Geum.ru

Mail. Ru

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   12

До завтра. Андрей.


ОН. Добрый вечер, Ульяна! Готовлюсь к лекции по ОБЭРИУ, мозги уже в трубочку свернулись от попыток доступно это объяснить студентам. Слушаю твой диск, Шопена. Мне больше всего нравится первый концерт. А тебе что? Или у тебя не такой? Читал Розанова. Тебе он нравится?

Как настроение? Ты всегда пишешь, что плохое. Ты, знаешь, мы, я себя имею в виду, часто жалуемся на судьбу. А я вот читал недавно Гонсалеса Гальего, как рукой сняло – такую он жуть о своей жизни, о своем детстве (документально) пишет.

Пиши и ты (не жуть и не обязательно о детстве) мне.

Андрей.


ОН. С добрым утром, Ульяночка!

Андрей.


ОНА. Здравствуй, Андрей. Мне просто физически очень... нехорошо. Какое уж тут настроение! Об нем ли речь... Немного приду в себя (может быть, когда-нибудь), тогда и поговорим о счастливых пустяках. А сейчас – одна мысль: как бы «день простоять, да ночь продержаться». Извини. Спасибо за утренний привет – это действительно «капля бальзама», квант энергии. А впереди – еще одни сумасшедшие будни... Ульяна.


ОН. Ульяночка, ты нездорова? Или это «все от нервов»? Я сам бывает чувствую некое нездоровье психопатического плана.

Пиши. Андрей.


ОНА. Андрей, ты никогда не чувствовал себя изнемогшим от непосильного умственного труда? То есть такого, который тебе чужд и отвратителен по существу, но ты вынужден его производить... ну, хотя бы ради куска хлеба? Когда у тебя «отшибает» память, и ты не можешь говорить, потому что не помнишь ни одного, допустим, безличного глагола? и путаешь Тютчева с Фетом – не от безграмотности, а потому что в твоей голове что-то снова соскочило с рельсов? когда у тебя перед глазами беспрерывно крутятся какие-то черные сгустки? не говорю уже про головокружения, бессоницу (она оборачивается жуткой сонливостью днем), перебои сердечного ритма, блуждающие по всему телу боли и временную потерю зрения... Это – болезни «от нервов» или «нервность» от болезней? Ты такой счастливчик! читаешь, слушаешь музыку... я только «пашу» и болею. Ульяна.


ОН. Доброе утро, Ульяна.

Мне просто неудобно стало... Да, у меня бывает, но, конечно, не до такой степени. Я стараюсь, по возможности, манкировать той деятельностью, которая мне не близка и при этом не испытываю особого чувства вины. Есть ведь деятельность, в которой я пытаюсь выкладываться настолько насколько это вообще мне посильно. Ну и достаточно будет этого... Мне у Бродского понравилось: «Есть только две вещи: твоя жизнь и твоя поэзия. Из этих двух приходится выбирать. Что-то одно делаешь серьезно, а в другом только делаешь вид... Нельзя с одинаковым успехом выступать одновременно в двух шоу. В одном из них приходиться халтурить. Я предпочитаю халтурить в жизни».

Мне такая позиция очень близка.

Доброго тебе утра и легкого дня, Ульяночка. Андрей.


ОНА. Ты прав, конечно. Но я так не могу. Во мне, похоже, застряла навек психология советской отличницы: все, что делается, должно быть сделано на пять. И потом, я не могу обманывать людей, халтурить. И поскольку «моя поэзия» – бесконечно ценнее для меня, чем моя жизнь, то последнее время я к ней (к «поэзии») и не приближаюсь... все по той же причине: на самое главное не хватает сил. Силы поглощает борьба за существование, причем даже и не столько мое... Но «главное» при этом активно мстит (на то оно и Главное!) – вот тебе и депрессия, и... в общем, круг замыкается. Не знаю... мне нужно отдохнуть. Помнишь, я писала про «купание в любви»? Это, похоже, единственная возможность спасения для поэта, вынужденного сочинять казенные бумаги... мой организм, похоже, этого инстинктивно ищет. Но не находит. До связи. Ульяна. (Знаешь, я вдруг – сейчас! – поняла, почему так мало наша цивилизация породила великих женщин! Для женщины «дилемма Бродского» в принципе неразрешима!).


