Программы «Инновационный вуз» Томск 2007 удк 008 (47+57)

Вид материалаРеферат

Содержание


3.4. Структура населения по источникам средств существования
Структура занятости населения
Д. Львова
Э. Хобсбаум
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   11

3.4. Структура населения по источникам средств существования


Структура источников средств существования населения претерпела изменения, связанные с развитием рыночной экономики. В то же время она свидетельствует о недостаточном развитии рыночных отношений (низкая доля доходов от сбережений, аренды имущества и ценных бумаг).

Перепись населения 2002 года показала повыше-ние удельного веса населения, имеющего не один, а не-сколько источников существования. Всего доля такого населения составила 28%, в том числе 26% имело два источника, 1,5% – три вида источника и менее 1% – че-тыре и более.

Свыше 62 млн. жителей страны (43 %) назвали источником средств существования доход от трудовой деятельности (в 1989 году – 77 млн. (то есть 52 %). У более 48 млн. человек этот доход является единственным. Доход от личного подсобного хозяйства назвали одним из источников существования свыше 18 млн. россиян (12,5 %).

Появилась и такая новая для России категория населения как безработные. На момент Переписи посо-бие по безработице получали 1,2 млн. человек (0,8 % населения). Средний возраст получателей пособия – 36,6 года.

После Переписи 1926 года впервые учтена такая категория населения, как пенсионеры–инвалиды. Пен-сии по инвалидности получали в 2002 году 4,7 млн. человек (3,2 % населения).

Пенсии по старости, по случаю потери кормиль-ца и социальные получали ещё 32 млн. человек (22 % населения).

Численность лиц, получающих пособия (кроме пособия по безработице) составила 16,6 млн. человек (11,5 % населения). В основном, – это дети (средний возраст получателей пособия – 12 лет), а также жен-щины в отпусках по уходу за малолетними детьми.

В 2002 году 2 млн. человек (4 %) указали источ-ником другой вид государственного обеспечения. В 1989 году таких лиц было 1,3 млн. человек или 0,9 %. Это полностью или частично находящиеся на обеспече-нии государства воспитанники детских домов и интер-натных учреждений, живущие в домах–интернатах для престарелых и инвалидов, находящиеся в местах заключения и др.

Имеются также такие источники доходов как сбережения (0,4 млн. человек), сдача в наем или аренду имущества (0,2 млн. человек).

Почти треть населения – 43,5 млн. человек, – являются иждивенцами отдельных лиц. 80 % из них составляют дети и молодёжь в возрасте до 25 лет. Средний возраст иждивенцев – 16,7 года.

Структура занятости населения


При Переписи населения 2002 года изучалась занятость населения в возрасте 15 лет и старше за неде-лю до начала Переписи.

Впервые изучен статус населения по занятости. Из общего числа занятых в экономике абсолютное большинство – 58 млн. человек (95 %) работают по найму, почти 1 млн. занятых – работодатели (1,5 %), и около 2 млн. человек (3 %) являются индивидуальными предпринимателями. Такая структура свидетельствует о развитии рыночной экономики.

При анализе возрастной структуры занятых обращает на себя внимание существенное сокращение удельного веса занятого населения во всех возрастных группах, за исключением возрастной группы 40-49 лет. По сравнению с Переписью 1989 года удельный вес занятых во всех возрастных группах уменьшился с 68% до 50,8 %. Отчасти это связано с изменением методики учета. В переписи 1989 года в численность занятого населения включались неработающие сезонные рабочие, а военнослужащие по призыву учитывались по своему прежнему (до призыва) экономическому поло-жению. В Переписи 2002 года военнослужащие учиты-вались, в соответствии с международными рекоменда-циями, в численности занятого населения.

Освещение проблемы занятости населения по данным статистики необходимо нуждается в допол-нении анализом социально-экономического неравен-ства. Так, О.И. Шкаратан, И.М. Иванов и С.А. Инясев-ский в своей статье «Анализ социально-экономического неравенства россияне» (ОНС. № 6. 2005 г.) говорят о дифференциация благосостояния основных социальных слоёв России. Речь идёт о том, что уже в начале ХХI в. на страницах ведущих социологических журналов про-шли дискуссии по проблемам социальной дифференци-ации социальных классов. В них приняли участие такие авторитетные представители различных научных и идейных направлений, как Дж. Голдторп, Э. Соренсон, Э.О. Райт, Д. Грусски, и др. Спор касается соотношения традиционных классовых исследований (как в неомарксистской, так и в неовеберианской интерпрета-ции) и предложенной современными американскими авторами (Грусски и др.) модели социальных классов как профессий, выступающих фундаментальными еди-ницами.

