Начальный период Великой Отечественной войны в мемуарах советских военачальников
Дипломная работа - История
Другие дипломы по предмету История
корпуса. Еще в марте 1919 г. он вступил в ВКП (б), что в той политической действительности было важным условием служебного роста.
В отличие от многих других высших командиров, растерявшихся в неразберихе начала войны, Рокоссовский с первых же минут проявил решительность и способность твердо управлять своими немногочисленными силами. Около 4 часов утра 22 июня 1941 г. дежурный доставил ему телефонограмму из штаба 5-й армии с предписанием вскрыть секретный оперативный пакет. Сделать это можно было только по распоряжению председателя Совнаркома СССР или наркома обороны, но комкор, узнав, что связь с Москвой и Киевом нарушена, взял ответственность на себя.
марта 1945 г. маршал Рокоссовский одним из первых среди советских военачальников "за искусное руководство крупными операциями, в результате которых были достигнуты выдающиеся успехи в разгроме немецко-фашистских войск", удостоился ордена "Победа"
Для Рокоссовского бездеятельность была невыносима. Поэтому главным его делом после войны стала книга воспоминаний. Писалась она, по воспоминаниям его близких, трудно, а подчас и мучительно. Как и другие военачальники, взявшиеся за перо, Константин Константинович столкнулся с политической конъюнктурой. Недаром с горечью делился он с главным маршалом авиации А.Е. Головановым: "Мы свое дело сделали, и сейчас мы не только не нужны, но даже мешаем тем, кому хочется по-своему изобразить войну".
Когда рукопись вчерне была готова, естественно, встал вопрос о названии. Маршал деликатно, но твердо отклонил десятка два вариантов, показавшихся ему излишне пафосными, выспренними, и остановился на том, который лег на обложку книги - "Солдатский долг".
Всю жизнь этот долг заключался для него в том, чтобы воевать лучше противника. И в самом деле, ему удалось сказать свое неповторимое слово в военном искусстве, выработать свой неповторимый полководческий почерк.
Однако по ряду причин и политического, и военно-научного характера изучение полководческого искусства Рокоссовского, как, впрочем, и большинства других советских полководцев, по-настоящему не осуществлено.
Взять, например, вопрос о том, какие факторы и лица оказывали главное влияние на профессиональный уровень Рокоссовского? Он тем более уместен, что, как говорилось выше, лишь он и Жуков из числа полководцев, которые были командующими фронтами на заключительном этапе войны, не имели академического образования.
Генерал армии П.И. Батов считал, что свой отпечаток на его полководческое искусство наложила "продолжительная служба Константина Константиновича в коннице Красной Армии". Причем это выражалось как в узком смысле - умелом использовании подчиненных ему кавалерийских корпусов генералов Л.М. Доватора, В.В. Крюкова, М.П. Константинова, Н.Д. Осликовского и И.А. Плиева в Московской битве, при освобождении левобережной части Днепра, в Белорусской операции и при освобождении Польши, так и в смысле широком. Именно с опытом кавалерийского начальника Батов, на наш взгляд, обоснованно связывал такие полководческие качества Рокоссовского, как "привязанность к активным и неожиданным для противника действиям", динамизм, искусное применение маневра, рациональное использование резервов.
В полководческом почерке маршала, без сомнения, отражались и его незаурядные личные качества. Тот же П.И. Батов отмечал, что "редкая личная храбрость, необыкновенное человеческое обаяние удачно сочетались в нем с творческим и трезвым умом, энергией, решительностью, требовательностью".
Следует признать распространенное заблуждение, будто Рокоссовский отличался чрезмерной мягкостью и чуть ли не застенчивостью. Ссылаются при этом на случай, когда, освободившись из тюрьмы, Константин Константинович опоздал к поезду. Поскольку надвигалась холодная весенняя ночь, а переночевать было негде, он, чтобы никого не стеснять своей просьбой, вернулся на ночлег в застенок.
В том-то и секрет именно ему присущего полководческого стиля: такт и внимание к окружающим Рокоссовский, как никто другой, удачно сочетал с требовательностью, взыскательностью и волевым напором. Напомним для иллюстрации один из его приказов еще в бытность в начале 30-х годов командиром 15-й Отдельной Кубанской кавалерийской дивизии:
"Обращая внимание всего начсостава на решительное искоренение случаев грубости и нетактичности но отношению к подчиненным, одновременно обращаю внимание и на недопустимость каких-либо послаблений воинской требовательности к подчиненным. Командир должен быть требовательным, настойчивым и решительно, до конца проводящим свою волю, направленную на укрепление боеспособности армии".
С годами характер полководца лишь обретал дополнительную крепость. Об этом свидетельствует, в частности, случай, происшедший в ходе Восточно-Прусской операции. Командование 50-й армии упустило момент, когда на сопредельной стороне противник снял и перебросил на другой участок фронта часть сил. Это потребовало от командования фронтом преждевременного ввода в бой соседней армии. Самой же 50-й армии пришлось форсировано догонять врага. Рокоссовский, хотя и ценил былые доблести такого заслуженного человека, как генерал-полковник И.В. Болдин, за такое упущение все же снял его с должности командарма.
С несвойственной ему в обычной обстановке резкостью он пресекал панику, дезорганизующую войска и обрекавшую их на заведомое поражение. "Всех, замеченных в проявлении трусости и паникерстве, взять под особое ?/p>