Книги, научные публикации Pages:     | 1 |   ...   | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 |   ...   | 11 |

. М. Достоевскй БСЫ РОМАНЪ ВЪ ТРЕХЪ ЧАСТЯХЪ ImWerdenVerlag Mnchen Ч Москва 2007 Хоть убей, слда не видно, Сбились мы, что длать намъ? ...

-- [ Страница 6 ] --

Петръ Степановичъ все время и постоянно, шепотомъ, продолжалъ укон ренять въ губернаторскомъ дом одну пущенную еще прежде идею, что Николай Всеволодовичъ человкъ имющiй самыя таинственныя связи въ самомъ таинственномъ мiр и что наврно здсь съ какимъ-нибудь порученiемъ.

Странное было тогда настроенiе умовъ. Особенно въ дамскомъ обн ществ обозначилось какое-то легкомыслiе и нельзя сказать чтобы мало по-малу. Какъ бы по втру было пущено нсколько чрезвычайно разн вязныхъ понятiй. Наступило что-то развеселое, легкое, не скажу чтобы всегда прiятное. Въ мод былъ нкоторый безпорядокъ умовъ. Потомъ, когда все кончилось, обвиняли Юлiю Михайловну, ея кругъ и влiянiе;

но врядъ ли все произошло отъ одной только Юлiи Михайловны. Напрон тивъ, вс взапуски хвалили тогда новую губернаторшу за то что уметъ соединить общество и что стало вдругъ веселе. Произошло даже нсколько скандальныхъ случаевъ, въ которыхъ вовсе ужь была невинон вата Юлiя Михайловна;

но вс тогда только хохотали и тшились, а останавливать было некому. Устояла, правда, въ сторон довольно знан чительная кучка лицъ, съ своимъ особеннымъ взглядомъ на теченiе тон гдашнихъ длъ;

но и эти еще тогда не ворчали;

даже улыбались.

Я помню, образовался тогда какъ-то самъ собою довольно обширн ный кружокъ, центръ котораго пожалуй и вправду что находился въ гун бернаторскомъ дом. Въ этомъ интимномъ кружк, толпившемся около Юлiи Михайловны, конечно между молодежью, позволялось и даже вон шло въ правило длать разныя шалости Ч дйствительно иногда дон вольно развязныя. Въ кружк было нсколько даже очень милыхъ дамъ.

Молодежь устраивала пикники, вечеринки, иногда разъзжали по горон ду цлою кавалькадой, въ экипажахъ и верхами. Искали приключенiй, даже нарочно подсочиняли и составляли ихъ сами, единственно для вен селаго анекдота. Городъ нашъ третировали они какъ какой-нибудь гон родъ Глуповъ. Ихъ звали насмшниками или надсмшниками, потому что они мало чмъ брезгали. Случилось, напримръ, что жена одного мстнаго поручика, очень еще молоденькая брюнеточка, хотя и испитая отъ дурнаго содержанiя у мужа, на одной вечеринк, по легкомыслiю, сла играть въ ералашъ по большой, въ надежд выиграть себ на манн тилью, и вмсто выигрыша проиграла пятнадцать рублей. Боясь мужа и не имя чмъ заплатить, она, припомнивъ прежнюю смлость, ршилась потихоньку попросить взаймы, тутъ же на вечеринк, у сына нашего гон родскаго головы, пресквернаго мальчишки, истаскавшагося не по тамъ. Тотъ не только ей отказалъ, но еще пошелъ, хохоча вслухъ, сказать мужу. Поручикъ, дйствительно бдовавшiй на одномъ только жалованьи, приведя домой супругу, натшился надъ нею до сыта, нен смотря на вопли, крики и просьбы на колняхъ о прощенiи. Эта возмун тительная исторiя возбудила везд въ город только смхъ, и хотя бдн ная поручица и не принадлежала къ тому обществу которое окружало Юлiю Михайловну, но одна изъ дамъ этой кавалькады, эксцентричная и бойкая личность, знавшая какъ-то поручицу, захала къ ней и просто за-просто увезла ее къ себ въ гости. Тутъ ее тотчасъ же захватили наши шалуны, заласкали, задарили и продержали дня четыре не возвран щая мужу. Она жила у бойкой дамы и по цлымъ днямъ разъзжала съ нею и со всмъ разрзвившимся обществомъ въ прогулкахъ по городу, участвовала въ увеселенiяхъ, въ танцахъ. Ее все подбивали тащить мужа въ судъ, завести исторiю. Увряли что вс поддержатъ ее, пойн дутъ свидтельствовать. Мужъ молчалъ, не осмливаясь бороться. Бдн няжка смекнула наконецъ что закопалась въ бду, и еле живая отъ страха убжала на четвертый день въ сумерки отъ своихъ покровителей къ своему поручику. Неизвстно въ точности что произошло между сун пругами;

