Королевская охота Часть 3
| Вид материала | Документы |
- Принцесса-русалочка, 422.47kb.
- Русалочка Действующие лица, 468.04kb.
- Охота и выставки. Что важнее? История, факты, доказательства, 82.75kb.
- Положение о секции соколиной охоты (СО) мсоо мооиР. Определения, 115.66kb.
- Джемс Олдридж подводная охота, 3686.69kb.
- Виноградов Виталий, Современная подводная охота, 3254.02kb.
- О. А. Жидкова и Н. А. Крашенникова. История государства и права зарубежных стран., 36.6kb.
- Юлия Латынина Охота на изюбря часть первая пропавший директор, 6259.84kb.
- 3. Сословия и королевская власть 123 Военное дело 143 Глава III, 231.99kb.
- Примерная программа дисциплины «ценообразование во внешней торговле» Рекомендуется, 374.28kb.
| Эпилог В мае Алисе исполнилось шестьдесят, а Остин отметил пятидесятилетие Победы той большой войны, на полях которой навсегда остался гарный хлопчик лейтенант Остап Гульба. Он вспоминал своих сталинградцев -- отца, брата, Марика-очкарика, майора Сергачева, которого возил под обстрелом на союзническом "виллисе", и всех тех, кого помнил живыми -- имена, голоса, лица, да и просто -- чью-то руку, передавшую кружку с водой, поделившуюся махоркой. Вспоминал и потихоньку плакал у телеэкрана, на котором гремел маршами проходящий в Москве праздник. Эти дни они провели с Алисой скромно, не собирая "большой съезд", традиционно приуроченный к шестнадцатому июня. Собраться всей большой семьей теперь было нелегко -- разлетелись по разным странам дети и внуки, отяжелели друзья. Но вот уже тридцать семь лет с того самого дня, как случай занес на Остров Йохима Динстлера и Дани Дюваля, 16 июня стало днем "Большого съезда", самым большим общим праздником, подводящим итоги и намечающим перспективу. Как и положено "этапному мероприятию". Алиса заботливо готовила комнаты для гостей, состоящих, в основном, из членов заметно разросшегося семейства. Виктории с Жан-Полем теперь нужна отдельная детская. Дочке исполнилось три, сын Алекс -- совсем малышка, только-только начал сидеть. Они-то заезжают на остров чаще других -- от "Каштанов" всего несколько часов езды, так что и Брауны порой не вытерпят и нанесут внеочередной визит просто так -- "по пути". Последний раз они были в "Каштанах" в конце мая, когда четырехмесячный Алекс заболел крапивницей. Ничего серьезного, конечно, не было, да и не могло быть при таком отце. Лауреат множества премий, мировая знаменитость, профессор нескольких университетов, почетный председатель научных обществ -- а ведь еще нет и тридцати. На лабораторию Дюваля с надеждой смотрит весь мир -- еще совсем немного, и выделенный здесь ген "молодости" станет достоянием человечества, давая возможность каждому легко преодолеть столетний барьер. Но молодой профессор застенчив и строг, не позволяя себе хвастаться успехами даже в присутствии любящей тещи. Еще бы -- он уже наобещал чудес, заранее предопределив имя будущей дочери. Курс инъекций, сделанный Виктории в период беременности по специально разработанной методе, должен был обеспечить девочке черты наследственного сходства с "генным донором". Когда Виктория родила Алису, члены семьи с любопытством заглядывали в пеленки, где сучило ножками крошечное существо, багровеющее от надсадного ора, и в недоумении переглянулись: никто не мог допустить, что новорожденная Алиса-старшая могла выглядеть так обыковенно. Шли месяцы, малышка росла, не ведая о захватывающих генных баталиях, разыгрывавшихся в ядре воспроизведшей ее клетки и горячем интересе семейной и научной общественности к каждой черточке ее крошечного тела. Жан-Поль вел специальный дневник, фиксируя изо дня в день перемены в блике Алисы, подкрепленные фотографиями. А потом развивал пространные научные дискуссии с привлечением экспертов своей лаборатории. Они спорили, а дочка росла. И посмотрите -- вот она, Алиса! Распахнув ручки, малышка бросилась навстречу приехавшей бабушке: толстые ножки в "перевязочках", забавно косолапя, торопятся по зеленому ковру, усыпанному