Евангелие от Магомета

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Текст Нового Завета. Переводы и цитаты. Судьба новозаветного текста. Евангелие. Четвероевангелие., 9849.56kb.
• Рудольф Штайнер, 2673.29kb.
• Тема 17: Толкование на Евангелие от Луки, 4: 16-44, 701.32kb.
• Бокшицкий А. Неизвестное евангелие по Матфею // Нева, 2006, №2, с.  193-198, 116.29kb.
• Евангелие от Фомы, 571.12kb.
• "законами" движения материи "от простого к сложному", в истмате теория, 6772.11kb.
• Евангелие глазами мусульманина, 5020.98kb.
• Десять Заповедей Иудаизма и Десять основных положений Ислама Мусульманское закон, 246.36kb.
• 16 февраля, Пушкинская гостиная ауд, 23.95kb.
• Вступление, 568.75kb.

Глава XXV
На полигоне Пьер стал загружать специальные керамические тарелочки в пусковое устройство. Эжен в это время подготовил винтовку к стрельбе. После команды «пли», он стал стрелять по влетающим под разным углом вогнутым дискам. За минуту Эжен сбил все. Только керамическое крошево падало на траву. Пьер усилил пружину пускового устройства и загрузил сразу тридцать «блинчиков». Эжен только один раз промахнулся, точнее просто не успел выстрелить, так как делал перезарядку магазина.
Пьер закурив, сказал:
- Ладно, хватит. Ты бьешь все рекорды. Для тебя это слишком легко. Думаю, и по движущим мишеням стрелять не стоит. Отдыхай до вечера. Ночью потренируемся в стрельбе по звуку и вспышкам. Но если ты и в этом покажешь класс, то обучение можно считать законченным.
Весь день Эжен читал Новый Завет. Хотя почти знал его наизусть. Но чтение этого святого для каждого писания успокаивало и очищало душу Эжена. Он в очередной раз понял, что время разговоров и религиозных бесед с представителями радикального ислама прошло. Наступило время действия. До него дошло, что теологическая вселенная мусульман находится совсем в другом измерении, чем у христиан и даже представителей других конфессий и религий.
Ближе к полуночи Пьер позвал его на полигон. Эжен расположился с готовой к бою винтовкой в небольшом окопчике. А Пьер включал различные мишени. Эжен стрелял на звук. Стрелял на короткую вспышку. Под конец он снял оптический прицел и сделал около ста выстрелов без него.
Уже в коттедже, Пьер произнес:
- Ты во всем талант. Я впервые вижу такого феномена. Завтра уезжаем в город. Будем тренироваться в «поле».
Эжен не понял.
- В каком поле?
- Ты будешь стрелять из окон домов, с чердачных люков, с крыш многоэтажек. Мы отследили основные перемещения Гинбурга. Маршрут у него почти всегда одинаковый. Так, что теперь нужно выбрать место для проведения акции. Но через день будешь приезжать сюда и самостоятельно набивать руку. Чем больше ты сделаешь выстрелов, тем вероятней будет положительный итог.
Впервые за несколько дней Эжен уснул сразу же, как лег в кровать. Не просто уснул, а словно провалился в какую-то яму. Так часто засыпают дети, которые целый день носятся, играют, веселятся. И крепко попадают в объятия Морфея, стоит только голове коснуться подушки.
Рано утром они с Пьером плотно позавтракали. На этот раз трапезу разделяли охранники Эжена, которых тоже было нужно доставить в город. Тренировки продолжались – поэтому лишняя предосторожность не повредит. К тому же это было распоряжение Эдмонда.
Завтрак состоял из бутербродов с сыром и ветчиной. Затем все съели по несколько горячих сосисок. Пьер разрешил всем запить еду некрепким пивом. Но Эжен ограничился кофе.
Пьер повез всех сразу же в штаб-квартиру. Эдмонд находился там.
Он был один. Сидел за столом и просматривал бумаги.
При виде Эжена, громко произнес:
  - Наслышан, брат о твоих успехах! Сам Господь ведет нас. Но у нас другая проблема: не хватает времени. Так, что Эжен у тебя всего пару дней для отработки в «поле».
- А как же тренировки на полигоне? Пьер сказал, что есть еще неделя.
Лидер ордена посмотрел на Пьера.
- Ты Воин еще не в курсе. По нашим сведениям еще четыре дня Гинбург будет встречаться с избирателями. Затем остается неделя до даты выборов. И от греха подальше, кандидата его покровители решили спрятать. До воскресенья, когда откроются избирательные участки, он будет находиться в личной резиденции Омара Хасейна. Там его не достать.
Пьер, подготовь к завтрашнему дню схему маршрута «Зверя». И на всякий случай разработай покушение на одной из встреч с избирателями. Но это будет запасным планом. Обычно такие мероприятия очень тщательно охраняются. Там не только личные телохранители, но и полиция.
Затем Эдмонд обратился к Эжену:
- Ты сейчас со своей охраной едите на заброшенный завод. Потренируйся в стрельбе из окон. Пробуй разную высоту. Инструктор тебе нужен?
- Думаю, что не надо.
Пьер кивком  подтвердил это.
Эдмонд продолжил:
- Ну все, разбегаемся.
Затем он подошел к Эжену и тихо произнес:
- Монах, а на деревянном шарике с «инь» и «янь» действительно есть маленький скол. Я в машине просто не заметил. И знаешь, я не покупал его в сувенирной лавке. Кто-то из братьев подарил мне его. Но кто, хоть убей не помню. Вроде кто-то просто подкинул шар вверх, а я поймал. Но не беспокойся, если для тебя это столь важно напрягу мозги и припомню. Лады?
- Да ладно, брат. Не перегружай извилины. Они нам нужны для более важного дела.
Уже в машине, Эжен подумал, что этот шар с сакральными знаками, он видел в руках очень близкого человека. И совсем недавно. В день, когда он выиграл турнир по смешанным стилям и стал абсолютным чемпионом Евразии.  Но у кого он так и не вспомнил.
