Geum.ru

Литература

  • 7321. Образ человека в русской классической и современной риторике
    Статья пополнение в коллекции 12.01.2009

    Информационная природа связывает деяния человека с языком, словом, речью. Эти термины оказываются в классической научной и духовной литературе синонимами, означающими язык, речь, слово как инструмент межчеловеческого общения. Но природа человеческого слова адресует его к Божественному Слову-Логосу как принципу совершенного мироустройства. Оценка же языка и словесных поступков человека будет антонимична, поскольку с первородным грехом в человеческую природу вошли антонимические божественное и дьявольское начала. В фольклоре эта антонимичность выражается в противоположных оценках языка (язык мой враг мой; язык стяг, дружины водит; язык и кормит, и спину порет и т.д.), а в духовной литературе с одной стороны, будет сиять совершенное Божественное Слово (именно оно для христианина является "речевым идеалом"), с другой стороны, языку и человеческому слову будет даваться оценка как "неудержимому злу, исполненному смертоносного яда" (Иак. 1, 26; 3, 5-10). Научная литература будет давать положительную оценку риторике как науке об эффективной и целесообразной речи, но в отдельные периоды своей истории риторика будет критиковаться, как продолжает ее критиковать современное вульгарное сознание и в этом также проявлено антонимическое отношение человека к своему языку как инструменту общения.

  • 7322. Образ человека в художественном осмыслении писателей «серебряного века»
    Реферат пополнение в коллекции 09.12.2008

    Скороходов вместе со своими собратьями по профессии занимает нижнюю ступеньку общественной лестницы. На вершине ее находятся те, кто «оборот с капитала делает». Скупыми, но выразительными штрихами рисует писатель посетителей ресторана, которые таким, как Скороходов, «даже и не глядят на лицо, а в промежуток стола и ног». (III, 129) Перед читателем проходит целая вереница влиятельных жуликов, ловкачей и пройдох, похотливых сластолюбцев и приспособленцев: попечитель женского монастыря росторщик Кашеротов, «особливо обожающий» юных послушниц; большой любитель «живого салатца» адвокат Глотанов, которого «даже приятели прямо жуликом называют»; спекулянт домами Семин, развращающий несовершеннолетних «портнишечек» Владелец двадцатимиллионного состояния «паскудник» Карасев и многие другие. Автор не гнушается «низкими» подробностями, изображая их. «А сами из себя сморщены, и изо рта у них слышно на довольно большое расстояние ввиду гниения зубов» (III, 119) говорит Скороходов о Карасеве. Изображенные через «призму мыслей и чувства» главного героя повести посетители ресторана предстают во всей своей отвратительной нравственной наготе. Одна из основных черт этих людей угодничество, раболепие перед теми, кто богаче и влиятельнее их. Автор показывает, что чем выше стоит каждый из них на социальной лестнице, тем низменнее и подлее причины лакейства. Ресторанной прислуге, лакеям по профессии, контрастно противостоят в повести холуи «по призванию». Только они гнут спины не ради куска, хлеба, а «из высших соображений». Скороходов наблюдает, как важный господин в орденах подобострастно бросается под стол, чтобы раньше официанта поднять упавший у министра платок, как «кланяются и лижут пятки» начальству те, кто мнит себя солью земли. За тридцать восемь лет службы в ресторане герою повести открылась вся изнанка жизни «образованных и знатных господ»: цинизм, пошлость, фальшь и низкопоклонство перед всесильными толстосумами, их издевательства над слабыми и беззащитными, безудержный разврат. Пожалуй, наибольшее место в повести занимает обличение нравственного убожества, развращенности посетителей ресторана. Старый официант видит, как «образованные и старцы с сединами и портфелями» охотно посещают «номера», где женщин запросто подают) «на десерт», как «жены из благородных семейств»! являются туда «под секретом» для подработки средств». «И уж с другого конца выходят гости с портфелями, и лица серьезные, как по делам... А девицы и дамы через другие проходы. И все знают и притворяются, чтобы было честно и благородно!». (III, 149) Скороходов рассказывает жуткую, по силе впечатления достойную пера Бальзака, историю, о том, как сын обобрал до нитки и выбросил из квартиры смертельно больного старика- отца, бывшего учителя, «а тот-то всю жизнь на сына положил...» (III, 173)

  • 7323. Образ Чипки по роману Панаса Мирного Хiба ревуть воли, як ясла повнi
    Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