ОН. Добрый вечер, свободная минутка (как писали раньше), Ульяна! У меня карточка кончилась и я только сегодня купил.

Как твое самочувствие, меня беспокоит, что ты все время в таком «загоне» от дел. Я, когда мне приходится заполнять какие-то официальные бумаги, тоже всегда чувствую себя нехорошо, просто какой-то кафкианский синдром. Не помню, нравится ли тебе Кафка, мне кажется, что нет.

У нас вчера был замечательный летний дождь, под которым я промок, возвращаясь вечером домой из гостей. Я не так часто хожу в гости, а тут аж два раза за неделю. Но дождь был теплый, приятно было стоять и ждать автобуса.

Потом вечером слушал рок-группу, которая очень нравилась мне и моему школьному приятелю в юности. Тоже было хорошо, нежные воспоминания юности...

Пиши. Андрей.


ОНА. Здравствуй, Андрей. Заполнять бумаги – это, конечно, бред и ужас, но я «бумаги» должна «сочинять»! Выдумывать их под разными именами – «проекты», «запросы», «письма», «положения», «отчеты». Под этими соусами как-то возникает некий «материальный ресурс»... Ты вот писал о своей «недостаточной материальной независимости». Моя (о, очень скромная! но в общем необходимая и достаточная) материальная независимость есть результат бессмысленной и малопродуктивной торговли собственным «серым веществом» – в ущерб всему, что есть Я по существу. Но я вынуждена это делать. Так женщина, наверное, в надежде на ежедневный кусок хлеба отправляется «на панель». Попробуй потом – вырвись из этой паутины! До конца мая не будет просвета, а ведь я еще в ноябре хотела уйти в творческий отпуск... хоть немного отдохнуть! ибо сосредоточенное занятие тем, что ты именуешь литературным трудом, – для меня отдых, радость, очищение и благодать. Только бы никто не лез по пустякам, да и вообще под руку не лез... Кафку я просто плохо знаю. Читала мельком (когда он был страшно моден и считался сверхэлитарным писателем), но, видимо, была еще слишком мала и глупа – он меня ничем не задел. Но я тогда читала и Кортасара «Превратности метода» – с тем же успехом, и Джойса. Странно – Борхес меня сразу «взял» (примерно в то же время), не говоря уже об «Игре в бисер» Гессе, с ней я носилась, как с Библией... впрочем, тебе это, скорей всего, не интересно. У нас нет никакой погоды. Серо, сыро, уныло. Ульяна.


ОН. Ну, отчего же не интересно, Ульяна! Мне интересно. Я вот Кафку люблю, мне он помогает именно в ситуациях, сродных с твоей, когда внешняя замороченность выступает как некий агент, намеренно уводящий в сторону от Замка, подчиняющий тебя абсурду.

У нас было дивное по яркости и свежести утро. Я ехал на урок, как выяснилось, – зря, мальчик заболел. Но это ничего. Было приятно просто ехать и туда, и обратно.

А вот Борхеса я понял не сразу, принял не сразу, но зато, когда принял...

Первые его рассказы я читал в Москве, в основном в метро, наверное, это мешало...

Счастливого тебе дня! Андрей.


ОНА. Здравствуй, Андрей. Не ответила тебе вчера, потому что меня не было в городе. Ездила с редакцией одной газеты на «корпоративный пикничок». Они, т.е. журналисты, сняли на два дня загородный домик – все удобства, мыслимые и немыслимые, плюс сосновый бор, речка под боком, уха, шашлык, цыгане ( ей-ей!!!)... с изумлением обнаружила, что все это даже и не кажется мне пошлой роскошью. Журналисты (по крайней мере, эти) – народ простой и веселый, я наконец-то отдохнула: сходили в баню, потрепались всласть – обо всем и ни о чем, попели песни под гитару... я выспалась! Да тут еще на нас свалилось долгожданное тепло – под тридцать градусов... Утром прямо над моим балконом отчаянно и страстно пел скворец в сопровождении дятла, который, как некая дрель, упоенно долбил сосну где-то совсем поблизости. В общем, кажется, я «отошла». Сижу сейчас за компьютером и прислушиваюсь к себе: тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, милая? Сейчас отправлю письмо и снова завалюсь спать – теперь уже дома. Пиши. Ульяна.