но дв ставни низенькаго деревяннаго домика въ которомъ пон ручикъ нанималъ квартиру не отпирались дв недли. Юлiя Михайловн на посердилась на шалуновъ, когда обо всемъ узнала, и была очень нен довольна поступкомъ бойкой дамы, хотя та представляла ей же поручин цу въ первый день ея похищенiя. Впрочемъ объ этомъ скоро забыли.

Въ другой разъ, у одного мелкаго чиновника, почтеннаго съ виду семьянина, зазжiй изъ другаго узда молодой человкъ, тоже мелкiй чиновникъ, высваталъ дочку, семнадцатилтнюю двочку, красотку изн встную въ город всмъ. Но вдругъ узнали что въ первую ночь брака молодой супругъ поступилъ съ красоткой весьма невжливо, мстя ей за свою поруганную честь. Лямшинъ, почти бывшiй свидтелемъ дла, пон тому что на свадьб запьянствовалъ и остался въ дом ночевать, чуть свтъ утромъ обжалъ всхъ съ веселымъ извстiемъ. Мигомъ образон валась компанiя человкъ въ десять, вс до одного верхами, иные на нан емныхъ казацкихъ лошадяхъ, какъ напримръ Петръ Степановичъ и Липутинъ, который несмотря на свою сдину, участвовалъ тогда почти на всхъ скандальныхъ похожденiяхъ нашей втреной молодежи. Когда молодые показались на улиц, на дрожкахъ парой, длая визиты, узакон ненные нашимъ обычаемъ непремнно на другой же день посл внца, несмотря ни на какiя случайности, Ч вся эта кавалькада окружила дрожки съ веселымъ смхомъ и сопровождала ихъ цлое утро по городу.

Правда, въ дома не входили, а ждали на коняхъ у воротъ;

отъ особенн ныхъ оскорбленiй жениху и невст удержались, но все-таки произвели скандалъ. Весь городъ заговорилъ. Разумется вс хохотали. Но тутъ разсердился фонъ-Лембке и имлъ съ Юлiей Михайловной опять оживн ленную сцену. Та тоже разсердилась чрезвычайно и вознамрилась было отказать шалунамъ отъ дому. Но на другой же день всмъ простила, вслдствiе увщанiй Петра Степановича и нсколькихъ словъ Кармазин нова. Тотъ нашелъ шутку довольно остроумною.

Ч Это въ здшнихъ нравахъ, сказалъ онъ, Ч по крайней мр хан рактерно и.... смло;

и, смотрите, вс смются, а негодуете одна вы.

Но были шалости уже нестерпимыя, съ извстнымъ оттнкомъ.

Въ город появилась книгоноша, продававшая Евангелiе, почтенн ная женщина, хотя и изъ мщанскаго званiя. О ней заговорили, потому что о книгоношахъ только-что появились любопытные отзывы въ стон личныхъ газетахъ. Опять тотъ же плутъ Лямшинъ, съ помощью одного семинариста, праздношатавшагося въ ожиданiи учительскаго мста въ школ, подложилъ потихоньку книгонош въ мшокъ, будто бы покупая у нея книги, цлую пачку соблазнительныхъ мерзкихъ фотографiй изъ за границы, нарочно пожертвованныхъ для сего случая, какъ узнали пон томъ, однимъ весьма почтеннымъ старичкомъ, фамилiю котораго упусн каю, съ важнымъ орденомъ на ше и любившимъ, по его выраженiю, здоровый смхъ и веселую шутку. Когда бдная женщина стала вынин мать святыя книги у насъ въ Гостиномъ ряду, то посыпались и фотон графiи. Поднялся смхъ, ропотъ;

толпа стснилась, стали ругаться, дон шло бы и до побоевъ, еслибы не подоспла полицiя. Книгоношу заперли въ каталашку, и только вечеромъ, старанiями Маврикiя Николаевича, съ негодованiемъ узнавшаго интимныя подробности этой гадкой исторiи, освободили и выпроводили изъ города. Тутъ ужь Юлiя Михайловна ршительно прогнала было Лямшина, но въ тотъ же вечеръ наши цлою компанiей привели его къ ней, съ извстiемъ что онъ выдумалъ новую особенную штучку на фортепьяно и уговорили ее лишь выслушать.

