Geum.ru

Горбачев М. С

Вид материалаДокументы

Содержание


Загладин В.В.
Подобный материал:
1   ...   20   21   22   23   24   25   26   27   ...   34

Загладин В.В.

Октябрь и Запад


О международном значении Октября у нас говорилось всегда. На первом месте традиционно стоял вопрос о его стимулирующем воздействии на развитие мирового революционного процесса. Лишь позднее стали говорить о влиянии революции в России на развитие капитализма. Но это – только начало анализа. На Западе данная тема в последнее время стала освещаться более широко и, надо сказать, довольно объективно. Причем именно западные историки и политологи признали: Октябрьская революция способствовала определенному изменению характера и ускорению исторического развития в целом.

Сама попытка создать в России общество нового типа оказалась мощным стимулятором эволюции капитализма: у него появился «конкурент», который попытался сделать прорыв как раз на тех участках, которые были наиболее слабым местом западного мира, то есть – в социальной политике, а с другой стороны – в политике национальной.

Нельзя сбрасывать со счетов и геополитические (и геоэкономические) последствия победы Октября – фактический раскол мира на две системы, перманентный конфликт между этими системами, заставлявший Запад постоянно учитывать существование «Востока» и – на разных этапах по-разному – корректировать свою линию поведения.

Судя по литературе, ныне является более или менее общепризнанным, что Октябрь и развитие Советского Союза оказали влияние на Запад по следующим направлениям:

– ускорение социализации западных обществ, в том числе – появление заметных элементов социальной эмансипации трудящихся (в смысле предоставления им определённых социальных гарантий, не снимавших, впрочем, их отчуждения);

– продвижение по пути совершенствования функционирования экономики (в том числе – ее антикризисной защиты), модификация роли государства в этом плане;

– определенная демократизация политического строя;

– вынужденная эмансипация колониальных народов (особенно после Второй мировой войны).

Все это заслуживает серьезного рассмотрения в увязке, разумеется, с учетом объективных имманентных законов развития самого буржуазного общества, во многих случаях действующих в тех же направлениях.

Воздействие Октября и СССР на капитализм, имело разносторонний характер. Оно было, во-первых, противоречивым; во-вторых, неоднозначным (например, по-разному влияло на правящие классы или круги и на оппозиционные, прежде всего левые силы); в-третьих, неравномерным (в том числе неодинаковым во времени). Здесь можно привести некоторые примеры, поясняющие сказанное.

Так, если СССР своим социальным примером принудил Запад пойти по пути известной модернизации своей социальной политики, а также стимулировал уступки трудящимся в сфере политической демократии, то одновременно тот же социальный пример активизировал и силы, если так можно выразиться, социального реванша. Нельзя считать, конечно, что фашизм в Италии, Германии и т.д. был прямым ответом на события в СССР, но нет сомнений, что его появление, а особенно – развитие оказалось одной из оборонительных реакций наиболее реакционных кругов Запада на «коммунистическую заразу».

Точно так же после войны утверждение в ряде стран Запада «социально ориентированной рыночной экономики» имело в качестве одного из своих источников стремление правящих сил не допустить разрастания рабочего движения. И на этот счет в последнее время появилось немало интересных свидетельств.

Другой пример – из иной сферы. Октябрь бесспорно оказал косвенную поддержку рабочему движению в его борьбе за права людей труда. Но одновременно он в чем-то и ослабил его позиции, обусловив закрепление вражды между коммунистами и социал-демократами. Один из видных деятелей Второго Интернационала Камилл Гюисманс, с которым мне приходилось беседовать, рассказывал, что после Октября расчеты на парламентский приход социал-демократии к власти «пришлось сдать в архив». «Отмежевание социал-демократии от экстремистов коммунистического типа, взявших за основу своей деятельности курс русских большевиков на вооруженное взятие власти и диктатуру пролетариата, лишь отчасти помогло нам», – говорил он. По его словам, объявление Коминтерном социал-демократов социал-фашистами было новым ударом, но, с другой стороны, отчасти помогло: «нас перестали считать пособниками Москвы».

Со слов бывшего лидера французских социалистов Ги Молле известно, что обращения КПСС после XX съезда к социал-демократии, к Социалистическому интернационалу с призывом к взаимодействию, пусть и по ограниченному кругу вопросов антивоенного характера, воспринимались двояко. С одной стороны, как позитивный знак, как признак «поворота КПСС к реализму и признанию ею роли социал-демократии», но, с другой – с опасением: «а вдруг нас сочтут за «руку Москвы»? Возможно, этот аспект проблемы в свое время не учитывался или же учитывался недостаточно.

На протяжении послеоктябрьского времени влияние «советского примера» на Запад развивалось как бы по синусоиде – то нарастало, то убывало. Речь идет, в том числе, и о влиянии этого примера на левые силы, включая коммунистов. Это было особенно хорошо видно в послевоенный период. Победа над фашизмом, роль, которую сыграл в ней Советский Союз, дали новый импульс воздействию примера Октября на Запад, прежде всего – на левые, демократические силы. В какой-то мере повторилось то, что происходило после самого Октября, – новый прилив сил ощутило рабочее движение, дело пошло к распаду колониальной системы и т.д.

