), и уже от него формально, а семантически – как «возврат» к «восстановленному» глаголу, образуется слово исступленный.


Группа однокоренных лексем сохраняется в языке XVIII в. с тем же значением, что в древне- и старорусском: изумиться и изуметься, изумляться и изумеваться 1. ‘Лишиться ума, рассудка, обезуметь’. 2. ‘Сильно удивиться, поразиться’ (СРЯ 18, IX, 66).

Появляются невозвратные изуметь, изумевать 1. ‘Лишиться возможности постичь, понять что-л.’. 2. ‘Лишиться ума; потерять сознание’. 3. ‘Удивиться, изумиться’ (СРЯ 18, IX, 66).

Представляются возможными два способа образования: 1) уметь ‘уметь, знать’, т.е. *‘иметь способность мыслить’ (ср. сербохорв. ỳмjeти, ỳмиjкм ‘знать, уметь’. словен. umẹti, чеш. umмti ‘уметь, знать’, слвц. umеt’, польск. umieж ‘уметь, знать’ (Фасмер IV, 162)) → изуметься ‘лишиться этой способности’ (интересно, что сохраняется не просто семантика «способности», но именно способности мыслить, т.е. непосредственная связь с внутренней формой слова, связанного с ум), ср. держать и издержаться; 2) лексема производна от «свернутого» сочетания типа выйти из ума, реализующего метафору «ум как пространство», ср. также выражение вне ума быть.

Лексема изумление 1. ‘Потеря рассудка, исступление, беспамятство’. 2. ‘Сильная степень удивления’ (СРЯ 18, IX, 66) является продолжением древнерусского изумение (см. выше) и сохраняет его семантику.

Наконец, словарь фиксирует причастие изумленный 1. ‘Лишенный ума, рассудка; безумный’. 2. ‘Сильно удивленный, пораженный’ (СРЯ 18, IX, 66).

Таким образом, древне- и старорусский язык «видят» только действие – ‘терять рассудок’ и само состояние – ‘безумие’. В XVIII веке (в рамках этой модели) на сцене появляется субъект состояния и его характеристика.


В современном русском языке только 2 лексемы из тех, что были отмечены на предыдущих этапах развития языка с семантикой ‘безумия’, сохраняют ее (см. ниже). Все прочие лексемы утрачивают семантику ‘безумия’ и развивают новые значения.

Впрочем, все шесть этимологических гнезд, в которых ранее появлялась анализируемая семантика – в четырех уже на древнерусском этапе (двинуть, идти, ступить, ум) и в двух в старорусском языке (брести и вести), представлены новообразованиями в литературном языке, диалектах и сленге. Таким образом, происходит полное «обновление» мотивационной модели в плане ее реализаций в пределах тех же гнезд.

Помимо этого, в рамках еще десяти этимологических гнезд появляются лексемы, относящиеся к семантическому полю ‘безумие’: бить, глузд, ехать, -пятить-, ползти, рых-/рух-/рях-, -скочить, трогать, -вихнуть, вертеть.

Итак, мотивационная модель ‘двинуться, сойти с надлежащего места’ → ‘лишиться рассудка’ в современном языке представлена следующими лексемами:

с заскоком ‘со странностями, ненормальностями в поведении, мыслях’ (ССРЛЯ IV, 899) – к заскок рехнуться (тж. ума, умом, с ума) простореч. ‘сойти с ума’ (ССРЛЯ XII, 1270).

Отнесение лексемы рехнуться, равно как и группы потенциально однокоренных лексем чуть далее, к указанной мотивационной модели неочевидно и потому требует комментария. Об этимологизации рехнуться ‘лишиться рассудка’ см. [Варбот 2001а, с. 9]: поскольку Фасмер не дает надежной этимологии для данной лексемы, однако указывает на родство с болг. рехам се ‘брожу’ [Фасмер III, 477], Варбот считает, что «семантически это сопоставление может быть поддержано русск. диал. ряхнуться ‘тронуться, сойти с места’ (лед ряхнулся) и ‘сойти с ума’ (Даль IV, 126)…Болг. рехам се восходит к праслав. *rъх- ‘сдвигать, разрушать’ и родственно русск. рушить, рохлый, рухлый, рыхлый. К этому же этимологическому гнезду относится и редкий вариант глагола рехнуться – курск. рыхнуться (огласовка корня со ступенью удлинения редукции) ‘сойти с ума’ (Даль IV, 119), вят. порушиться ‘то же’» [Варбот 2001а, с. 9].

