«Мордовский государственный университет имени Н. П. Огарева»
| Вид материала | Автореферат |
- Доклад на секции, 41.67kb.
- Национальный Исследовательский Мордовский Государственный Университет им Н. П. Огарёва», 211.68kb.
- Напалкова Екатерина Валерьевна магистрант фгбоувпо «Мордовский государственный университет, 165.77kb.
- Семантика крестьянского жилища мордвы, 325.06kb.
- Развитие системы налогообложения доходов физических лиц, 516.44kb.
- Интегративная стратегия гендерного подхода в социальном познании, 702.55kb.
- Повышение конкурентоспособности промышленного предприятия на основе идентификации, 412.72kb.
- Биодеструкция и биозащита строительных композитов, 616.14kb.
- Патофизиологическое обоснование применения препаратов метаболического типа действия, 308.49kb.
- Этноправосудие у мордвы в конце XIX начале XXI, 704.26kb.
«Масторава», будучи художественным и научным произведением, поэтическую фантазию своего создателя подчинила теоретической концепции героического эпоса, разработанной современной наукой. Её автор исходил из аутентичного материала. Однако фольклорные сюжеты и персонажи в его произведении стали элементами другой художественно-эстетической системы и начали выполнять дополнительные функции, приобретя статус литературных событий и действующих лиц. Фольклорность образа требует его бытия в рамках традиции – устной, коллективной, анонимной. Здесь же над всеми персонажами и событиями витает имя автора, деобъективируя их, перенося в лоно индивидуального сознания и индивидуальной фантазии. Героический эпос, обретя вторую жизнь в новой форме, усиливает себя чёткостью авторской концепции, идеологической определённостью, чистотой языка, совершенством стихотворного текста.
Автор «Масторавы» предельно корректен по отношению к фольклорным текстам. В некоторых случаях он оставляет их без изменения, вмешательство ограничивает редактированием языковых и стилистических погрешностей, неизбежных при бытовании произведений в очень сложной и противоречивой социокультурной среде.
Главное в героическом эпосе – моделирование этнической истории в сюжетах и персонажах, его наполненность мыслящим себя сознанием, поиски социальной и эстетической меры, способной обеспечить существование народу в благоденствии и мире. Боги во главе с Инешкипазом стремятся во всём помогать людям, чтобы они сумели реализовать заложенную в них Творцом идею – внести в сущее, в бытие гармонию, меру, красоту и, пожалуй, самое важное – самосознание Космоса в разуме человека. Мифологическая эпоха преподносится как время идеальных помыслов и свершений. Мышление мифа оказывается способным обуздать первобытный хаос, преодолеть эмпиризм первобытного существования, абстрагироваться в мысли над ними и создать такой идеальный фантастический мир, где на первый план выставлены поэтическое, эстетическое, героическое, разумное.
Во втором параграфе «Воспроизведение процесса становления эпико-героического образа» рассматривается воссозданный в «Мастораве» процесс становления эпико-героического образа. Противоречия между богом и человеком растут параллельно с хозяйственным, социальным и интеллектуальным развитием общества. Люди постепенно отдаляются от своего Творца, начинают видоизменять социум, его структуру, формы деятельности, философию существования. Начинает формироваться образ эпического противника, которым становится огнедышащий змей, олицетворяющий как внутренние, так и внешние враждебные силы. Эпическое сознание значительно усложняется по сравнению с мифологическим сознанием, так как предметом познания делает не абстрактную, а живую действительность борющегося за существование человека. Этот этап является переходным звеном от мифологического эпоса к героико-историческому. В повествование включаются сказания, раскрывающие процесс формирования родоплеменных предводителей. Их поэтика и эстетика содержат элементы мифа, сказки, песни, топонимического предания. В миросозерцании огромную роль играют фантастическое, чудесное и волшебное. Центральным персонажам в совершении ими подвигов помогают сверхъестественные существа и силы, живущие не в зареальном, а в действительном мире, по соседству с человеком. Основная особенность мордовского героя в том, что он богочеловек и ему покровительствует бог. Главные персонажи данной части (Цеця, Андямо, Сураля, Кудадей, Тёкшонь) происходят от обыкновенных людей и поэтому лишены такой поддержки. Они совершают выдающиеся подвиги, но не ставят перед собой цели создания нового социума, как это делает Тюштя. Их задача – обеспечить физическое выживание самих себя и рода, из которого происходят.