маргаритками, карие глаза щурятся от смеха, а на круглых щечках чуть заметны пометки "дювалевских" родинок. Бабушка прижимает к груди маленькое тельце, с удовлетворением отмечая густые светлые завитушки на плечах и рисунок пухлых губ, уже обещающий точно повторить материнский, тот, что по алисиному образцу "вылепил" Йохим. - Но ведь получилось же, получилось? -- как всегда Жан-Поль вопросительно всматривался в глаза Браунов, ожидая услышать то, что казалось ему несомненным: девочка унаследовала подавляющее большинство черт "бабушки", именно те, что никак не могла бы передать ей собственная мать. - Вы понимаете, -- теперь эти волосы, эти губы, этот лоб -- уже наша фамильное достояние, запечатлевшееся на века в банке данных каждой ее клетки! Ничего, что родинки и цвет глаз мои. Эти признаки могут пропасть в следующих поколениях! -- горячился Дюваль, которому уж очень хотелось довершить то, что не удалось Пигмалиону, -- сделать нетленным столь дорогой всем облик. - Почему вы все же не допускаете, что наше с Сильвией "фамильное достояние" -- я имею в виду носы и лбы, -- присовокупившись к вашему (Даниэль поклонился в сторону Браунов) не может дать некий неожиданный великолепный эффект? Ведь неожиданность, если и не всегда лучше запрограммированности, то, во всяком случае, -- интереснее. - Достаточно с вас, Дювали, Алекса. Насколько помню, маленький Ален Дело выглядел точно так же, а значит внук -- весь в деда, -- шутливо запротестовал Остин. -- Он ведь мог унаследовать что-то и от русского деда, имя которого носит. - Конечно, уже унаследовал. -- Виктория взяла сына на руки и сняла панамку. -- У Лешеньки совершенно черные и уже густые кудри! К тому же -- прекрасный русский язык! А ну-ка, покричи на них на всех, сынок!.. И вообще, довольно разбирательств. На территории лаборатории генетических исследований только и разговору, что о наследовании доминантных признаков, прямо как на научном симпозиуме. Кроме того... чтобы подтвердить все гипотезы мужа, мне придется рожать каждый год. ...Алиса всегда улыбалась, думая о детях. Она давно уже перестала блуждать в лабиринтах кровного и духовного родства, считая их всех -- и Дювалей и Дали Шахов -- своими детьми. Да разве можно сказать, кого любишь больше -- эту золотистую девчушку Виктории или девятилетнего Готтла, -- серьезного, застенчивого, каждым жестом и интонацией напоминающим об Йохиме? Во всяком случае, в доме Дали Шахов вопросам генетики не уделяли должного внимания. Значительно чаще здесь разгорались дискуссии по международному праву и проблемам мирового сообщества. Максиму -- так дома звала мужа Антония, удалось экстерном защитить диссертацию на степень магистра и он не стеснялся занимать домашних своими проблемами. Зачастую Антония с Амиром, ставшим уже членом семьи, проводили вечера у политической карты мира, обсуждая перспективы заключавшихся и рушившихся союзов. Никто не знал, что брачный ультиматум, предъявленный принцем 31 августа накануне двойной свадьбы, был удовлетворен Хосейном во многом благодаря Амиру. Ему было не легко, взывая к мудрости Аллаха и человечности своего господина, убедить его, что Антония Браун в качестве дочери Ванды Динстлер не только мезальянс для принца, с которым можно, скрепя сердце, смириться, но и некий знак свыше, путь к искуплению грехов, открытый эмиру Высшим доброжелателем. И, конечно же, -- символический подарок к рождению долгожданного сына. Осчастливленный уступчивостью отца, Бейлим торжественно подписал акт отречения от наследования престола в пользу младшего брата, сына Зухреи, и срочно умчался на остров, чтобы прямо на подступах к месту совершения брачной церемонии вырвать у Картье свою Антонию. Большую часть года семья жила в парижском доме Грави-Меньшовых. Однако уже в начале мая Антония с детьми перебиралась на флорентийскую виллу под покровительство Доры, души не чаявшей в крошечном Максимилиане. Когда Максу-младшему исполнился год, семья в полном составе нанесла визит эмиру. Теперь Антония с детьми