Штучка въ самомъ дл оказалась забавною, подъ смшнымъ нан званiемъ: Франко-Прусская война. Начиналась она грозными звуками Марсельезы:

Qu' un sang impur abreuve nos sillons! Слышался напыщенный вызовъ, упоенiе будущими побдами. Но вдругъ, вмст съ мастерски варьированными тактами гимна, гд-то сбоку, внизу, въ уголку, но очень близко, послышались гаденькiе звуки Mein lieber Augustin2. Марсельеза не замчаетъ ихъ, Марсельеза на высшей точк упоенiя своимъ величiемъ;

но Augustin укрпляется, Augustin все нахальне, и вотъ такты Augustin какъ-то неожиданно нан чинаютъ совпадать съ тактами Марсельезы. Та начинаетъ какъ бы серн диться;

она замчаетъ наконецъ Augustin, она хочетъ сбросить ее, отон гнать какъ навязчивую ничтожную муху, но Mein lieber Augustin уцпин лась крпко;

она весела и самоувренна;

она радостна и нахальна;

и Марсельеза какъ-то вдругъ ужасно глупетъ: она уже не скрываетъ что раздражена и обижена;

это вопли негодованiя, это слезы и клятвы съ простертыми къ Провиднiю руками:

Pas un pouse de notre terrain, pas une pierre de nos forteresses! Но уже она принуждена пть съ Mein lieber Augustin въ одинъ тактъ. Ея звуки какъ-то глупйшимъ образомъ переходятъ въ Augustin, она склоняется, погасаетъ. Изрдка лишь, прорывомъ, послышится опять: qu'un sang impur.... но тотчасъ же преобидно перескочитъ въ гаденькiй вальсъ. Она смиряется совершенно: это Жюль Фавръ, рыдан ющiй на груди Бисмарка и отдающiй все, все.... Но тутъ уже свирпетъ и Augustin: слышатся сиплые звуки, чувствуется безмрно выпитое пиво, бшенство самохвальства, требованiя миллiардовъ, тонкихъ син гаръ, шампанскаго и заложниковъ;

Augustin переходитъ въ неистовый ревъ.... Франко-Прусская война оканчивается. Наши аплодируютъ, Юлiя Михайловна улыбается и говоритъ: ну какъ его прогнать? Миръ заключенъ. У мерзавца дйствительно былъ талантикъ. Степанъ Трон фимовичъ уврялъ меня однажды что самые высокiе художественные тан ланты могутъ быть ужаснйшими мерзавцами и что одно другому не мшаетъ. Былъ потомъ слухъ что Лямшинъ укралъ эту пiеску у одного Пусть нечистая кровь напоит наши нивы (франц.).

Моего милого Августина (нем.).

Ни одной пяди нашей земли, ни одного камня наших крепостей! (франц ).

талантливаго и скромнаго молодаго человка, знакомаго ему прозжаго, который такъ и остался въ неизвстности;

но это въ сторону. Этотъ нен годяй, который нсколько тъ вертлся предъ Степаномъ Трофимовин чемъ, представляя на его вечеринкахъ, по востребованiю, разныхъ жидн ковъ, исповдь глухой бабы или родины ребенка, теперь уморительно каррикатурилъ иногда у Юлiи Михайловны между прочимъ и самого Степана Трофимовича, подъ названiемъ: Либералъ сороковыхъ годовъ. Вс покатывались со смху, такъ что подъ конецъ его ршин тельно нельзя было прогнать: слишкомъ нужнымъ сталъ человкомъ. Къ тому же онъ раболпно заискивалъ у Петра Степановича, который въ свою очередь прiобрлъ къ тому времени до странности сильное влiянiе на Юлiю Михайловну....