Мир «Масторавы» – это мир прекрасных героев и удивительных событий, мир богов, которые не манипулируют человеком, искусственно формируя его, а дают ему возможность самому сотворить себя; мир, в котором страшен не враг, а собственная трусость и глупость, в котором смел и умен не тот, кто погибает, а тот, кто спасает от гибели других и остается в живых сам. Вторая часть написана главным образом на основе устно-поэтических мотивов. «Сураля», «Кудадей», «Тёкшонь» – это оригинальные поэмы, объединённые общностью тематики и идейного замысла. В них автор показывает процесс вызревания героического персонажа: Цеця, Андямо, Сурай, Сураля, Кудадей, Тёкшонь, Мазай – это те ступени, по которым шло восхождение эпической поэзии к подлинному героическому персонажу – инязору Тюштяну. А.М.Шаронов выстроил ряд замечательных действующих лиц, в котором каждый последующий ближе предыдущего к классическому образцу. Прекрасен Сураля. Но он, добыв богатство, на этом и останавливается. Ещё лучше Кудадей, создающий могущественный род, но он остаётся патриархом, не вносит в свой социум элементы государственного управления. Тёкшонь совершает великий подвиг, спасая потомков Кудадеевского рода от смертельного гнёта Миняши, но он тоже ограничивается решением одной важной задачи. Подобное развитие эпического персонажа обусловлено объективными факторами, спецификой исторического процесса. Время для подлинного героя ещё не наступило. «Кудадей» и «Тёкшонь» знаменуют переход от мифологических и мифолого-сказочных сюжетов и мотивов к героическим. Кудадей и Тёкшонь – предшественники легендарного царя Тюшти, который объединил эрзянские и мокшанские племена в единое государство, положив начало образованию древнемордовского феодализма.
В третьем параграфе «Мифолого-эпическая версия мордовской государственности в художественном мире «Масторавы» анализируется центральный персонаж героического эпоса инязор Тюштя, с именем которого связаны представления об особом периоде в истории эрзи и мокши: о возникновении, становлении и гибели их государственности. Эпос о Тюште представлен семью сказаниями. В них рассказывается о важнейших событиях в жизни знаменитого героя. В исследованиях И.Н.Смирнова, А.Г.Эндюковского, А.И.Маскаева, Л.С.Кавтаськина Тюштя рассматривается как родоплеменной предводитель, наделённый способностями мага, колдуна, волшебника. Эти авторы полагали, что древнемордовское общество так и не созрело до раннеклассовых рабовладельческих и феодальных отношений, вследствие чего не было объективных причин для формирования в фольклоре образа князя или царя. Термины инязор и оцязор, определяющие должность Тюштяна, по их мнению, не означают царь или государь, они тождественны понятиям старейшина или верховный, великий старейшина. А.М.Шаронов в своем исследовании «Мордовский героический эпос», не вступая в полемику с данным взглядом, убедительно показывает, что мифы и песни о Тюштяне осознают его и изображают как царя, руководителя всей эрзяно-мокшанской земли и всего эрзяно-мокшанского народа. И в этом своем взгляде на историю Эрзи и Мокши он исходил не из мифологической или эпической абстракции, а из конкретного примера. В Х – ХI веках мордовское войско в ряде случаев в состоянии было противостоять экспансии могущественной Киевской Руси, а в начале 13 века эрзянский князь Пургас успешно боролся с объединёнными силами Рязано-Муромо-Владимирских князей и даже с войсками хана Батыя. Родоплеменной предводитель с задачами подобного масштаба справиться не смог бы.
