Geum.ru

Непрерывность бытия

Вид материалаПамятка

Содержание


Жирный гусь первым попадает на вертел
Пускай твоя мудрость не будет помехой в пути
Подобный материал:
1   2   3
Кошка любит рыбку, но не любит мочить лапки.

У каждого из нас есть собственный дом. У кого-то - это замок, у кого-то - заброшенная ферма над весенним ручьём. Иногда он находится совсем не там, где мы живём в Истинном мире, но там, где живёт наше сердце. Я знавал обычных людей, дом которых находился в Ином мире, там где жужжат пчёлы, а не пули, где трещат майские жуки, а не пьезозажигалки. Там, где ветер засыпает в густой листве, промчавшись дыханием по изумрудной траве. Там, где редкие облака плывут по бирюзовому небу, такому искреннему и глубокому, что невозможно оторвать взгляд, задрав голову вверх.


Стало смеркаться и между темных еловых лап зажглись зеленые огоньки волчьих глаз. Я смотрел сквозь прозрачное оконное стекло в переплетении свинцовых рам и вдруг почувствовал сопротивление собственным мыслям. Чей-то тихий голос произнес:

- Ты очень несправедлив к ней.

Даже не обернувшись, я решил, что это дом разговаривает со мной или разыгралось воображение. Всякое встречается в разных мирах, а значит и в этом.

- Ты не просто несправедлив, а даже жесток. Неужто, ты не понимаешь, что она по-прежнему маленькая девочка, и в какой-то мере выбрала тебя, как опору. У голубки крохотное сердце и биение любви в нем слышится только для чуткого уха. Она многого не понимает, но старается. Ты поглупел от любви. Ведь это мужчина любит глазами, а женщина ушами. Это тебе необходимо видеть предмет своей любви, прикасаться к нему. Ей же достаточно твоего существования. Тебе надо чаще писать ей письма…


- Нет, только не письма. Она должна слышать биение моего сердца.


- Все равно. Может быть, это помогло бы и тебе и ей. Может быть, она сумела бы найти слова, или сделать что-то, что могло успокоить твой воспаленный от недосыпа разум. Может быть, ты разрешил ей ходить в библиотеку книг Судеб.


- Думаешь, помогло бы? Было время, когда все библиотеки, помимо домашней, меня отпугивали. Помнится, кто-то хорошо сказал: «Эти полки с книгами представляют собой мир, почти буквально обращенный ко мне спиной; запах пыли, дерева, классной доски, мела, голоса учителей и библиотекарей навевают меланхолическое чувство утраты мира с его разнообразием и удовольствиями».


- А ты помнишь удовольствия этого мира? Или ты понял, что поиск удовольствий и смысла жизни, всего лишь попытка найти плоды древа познания?


- Не уверен, но, поняв жизнь за пределами замка, я начал менять себя; одна книга вела к другой, документ - к другому документу, учебник – к другим книгам, тема – к другой теме и я углублялся в путаный лабиринт познания, где так легко было затеряться.


- С тех пор ты поверил, будто книги говорят друг с другом, когда их никто не слышит?


- Нет. Я знаю, что дело обстоит иначе; они вечно ведут между собой безмолвную беседу, которую мы можем подслушать, если нам повезет. И научился распознавать людей, также понимающих это.


Голос стал слабее и куда-то ушел под звуки там-тамов. Очнувшись, словно ото сна, я решил, что в следующий раз обязательно сосредоточусь, чтобы определить природу голоса. И ещё мне хотелось понять, кто же отбивает ритм в моём подсознании?


* * *

Сделав глубокий вздох, она выпрямляется и потягивается, разминая затекшее тело. Новая тема. До конца рассказа осталось совсем немного и вновь незнакомый голос в нити повествования. Несколько страничек, буквально пара-тройка и всё. Устала, но спать совсем не хочется, да и рассветёт скоро.

Она задумчиво тянется за сигаретой. Хотелось бы понять – нравится ей или не нравится рассказ. Но дочитать хочется. Очередная изнанка мира, на этот раз непривычная. Сколько их таких изнанок? Но в этот раз, почти мечта… Вывернуть бы мир на эту изнанку и слушать, как шуршит трава, растут деревья, тугие соки бегут от корней ввысь к листьям, как люди живут родовыми кланами и превращаются в птиц и зверей. Как оживают прекрасные незнакомцы и незнакомки и сходят с полотен, появляются из корешков книг.