С другой стороны, победа СССР и усиление его позиций в мире породили активизацию противостоящих социально-политических сил. «Холодная война», происхождение которой многопланово и ответственность за которую не может быть однозначно возложена на какую-то одну сторону, одним из своих источников имела, бесспорно, стремление правящих сил Запада поставить барьер на пути советского влияния, «сжать» его. А в результате «холодной войны» и политических, пропагандистских усилий Запада влияние СССР постепенно пошло на убыль. Но способствовало этому и его внутреннее развитие.

Следует отметить, например, что разоблачение культа личности Сталина на XX съезде КПСС имело, с этой точки зрения, также противоречивый характер. С одной стороны, оно продемонстрировало стремление советского руководства пойти по пути очищения жизни страны от тяжелого наследия прошлого, что у многих на Западе вызвало вздох облегчения. С другой же – и это относится к левым силам, особенно коммунистам, – оглашение правды о прошлом для многих оказалось холодным душем. В тридцатые годы правда о репрессиях широко известна не была: изолированность СССР не давала миру узнать все, что тогда творилось. Но после разоблачений XX съезда эта правда стала очевидной, посеяв сомнения и разочарования.

В последующие годы некоторые внешнеполитические действия советского руководства (прежде всего – реакция на «Пражскую весну», ввод войск в Чехословакию, а затем вторжение в Афганистан) нанесли заметный удар по «имиджу» СССР. А затухание динамизма его внутреннего развития, особенно в конце 70-х и начале 80-х годов, усугубили негативные впечатления о нашей стране и ее политике у самых широких кругов общественности.

В те годы было широко распространено приглашение в СССР иностранных, прежде всего коммунистических делегаций. То, что они видели, производило на них двойственное впечатление. С одной стороны, оказывавшийся им прием, интернационалистский дух этого приема, искреннее дружелюбие советских людей вызывали самые позитивные чувства. Но то, что они видели, – далеко не всегда. Ибо уровень социальных гарантий во многих странах Запада по сути дела уже не только не уступал, но в ряде случаев был более высоким, чем в СССР. Порядок на производстве, уровень производительности труда и т.д. вызывали недоуменные вопросы. Политические же порядки вызывали подчас полное непонимание.

Именно в это время Э.Берлингуэр произнес свою знаменитую фразу об «исчерпании движущей силы Октября», что вызвало у руководства КПСС резкую реакцию. Меж тем, по сути Берлингуэр был прав. Во время одной из встреч с ним я спросил: как понимать его слова. И вот что он ответил:

– Возможно, я не точно выразился, возможно был не верно понят. Но вдаваться в пояснения – только портить дело, запутывать его еще больше. Кое-что я и не мог позволить себе сказать. А ведь мысль у меня была очень простой. Октябрьскую революции никто не способен выкинуть из истории, как бы кто к ней ни относился. Она очень многое изменила во всем мире, и изменила позитивно, к лучшему для всех нас. И я метил отнюдь не в Октябрь (хотя даже в период Октября далеко не все применявшиеся тогда методы я бы одобрил). Я имел в виду, что тот позитивный заряд, который содержал в себе Октябрь, был в значительной степени дискредитирован сталинизмом, а сейчас вы его просто растрачиваете, пускаете на ветер. Убежден, что вам необходимы крутые перемены – во всем обществе, а особенно в политической сфере. В сфере демократии – просто катастрофа. И как только этого не видят ваши руководители! Убежден, что перемены у вас наступят. И я очень хотел бы надеяться, что они произойдут в результате понимания ситуации, а не в итоге стихийного взрыва...

Перестройка, новая внешняя политика СССР, позволившая покончить с «холодной войной», взрывным образом повысили интерес к СССР. Даже те, кто еще недавно был пессимистом, вновь начали питать большие ожидания. Но огромный потенциал осуществленных и начатых перемен не смог развернуться в полную меру. Мощным тормозом стали здесь августовский путч, а особенно – распад СССР. Здесь, видимо, значительная доля ответа на вопрос, почему наметившийся было в конце 80-х – начале 90-х годов процесс прогрессивных перемен в международной жизни быстро исчерпал себя.

Последующее же развитие России, ее поворот на стандартный путь капиталистического развития, да еще в такой странной форме, привел к упадку страны, сокращению ее возможностей и ее влияния. Это оказалось подарком для всех тех, кого не устраивало ни социальное рыночное хозяйство, ни демократизация мировых отношений. «Социальный конкурент» ведь исчез – открылась полная свобода для «дикого либерализма». И сдерживающая международная роль СССР также исчезла – США почувствовали себя вправе считать себя единственным наставником «однополюсного мира».

Все это, надо полагать, преходящее. Но все это в целом говорит о том, сколь важна (и ответственна) задача России. Сколь нужны для всего мира ее нормально развивающаяся социально ориентированная экономика, ее демократическая внутренняя политика, ее миролюбивый конструктивный курс в международных делах.