Проблема "героя времени"
Курсовой проект - Литература
Другие курсовые по предмету Литература
щутим в сцене любовного признания. Еще не отзвучали удаляющиеся шаги Натальи, а Рудин предается размышлениям: Я счастлив, - произнес он вполголоса. - Да, я счастлив, - повторил он, как бы желая убедить самого себя. В любви Рудину явно не достает натуры.
Но вместе с тем роман Рудина и Натальи не ограничивается обличением социальной ущербности лишнего человека: есть глубокий художественный смысл в скрытой параллели, которая существует в романе между утром жизни Натальи и рудинским безотрадным утром у пересохшего Авдюхина пруда. Сплошные тучи молочного цвета покрывали все небо; ветер быстро гнал их, свистя и взвизгивая. Вновь в романе реализуется формула, данная Пушкиным поздней любви:
Но в возраст поздний и бесплодный,
На повороте наших лет,
Печален страсти мертвой след:
Так бури осени холодной
В болота обращают луг
И обнажают лес вокруг.
В литературе о романе встречается мнение, что в сцене у Авдюхина пруда проявилась трусость Рудина, что возникшее на его пути препятствие- нежелание Дарьи Михайловны выдать дочь за бедного человека- обусловило его отказ, его совет Наталье: Надо покориться. Напротив, здесь скорее всего, сказалось благородство героя, осознававшего, наконец, что Наталья приняла его не за того человека, каков он на самом деле. Рудин прекрасно чувствует свои собственные слабости, свою способность быстро увлекаться, вспыхивать и гаснуть, удовлетворяясь прекрасными мгновениями первой влюбленности- черта, характерная для всех идеалистов эпохи 30-40-х годов, и для Тургенева в том числе.
Несомненно: для Тургенева в этот момент стало особенно важно осудить своего героя именно за эти недостатки.
Доказывает это не только анализ романа, но и дошедшее до нас очень интересное свидетельство современницы Тургенева- сестры Л.Н. Толстого Марии Николаевны Толстой, которая присутствовала на первом чтении Рудина.
Мы, - вспоминала она, - были поражены небывалой тогда живостью рассказа и содержательностью рассуждений. Автор беспокоился, вышел ли Рудин действительно умным среди остальных, которые больше умничают. При этом он считал не только естественной, но и неизбежной растерянность этого человека перед сильнейшим духом Наташею, готовой и способной на жизненный подвиг.
К концу романа социальная тема переводится в иной, национально- философский план. Сбываются пророческие слова Рудина, которые вначале могли показаться фразой: Мне остается теперь тащиться по знойной и пыльной дороге, со станции до станции, в тряской телеге. Спустя несколько лет мы встречаем Рудина в тряской телеге, странствующим неизвестно откуда и неведомо куда. Тургенев умышленно не конкретизирует здесь место действия, придавая повествованию обобщенно- поэтический смысл: …в одной из отдаленных губерний России тащилась, в самый зной, по большой дороге, плохоньких лошадей. На облучке торчал… седой мужичок в дырявом ярмаке… вновь реализуется в романе пушкинская метафора, возникает перекличка с Телегой жизни:
Ямщик лихой, седое время,
Везет, не слезет с облучка.
Мотивы дороги, странствия, скитальчества приобретают в конце романа национальный колорит. Правдоискательство Рудина сродни той душевной не успокоенности, которая заставляет русских касьянов бродить по Руси, забывая о доме, об уютном гнезде: Да и что! Много, что ли, дома-то высидишь? А вот как пойдешь, как пойдешь и полегчит право.
В эпилоге романа изменяется не только внешний вид, но и речь Рудина. В стиле рудинской фразы появляются народные интонации, утонченный диалектик говорит теперь языком Кольцова: До чего ты, молодость моя, довела меня, домыкала, что уж шагу ступить некуда. Несчастной судьбе героя вторит скорбный русский пейзаж: А на дворе поднялся ветер и завыл зловещим завыванием, тяжело и злобно ударяясь в звенящие стекла. Наступила долгая осенняя ночь. Хорошо тому, кто в такие ночи сидит под кровом дома, у кого есть теплый уголок…И да поможет Господь всем бесприютным скитальцам!
Но почему Тургненеву именно в июле-августе 1855 года стало столь важным подчеркнуть растерянность передового дворянского интеллигента, его испуг перед необходимостью взять на себя ответственность? Ведь еще совсем недавно в своих последних повестях он не делал этого.
Это стало важным для него теперь прежде всего потому, что, чутко улавливая все нюансы общественно-политической жизни страны, он в этот момент очень остро почувствовал: обстоятельства складывались таким образом, что главным становился вопрос не о пользе, которую могли вообще принести люди слова, а об ответственности всех перед своей напрягавшей последние силы страной.
К этому моменту атмосфера в России накалилась до предела. Взоры всех были обращены к Севастополю, где в беспримерной героической борьбе русские солдаты держали оборону. С все возраставшим беспокойством следил за их борьбой и Тургенев.
И конечно, в такой страшный для его Родины час он не мог, не осудить лучших представителей дворянства, на которых еще так недавно возлагалось столько надежд, не мог их не осудить за растерянность перед необхо