и мужем жила в "английском" особняке на правах хозяйки, не переставая побаиваться тестя. Подержав на руках годовалого внука, бывшего всего лишь на год младше сына Зухреи, Хосейн понял, что все его затеи с усыновлением Бейлима не так уж и тщетны: этот плотненький смуглый силач -- хороший росток на семейном древе. И даже предложил Бейлиму оставить сына на родине, под присмотром Зухреи -- пусть племянник и дядя растут вместе. Но не тут-то было -- двадцатидвухлетний Бейлим проявил основательность зрелого отца семейства, пекущегося о своем потомстве: "Готтлиб слишком замкнут и застенчив, ему нужен жизнерадостный, крепкий брат. Вот каким я, например, был у Виктории". Хосейн довольно улыбнулся и подарил Готтлибу чистокровного арабского жеребенка -- "для храбрости". Вид Антонии заставил Хосейна задуматься. Он не сдержал удивленного возгласа, но заметив предостерегающий жест сына, вовремя удержался от вопросов. Во-первых, Тони стала светловолосой, с тем легким венчиком воздушных прядей, который чаще всего свойственен натуральным блондинкам. Во-вторых, в ее ранее рельефно-четком, прекрасно вылепленном лице появилась удивительно милая мягкость, размягченная простота, что-то напоминавшая Хосейну. Он даже недоуменно пожал плечами, когда спыхнуло неожданное узнавание: Светлана! Не может быть... Хосейн опустил ресницы и пошептьал молитву. А когда поднял глаза, в них теплело новое, вдохновленное тайным смыслом, понимание. - Подойди ко мне, детка! -- позвал он Антонию, и прижав к груди, поцеловал в лоб. -- Прости меня, если я был плохим отцом. И будь хорошей матерью моим внукам. Покидая отца, Бейлим увез с собой документ, делавший его наследником половины состояния династии Дали Шахов. ...Антония начала резко изменяться после родов Максима. Выпадали волосы, расплывались черты, утрачивая прежнюю чистоту линий знаменитого облика А. Б. - Все, милый, началось! -- обреченно посмотрела она на Бейлима, держащего руку на ее семимесячном животе. -- Этот малыш сведет на нет все старания Пигмалиона. Он убъет А. Б. В глазах Антонии, мотрящей на мужа, стояли слезы. - Прости! - Ты что? -- искренне удивился муж. -- Сумасшедшая! Ты никогда еще не была так прекрасна. Клянусь Богом и будущим сыном! Когда специалисты пластической хирургии в бывшей клинике Динстлера восстановили Антонии природный влосяной покров и она стала, наконец, такой, как задумала ее при рождении не смущенная генетическими экспериментами природа, Амир понял все. Ему стало ясно, откуда взялся восторженный блеск в глазах Бейлима и даже некоторая торжественность, появившаяся в его отношении к жене. Он показал ему фотографии Светланы, выбрав те, где молодая женщина была представлена в подобающем для представления сыну, виде. - Это твоя мать, мальчик! - Амир, мне кажется, -- или я схожу с ума, что в лице Антонии появилось что-то такое... - Это действительно так. Щедрость Всевышнего безгранична, -- Антония действительно становится очень похожей на Светлану, -- ответил Амир, понимая, что никому не сможет объяснить шутку судьбы, сделавшую Ванду копией российской девушки. - Я давно уже понял, что мне сопутствует какое-то невероятное везение. Даже страшно становится -- судьба дает все, о чем я только могу пжелать, и даже то, что мне никогда не пришло бы в голову, -- поразился Бейлим. -- Недавно я подумал, что хорошо бы стать консультантом в ООН по делам Востока... Ка ты думаешь, это не слишком? - В самый раз, -- успокоил его Амир. -- Тем более, что исполняющему сейчас эту обязаность господину Шарпи как раз нужен помощник. ...