Но я не заговорилъ бы объ этомъ мерзавц особливо и не стоилъ бы онъ того чтобы на немъ останавливаться;

но тутъ произошла одна возн мущающая исторiя, въ которой онъ, какъ увряютъ, тоже участвовалъ, а исторiи этой я никакъ не могу обойти въ моей хроник.

Въ одно утро пронеслась по всему городу всть объ одномъ безобн разномъ и возмутительномъ кощунств. При вход на нашу огромную рыночную площадь находится втхая церковь Рождества Богородицы, составляющая замчательную древность въ нашемъ древнемъ город. У вратъ ограды издавна помщалась большая икона Богоматери, вдланн ная за ршеткой въ стну. И вотъ икона была въ одну ночь ограблена, стекло кiота выбито, ршетка изломана и изъ внца и ризы было вынуто нсколько камней и жемчужинъ, не знаю очень ли драгоцнныхъ. Но главное въ томъ что кром кражи совершено было безсмысленное, глун мительное кощунство: за разбитымъ стекломъ иконы нашли, говорятъ, утромъ живую мышь. Положительно извстно теперь, четыре мсяца спустя, что преступленiе совершено было каторжнымъ едькой, но почен му прибавляютъ тутъ и участiе Лямшина. Тогда никто не говорилъ о Лямшин и совсмъ не подозрвали его, а теперь вс утверждаютъ что это онъ впустилъ тогда мышь. Помню, все наше начальство немного пон терялось. Народъ толпился у мста преступленiя съ утра. Постоянно стояла толпа, хоть и не Богъ знаетъ какая, но все-таки человкъ во сто.

Одни приходили, другiе уходили. Подходившiе крестились, прикладыван лись къ икон;

стали подавать, и явилось церковное блюдо, а у блюда монахъ, и только къ тремъ часамъ пополудни начальство догадалось что можно народу приказать и не останавливаться толпой, а помолившись, приложившись и пожертвовавъ проходить мимо. На фонъ-Лембке этотъ несчастный случай произвелъ самое мрачное впечатлнiе. Юлiя Мин хайловна, какъ передавали мн, выразилась потомъ что съ этого зловщаго утра она стала замчать въ своемъ супруг то странное унынiе, которое не прекращалось у него потомъ вплоть до самаго вызн да, два мсяца тому назадъ, по болзни, изъ нашего города, и кажется сопровождаетъ его теперь и въ Швейцарiи, гд онъ продолжаетъ отдын хать посл краткаго, но сильнаго своего поприща въ нашей губернiи.

Помню въ первомъ часу пополудни я зашелъ тогда на площадь;

толн па была молчалива и лица важно-угрюмыя. Подъхалъ на дрожкахъ кун пецъ, жирный и желтый, вылзъ изъ экипажа, отдалъ земной поклонъ, приложился, пожертвовалъ рубль, охая взобрался на дрожки и опять ухалъ. Подъхала и коляска съ двумя нашими дамами въ сопровон жденiи двухъ нашихъ шалуновъ. Молодые люди (изъ коихъ одинъ былъ уже не совсмъ молодой) вышли тоже изъ экипажа и протснились къ икон, довольно небрежно отстраняя народъ. Оба шляпъ не скинули, а одинъ надвинулъ на носъ пенсне. Въ народ зароптали, правда, глухо, но непривтливо. Молодецъ въ пенсне вынулъ изъ портмоне, туго-набин таго кредитками, мдную копйку и бросилъ на блюдо;

оба, смясь и громко говоря, повернулись къ коляск. Въ эту минуту вдругъ подскан кала въ сопровожденiи Маврикiя Николаевича Лизавета Николаевна.

Она соскочила съ лошади, бросила поводъ своему спутнику, оставшемун ся по ея приказанiю на кон, и подошла къ образу именно въ то время когда брошена была копейка. Румянецъ негодованiя залилъ ея щеки;

она сняла свою круглую шляпу, перчатки, упала на колни предъ обн разомъ, прямо на грязный тротуаръ, и благоговйно положила три земн ныхъ поклона. Затмъ вынула свой портмоне, но такъ какъ въ немъ оказалось только нсколько гривенниковъ, то мигомъ сняла свои брилiантовыя серьги и положила на блюдо.

Ч Можно, можно? На украшенiе ризы? вся въ волненiи спросила она монаха.

Ч Позволительно, отвчалъ тотъ;

всякое даянiе благо.

