Проблемы истории России XIX века: основные положения историографии
Методическое пособие - История
Другие методички по предмету История
µниях действующим лицом является разночинец, причем воинствующий. По версии А. А. Левандовского, революционная пропаганда в деревне, сориентированная на общинно-социалистические настроения крестьянства, изначально была обречена на неудачу, так как община того времени была не зародышем будущего, а пережитком прошлого, который уже начал распадаться. Но при всех своих ошибках и иллюзиях, отмечает А. А. Левандовский, народничество было движением потенциально здоровым и содержало в себе самом возможность выбраться из рокового подполья. Автор говорит о том, что на движение революционных народников, которое, в сущности, носило утопический характер, власть ответила репрессиями, которые ударили по всему обществу. Репрессивная политика правительства вызвала соответствующую реакцию тех, против кого она была направлена. Но А. А. Левандовский оправдывает действия императора, при этом он подчеркивает ошибочность принятых мер. По мнению А. А. Левандовского, целиком отдавшись террору, народовольцы утратили чувство реальности. Их борьба с властью постепенно приобретала иррациональный характер: она все больше велась под диктовку ненависти, а не разума.
Н. Я. Эйдельман считает, что наиболее достойные из революционеров изначально не стремились к борьбе за власть, за свержение существующего строя, к террору, а мечтали заниматься непосредственной созидательной деятельностью. Согласно концепции Эйдельмана, достойные люди из совестливой российской интеллигенции шли в революционеры тогда, когда ощущали невозможность осуществления реформ официальным, государственным путем, когда теряли контакт с реформаторами сверху и веру в их искренность.
О. В. Будницкий полагает, что зарождение террора в России было вызвано прежде всего невозможностью эволюционного, мирного развития общества и власти. Конфликт власти, не желавшей поступиться ни граном своих привилегий и предпочитавшей диалогу с формирующимся обществом, которое не видело для себя никаких жизненных перспектив без элементарного набора политических свобод, жестокое подавление всякого инакомыслия, был неизбежен. Будницкий пишет, что террор оказался наиболее эффективным средством борьбы при ограниченных силах революционеров, и на конституционный путь правительство заставили вступить именно террористы. По словам О. В. Будницкого, насилие было, увы, взаимным, и кровавую спираль раскручивали обе стороны. Это было, в известном смысле, самоистребление.
По мнению А. Баранова, в России на рубеже XIX и XX веков... сложились две основные системы представления террористической группы обществу и, соответственно, две основные модели политического терроризма. Первую автор называет войной на уничтожение, когда террорист 96 вступает в смертельную схватку с окружающим его миром, не предъявляя никаких условий ни обществу, ни властям (Зайчневский, Каракозов, Нечаев, Ткачев). Вторую модель политического терроризма А. Баранов называет диалог с обществом и полагает, что основой данной модели является образ террориста защищающегося, террориста, вынужденного подняться на борьбу, чтобы ответить на террор куда более страшного и жестокого врага (В. Засулич).
Часть современных исследователей полагает, что тактика индивидуального террора была обречена на провал. Многие из них привлекают внимание именно к моральной, нравственной стороне террористической тактики народовольцев. Для них народовольцы стали фанатиками и бесами. С. Бурин, например, считает, что истоки наших кошмаров - декабристы и народовольцы. По его словам, народовольцы являлись циниками и головорезами, подверженными бредовым идеям, для которых бесконечный процесс разрушения был предпочтительней нормального эволюционного развития. Однако подобные оценки слишком упрощают проблему политического террора.
9. Оценка правления Александра III в исторической науке
Дореволюционные историки Г. П. Анненков, К. Н. Корольков, В. В. Назаровский представители официальной дворянской историографии оценивали правление Александра III с субъективно-идеалистических, апологетических позиций.
Характерной особенностью историографической ситуации начала XX в. являлось то, что для контрреформ 80-х еще не наступила, по выражению Ключевского, историческая давность, в силу чего этот сюжет оказался в высокой степени политизированным. Он привлекал внимание не только историков, но в первую очередь публицистов всех направлений, и в оценке сущности реформ, их ближайших и отдаленных результатов особенно рельефно проступило противостояние либеральных, консервативных и леворадикальных сил в обществе. Серьезным фактором в последующем развитии историографии реформ явилось то, что наиболее глубоко и профессионально в дореволюционной науке были изучены 18601870-е годы, в то время как политика 18801890-х годов составляла предмет главным образом политического и публицистического анализа.
Либеральная традиция, представленная в первую очередь А. А. Корниловым, А. А. Кизеветтером, П. Н. Милюковым, признавала огромную важность великих реформ, и в особенности крестьянской, которая явилась поворотным пунктом в русской истории. Либеральные историки единодушно констатировали, что в результате реформ 1860-х годов страна шагнула далеко вперед, общественные отношения в ней значительно усложнились, возникали новые слои и классы, обострялось социальное неравенство. В этих условиях самод