Шестнадцатого июня стол в доме Браунов был накрыт на двенадцать персон. "Дани, Сильвия, Мэри и, конечно, Кристофер", -- в десятый раз пересчитывала Алиса, машинально причисляя младшего ДЖинстлера к семейству Дювалей. Никто не знал, сколь серьезны нечастые встречи Мэри и Критофера, но увидев их вместе, все непременно начинали подшучивать -- уж очень они были похожи по характеру, не уступая друг-другу ни в спорах, ни в делах. Окончив гимназию, Мэри отправилась в долгосрочную археологическую экспедицию, с увлечением описывая Крису свои далеко не безобидные приключения. "Так значит, -- Дювали -- четверо, Дювали-младшие -- двое (не считая малышей в детской), и Антония с Максом-старшим -- еще двое (плюс дети) -- итак ввсего, с учетом "стариков" -- десять. Почему же остин настаивает на двенадцати приглашенных?" -- раздумывала Алиса. Когда за ужином все расселись по своим местам и да прибора остались свободными, Алиса с недоумением посмотрела на мужа -- что-то раньше не замечала за ним привеженность к патриархальным традициям, оставлявшим за праздничным столом места для ушедших. К тому же близких, покинувших этот мир, куда больше -- Йохим, Алексей, Августа, Александра Сергеевна и уже два года -- Елизавета Григорьевна и... ох, -- Алиса прекратила печальные подсчеты. - Не тревожься, Лизаньа, они опаздывают, только и всего, -- успокоил ее Остин, пригласив всех псле ужина перебраться на террасу. - Пожалуйте в исповедальню, господин профессор, вам есть чем блеснуть, -- подтолкнул Максим вперед Жан-Поля. -- А мне только показать диплом доктора международного права и прихвастнуть кой-какими планами. - Вот и отлично. Декорации, как всегда, на высоте. Осветители не подкачали, -- сказал Остин, усаживаясь на свое кресло и кивнув на распахнувшийся звездный купол. -- В ебесной машинерии ничего не изменилось за ничтожную крупицу времени, которая была нашей жизнью, Лиза. - Мы позвали сюда детей не для того, чтобы они оплакивали наши немощи, Остин... Старики еще хоть куда. И мы хотим, чтобы те, кто следует за нами, всегда помнили этот день, и находили время посмотреть в звездное небо. Всего лишь двадцать лет назад мы сидели здесь, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить вас, спавших в детской. Вы набегались и утали. Из-за шиворота Жан-Поля извлекли лягушку, брошенную Антонией, Сильвия прислушивалась к своему животу, где уже началась жизнь Мэри, а Йохим и Ванда... - Их нет, зато есть я и Максим. А ведь мы росли так далеко, даже не подозревали, что вы уже здесь и мечтали о нас... -- сказала Виктория. И добавила грустно -- Мы нашлись здесь, но потерялись там. - А знаете, где мы были недавно с Антонией? -- поспешил переменить грустную тему максим. -- В ресторане под названием "Сувенир из России". Тони теперь не очень любит злачные места и богатые тусовки. Ее все еще преследуют поклонники и менеджеры, пытаясь вытащить на подиум. Но она держит оборону, хотя стала после замужества еще прекрасней. Вы слышали? Уже несколько раз мне попадались в прессе намеки, что А. Б. сдлала пластическую операцию под нажимом арабского мужа... - А разхве не так? Ведь тебе нравятся пухленькие блндинки. -- Антония кокетливо поправла кудряшки и позволила мужу продемонстрировать страстный поцелуй. - Ладно. -- Максим решительно продолжил свой рассках. -- Приходим мы в тихое место, надеясь не встретить ни одного знакомого лица (я ведь не заставляю жену носить паранджу). Нам приносят борщ и запеченого поросенка с хреном. А потом выходит "хозяйка" приветствовать гостей, как это у них, у русских, оказывается, принято. Выходит она в чем-то нарядном, как из оперы "Хованщина" в Ла Скала, улыбка радушная так и светится. "Рада, говорит, встретить здесь наших юных гостей!" А я раздумывать не стал -- прямо на шею ей бросился. Это потом уже засомневался, а вдруг ошибка? Тем более, что "хозяин", тот, что за пианино сидел и тихонечко "Гори, гори, моя звезда" наигрывал, уже всчкочил и направился к нам. Русская красавица бормочет что-то в ужасе, ее сережка за мой свитер зацепилась и никак не отцепится. А я быстренько говорю по-русски: "Катя, ты что, своих не признаешь? Я -- Максим. А это -- моя жена". Виктория даже вскочила: - Чтоже ты мне об этом раньше не сказал? - А когда? Мы же с Тони были там в пятницу... Так вот, они уже, оказывается, пять лет, как в Париж из Вены перебрались. Катя и ее муж Костя. - Костя? Великовский? - Да, кажется, он. Они еще в Куйбышеве поженились. А