Все эксперты и все опросы могут сказать, какие книги покупаются лучше, какие хуже. Или какие жанры
| Вид материала | Книга |
- Споявлением в школе Интернета все более актуальным становится применение доступных, 122.21kb.
- Лекция Функционально-позиционное устройство, 254.64kb.
- Мудростью, которой, хвастая, не обладают другие, 28.47kb.
- Программа повышения квалификации (на 72 ч.) (распределение часов может варьироваться, 103.3kb.
- Мировой финансовый кризис, 350.84kb.
- Часы всей моей жизни, 2029.61kb.
- Все драконы, какие только известны человечеству, собраны здесь воедино в этой статье, 53.02kb.
- Л. Н. Толстого «Война и мир» Биография, 13.79kb.
- Домашнее задание к лекции, 33.49kb.
- Урок №4. Системы координат на небесной сфере, 88.48kb.
Да только хренушки, не будет новых луддитов или джихада супротив прогресса. Один человек с расширенным сознанием в состоянии будет остановить все шесть миллиардов этих питекантропов с ломиками в волосатых лапах. А он будет не один, не один…
В смысле, я буду не один.
Одним глазом я поглядывал на экран телевизора, Аркадий прав: телевизор у него во всю стену, глубина необыкновенная. Звук он убрал, но я вижу по картинке, что идет трансляция с космического корабля «Новые горизонты». Он наконец-то долетел до Плутона и начал передавать первые снимки. Его запустили еще в 2006-м, за девять (яяяя) лет он долетел благополучно, чтобы успеть застать атмосферу на Плутоне. Через два-три года она замерзнет, когда Плутон продолжит удаление от Солнца, а корабль опишет пару петель вокруг Плутона, а затем дважды облетит спутник Харон, продолжая непрерывно передавать информацию. Возможно, удастся открыть еще спутники Плутона, если они есть.
Вообще-то событие эпохальное, а эти все еще разглагольствуют о том, как похудеть. Сколько помню, Жанна, Настена и Юлия только и говорили о проблемах с весом, хотя решение, казалось бы самое простое – жрать надо меньше, но все говорят и говорят, а что космический аппарат долетел до границ Солнечной Системы, им как козам симфонии Моцарта.
У Жанны звякнул мобильник, она прислушалась, объявила весело:
- Света будет через пять минут! Уже проехала последний светофор.
Коля крякнул, поднялся.
- Я буду первым, кто встретил ее у двери.
- В доме первыми встречают хозяева, - напомнила Жанна шутливо.
- Тогда я выскочу на лестничную площадку!
Светлана появилась яркая и праздничная, сияющая от макушки до пят, смеющаяся, глаза блестят, рот до ушей, блеск от зубов ослепляет, как будто солнечные зайчики прямо в глаза. Обнаженная до пояса, но с таким плотным загаром, что как будто одета, разве что подкрашены соски по последней моде, а самые нипели покрыты золотой краской. Ее попытались тащить сразу за стол, налили штрафную, она отказалась с веселым смехом, и никто не настаивал: вот ей в самом деле фигуру надо беречь – работа такая.
- Жанночка, дорогая, - сказала она и обнялась нежно, - Аркадий, как я давно всех вас не видела… Коля, привет, а вот ты не меняешься, хотя пора бы, пора… Володя, а как ты?
- Работаю, - ответил я. – Работать мне нравится. Вроде бы и сказать больше нечего.
Она засмеялась.
- А что я красивая женщина?
- Да такое и говорить вроде бы неловко, - ответил я. – Как белое называть белым, а черное – черным.
Она покачала головой.
- Ого, даже и не понять сразу. Но выглядишь очень хорошо. Качаешься?
- Да, - ответил я с неловкостью, как-то у нее все хорошее сводится к «качаешься», - временами.
- Надо регулярно, - сказала она наставительно.
Аркадий и Жанна переглянулись как-то значительно, прихватили Колю и увели в комнату, где за праздничным столом Леонид и Михаил в два голоса слаженным дуэтом с упоением расписывали ужасы будущей киборгизации. Глаза Светланы из смеющихся стали участливыми.
- А вообще ты похудел, Володя. Вообще тебе это идет, но мы как-то привыкли, что мужчина должен был солидным. Как раньше говорили, «с весом». Человек с весом.
- Да мне мускулы ни к чему, - ответил я с неловкостью. Со Светланой всегда чувствую себя неловко, на то есть причины. – Работа такая…
- Руководящая?
Я отмахнулся.
- Какой из меня руководитель.
- Но ты, говорят, стоишь во главе крупного предприятия?