    З Чiпкою ми знайомимось уже на перших сторiнках твору. Це широкоплечий двадцятирiчний парубок, з гострими карими очима, довгобразим лицем, одягнений у бiлу вишивану сорочку та просту свиту, накинуту наопашки. На головi в нього висока решетилiвська шапка. Та автори не задовольняються зовнiшнiми ознаками в змалюваннi портрета, як це властиво µх сучасниковi 1. Нечую-Левицькому. Вони знаходять i такi риси, що розкривають соцiальний стан персонажа ("Не багатого роду! - казала проста свита"), передають якостi його характеру ("Таких парубкiв часто й густо можна зустрiти по наших хуторах та селах. Одно тiльки в нього неабияке - дуже палкий погляд, бистрий, як блискавка. Ним свiтилася якась незвичайна смiливiсть i духова мiць, разом з якоюсь хижою тугою...").

  • 7324. Образ Чичикова. "Повесть о капитане Копейкине"
    Информация пополнение в коллекции 12.01.2009

    ""Мертвые души" снабжают внимательного читателя набором раздувшихся мертвых душ, принадлежавших пошлякам и пошлячкам и описанных с чисто гоголевским смаком и богатством жутковатых подробностей, которые поднимают это произведение до уровня гигантской эпической поэмы,- недаром Гоголь дал "Мертвым душам" такой меткий подзаголовок. В пошлости есть какой-то лоск, какая-то пухлость, и ее глянец, ее плавные очертания привлекали Гоголя как художника. Колоссальный шарообразный пошляк Павел Чичиков, который вытаскивает пальцами фигу из молока, чтобы смягчить глотку, или отплясывает в ночной рубашке, отчего вещи на полках содрогаются в такт этой спартанской жиге (а под конец в экстазе бьет себя по пухлому заду, то есть по своему подлинному лицу, босой розовой пяткой, тем самым словно проталкивая себя в подлинный рай мертвых душ),- эти видения царят над более мелкими пошлостями убогого провинциального быта или маленьких подленьких чиновников. Но пошляк даже такого гигантского калибра, как Чичиков, непременно имеет какой-то изъян, дыру, через которую виден червяк, мизерный ссохшийся дурачок, который лежит, скорчившись, в глубине пропитанного пошлостью вакуума. С самого начала было что-то глупое в идее скупки мертвых душ - душ крепостных, умерших после очередной переписи: помещики продолжали платить за них подушный налог, тем самым наделяя их чем-то вроде абстрактного существования, которое, однако, совершенно конкретно посягало на карман их владельцев и могло быть столь же "конкретно" использовано Чичиковым, покупателем этих фантомов. Мелкая, но довольно противная глупость какое-то время таилась в путанице сложных манипуляций. Пытаясь покупать мертвецов в стране, где 295законно покупали и закладывали живых людей, Чичиков едва ли серьезно грешил с точки зрения морали. Несмотря на безусловную иррациональность Чичикова в безусловно иррациональном мире, дурак в нем виден потому, что он с самого начала совершает промах за промахом. Глупостью было торговать мертвые души у старухи, которая боялась привидений, непростительным безрассудством - предлагать такую сомнительную сделку хвастуну и хаму Ноздреву. <…>Так как вина Чичикова является чисто условной, его судьба вряд ли кого-нибудь заденет за живое. Это лишний раз доказывает, как смехотворно ошибались русские читатели и критики, видевшие в "Мертвых душах" фактическое изображение жизни той поры. Но если подойти к легендарному пошляку Чичикову так, как он того заслуживает, то есть видеть в нем особь, созданную Гоголем, которая движется в особой, гоголевской круговерти, то абстрактное представление о жульнической торговле крепостными наполнится странной реальностью и будет означать много больше того, что мы увидели бы, рассматривая ее в свете социальных условий, царивших в России сто лет назад. Мертвые души, которые он скупает, это не просто перечень имен на листке бумаги. Это мертвые души, наполняющие воздух, в котором живет Гоголь, своим поскрипыванием и трепыханьем, нелепые animuli (душонки (лат.)) Манилова или Коробочки, дам из города NN, бесчисленных гномиков, выскакивающих из страниц этой книги. Да и сам Чичиков - всего лишь низко оплачиваемый агент дьявола, адский коммивояжер <…> Пошлость, которую олицетворяет Чичиков,- одно из главных отличительных свойств дьявола, в чье существование, надо добавить, Гоголь верил куда больше, чем в существование Бога. Трещина в доспехах Чичикова, эта ржавая дыра, откуда несет гнусной вонью (как из пробитой банки крабов, которую покалечил и забыл в чулане какой-нибудь ротозей),- непременная щель в забрале дьявола. Это исконный идиотизм всемирной пошлости.