Стать бы таким путешественником из одного мира в другой. Интересно, а возможно с собой что-нибудь перенести? Ну, кусочек солнца, или там осколок земляничного окошка, а ещё лучше – калейдоскоп! Как в детстве – вращаешь, и картинки мозаики меняются в непрерывном хороводе.


* * *


Мои занятия человеком продолжались. Уже в школах, или том, что от них осталось учили не теории Дарвина, а читали строки Парацельса:

«Человеческое тело есть пар, материализованный солнечным светом, проникнутый дыханием звезд.»

Понемногу люди вновь научились распознавать стоимость предметов не по ценникам в магазине, а по их сути. И вновь алмаз стал камнем любви, вызывающим и запоминающим нежные чувства, изумруд – развевал злые чары и смирял похоть, агат – вызывал бури в душе, сапфир – изгонял тоску, улучшал зрение, топаз – лечил недоумие. В человеке, в целом, притупилось желание обладания, наживы и накопления, появилась поговорка:

« Жирный гусь первым попадает на вертел.»


Наступил день, когда я решил, что надо научиться жить без любви. Любовник теперь стал из меня никакой. Голова занята вечными проблемами, легкие и желудок сожжены сигаретами до такой степени, что выпивая с утра кофе я чувствовал себя сытым на целый день. У меня появилось ощущение, что я умираю, или по крайней мере смерть не за горами. Я замечал женщин, которые могли бы стать моими, но был к ним абсолютно равнодушен. Мне почему-то показалось, что так будет спокойнее. Мир вновь обретет прежние очертания, мне будет ненужно говорить слова со скрытым подтекстом кому-либо, мучаться, обижаться. И я подумал, каково это – мир без любви?

В туже ночь мне приснился сон. Уже забываемый голос любимой с жесткими, незнакомыми мне интонациями произнес: «Взгляни. Взгляни же на мир без любви!» Меня окутывал необычайно плотный ночной мрак. Я шел под открытым небом, освещая себе путь свечой, а затем уперся в монастырскую стену. Я вспомнил, что это женский монастырь, стоящий на пересечении бульварного кольца и узкой центральной улочки родного мне города. Прямо на углу монастырской стены возвышалась башенка красного кирпича, а за углом находился ресторанчик с собачьим названием. Меня охватила внезапная грусть, будто я находился в утробе скорбей, заполненных мрачными тенями прошлого.

Внезапно пламя свечи выхватило из кусок стены и показало лицо человека, сплошь покрытого нечистотами, с лицом жутким и безобразным, усеянным пятнами засохшей грязи и разъеденным, словно открытая язва, так ,что это зрелище едва можно было вынести. «Зачем удивляешься ты моей уродливости? – заговорил он скрипучим голосом, - когда нет на свете ни одного человека, чья душа не была бы столь же немилосердно изувечена? Ты думаешь это здание лечебница? Однако весь наш мир и есть лечебница, и мы томимся здесь в заключении, окруженные таким несметным количеством могил, что не можем выйти из дверей, не наступив ногой на мертвых, или не встретив умирающих. Видишь, влажный туман, что стелется над городом по утрам? Это от гниения душ человеческих.

Пускай твоя мудрость не будет помехой в пути,

Сожги свои книги и смело за мною иди.»


Но я никуда не пошел. Я проснулся в холодном поту и бросился звонить по всем номерам. Гудков не было, лишь легкое потрескивание. Наконец, издевательский голос автоответчика сообщил: «Абонент недоступен или находится вне действия зона сети. Перезвоните, пожалуйста, позже».


Не знаю, где вы все сейчас. Ушли ли с остатками людей в новый мир, или погрузились в сон, за умеренную плату. Может быть, как и я, вы так заняты решением глобальных проблем, что не приходит в голову мысль о чьём-то существовании. Человечество не выдержало эксперимента, и было растворено в мире эльфов, гоблинов, фей и вампиров. Я ошибся в своих расчетах. Человечество могло жить, лишь истребив вокруг себя сказку, а уж по прошествии веков сказочные персонажи набрали такую силу, что подчинили человека себе, дабы он вновь не истребил их, как много веков назад.