- Разве что в масштабах микрорайона. Да и не во главе, в моем распоряжении маленький филиал большой фирмы.
- А так жизнью доволен?
- Ну, - ответил я с еще большей неловкостью, - ты же знаешь…
Наступила неловкая пауза, из комнаты вышел Коля с фужером вина в руке, вид гусарский, сразу же уставился на Светлану откровенно раздевающим взглядом, нарочито откровенным, вызывая на пикировку, Светлана спросила насмешливо:
- Коля, у тебя такой взгляд, словно хочешь определить какая у меня интимная стрижка: полоской или ромбиком?
Коля несколько сбитый, что у него перехватили инициативу, развел руками.
- Вообще-то… сейчас в моде сердечком, но… какая у тебя стрижка: полоской или ромбиком?
- Никакая, - ответила она с вызовом.
Он удивился:
- Так и ходишь с первозданной дикостью? И даже не подстригаешь?
Она засмеялась.
- Я убираю начисто. У меня красивый низ живота, сочные губы и дивный клитор изумительной формы. Зачем буду прятать? И трусики не ношу, кстати.
- Здорово, - восхитился он. – Покажи!
Она со смехом в глазах посмотрела в мою сторону.
- Только, если Володя скажет.
Коля повернулся ко мне.
- Володя!
Я покачал головой, отвернулся.
- Без меня.
Я вышел во вторую комнату, где удобные диваны, второй телевизор, две стены в стеллажах с книгами. Комната называется «курительной», хотя курил только Коля, но и он в присутствии женщин выходил на лестничную площадку или на балкон. Книги, в основном, собрания всевозможных изданий сказок, мифов и легенд. Впрочем, я и раньше видел, что Аркадий с наибольшей охотой собирает именно сказки, даже держал пару томов в руках, которые он давал подержать и пощупать переплет – правда, чудный? – но сейчас с полным непониманием смотрел на эти толстые томики из множества листков бумаги, снабженные рисунками, толстыми обложками с красочными выпуклыми рисунками и надписью золотом. Покупают их только люди, начисто лишенные ума и собственного суждения, что нужно и что интересно. В этих так называемых сказках, может быть и кроется что-то полезное для антрополога, изучающего древнее прошлое человека, но не могу поверить, что у нас столько антропологов. Остается предположить, что это просто тупое стадо, покупающее те или иные книги, руководствуясь вдолбленным быдлу мнением: так надо, так принято, так прилично, так комильфо…
Слышно было, как Коля пристает к Светлане, канючит, мне стало несколько неловко, хоть оба и дурачатся, постарался сосредоточиться на красивых корешках плотно вбитых на полку томиков, сзади послышался стук каблуков. Не успел оглянуться, рука Светланы скользнула мне под локоть, а тихий голос шепнул на ухо:
- Не обижайся на дурачка.
- Да ладно, - ответил я вяло. – Ты тоже увлеклась…
- Я просто потешалась над озабоченным. Но я в самом деле убираю все волосы. У меня кожа нежная и шелковистая, зачем ей волосы? Вот пощупай…
Она потащил мою руку вниз, я поспешно отдернул.
- Светланка!
Она рассмеялась.
- А ты не меняешься.
- Светлана!
Ее глаза стали серьезнее, она сказала уже тише:
- Да ладно, это просто шутки… Хотя, конечно, мне Кристины до сих пор не хватает. С нею я всегда находила общий язык… Да что там находила, мы всегда понимали друг друга без слов.
К счастью, появился Коля, вид хитрый, словно что-то спер, но увидел нас и посерьезнел, оглянулся на комнату для курения.
- Скучно с ними, да?
- Нет, - ответил я. – Очень милые и хорошие люди. На работе у меня хорошие специалисты, но комфортно чувствую пока только здесь.
- Я тоже, - ответил Коля. – Но все-таки они зациклены на старине! А я вот предпочитаю будущее. Так интереснее…
Минут пять он вдохновенно излагал свое видение будущего, я слушал с самым заинтересованным выражением лица, которое поддерживать бывало трудновато, особенно, когда плел чушь про армады огромных космических кораблей в будущем, а в далеком будущем – про армады огромных звездолетов, вооруженных до зубов, с титановой броней, атомными и лазерными пушками. Все это в представлении Коли соединено в эскадрильи, а те зорко стерегут все расширяющиеся границы человеческих владений и всегда готовы дать инопланетянам решительный отпор.
Я молча кивал, глупо спорить или даже пытать вякнуть, что реальность не совсем такова, звездолетов никогда не будет, это то же самое, что добираться до Луны на санках или на повозке Екатерины Второй. Коля, как и большинство подростков, настолько свыкся с мыслью, что вершина научной и технической мысли человечества непременно выразится в звездолетах, что просто не в состоянии будет увидеть истину. И хотя Коля давно не подросток, но многие в подростковости остаются до глубоких седин, еще и гордятся верностью детским устремлениям.