потом Августа их в Америку пригласила. Но это длнный рассказ. - Вот видите, одна чудесная история у нас уже в кармане, -- сказал Остин, все время к чему-то прислушивавшийся. - Конечно, я пообещал, что в ближайшее время мы нагрянем к ним всей огромной семьей, -- радостно сообщил Максим и добавил с тщательно скрываемой гордостью. -- Только надо поторопиться. В сентябре переезжаем в Вашингтон. Я получитл "добро" на консультанта при ООН... -- И смущенно потупился, зная, что до красна. --Ох, и люблю же я прихвастнуть! - Это правда, хвастунишка! Но ведь не на пустом же месте! -- Виктория обняла Макса. -- Подумать только, у меня брат -- советник в ООН! И Хосейн порадуется... - Да и вам, сестра, пора перебираться в свой дом. Лемарти принадлежит Грави-Меньшовым. И, конечно, Дювалям, -- сказала Антония. -- Ведь мы уже слышали, что тебе дают кафедру в университете и придется часто навещать Париж. Так что, давайте, Дювали, завоевывайте Францию. А мне опять предстоит покорять Америку. -- Антония обвела всех загадочным взглядом. -- Ну ладно, проболтаюсь, хотела сделать сюрприз. Я прошла конкурс на телестудии КМ. Знаете, кем теперь будет бывшая А. Б.? Комментатором международных новостей. И мой опыт, и русский язык очень пригодились. А главное -- школа мужа. Но вы не пугайтесь, дом я не заброшу, у меня эфир раз в месяц -- так, для разминки. - Ну что ты молчишь, сынок? Дали Шахи здесь так расхвастались. Пора поставить их на место, -- подал голос Даниэль Дюваль. -- Вы с Викторией что-то очень скромничаете. - Ну, мы больше на виду и чаще отчитываемся, -- сказала Виктория. -- Так сказать, наличными -- Алисой и Алексом. Но, конечно, же, под этими звездами хочется вспомнить что-нибудь менее прозаическое, чем "дневник генофонда" Жан-Поля. -- Виктория задумалась. -- Немного загадочного. Может быть, кто-нибудь помнит Ингмара Шона? Тони насмешливо улыбнулась: - Еще бы! Мы все и вся Америка! - Недавно в "Каштаны" приезжал его адвокат. Ингмар оставил мне платацию белых роз в Провансе, коллекцию старых ветряных мельниц и некую бумагу, удостоверяющую мою собственность на "двенадцать Мазарини". - А зачем удостоверять владение копией? -- удивился Даниэль Дюваль. -- Будь внимательней, девочка, этим фокусникам всегда надо смотреть в рукав. Виктория вздохнула, она так и не решалась сообщить своего открытия, сделанного в день свадьбы. Взяв футляр с ожерельем, она несколько секунд недоуменно моргала глазами -- на гладком черном сафьяне появилась маленькая золотая монограмма VD. Не надо было обращаться к экспертам, чтобы понять -- бриллианты на ее шее играли подлинные. Неспроста же Ингмар так многозначительно настаивал на том, чтобы эти камни оказались во владении Виктории. Неспроста, особенно, если иметь в виду последующее... - А куда же делся сам Маг? -- прервала размышления Виктории Алиса. -- Его имя уже давно не выплывает на свет. Где-то писали, что он скрывается в Гималаях... - Ингмар ушел в "черное зерало". Я знаю, я это видела, -- нахмурилась Виктория, ожидая насмешливых вопросов. Но на террасе повисла тишина, которую с наслаждением заполнил стрекот цикад. Минутный провал в тайну, которую можно было лишь ощутить, не пытаясь понять. И лишь крупицы в ее темной бездне -- бесценный пдарок Мага, убившего злодея. Кассио не пережил строки завещания сына, предназначавшие "les deuz Masarini" Виктории Дюваль. - Я благодарна Шону и всегда буду помнить его участие в моей судьбе. -- Антония вздохнула и резко переменила тональность. -- Зато с моим Шнайдером все обстоит куда веселее. Помните мальчика, с коорым он был на свадьбе? Ну, так вот, это его сын, Ромуальдос. А теперь есть и жена Люсия, на которой он женился, спустя семнадцать лет поле пылкого романа. И знаете, прислал семейное фото -- в садике, под абрикосами сын, собака и рыжий толстый котяра. Люсия - очаровательная помпушкатолстая, а сотрит не в объектив, а на мужа такими глазами... - Ну вот как я на тебя! -- Максим, подперев рукой подбородок, изобразил пылкий