Geum.ru

Китайский Эрос под ред. А. И

Вид материалаДокументы

Содержание


Чжэнь цзинби (xiii.xivbb.)
Сожжение храма драгоценного лотоса
Подобный материал:
1   ...   16   17   18   19   20   21   22   23   ...   43

ные затворницы не поняли ее смысла.

- Слушать надо уметь, - сказал им государь. - Придет время - поймете.

Вскоре государь отбыл в Цзянду. Ли Ми поднял войска и вступил с ними

в столицу. Царство Суй перестало существовать, а сам Ян-ди погиб. Увидев

Терем грез, Ли Ми, будущий император новой династии Тан, сказал:

- Он был создан на крови и страданиях народа, - и повелел его спа-

лить. Месяц горел Терем грез, никак не мог сгореть.

Государь Ян-ди знал, что вознесение к власти сменяется крахом - вот о

чем была его песня. И в кончине его самого, и в крахе его империи нет

ничего неожиданного.


ПРИМЕЧАНИЯ


1. Перевод осуществлен по изданию: "Лю Фу (XI в.). Цин-со гао-и"

(Суждения о нравственном у Зеленых ворот). - Шанхай, 1958.

2. Ян-ди, т.е. предпоследний император династии Суй (589618 гг.) - Ян

Гуан, правил с 604 по 617 гг.

3. Слово "дафу" имеет значения: "великий (мудрый) муж", "чиновник",

"сановник", "лекарь".

4. Девизом "Да-е" был обозначен период с 605 по 616 г., соответствен-

но его восьмой год - это 612 г.

5. Песня предсказывает гибель Янди и победу новой династии: слово

"тополь" (ян) звучит как имя государя, а слово "слива" (ли)как имя буду-

щего императора новой династии Тан (618-907 гг.) - Ли Ми.


Перевод и примечания К. И. Плыгиной.


ЧЖЭНЬ ЦЗИНБИ (XIII.XIVBB.)

ДЕВУШКА В КРАСНОЙ ПЛАХТЕ /1/


Жил в середине годов под девизом Цзя-си /2/ некий Цзай, прозвище имел

Легко-вздымающий плоть Усадьба его была подле общественного дома для не-

женатых мужчин деревни. Рядом с тем домом росло дерево хунмэй - красный

абрикос /3/. Пышно раскинулись его ветви, прихотливо сплетаясь в кроне и

далеко, едва ли не на пол-му /4/ отбрасывая густую тень. И вот однажды,

когда наступила пора цветения, приманило что-то Цзая под тенистую крону.

Взял он вина, уселся под деревом и весь остаток дня так и просидел под

ним. Уже и ясная луна выплыла на небо, и вино иссякло в бутылке, а он

все сидел и сидел. Вдруг из густых ветвей появилась девушка в красной

плахте и, словно легкая тень, прошла неподалеку. И какая славная она бы-

ла! Цзай крадучись двинулся за ней, да не прошел и десяти шагов, как та

будто истаяла.

Ах, если бы не злой рок, разве встретил бы ее Цзай! С той поры стал

он сам не свой: во сне бормочет ласковые слова, днем словно немой исту-

кан. Односельчане жалели Цзая. Был среди них один старик, он догадался,

что приключилось с юношей. Пришел к нему и сказал:

- Слыхал, будто в старину жила в нашей деревне девушка несравненной

красоты, семья ее была далеко, там, где сливаются реки Сяо и Сян. И небу

было угодно, чтобы похоронили ее под деревом хунмэй. С той поры не было

ночи, чтоб не появлялась она под деревом, и всякий, кто ее видел, скоро

погибал. Увы, видно судьба была тебе ее увидеть!

Цзай решил проверить слова старика, пошел к дереву - и вправду, рас-

копал под ним гроб. Была там еще дыра, круглая, словно деньга, видно

змеиная нора. Скоро заметил он и свернувшуюся клубком змею, а под корня-

ми дерева, где ствол расходился надвое, еще и какие-то объедки, видно,

змея приносила в нору еду.