сдвиг разг.-сниж. ‘некоторая ненормальность, странность в поведении’, ср. выражение со сдвигом ‘со странностями, помешанный’ (БТС, 1167),

сдвиг по фазе ‘о том, кто сходит с ума’ (БТС, 1167),

сдвинутый ‘ненормальный, со странностями’ (БТС, 1167),

спятить (тж. с ума) ‘сойти с ума, помешаться’ (ССРЛЯ XIV, 616),

спятиться ( тж. с ума) ‘сойти с ума, потерять рассудок’ (ССРЛЯ XIV, 616),

сумасбродить ‘вести себя подобно потерявшему рассудок’ (ССРЛЯ XIV, 1184) [3],

сумасбродничать ‘вести себя подобно потерявшему рассудок’ (ССРЛЯ XIV, 1185),

сумасшедший ‘сошедший с ума, психически больной’ (ССРЛЯ XIV, 1186),

с сумасшедшинкой ‘психически не совсем нормальный, странный’ (ССРЛЯ XIV, 1187),

сумасшествие ‘потеря рассудка, безумие, умопомешательство’ (ССРЛЯ XIV, 1188),

сумасшествовать разг. ‘вести себя как сумасшедший’ (ССРЛЯ XIV, 1188),

трогаться (тж. умом, рассудком, в уме, рассудке) сов. разг. ‘стать психически ненормальным, повредиться в уме’ (ССРЛЯ XV, 987),

умоисступление ‘временное помешательство, потеря рассудка’ (ССРЛЯ XVI, 622).


Даль указывает: «умоисступленье (не от тупить, а от ступать) ‘неистовость, утрата ума, рассудка или сознательности действий своих’» (Даль IV, 496). Очевидно, своим уточнением «не от тупить, а от ступать» Даль возражает «народной этимологии» (потенциальной или реально им встреченной) слова умоисступление. В этой интерпретации довольно продуктивная мотивационная модель, связанная с семантикой движения, «заменяется» иной трактовкой. Как и большинство народных этимологий, переосмысление основывается на фонетической и семантической близости исходного слова и слов, которые с ним сближаются [4]: умоисступление → умоиступление, т.е. иступление = отупление ума.

Модель ‘двинуться, сойти с надлежащего места’ → ‘лишиться рассудка’ представлена также диалектными

заходить ‘быть не в своем уме, психически ненормальным’ (СРГСУ Доп., 195),

изумляться, изумиться сов. ‘сойти с ума’ (СРГСУ I, 203) – это одна из двух лексем, которые сохраняют появившееся уже в древнерусском языке значение ‘потерять рассудок’. Она существует на протяжении всей истории русского языка, утрачивается в современном литературном языке, но остается в диалектах.

сглуздиться экспр. ‘сойти с ума’ (СРГСУ V, 123) – к глузд ‘разум, ум, память, мозг’. «Глузд ‘разум, ум, память, мозг’, диал., южн., отбить глузд ‘ударить по голове, лишить чувств’, укр. глузд ‘то же’, блр. глузды мн. ‘мозг’» [Фасмер I, 416]; «*gluzdъ русск. диал. глузд ‘толк’ курск., ‘ум, память, рассудок, толк’ курск., орловск., юго-вост., южн., псков., смолен., ‘мозг’ юж., западн.; глузды ‘способности’ курск., ‘память’, ‘интерес, внимание’ смол.; укр. глузд ‘ум, разум, смысл, сознание’, полесск. глузди ‘внутренности’, блр. глузд ‘докучливый проситель’, ‘болтун, бестолковый’, диал. глуз ‘разум’» [ЭССЯ VI,155].

Думаю, эта лексема является, подобно, к примеру, изумиться (см. выше), своего рода свернутой (в результате эллипсиса глагола) реализацией выражения *сойти/сдвинуться с глузда ‘лишиться рассудка’ (ср. укр. з глузду зъихать с этим значением).