Биография Тюшти – череда совершаемых им общественно-политических мероприятий, семейно-бытовых поступков и воинских подвигов. В их ряду на первом месте стоит бой со змеями. В народных эпических песнях змей как противник эрзянского инязора или мокшанского оцязора не выступает. Богатырская битва со змеем встречается только в сказках. «Масторава» - литературный вариант мордовского героического эпоса, и он даёт право автору на художественный вымысел, на классификацию материала в соответствии с его научными взглядами на народную поэзию и эпос. Бой со змеями как первый выдающийся подвиг Тюштяна означает его восприятие как защитника родной земли, что, в принципе, соответствует реальной роли князей в раннефеодальном обществе. Включение сказочного сюжета «Царский сын – богатырь» в свод и его поэтическое переложение в героическое сказание обогащает и усиливает эпос о Тюштяне, расширяет его исторический и географический кругозор. Тюштя, борющийся со змеями, безусловно, архаический персонаж. Киевский князь Владимир, пирующий за одним столом с Тугариным Змеевичем в русской былине, Алёша Попович, его противник, Илья Муромец, борющийся с Соловьём Разбойником, Добрыня Никитич, побивающий огнедышащего змея, – персонажи того же исторического типа. Время их действия Х век. Тюштя их типологический ровесник. Его битва со змеями, в силу сказанного, не противоречит идее его образа.
Включение в «Мастораву» сказания о свадьбе Тюшти сближает образ инязора с Инешкипазом и Пурьгинепазом, которые создание семьи считали важнейшим актом в процессе творения мира, а, следовательно, героическим деянием. Тюштя женится не как простой смертный, а как герой, посвящающий свой брак пользе руководимого им народа. Он как бы следует примеру Инешкипаза: верховный бог создаёт богиню Анге и женится на ней тут же после сотворения мира, прежде всех остальных великих дел – создания растений, животных, человека, богов и т.д., чтобы основать семью и небесный социум. Обретение жены он рассматривает как окончательное завершение созидания своей сущности. Точно так же мыслит и поступает в «Мастораве» Тюштя.
Эрзяно-мокшанский мир контактировал главным образом с русскими княжествами, и они определяли его общественно-политическое развитие. Русское государство в процессе роста своего могущества постепенно поглощало соседние территории и, прежде всего, мордовские, которые занимали огромные пространства по верхней и средней Волге, Оке, Цне, Суре, Мокше. Поэтому и главным эпическим противником Тюшти выступает русский царь. Однако есть сюжет и о его столкновении с ханом Сардой, после победы над которым завершается время его земной жизни. Тюштя, как богочеловек, не может умереть физически подобно обычному смертному. Его смерть означает возвращение на небо, откуда он послан на землю для исполнения особой миссии – сплочения эрзяно-мокшанского этноса и создания его государственности. Перед смертью он даёт наказ народу, велит сохранить единство и сплочённость, на память о себе оставляет свою медную трубу, как Вяйнемейнен кантеле.
В эпосе о Тюште известны две версии развития его биографии. По первой – он заканчивает земную жизнь, возвратившись на небеса, по второй – уходит со своим народом за море и его дальнейшая судьба остаётся неизвестной. Автор «Масторавы» разрабатывает их отдельно, вычленив песни о старшем и младшем Тюште. С точки зрения фольклориста, это есть нарушение устно-поэтической традиции, с точки зрения литературоведа, – приведение материала в логически стройный ряд. «Масторава» – литературное произведение. Поэтому изложение двух концепций эпической биографии Тюшти в самостоятельных сказаниях единственно верное художественное решение. Как и старший, младший Тюштя совершает много добрых дел: строит новые города и сёла, приносит благоденствие людям, совершает воинский подвиг, убивает чудеснорожденного младенца, уходит от сына вдовы за море, по пути разбивает войско княгини Клязьмы, поселяется на привольных землях царя Китая.