ОН. Ульяна! Как я рад твоему письму, вернее, даже его настроению. Ты почаще устраивай себе отдых. Смотреть на мир отдохнувшим взглядом – это своего рода профессиональная потребность для автора, да и вообще для любого человека необходимо. Может быть, поэтому я каждый день, если выпадают свободные хоть полчаса – ложусь спать.Иногда даже удается уснуть – хоть на 10 минут – и то хорошо, свежее.

Я пишу, прижимая побродком к груди сложенное полотенце, которое придавливает горчичники, сегодня проспал на первую пару, но это, наверное, так надо, а то бы вообще без голоса остался и так хриплю. Но настроение, в общем, положительное, читаю очень забавный роман Стива Мартина – тоже актер, как и Мартин Фрай, только американский, ты, может, помнишь его по фильмам «Отец невесты» и многим другим. Этого романа еще нет на русском, мне дал его наполовину переведенный текст Иван. Он его переводит на заказ. Очень весело и неплохо литературно. Не расставайся со своим чудным настроением. Пиши. Андрей.


ОНА. Андрей, да я ведь жизнелюб по натуре! Помнишь, у Уитмена – «во мне ласкатель жизни, бегущей куда бы то ни было...» Просто у меня слабая (женская!) психика, я быстро утомляюсь, от усталости впадаю в депрессию и дохну, пока меня кто-нибудь не... (да я уже об этом писала!). Иногда мне достаточно даже побыть с краю чего-нибудь красивого и сильного, спокойно понаблюдать... Вчера вдруг поймала себя на том, что получаю неведомое прежде удовольствие от созерцания танцующих. Как все-таки прекрасно молодое тело! Причем совсем не важно, мужское или женское. Молодость сама по себе безумно привлекательна! Видимо, старею... Пока. Ульяна.


ОН. Доброе утро, Ульяна! Бегу на англ. урок, пропущенный в понедельник по поводу выходного. У нас замечательный туман. Просто хотел пожелать тебе хорошего дня.

Андрей.


ОНА. Спасибо, Андрей, мне так дороги твои утренние приветы... Постараюсь не расплескать свое благое «настроение»... Пиши. Ульяна.


ОН. Добрый вечер, Ульяна! Весь день слушаю «Волшебную флейту», читаю и правлю, вписывая целыми кусками курсовые и дипломные, иногда диктуя текст по телефону. Десять дней до защиты, а у них конь не валялся. Да и у кого валялся – тоже как-то он не так это делал. И все там у них вкось и в разные стороны разлетается, а я пытаюсь изловить и водворить в единую клетку работу, так что der vogelflanger bin ich ja («я всем известный птицелов») как поется у Моцарта.

Даже на улицу не выходил. Нет – за стиральным порошком выходил, я стирал и гладил параллельно. Еще танцевал с дочкой. Вполне моцартовский день.

Пиши. Желаю тебе хорошего воскресного вечера и доброго утра в понедельник.

Андрей.


ОНА. Добрый вечер, Андрей. С дипломными и курсовыми – да, все это очень понятно. Я и сама – так... плюс еще электронная почта – кусками туда-сюда: они мне – сырье, я им – редактуру. Сейчас вот – неожиданно для самих себя – вляпались с десятиклассницами в сюжетологию. Есть интимный вкус дилетантизма, Андрей... это – наглость профана, вкушающего словесную плоть! С маленькими детьми (16 лет!) заниматься этим – особенно... пикантно. Главное, мы не в русле какой-то школы, а все время – со стороны, из «громокипящего кубка» жизни. Дилетанты! Что с нас взять! А получается иногда – так классно! Я тоже покупала сегодня стиральный порошок, стирала, потом ездила к брату – он «токо-токо» с Лазурного берега (Канны, Ницца, Грасс, Монако...). А еще я наконец-то купила себе мобильник. А еще вспоминала журналистскую байку – гвоздь сезона – как верстальщик Виталя пеняет выпускающему редактору Ане по поводу форматируемого текста: «Аня, у меня в твою дырку ничего не вставляется!» Ничего не слушаю, ничего не читаю, сплю... стерегу свою тень! Ульяна.