взгляд. -- Зато мой Амир оказался отличной нянькой. Все клеветали про восточных мжчин: воины, охотники, головорезы. Ан-нет -- нежный, заботливый, преданный, за Максимилана -- всю кровь по капле отдаст, и уже пытается его к лошадям привадить. - Это муж хвастается своей конюшней, которую завел во Форенции, -- пояснила Антония. -- И вы не поверите, кто к нам зачастил -- Лучано, -- сын Виченце и внук Лукки Бенцони! Он не унаследовал отцовской страсти к мотоциклам, и Лукка просто в восторге от этого факта. Собирается тоже лошадьми обзавестись -- представляете, -- фиалки и конюшни, -- так аристократично! - А не съездить ли нам всем осенью во Флоренцию? -- радостно предложила Алиса. Я так люблю этот дом... Там со мной приключилось столько невероятного... К тому же Дора скучает и доктор Жулюнас давно зовет. Так решено? - Отличная идея, Лиза. Тряхнем молодостью, а? Там ты нашла меня в больнице с пластырем на руке, до безумия влюбленного. На нашей вилле состоялась свадьба. А потом... потом появилась Тони... - В это самое время, мне кажется, родился Крис, -- напомнил Жан-Поль. -- Ну что ты сам-то притих, каскадер? - Значит, родился, учился, познакомился с Максимом, ну тогда, однажды летом... Потом стал каскадером. -- Лаконично доложил он. - Чрезвычайно занимательная история, -- прокомментировала Мэри. -- Лучше я скажу. Крис не только замечательный професионал, -- уже два фильма с его участием получили Оскара за постаовочные эффекты. Он еще добрый и мужественный парень... Когда на съемках в Багдаде рухнула декорация, грозя придавить массовку, он ринулся туда и успел подставить спину... Вот. Теперь он не будет больше каскадером, он начнет сам ставить трюки. У Криса уже есть своя группа... Мэри выпалила все это на одном дыхании, не давая и слова вставить скромно потупившемуся парню. - Вообще-то я, конечно, хотел сказать. Только не про себя. Я всегда любил потолкаться, побороться, пошкодить... Родители волновались за мои локти и колени... Они были замечательные. Я слишком поздно понял, каким человеком был отец... Если бы я тогда, в детстве, уже мог знать... я бы стал как он. Это, наверно, самое интересное... - Договорились, старик. По первому свисту беру тебя в мою команду, -- обрадовался Жан-Поль. -- Начнешь, конечно, как твой отец в доме престарелых -- с клистиров и поильничков... А дальше... кто знает, что расскажет нам Кристофер через 10-15 лет на этой вот террасе? С каким волшебником сведет его жизнь? - А я не сомневаюсь, что у меня необыкновеный брат. Только немножно заигрался в детство. Ладно, ладно, Крис, мне на правах старшей сестры можно покритиковать. Вот еще лет через десять затмишь Жан-Поля! А то он теперь почти так же популярен, как неогда А. Б. "Метод Дюваля", "теория Дюваля", "симптом Ж.-П," и так далее. Такое впечатление, что человечество вымрет или мутирует в монстров, если Жан-Поль Дюваль вдруг передумает и станет каскадером, -- сказала Антония и добавила -- Это я от зависти. - И очень точно меня поймала. Каскадер, конечно, из меня никудышний. Да и поэт -- плохонький. Но что-то так поорятнуло пять бумагу пачкать. Вы не поверите: опыты-опытами, наука-наукой, а в голове будто что-то поет, самое собой складывается и наружу прочится. -- Жан-Поль пднял лицо к звездному небу. -- Ну вот как это все не зщаметить? "Выхожу один я на дорогу -- предо мной кремнистый путь блестит... Ночь тиха, пустыня внемлет Богу и звезда с звездою говорит", -- прочитал он Лермонтова по-рсски. -- Это меня жена научила. Смысл здесь доходит до меня через звучание -- и это так красиво! - Если бы ты еще слышал свой акцент! -- всплеснула руками Виктория. -- Нет, честное, слово я восторге от этого акцента. Он прижает оттенок какой-то чужеродной тоски. Чужеродной -- в смысле всеобщей. - Как ты догадалась, девочка? Ведь эти стихи забрели сюда чуть ли не четыре десятилетия назад, -- задумалась Алиса. -- Йохима тогда еще удиило, что "кремнистый пть -- блестит". Наверно тогда он понял, что сумеет быть дерзким, сумеет