В повествовании о втором тюштяне, сыне первого инязора, вскрывается целый ряд новых моментов в образе Тюшти. На Тюштю с войной идёт не русский царь, а царь-эрзянин, рождённый семидесятилетней вдовой, Тюштя скачет на коне по Клязьме реке как по суше, демонстрируя врагу свою уникальность, покровительство ему небесных сверхъестественных сил. Это единственный из известных сюжетов, где эрзяно-мокшанский правитель поступает подобным образом, обнаруживая свою близость Вяйнямейнену и Калевипоэгу, которые тоже обладают подобной способностью. Тюштя выпускает из глаз молнии, доказывая своё кровное родство с Пурьгинепазом, богом грома и огня. Инешкипаз, подобно библейскому Яхве, посылает эрзянам и мокшанам с неба пшённую крупу, которой могли бы они питаться, пока не обоснуются на новом месте, приступив к хозяйственной деятельности. Выражается сочувствие эрзянам и мокшанам, оставшимся на старой родине: безрадостная и бесперспективная у них жизнь. Эта печальная нота – красноречивое свидетельство этноисторических устремлений эрзян и мокшан, их желания иметь свою независимую национальную государственность.
Сказанием об уходе Тюшти с родимой земли в результате нашествия на него сына семидесятилетней вдовы, о столкновении с Владимирской княгиней и поселении его с народом на привольных восточных землях, предоставленных ему царём Китаем, завершается тюштянский эпос. Заключительное повествование – печальное, трагическое, наполненное тоской по покинутой родине, хотя и отмечается, что на новых землях тюштянцам живётся хорошо, так как они не знают ни врагов, ни несчастий.
В четвертом параграфе «Мордовская цивилизация в постгероический период: фольклорная и авторская концепции» осмысляются фольклорное и авторское представления о мордовском мире после исхода Тюшти на новые земли. Экспансию русских князей сменяет нашествие завоевателей во главе с Батыем. Противоборство эрзян и монголов приобретает в литературном эпосе форму цельного многогеройного и многосюжетного повествования, в котором в качестве центрального персонажа выступает женщина, отчаянно борющаяся с врагом и погибающая в битве с ним. После самоустранения богов и исхода Тюшти она выдвигается на первый план как защитник и устроитель основ государственной и нравственной жизни общества, заместив богов и героев. Её представляют богатырша Килява, княгиня Нарчатка, юная воительница Кастуша. Киляву и Нарчатку сближает два момента: обе они в борьбе с врагом показывают богатырскую силу и в неравной битве погибают; обе они после смерти перевоплощаются в иную сущность: Килява становится молодой берёзкой, Нарчатка – обитательницей реки Мокши. Однако в Нарчатке больше фантастического и легендарного. У неё два чудесных помощника – могучий орёл с железным клювом и медными крыльями и говорящий конь, с её войском борется черный ворон гигантских размеров; из области фантастического сражение на небесах между Шкабавазом и Аллахом. Нарчатка – княгиня мокшан, эрзян, буртас. А.М. Шаронов в рецензии на I-й том Истории Мордовской АССР (1979) высказал мнение, что буртасы – эрзянское племя, слово буртасы есть видоизмененная форма этнонима мурт-ариса, то есть эрзя.
В четвертую часть «Масторавы» «Век ворогов» включено сказание о чудесном предводителе эрзян и мокшан Арсе, фольклорным прототипом которого является молодец Гурьян. В художественном произведении формирование характера начинается с имени персонажа. Создатель «Масторавы» заменил христианское имя Гурьян на древнеэрзянское имя Арса и стало ясно, что только о герое с таким именем может быть сказано: «…огни в глазах его горели», «…инязор знал, он чуял сердцем, видел путь свой – понимал умом он, где вести народ по дебрям надо. В темноте он видел как при солнце…» Арса наделён небожителями чрезвычайными способностями, у него великое предназначение – быть спасителем своего народа. Сказание об Арсе обогатило «Мастораву» сюжетом и героем, которому присущи наряду с героическими легендарные черты, возникающие в постмифологическое время.
