Страница 8 из 29

Основные вопросы и итоги конференции в Тегеране

После многочасового полета президент Рузвельт впервые в жизни попал в расположение Советской Ар­мии. «Священная корова» совершила посадку на советском аэродроме в нескольких километрах от Тегера­на, «в огромной равнине, с Тегераном и снежными пиками на севере... Огромная нищета кругом». Лишь одну ночь провел Рузвельт в американской делегации. Сообщения о заговоре против «большой трой­ки» были переданы советскими представителями через посла Гарримана, и Сталин предложил Рузвельту, во избежание опасных разъездов по ночному Тегерану, остановиться на территории советского посольства.

Встреча Руз­вельта со Сталиным произошла довольно неожиданно для президента. Он был в спальне, когда Сталин направился к центральному зданию посольства. Пре­зидента выкатили в большую гостиную, а в двери медленно входил невысокого роста человек в наглухо застегнутом кителе. По воспоминаниям телохранителя Майкла Рейли, первая встреча была впечатляющей. Хотя Сталин был низкого роста, но производил впечатление крупного человека. Защитного цвета военная форма блистала благодаря только что введенным в Советской Армии золотым погонам.

После первых рукопожатий началась полу­торачасовая беседа. Уже в ней Рузвельт постарался очертить контуры той политики, которая ему казалась оптимальной для двух величайших стран. Во-первых, он постарался довести до Сталина свое мнение, что европейские метрополии потеряли мандат истории на владычество над половиной мира. Он говорил конкретно о необходимости вывести Индокитай из-под француз­ского владения, осуществить в Индии реформы «сверху донизу». Во-вторых, Рузвельт указал, что хотел бы видеть Ки­тай сильным. Эти два обстоятельства уже круто меняли предвоенный мир. Рузвельт воспринял реакцию Сталина как понимание своей линии.

Рузвельт предложил обсудить общую военную стратегию. Сталин говорил о перево­димых с запада на восток германских дивизиях. Руз­вельт, рассчитывая на «Оверлорд» - высадку в Нормандии, пообещал оттянуть с советско-германского фронта 30-40 дивизий. Рузвельт постоянно имел в виду вопрос вступления СССР в войну против Японии. Он настолько ценил эту возможность, что категорически запретил своим военным поднимать данную проблему первыми. Сам же он обсуждал со Сталиным лишь отдаленные аспек­ты борьбы с Японией: наступление в Бирме, дискуссии с Чан Кайши в Каире. На этом раннем этапе Сталин не выказал желания поставить все точки над i, и Руз­вельт отнесся к его сдержанности с пониманием. В Тегеране оба лидера  - Рузвельт и Сталин - ощущали растущую мощью своих держав.

Сталин бережно относился к достигнутому, как ему казалось, пониманию с американцами. Он резко выступил против идеи Черчилля и нанести удар по «мягкому подбрюшью». Балкан совместными усилиями американская и советская делегации преодолели балканский уклон Черчилля.

На первой пленарной встрече Рузвельт сделал об­зор состояния дел на фронтах с американской точки зрения, и предпочел начать с Тихого океана. После характеристики американской стратегии в войне против Японии он обратился к более важному, по его сло­вам, европейскому театру военных действий. После полутора лет дискуссий западные союзники приняли в Квебеке решение помочь советскому фронту посредством высадки во Франции не позднее мая 1944 г. Обещание открыть второй фронт до 1 мая 1944 года президент США все же считал нужным обусловить успехом операций в Италии и в Восточном Средиземноморье. Затем президент поднял близкую ему в послед­ние дни тему укрепления Китая - того четвертого, который не присутствовал на этом высшем уровне.

В своем выступлении Сталин заявил, что занятость на германском фронте не позволяет Советскому Союзу присоединиться к войне против Японии, но это будет сделано после победы над Германией. Что касается Европы, то оптимальным способом возобладания антигитлеровских сил было бы движение союзных армий со стороны Северной Франции к Германии. Италия как плацдарм наступления на Германию не годится, а Балканы в этом плане лишь немного лучше. Сталин спросил, кто будет главнокомандующим союзными войсками во Франции и, узнав, что назначения на этот пост еще не состоялось, выразил скепсис по поводу успеха всей операции.

Черчилль, самый красноречивый среди присутствую­щих, заметил, что за круглым столом заседания со­средоточена невиданная еще в мире мощь. Черчилль был прав по существу, но эта мощь распределялась между тремя участниками уже неравномерно. По мере того, как Советская Армия в жестоких боях поворачи­вала движение войны на запад, СССР становился одной из двух (наряду с США) величайших мировых сил. В то же время происходило относительное ослаб­ление Англии.

Сталин бережно относился к достигнутому, как ему казалось, пониманию с американцами, резко выступил против Черчилля и его идей удара по «мягкому подбрюшью». С советской точки зрения, Турция не выступит на стороне союзников. Слабей­шим местом германской зоны влияния была Фран­ция, именно там и следовало прилагать основные усилия. Американская и советская делегации совместно преодолели «балканский уклон» Черчилля. Но, нужно сказать, что и у англичан, столь подозрительных в этом отношении, не возникло опасений по поводу со­ветской политики на Балканах. Сталин сказал, что его страна наполовину не заселена, у русских много дел у себя дома, и у него нет желания постараться овладеть Европой. Черчиллю он напомнил время его борьбы с коммунизмом. Пусть премьер не беспокоится, теперь-то русские знают, как трудно установить коммунистический режим.