Света подхватила нас под руки и со смехом потащила за стол.
- Мальчики, мне кушать можно все!.. Я принимаю антигерзин, а это высший класс!
За столом, как водится во все века в России, зашел разговор о высоком, в России о нем рассуждают даже пьяные бомжи на помойках, но только в прошлую декаду высокие видели только на Западе, а в эту – на Востоке. Впрочем, я помню, как этот ориентир менялся, как флюгер под ударами ветра, но сейчас вот в который раз глубинную мудрость начали искать именно на Востоке, я под салатики из свежих фруктов терпеливо слушал мудрствования, щедро пересыпаемые цитатами из древнекитайских, тибетских, индийских и даже индонезийских мудрецов, все подается на полном серьезе, все щеголяют знаниями древних текстов, как будто это прибавляет им самим мудрости, лучше бы интегралы выучили или тензорные вычисления освоили, так нет же, под водочку, шампанское и коньячок какие только глупости не выдаются за умности…
Я все помалкивал, наконец начали тормошить, да скажи хоть что-то, аль у тебя опять депрессия, я нехотя промямлил:
- Мне как-то рассказывали, что один полагал, будучи нормальным человеком, что если проиграл партию в шахматы, то потерпел поражение. Проучившись пару лет у самого великого Дзена, он узнал, что потерпел поражение, если выиграл. Но тогда отправился в поисках мудрости к суфийскому мудрецу Хаджи и узнал от него после долгих трех лет учебы, что если проиграл, но доволен, то потерпел поражение. После чего на долгие пять лет ушел в Гималаи и в тиши горных вершин постигал величайшую мудрость йоги у самого Рамакришны, где узнал, что если выиграл, но чувствует себя виноватым, то потерпел поражение. А когда, вконец просветленный высшей мудростью древнейших и самых-самых, вернулся с этим объемом знаний, приятели подарили ему сборник шахматных этюдов, и он наконец-то научился правильно начинать игру… так вот, я всем восточным премудростям предпочитаю энциклопедии, справочники, сайты по вопросам передовой науки и технологии.
Их лица, которые светлели, пока рассказывал заунывным голосом о великих восточных мудрецах, сразу поскучнели. В глазах Аркадия появилось отвращение, а Леонид скривился, словно я вместо конфеты сунул ему в рот дольку лимона.
- Володя, - произнес он укоризненно, - ну нельзя же быть таким материалистом! Ну есть же в нашей жизни нечто… ну как бы это сказать, непознанное и непознаваемое в принципе! В этом и есть мудрость и таинство жизни, сокровенность и божественность!
Я развел руками.
- Я разве спорю?
- Споришь, - сказала Жанна сварливо. – Ты так вот уклончиво споришь! Ничего, мы тебя, технаря, перевоспитаем. Ты еще не совсем безнадежен.
Я думал, что шутит, но по ее лицу с удивлением понял, что абсолютно убеждена, что это они всерьез полагают, что это я отстал, что я все еще слесарь-ремонтник с нулевой культурой и минимальным ай-кью, и что именно они меня тянут за уши вверх, не дают окончательно впасть в скотское состояние.
- Не совсем, - согласился я. – Не совсем.
Светлана наклонилась ко мне, коснувшись упругой грудью, по моему телу пробежал сладкий щекочущий разряд, а смеющийся голос шепнул в ухо:
- Не сдаются?
- Это хорошо, - шепнул я.
- Почему?
- Им важно чувствовать себя значительными…
- А тебе?
- Нет, - ответил я честно.
Она чмокнула меня в ухо, я понял ее невысказанную мысль, что я без того сама круть, но для всех за столом выглядело так, что Светлана со мной заигрывает, а я начинают оттаивать и уже хоть и слабенько, но отвечаю. Жанна и Настена многозначительно переглянулись и начали многословно распространяться о преимуществах семейной жизни примерно в тех же терминах, как раньше говорили о преимуществах социалистического строя, а мужчины, которые не такие приземленные, заговорили о самом злободневном: здоровье, долголетии, возможности бессмертия и как все это кореалирует с морально-этическими установками, ведь умирать нужно, умирать правильно, умирать глубоко этично, а вот желать долгой жизни и даже бессмертия – кощунство, плевок в лицо религии. Причем, любой, так как все религии держатся на вере в загробную жизнь. Отними эту веру – рухнут основы религии.