Цэай раскрыл гроб и поразился, как прекрасна была усопшая: лицом све-

жа, как живая, хотя пудра чуть стерлась, помада поблекла, а платье и са-

ван уже тронуты тленом. Сердце его опьянилось любовью, он поднял тело и

тайно отнес в удаленный флигель, где жил. Там уложил девушку на циновку

и каждый день подолгу тер ей руки и ноги. Однажды не удержался и возлег

с ней. И с того раза каждую ночь имел с ней соитие. Скоро дыхание его

стало прерывисто, силы иссякли и появился недуг. Домашние Цзая, видя его

слабость, пригласили книжника. Тот пришел и заметил в стене дыру. Думая,

что через нее могла проникнуть в дом нечисть, свершил жертвоприношение,

но болезнь Цзая усилилась, и в тот же день он умер. Книжник сказал:

- Не иначе, как где-то поблизости злой дух. А чтобы вы знали, что

слова мои - не догадка, поведаю вам историю, читанную в старых книгах:

один молодой монах украл труп женщины, спрятал в своем жилье и имел с

ней сношение. Скоро и преставился. Не случилось ли здесь то же самое?

За такие речи семья Цзая привлекла книжника к ответу, подав на него

жалобу в управу, ибо никто не верил, что такое могло быть. Но когда

родственники пошли во флигель и узрели, что Цзай лежит в обнимку с усоп-

шей, поняли, что то была не напраслина.

В рассуждение напомню: во "Всеобщем зерцале, в управлении помогающем"

/5/, рассказано, что империатрица Люй-хоу, как раз после мятежа "крас-

нобровых" /6/ на берегу реки предала проклятию труп некоей девицы, что

доводил людей до гибели. Отсюда можно заключить, что были и в древности

подобные случаи.


ПРИМЕЧАНИЯ


1. Перевод осуществлен по ксилографическому изданию антологии XVI в.

"Наставница подле зеленого окна" ("Люй чуан нюй-ши"). Плахта (шан) - это

особая юбка, в древности составлявшая один из важнейших компонентов тор-

жественного мужского костюма и символизировавшая земное, нижнее, женское

начало. Красный, т.е. мужской, цвет плахтышан знаменует собой единство

Неба и Земли, мужского и женского начал. Подробно о плахтешан и ее изоб-

ражения см.: Л. П. Сычев, В. Л. Сычев. Китайский костюм. - М., 1975.

2. Девизом "Цзя-си" ("Счастливое процветание") был обозначен период

правления династии Сун с 1237 по 1240 г.

3. Хунмэй (буквально: красная слива) - абрикос муме, или абрикос

японский. Определение "хун" ("красный") может также ассоциироваться с

его омонимом "хун" ("бескрайний"), намекая тем самым на необычный и даже

сверхъестественный размер дерева. Скорее всего, данный рассказ отразил

пережиточные формы коллективного брака, поскольку его действие развора-

чивается у общественного дерева и возле дома для юношей. Сюжет восходит

к хорошо известному в мировом фольклоре мотиву "Брак с чудесной супру-

гой", которой тут является покойница. Общение с потусторонней женой

обычно влечет за собой смерть героя.

4. My - мера площади, в указанный период соответствовавшая 566 кв. м.

5. "Всеобщее зерцало, в управлении помогающее" ("Цзы чжи тун цзянь")

- обширный исторический труд известного ученого Сыма Гуана (1019-1086

гг.), охватывающий период с 403 г. до н.э. по 960 г. н.э.

6. Империатрица Люй-хоу правила со 187 по 178 г. до н.э. В тексте до-

пущена неточность, поскольку восстание "краснобровых" проходило в эпоху

междуцарствия с 18 до 29 г. н.э. Чтобы отличить себя от воинов прави-

тельственной армии, повстанцы красили брови красным цветом. Возможно,

привлечение сюда "краснобровых" - намеренное акцентирование цветовой

символики: в пандан к красной плахте и красному абрикосу.


Перевод К. И. Голыгиной. Примечания К. И. Голыгиной и А. И. Кобзева.


ФЭН МЭНЛУН (1574-1646 гг.)

СОЖЖЕНИЕ ХРАМА ДРАГОЦЕННОГО ЛОТОСА


В рясе, обривши голову, совершенствуй жизненный путь. Возжигай благо-

вония Будде, сердцем благостен будь! Избегни греховных деяний в пошлой

мирской суете. Свое беспорочное имя всегда храни в чистоте! Чти великого

Будду, ревностно пост соблюдай. Стремясь к блаженной нирване, священные

сутры читай! Путы сбросив земные, превзойдешь бессмертных вполне. Не за-

видуй тем, кто имеет тысячи слитков в мошне!