Завод занимал огромную площадь. Он был огражден высоким, около трех метров забором. Так, что армагеддонцам ни кто не должен был помешать. Страхуясь, Эдмонд направил к заводу еще десяток братьев. Они разошлись по периметру забора. У всех были рации.
Эжен за остаток дня, точнее, он прихватил и несколько часов ночи, сделал более пятидесяти выстрелов. Для того, что бы заглушить звуки выстрелов, включили компрессорную установку, которая своим противным звуком разогнала всех окрестных птиц. Впрочем, это было без надобности. Винтовочный выстрел глушил мощный прибор, и звук был не громче щелчка пальцев.
Только когда заслезились глаза и затряслись руки, Эжен позвонил Эдмонду.
Лидер назвал ему адрес съемной квартиры. Он объяснил, что до акции Эжену нельзя показываться у себя дома. Любая мелочь могла привести к провалу операции.
Эжен все это понимал, поэтому без споров отправился с охранниками во временное прибежище. Он решил отоспаться – завтра нужно было вместе с Пьером объехать маршрут Гинбурга и найти наиболее удачные «схроны» для выполнения акции.

Пригород Парижа. Личная резиденция Омара Хасейна.
Самый влиятельный бизнесмен Франции пригласил сегодня лучшего своего друга  президента Мусульманской ассоциации стран Евразии Мустафу Халима и его личного советника Абдель Кадира Матлака. Он был не только помощником Халима, но и его серым кардиналом. Не зря же в свое время окончил Гарвард.  А затем очень долго изучал религии мира. Абдель был вхож ко многим президентам различных стран. Часто решал щекотливые вопросы на самом высшем уровне.  Где назревал какой либо конфликт, будь он экономический или военный, где затрагивались интересы ассоциации,  советник сразу же брал на себя роль третейского судьи. Его слово высоко ценилось в мире ислама. Да и не только. Многие европейские лидеры советовались с ним, прежде чем принимать какие либо действия. Неоднократно он предотвращал конфликты и среди самих исламских государств. 
Омар Хасейн еще неделю назад договорился об этой встрече. Его план близился к логическому концу. Хоть он понимал, что жить ему оставались считанные дни, он был рад и горд. Его жизнь зачтется Аллахом!
Последний месяц Хасейн не покидал своей резиденции. Да и как? Он практически круглосуточно был подключен к кислородной установке. В его вены были вставлены катетеры, и кровь прогонялась через центрифугу, очищаясь от разрушенных лейкоцитов. Дозы болеутоляющих препаратов стали гигантским. Но без них Хасейн не мог ни есть, ни спать.  И даже думать не мог без привычной лошадиной дозы морфия.
Наконец в кабинет вошли высокопоставленные гости. Они знали состояние Хасейна, но не ожидали, что ситуация хуже, чем казалось. Еще полгода назад, Хасейн выглядел намного моложе своих лет. Диетическое питание, личные врачи, пластические операции – тогда ни кто не давал ему более  сорока. Но сейчас перед гостями в специальном кресле находилась развалина более похожая на мумию чем на человека.
- Аллах Акбар, друзья, - голос Хасейна был сиплым и очень тихим,  - присаживайтесь.
Абдель Кадир Матлака, опережая своего патрона, спросил:
- Уважаемый хаджи, что говорят врачи?
Хасейн хрипло рассмеялся:
- Врут, что я еще сто лет проживу. Да ну их. Только деньги их интересуют. А разве за эти презренные бумажки возможно купить себе здоровье? Только иллюзию надежды.
Президент Мусульманской ассоциации стран Евразии Мустафа Халим приблизился к своему старому другу.
- Храни тебя Аллах, брат мой. Скажи, чем помочь тебе? Может наилучших докторов пригласить?
- Не стоит, Мустафа. В этом кабинете были лучшие из лучших. Дни мои сочтены. Но я не боюсь предстать пред Всевышним. Вся моя жизнь была посвящена ему.  Но осталось только главное: наказать презренных израильтян. Вспомним нашего пророка Магомета – он завещал нам, слугам своим уничтожать иудеев, где бы они ни были.
Операция по нанесению ядерного удара по Израилю близиться к завершению. Через пару дней на Сержа Гинбурга будет совершенно покушение. Но он останется жив. А еще через неделю состоятся выборы, и наш протеже займет президентское кресло. На волне того, что христианские фанатики организовали попытку убийства всеобщего народного любимца, даже те, кто колеблется, отдадут за него голос. По всей Франции пройдут митинги и манифестации против вероломного поступка членов ордена «Армагеддон». Этого сторожевого пса христианства.
Абдель Кадир Матлака поинтересовался:
- Наш агент не засветится?
- Нет. Он сейчас один из приближенных лидера ордена. На него ни кто не подумает, что он наш человек. Не зря мы несколько лет разрабатывали эту акцию.
В разговор вступил Мустафа Халим:
- Главное, это не допустить утечки информации. И думаю, что после покушения нашего агента нужно будет, - Халим запнулся,  подбирая слова, - эээ, спрятать надежно.
Хасейн просипел:
- Не беспокойся, друг мой. Соответствующие распоряжения уже отданы. Так, что контроль над операцией полный.
- А кто будет стрелять в Гинбурга?
- Я раньше рассказывал о нем после ассамблеи Мусульманской ассоциации стран Евразии, в Эрбиле.  Или не помните?
Мустафа Халим, огладив аккуратную бородку, вспомнил
- Какой-то монах. Его вроде бы даже из монастыря выгнали.
Серый кардинал добавил:
- Который был против реформ в католической церкви. А затем примкнул к ордену «Армагеддон».
  Хасейн вдруг сильно закашлял, затем трясущими руками нажал на кнопку расположенную на подлокотнике коляски. Лицо его посинело, глаза закатились.
