Ричард Рорти \"Обретая нашу страну\"
Методическое пособие - Культура и искусство
Другие методички по предмету Культура и искусство
?ную позицию, они сразу перестают быть левыми. В этих лекциях я буду утверждать, что как только в 60-х годах нарушился старый альянс между интеллектуалами и профсоюзами, американские левые стали скатываться к позиции в духе Генри Адамса. Левые академической среды позволили культурной политике вытеснить политику реальную и сотрудничали с правыми в деле переноса вопросов культуры в центр публичных дебатов. Они расходуют энергию, которая должна была бы быть посвящена предложению новых законов, на обсуждение тем, таких же далеких от нужд страны, как размышления Генри Джеймса о Деве и Динамо. У академических левых нет никаких проектов, которые они могли бы предложить Америке, никакого видения страны, которую следовало бы обретать, формируя консенсус о необходимости реформы. Они не чувствуют силы в риторике Джеймса и Кроули, а американская гражданская религия кажется им узколобым и устарелым национализмом.
Уитмен и Дьюи принадлежат к числу пророков этой гражданской религии. Они предложили новый взгляд на то, чем была Америка, в надежде мобилизовать американцев на политические действия. Самой замечательной чертой в их переописании
Nelson Lichtenstein, The Most Dangerous Man in Detroit: Walter Reuther and the Fate of American Labor (New York: Basic Books, 1994), p. 383.
23
нашей страны был бескомпромиссный секуляризм.8 В прошлом большинство историй, которые побуждали нации к проектам самосовершенствования, были историями об их обязанностях перед одним или несколькими богами. На протяжении почти всей американской и европейской истории, нации задавались вопросом, как они предстанут пред очи христианского бога. Американская исключительность обычно была верой в особую божественную милость, как например, в книгах Джосефа Смита и Билли Грэхэма*. Напротив, Элия Мухаммед и Лесли Мармон Силко представляют собой вывернутую наизнанку исключительность: в их представлениях белая Америка будет объектом особого божественного гнева.
Дьюи и Уитмен хотели, чтобы американцы продолжали считать себя исключительными, но при этом, и тот и другой хотели отбросить всякое упоминание о божественной милости или гневе. Они надеялись отделить братство и милосердие, на которых настаивали христианские писания, от идей о сверхъестественном происхождении, о бессмертии, о божественном промысле — и самое главное, от идеи греховности. Им хотелось, чтобы
\ Я употребляю термин \"секуляризм\" скорее в смысле \"антиклерикализм\", чем \"атеизм\". Неприязнь Дьюи к \"агрессивному атеизму\" проявилась в его A Common Faith. Я уже однажды доказывал, что Дьюи, как и Джеймс, хотел, чтобы прагматизм был совместим с религиозной верой — но только с приватизированной религиозной верой, а не с той, что производят церкви, особенно церкви, которые занимают политические позиции. См. \"Religious Faith, Intellectual Responsibility, and Romance\", in The Cambridge Companion to William James, ей., Ruth-Anna Putnam (Cambridge: Cambridge University Press, 1997); \"Pragmatism as Romantic Politeism\", вскоре появится под редакцией Morris Dickstein; \"Religion as Conversation-Stopper\", Common Knowledge, vol. 3 (Spring, 1994), pp. 1-6. Последнее — ответ на довод Стефена Картера о том, что религия должна быть слышна на публичной площади.
24
американцы гордились скорее тем, что Америка сама, в меру своих возможностей могла бы сделать из себя, чем подчи-нением Америки какому-либо авторитету — пусть даже авторитету бога. Так, Уитмен писал:
\"И я взываю к человечеству, не любопытствуйте о боге, Ибо я, тот, кто любопытен к каждому, не любопытен к богу\".9
Уитмен полагал, что нет нужды проявлять к богу любопытны, поскольку не существует мерила, даже божественного, которым можно было бы мерить решения свободных людей. Он надеялся, что ту энергию, которую общества прошлого тратили на выяснение желаний бога, американцы будут расходовать на выяснение желаний друг друга. Они будут любопытны к другим американцам, а не к тому, что утверждает над Америкой авторитет.
Согласно Кеннету Рэксроту,\"1 Уитмен — изобретатель идеи осуществления американской мечты как апокалипсиса, эсхатологического события, которое наделит жизнь человека ее предельным смыслом.\" Он продолжает:
\"Другие религии основывались на обещании сообщества Любви, Обители Мира, Царства Божьего. Уитмен идентифицирует себя со своим собственным национальным государством. Мы прощаем подобного рода идеи лишь в том случае, если они возникли три тысячи лет назад в Левантийской пустыне. В наши дни мы подозреваем их в опасной злонамеренности. Кроме того, Уитмен разобла-
\ leaves of Grass, p. 85. Все ссылки как на \"Листья травы\", так и на \"Демократические перспективы\" делаются по книге из Американской Библиотеки: Wait Whitman: Complete Poetry and Selected Prose (New York: Library of Ameri-i.i, 1982).
25
чает и разрушает все подделки, выдающие себя за американский образ жизни. Это самое последнее и величайшее предвидение американского потенциала\".10
Все, что говорит Рэксрот в этом отрывке, мне кажется верным, за исключением фразы \"последнее и величайшее\". У Уитмена были удачливые подражатели в его стремлении связать историю нашего национального государства со смыслом человеческой жизни. Может быть из-за того, что я профессор философии и имею особый интерес к новым философским формулировкам нравственных идеалов, мне кажется, что Джон Дьюи был наиболее удачливым и способным из этих подражателей.
Уитмен недвусмысленно говорил, что будет \"употреблять слова \Америка\ и \демократия\ как взаимозаменяемые терм