Новым типом эпического героя является Кастуша в 14-ом сказании. Она появляется на том этапе существования эрзяно-мокшанского общества, когда эпоха богов и великих героев ушла в прошлое. Ей не покровительствуют боги, как Тюште, Нарчатке, Арсе; она рождается и живёт не ради будущего подвига, предназначенного свыше, а во имя самых обычных человеческих радостей, не выходящих за пределы быта. Её любят родители, она для них – центр мира, и они готовы исполнить любое её желание. В сказании о Кастуше впервые в положительном свете рисуются русско-мордовские межэтнические отношения. Кастуша вместе с родителями едет в русский город, где совместно в дружбе и согласии живут русские, эрзяне и мокшане. Русские для неё ничем не отличаются от эрзян, из которых она происходит. Это новый взгляд эрзи на собственное бытие и внешний мир.
В пятом параграфе «Поэзия новой стадии русско-мордовских отношений: трансформация героического в эпико-историческое» прослеживаются этапы трансформации героического в эпико-историческое на новой стадии русско-мордовских отношений, в период, связанный с окончательным присоединением эрзи и мокши к Московской Руси. Этот процесс отражается в сказаниях «Саманька» и «Сельское моление». В первом сказании рассказывается о девушке Саманьке, ставшей участницей битвы русских войск за Казань. Во втором сказании описывается праздничное моление в честь воинского подвига Саманьки, во время которого происходит событие, провоцирующее добровольную передачу мордвой своей земли русскому царю. Сельское моление на Дятловых горах, завершившееся добровольным покорением Эрзи и Мокши Московскому государю, – последний эпизод в эпической мордовской истории. В «Мастораве», в отличие от фольклорного текста (песня «На горах то было на Дятловых»), указывается, чему оно посвящено – чествованию Саманьки, говорится, почему русский царь делает подарки мордовским старейшинам – за подвиг Саманьки. Эта конкретизация делает сюжет понятным и ясным, придаёт ему новое звучание, не искажая заключённой в нём идеи, – жить в единении с Русью, которая подступает со всех сторон, подавая голоса из разных времён.
Завершается «Масторава» сказанием «Медная труба». В нем голосом Тюшти говорится о том, как следует жить эрзянам и мокшанам, войдя в состав Московской Руси: «Родились людьми вы Инешкая – // Ими век от века вы и будьте. // Свой язык вовек не забывайте. // Лишь своим умом всегда живите, // Лишь свои желанья исполняйте, // Лишь свои обычаи храните…» С окончательного объединения с Русью начнётся новая веха их исторического, социального и культурного развития.
Эпос «Масторава» начинается со вступления («Начало»), в котором девушка-красавица просит стариков с Рава и Мокши, для которых отгадала загадки Иненармунь, рассказать ей «как земля родная появилась, и на ней обычай зародился». Старики пропели для неё восемнадцать сказаний из 77 песен, исполнив таким образом её пожелание. В концовке эпоса «Посреди поля» девушка благодарит мудрых старцев и снова угощает их пуре. Старцы, довольные завершением вековечного сказания, охотно пьют медовый напиток и на весёлой ноте говорят: «Пьют седые деды – не пьянеют!» Девушка поддерживает их бодрое настроение: «Век живут эрзяне – не стареют, и мокшане – братья их родные». Сам автор «Масторавы» обращается к эрзянам и мокшанам с призывом:
Песнь мою услышав – подтяните,
Крикните звучнее своё слово
О земле прекрасной – Мастораве,
О народе славном – Эрзе-Мокше!
О народе мудром – Мокше-Эрзе!
В этом призыве главное – исполниться идеей своей национальности и встать на путь любви своего народа и служения ему, ибо только будучи этнически идентифицированным человеком возможно жить полноценной жизнью: семейно-бытовой, социальной, нравственной, эстетической и т.д.