  В кабинет забежали врач с медсестрой. Женщина бросилась к кислородному  аппарату, а мужчина быстро поставил укол.
Уже через минуту лицо Хасейна стало розовым. Он открыл глаза и оглядев комнату. Махнул рукой. Его личные работники Эскулапа поняв этот жест покинули кабинет. 
Больной стал шумно дышать и уже через несколько секунд сказал почти нормальным голосом:
- Не пугайтесь друзья. Это был всего лишь приступ. Мне нужны всего две недели, чтобы осуществить задуманное. Всевышний милостиво даст мне их. Я уверен в этом.
Затем уже более спокойно добавил:
- Этого монаха зовут Эжен Легар. С помощью специальных медицинских препаратов и нейрокодирования, он сделает все, что нам угодно. Я вложил несколько десятков миллионов евродинаров в  специальную клинику для подготовки агентов для разовых заданий. Помните террористические акты в Испании, Лондоне, Москве, Тель–Авиве?  Это все дело рук пациентов этой клиники.  С Легаром мы поступили немного иначе. Не стали прямо зомбировать, а лишь подтолкнули к его решению стрелять в Сержа Гинбурга. Но после выстрела наши люди приведут механизм самоуничтожения, посредством кодового слова. Лучшие свидетели – это мертвые свидетели.
Советник президент Мусульманской ассоциации стран Евразии уточнил:
- Уважаемый Омар. Вы сказали, что Гинбург останется жив. Откуда такая уверенность?
  - Не скажу. Хочу оставить маленькую интригу. После покушения, дорогой мой Абдель, после покушения.
Мустафа Халим, выяснив основные аспекты предстоящей операции, спросил:
- С этим все ясно. Но не покушение главное. После того как настанет час «Х», что мы должны сделать?
- Про это еще в Эрбиле докладывал многопочтимый Абдель Кадир Матлака. Может, что-то изменилось с того времени?
- Нет, все будет так как просчитали наши социологи. Многомиллионные демонстрации возмущенных мусульман по всему миру. Израиль в руинах. И всепобеждающая поступь слова Аллаха. Жаль только будет погибших правоверных живущих по соседству. Но, тут уж ничего не поделаешь, прими Аллах их чистые души.
Достопочтимый хаджи, поясните, записка написанная Гинбургом готова?
Хасейн позволил себе улыбнуться.
- Конечно. Мои специалисты профессионально подделали последнее послание этого новообращенного. Когда его опубликуют газеты, шум поднимется колоссальный. И это еще один плюс нашему делу. У Гинбурга к тому же еврейские корни, так, что все поверят его скрытую ненависть к арабам. Круг замкнется.
Мустафа Халим, который рассматривал картины великих мастеров эпохи Возрождения из огромной коллекции Хасейна, подытоживая встречу, спросил:
- Чем мы еще можем помочь тебе, Омар?
- Во Франции все сделают мои люди. Но после наступления часа «Х» мы все должны консолидироваться для решающего удара по загнивающему христианству. Жаль, что я уже не увижу торжество зеленого знамени во всем мире. Но так будет. В этом я уверен на все сто процентов.
Спасибо, что пришли, друзья. Теперь на все воля Аллаха.
Гости, попрощавшись с Хасейном, вышли из кабинета.
Омар долго обдумывал эту встречу. Только когда нестерпимая боль опять стала терзать его тело, нажал кнопку.
После очередной дозы морфия, он вытер пот, градом катящийся со лба, и тихо произнес:
- Во имя Аллаха милосердного и милостивого!

Франция, Париж
В квартире, которую Эдмонд снял для Эжена, было три комнаты. Охранники расположились в той, которая выходила в коридор. Они предложили Эжену поужинать. Но ему очень хотелось спать. Поэтому он выпил небольшую чашку чая и не раздеваясь, бухнулся на заправленную кровать.
Проснулся Эжен от громких разговоров. Оказалось, что приехал Пьер.
Эжен бросил взгляд на часы: было девять утра. Он резво вскочил и поздоровавшись с раннем гостем, скрылся в ванной комнате.
Когда он вышел, то на столе уже стояли тарелки с завтраком, а Пьер, разложив карту города на прикроватной тумбочке,  делал карандашом пометки. 
Подняв голову, он сказал:
- Поешь поплотнее. Через час поедем смотреть главную «точку».
Не смотря на то, что вчера Эжен почти ничего не ел, завтракать не хотелось.
Он сходил на кухню и заварил кофе.
Крикнул оттуда:
- Воин, кофе налить?
Не расслышав ответ, Эжен наполнил две большие чашки и, прихватив сахарницу, вернулся в комнату.
Похоже, Пьер его не слышал – так он был увлечен изучением карты.
Эжен отпил глоток.
- Воин, отвлекись. Кофе стынет.
Пьер кивнул.
- Давай кружку. Честно признаюсь, мои ребята проверили более десяти наилучших «точек» для засады. Но мне нравиться больше всего одна. Такое ощущение, что это место кто-то специально создал для покушений. Как говориться, лучше не бывает. Но это меня и смущает. Не могла охрана «зверя» упустить эту «точку». Тем более она рядом с избирательным штабом. Хотя кто знает, может и она под контролем. Но ребята уже несколько дней держат ее под «колпаком». Вроде все спокойно. На всякий случай, вчера там оставили «левую» снайперку с боеприпасами. Так, что если ее не будет, мои догадки верны.
Пьер огромными глотками пил обжигающий кофе и, казалось, не замечал ни крепости напитка, ни его вкуса.
Отложив пустую чашку, спросил:
- Ты, что не завтракаешь? Учти, следующий раз поешь только к вечеру, не раньше.
- Кусок в горло не лезет. Обойдусь.
- Вот и у меня так же. Заметил, когда разрабатываю какую либо операцию, почти ни чего не ем. Зато потом наступает такой жор, что мету со стола все подряд.
  - Бери стул и подсаживайся к карте. Пока у нас есть время, объясню тебе что почем.