  • 7325. Образ Шарикова в повести М. А. Булгакова «Собачье сердце»
    Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

    В жизни Шарика происходит, по его мнению, счастливая случайность он оказывается в роскошной профессорской квартире, в которой, несмотря на повсеместную разруху, есть все и даже “лишние комнаты”. Но пес нужен профессору не для забавы. Над ним задуман фантастический эксперимент: путем пересадки части человеческого мозга собака должна превратиться в человека. Но если тем Фаустом, который создает человека в пробирке, становится профессор Преображенский, то вторым отцом человеком, который дает собаке свой гипофиз, Клим Петрович Чугункин, характеристика которого дается предельно коротко: “Профессия игра на балалайке по трактирам. Маленького роста, плохо сложен. Печень расширена (алкоголь). Причина смерти удар ножом в сердце в пивной”. И появившееся в результате операции существо полностью унаследовало пролетарскую сущность своего предка. Он нагл, чванлив, агрессивен. Он полностью лишен представлений о человеческой культуре, о правилах взаимоотношений с другими людьми, он абсолютно безнравствен. Постепенно назревает неизбежный конфликт между творцом и творением, Преображенским и Шариком, точнее, Полиграфом Полиграфовичем Шариковым, как именует себя “гомункулус”. И трагедия в том, что едва научившийся ходить “человек” находит в жизни надежных союзников, которые подводят под все его поступки революционную теоретическую основу. От Швондера Шариков узнает о том, какие у него, пролетария, привилегии по сравнению с профессором, и, больше того, начинает осознавать, что ученый, давший ему человеческую жизнь, классовый враг. Шариков четко осознает главное кредо новых хозяев жизни: грабь, воруй, растаскивай все, что создано другими людьми, а главное стремись к всеобщей уравниловке. И некогда благодарный профессору пес уже не может смириться с тем, что тот “один в семи комнатах расселился”, и приносит бумагу, по которой ему в квартире полагается площадь в 16 метров. Шарикову чужды совесть, стыд, мораль. У него отсутствуют человеческие качества, кроме подлости, ненависти, злобы... С каждым днем он все больше и больше распоясывается. Он ворует, пьет, бесчинствует в квартире Преображенского, пристает к женщинам. Но звездным часом для Шарикова становится его новая работа. Шарик совершает головокружительный прыжок: из бродячей собаки он превращается в заведующего подотделом очистки города от бродячих животных. И именно такой выбор профессии неудивителен: шариковы всегда стремятся уничтожать своих же.

  • 7326. Образ Шарля Бовари в романе Флобера "Госпожа Бовари"
    Информация пополнение в коллекции 22.02.2007

    Образ Шарля Бовари также претерпел некоторую эволюцию. Первый план свидетельствует о том, что вначале он был задуман в более традиционном стиле. Фатоватый красавчик, прельстивший богатую вдову, но оказавшийся ее жертвой, безвольный и слабый, даже чувствительный, подчиняющийся своей интриганке-матери, Шарль, видно, не был предназначен для того, чтобы вызвать сочувствие у читателя. По-видимому, это был обычный муж традиционного адюльтерного романа, муж, самое существование которого оправдывает неверность жены. Это воплощение ничтожества, глупости и бездарности. Конечно, таков он и в окончательном тексте романа. Однако и с ним происходит нечто подобное тому, что произошло с Эммой. У него появляются драгоценные качества, вызывающие к нему симпатию и даже некоторое уважение, он безгранично верит своей неверной жене и преданно ее любит. Его характеристика меняется уже во втором плане. Подчеркивается чувствительность его натуры, его привязанность к родным полям. Исчезает фатоватость, и на богатой вдове он женится уже не по собственному расчету, а по настоянию матери. Он любит любовника своей жены, не подозревая их связи, беспокоится о здоровье Эммы и горюет после ее смерти. В образе традиционного мужа, всегда в таких случаях смешного и непривлекательного, появляется «другая сторона», так же как в образе Эммы. , Но если для Эммы эта «другая сторона» была отрицательной, то для Шарля она оказалась положительной. Тем самым возникала та «объективность», которая должна была не только полнее изобразить действительность, но и подчеркнуть ее трагизм.