ОН. Привет, Ульяна! Как поживаешь ты и твоя тень? Правильно, что спишь. Помнишь у Пушкина: «Сон – чудесный избавитель от душевной смуты», помнишь у Ходасевича: «Пора не бодрствовать, спать», у Бретона: «Не беспокоить, поэт работает» – записка, когда он ложился спать.

Только что восстал от краткого дневного сна. Андрей.


ОНА.

Милорд! Я отсылаю свою тень

В края, где «танцы» означают «солнце»,

«Свет» значит «воздух», «сумерки» – «мигрень»,

А «поединок» – выговор гасконца...

Там даже ветер от рожденья пьян –

Сражается в проулках с теплой пылью,

Преследуя, как глупый Д'Артаньян,

Между колонн мелькнувшую мантилью...

Je t'aime... Ульяна.


ОН. Классно! Удачных ей путешествий! А я все блуждаю в сравнительных характеристиках Камю и Сартра. Кстати, Ульяна, ты не знаешь что такое «аксеологический» – не к ночи будь спрошено. Андрей.


ОНА. Ночной привет! «АксИологический» означает «ценностный», имеющий отношение к ценности. Уж за полночь... только что вернулась... гуляли по Набережной (помнишь?) с одним моим старым другом – гением! (у меня все приятели – гении... один к одному...) – и даже не нашлось, где присесть... Жуткое скопище народу – негде яблоку упасть. Поэтому, как ни горько признаться, мы все больше судили с ним – и осуждали. А потом я поехала домой. Как ты? Ульяна.


ОН. Доброе утро, Ульяночка!

Спасибо за консультацию, меня всегда удивляло – почему так и не сказать – ценностный, ну да ладно... Ах, эти прогулки, ах, Набережная! Какая душе растрава – ах, хорошо... Я и на нашу-то Набережную (грязную и противную) не хожу, чтобы не раздраконивать себя...

Слушаю Зыкину, Анну Герман, курю, бреюсь, собираюсь... Удачного дня, Ульяночка!

У меня тоже есть знакомые, с которыми всегда получается именно критиковать и отрицать, интересные люди, как правило... я всегда в роли адвоката. Андрей.


ОНА. Доброе утро (или вечер). Я тоже собираюсь на работу – стараюсь ничего не позабыть... (обычно выхожу на лестничную площадку и судорожно вспоминаю: что я сделала не так?). На часах половина десятого – пора в путь. Встретимся вечером? Ульяна.


ОН. Вот и вечер, Ульяна! Как прошел день? На кафедре сегодня защищали курсовые, пропустили 15 человек. Рекорд! Уложились в три часа с небольшим, это потому что не было заведующей.

А вечером (ты знаешь мою давнюю страсть) мыл фритюрницу. Ее решили выбросить, а я не дал, сказал, что вымою и подарю кому-нибудь. Настоящий Мулинекс, между прочим. Ее до этого по-моему никогда не мыли, и она простояла, полная старого масла, в чулане с полгода. Работа была увлекательной, заняла час с лишним, и еще на завтра осталось.

Читаю Паскаля, вернее, о нем, воспоминания его сестры – жуткий тип вырисовывается. Но увлекательно сквозь в высшей степени трепетную и восторженную подачу рассказчицы прозревать истинное лицо.

Пиши, Ульяночка! Доброй ночи! Андрей.