рухнуться, тж. умом, с ума ‘сойти с ума’ (СРДГ III, 99),

рыхнуться курск. ‘сойти с ума’ (Даль IV, 119),

ряхнуться ‘сойти с ума’ (Даль IV, 126),

порушиться вят. ‘сойти с ума, потерять рассудок’ (СРНГ XXX, 140).

К ним присоединяются сленговые

ехать ‘сходить с ума, вести себя подобно сумасшедшему’ (СС, 153), ср. также выражение крыша едет (съехала),

сползать ‘сходить с ума’ (СС, 502),

съехать ‘сойти с ума’ (СС, 520),

двинуться ‘сойти с ума, начать вести себя подобно сумасшедшему’ (СС, 124),

задвинуться ‘сойти с ума, начать вести себя подобно сумасшедшему’ (СС, 168),

сдвинуться ‘сойти с ума, начать вести себя странно’ (СС, 477).

Следующая лексема относится к тому же типу мотивации, но, учитывая жарг. двинуть ‘ударить’, можно, очевидно, говорить о последующем «перетягивании» ее в группу лексем мотивационной модели ‘подвергнувшийся физическому воздействию’ → ‘потерявший рассудок’:

двинутый неодобр. ‘со странностями, ненормальный, сумасшедший (о человеке)’ (СС, 124) – ср. жарг. двинуть ‘ударить’,

задвинутый неодобр. ‘сумасшедший, ненормальный, со странностями (о человеке)’ (СС, 168).


Фразеологические сочетания в рамках той же мотивационной модели:

выбиться из ума ‘сойти с ума’ (СРГСУ Доп., 87),

ум зашелся простореч. ‘то же, что сошел с ума’ (ССРЛЯ XVI, 574) – к зайтись,

ум за разум заходит ‘о потере способности толково, разумно рассуждать, действовать’ (ССРЛЯ IV, 1024) – к заходить,

отойтиот ума ‘сойти с ума’ (СРДГ III, 170),

выйти из ума ‘сойти с ума’ (СРДГ I, 86),

свести с ума ‘делать сумасшедшим, безумным’ (ССРЛЯ XVI, 573) – к свести,

сойти с ума ‘лишаться разума, рассудка; становиться психически ненормальным, сумасшедшим’ (ССРЛЯ XVI, 573),

соходить с ума ‘терять рассудок’ (НОС X, 125),

сбредать с ума простореч. ‘сойти с ума’ (ССРЛЯ XШ, 245),

свихнуть ум, голову ‘сойти с ума’, свихнуть с ума ‘сойти с ума’ (ССРЛЯ XШ, 392) – к свихивать,

свихиваться, свихнуться (тж. с ума, умом, разумом) ‘сходить с ума, становиться помешанным’ (ССРЛЯ XШ, 392),

свихнулся разум, ум ‘о сумасшедшем’ (ССРЛЯ XШ, 392),

свихнуть с ума ‘сойти с ума, потерять рассудок’ (ССРЛЯ XШ, 392),

своротить с ума ‘сойти с ума, потерять рассудок’ (ССРЛЯ XVI, 573),

ширма поехала у кого ‘кто-то сошел с ума, ведет себя подобно сумасшедшему’ (СС, 633) – к поехать.

В последнем случае не очень ясно, почему ширма обозначает голову, но сема ‘движение’ мотивирует появление у выражения значения ‘потерять рассудок’.


В древнерусском языке данная мотивационная модель представлена 8-ю лексемами, распределенными по 4 этимологическим гнездам (двинуть, идти, ступить и ум).

В старорусском языке сохраняется 1 лексема предыдущего этапа (этимологическое гнездо ступить) и появляются 6 новообразований, которые относятся к двум другим этимологическим гнездам. В них (брести и вести) данная семантика появляется впервые. Итак, в этот период существует 8 лексем, из них 7 новообразований; они распределены по трем этимологическим гнездам, два из которых развивают семантику потери рассудка впервые.

В языке XVIII века существует 13 лексем, относящихся к семантическому полю ‘безумие’. 7 из них сохраняется с предыдущих этапов (2 этимологических гнезда – ступить и ум). В рамках тех же двух гнезд появляется 6 новообразований.

25 новообразований, которые появляются в современном русском литературном языке, возникают в пределах 6 представленных ранее и 6 новых этимологических гнезд (-пятить-, рых-/рух-/рях-, -скочить, трогать, -вихнуть, вертеть).