Лидеры трех величайших стран, решив главный вопрос, могли немного заглянуть в будущее. Рузвельт высказал заинтересованность в послевоенной оккупации части Европы американскими войсками. Географически его интересы простирались на северо-за­падную Германию, Норвегию и Данию. Видимо, Руз­вельт полагал, что эти страны и области наиболее стабильны политически, наиболее важны стратегически и послужат плацдармом для расширения американской зоны (порты Северной Атлантики, кратчайший путь из США, возможность продвижения на уязвимый европейский юг). Рузвельт рассчитывал иметь в Европе оккупационные силы размером около миллиона человек. Сколько времени они будут там стоять, было неиз­вестно. Пока Рузвельт говорил об одном-двух годах. Если в Европе возникнет угроза миру, то США вышлют к ее берегам корабли и самолеты, а СССР и Англия выставят контингент сухопутных войск.

По мнению Черчилля, после окончания войны в Европе, которая может завершиться уже в 1944 г., Советский Союз станет сильнейшей континентальной державой, и на него на сотни лет падет огромная ответственность за любое решение, принимаемое в Европе. Западные же союзники будут контролировать другие регионы, господствуя на морях. Впервые мы видим, что Черчилль допускает преобладающее положение одной державы - в данном случае Советского Союза - в Европейском регионе.

Рузвельт, беседуя отдельно со Сталиным, выдвинул идею создания на самом высоком уровне послевоенной организации, в верхнем эшелоне которой находились бы «четверо полицейских», трое из которых присутствовали в Тегеране, а четвертым был бы Китай. Сталин высказал сомнения. Открытое выделение четырех гегемонов исторического развития не понравится всему остальному миру. Европейские нации, для которых эта идея означает утрату ими положения центра мирового влияния, сразу же выступят против.

Выходом из истории как лабиринта войн является лишь всемир­ная организация. В нее вошли бы тридцать пять - сорок государств, которые периодически соби­рались бы в разных местах и вырабатывали бы рекомендации по актуальным вопросам. Исполнительный комитет, в который входили бы четыре великих державы, уполномочен решать все вопросы, кро­ме военных. Лишь «четыре полисмена» имели бы полномочия воздействовать немедленно на любую угрозу миру.

По двум главным вопросам (Западная Европа и Китай) взгляды Рузвельта и Сталина были ближе друг к другу, чем к позиции Черчилля. И это обусловило определенное отчуждение американцев и англичан, сближение СССР и США на частично антианглийской платформе. Стало ясно, что две великие новые силы пришли на смену старым европейским державам. Интуиция говорила ему, что за столом проис­ходит могучее дипломатическое смещение сил, СССР и США постепенно занимают единые позиции по ос­новным мировым вопросам.

На чем Сталин твердо стоял - так это на том, что против возможности агрессии со стороны Германии и Японии в будущем следует создать эффек­тивные контрольные механизмы. Рузвельт пол­ностью поддержал своего собеседника. Он предложил, чтобы части старых колониальных империй - Индокитай и Новая Каледония, представ­ляющая угрозу Австралии, а также Дакар, который, будучи в ненадежных руках, представляет угрозу Америке, были взяты под опеку заинтересованных стран.

В Тегеране и Рузвельт, и Черчилль одобрили намере­ние Советского Союза произвести изменения границы между СССР и Польшей. Черчилль это сделал в первый же день встречи, вечером. Рузвельт тогда вы­ждал паузу. Но в последний день конференции он абсолютно недвусмысленно заявил Сталину, что одоб­рил бы перенос восточной польской границы на запад, а западной польской границы - до реки Одер. Прав­да, Рузвельт сделал оговорку, что потребность в голо­сах польских избирателей на президентских выборах 1944 г. не позволяет ему принять никакое решение здесь, в Тегеране, или наступающей зимой по поводу польских границ.

Склонившись над картами, Черчилль и Сталин обозначили то, что Черчилль назвал хорошим местом для жизни поляков, их новые границы. Руз­вельт фактически присоединился к  их выводам. Именно как достижение компромисса воспринимал Рузвельт советско-американское понимание на конфе­ренции по всем основным вопросам. Эта идея отражена в едином коммюнике и во всех последующих коммен­тариях президента. Это был первый - и самый красноречивый случай официальной благодарности советского руководства за поставки по ленд-лизу.

Протоколы Тегерана позволяют сказать следующее: здесь наметилось подлинное советско-американское по­нимание в отношении того, что Германию надлежит поставить в положение, при котором она перестанет быть возмутителем европейского мира и источником агрессии. Рузвельт показал понимание опасений СССР в отношении Германии как державы, дважды в XX веке ставившей под угрозу существование России. Этот момент более всего способствовал советско-американско­му сближению на данном этапе.


<< Предыдущая - Следующая >>

Оглавление
Истоки «холодной войны».
Союз России с Западом
Возможность открытия второго фронта
Ослабление помощи союзников
Позиция Запада в отношении второго фронта
Капитуляция Италии
Отношение США к Европе
Основные вопросы и итоги конференции в Тегеране
Страны Балканского полуострова
Польша
Открытие второго фронта
Стратегия в Азии
Международные организации
Подготовка к конференции
Противоречия – причины «холодной войны»
Доказательство неагрессивности
Польский вопрос
Американцы в Европе и ООН
Проблема репараций после Тегеранской конференции
Швейцария
Позиция Трумэна
Стратегический курс
Визит Молотова
Мировой порядок
Экономические рычаги
Начало конференции
Будущее стран Европы после войны
Новый фактор мировой политики
Судьба Дальнего Востока
Все страницы