Народъ молчалъ, не выказывая ни порицанiя, ни одобренiя;

Лизавен та Николаевна сла на коня въ загрязненномъ своемъ плать и ускакан ла.

II.

Два дня спустя посл сейчасъ описаннаго случая, я встртилъ ее въ многочисленной компанiи, отправлявшейся куда-то въ трехъ коляскахъ, окруженныхъ верховыми. Она поманила меня рукой, остановила коляску и настоятельно потребовала чтобъ я присоединился къ ихъ обществу.

Въ коляск нашлось мн мсто, и она отрекомендовала меня смясь своимъ спутницамъ, пышнымъ дамамъ, а мн пояснила что вс отправн ляются въ чрезвычайно интересную экспедицiю. Она хохотала и казан лась что-то ужь не въ мру счастливою. Въ самое послднее время она стала весела какъ-то до рзвости. Дйствительно предпрiятiе было эксн центрическое: вс отправлялись за рку, въ домъ купца Севостьянова, у котораго во флигел, вотъ ужь тъ съ десять, проживалъ на поко, въ довольств и въ хол, извстный не только у насъ, но и по окрестнымъ губернiямъ и даже въ столицахъ Семенъ Яковлевичъ, нашъ блаженный и пророчествующiй. Его вс посщали, особенно зазжiе, добиваясь юродиваго слова, поклоняясь и жертвуя. Пожертвованiя, иногда значин тельныя, если не распоряжался ими тутъ же самъ Семенъ Яковлевичъ, были набожно отправляемы въ храмъ Божiй и по преимуществу въ нашъ Богородскiй монастырь;

отъ монастыря съ этою цлью постоянно дежун рилъ при Семен Яковлевич монахъ. Вс ожидали большаго веселiя.

Никто изъ этого общества еще не видалъ Семена Яковлевича. Одинъ Лямшинъ былъ у него когда-то прежде и уврялъ теперь что тотъ веллъ его прогнать метлой и пустилъ ему вслдъ собственною рукой двумя большими вареными картофелинами. Между верховыми я замтилъ и Петра Степановича, опять на наемной казацкой лошади, на которой онъ весьма скверно держался, и Николая Всеволодовича тоже верхомъ. Этотъ не уклонялся отъ всеобщихъ увеселенiй и въ такихъ случаяхъ всегда имлъ прилично веселую мину, хотя попрежнему говон рилъ мало и рдко. Когда экспедицiя поравнялась, спускаясь къ мосту, съ городскою гостиницей, кто-то вдругъ объявилъ что въ гостиниц, въ нумер, сейчасъ только нашли застрлившагося прозжаго и ждутъ пон лицiю. Тотчасъ же явилась мысль посмотрть на самоубiйцу. Мысль подн держали;

наши дамы никогда не видали самоубiйцъ. Помню, одна изъ нихъ сказала тутъ же вслухъ что все такъ ужь прискучило, что нечего церемониться съ развлеченiями, было бы занимательно. Только немногiе остались ждать у крыльца;

остальныя же гурьбой въ грязный корридоръ, и между прочими я къ удивленiю увидалъ и Лизавету Никон лаевну. Нумеръ застрлившагося былъ отпертъ, и разумется насъ не посмли не пропустить. Это былъ еще молоденькiй мальчикъ, тъ ден вятнадцати, никакъ не боле, очень должно-быть хорошенькiй собой, съ густыми блокурыми волосами, съ правильнымъ овальнымъ обликомъ, съ чистымъ прекраснымъ бомъ. Онъ уже окоченлъ, и бленькое личин ко его казалось какъ будто изъ мрамора. На стол лежала записка, его рукой, чтобы не винили никого въ его смерти и что онъ застрлился пон тому что прокутилъ четыреста рублей. Слово прокутилъ такъ и стояло въ записк: въ четырехъ ея строчкахъ нашлось три грамматическихъ ошибки. Тутъ особенно охалъ надъ нимъ какой-то повидимому сосдъ его, толстый помщикъ, стоявшiй въ другомъ нумер по своимъ дламъ.