  • 7327. Образ эмигранта в прозе Г. Газданова
    Дипломная работа пополнение в коллекции 15.03.2010

     

    1. Афанасьев А. Неутоленная любовь // Москва. 1990. № 7, № 8.
    2. Бзаров Р. О Гайто Газданове // Литературная Осетия. 1988. № 71. С. 90-97.
    3. Бзарты Р. Нæ туг, нæ стæг. [Гæздæнты Гайто] // Рæстдзинад. 1989. 25 ноябрь, Мах дуг. 1988. № 7.
    4. Возвращение: [О Гайто Газданове] // Соц. Осетия. 1990. 16 июня
    5. Газданов Г. Библиографический указатель: к 100 летию со дня рождения. Владикавказ: Олимп, 2003.
    6. Газданов Г. Вечер у Клэр // Владикавказ. Ир. 1990.
    7. Дадонова Ф. Возвращения ждущий: [О Гайто Газданове] // Литературная Осетия. 1989. - № 73. С. 118-123.
    8. Джусойты Н. Высокое «искусство воспоминания»: [Гайто Газданов «Вечер у Клэр»] // Соц. Осетия. 1991. 1 августа.
    9. Диенеш Л. Гайто Газданов: Жизнь и творчество. Владикавказ: изд. Сев.-Осет. Ин-та гуманитарных исследований. 1995.
    10. Кабалоти С. Между «перерождением» и «воплощением»: [О послесловии Тотрова Р. К изданию романа Г. Газданова в Осетии «Вечер у Клэр»] // Слово. 1991. 10 августа.
    11. Литература русского зарубежья. Антология. 1 т. 1920-1925 гг. 2 т. 1926-1930 гг. // Москва, «Книга», - 1990.
    12. Марченко А. По музыкальной спирали: [Гайто Газданов «Ночные дороги»] // Согласие. 1991. № 5. С. 223-224.
    13. Маслов А. [Г. Газданов «Вечер у Клэр»] // Волга. 1991. № 5. С. 178-180.
    14. Мзоков А. Б. Последний романтик русской прозы // Библиография. 2002. - № 2. С. 109-119.
    15. Мзоков А. Гайто Газданов в Париже // Дарьял. 1992. № 3. С. 119-135.
    16. Михайлов П. Литература русского зарубежья // Литература в школе. 1991. № 1, № 4.
    17. Мокроусов А. Долгое путешествие в ночь: [ Г. Газданов «Ночные дороги»] // Учительская газета. 1992. 8 сентября, № 31. С. 23.
    18. Нечипоренко Ю. О Гайто Газданове: [ Г. Газданов «Призрак Александра Вольфа»] // Литературная газета. 1991. 27 марта, № 12. С. 12.
    19. Никоненко С. Т. Впервые в России: [ О Гайто Газданове] // Литературная Россия. 1988. № 46. С. 16.
    20. Никоненко С. Т. Гайто Газданов возвращается к роману // Газданов. «Вечер у Клэр»: Романы и рассказы. М., 1990. С. 3-17.
    21. Никоненко С. Т. Дороги Гайто Газданова // Газданов Г. «Призрак Александра Вольфа»: Романы. М., 1990. С. 3-20.
    22. Никоненко С. Т. Несколько слов о Гайто Газданове // Ново-Басманская, 19. М., 1990. С. 727-731.
    23. Сарнов Б. Русская проза 20 века: [О Гайто Газданове] // Огонек. - 1989. № 43. С. 17.
    24. Северинец А. К. Роман Г. Газданова: Специфика жанра. // Вестник Могилевского университета. ВОШ. 2-3 (№ 15). Могилев, 2003. С. 134-139.
    25. Симонян В.
    26. Соколов А. Судьбы русской литературной эмиграции 1920-х годов // МГУ. 1991.
    27. Толстой А. Эмигранты. М.: Правда. 1983. С. 304.
    28. Толстой И. Гайто Газданов «Вечер у Клэр» // Нева. 1991. - № 1. С. 177-178.
    29. Толстой И. Гайто Газданов в Москве // Соц. Осетия. 1990. 21 октября.
    30. Тотров Р. Между нищетой и солнцем: [О Гайто Газданове] // Г. Газданов «Вечер у Клэр». Владикавказ, 1990. С. 513-542.
    31. Фрумкина А. Предназначение и тайна: [Гайто Газданов]// Новый мир. 1992. - № 1. С. 239.
    32. Хадарцева А. Горькая история: [О Гайто Газданове] // Соц. Осетия. 1990. 16 июня.
    33. Хадарцева А. К вопросу о судьбе литературного наследия Гайто Газданова. // Литературная Россия. 1988. 71. С. 98-106.
    34. Царахова Р. Возвращение Гайто Газданова // Молодой коммунист. 1990. 13 октября.
    35. Цховребов Н. Гайто Газданов. Владикавказ: Ир, 2033.
    36. Цховребов Н. Д. Гайто Газданов: Очерк жизни и творчества. Владикавказ: Ир, 1998.
    37. Черчесов А. Г. Формула прозрачности: об одном романе и некоторых особенностях творческого метода Гайто Газданова // Владикавказ. 1995. - № 2. С. 67-81.
  • 7328. Образи-символи у казці Бориса Грінченка "Сопілка"
    Курсовой проект пополнение в коллекции 06.01.2011

