Образ Дон Жуана в произведениях Тирсо де Молины "Севильский обольститель, или Каменный гость" и Торренте Бальестера "Дон Хуан"
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
?он - покаялся, сделался набожным и, желая замолить грехи, построил в Севилье дом Милосердия (Больницу для бедных).
Между Хуаном Тенорио и Мигелем де Маньярой есть наисущественнейшее различие. Легенда о первом (о Тенорио) показывает героя не убоявшимся смерти. Миф о втором (о Маньяре) акцентирует внимание слушателей-читателей на том, что речь идет о распутнике, испугавшемся смерти и раскаявшемся. Эти два варианта одной темы будут впоследствии фигурировать во многих произведениях о Дон Жуане. А выбор писателем одного из них скажет об авторе, пожалуй, больше, чем факты его биографии.
Легенда о Дон Жуане, в любом варианте, вобрала в себя столько драматических коллизий, что просто просилась на сцену.
И надо сказать: долго ждать сценического воплощения ей не пришлось. Первым, кто осуществил драматургическую обработку легенды о севильском насмешнике, был Тирсо де Молина (1579 - 1648), драматург школы Лопе де Веги. Он же первым соединил тему оскорбление мертвеца с темой обольщение женщины. Это соединение оказалось настолько органичным, что почти все, кто позднее обращался к истории Дон Жуана, - Мольер, Гольдони, Моцарт, Пушкин, Мериме, А. К. Толстой, Фигейреду и др. - в этом следовали за Тирсо, хотя и образ Дон Жуана, и страшная месть статуи истолковывались в веках по-разному, - анализируя пьесу, пишет литературовед-испанист Захар Исаакович Плавскин (1918 - 2006). 1
Кроме того, Тирсо де Молина верно угадал взаимосвязанность, но не взаимозаменяемость двух сюжетных линий. Не случайно и название у его пьесы двойное: Севильский обольститель, или Каменный гость. Создавая своего Дон Хуана, испанский драматург, несомненно, следует тому образу насмешника, который сложился в народных романсах: его героя в страхе перед смертью упрекнуть нельзя.
В произведении Тирсо миф о Дон Жуане получил уже вполне завершенную форму. Но так как мифы необыкновенно живучи, то в каждую новую эпоху люди искусства дополняли легенду о Дон Жуане. Дополняли, исходя из своих представлений о том, как человек обязан пожить земную жизнь и как должен встретить смерть. Правда, если из-под пера писателя появлялся не манекен, а полнокровный человек, то Дон Жуан оказывался способным посмеяться над любым автором-морализатором - подобно тому, как он смеялся над женщинами и статуей командора. Он - по самой сути своей - не приемлет ничьей назидательной проповеди. Его Бог - его желания.
Такой герой - одинокий бунтарь, восстающий против всех, - не мог не стать для романтиков желанным гостем. Гениальную поэму о Дон Жуане создал в первой четверти XIX века главный романтик - Байрон. А в самой Испании - правда, чуть позже, - написал поэму о Дон Жуане - не менее великую, чем байроновская, - Хосе де Эспронседа (1808 - 1842).
Но здесь надо сделать отступление и рассказать о жившем столетие позднее русском поэте и переводчике Константине Дмитриевиче Бальмонте.
Как переводчик Бальмонт был необычайно плодовит. Кого и с каких языков он только не переводил! О стихотворных переводах Бальмонта критики обычно отзываются резко отрицательно. Но вот что написал о Бальмонте, переводчике Шелли, нобелевский лауреат Борис Пастернак: Русский Шелли был и остается трехтомный бальмонтовский. В свое время этот труд был находкой, подобной открытиям Жуковского. Пренебрежение, высказываемое к этому собранию, зиждется на недоразумении1. Сравнить с Жуковским - можно ли оценить работу какого-либо русского переводчика более высоко?! К тому же не будем забывать: наверное, нет поэтов, более далеких друг от друга, чем Бальмонт и Пастернак.
И в жизни, и в творчестве Константина Бальмонта Испания занимает особое - и весьма значительное - место. На пиренейском полуострове поэт бывал неоднократно, можно даже сказать, он заболел Испанией - свидетельством этому является хотя бы немалое количество посвященных ей оригинальных стихотворений Бальмонта. Кроме того, он перевел Лопе де Вегу, Кальдерона, народные песни (более трехсот).
А Дон Хуан стал любимым героем Бальмонта, пожалуй, на всю жизнь. Ещё в 1898 году поэт написал стихотворение Дон Жуан, где дал символическое и весьма любопытное самоопределение Дон Жуана: Я - радугой пронизанный туман. В 1903 году в журнале Мир искусства он опубликовал большую статью Тип Дон Жуана в мировой литературе, в которой анализировал, в частности, драму Тирсо де Молины Севильский обольститель и поэму Хосе де Эспронседы Саламанский студент. Пьесу Бальмонт перевел полностью, но работа почему-то не была опубликована при жизни поэта. Впервые она пришла к читателю только в 2000 году.
Уже после революции (вероятно, в 1919 году) Бальмонт взялся за перевод и другого донжуановского произведения - поэмы Хосе де Эспронседы Саламанкский студент (ни поэма Эспронседы, ни пьеса Тирсо де Молины до Бальмонта на русском языке не существовали). Надо отдать должное переводчику-первооткрывателю: он верен подлиннику, и маловыразительных, сбивчивых строк в его переводе совсем немного.
Хосе де Эспронседа был романтиком байронического склада. Правила, по котоым живет современное ему общество, для него неприемлемы, и он это открыто декларирует. Страстная, мятущаяся натура, он готов бунтовать против всех и вся. Мораль? Нет никакой морали. Законы? Законом для него является только его прихоть. Любовь? Только та, что не знает никаких преград, никаких уз.
Таким же Эспронседа сделал и главного героя своей поэмы - саламанкского студента Феликса де Монтемара. Молодой повеса первой половины XIX века демонстративно не желает следовать общепринятым нормам; без как