В современных русских диалектах к ним присоединяются 11 лексем, из них 2 «переходят» с этапов древнерусского языка и языка XVIII века. 9 новообразований появляются в 2 «старых» (идти и рых-/рух-/рях-) и 2 «новых» гнездах (бить и глузд).

9 сленговых лексем распределены по 3 гнездам (двинуть, ехать и ползти), 2 последних развивают эту семантику впервые.


1.2. Еще одна модель представляет собой «конкретизованный» вариант первой: ‘идти по ошибочному пути’ → ‘терять рассудок’:

В древнерусском языке есть лексема заблуждение 1. ‘Действие по глаголу заблудити’’, тж. перен., ср. контекст «обративы грЫшника от заблужения поути его спс_ть и дш_ю и покрыеть множьство грЫховъ». 2. ‘Расстройство, помешательство ума’ (СДЯ III, 281).

По-видимому, цепочка развития значений для заблудити – заблуждение такова: ‘потеряться’ → ‘впасть в заблуждение (прежде всего духовно/морально)’ → ‘потерять рассудок’ (как интерпретация причины предыдущего состояния). В современном русском языке актуально второе значение, при этом оно употребляется независимо от «сферы заблуждения»: таким образом, это вновь развитие абстрактного значения на базе вполне конктретного с расширением сферы его распространения. При этом можно выделить тип мотивации ‘потеряться’  ‘сойти с ума’ – конкретизацию модели ‘отклонение от правильного пути’.

В языке XVIII века для выражения того же значения уже необходим «распространитель»-существительное: заблуждение ума, разума ‘расстройство рассудка, помешательство’ при заблуждение ‘состояние заблуждающегося, того, кто заблуждается в своих суждениях, представлениях; ложные убеждения, понятия, отступление от правил нравственности’ (СРЯ 18, VII, 162).

К тому же мотивационному типу относится каузатив отъвращати в значении ‘затмевать (разум)’ (СДЯ XVI, 219).


1.3. С концептуализацией мыслительного процесса как движения непосредственно связана и другая мотивационная модель ‘споткнуться’ → ‘сойти с ума’: она представлена древнерусской лексемой препоткновение ‘помешательство, сумасшествие’ (СлРЯ XIX, 28).


2. Случаи совмещения мотивационных моделей.

Учитывая исходный синкретизм значений многих глаголов, в ряде случаев трудно настаивать на реализации той или иной модели. Причем часто одной из конкурирующих является модель ‘движение, отклонение в движении’ → ‘потеря рассудка’.


2.1. Примером совмещения контаминации моделей ‘двинуться’ / ‘сломаться’ → ‘сойти с ума’ – диалектное выражение спорушиться умом ‘тронуться умом’ (СРДГ III, 137). Относительно связи глагола спорушиться и семантики движения см. выше. Кроме того, здесь задействована семантика болезни: «о реальности семантики болезни и умопомрачения для гнезда праслав. *rъх- / *ryх- / *ruх- в русском языке свидетельствуют диал. рухлое здоровье ‘плохое’, рыхляк ‘слабый, хилый человек’ (Даль IV, 115) и вят. порушиться ‘сойти с ума’ (СРНГ XXX, 140)» [Варбот 2001, с.9].


2.2. ‘Вращение’ → ‘потеря рассудка’: очевидно, эта модель вполне древняя, но словари фиксируют реализующие ее лексемы лишь начиная с этапа XVIII века:

вскружиться, вскружаться, вскруживаться 1. ‘Начать кружиться, закружиться’. 2. ‘Потерять способность ясно понимать, рассуждать; сбиться с толку’ // ‘сойти с ума, взбеситься’ (СРЯ 18, IV, 157),

вскружилась голова 1. ‘Об утрате способности ясно понимать окружающее’. 2. ‘О повреждении в уме, сумасшествии’. 3. ‘О сильном увлечении кем-л., чем-л.’ (СРЯ 18, IV, 157) – к вскружиться.


