Жизнь и творчество Н.И. Пирогова
Информация - Медицина, физкультура, здравоохранение
Другие материалы по предмету Медицина, физкультура, здравоохранение
сятся на перевязочный пункт с сильным кровотечением, вовсе не таковы; они лежат или в глубоком обмороке или в судорогах.
При окоченении нет ни судорог, ни обморока. Его нельзя считать и за сотрясение мозга. Окоченелый не потерял совершенно сознания;. он не то что вовсе не сознает страдания, он как будто бы весь в него погрузился, как будто затих и окоченел в нём. Подобное же состояние, но в меньшей степени, наблюдается иногда и после ранения малыми огнестрельными снарядами, как, например, после ран пулями в плечевой и бедренно-тазовый суставы.
Дальше Пирогов указывает, что реакция, подобная описанной только что, наблюдается и при повреждениях мимолетным ядром, Раненые рассказывают, пишет Пирогов, иногда с большою точностью, что повреждение нанесено им ядром или бомбою, пролетевшею мимо и не задевшею их нисколько. Теперь считается это всеми за сказки и за игру фантазии раненого. Не говоря уже о противоречии, в котором находятся такие рассказы с известными нам физическими законами, можно, в большей части случаев, доказать на деле, что эти воздушные повреждения не что иное, как те же ушибы ядром, ослабевшим на лету или дотронувшимся до поверхности тела под весьма тупым углом. Но я видел во время осады Севастополя случай, который трудно объяснить научным образом. Николай Иванович рассказывает о смерти раненого, принесённого на перевязочный пункт в безнадёжном состоянии. Товарищи его сообщили, что бомба упала довольно далеко от пострадавшего. Здесь нельзя никак полагать, пишет Пирогов, чтобы огромная бомба могла дотронуться до тела, не причинив ни малейшего повреждения. Что было здесь причиною смерти, я не знаю; но трудно предположить, чтобы она не имела никакого отношения к мимолетному выстрелу.
Николай Иванович Пирогов искал объяснения этим фактам, расспрашивал очевидцев подобных явлений, сопоставляя показания. Один весьма образованный и опытный адмирал рассказал Николаю Ивановичу, о явлении, ещё более противоречащем физическим законам. Ядро пролетело через корабль на два фута выше палубы, и тем не менее одна доска была вырвана с гвоздями из своего крепления и полетела вслед за ядром. Мне кажется, заключает Пирогов, надобно всё-таки сознаться, что мы не всё знаем о действии больших огнестрельных снарядов на окружающие предметы.
Вопросу о контузиях Пирогов посвятил несколько строк в следующем за Основами хирургии классическом труде в Отчете о поездке на театр войны 1870 года. Я не слышал, хотя и справлялся, о других, более интересных и иногда неожиданно причиняющих смерть повреждениях, приписываемых военными людьми также мимолетным выстрелам, а именно, контузий различных частей тела, соединённых нередко и с сильными кровяными подтёками. Только в Страсбурге один французский солдат, раненный в голову, утверждал, что разрыв кожи с обнажением черепа и с сильным подтёком был ему причинён мимолетным выстрелом какого-то большого снаряда, но как он упал при этом без чувств, то, разумеется, и не мог наверное знать, точно ли до него не дотронулся кусок бомбы или гранаты. Очень жаль, впрочем, что никто в эту, войну не занялся специально этим интересным предметом, по моему мнению, всё еще загадочным.
Учение о ранах занимает половину первого тома Основ военно-полевой хирургии и значительную часть второго тома. В общем получается исследование объёмом свыше 25 авторских листов. Ничто не оставлено без внимания. Рассмотрены подробно все виды оружия, которым наносятся раны, всякого рода снаряды. Выяснено влияние на раны меткости и скорости стрельбы, массы снаряда, формы его и пр. Пирогов приводит наблюдения международной комиссии над действием новейших огнестрельных снарядов и сравнивает их со своими собственными наблюдениями в Севастополе.
Учение Пирогова о ранах, по заключению академика Н. Н. Бурденко, является обобщением колоссального опыта его как хирурга и травматолога. Он совершенно точно и отчётливо различает раны мало инфицированные и раны, склонные к инфекциям вследствие разрушения важных органов. Наблюдения привели его к убеждению, что некоторые раны могут заживать без всякого вмешательства, и даже инородные тела иной раз безобидно вживаются в них. Таким образом, нет необходимости раскрывать рану, исследовать её пальцем, извлекать инородные тела. Правда, в Севастопольскую войну ему часто приходилось раскрывать пулевые раны, осложнённые повреждениями окружающих мягких частей, скоплением крови. Но в дальнейшем, однако, он снова пересматривает свой взгляд, требуя более сдержанного отношения.
В учении о ранах Пирогов дал исчерпывающее описание различного рода осложнений: острые отёки или инфильтрация, травматические отёки, травмы госпитальные, заражения тела и ран (как то: пиэмия или гнойный диатез, септикемия или токсикемия, госпитальное омертвение, столбняк). Все перечисленные формы он классифицировал совершенно точно и ярко описал.
Большой интерес представляет обращение Николая Ивановича к профессорам наставникам и воспитателям будущих врачей. Я думал,пишет он в том же учении о ранах, что наставники и писатели много грешат, рассказывая своим ученикам и читателям редкие случаи наравне с обыкновенными. В памяти у новичка остаётся не столько исключительность этих редкостей, сколько эффект, произведённый на него их блестящею стороною, а этим эффектом затемняется насущная правда. Это я говорю по опыту. Я