В стародавние времена в ханчжоуском храме Золотой Горы жил один мо-

нах, принявший в постриге имя Чжихуэй, что значит Постигший Мудрость. Он

постригся еще в юном возрасте и к тому времени, о котором сейчас пойдет

речь, успел скопить немалые деньги, словом, разбогател. Как-то на улице

он встретил красавицу, чей лик всколыхнул всю его душу, да так, что он

сразу как-то обмяк и стал похож на пучок конопли. И захотелось ему креп-

ко обнять девицу и прижать к груди. Но как проглотить лакомый кусочек?

Он шел своей дорогой и миновал уже домов десять или больше, а все нетнет

да оглянется назад.

"Кто она, эта красотка? - мучился он. - Переспать бы с ней одну

только ночь! И я был бы счастлив до конца своих дней". А далее он рас-

суждал: "Конечно, я монах, однако ж меня, как и всех, родила мать с от-

цом. Так неужели мне совсем не дано познать женщину, и все только из-за

того, что у меня бритая голова? Нет. Наш Будда наговорил какую-то чушь!

Другое дело, если кто сам хочет стать бодхисатвой или святым наставни-

ком, пусть себе устраивает разные запреты! К чему же заставлять других

исполнять правила да блюсти ограничения? Почему от них должны страдать

простые смертные вроде меня?.. Или вот еще чиновники, которые составляли

законоположения. Ведь эти негодники сами не гнушались благами: обряжа-

лись в шелка, выезжали в каретах, запряженных четверкой. А ведь лучше бы

они из добродетели помогали тем, кто стоит внизу. Вместо этого чинуши

придумали какие-то паршивые законы, из-за которых монахов перестали счи-

тать за людей. Почему нас следует наказывать, если мы немного побалуем-

ся? Что мы, из другого теста сделаны? Зачем за это вязать веревкой и

бить батогами?"

Так думал с обидой монах и даже помянул недобрым словом своих родите-

лей. "Понятно, что им трудно было меня растить. И все же лучше бы я умер

в малолетстве. По крайней мере, сразу бы все кончилось. Так нет, они-та-

ки вырастили меня и отдали в монахи. И что же? Я ни то и ни се, шага не

могу ступить по-человечески. Разве не обидно? А может, пока не поздно,

бросить монашество, подыскать себе жену, которая родит мне детей, и жить

с нею в счастье и довольстве?". Но тут на ум пришли мысли о радостях мо-

нашеской жизни. Верно говорят: монах ест, а хлеба не сеет; носит одежду,

а сам ее не ткет. Он живет в чистой и светлой келье, воскуряет благово-

ния да распивает чаи. Кажется, чего еще нужно? Все есть у него!"

В конце концов мысли в голове у Чжихуэя вконец перепутались. Он мед-

ленно брел по дороге, пока не дошел до своего монастыря. В голове

по-прежнему царил сумбур, а душа была объята страхом, унынием. Едва дож-

давшись вечера, он отправился спать, но так и не сомкнул очей, все взды-

хал и стенал, а перед глазами стоял образ красотки, которую он возжелал.

Монах маялся, гнал от себя бредовые мысли... Ведь он даже не знал, кто

та девица и где живет. И вдруг его осенило: "Ее можно отыскать, и совсем

нетрудно! С такими спеленатыми ножками наподобие маленького лука она не

могла далеко уйти от своего дома. Значит, она живет где-то поблизости!

Потрачука несколько дней, расспрошу о ней. Может, судьба сжалится надо

мной, и я встречу ее на улице. Тогда я пойду за ней следом и узнаю, где

ее дом. А там договорюсь с кем-нибудь из ее знакомых, и она наверняка

будет моя".

Монах пришел к этому решению, когда забрезжил рассвет. Он встал и

умылся, потом облачился в новую шелковую рясу, надел туфли и чистые нос-

ки. Принарядившись, вышел из кельи. Проходя мимо зала богини гуаньинь,

он вдруг подумал: "Узнаю у бодхисатвы, будет ли мне сегодня удача или

она обойдет меня стороной?" Преклонив колена, он сделал два поклона. Его

рука потянулась к деревянному сосуду с дщицами /1/ что стоял на, столе.

Несколько раз он встряхнул сосуд, отчего одна из дщиц упала на землю.