Они расположились друг напротив друга. Пьер очертил круг на карте и стал объяснять:
- Смотри – улица Ломбардская. В офисном здании расположен избирательный штаб Гинбурга. Он из дома добирается в него на бронированной машине. Спереди и сзади автомобили с охраной. Так, что грохнуть его можно только из базуки. У офиса он выходит в окружении шести бодигардов – попасть из снайперки можно, но очень рискованно.  Тем более стрелять придется с большого расстояния.
В штабе Гинбург работает до полудня: просматривает почту, согласовывает встречи, решает другие вопросы. Обедает он практически всегда в небольшом кофе поблизости, на улице Мариво. Там очень хорошая кухня, к тому же халяльная. Перед обеденным перерывом в это кофе направляются два охранника и проверяют помещение на наличие взрывчатки. И ждут своего патрона там.
«Зверь» на своем броневике и в сопровождении телохранителей ровно в 12.00 подъезжает к входу кофе. Чтобы его застрелить у тебя, Монах, всего пять секунд. Но стрелять ты не будешь.
- Почему? Мне вполне хватит этого времени.
- Нет. Ты просто просечешь поляну:  сколько телохранителей слева, сколько справа. Кто спереди, кто сзади. Куда стрелять: в голову или торс. Хотя я тебе советую в грудь – Гинбург не носит бронежилета, это точно мои бойцы выяснили. Но решать тебе. Учти статистика покушений такова: при попадании в голову большой шанс у объекта остаться живым. Пуля в сердце - стопроцентная смерть. Да и цель больше.
- Так когда стрелять-то?
-  Не спеши. После обеда Гинбург выходит на улицу. Он сытый, довольный. Расслабленный. Его охрана тоже обедает со своим шефом. Понял?
- Они, как и он, утратят предосторожность. Не так внимательно станут оберегать вельможное тело.
- Все верно. Но не это главное. В кафе многие посетители бросятся за ним: поговорить, взять автограф, пожелать победы на выборах. Раньше, клиентов кафе на время обеда Гинбурга просили покинуть заведение. Но, он сам попросил начальника охраны не делать это. «Зверь» решил, что так он ближе к народу.
У тебя, Эжен будет минута. Думаю, что справишься легко. На тренировках ты бил мишени намного труднее.
Все ясно. Поедем схрон проверять?
- Подожди немного. Я тебе еще не объяснил способ отхода с «точки».
Дом, откуда ты будешь стрелять, стоит напротив кафе. Расстояние – чуть больше ста метров.  Палить придется из чердачного люка.   
После выстрела, или двух, бросаешь винтовку и спускаешься вниз по пожарной лестнице. Дверь в подвальное помещение будет открыта. Из подвала есть коллекторный тоннель в соседний дом. Уже оттуда спокойно выходишь на соседнюю улицу Фламеля и на углу, всего в двадцати метрах, тебя будет ждать автомобиль с армагеддонцами.
Вот такой план. Но легко на словах – сделать все правильно, без осечки будет гораздо сложнее. Учти это.
У Пьера запиликал сотовый телефон. Он поговорил пару минут и удовлетворенно сообщил Эжену:
- Ребята отзвонились. «Левая» снайперка на месте. Значит «точка» не под контролем.
Но уже через секунду волевое, покрытое шрамами лицо Воина стало хмурым. Он резко стал.
- Ох, не нравиться мне это все. Оранная служба у Гинбурга вся состоит из профессионалов. Прошляпить такое место? Или может действительно расслабились в предвкушении победы своего шефа на выборах.
Ладно, бери своих бодигардов и поехали на «точку».
Садясь в машину, Пьер скептически повторил:
- Не нравиться мне все это.
Мы вышли за квартал до улицы Мариво. Нас ждали трое армагеддонцев. Они долго, что-то обсуждали с Пьером. Насколько Эжен понял, есть еще места для организации покушения, и Воин приказал своим людям тщательно их проверить.
Дав им задание, мы отправились к дому № 54. Именно в нем находилась «точка». Но Пьер свернул в переулок.  Под углом в девяносто градусов к улице Марево, примыкала небольшая улочка Фламеля. Пьер распорядился охранникам остаться у подъезда. Сам с Эженом зашел и через боковую дверь, которая на первый взгляд была закрыта, спустился в подвальное помещение.
Остановившись, Воин сказал:
- Запоминай все внимательно. Хотя, что тебе говорить – убедился, что и память и реакция у тебя как у супермена.
Эжен и Пьер прошли по длинному тоннелю в другой подвал. Затем вышли на пожарную лестницу.
Пьер поучал:
- Все двери по пути отхода будут открыты. Но замки будут висеть.  На всякий случай, чтобы какой нибудь клошар не забрался и не сорвал операцию.
Дом был старой постройки. Но не очень высокий для центра – всего пять этажей. То ли он относился к памятникам архитектуры, то ли его владелец запрашивал у строительных компаний слишком большие деньги.  Но подобные здания в центре уже давно снесли – везде стояли многоэтажки.
Добравшись до чердачного люка, Эжен восхищенно произнес:
- Вид – как в тире. Проще пареной репы убить «зверя».
- Вот эта простота меня и настораживает. Но мои бойцы даже следы здесь посмотрели: на чердак кроме них уже давно никто не забирался. Слой пыли не потревожен.
Не буду себе голову ломать – попрошу друзей из спецслужб помочь по старой дружбе. Может у них есть какая либо информация.
Давай пока присмотрись здесь. Огляди вектор стрельбы. Продумай каждую мелочь: как винтовку держать будешь, куда гильзы отлетят, где в полдень находиться солнце. Пусть оно и зимнее, но помешать сможет сильно.
Около часа Эжен осматривал «точку». Действительно, место как будто специально кто-то подготовил. Но с другой стороны, Гинбург ежедневно встречается с тысячами людьми: на митингах, в залах, да и просто на улице. Все предусмотреть невозможно. История мировых покушений доказывает эту истину.
