Художественное своеобразие "русских романов" В. Набокова
Дипломная работа - Литература
Другие дипломы по предмету Литература
выстраивается, лишь когда мы узнаем из воспоминаний Ганина подробности отъезда из России и прибытия в Стамбул, где оранжевым вечером он увидел у пристани синего турка, спавшего на огромной груде апельсинов; только тогда он ощутил пронзительно и ясно, как далеко от него теплая громада родины... [47, 103-104].
К этого рода элементам можно отнести и упоминавшиеся выше детали, реализующие мотив дом-поезд.
Системой часто очень глубоко скрытых повторов или, точнее сказать, неявных соответствий Набоков заставляет читатели погрузиться в воспоминание о тексте читаемого произведения. Тогда начинают проступать тайные знаки явного сюжета. Так неожиданный эпизод или новый факт вдруг может заставить человека увидеть связь тех событий, что раньше никак не связывались между собой, - и взамен бесконечного нагромождения линий начинает проступать осмысленный узор.
1. 2 Специфика образности в романе
Роман Машенька, как уже было сказано выше, несмотря на кажущуюся бесхитростность и традиционность, обнаруживает черты поэтики зрелой прозы Набокова. Текст вырастает из центральной метафоры, элементы которой разворачиваются в романе в самостоятельные тематические мотивы. Указанием на метафору служит прием литературной аллюзии, реализованный в Машеньке с уникальной авторской откровенностью - с прямым называнием адресата. Отсылка размещена в условной сердцевине текста, в точке высокого лирического напряжения, в момент символического обретения героем души, в сцене на подоконнике мрачной дубовой уборной, когда шестнадцатилетний Ганин мечтает о Машеньке. И эту минуту, когда он сидел ... и тщетно ждал, чтобы в тополях защелкан фетовский соловей, - эту минуту Ганин теперь справедливо считал самой важной и возвышенной во всей его жизни [47, 73].
Стихотворение А. Фета Соловей и роза (1847) не только проступает в тексте в форме скрытого цитирования, но становится доминантной метафорой целого романа. Нора Букс считает, что драматизм сюжета фетовского стихотворения обусловлен разной темпоральной причастностью лирических протагонистов: роза цветет днем, соловей поет ночью [13, 7].
Ты поешь, когда дремлю я,
Я цвету, когда ты спишь... [63, 64]
Сравните у Набокова: Ганин - персонаж настоящего, Машенька - прошлого. Соединение героев возможно в пространстве, лишенном временных измерений, каким является сон, мечта, воспоминание, медитация.
Главному герою романа, Ганину, свойственны некоторые черты поэта, чье творчество предполагается в будущем. Свидетельством тому - его мечтательное безделье, яркое воображение и способность к творческим подвигам [47, 33]. Ганин - изгнанник, живет в Берлине, в русском пансионе, среди теней его изгнаннического сна [47, 81]. Сравните у Фета:
Рая вечного изгнанник,
Вешний гостья, певчий странник... [63, 63].
Вторая строка цитаты отзывается в тексте Машеньки так: ... тоска по новой чужбине особенно мучила его [Ганина] именно весной [47, 18].
В портрете Ганина можно найти намек на птичьи черты: брови, распахивавшиеся как легкие крылья, острое лицо [47, 23]. Подтягин говорит Ганину: Вы - вольная птица [47, 119].
Соловей - традиционный поэтический образ певца любви. Его песни заставляют забыть об опасностях дня, превращают в осязаемую реальность мечту о счастье. Именно такова особенность мечтаний Ганина: счастливое прошлое для него трансформируется в настоящее. Герой говорит старому поэту: У меня начался чудеснейший роман. Я сейчас иду к ней. Я очень счастлив [47, 68].
Соловей начинает петь в первые дни апреля. И в апреле начинается действие романа (Нежен и туманен Берлин, в апреле, под вечер [47, 115], основным содержанием которого становятся воспоминания героя о первой любви.
Пение соловья раздается с наступлением сумерек и длится до конца ночи. Воспоминания о любви, которым предается в романе Ганин, всегда носят ноктюрный характер. Символично и то, что сигналом к ним служит пение соседа Ганина по пансиону, мужа Машеньки: Ганин не мог уснуть... И среди ночи, за стеной, его сосед Алферов стал напевать... Когда прокатывала дрожь поезда, голос Алферова смешивался с гулом, а потом снова всплывал: ту-у-у, ту-ту, ту-у-у [47, 38]. Ганин заходит к Алферову и узнает о Машеньке. Сюжетный ход пародийно воплощает орнитологическое наблюдение: соловьи слетаются на звуки пения, и рядом с одним певцом немедленно раздается голос другого. Пример старых певцов влияет на красоту и продолжительность песен. Пение соловья разделено на периоды (колена) короткими паузами. Этот композиционный принцип выдержан в воспоминаниях героя, берлинская действительность выполняет в них роль пауз [13, 9].
Ганин погружается в живые мечты о минувшем [47, 68] ночью; сигнальной является его фраза: Я сейчас иду к ней [47, 68]. Характерно, что все встречи его с Машенькой маркированы наступлением темноты. Впервые герой видит Машеньку в июльский вечер [47, 70] на дачном концерте. Семантика соловьиной песни в романе реализуется в звуковом сопровождении сцены. Цитирую: И среди ... звуков, становившихся зримыми ... среди этого мерцанья и лубочной музыки ... для Ганина было только одно: он смотрел перед собой на каштановую косу в черном банте... [47, 71].
Знакомство Ганина и Машеньки происходит как-то вечером, в парковой беседке... [47, 86], все их свид