Изъ словъ того оказалось что мальчикъ отправленъ былъ семействомъ, вдовою матерью, сестрами и тетками, изъ деревни ихъ въ городъ, чтобы, подъ руководствомъ проживавшей въ город родственницы, сдлать разныя покупки для приданаго старшей сестры, выходившей замужъ, и доставить ихъ домой. Ему вврили эти четыреста рублей, накопленные десятилтiями, охая отъ страху и напутствуя его безконечными назин данiями, молитвами и крестами. Мальчикъ досел былъ скроменъ и благонадеженъ. Прiхавъ три дня тому назадъ въ городъ, онъ къ родственниц не явился, остановился въ гостиниц и пошелъ прямо въ клубъ, въ надежд отыскать гд-нибудь въ задней комнат какого-нин будь зазжаго банкомета или по крайней мр стуколку. Но стуколки въ тотъ вечеръ не было, банкомета тоже. Возвратясь въ нумеръ уже около полуночи, онъ потребовалъ шампанскаго, гаванскихъ сигаръ и заказалъ ужинъ изъ шести или семи блюдъ. Но отъ шампанскаго опьянлъ, отъ сигары его стошнило, такъ что до внесенныхъ кушанiй и не притронулн ся, а улегся спать чуть не безъ памяти. Проснувшись на завтра, свжiй какъ яблоко, тотчасъ же отправился въ цыганскiй таборъ, помщавшiйн ся за ркой въ слободк, о которомъ услыхалъ вчера въ клуб, и въ гон стиницу не являлся два дня. Наконецъ вчера, часамъ къ пяти пополун дни, прибылъ хмльной, тотчасъ легъ спать и проспалъ до десяти чан совъ вечера. Проснувшись спросилъ котлетку, бутылку шато-дикему и винограду, бумаги, чернилъ и счетъ. Никто не замтилъ въ немъ ничего особеннаго;

онъ былъ спокоенъ, тихъ и ласковъ. Должно-быть онъ застрлился еще около полуночи, хотя странно что никто не слыхалъ выстрла, а хватились только сегодня въ часъ пополудни, и не достучавн шись, выломали дверь. Бутылка шато-дикему была на половину опорожн нена, винограду оставалось тоже съ полтарелки. Выстрлъ былъ сдланъ изъ трехствольнаго маленькаго револьвера прямо въ сердце.

Крови вытекло очень мало;

револьверъ выпалъ изъ рукъ на коверъ.

Самъ юноша полулежалъ въ углу на диван. Смерть должно-быть произошла мгновенно;

никакого смертнаго мученiя не замчалось въ лиц;

выраженiе было спокойное, почти счастливое, только-бы жить.

Вс наши разсматривали съ жаднымъ любопытствомъ. Вообще въ кажн домъ несчастiи ближняго есть всегда нчто веселящее постороннiй глазъ Ч и даже кто-бы вы ни были. Наши дамы разсматривали молча, спутники же отличались остротой ума и высшимъ присутствiемъ духа.

Одинъ замтилъ что это наилучшiй исходъ и что умне мальчикъ и не могъ ничего выдумать;

другой заключилъ что хоть мигъ да хорошо пон жилъ. Третiй вдругъ брякнулъ: почему у насъ такъ часто стали вшатьн ся и застрливаться, Ч точно съ корней соскочили, точно полъ изъ подъ ногъ у всхъ выскользнулъ? На резонера непривтливо посмотн рли. За то Лямшинъ, ставившiй себ за честь роль шута, стянулъ съ тарелки кисточку винограду, за нимъ смясь другой, а третiй протянулъ было руку и къ шато-дикему. Но остановилъ прибывшiй полицейн мейстеръ, и даже, сгоряча конечно, попросилъ лочистить комнату.

Такъ какъ вс уже наглядлись, то тотчасъ же безъ спору и вышли, хотя Лямшинъ и присталъ было съ чмъ-то къ полицеймейстеру. Всеобн щее веселье, смхъ и рзвый говоръ въ остальную половину дороги пон чти вдвое оживились.