Я стоял в холле усадьбы и глядел на волчицу с обвисшими сосками, вплотную подошедшую к двери. Я понял, чей голос говорил со мной. Я безмерно устал жить без нее, не зная где правда, а где игра. Жизнь в одиночестве утратила смысл. Я пытался найти свет во всех вещах…

  • И не мог построить мост между ней и собой.
  • Да. Скажи мне больше и помоги.
  • Любовь – драгоценная субстанция, пылающая перед Господом, но суть ее так загадочна, что никто не может описать ее или понять, какими тайными путями входит она в людские сердца. Немногим знакомы довольство и радость, осеняющие душу в тот миг узнавания, когда мужчина и женщина устремляются друг к другу всеми своими помыслами. Но многим знакома боль разочарования. Всякий человек обречен провести вечность в доме, который себе построил. И только сам может зажечь в нем свет.


Я чувствовал, что волчица голодна, впрочем, как и вся стая. Открыл дверь и отступил назад в холл. Она насторожено перебирала передними лапами. Появилась настойчивая мысль, что я в состоянии накормить собой нескольких волков. В голове зазвучал голос:

- Тот, кто умирает и кто рождается – огонек, который нельзя задуть. Как от малой искры, или от крохотного уголька возгорается великое пламя, так сияет наш мир в небесной тверди. Вот почему на звездной карте земля светится ярче Солнца.


Где-то на грани сознания, появился проблеск понимания. Все-таки земля обрела разум и без человека. Волки, способные отражать твои мысли, преломлять их в нужном для себя направлении и кидать обратно, используя, как оружие, видимо стали самыми сильными существами на этой планете.

Я попятился в холл, обернулся на мгновение, чтобы схватить со стены заряженное ружье и выстрелил в оскаленную пасть прыгнувшего волка. Удар заряда был столь силен, что волчье тело перевернулось в воздухе и, кувыркаясь, покатилось вниз по заснеженным ступенькам, оставляя темные пятна крови. Каменный лев сошел со своего пьедестала, придавил лапой мохнатую шею и зарычал, подняв морду вверх. Его рык прокатился по лесу, стряхнув снег с елей, взломал лед на озере, образовав глубокую, неровную трещину, по краям которой забили фонтанчики воды, и унесся дальше. Рык достиг городов и разбудил людей, спящих в своих капсулах. Отвыкнув за тысячелетия от движения, они недоуменно вопрошали себя, что случилось? Но износившиеся механизмы не могли дать ответа. Нужно было вставать и бороться, ибо мир принадлежал уже не им. Каждое шевеление причиняло боль и муку, но вот, дрогнули налитые свинцом веки, вот, кто-то пошевелил пальцем. Все в порядке.

Каменный лев вновь забрался на пьедестал, лег в расслабленной позе и сытый, довольный - окаменел.


- Здравствуй, любимая! Я вернулся и намерен во всем этом навести порядок. Да, тебя еще нет, но есть заброшенная шахта, ведущая в тоннель, который мы прорыли с тобой. Может быть, я найду тебя там. Ведь, любя ищешь сердцем, порой точнее, чем глазами. Милая моя, голубка! Нет краше и лучше тебя, но нет и более загадочной женщины. Как же тебе удалось появиться в моей жизни?


* * *

«Как удалось, как удалось… Придурок! При наличии замка и слуг, он ещё задаёт себе вопрос, как ей удалось обвести его вокруг пальца!» - она медленно тянется за зажигалкой. Сколько таких историй удалось повидать. Автор ни черта не смыслит в женской психологии. Она поджимает губы, и они внезапно превращаются в щель. Девушки, женщины, не владеющие ни одним оружием, данным природой выбирают единственный путь – сострадание - этого прожорливого монстра. Они пичкают мужчин-самаритян своим прошлым, а те глотают и глотают его, превращаясь в податливое тесто. А дальше?

Она медленно крутит в руках зажигалку, рассматривая столь привычный и незнакомый предмет. Внутри горечь потери и желание растоптать ту, которой уже давно нет. Но вот, будто дуновение ветра, будто чьё-то дыхание пролетает по комнате, и разум успокаивается.

Видела она таких. Напичкают прошлым, а потом внушают сострадание к своему настоящему. Обычно это девицы незаурядного ума, с хорошим образованием, считающие, что мир к ним несправедлив. Главное внушить, что ты жертва рока. И клиент готов. В духе христианского братства он предлагает ей помочь бежать от злосчастной судьбы, соединив её со своей.

Она задумчиво потирает пальцем корешок книги. Как хочется очутиться далеко отсюда, в краю роз и лилий. Интересно, когда вокруг замка растает снег, каким он будет? Как хочется где-нибудь там, в комнате, увешанной старыми, потёртыми гобеленами, встретиться с ним губами, ощутить их податливую мягкость и, покачнувшись, близость всего его тела. А он? Поймёт ли открывшуюся ему хрупкость, слабость, нежность?

