"Таинственные повести" И.С. Тургенева в истории отечественного литературоведения
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
том числе и его таинственных повестях, особый экзистенциальный слой, пока ещё слабо выявленный учёными и, тем более, не замечаемый читателями, осуществлён в книге В.Н. Топорова [132; с. 103]. По мнению исследователя, выявление универсальных мотивов в тургеневских произведениях становится возможным благодаря их прочтению сквозь призму психофизиологического типа и его генетического родового контекста. Обращение И.С. Тургенева к образам с мифопоэтической природой объясняется исследователем архетипичностью мышления самого творца.
В.В. Ильина выявляет в таинственных повестях фольклорно-мифологические модели, которые имеют известную вариантность при попытке их толкования и не присутствуют в текстах Тургенева открыто [56; с. 156]. По словам исследователя, Тургенев мыслил мифологически именно там, где не мог высказать дискурсивно ту свою истину, которую его воображение столь же образно воспринимало, как и высказывало [56; с. 156].
В.А. Смирнов пришел к выводу, что в основе сюжета Призраков - известная архаичная мифологема (обряд инициации) [123; с. 23].
По мнению Ю.И. Юдина, в Кларе Милич отчетливо прослеживается вторая сюжетная линия, составляющая её подтекст. Она выписана плотно, без обрывов и пропусков и в этой своей непрерывности подтекстовых мотивов явно тяготеет к единому фольклорно-этнографическому источнику [149; с. 42], а именно: мировому обряду похорон незамужней девушки (соответственно юноши) как посмертной свадьбы. В повести Тургенева названный обряд освещает множество немотивированных иным образом эпизодов, которым предается языческий колорит [149; с. 43].
В статье В.М. Головко тезисно на материале одной повести показано, что для художественной системы позднего Тургенева характерны мифопоэтические модели. Это, по мнению исследователя, свидетельствует, с одной стороны, о глубоких, генетических связях творчества великого писателя с традициями мировой культуры, а с другой, о появлении в нем тех тенденций, которые станут характерными для философии и эстетики европейского и русского модернизма, для литературы XX века [38; с. 32]. Так, в Кларе Милич изображение процесса внутренних переживаний героев, материализация их душевных импульсов предвосхищает, по мнению В.М. Головко, поток сознания форму, характерную для модернистского искусства. С одной стороны, Тургенев использует все те же традиционные для него средства тайного психологизма. С другой, в психологическом анализе тургеневской повести В. М. Головко выделил те “архетипические идеи” (термин Юнга), которые содержат структурные элементы первичных психологических моделей типа анима и др. [38; с. 33]. Художественная система повести Клара Милич ассимилирует структурные формы мифопоэтического мышления (изображение материализации образов подсознания Аратова, отсутствие аллегоричности картин его видений и усилении символики) [38; с. 35]. Учёный приходит к выводу, что у Тургенева нет романтического двоемирия, а есть система бинарных оппозиций, которые восходят к поэтике мифа (любовь/смерть, сон/явь, и др., оппозиции в структуре сюжета, хронотопа, ценностные оппозиции внутри характеров) [38; с. 35].
Мифопоэтический анализ предполагает изучение литературного произведения с точки проблемы мифологического, символического, архетипического как высшего класса универсальных модусов бытия в знаке [131; с. 4], то есть он направлен на выявление сущностных смыслов произведения.
Выявить глубинную семантику текста помогает рассмотрение художественных мотивов и образов в мифологическом контексте. Для того, чтобы извлечь их архетипический смысл, требуется, прежде всего, установить параллели между данным художественным произведением и максимально отодвинутыми от него во времени воплощениями сходной семантики. Эти реализации смысла, естественно, будут иметь чаще всего фольклорно-мифологическую окраску и в отдельных случаях синкретическую целевую установку. Они будут нести относительно слабый отпечаток индивидуального авторства и, тем самым, наиболее непосредственным образом отражать архетипические формы смысловых сочетаний [124; с. 195 196]. Однако необходимо помнить, что интерпретация текста через архетипические мотивы позволяет выявить глубинные символические смыслы произведения в том случае, если учитывается инверсия архетипического значения [42; с. 32]. Не следует также забывать, что такой способ интерпретации не обладает окончательной разрешающей силой помимо остальных, так как различные интерпретации текста взаимно корректируют и дополняют друг друга [124; с. 203].
В противном случае данная методология не продуктивна для выявления своеобразия поэтики, художественного стиля писателя, так как индивидуальная поэтика очень редко являет собой совокупность таких приемов и форм, которых ранее вообще не было в литературе, которое впервые введены данным автором. Как правило, она строится на основе общего фонда литературы, то есть из типологических ее компонентов и поэтических средств [89; с. 19].
В работе В.С. Краснокутского [61] анализируются символические мотивы в повестях и романах И.С. Тургенева. В таинственных повестях исследователь анализирует образ круга, как явления преодоления трагизма и неразрешимости бытия а также ставит в центр этого округлённого бытия главного героя, который, по мнению В. Кр?/p>