На современном этапе модель представлена лексикой современного литературного языка и сленга:

завернутый неодобр. ‘со странностями (о человеке)’ (СС, 165);

завернуться, несов. заворачиваться ‘сойти с ума’ (СС, 165);

с завихрениями кто-л., завихрения мозгов у кого ‘о сумасшедшем’ (БТС, 314);

круговой ‘шальной, взбалмошный; резвый, ветреный, безрассудный; сумасшедший, безумный’, ср. приводимый Далем пример: На бешеный вопрос да круговой ответ ‘такой же сумасшедший ответ’ (Даль III, т.2, 201);

разум перевернуло ‘о человеке, потерявшем рассудок’ (СРДГ III, 170) – к перевернуть,

Ср. о значениях, производных от ‘вертеть(ся)’: «Оценочно-экспрессивные семы развивались также у дериватов, связанных с обозначением «непрямого» («кривого», «окольного», «кружного», т.е. хитрящего и легкомысленного) и особенно «сворачивающего», сбивающегося в сторону поведения (свихнуться, крутящаяся голова, вертихвостка, разврат и т.п.), и в обозначениях повторяемых действий (вертеться под ногами, крутить шарманку, зациклиться и т.п.). Здесь отрицательная оценка связана с семой ‘движение по кругу’ (надоедливое, теряющее смысл, слишком утомительное и т.п.)» [Мечковская 2000, с.306].

В случае развития лексемами семантики безумия, видимо, можно говорить о взаимоналожении – и, поскольку негативные коннотации совпадают, – взаимоусилении двух мотивационных моделей на базе одного исходного значения через различные метафоры: 1) движение по кругу вообще как база для развития значения «ненормального» процесса восприятия окружающего мира + 2) метафора сворачивания сознания с верного пути мышления.


2.3. ‘Совершить странный поступок’ → ‘сойти с ума’. Эта модель реализуется сленговой лексикой:

рухнуть на кактус мол. шутл. ‘сойти с ума, начать вести себя неординарно’ (СС, 208),

с дубу рухнуть ‘сойти с ума’ – к дуб.

Последнее выражение кажется абсолютно прозрачным. Однако в русском языке есть также выражение с дубу (ругать, поносить) ‘ни с того ни с сего, не разобравшись в чем-л.’: «Одни люди с крюху, а другие… с дубу ругают, поносят и проклинают мстителей, а об обидчиках не говорят ни слова, как бы они не имели… здравого ума, чтоб разсудить, кто был начальник и родитель зла, мститель ли, или обидчик» (СРЯ 18, VII, 21), сюда же «дубью, нареч. ‘дыбом’, укр. дубом стати ‘встать дыбом’, польск. dкbem staж, чеш. dubkem; от дуб, ср. нем. sich bдumend ‘вставая на дыбы’: Baum ‘дерево’» [Фасмер I, 549]. Учитывая все это, можно предположить иную первичную мотивацию, нечто вроде *‘сорваться, рвануть, поднявшись прежде на дыбы’ → ‘потерять рассудок’.


Хронологическое распределение типов мотивации


Мотивационные модели ‘двинуться, сойти с надлежащего места’ → ‘сойти с ума’ и ‘идти по ошибочному пути’ → ‘терять рассудок’ представлены лексикой древнерусского языка и последующих этапов. Модель ‘споткнуться’ → ‘сойти с ума’ реализована единственной древнерусской лексемой. В XVIII веке в исследуемом семантическом поле появляются новообразования по новым моделям, связанным с семантикой движения: ‘вращение’ → ‘потеря рассудка’. Комбинация моделей ‘сломаться, повредиться, испортиться’ + ‘двинуться, сойти с надлежащего места’ → ‘сойти с ума’ и модель ‘отставать’ → ‘лишиться рассудка’ представлены только диалектной лексикой.


Этимологический анализ «темных» лексем


Ряд лексем, относящихся к семантическому полю ‘безумие’, имеет неясную структуру и корневые морфемы. Выделение ряда мотивационных моделей на основе той лексики семантического поля, которая прозрачна в плане определения первичной мотивации, делает возможным последующую этимологизацию «темных» лексем с учетом этих мотивационных моделей и набора этимологических гнезд, лексика которых развивает исследуемые значения.

В свою очередь, этимологический анализ, проясняющий формальное и семантическое развитие темных лексем, расширяет наши преставления об исследуемом семантическом поле, наполненности мотивационных моделей и активности этимологических гнезд.