Пьер за это время сделал несколько звонков. Затем, обращаясь к Эжену, предложил:
- Ты пока потренируйся уходить. Думай о том, что можешь споткнуться, упасть, встретить кого нибудь на пожарной лестнице. И главное не думай, что охранники Гинбурга даже на сытый желудок не смогут вычислить точку выстрела. Понятно, что конкретное место за секунду не определишь, но, то, что пуля послана из этого дома поймет даже дилетант.
А я тут созвонился со старыми приятелями. Кое-что у них есть.  И очень серьезное. Ты уж без меня тут побегай, лады?
- Справлюсь, Воин. Когда окончательно все определиться?
- Вечером, брат. Эдмонд ждет всех нас после 18.00. Так, что у тебя еще уйма времени потренироваться в легкой атлетике.
Он улыбнулся и скрылся в двери ведущей на пожарную лестницу.
Эжен больше часа потел, носясь между двумя домами соединенными тоннелем. Только когда пробежал весь путь с закрытыми глазами, решил, что хватит. Тем более можно было привлечь внимание жильцов.
Он вместе с охраной решил немного прогуляться по городу. Поначалу один из них, Бруно, заартачился, мол, Эдмонд категорически запретил им шляться по улицам, на что Эжен резонно заметил, что ему необходимо настроиться на выполнение миссии. Ведь последнюю неделю он тренировался по двадцать часов в сутки. После того, как Эжен предложил ребятам пообедать в кафе, то Бруно сразу же забыл о распоряжении лидера «Армагеддона».
Кафе было небольшим и очень уютным. Заказав на всех жаркое в горшочках, Эжен попросил хозяина заведения включить телевизор. Владелец кафе, седой высокий мужчина сразу же принес дистанционный пульт. Пока мясо томилось в жарочном шкафу, ребята пили кофе и лениво переговаривались. Эжен не встревал в их болтовню, он  просто переключал каналы надеясь найти, что нибудь интересное.
Вдруг по одному из криминальных каналов, мелькнуло знакомое лицо. Эжен сделал звук громче и внимательно посмотрел на фотографию на экране телеящика. Он сразу же узнал девушку. Фото было его случайной знакомой Кати.
Диктор, голосом лишенным эмоциональной окраски, поведал о драме, разыгравшейся сегодня утром. Вчера, оказывается, состоялась свадьба Кати и Тагира. Ночью выяснилось, что невеста ему досталась не девственной. Тогда Тагир оскорбил девушку в присутствии родителей и быстро собравшись, ушел.
А рано утром, родственники и друзья несостоявшегося  жениха разукрасили дом Кати оскорбительными надписями и даже избили ее отца. Мать прокляла дочку.
Катя, вся оплеванная и опозоренная, поднялась на крышу соседней многоэтажки и бросилась вниз. Смерть ее была мгновенной.
Эжен прикусил губу: «Вот тебе и цивилизованный мусульманин. Знает русский и французские языки. Наукой занимается. Аспирант. А как только дело дошло до постели, так сразу же древние предрассудки, средневековье. Поддонок он последний».
Охранники заметили, как изменилось настроение Эжена. Бруно, посмотрев на фото девушки, спросил:
- Ты знал ее?
Эжен кивнул. Говорить не хотелось. Точнее, он просто не мог сейчас произнести ни слова. В горле стоял сухой комок.
Бруно произнес:
- Красивая. И зачем она решила выйти замуж за мусульманина? Ведь знала о законах шариата. На что надеялась?
Эжен молчал. Что он мог ответить другу?
Принесли горшочки с мясом. Охранники набросились на нежную телятину, приготовленную с овощами и под кисло-сладким соусом.
Эжен есть не мог. Он наконец почувствовал, что ком раздирающий его горло, пропал.
- Вы ешьте, братья. Я закажу себе немного вина. Вы не против?
Ребята видели состояние Эжена. Поэтому просто кивнули.
Он выпил бокал белого. Затем второй. Но опьянения, даже самого легкого не почувствовал. Эжен знал, что когда очень плохо, лучше не топить беду в алкоголе. Станет еще горше. Поэтому не стал больше наливать себе вина. Он просто сидел и молчал, уставившись в одну точку.
Бруно посмотрев на часы, сказал, пытаясь смягчить голос:
- Через двадцать минут нужно будет быть у Эдмонда.
Эжен встал. Ребята, расплатившись с хозяином кафе, вышли на улицу.
Через полчаса они были в штаб-квартире.
Бруно приблизился к Эдмонду и что-то шепнул ему. Лидер ордена подошел к Эжену и виновато сказал:
- Прости меня, друг. Я заблуждался насчет этой русской девушки. Мне казалось, что ее к тебе подослали люди Алима Кадифа,  импресарио  Саида Хаяма, твоего основного противника в турнире. Похоже, я заблуждался.
Эдмонд помолчал немного, затем добавил:
- Прими мои соболезнования. Жалко девушку. Не заслужила она такой смерти.
Эжен ответил:
- Я был знаком с ней всего несколько дней. Но сейчас мне кажется, что знал ее всю жизнь. Я отомщу за ее смерть.
- Успокойся, брат. Не пори горячки. Ненависть тебе сейчас не нужна.
Эдмонд, обращаясь ко всем присутствующим в штаб-квартире, поинтересовался:
- Кто из вас видел сегодня после обеда Пьера?
Все молчали.
Эжен пожал плечами.
- Он при мне созвонился с прежними коллегами по работе. Мне показалось, что ему должны были сообщить какие-то важные сведения. Но после того как он уехал с «точки», я его больше не видел. А ты звякни ему на мобилу.
- Да раз десять набирал номер. Звонок проходит, но никто не отвечает.
И Виктор еще опаздывает. Ладно хоть позвонил, предупредил.
Так, давайте все рассаживайтесь, обсудим завтрашнюю операцию.