     

    1. Бойцун І.С. Трагічна доля дітей в творчості Бориса Грінченка та Євгена Гуцала// Проблеми творчої спадщини Б.Грінченка. Тези доповідей Луганськ, 1993. 64с.
    2. Братко О.А. Уявлення про світобудову та їх відображення в українській національній символіці: Нова наукова гіпотеза. К.: «Знання», 1990. 28 с.
    3. Будівський П.О. Українська народна лірика про сімю та побут К.,1993. 130с.
    4. Войтович В. Українська міфологія. К.: «Либідь», 2002. 664 с.
    5. Грінченко Б. Казки для молодшого шкільного віку. К.: «Веселка», 1990. 75с.
    6. Дмитренко М. Українська фольклористика: історія, теорія, практика. К.: «Народознавство», 2001. 576 с.
    7. Жайворонок В. Знаки української етнокультури: Словник-довідник. К.: «Довіра», 2006. 703 с.
    8. Копаниця Л. Метапонятійна модель української ліричної пісні. К.: «Український фітосоціологічний центр», 2000. 507 с.
    9. Костомаров М.І. Словянська міфологія: Вибр. праці з фольклористики й літературознавства / Упоряд., передмова М.Т.Яценка. К.: «Либідь», 1994. 384 с.
    10. Кравець В.П. Історія української школи і педагогіки. Тернопіль: «Тернопіль», 1994. 358 с.
    11. Погрібний А.Г. Борис Грінченко. Нарис життя і творчості К.: «Дніпро», 1938 268с.
    12. Словник символів / За ред. О.І. Потапенка, М.К.Дмитренка. К.: «Народознавство», 1998. 156 с.
    13. Стельмахович М.Г. Народна педагогіка К.: «Радянська школа», 1985 312с.
    14. Таланчук О.М. Українська народна космогонія: Специфіка міфопоетичного мислення. К.: «Бібліотека українця», 1998. 309 с.
    15. Ушинський К.Д. Про народність в громадському вихованні // Вибрані пед. твори. в 2-х томах. Т. 1. К.: «Радянська школа», 1983. С. 43103.
    16. Шейнина Е. Энциклопедия символов. Харьков : ООО «Торсинг» , 2003. 591 с.
    17. Забужко О. Сестро, сестро: Повісті та оповідання. Видання друге. ? К. : Факт, 2005. ? 240 с.
  • 7329. Образное воплощение творческого поиска Н.Гумилева
    Информация пополнение в коллекции 09.12.2008

    «Тягучие» анапесты в части «Волшебной скрипки» доносят охватившую музыканта усталость. Ямбы первого стихотворения «Капитанов» электризуют энергической интонацией. Сгущение однотипных или контрастных признаков воссоздает конкретную атмосферу разных эпох и стран в «Старом конквистадоре», «Варварах», «Рыцаре с цепью», «Путешествии в Китае». С другой стороны, автор постоянно расширяет содержание каждого произведения средствами ассоциаций. Иногда со своими прежними образами («сад души», конквистадор, полет, огонь, пр.). Нередко с историко-культурными явлениями. Бальзаковский акцент возникает с упоминанием «шагреневых переплетов». Творчество и личность композиторов-романтиков (скорее всего, Шумана) немало подсказывает в «Мэстро». Капитан с лицом Каина углубляет тему Летучего голландца. Совершенно удивительны гумилёвские аллитерации: страх падения передает «з-з-з» «бездонная внизу зияла», певучесть скрипки сочетание «вл» «владей волшебной». Найденное здесь поэт многообразно разовьет в последующем своем творчестве.