Монах поднял ее - оказалось, на ней стоит число "18", которому соот-

ветствовало такое заклятие: "Небо дарует тебе брачную нить, а посему не

случайна твоя встреча сегодня. Умерь алчность и лень, проявляй усердие,

и тогда нынешний день станет лучше, чем прошедший". Слова заклинания

очень обрадовали монаха - "Судя по надписи, я нынче непременно встречу

красавицу. Такого случая пропустить никак невозможно". Монах отвесил

несколько поклонов и, поставив сосуд на место, поспешил к тому месту,

где встречал девицу. И вдруг видит, что издалека к нему приближается ка-

кая-то женщина. Присмотрелся - она, вчерашняя незнакомка, предмет его

вожделений и волнений. Женщина шла совершенно одна - за ней ни единого

человека, монах ошалел от счастья. Он, конечно, сразу вспомнил о надписи

на дщице, которую ему предопределила богиня. Удача шла прямо в руки, он

устремился следом за красавицей. Женщина подошла к двери какого-то дома

и, откинув в сторону бамбуковый занавес, переступила порог, а потом

обернулась и, улыбнувшись, помахала рукой. Монах задрожал от радостного

возбуждения. Оглядевшись по сторонам и никого не заметив на улице, он

раздвинул занавес и шмыгнул в дверь. Он вежливо поздоровался с женщиной,

но та даже не ответила на приветствие. И вдруг, взмахнув рукавом халата,

она сбила с его головы шапку и поддела ее своей маленькой ножкой, да

так, что шапка далеко откатилась в сторону. Красавица захихикала. Монах

почувствовал сладкий аромат ее тела.

- Госпожа, прошу вас, не смейтесь надо мной! - взмолился он, подняв

шапку и водрузив ее на голову.

- Монах! Зачем ты пожаловал сюда, к тому же днем?

- Ах, госпожа! Вы же сами дали знак! Зачем же спрашивать!

Любовная страсть раздирала монаха. Не выдержав, он бросился к женщине

и заключил ее в объятия, нимало не думая, нравятся ей его ласки или нет.

- Ах ты, лысый злодей! - засмеялась красавица, когда монах принялся

стаскивать с нее одежду. - Невежда и грубиян! Сразу видно, что тебе не

приходилось иметь Дело с порядочными женщинами! Ну уж так и быть, следуй

за мной!

Она повела его по извилистой Дорожке к небольшому домику. Быстро раз-

девшись, они улеглись на ложе и, тесно прильнув друг к другу, собрались

было приступить к приятным занятиям, как вдруг в дверях появился здоро-

венный детина с топором в руке.

- Плешивый осел! - заорал он. - Как ты смеешь поганить честную женщи-

ну?

Монах затрясся от страха и упал на колени.

- Виноват! Простите ничтожного инока! Перед ликом всемилостивейшего

Будды проявите жалость к моей собачьей жизни! Вернувшись в свою обитель,

я прочитаю все десять книг "Лотосовой сутры" /2/ и буду молить богов,

чтобы они даровали вам безмерное долголетие и богатство!

Но верзила ничего не хотел слушать. Он взмахнул топором и - трах! -

прямо по макушке. Вы спросите, остался ли монах жив после этого удара...

Оказывается, все это случилось во сне. От ужаса монах проснулся. Страш-

ный сон стоял у него перед глазами. "Блуд до добра не доведет! - подумал

он. - Лучше уж просто вернуться к мирскому бытию и вкушать жизнь спокой-

ную и тихую!".

Так он и сделал. Отрастил волосы, взял жену, но сам через три года

скончался от чахотки. Еще в тот день, когда он уходил из монастыря, он

сложил такое стихотворение:

Шляпу ученого не захотел надеть в молодые годы.

Всей душою к священным запретам обратился уже тогда.

В убогой келье ночует один, мерзнет ночь напролет.

До костей продрогнув, метельным днем бритоголовый бредет в красных

палатках красотки живут, но мимо он держит путь:

На нежные лица в румянах и пудре не смеет даже взглянуть.

Скоро умрет, станет духом бесплотным, его будет снедать тоска...

На Западном Небе /3/ - чернеющий мрак, словно в былые века.

Мы поведали вам о монахе Чжихуэе, который, хотя и нарушил запреты,

вернувшись к мирской жизни, однако ж сохранил чистоту и не запятнал имя

свое.