Она медленно погружается в сон. Веки наливаются тяжестью и сквозь сомкнувшиеся ресницы опять видны маленькие человечки с прозрачными крылышками, тянущие книгу из рук. Книга беззвучно падает на ковёр. Кто-то опять лёгкими движениями перебирает волосы и целует её в темечко. Издалека, из Зазеркалья доносятся звуки тамтамов, торжественные и загадочные. Она всё глубже и глубже погружается в небытие.


* * *

Я поднимался по ступенькам в библиотеку. Старые, истёртые бесчисленными прикосновениями рук, перила лестницы блестели в полумраке, как навощённые. Поскрипывание ступеней, запах старого дерева и мастики. Теперь я догадывался, что случилось с ней. Она, как истомлённый путник, почувствовала аромат роз за километры до их посадок, и бежала, бежала, еле переводя дыхание, чтобы окунуться в свежие лепестки, пятнистые от росы, и прочесть книгу Судьбы.

Видимо по неосторожности, забыл ключ на видном месте. А вот как она попала туда без заклинания, я понять не мог. Строки заклятья написал один француз арабского происхождения много веков тому назад боровшийся с невежеством:


Покажись, мой друг, двойник мой вечный,

У тебя в руках судьба моя.

Что-то есть во мне нечеловечье:

Только зыбкой жизни жажду я.

Двери библиотеки приоткрылись и пустили меня в освещённую комнату. Может быть, книги подарили ей утешительное сознание, что в ином мире, в иной жизни, в иное время она могла бы стать моей женой и полноправной хозяйкой замка? Вряд ли. Здесь на полках стояли только книги Судеб. И одна из них была её.

Я подошёл к креслу с плюшевой обивкой и увидел валявшуюся на ковре книгу. Интересно, прочитав последние страницы, обрела ли она веру в себя? Наклонившись, я приложил ладонь к переплёту. Прошли столетия, а теплота рук всё равно ощущается. Сумела ли она понять, что жизнь человеческая не символ, не таинственная загадка мироздания и даже не одна единственная попытка разгадать эту загадку? Поняла ли она, что нельзя, один раз нарвавшись на неудачный расклад в бридже, выбывать из командной игры; что жить нужно по мере сил, претерпевая всё, с пустой душой и без надежды в каменном замке мечты. Открыв последнюю страницу, я стал читать окончание:


Она всё глубже и глубже погружается в небытие. И снится ей, что она сбежала из замка, прочитав книгу Судьбы, и знает, где искать соперницу. Она бредёт по брусчатой мостовой мимо двухэтажных кирпичных вил с пластиковыми окнами и высокими заборами, в поисках той единственной кованой калитки с нелепыми старинными завитушками.

Душа её негодует. Пальцы нервно теребят воротник серой блузки. Ага, вот здесь! Она толкает калитку и в тишине проходит в яблоневый сад. Смутный шелест мокрой листвы в темноте. Она движется по асфальтовой дорожке и видит в лунном свете невысокое крыльцо и тяжёлую, приоткрытую дверь. Будто кто-то уже давно ждёт. В доме начинают бить часы. На мгновение испуг заставляет её остановиться. Но кругом тишина и она, стараясь унять сердцебиение, входит в дом. Еле слышное сонное дыхание доносится из комнаты слева.

Она толкает дверь, готовая ко всему и видит, что попала в кабинет. Вот она! Свет зелёной лампы падает на лицо спящей женщины и вспыхивает искрами на небрежно заколотой назад чёлке, подкрашенной чёрной краской, скрывающей седину. Так вот она какая… Гораздо старше, чем представлялось и от того ненавистнее.

Тут она вспоминает, что в руках нет даже сумочки. Что позаботится об орудии мести, ей и в голову не пришло. Её глаза рыщут вокруг, а ноги будто приросли к полу. Вначале она замечает мобильный телефон на шнурке, лежащий прямо под лампой, но шнурок слишком короткий, даже если его порвать в месте сгиба. Горько усмехнувшись, произносит про себя: «Абонент вне зоны действия сети!» и продолжает думать, смотреть, искать.

С каждой упущенной секундой гнев и ненависть теряют остроту. А у женщины в кресле по-прежнему вид жертвы. Она закрывает лицо руками и… просыпается.


Непрерывность Бытия