В приложении «Мир «Масторавы»» представлена социология эпоса. Всего в нем 252 символа: богов – 57, богов зла – 4, вестников Инешкипаза – 5, героев – 21, персонажей – 115, стран – 7, народов – 6, князей, ханов, царей – 5, рек – 5, населённых пунктов – 11, волшебных предметов – 6, птиц – 10. Представленный перечень иллюстрирует богатство эпоса действующими лицами, событиями, сюжетами, разнообразие тематики и содержания, масштабность хронологических и исторических рамок. В 18 сказаний эпоса, составляющих 5 частей, включено 77 мифов, песен, преданий, легенд.
М.В.Дорожкин в предисловии к «Мастораве» пишет, что не раз предпринимались попытки создания системных сводов путём объединения тематически близких мифов, эпических песен, преданий и легенд, но они не увенчались успехом. Причина в том, что для осуществления этого замысла в одном человеке должны были объединиться фольклорист, историк, философ и поэт выдающегося поэтического дарования. Значение «Масторавы» не только в её художественных, поэтических и эстетических достоинствах. С появлением этого произведения возвращены к жизни, стали достоянием общественного сознания неведомые до сего дня большинству населения выдающиеся персонажи эрзянской и мокшанской мифологии и фольклора, в систематизированном и научно осмысленном виде представлен богатейший пантеон, монументальные эпические герои, дана живая картина движения и развития мордовской истории. Состоялось открытие мордовского фольклора в аспекте, в котором его до сих пор никто не видел и не рассматривал.
«В жизни каждого народа наряду с заурядными событиями бывают явления торжества и праздники, – сказал профессор М.В.Мосин. – Для эрзян и мокшан таким событием стал выход в свет эпоса «Масторава», воссозданного доцентом кафедры русской и зарубежной литературы А.М.Шароновым. Двадцать лет он работал над эпосом, добиваясь такого содержания и такой формы, которые соответствовали бы духу и сущности эрзяно-мокшанской народной поэзии. Можно однозначно сказать, что автор «Масторавы» успешно решил поставленные перед ним задачи. В «Мастораве» мы находим и богатство содержания, и красоту формы, и изящество языка. Язык «Масторавы» – настоящий эрзянский язык. Не будет преувеличением сказать, что А.М.Шаронов внёс значительный вклад в совершенствование эрзянского литературного языка. «Масторава» – незаурядное явление и нашей литературы, и нашей отечественной науки»1.
Выход в свет «Масторавы» в 1994 году был воспринят однозначно доброжелательно. В ней увидели произведение, выступающее как творческий синтез коллективного (фольклорного) и авторского начал. Такую её особенность отметили Пека Лентонен (Pekka Lentonen. Mastorava on pienen kansan sankaritarina|| Kansan Uutiset. 11.2/1998) и Тармо Хаккарайнен (Mastorava, mordwalaisten sankarieepos || HIIDENKIVI. Suomalainen kulttuurilenti. 6|| 1998) в связи с присуждением автору эпоса Первой литературной премии Общества М.А.Кастрена в 1997 году. Н.В.Морохин в предисловии к русскому переводу «Масторавы» пишет, что А.М.Шаронов не слепо воспроизводит древние сказания, а импровизирует, познав законы эпоса: «Не мог не почувствовать он себя и творцом. Он писал по сути в чём-то собственную поэму по мотивам эпоса. Он вкладывал в неё дорогие ему самому мысли и переживания»2.
«Масторава» являет собой целый мир народной жизни с её религиозно-мифологическими обрядами и традициями, семейно-бытовыми и общественными явлениями, нравственными, социальными и военными конфликтами, философскими и эстетическими воззрениями поколений – мир сложный, противоречивый, трагический и вместе с тем прекрасный, ибо над всеми несчастьями и трагедиями возвышается всё преодолевающий человек, исполненный высокого разума и благородства.
Проведённое нами исследование – первый шаг в познании «Масторавы» как художественного и научного труда. Главный вывод, к которому мы пришли, заключается в констатации: «Масторава» есть книжная форма мордовского героического эпоса, выполненная в соответствии с требованиями этого литературного жанра.
В