  • 7330. Образование в англоязычных странах
    Реферат пополнение в коллекции 16.08.2010
  • 7331. Образование в Великобритании
    Реферат пополнение в коллекции 12.08.2010
  • 7332. Образование в России
    Информация пополнение в коллекции 07.09.2010
  • 7333. Образ-символ «Атлантиды» в рассказе И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско»
    Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

    Остановимся на изображении корабля «Атлантида», в образе которого писатель пытается передать символическое устройство человеческого общества. «Знаменитая "Атлантида" был похож на грандиозный отель со всеми удобствами с ночным баром, с восточными банями, с собственной газетой и жизнь .на нем протекала весьма размеренно». «Атлантида» предназначена услаждать путешествующих из Нового Света в Старый и обратно. Здесь все предусмотрено для благополучия и комфорта богатых пассажиров. Тысячи обслуживающих суетятся и трудятся, чтобы благополучная публика получила от путешествия максимум удовольствия. Кругом царит роскошь, уют, спокойствие. Котлы и машины упрятаны глубоко в трюмы, чтобы не нарушать царящей гармонии и красоты. Звучащую в тумане сирену заглушает прекрасный струнный оркестр. Да и сама благополучная публика старается не обращать внимания на досадные «пустяки», нарушающие комфорт. Эти люди свято верят в надежность корабля, умение капитана. Им недосуг задуматься о той бездонной пучине, над которой они проплывают так беззаботно и весело.

  • 7334. Образцова Елена Васильевна
    Доклад пополнение в коллекции 12.01.2009

    Подлинная стихия певицы - музыка высоких романтических чувств, исполненная глубокой, страстной экспрессии, порывистости, лирической проникновенности и одухотворенности. Многие ее роли стали живой классикой современной оперной сцены. Всего в репертуаре певицы 85 партий в операх русского и зарубежного классического репертуара, а также в операх композиторов XX века: Марина Мнишек ("Борис Годунов", 1963), Гувернантка, Полина, Миловзор (1964), Графиня (1965, "Пиковая дама"), Любаша ("Царская невеста", 1967), Кончаковна ("Князь Игорь", 1968), Марфа ("Хованщина", 1968). Любава ("Садко", 1979), Амнерис ("Аида", 1965), Азучена ("Трубадур", 1972), Эболи ("Дон Карлос",1973), Сантуцца ("Сельская честь",1977), Ульрика ("Бал-маскарад", 1977),Принцесса де Буйон ("Адриенна Лекуврер", 1977), Адальжиза ("Норма", 1979), Джованна Сеймур ("Анна Болейн", 1982), Орфей ("Орфей и Эвридика", 1984), Нерис ("Медея", 1989), Леонора ("Фаворитка", 1992), Герцогиня ("Сестра Анжелика", 1992), Кармен ("Кармен", 1972), Шарлотта ("Вертер",1974), Далила ("Самсон и Далила",1974), Иродиада ("Иродиада", 1990), Оберон ("Сон в летнюю ночь" Б.Бриттена, 1965), Женя Комелькова, ("Зори здесь тихие" К. Молчанова, 1975), Юдит ("Замок герцога Синяя Борода" Б.Бартока, 1978), Иокаста ("Царь Эдип" И.Стравинского, 1980), Сильвана ("Пламя" О.Респиги, 1990); С.Прокофьева: Фрося ("Семен Котко", 1970), Княжна Марья (1964), Элен Безухова (1971), Ахросимова (2000, "Война и мир"), Бабуленька ("Игрок", 1996) и другие.

  • 7335. Образы "Горя от ума"
    Курсовой проект пополнение в коллекции 09.12.2008

    И далее Грибоедов показывает, как планомерно и неудержимо, все более и более обостряясь, нарастает «противуречие» Чацкого с фамусовским обществом, как это общество предает Чацкого анафеме, которая носит характер политического доноса, - Чацкого объявляют во всеуслышанье смутьяном, карбонарием, человеком, покушающимся на «законный» государственный и общественный строй; как, наконец, голос всеобщей ненависти распространяет гнусную сплетню о безумии Чацкого: "Сначала он весел, и это порок: "Шутить и век шутить, как вас на это станет!" - Слегка перебирает странности прежних знакомых, что же делать, коли нет в них благороднейшей заметной черты! Его насмешки не язвительны, покуда его не взбесить, но все-таки: "Унизить рад, кольнуть, завистлив! горд и зол!" Не терпит подлости: "ах! боже мой, он карбонарий". Кто-то со злости выдумал об нем, что он сумасшедший, никто не поверил и все повторяют, голос общего недоброходства и до него доходит, притом и нелюбовь к нему той девушки, для которой единственно он явился в Москву, ему совершенно объясняется, он ей и всем наплевал в глаза и был таков". Грибоедов рассказал в своей комедии о том: что произошло в одном московском доме в течение одного дня. Но какая широта в этом рассказе! В ней веет дух времени, дух истории. Грибоедов как бы раздвинул стены фамусовского дома и показал всю жизнь дворянского общества своей эпохи - с раздиравшими это общество противоречиями, кипением страстей, враждой поколений, борьбой идей. В рамки драматической картины столкновения героя со средой Грибоедов вместил громадную общественно-историческую тему перелома, обозначившегося в жизни, - тему рубежа двух эпох - "века нынешнего" и "века минувшего".