В любом случае все дискутанты признают надобность изучения реальных социальных неравенств на основе выявления реальных групп как обладателей определенных ресурсов: экономических (владение зем-лёй, предприятиями, рабочей силой и т.д.); политичес-ких (власть в обществе, на рабочем месте и т.д.); соци-альных (доступ к высокостатусным социальным сетям, социальным связям, ассоциациям и клубам); престиж-ных («хорошая репутация»; слава; уважение и униже-ние; этническая и религиозная чистота); человеческого капитала; культурного капитала. Проблема состоит в нахождении наиболее адекватных индикаторов реаль-ных групп (социальных классов).

Нам представляется вполне обоснованным доминирующий у европейских социологов подход, который в ходе последних обсуждений с наибольшей прозрачностью и последовательностью был выражен Голдторпом. Он исходит из идеи, что в первую очередь классовые позиции определяются статусом занятости. При этом выделяются три основные классовые позиции: работников, нанимателей и самозанятых. Затем прово-дится разделение работников по характеру занятости, по типу заключенных ими контрактов.

Классовая схема выглядит следующим образом. На верхних ступенях размещаются два правящих класса. Первый (высший) правящий состоит из высокого уровня профессионалов, администраторов, менеджеров в крупных корпорациях, крупных собственников. Второй правящий класс включает профессионалов более низких рангов, соответственно, и администраторов, и менеджеров небольших компаний, высококвалифицированных технических специалистов. Третий класс образуют работники нефизического труда. Верхняя часть этого класса объединяет наёмных работников «в белых воротничках», занятых рутинным нефизическим трудом высокого ранга в государ-ственных офисах, в частных компаниях. Низшая складывается из менее ранжированных работников нефизического труда, занятого в торговле и обслужива-нии. Четвертый класс образует мелкая буржуазия, кото-рая подразделяется на три подкласса. Первый – мелкие собственники, использующие наемных работников. Второй – мелкие собственники, не имеющие наемных работников. Третий – фермеры, мелкие арендаторы, другие самозанятые. Пятый и шестой классы образуют разные слои квалифицированных рабочих. Пятый состоит из низкоранжированных техников, мастеров, бригадиров. Шестой – из квалифицированных рабочих исполнительского физического труда. Наконец, седьмой класс – это совокупность рабочих неквалифицированно-го физического труда, состоящий из двух подклассов. Первый – рабочие вне сельского хозяйства, добываю-щей промышленности и промышленности первичной переработки продукции. Второй – включает только что названные категории.

Выделенные таким образом классы различаются по специфическим для каждого из них ограничениям и возможностям, в число которых входят оказывающие влияние на индивидуальную экономическую безопас-ность, стабильность и перспективы. Классы представ-ляют собой группы лиц, объединенных общими интере-сами. Чрезвычайно важна связь классовой дифференци-ации в обществе с характером социальной мобильности.

Голдторп заметил по этому поводу: «Мы хотим объяснить, например, не столько, почему дети докторов имеют склонность стать докторами или дети шахтёров – шахтёрами, сколько, почему большинство из детей докторов, которые не становятся докторами, с намного большей вероятностью займутся другими видами ин-теллектуальной или организаторской деятельности, а не ручным физическим трудом с почасовой оплатой; и, соответственно, почему дети шахтёров, не пошедшие по стопам своих отцов, с большей вероятностью будут заниматься схожими видами деятельности, нежели работать в интеллектуальной или управленческой сферах» (Goldthorpе J. Occupational Sociology? Yes… // Acta sociologica. 2002. V.45/ №3, р. 209).

Мнение, доминирующее в среде европейских социологов, сводится к идее, что разделение на классы – не произвольное агрегирование профессий или индиви-дов. Оно имеет прочный концептуальный фундамент; классификация охватывает то, что, как и предполагается в теории, должна охватывать. Мы столь подробно, изложили эти взгляды, доминирующие в современной европейской социологической традиции, поскольку они являются исходным теоретико-методологическим бази-сом наших собственных классификационных конструк-ций.

Как известно, за 1990-е годы в России произошёл раскол между сравнительно благополучной частью населения и подавляющим обедневшим большинством (около 85 % россиян). В руках первых аккумулировано примерно 85 % всех сбережений в банковской системе, 57 % денежных доходов, 92 % доходов от собственнос-ти и 96 % расходов на покупку валюты.

По мнению академика Д. Львова, «в ходе экономических реформ мы переступили ту запретную черту, за которой начинается разрушение внутреннего мира человека. Это разрушает и экономику, не позволяет ей развиваться в соответствии с законами свободной рыночной среды» (Львов Д. Нравственная экономика. // Свободная мысль. 2004, С. 29).