прорваться сквозь личные "тернии" -- сентиметальность, деликатность, закомплексованность. - У Виктории вообще мощная интуиция. Она н только видит меня насквозь, но иногда и по науке такое завернет -- весь мой ученый Совет за голову хватается. Уж, думаю, а не присудить ли ей ученое звание? -- Жан-Поль, все это время державший жену за руку, нежно поцеловал ее ладонб. Больше всего он боялся признаться кому-то, что вспоминая печальную статистику Динстлера, все больше тревожится о своей жене. Виктория -- последнее творение Пигмалиона, возможно, по уже несколько измененной методе. Она мать двоих детей, но канонический облик юной Алисы не претерпел изменения ни на йоту. Что это -- везение? Временная уступка законам природы, либо, в самом деле, Пигмалион сумел достичь совершенства... Эти вопросы будут неотступно преследовать Дюваля, как бы не был занят его ум наукой. Он знал, что обречен на муку сомнений и поэтому чувстовал потребность уйти опять в поэзию. Почем-то Жан-Поль был уверен, что теперь сумеет писать хорошо. - Ну что ты загрустил, милый? Твоя жена далеко не фанатик генной инженерии. Так и быть -- пиши. Я буду печатать твои сборники за свой счет, огда начну снова работать. Все-таки я -- "обещающий социолог". Но вначале выращу Алекса, -- сказала Виктория, пдмигнув Тони. -- Нам с сестрой что-то очень понравилось быть домашними хозяйками. - Это верно. Особенно, когда у тебя -- прекрасный дом, удивительный муж и необыкновенные дети... Вот, кажется, кто-то уже пищит! -- поднялась Антония. -- Пора наведаться в детскую. - А мне показалось, это катер в бухте. Пошли-ка, Лизанька, кого-нибудь на причал. Пора гостей встречать. ...Преемник Малло по водноу гаражу уже помог высадиться на берег двоим -- изящной женщине и немолодому, плотному господину. Они, очевидно, были незнакомы, встретившись в салоне катера в Каннской гавани и промолчали всю дорогу. Мадам деликатн удалилась на ос катера, не мешая мсье погрузиться в какую-то растрепанную рукопись. Она явно нервничала, всматриваясь в очертания Острова, обозначившегося на темном горизщонте гирляндами парковых фонарей. Потом стал различим отсвещенный прожекторами причал и большой дом в вышине с опоясывающей верхний этаж террасой. Когда мотор заглох и гости очутились на бетонном молу, тишина казалась особенно звонкой, то ли от трелей цикад в темных кустах, то ли от запахов цветения, нежных и сладких, какие бывают только на юге. Женщина с довольствием вдохнула ночной оздух и насторожилась -- вместе с тишиной, темнотой и благоханием откуда-то сверху (или эт лишь показалось?) донеслись знакомые звуки... - Это, кажется "Сказки венского леса", -- сказала она на хорошем французском своему хмурому спутнику. - Да, мадам, -- ответил он по-русски с сильным американским акцентом. -- Это наш Большой вальс. - Прошу вас, господа, лифт ждет, -- окликул прибывших слуга, и Бенджамен Уилис, взяв под руку Евгению, шагнув в освещенный квадрат. P.S. Первым, кого увидела Евгения в доме на Острове, была молодая женщина, держащая в руках двухлетнего смуглеького малыша. Ошеломленная иллюзией вернувшегося пршлого, она застыла, как тогда в коридоре полуподвала от голоса Ланки. -- "Эй, кто там! Дверь закройте, ребенка простудите!" -- рявкнула Светлана, но увидев подругу, с гордой улыбкой сообщила, -- "Это мой Макс". Элегантная молодая женщина в устланном коврами холле улыбнулась гостье светланкиным лицом и любезно представилась: "Антония. А это мой Макс". Конец P.P.S. Однажды в теплый солнечный полдень в доме меньшовых-Грави появился пожилой джентльмен. - Кажется, я не ошибся, -- с облегчением сказал он, отбросив летящий мяч в кружок резвящихся детей. -- Мне хотелось поздравить вас с десятилетием Алисы. - Бенджамен! Мы всегда ждали вас, -- радостно протянула ему руки Виктория. - Я лишь хотел напомнить: Вы кое-что должны передать дочери в этот день. На счастье. Виктория открыла протянутую ей гостем сандаловую коробочку и перстень вспыхнул мириадами лиловых искр. Шел март 2005 года. |