  • 7336. Образы "Горя от ума"
    Сочинение пополнение в коллекции 12.01.2009

    И далее Грибоедов показывает, как планомерно и неудержимо, все более и более обостряясь, нарастает противуречие Чацкого с фамусовским обществом, как это общество предает Чацкого анафеме, которая носит характер политического доноса, - Чацкого объявляют во всеуслышанье смутьяном, карбонарием, человеком, покушающимся на законный государственный и общественный строй; как, наконец, голос всеобщей ненависти распространяет гнусную сплетню о безумии Чацкого: "Сначала он весел, и это порок: "Шутить и век шутить, как вас на это станет!" - Слегка перебирает странности прежних знакомых, что же делать, коли нет в них благороднейшей заметной черты! Его насмешки не язвительны, покуда его не взбесить, но все-таки: "Унизить рад, кольнуть, завистлив! горд и зол!" Не терпит подлости: "ах! боже мой, он карбонарий". Кто-то со злости выдумал об нем, что он сумасшедший, никто не поверил и все повторяют, голос общего недоброходства и до него доходит, притом и нелюбовь к нему той девушки, для которой единственно он явился в Москву, ему совершенно объясняется, он ей и всем наплевал в глаза и был таков". Грибоедов рассказал в своей комедии о том: что произошло в одном московском доме в течение одного дня. Но какая широта в этом рассказе! В ней веет дух времени, дух истории. Грибоедов как бы раздвинул стены фамусовского дома и показал всю жизнь дворянского общества своей эпохи - с раздиравшими это общество противоречиями, кипением страстей, враждой поколений, борьбой идей. В рамки драматической картины столкновения героя со средой Грибоедов вместил громадную общественно-историческую тему перелома, обозначившегося в жизни, - тему рубежа двух эпох - "века нынешнего" и "века минувшего".

  • 7337. Образы “Горя от ума”
    Информация пополнение в коллекции 09.12.2008

    И далее Грибоедов показывает, как планомерно и неудержимо, все более и более обостряясь, нарастает «противуречие» Чацкого с фамусовским обществом, как это общество предает Чацкого анафеме, которая носит характер политического доноса, - Чацкого объявляют во всеуслышанье смутьяном, карбонарием, человеком, покушающимся на «законный» государственный и общественный строй; как, наконец, голос всеобщей ненависти распространяет гнусную сплетню о безумии Чацкого: "Сначала он весел, и это порок: "Шутить и век шутить, как вас на это станет!" - Слегка перебирает странности прежних знакомых, что же делать, коли нет в них благороднейшей заметной черты! Его насмешки не язвительны, покуда его не взбесить, но все-таки: "Унизить рад, кольнуть, завистлив! горд и зол!" Не терпит подлости: "ах! боже мой, он карбонарий". Кто-то со злости выдумал об нем, что он сумасшедший, никто не поверил и все повторяют, голос общего недоброходства и до него доходит, притом и нелюбовь к нему той девушки, для которой единственно он явился в Москву, ему совершенно объясняется, он ей и всем наплевал в глаза и был таков". Грибоедов рассказал в своей комедии о том: что произошло в одном московском доме в течение одного дня. Но какая широта в этом рассказе! В ней веет дух времени, дух истории. Грибоедов как бы раздвинул стены фамусовского дома и показал всю жизнь дворянского общества своей эпохи - с раздиравшими это общество противоречиями, кипением страстей, враждой поколений, борьбой идей. В рамки драматической картины столкновения героя со средой Грибоедов вместил громадную общественно-историческую тему перелома, обозначившегося в жизни, - тему рубежа двух эпох - "века нынешнего" и "века минувшего".