Наши расчеты по представительному опросу ноября 2002 г. подтверждают крайне скромный уровень благосостояния даже срединной части экономически активного населения, преимущественно представлен-ного нашими респондентами. Но главное – не цифры, а характер основной и весьма тревожной тенденции – привыкание значительной части наших соотечествен-ников к бедности, включение их в культуру бедности. Все серьёзные отечественные и зарубежные учёные подтверждают эту опасную тенденцию.

Такого тренда не отмечено ни в нашей истории последних десятилетий, ни у наших западных соседей, весьма непросто избавляющихся от «коммунистичес-кого» прошлого. Чувство безнадежности, апатии, суженное воспроизводство потребностей – типичные качества социального дна. Проблема не в ухудшении условий жизни. Такие спады в благосостоянии не раз имели место в истории и нашей страны, и других стран.

Широко распространившиеся явления социаль-ной эксклюзии оказывают крайне негативное воздей-ствие на сплоченность общества и социальный порядок. Сама возможность развития общества с растущим слоем социально исключенных весьма сомнительна. Увеличи-вающаяся масса экономически неактивных людей, зави-сящих от социальной помощи, делает общество социально разобщенным.

Эти явления и процессы нельзя оценивать лишь как следствие не очень высокого уровня развития экономики. На данном этапе существования России только государство может обеспечить справедливое и общественно приемлемое распределение выгод от ры-ночной экономики. Как минимум, для этого нужны: реализация закона о прожиточном минимуме, устраняю-щего массовое обнищание населения; недопущение от-ставания повышения пенсий от темпов инфляции; рез-кое увеличение государственных ассигнований на нуж-ды образования, науки, здравоохранения; государствен-ное регулирование цен и качества медицинских услуг и лекарств.

Для финансирования этих программ необходимо, по нашему мнению, вернуться к прогрессивному нало-гообложению доходов, ввести ощутимый налог на обла-дающую повышенной рыночной стоимостью недвижи-мость, находящуюся в личном владении.

Опыт развитых стран убедительно показывает, что отлаженная система налогообложения (с учетом ренты) может предоставить государству огромные ресурсы для развития экономики и реализации соци-альных программ. Так, изъятие в пользу общества дохо-дов рентного характера от городских и пригородных земель в Москве и других мегаполисах представляет собой существенный резерв для пополнения государ-ственного бюджета, измеряемый многими миллиардами долларов (Гловацкая Н., Козлова С., Лазуренко С. Развитие земельно-имущественных отношений в городе // Вопросы экономики. 2005. № 2).

Кроме того, все ещё не до конца упорядочены платежи за хозяйственное использование недр, которые вполне могут увеличить долю поступлений в бюджет страны. Именно рента от использования всех видов природных ресурсов, которая в сегодняшней России составляет 75% общего национального дохода, может послужить источником экономического подъема и социального прогресса страны (Киммельман С., Андрюшин С. Экономика рентных отношений в усло-виях современной России // Вопросы экономики. 2005. № 2; Львов Д. Нравственная экономика. // Свободная мысль. 2004). Конечно же, нужно резко повысить налог на дивиденды. Он составляет в России невиданную в мире величину – 6 %. Даже в США, после усилий республиканцев во главе с Д. Бушем по снижению этого нало-га, он составляет 15 %; что уж говорить о странах Ев-ропы. Как пишет С. Меньшиков: «Такого рая для миллиардеров нет ни в одной развитой стране. В Амери-ке Абрамовичу пришлось бы заплатить не меньше 40-50%. Это у нас делается при том, что государство пос-тоянно жалуется на нехватку средств на самые элемен-тарные нужды...» (Меньшиков С.М. Наш капитализм: между олигархическим и бюрократическим// Свободная мысль. 2004. №100. С. 29). Эти меры – условие умень-шения социальной дифференциации доходов и сниже-ния социальной напряженности в обществе.

Приведем суждение такого благожелательного наблюдателя, как выдающийся британский историк, член Королевской академии Э. Хобсбаум: «В отноше-нии краткосрочной перспективы нам не отчего быть пессимистами... Люди стали жить дольше. Они более здоровы и лучше развиты физически. Они богаче. Их жизненные перспективы более разнообразны. Конечно, есть страны и регионы, к которым это не относится, – например, Африка или, к моему сожалению, Россия. На мой взгляд, лишь одна из трагедий, пережитых вашей страной, получила должную оценку в мире; масштаб же посткоммунистической катастрофы не понят за преде-лами России». (Хобсбаум Э. Масштаб посткоммунисти-ческой катастрофы не понят за пределами России // Свободная мысль. 2004. № 9. С.13)