С утра шесть наших ребят занимают свои позиции рядом с избирательным штабом Гинбурга и возле кафе, где он обедает.  Двое возле дома, где расположена «точка». Но сначала занесете на чердак снайперскую винтовку и все остальные причиндалы. Смотрите в оба. Проверьте маячки на дверях. Если все в порядке – отзвонитесь мне. Еще двое у выхода из тоннеля, у дома по улице Фламеля.
Бруно, ты в 11.40 подгонишь машину на перекресток. Припаркуешься возле антикварной лавки – там есть платная стоянка. Сам сидишь в автомобиле.
Всем иметь рации. Малейшая опасность – сразу же сообщить остальным.
Так с этим более-менее понятно. Теперь главное.
  Эдмонд внимательно посмотрел на Эжена.
- Монах, ты готов к завтрашней операции?
- Полностью.
- Самоубийство Кати тебя не выбило тебя из колеи?
- Ты знаешь меня, брат. Я исполню свою миссию. Верь мне.
- Тогда, ты в 11.30 должен быть на «точке». Добираться будешь самостоятельно. Один. Советую тебе доехать до центра, и до дома по улице Марево пройтись пешком.
Если на точке будет «палево», наши бойцы тебя предупредят.
Эдмонд встал и громко спросил:
- Все всем ясно?
Члены ордена в разнобой ответили своему лидеру.
- Всем по домам. Мельчайшая оплошность сорвет операцию. Рано утром я всех обзвоню.
Армагеддонцы покинули штаб-квартиру. Эжен тоже хотел идти на съемное жилище, но Эдмонд задержал его.
- Монах, у меня плохие предчувствия. Воин никогда не опаздывал на сходки. А сегодня просто пропал. И Виктора до сих пор нет. Не нравиться мне все это.
- Пьер сегодня целый день повторял эту фразу.
- Он профи. И если что-то почувствовал, то, как правило, его догадки подтверждались. Ладно, утро вечера мудренее.
Кстати, забыл тебе сказать. Этот шар, которым ты интересуешься, дал мне Виктор.
- Когда?
- Ты тогда в клинике лежал. После посвящения в орден «Армагеддон». Мы тогда еще приезжали тебя навестить. Мне тогда надоело, что Виктор как маленький подбрасывает шарик и ловит. Вот я его и конфисковал.
- Понятно, Эдмонд. Пока. Жду завтра твоего звонка. Только учти, я проснусь часов в семь утра, и до десяти буду заниматься медитацией.
Я всегда перед важными делами так настраиваю себя.
- Хорошо, Монах. Буду в курсе. Счастливо тебе. Да поможет нам Бог!
- Все в его руках, брат. До завтра.
Охранники ждали его в машине. Бруно предложил, прежде чем ехать на квартиру, заскочить в магазин и купить еды. Эжен согласился. Сам он знал, что ни сегодня, ни завтра есть не будет. Но ребята  здесь причем?
Возле супермаркета они остановились. Пока Эжен сидел в машине, охранники сходили в магазин и запаслись снедью.
В квартире, второй охранник, молчаливый Робен, ушел на кухню – готовить ужин.
Эжен сказал:
- Бруно, вы поешьте. Я, к сожалению, пока потерял аппетит. Лучше пораньше лягу спать.
- Может съешь что нибудь легкое? Салат или фрукты.
- Спасибо. Если тебе не трудно, то свари кофе покрепче.
- Ты же хотел лечь пораньше.
- Кофе мне не помешает заснуть. Оно действует на меня по-другому. Так, что не беспокойся об этом.
- Я тебе целый кофейник в комнату принесу.
- Ага. Спасибо, брат.
Эжен расправил постель. Но спать, в самом деле, еще не хотелось. Тогда он достал маленький, карманный вариант, Нового Завета и стал перечитывать Евангелие от Иоанна.
Вошел Бруно. Он нес кофейник и сахарницу.
- Этого хватит. Эжен?
- Вполне, друг. Еще раз спасибо.
Вдруг Бруно неожиданно произнес: «Господи, помоги рабу твоему Эжену».
Затем смутился, и, пожелав спокойной ночи, вышел, плотно закрыв за собой дверь.
Эжен налил себе большую чашку кофе. Отложив Святое Писание, маленькими глотками выпил горячую, горькую жидкость. Через минуту почувствовал как кровь, пульсируя, быстрее побежала по венам и артериям. Холод, который проник в его тело, когда он узнал о смерти Кати, наконец, отступил.
«Почему Господь наказывает, нас своих детей. Мы, христиане, которые верой и правдой служим ему, испытываем жесточайшие душевные муки, видя, что твориться на земле».
Эжен раскрыл Откровение Иоанна Богослова, и сразу же увидел ответ: «Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю».
Но как же все это несправедливо! А может так и должно быть?
Эжен лег и, прочитав молитвы, заснул крепким, здоровым сном. Ночью, уже под утро, у него было видение.
  Сон Эжена.
Пещера, холодная и сырая. Эжен нашел ее для того, чтобы уединиться. Он решил несколько месяцев прожить вдали от людей, вдали от соблазнов и мирских утешений.  Душа требовала очищения и покоя.
Он постился уже давно, раз в день употребляя в пищу небольшой кусок хлеба, запивая его сырой водой. И почти круглосуточно молился.
И вдруг, находясь в пограничном состоянии от истощения и недосыпа, Эжен увидел, как в пещере появился мужчина. Неожиданно, словно соткался из воздуха. Высокий, жилистый, матерый.  Лицо его пересекали шрамы и морщины.  Глаза были ледяными и жесткими. В пещере повеяло могильным холодом.
Он встал, сложив руки на груди напротив Эжена, который молился, стоя на коленях и ехидно улыбался.
Наконец он разомкнул уста:
- Все молишься, друг мой. Постишься. Печешься о спасении душ презренных людишек. А ведь Он забыл про свою паству. Отдал их на поругание и бесчестие. Не достоин Он твоих стремлений. Твоих страданий. И тебя Он оставит в час беды.