  • 7338. Образы белогвардейцев в советской литературе (по повести В.В. Иванова «Бронепоезд №14.69»)
    Контрольная работа пополнение в коллекции 09.12.2008

    Рисуя образы белогвардейцев, автор предлагает читателям два различных характера, две фигуры: прапорщик Обаб и капитан Незеласов. Сознание Обаба закрыто для восприятия живой жизни. «Заклепаны вы наглухо, Обаб… ничего до вас не дойдет!..» - бросает ему Незеласов. У этого человека мертва душа и нет потребности в диалоге с другими. Обаб выполняет то, что ему поручено, и не хочет решать какие-либо вопросы, которые, как он полагает, не входят в его обязанности. «Не знаю. Не моя обязанность думать». Мысли Обаба «тупые, как носок американского сапога»; «мутно и обтрепанно» глядят его глаза, «похожие на прорехи в платье». И фамилия его звучит, «как собачья кличка», - Обаб… Одно относительное достоинство у Обаба: сознание его устойчиво. И этим удобно. Во все времена Обабы объясняют все жизненные сложности одинаково: «Сволочь бунтует. А ее стрелять надо. А которая глупее пороть».

  • 7339. Образы богов в поэмах Гомера
    Информация пополнение в коллекции 15.05.2011

    Греческая мифология существовала в далеких тысячелетиях до новой эры и закончила свое развитие с концом общинно-родового строя. Она существенно отличается от ранних форм устного народного творчества, где всегда ощущается стремление к фантазии и поучению. В мифе живут особой жизнью и природа, и сами общественные формы, переработанные художественным образом, наделенные эстетической направленностью, отражающие мифологическую картину всего космоса, богов, героев, которая принимает законченно-систематический вид. В греческих мифах действуют боги, герои (потомки богов и смертных), гиганты (мифологические чудовища), обычные земные люди, персонифицированные образы судьбы (Мойра), мудрости (Мать-Земля), времени (Кронос), добра, радости (Грации) и т. д., определяются стихии (огонь, вода, воздух) и духи стихии (Океаниды, Гарпии, Нимфы, Нереиды, Дриады, Сирены), подземное и надземное царства (Олимп и Тартар). Греческая мифология - это красота героических подвигов, поэтическое определение мирового порядка, Космоса, его внутренняя жизнь, описание мироустройства, сложных взаимоотношений, освоение духовного опыта. Поэмы Гомера представляют целую галерею индивидуально обрисованных типических образов. Люди и боги в поэмах Гомера: «человеческое» в богах и «божественное» в героях. В обеих поэмах много религиозно - мифологических противоречий. Образы гомеровских поэм отличаются цельностью, простотой, во многих случаях даже наивностью, которая характерна для эпохи «детства человеческого общества». Они обрисованы с замечательной силой и жизненностью и отмечены глубочайшей человеческой правдой. Олимпийские, до олимпийские боги были для древнего грека мифом. Каждое существо имело свою священную биографию, своё развернутое магическое имя, силой которого оно повелевало и совершало чудеса. Миф оказывался чудом и реальным предметом веры.

  • 7340. Образы бытовых героев в комедии Д.И. Фонвизина "Недоросль"
    Курсовой проект пополнение в коллекции 10.05.2010

    В обрисовке характера Простаковой Фонвизин отступает от прямолинейности и схематизма, свойственных классицизму. Если образ ее мужа с первого до последнего действия комедии остается неизменным, то характер самой Простаковой постепенно раскрывается входе пьесы. При всей своей хитрости Простакова глупа, а потому постоянно выдает себя с головою (12). «Недоросль» прямо начинается с остроумно обыгрывающего народную поговорку о Тришкином кафтане разговора об учении. Госпожа Простакова всерьёз, со свойственным ей простодушным упрямством уверяет нерадивого крепостного портного Тришку, что учиться шить кафтаны совсем необязательно. С тем же простодушием она сама рассказывает о том, как она управляет домом: «Все сама управляюсь, батюшка. С утра до вечера, как за язык повешена, рук не покладываю: то бранюсь, то дерусь; тем и дом держится, мой батюшка!» (II, 5). Это подтверждается и в речи других персонажей: Митрофан говорит Еремеевне: «Уж я те отделаю; я опять нажалуюсь матушке, так она тебе изволит дать таску по-вчерашнему» (II, 4), а из монолога Скотинина мы узнаем, что сестра привезла его жениться, а потом хочет отправить обратно. В своем доме она полновластная госпожа, но она старается привлечь на свою сторону закон, спрашивая: «Дворянин, когда захочет, и слуги высечь не волен; да на что ж дан нам указ-от о вольности дворянства? (V, 4)»