Я помалкивал, не люблю пустой болтовни, а для меня, профессионала, все эти наивно-туповатые рассуждения… ну, проходят мимо. Я даже могу их слушать краем уха, только бы не приглашали настойчиво участвовать. Но почему-то дилетанты, завидев композитора, начинают говорить с ним о музыке, с банкиром – обсуждать как повысить валовой продукт, а с медиками – как лечить все болезни. Единственное, кому ничего не советуют – математикам. А в медицине, политике, искусстве и направленной технологии – все знатоки.
Однако же диапазон тем, которые со смаком обсуждает простой человек, даже очень простой, постепенно расширяется. Раньше это был футбол и Чубайс, а теперь вот уже и до низов дошли новости, что человечество ждет большие перемены. Когда-то шла война между электронно-лучевыми телевизорами, плазменными и жидкокристаллическими, между приставками Х-box, Plaustation и Nintendo, между форматами СD, DVD HD-DVD, сейчас идет такая же ожесточенная война между форматами возможного бессмертия человека. Их много, куда больше, чем вариантов записи информации на хард, но все сводятся к двум основным направлениям: биологическом и техническому.
Первый – это все варианты омоложения органов, клеток и пр., отключение «гена смерти», увеличении работоспособности мозга, клонирование, будь то частичное или полное, а второй вариант, увы, менее компромиссный и потому более шокирующий и вызывающий протесты. И чем человек проще, ближе к низам, которые блюют на тротуаре, тем больше они нападают на вариант постепенного перехода с биологии на другую основу. Точнее, с органики на неорганику, что дает куда более широкие перспективы, чем биологический вариант. Ведь сколько не говори, что человек использует мозг только на треть, на десять процентов, на пять, а самые отчаянные договариваются и до одного процента, а остальное, якобы, просто в резерве, но понятно, что все равно такой мозг имеет ограничения, даже по скорости передачи нервных сигналов, в то время как в неорганике это осуществлялось бы со скоростью света.
Однако если даже человек с отключенным «геном смерти» уже не совсем человек, во всяком случае не прежний, который знает, что лет в восемьдесят-девяносто придется помирать, и потому не старается научиться чему-то долговременному, то ступивший на путь замены органов механическими… гм, этот даже сам не знает, и никто не знает, куда эта дорожка приведет.
Конечно, пока что это только все рассуждения, фантазирования, смутные грезы, так полагает этот простой и даже очень простой, потому его любая техническая революция застает врасплох. Правда, он ее обычно все равно не замечает, а продолжает работать лопатой по принципу «бери больше – бросай дальше», как научился еще на строительстве пирамид и месопотамских каналов.
Потом, когда Светлана подняла меня из-за стола и утащила танцевать, а мужчины вышли покурить на балкон, я все еще слышал обрывки разговоров об этом «высоком». Как принято у русских интеллигентов, все, что касается науки – плохо, мерзко и аморально, а все, что относится к культуре – это вершина вершин, даже если это культура ацтеков, совершавших массовые человеческие жертвоприношения или культура плесени в пробирке.
Светлана хитренько поглядывала на меня в танце, прижималась то грудью, то бедрами, от нее пахнет призывными духами, воздействующими на меня, как цветок на бабочку, даже как половые гормоны самки на самца, нюхая которые он летит километры, держа нос на ветру. Я слышал, что поступили в продажу духи, действующие избирательно на определенные группы мужчин, а на месте покупки их можно запрограммировать еще более узко, совсем узко…
Я чувствовал обволакивающий запах и начинал догадываться, что именно я и являюсь очень узкой мишенью ее духов. Воля начала слабеть, в голове появились и начали укрепляться соглашательские мысли, почти как у Зиновьева или Каменева, ну совсем меньшевик, я заставил себя сказать заплетающимся голосом:
- Что-то танец наш… какой-то…
- Что не так? – прошептала она.
- Все так, - ответил я слабо, - только мы… не в ритм…
- Теперь так танцуют! – заверила она и прижалась грудью.
- А я… старомодный, - ответил я, собрав волю в кулак. – Я танцую… по старым правилам.
Она не произнесла ни слова, когда я остановился и расцепил руки на ее заднице, но я чувствовал ее сильнейшее разочарование и недоумение: как же, почему такие дорогие духи не сработали?
Через открытую дверь на балкон видно как Аркадий стоит, прислонившись спиной к оградке и, надувая щеки, говорит Леониду веско и внушительно:
- Бессмертие само по себе глубоко аморально, как этого не могут понять эти ученые…
Совсем недавно они говорили «эта страна», мелькнуло у меня в черепушке, тут же услышал голос Леонида:
- Ты абсолютно прав, Аркадий. Это и неэтично, и опасно…
- Аморально, - повторил Аркадий с пафосом, - к бессмертию могут стремиться только ущербные души!