ОНА. Привет. День прошел в трудах праведных. Во-первых, проконсультировала своих маленьких «дипломниц» (10 класс), у них в понедельник предзащита (в наше-то время так детей не мучили!). Во-вторых, праздновали день рождения нашей сотрудницы – «узким кругом» (вчетвером). В-третьих, провела занятие с восьмиклассниками по Южным поэмам Пушкина – это чудо, как они свежим взглядом схватывают то, что у нас давным-давно «замылилось». Так что трижды за сегодняшний день получила удовольствие... (наверное, я просто не выношу взрослых – они меня вводят в ипохондрию; я старый, страдающий ребенок, увы!).

Да, я заметила твою страсть к ветхим вещам... так и со мной, наверное, – вычистишь, отмоешь, пыль с ушей стряхнешь, да и подаришь кому-нибудь, чтоб добро не пропадало? так ведь? Ульяна.


ОН. Убила! Зарезала! Я имел в виду «страсть» мыть посуду!

Но все равно забавно... До вечера, если смогу выйти, жутко «тормозит», пора вызывать мастера. Андрей.


ОН. Доброе утро, удачного дня, Ульяна! У нас дождяра хлещет с живописной мощью.

Читаю Натали Саррот «Золотые плоды» – и это школа нового романа! Жалкое впечатление... А сколько я сам себе о нем навыдумывал, как заранее полюбил. Поневоле начинаешь соглашаться с критиками вроде Басинского, что модернисты – это просто те, кто не умеет писать интересно. Хотя, вот, Фолкнер! – умеет же захватить, потрясти. Прочел три главы Саррот и, очевидно, брошу... Да, читал о Паскале, я говорил, кажется. Изумительно. В подаче сестры видится какой-то Тартюф. Нет, неверно, конечно, – фанатик и стукач. Прочту еще, что пишет о нем племянница.


ОНА. Доброе утро, Андрей.. У нас тоже погода портится (или, наоборот, улучшается?). Около недели стояли какие-то совсем не майские остервенелые жары (до 34С). Ждем обещанных синоптиками гроз.

Вчера были с сыном у рекомендованной нам учительницы по классу гитары. Оба – после Кости-то Семенова – были ошеломлены. Этакая атаманша из «Снежной королевы» – и внешностью, и замашками. Возвращались в горестном недоумении, говорили о музыке. Про то «почему... возвышает над миром ТАКИЕ сердца неразумная сила искусства»? И вдруг мой мальчик стал высказывать мысли, которые почти целиком занимают одну из ведущих линий моего романа – я изумилась (он-то моего опуса точно не читал, значит – в воздухе носится, понимаешь? значит, не выдумка это моей больной головушки?). Дома я достала журнал и вслух прочитала ему несколько фрагментов – «в тему». Он сказал, что это абсолютно точно по фактуре и написано «просто класс!» Это сказал мой 16-летний сын!!! Ригорист и тотальный скептик. Представляешь, как я зарадовалась и загордилась... Может, не зря все это? то есть «литературный труд»? Пиши. До встречи. Ульяна.


ОН. Добрый вечер, Ульяна! На улице просто потоп. Хорошо!

Меня почему-то очень тронуло, вызвало сочувствие ваше разочарование в отношении новой преподавательницы. Человек так часто беспомощен именно, когда устремлен к чему-то, а ему вместо этого случай подсовывает совсем не то. От этого лично я испытываю такое смущение и такое смирение, как противоположность гордыне и дерзанию. Мне кажется, это бывает полезно – себя имею в виду...

Завтра встаю рано, идти к 8.30. Спокойной ночи, приятные сны, как говорит дочка. Недавно спросила меня: «Папа, а верблюды живут вечно?»

Уверен, что ты права относительно нужности того, что делаешь, и всячески тебя в этих мыслях поощряю. Всему приходит черед раскрыться и воссиять.

Пиши. Андрей.


ОНА. Андрей, я только что – за полночь – явилась домой. Муж мой – без чувств – спит на диване. Повод: юбилей одного нашего общего знакомого. Наверное, все к лучшему. Но... я так по тебе скучаю, особенно в такие минуты... Удачи тебе на завтра! Ульяна.

Верблюды живут ОЧЕНЬ долго, но вечно – живут только люди и камни. Да и то не все. Твоя дочь – чрезвычайно интересный ребенок. Пока. Ульяна.