Эжен, медленно вставая с усталых коленей, резко ответил незнакомцу:
- Не смей так говорить про Господа нашего! Он муку неземную принял ради спасения всего рода людского. Грехи человеческие на себя взял.
Непрошенный гость саркастически сказал:
-  Что вы за люди такие, христиане? Бьют по левой щеке, дай себе съездить по правой. Не убий – все века уничтожали не только чужих, но и единоверцев. Да еще как уничтожали! И все во имя Его
  - Кто ты, незнакомец?
- Я тот, кто свет вам заблудшим несет.
Эжен содрогнулся
- Уйди, не соблазняй, враг рода человеческого! Имя твое ложь и клевета!
- Ой, какой смелый! Поговорить даже не хочешь. Ты правильно понял, кто я. Молодец.
Эжен взялся за нательный крест
  - Не введи во искушение, Господи! Избавь от Лукавого!
Люцифер гомерически расхохотался.
- Проси, проси Его. Вы христиане только и можете, что просить. Нет, чтобы взять, так нет, как нищие: дай, подай.
Дал вам Он веру, надежду, любовь, а вы вместо того, чтобы служить Ему, погрязли в войнах, развратах, себялюбии. Не Его почитаете – себя!
Дал Он вам право покаяния. Будь ты хоть вором, разбойником и даже убийцей. Как легко: согрешил по полной программе, поплакался в жилетку священнику и душа твоя снова чиста! Готов опять к делам великим.
  А вы даже грехи свои признавать не хотите. Зачем вам небесный рай, когда есть земной с его соблазнами? Небеса далеко, а удовольствия и наслаждения рядом. И вот у каждого из вас всегда зарождается червячок сомнения: а может и нет Его? Как нет и рая? Зачем тогда жить по Его заповедям? Зачем терзать себя в душевном непонимании. Зачем мучить в аскезе. И главное – тварь я дрожащая или право имею? Имеете, имеете. Только забываете о самом главном, о расплате.
- Что ты хочешь Люцифер?
Гость изумился:
- Я хочу? Ты, похоже, не понимаешь меня, заблудший. Это вы хотите. А я всего лишь даю вам право выбора: берите все, что захотите. Имейте, что душе угодно. Владейте хоть всем миром. Но знайте – за все надо платить. Бери, возьми, обладай – но заплати за это!
- Уйди, нечистый! Обольститель человеческий! Слова твои сладки, но вкус их горек.
- Не интересен ты мне. Такой же, как и все людишки. Знай, ничтожный, скоро сын мой придет. Вот тогда-то и будет время подумать. И узреть кто прав.
Прощай смертный. Жду тебя скоро. Только уж у меня поговорим…
Люцифер пропал, словно испарился.
Эжен упал на колени и долго молился. Но вдруг перед ним разверзлась глубокая пропасть. Эжен видел, как далеко внизу копошатся миллионы людей, взывая о сострадании. Пропасть была заполнена огненной смолой, и мерзкие испарения поднимались вверх, заставляя сдерживать дыхание.
Эжен почувствовал непреодолимое желание прыгнуть в геенну огненную. Он долго боролся с собой. Но, в конце концов, осенив себя крестом,  и стал громко петь псалмы: «Боже! Ты отринул нас. Ты сокрушил нас. Ты прогневался: обратись к нам. Ты потряс землю, разбил ее: исцели повреждения ее, ибо она колеблется. Ты дал испытать народу твоему жестокое, напоил нас вином изумления. Даруй боящимся Тебя знамя, чтобы они подняли его ради истины. Чтобы избавились возлюбленные Твои; спаси десницей Твоей и услышь меня. Подай нам помощь в тесноте, ибо защита человеческая суетна. С Богом мы окажем силу, Он низложит врагов наших».

Пробуждение Эжена было тяжким. Тело покрывал липкий, холодный пот. Голова разламывалась на кусочки. Сердце колотилось так, словно он выпил несколько литров крепчайшего кофе.
«Что за чертовщина, прости меня Господи, приснилась?», - Эжен все ни как не мог отдышаться.
Он поднялся и прочитал утренние молитвы. Почему-то вспомнилось Послание к римлянам святого апостола Павла: «…Ибо не понимаю, что делаю; потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю». Затем присев на коврик в позу «лотоса» начал делать дыхательные упражнения. Скоро Эжен почувствовал как сердце стало медленнее биться. Все волнения покинули воспаленный мозг Монаха.
Эжен стал прокручивать все этапы операции. Медленно, тщательно, скрупулезно.
В состоянии медитации он пробыл больше часа. Затем встал, и около тридцати минут делал физические упражнения.
Перейти к утреннему умыванию помешал стук в дверь.
Охранники впустили в комнату Эдмонда.
Поздоровавшись, он сказал:
- Монах, операция отменяется.
Эжен недоуменно вскинул голову.
- Что случилось, брат?
- Сегодня рано утром мои люди обнаружили труп Пьера. Он был убит.
- Известно кто это сделал?
- Нет. Тело воина было исколото ножом. Медики из криминальной полиции насчитали около двадцати ран.
Эжен призадумался.
- Воин вряд ли бы подпустил врага. Я уверен это сделали кто-то, кого он хорошо знал.
- Я тоже так думаю. Есть еще одна зацепка: ножом, которым убили Пьера, кололи и Аббата Жана. Это полиция точно установила.
- Тогда, получается, Воина радикальные мусульмане убили?
- Не знаю, - Эдмонд немного помолчал, - Я вообще теперь ни в чем не уверен. Что-то много совпадений.
- Но почему отменяем операцию? Воин даже под пытками ничего бы не рассказал.
- Знаю. Но есть еще одна причина: пропал мой помощник Виктор. Со вчерашнего дня ни слуха, ни духа. Похоже, нас кто-то сдал.