Для толкования пермского сдерихон ‘сумасшедший’ [СРГСУ V: 125] целесообразно обратиться к словарной статье Фасмера о ерихон: в ней анализируются другие преобразования того же заимствования: «Ерихон – ругательство, ерихонец – прозвище подьячих; ерихониться ‘хорохориться, важничать, упрямиться’ [Даль I: 521]. Первоначально, вероятно, шутливое сравнение хвастуна с ерихонской трубой» [Фасмер II: 25].

Основанием для сравнения хвастуна с ерихонской трубой, отсылающего к библейскому сюжету о стенах Иерихона, рухнувших от труб завоевателей, возможно, является выделяемый компонент значения ‘чрезмерно, разрушительно громкий’. Лексема обозначает человека, производящего такой шум, звуки такой громкости. Очевидно, негативная коннотация становится затем превалирующей, т. е. собственно значением слова: развивается семантика упрямства, вздорности (что обнаруживается шумным, вздорным поведением).

Параллельно с этим инородное для системы языка слово соотносится с похожими образованиями среди исконной лексики: слова яросл. сдергоумоватый (человек), сдергоумка ‘сбалмочный, полушальной, полудурье’, с ума сдернуть ‘сойти с ума’ (к глаголу дергать) мотивируют переосмысление строения слова и «добавление» префикса вместе с «достраиванием» корневой морфемы»[5]. Задействуется имеющаяся в пределах поля мотивационная модель ‘двинуться, сойти с места’ → ‘лишиться рассудка’.

Тот факт, что именно эта мотивационная модель стала базой для народной этимологии и дальнейшей трансформации лексемы, говорит, очевидно, о том, что в сознании носителей языка (т.е. народных этимологов) она жива и актуальна.

Итогом и стало сдерихон, получившее недвусмысленную внутреннюю форму – мотивацию по дер-. После «прояснения» корневой морфемы «выделяется» необычный аффикс –он, о чем [Варбот 2003]: «Несоответствие образующихся структур словообразовательным моделям и особенно «остаточный» характер аффиксов давно признаны надежными признаками народноэтимологических преобразований» [Варбот 2003: 52].


Уральск. стюшить ‘сойти с ума’ и тамб., тул. стюшиться ‘одуреть, ошалеть’; ‘выйти из себя, прийти в исступление’; ‘рехнуться, спятить с ума’ [Даль IV: 351] можно генетически связать с костр. тюшиться ‘суетиться’ [Даль IV: 452]. Очевидно, именно семантика движения (при тюхать / тюшить ‘идти, двигаться’) послужила основой для развития значения ‘терять рассудок’. Возможность развития значения ‘сойти с ума’ на базе исходного ‘сойти, сдвинуться с места’ подтверждают другие лексемы того же семантического поля: рехнуться простореч. ‘сойти с ума’ [ССРЛЯ XII: 1270], рыхнуться курск. ‘сойти с ума’ [Даль IV: 119], ряхнуться ‘сойти с ума’ [Даль IV: 126] [6],спятить (тж. с ума) ‘сойти с ума, помешаться’ [ССРЛЯ XIV: 616], спятиться (тж. с ума) ‘сойти с ума, потерять рассудок’ [ССРЛЯ XIV: 616], трогаться (тж. умом, рассудком, в уме, рассудке) сов. разг. ‘стать психически ненормальным, повредиться в уме’ [ССРЛЯ XV: 987].

Следует отметить также уральск. стюхтить ‘украсть’, которое связано семантически с тюшить ‘сойти с ума’ через семантику движения подобно тому, как попятить ‘стащить, украсть’ [7] со спятить ‘сойти с ума’.


В разные периоды развития русского языка 16 этимологических гнезд порождали семантику потери рассудка. ВСЕ лексемы современного этапа развития языка, за исключением двух единиц, существовавших уже в древнерусском языке и сохранившихся в современных диалектах, – новообразования. Они появляются и в пределах всех 6 этимологических гнезд, лексемы которых ранее уже развивали семантику ‘потеря рассудка’, так и в новых гнездах. Таким образом, в современном русском языке (литературный язык, диалекты, сленг) лексикой семантического поля ‘безумие’ представлены ВСЕ 16 гнезд.