ОН. Добрый вечер, Ульяночка!

Сегодня суббота, и я приволокся только вечером. Набрал горячую ванну, заварил чай с лимоном. Блаженство... после трудового дня. Так как я, подобно многим глупым людям, склонен устанавливать для себя всякие правила, то вот мне предстоит еще написать хоть строчку (прямо, блин, Олеша). К счастью, я на работе в перерыве написал небольшой абзац. Сейчас, видимо, тупо перестучу его и – спать. Даже читать не буду, уверен, что легко усну без помощи Натали Саррот... А ведь у нее и хорошая книжка есть, о Чехове, я читал давно, фрагменты, в журнале, на полу в докерской курилке, кажется, золотые времена...

Спокойной ночи, Ульяночка, надеюсь, день твой был светел, и ауспиции на завтра благоприятны, а боги благорасположены.

Андрей.


ОНА. Добрый вечер, Андрей... (у меня в окошке – золотисто-сиреневые майские сумерки).

День? прошел в хлопотах по дому... ничего не пишу – стоит только начать, и я выпаду из всех приемлемых хронотопов – пока не закончу уже в голове почти полностью готовую главу... А там, откуда я «выпала», все как правило начинает рушиться. Как твое здоровье? Ульяна.


ОН. Добрый вечер, Ульяна! Сегодня утром хоть отоспался, совсем другое самочувствие.

Ульяна, а в Библии в Ветхом и Новом Завете есть упоминание хоть об одном художнике, поэте (кроме Давида)? По-моему, нет. Я ошибаюсь? Соломона тоже не считаем.

Читаю курсовые, не устаю дивиться: «Герой погружается в мир своих фантазий и мечт», «крутой куртуазный антураж» и т.д. Иногда, как в песне Высоцкого, кажется, что автор «забыл алфАвит, падежей припомнил только два», смешно и злит одновременно.

Как у тебя дела? Пиши. Андрей.


ОНА. Добрый(ое, ая) – и что там у тебя сейчас по курсу, Андрей.

Ну, почему ж не принимать во внимание Давида и Соломона? Ты читал псалмы Давидовы? «Господи! Путеводи меня в правде Твоей, ради врагов моих – уровняй передо мною путь Твой. Ибо нет в устах их истины: сердце их – пагуба, гортань их – открытый гроб, языком своим – льстят». И это не Поэт сказал? Или – вот: «Нехорошо душе без знания, и торопливый ногами оступится. Глупость человека извращает путь его, а сердце его негодует на Господа... Дом и имение – наследство от родителей, а разумная жена – от Господа». А «Книга Иова» – вообще Платон... сократический диалог в чистом виде.

У меня дела так, как и должны быть у меня дела. Именно так, насколько я об этом позаботилась – не больше и не меньше.

Ты не ответил на мой вопрос о твоем здоровье. До связи. Ульяна.


ОН. Добрый вечер (день), Ульяна!

Здоровье – я действительно не написал, извини – здоровье в порядке.

Я несколько иное имел в виду, я говорил, что никто из Библейских персонажей не занимается «светским» творчеством. Возможно так и должно быть, вполне естественно, но это замыкает Библию в самой себе, тебе не кажется?

Если найду, то вышлю тебе Питера Габриеля диск «Passions» – т.е. «Страсти» – очень неординарный концерт, в голове не укладывается, как это мог сделать человек, занимающийся поп-музыкой, хоть это про него только со множеством оговорок можно сказать. Завтра иду принимать зачеты и одновременно продавать методическое пособие, которое выпустила кафедра, будет весело.

Пиши. Бегу опять на раб.

Андрей.


ОНА. Привет, Андрей. А что такое вообще «светское» творчество? Да еще в те дикие маловразумительные времена у такого дикого малопривлекательного народа... Ну, псалмы Давидовы – церковная утварь. А «Песнь Песней»? «Поутру пойдем в виноградники, посмотрим, распустилась ли виноградная лоза, раскрылись ли почки, расцвели ли гранаты и яблони; там окажу я мои ласки тебе...» Это разве уже не лирика?