- А ты обзванивал ребят на «точке»?
-  Там все в порядке. Но вдруг это западня. Рисковать не стоит.
- Стоит, Эдмонд. Не пори горячки. Я все обдумал. Нужно провести акцию. «Зверь» должен быть убит.
- Ты хоть в курсе, что все это может быть провокацией? Ловушкой?
- Все может быть. Но нельзя упускать шанса.
Эдмонд встал и молча ходил по комнате.
- Хорошо. Я тогда звоню бойцам и объявляю готовность номер один.
  - Бог с нами, брат.
Лидер «Армагеддона» ушел.
Эжен принял душ и выпил зеленого чая. Стрелки часов близились к 11.00.
В комнату вошел Бруно.
- Я был в квартире Воина. Ужасная смерть. Но там было кое-что еще…
Эжен перебил соратника:
- Эдмонд разрешил продолжить операцию. Ты можешь идти. Я своим ходом доберусь до «точки».
Бруно пожал плечами и развернувшись, покинул комнату.
  Эжен  быстро собрался и вышел на улицу. Было довольно прохладно. Низко над головой висело яркое, но холодное солнце. И цвет у него был какой-то особенный – оранжевый.
Когда Эжен прошел квартал, неожиданно закапал мелкий противный дождь. Эжен посмотрел вверх и увидел, что небо затянуто осенними, точнее почти уже зимними тучами, которые как свинцовые покрывала укутали  небосвод до горизонта.
«Нужно было захватить зонтик», - подумал Эжен, укутываясь плотнее в длинное пальто.
Поймав такси, через десять минут был на пересечении улиц Маре

во и Фламеля. Зайдя в подъезд дома, стоящего недалеко от «точки», нажал кнопку рации. Условным кодом ему сообщили, что все в порядке.
Эжен бросил взгляд на часы. «Пора», - решил он, и неторопливым шагом праздного гуляки, отправился на «точку».
Винтовка, оптический прицел, коробка с патронами, - все находилось в подготовленном ребятами «схроне». Эжен не торопясь, аккуратно собрал оружие и вставил в магазин два патрона. Больше ему не требовалось.
Заняв позицию, он еще раз посмотрел часы: до убийства «Зверя» оставалось меньше получаса. Эжен знал педантичность объекта: он подъезжал к кафе всегда в 12.00. Обедал около двадцати минут и после разговора с избирателями у входа в заведение, уезжал.
Наконец подъехало три автомобиля. Из среднего вышел Серж Гинбург. Его уже прикрывали телохранители, которые вышли раньше.
Гинбург в окружении бодигардов подошел к входу и уже собирался войти внутрь. Но что-то остановило его он вдруг резко развернулся и посмотрел вверх, прямо туда, где находился Серж. Монах через мощную оптику встретился с ним взглядом. Глаза у «Зверя» были голубые. Взгляд жесткий, но не холодный. Всего на секунду он высунулся из-за живого щита. Сержу этой секунды хватило. Но Монах не смог выстрелить в лицо – он испугался прямого взгляда «зверя» (или человека), которого должен убить. Эжен сместил прицел и нажал на спусковой крючок. Выстрела он не услышал. Зато хорошо увидел, как на левой стороне груди Гинбурга расплылось ярко-красное пятно. «Зверь» начал падать. Падал он медленно, как в замедленном движении кинопленки. Но при этом он не отрывал глаза от Эжена. Конечно, Гинбург не видел своего убийцу, это Монах понимал, но все-таки на ментальном уровне  почувствовал его взгляд. Взгляд жертвы.
И внезапно Эжен вспомнил, где видел шар с символами «инь» и «янь». Он видел его у аббата Жана. Даже брал его в руки, катал в ладони. Он понял, кто убил аббата.
Неожиданно зазвенел сотовый телефон. Эжен понимал, что нужно уходить. Охранники Гинбурга вычислили «точку» и спешили до приезда полиции перекрыть все пути отхода. Но бросив взгляд на дисплей, Эжен рискнул ответить. Номер был Эдмонда.
- Эдмонд, я знаю кто убил аббата Жана.
В наушниках послышался ехидный смешок.
- Неужели? Умный, ничего не скажешь. Но уже поздно.
Эжен понял, что с ним разговаривает Виктор.
- Где Эдмонд. Дай ему телефон.
Виктор громко хмыкнул в мобилу.
- Это проблема Монах. Эдмонд валяется в луже собственной крови и похоже не желает с тобой разговаривать. Ты уж прости его бедного.
Эжен еле- еле сдерживая крик, сказал:
- Ты собака, за все ответишь! Ты убил нашего лидера, убил Жана.
- И Пьера, или как там его, Воина. Он наконец понял мою роль во всей операции. Но, увы, опоздал. Пришлось его чик, чик ножичком.
- Следующая пуля твоя, тварь!
- Не пугай, юродивый! Ты забыл, что тебе главврач клиники советовал?? После посвящения в этот идиотский орден.  Правда, доктор сейчас корешки ромашек нюхает – совал свой нос, куда не надо. А ты не послушал его, не сходил к психоаналитику. Возомнил себя ангелом мщения.
Что молчишь, дар речи потерял или память отшибло?  Тогда слушай, камикадзе: «бисмиллах аллаху акбар».
Голос был гортанный и высокий. Эжену показалось, что эти слова сказал не Виктор, а робот. В голове словно что-то щелкнуло, как будто кто-то выключил рубильник. Это последнее, что он смог подумать.
Монах встал и отбросил сотовый телефон. Затем высунулся из чердачного люка и посмотрел вниз. Он не видел охранников, которые заметили его и стали стрелять.
Монах отчетливо увидел внизу лица друзей. Эдмонд, Жан, Пьер. Его отец и Катя. Они все смотрели на него и молчали. Эжен не чувствовал как в него попадали пули. Он сильно вздохнул в последний раз и, наклонившись сильнее, стал падать вниз.