- Да-да, - поддержал Леонид, - именно ущербные. И вообще, это будут даже не люди, а… даже не знаю, кто это будет.
А вот тут ты прав, мелькнула мысль. Но я не вижу ничего страшного в том, что перестанет быть всего лишь людьми, а станем чем-то лучше. Это гусеница уверена, что лучше гусеничности нет лучше состояния, она не понимает, что является всего лишь переходным звеном к чему-то намного выше, но человек не гусеница, должен учитывать такую возможность…
Светлана вздохнула:
- Ты где?.. Вижу, уже мыслями там. Ладно, пока оставляю тебя. Но не ликуй, не навсегда!
Я перевел дыхание, ноги сами вынесли на балкон, глотнул свежего воздуха. С Аркадием неизменные Леонид и Михаил, трое интеллигентов, в свое время получившие дипломы престижных вузов и на этом основании сразу посчитавшими себя лучше тех, кому на фиг эти цветные бумажки. Михаил кивает, Леонид сказал прочувственным баритоном, похожим на толстый-толстый слой орехового масла на бутерброде:
- Бессмертие – это предательство по отношению ко всему живущему… даже к неживой природе! Ничего нет вечного, все разрушается. Даже горы осыпаются, моря пересыхают, самые прочные алмазы трескаются и превращаются в песок, звезды гаснут… все во вселенной подчинено закону рождения, расцвету и умиранию, а человек… б-р-р-р!
- Раковые клетки не умирают, - сообщил Михаил, - может быть и человек, того…
Аркадий сказал с прежним пафосом:
- Вот-вот! Если мы не хотим оказаться раковыми клетками, мы должны выбросить такую идею из головы раз и навсегда…
Он посмотрел вопросительно в мою сторону, но я сделал вид, что с огромным интересом рассматриваю прогуливающуюся по газончику даму с собачкой, в этом ракурсе она крайне карикатурна с голой грудью и выступающей как корма у танкера задницей.
Леонид тоже посмотрел в мою сторону.
- Да, - сказал он уныло, - но как ее выбросить, когда технари… не буду указывать пальцем, вбивают ее в головы снова и снова?
- Технари напористее, - согласился Аркадий. – А наш мир таков, кто напористее, тот и прав.
- К сожалению, - вступил в разговор Михаил, он по большей части нейтрально помалкивал, все-таки занимается распространением добавок, - наши интеллигенция всегда отличалась размагниченностью. И потому всегда терпела поражения.
- Но на кону судьба цивилизации! – воскликнул Аркадий.
Я некоторое время слушал краем уха, продолжая наблюдать за движением внизу, Аркадий говорил внушительно, веско, повторяя много раз слышанное, обкатанное, хорошо звучащее, и хотя все это, понятно, говно, но слова подобраны так умело, что если не вдумываться, то остается только кивать и соглашаться: да-да, аморально, неэтично, нехорошо, даже преступно перед Богом, которому перестанут поступать души в рай и ад.
А вообще, если подумать, в самом деле отпадет и необходимость в религиях, ибо, будем честными, все религии мира возникли только из-за страха человека перед смертью. Все религии существуют только потому, что обещают вечную жизнь. Пусть даже в аду, но все-таки жизнь. Это намного лучше, чем полное исчезновение. Пусть в аду уготованы вечные муки… любой человек – оптимист, понимает, что ничего вечного не бывает, любые муки когда-то кончатся, и он снова выйдет топтать зеленую траву и таскать за сарай толстых баб.
Я почувствовал, что начинаю накаляться, надо уходить, а то не вынесу, заспорю. Что-то с каждым прожитым годом становлюсь все жестче, все непримиримее, а ведь вижу, куда идем и что ждет, потому рассуждения слесарей попросту злят. А эти три интеллигента на балконе – те же тупенькие слесари, что с одинаковым апломбом обсуждали футбол, Чубайса, цены на нефть, бомбардировку Ирака, торговый союз с Китаем и проблему строительства городка на Луне.
На самом деле все эти рассуждения, что бессмертие – зло, что приведет к упадку и пр. пр. пр., это все рассуждения той лисы, что не сумела допрыгнуть до винограда. И которая понимает, что никогда не допрыгнет.
А так всем этим критикам бессмертия -предложи реальное бессмертие, все продадут: родителей, жен и детей, Родину, честь и совесть, только бы ухватить в дрожащие от жадности лапы. Знаем эту породу, видели, есть опыт общения с подобными пламенными критиками.