А теперь мы расскажем другую историю про учеников Будды, которые не

блюли святых заповедей, из-за чего случилось дело весьма громкое и неп-

риглядное. Как говорит одно изречение: "Облик буддийской святости поте-

рял свое чистое сияние, и потускнели краски Горных Врат" /4/. Вы спроси-

те, о чем повествует наша история? Об одной святой обители - храме Дра-

гоценного Лотоса, который находился в уездном городе Юнчунь, области

Наньнин провинции Шэньси. Построенный еще при прошлых династиях, храм

по-прежнему сохранял свое великолепие. При нем были сотни построек,

притворов и келий. Кругом лежали монастырские угодья: свыше тысячи му

земли. В его казне хранились деньги и ценности в виде дорогих одеяний и

утвари. Да, знаменита была сия Древняя обитель! В храме иночествовали

более сотни монахов, занимавшихся каждый своими обязанностями, а всю эту

бритоголовую братию возглавлял настоятель с именем в постриге Фосянь,

что означает Явление Будды.

Каждого, кто приходил в храм помолиться, обязательно встречал монах,

который прежде всего вел богомольца в чистую опрятную келью и потчевал

чаем. После этого инок показывал храм, доставляя гостю большую радость

этой прогулкой. Затем они возвращались в комнаты, где богомольца ждали

чай, фрукты или другие угощения.

В своем услужении монахи проявляли большую вежливость и соблюдали

редкую почтительность, особенно к высоким чинам и людям со званием. Их

радение и обходительность возрастали, когда появлялся какой-нибудь знат-

ный чиновник или богач. В этом случае они устраивали пиршество, которому

могла бы позавидовать сама государыня Люй /5/ и выставляли угощения та-

кие редкостные, что их даже совестно было проглотить!

Вы спросите, как это все получалось? Дело в том, что, хотя обитатели

монастыря и считались ушедшими из мира /6/, однако души их были привяза-

ны к земным радостям и наживе крепче, чем у простых смертных. Чай да

фрукты для гостей служили приманкой, которой точно так же пользуются при

ужении рыбы. Стоило кому-нибудь из богатеев или даже человеку скромного

достатка появиться в храме, как перед ним появлялись книги с записью по-

жертвований на нужды храма: в одном месте обители надобно было что-то

покрасить, в другом - позолотить изваяние Будды, в третьем - подновить

молельню. Если даже делать было нечего, оказывалась нужда в покупке лам-

падного масла и благовонных свечей. Когда встречался человек, готовый на

пожертвование, монахи старались "потревожить" его особо - всячески обха-

живали и дурили ему голову. А если кто отказывался давать деньги, о нем

распускали слух как о скупердяе и гнусно его поносили, а проходя мимо,

смачно сплевывали. Алчность монахов не знала границ. Неудивительно, что

находились люди, которые, отказывая в помощи своим родственникам, зано-

сили несколько лянов в книгу пожертвований храма. Глупцы, забывшие о

корнях своих и думающие лишь о ветвях! /7/ На сей счет есть хорошее сти-

хотворение:

На людей глаза не поднимет он, созерцает лишь Будды лик.

Людям простым не спешит помочь, помогать монахам привык.

Но раз уж ты милосерден и добр, родных не оставь в беде.

Помоги убогим своей добротой, одари того, кто в нужде.

Храм Драгоценного Лотоса не походил на другие монастыри. Здесь никог-

да открыто не клянчили деньги на строительство или ремонт монастырских

построек. Люди, живущие рядом с монастырем, или жители других мест часто

говорили о доброй обходительности здешних монахов и их вежливости. Вот

почему охотников вносить пожертвования было во много раз больше, чем

противников. Кроме того, храм имел одну достопримечательность, которая

привлекала богомольцев, особенно женщин, - Чадодарственную Залу, где, по

слухам, творились настоящие чудеса. Скажем, если приходила сюда бездет-

ная женщина, то стоило ей помолиться и поставить свечку, как ее желание

обязательно исполнялось - у нее рождался мальчик или девочка, как она

просила. Вы, конечно, спросите: как происходили столь странные вещи?

Очень просто. Оказывается, к обеим сторонам залы примыкали домики-кельи,

с десяток и больше, в которых стояли кровати с пологом. И вот какая-ни-

будь бездетная женщина, молодая и здоровая, после семидневного поста шла

в храм помолиться. Преклонив колена перед изваянием Будды, она бросала

на пол деревянный чурбачок, и, если он показывал благоприятный знак,

женщина оставалась в келье на ночь. Если знак оказывался несчастливым,

значит, в ее поступках или молении таилось нечто недоброе. Тогда монах,