Александр Вампалов
Статья - Литература
Другие статьи по предмету Литература
? душевности обыкновенных людей", с "Весны на Заречной улице", где "под заурядную гитару осторожно и неуверенно расцветала любовь обыкновенных людей, которым вполне хватало душевности"56.
О героях фильма 1967 года "Июльский дождь" этого сказать уже было нельзя, с душевными ресурсами личности дело обстояло сложнее. "Завершенный внутренний мир молодой души, в который так свято поверил автор "Мне 20 лет" (и "Весны на Заречной улице". - Е.Г.), перенесенный теперь в "Июльский дождь", окрасился неуловимой тревогой. Души не прощупываются"57.
Марлен Хуциев открыл состояние, которое Л. Аннинский назвал тогда "взвешенной духовностью": "Взвешенная, она готова реализоваться, вылиться в ту или эту сторону, в ту или эту акцию, и вот - удерживается на последней чуткой грани, сохраняется сама в себе внутренним законом (так держится собранная магнитным нолем плазма, без стенок, в вакууме, как бы сама собой собранная)"58. В трепетном состоянии определенного жизненного пласта Л. Аннинский вслед за Хуциевым выделил два полюса. На одном - героиня фильма Лена - милая современная женщина, у которой "нервность прячется за искусной ленивостью речи", а "за небрежной прядью волос страшная тоска в глазах. Тоска личности, играющей в общение"59.
На другом полюсе ее жених - "воплощение той самой массовости и неуязвимости, которые ее так уязвляют": он "антимагнитен, морозоустойчив и водонепроницаем. Это тугоплавкий металл, его можно запустить в космос, и он не сгорит в плотных слоях атмосферы... ". Героине "не хватает в нем неповторимости, личности, единственности любви"60.
Нравственная ситуация, которую открыл в повседневности Хуциев, была абсолютно недраматична. В этой ситуации не с кем и нечем было бороться, некому и нечего было противопоставлять, ее стала исследовать проза. К ней же обратился и Вампилов.
"Утиная охота" самобытно, сложно и опосредованно вбирала искания литературы, театра и кинематографа шестидесятых годов.
"Утиная охота" стала не только главным произведением самого Вампилова, его художественным открытием, но и поворотным моментом развития советской драматургии. В этой пьесе соединились и стремление драматурга глубоко исследовать нравственную проблематику жизни, и его склонность к острой драматургической форме. Эта пьеса оказалась на порядок выше, значительнее всего, созданного драматургом. Если перед другими героями Вампилова до сих пор вставал вопрос, как поступить в той или иной конкретной ситуации, то перед Зиловым без обиняков встает вопрос, как жить, и драматург не позволяет себе спрятаться за частным, ситуативным вариантом его разрешения.
Перефразируя Чехова, можно было бы сказать, что здесь не едят, не пьют, не носят своих пиджаков, а только решают свои судьбы. Эта пьеса ставила не бытовые, а бытийные проблемы. С годами, когда сиюминутная острота тем отошла на задний план, эта сторона пьесы стала все сильнее выдвигаться вперед.
То, что шестидесятые годы в советской литературе были годами расцвета лирики, так же важно для сущности "Утиной охоты", как и золотой век русского романа для зарождения чеховской драматургии.
Критики, писавшие об "Утиной охоте", все свое внимание сосредотачивали на социальной детерминированности образа ее главного героя, степени его социальной вины, и это было естественно потому, что эти проблемы были в те годы ведущими. А между тем "Утиная охота" - это пьеса не только о взаимоотношениях. Зилова. с женщинами, сослуживцами, приятелями, не только об отношении героя к работе, то есть не только о столкновениях героя с действительностью. Несмотря на всю свою бытовую заземленность, "Утиная охота" не о событиях дня.
Структура "Утиной охоты" при всем внешнем бытоподобии пьесы чрезвычайно сложна и изощренна.
"Утиная охота" - пьеса в воспоминаниях. Воспоминания как особая форма драматургического повествования - прием весьма распространенный в шестидесятые годы. Особенный успех этого драматургического приема был тогда близок памяти в связи с пьесой К. Симонова "Четвертый" (1961)61, "Иркутской историей" А. Арбузова (1959). В театрально-литературных кругах была хорошо известна пьеса А. Миллера "После грехопадения".
Да и вообще все виды "расшатывания" классической структуры пьесы были в тот период в большом почете. "Ни открытой публицистичности, ни интеллектуальных диспутов, ни внутренних монологов, ни смещения временных планов, ни документальных врезок, ни стыка жанров - словом, никаких "новаций"62, - с изумлением констатировала М. Строева, разбирая новую пьесу в 1967 году. Критик весьма полно перечислил, без чего не принято было приличному драматургу появляться на людях.
Но, разумеется, это было не только моментом моды. Литература XX века вообще в высшей степени склонна к преодолению, так сказать, формальных признаков литературных героев и жанров. Поэзия расстается с презумпцией рифмы, строфики, метрики, проза в стремлении исследовать глубины человеческой личности и необозримые просторы народной жизни охотно жертвует литературной нормой языка, синтаксисом, орфографией, логической связностью.
Драма XX века также стремится