Это в очередной раз подтверждает реальность и значимость этимологических гнезд как единиц структурирования лексики в сознании носителя языка. Появление новообразований в рамках одной мотивационной модели в пределах одних и тех же этимологических гнезд в разные периоды истории языка позволяет также говорить о том, что между формальной (этимологические гнезда) и семантической (мотивационные модели) структурами семантического поля существует устойчивая связь.


ПРИМЕЧАНИЯ

1. Ср. «Мотивация в прямом значении, т.е. причина выбора того или иного основания (признака) номинации и, соответственно, выбора лексической единицы как деривационной базы номинации (или мотивирующей основы в словообразовательном смысле), лежит уже чаще вне компетенции (плоскости) языка, в сфере ментальных представлений и, следовательно, имеет более прямое отношение к тому, что называется картиной мира» [Толстая 2002, с. 4].

2. Ср. также [Бартминьски 2005: 199]: «Значимость этимологического анализа для исследователя стереотипа определяется тем, что «нормальный носитель» языка придает ей большое значение, как это доказывает хотя бы частая формула, применяемая в разговорных дефинициях: «Как говорит само название»; мало того – носитель сам охотно выдумывает так называемые народные этимологии как своеобразные инструменты обыденной экспликации. С научной точки зрения этимология, восстанавливая ономасиологические основы названий, их первоначальную «внутреннюю форму», позволяет извлечь первичные семантические элементы, исходные, доминирующие, фундаментальные…».

3. Ср. умобредное мудрствование, умобредствовать ‘сумасбродить’ (Даль IV, 496).

4. «Сближение лексем происходит вследствие фонетических, морфонологических, морфологических, семантических изменений в различные периоды истории языка» [Варбот 2003б, с 57].

5. «Синонимическая аналогия в сфере экспрессивной лексики настолько сильна, что временами приобретает статус продуктивного процесса» [Апресян 1995: 225].

6. О развитии значения ‘лишиться рассудка’ на базе семантики движения группой слов рухнуться, рухнуться (тж. умом, с ума), рыхнуться курск., вят ряхнуться ‘сойти с ума’ и пр. [Варбот 2001: 9].

7. « Ничего тут нету удивительного, – ответил Иван, – пошел я купаться на Москву-реку, ну и попятили мою одежу, а эту дрянь оставили! Не голым же мне по Москве идти? Надел что было, потому что спешил в ресторан к Грибоедову». – (Булгаков М. Мастер и Маргарита. Л., 1989. С. 474).


ЛИТЕРАТУРА

БТС – Большой толковый словарь русского языка / Сост. и гл. ред. С. А. Кузнецов. СПб.: «Норинт», 1998.

Даль – Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1998. Воспроизведение 2-го издания: СПб.; М., 1880 – 1882.Т. I – IV.

НОС – Новгородский областной словарь / Отв. ред. В.П. Строгова. Новгород, 1992 – 2000. Вып. 1 – 13.

СРГСУ – Словарь русских говоров Среднего Урала / Под ред. чл.-корр. РАН А.К. Матвеева. Свердловск, 1964 – 1988. Т. I – VII.

СРДГ – Словарь русских донских говоров / Под ред. Т. А. Хмелевской, В.С. Овчинниковой. Ростов-на-Дону,1975 – 1976. Т. I – III.

СРНГ – Словарь русских народных говоров / Гл. ред. Ф.П. Филин (вып. 1 – 23), Ф.П. Сороколетов (вып. 24 – ). Л., 1966 – 2004 – . Вып. 1 – 37 – .

ССРЛЯ – Словарь современного русского литературного языка / Ин-т русского языка АН СССР. М., Л., 1948 – 1965. Т. 1 – 17.

СРЯ 18 – Словарь русского языка XVIII века / Гл. ред. Ю. С. Сорокин. Л.: «Наука», 1984 – . Вып. 1 – .

СДЯ – Словарь древнерусского языка XI – XIV вв. / Гл. ред. Р. И. Аванесов (т. I – V), И. С. Улуханов (т. VI), В. Б. Крысько (т. VII). М., 1988 – 2004 – . Т. I – VII – .

СлРЯ – Словарь русского языка XI – XVII вв. М., 1975. Вып. 1 – .