Прибыли къ Семену Яковлевичу ровно въ часъ пополудни. Ворота довольно большаго купеческаго дома стояли настежь и доступъ во флин гель былъ открытъ. Тотчасъ же узнали что Семенъ Яковлевичъ извон литъ обдать, но принимаетъ. Вся наша толпа вошла разомъ. Комната въ которой принималъ и обдалъ блаженный была довольно просторная, въ три окна, и разгорожена поперегъ на дв равныя части деревянною ршеткой отъ стны до стны, по поясъ высотой. Обыкновенные постители оставались за ршеткой, а счастливцы допускались, по укан занiю блаженнаго, чрезъ дверцы ршетки въ его половину, и онъ сажалъ ихъ, если хотлъ, на свои старыя кожаныя кресла и на диванъ;

самъ же засдалъ неизмнно въ старинныхъ истертыхъ вольтеровскихъ крен слахъ. Это былъ довольно большой, одутловатый, желтый лицомъ чен ловкъ, тъ пятидесяти пяти, блокурый и лысый, съ жидкими волосан ми, брившiй бороду, съ раздутою правою щекой и какъ бы нсколько перекосившимся ртомъ, съ большою бородавкой близь вой ноздри, съ узенькими глазками и съ спокойнымъ, солиднымъ, заспаннымъ выран женiемъ лица. Одтъ былъ по-нмецки, въ черный сюртукъ, но безъ жин лета и безъ галстука. Изъ-подъ сюртука выглядывала довольно толстая, но блая рубашка;

ноги, кажется, больныя, держалъ въ туфляхъ. Я слын шалъ что когда-то онъ былъ чиновникомъ и иметъ чинъ. Онъ только что откушалъ уху изъ легкой рыбки и принялся за второе свое кушан нье Ч картофель въ мундир съ солью. Другаго ничего и никогда не вкушалъ;

пилъ только много чаю, котораго былъ любителемъ. Около него сновало человка три прислуги, содержавшейся отъ купца;

одинъ изъ слугъ былъ во фрак, другой похожъ былъ на артельщика, третiй на причетника. Былъ еще и мальчишка тъ шестнадцати, весьма рзвый.

Кром прислуги присутствовалъ и почтенный сдой монахъ съ кружкой, немного слишкомъ полный. На одномъ изъ столовъ киплъ огромнйшiй самоваръ, и стоялъ подносъ чуть не съ двумя дюжинами стакановъ. На другомъ стол, противоположномъ, помщались приношенiя: нсколько головъ и фунтиковъ сахару, фунта два чаю, пара вышитыхъ туфлей, фун ляровый платокъ, отрзокъ сукна, штука холста и пр. Денежныя пон жертвованiя почти вс поступали въ кружку монаха. Въ комнат было людно Ч человкъ до дюжины однихъ постителей, изъ коихъ двое сидли у Семена Яковлевича за ршеткой;

то были сденькiй старичокъ, богомолецъ, изъ простыхъ, и одинъ маленькiй, сухенькiй захожiй мон нашекъ, сидвшiй чинно и потупивъ очи. Прочiе постители вс стояли по сю сторону ршетки, все тоже больше изъ простыхъ, кром одного толстаго купца, прiзжаго изъ узднаго города, бородача одтаго по русски, но котораго знали за стотысячника;

одной пожилой и убогой дворянки и одного помщика. Вс ждали своего счастiя, не осмливаясь заговорить сами. Человка четыре стояли на колняхъ, но всхъ боле обращалъ на себя вниманiе помщикъ, человкъ толстый, тъ сорока пяти, стоявшiй на колняхъ у самой ршетки, ближе всхъ на виду и съ благоговнiемъ ожидавшiй благосклоннаго взгляда или слова Семена Яковлевича. Стоялъ онъ уже около часу, а тотъ все не замчалъ.

Наши дамы стснились у самой ршетки, весело и смшливо шушун кая. Стоявшихъ на колняхъ и всхъ другихъ постителей оттснили или заслонили, кром помщика, который упорно остался на виду, ухван тясь даже руками за ршетку. Веселые и жадно-любопытные взгляды устремились на Семена Яковлевича, равно какъ лорнеты, пенсне и даже бинокли;

Лямшинъ по крайней мр разсматривалъ въ бинокль. Семенъ Яковлевичъ спокойно и ниво окинулъ всхъ своими маленькими глазн ками.

Ч Миловзоры! миловзоры! изволилъ онъ выговорить сиплымъ басн комъ и съ легкимъ восклицанiемъ.

Вс наши засмялись: Что значитъ миловзоры? Но Семенъ Яковлевичъ погрузился въ молчанiе и додалъ свой картофель. Након нецъ утерся салфеткой, и ему подали чаю.

Кушалъ онъ чай обыкновенно не одинъ, а наливалъ и поститен лямъ, но далеко не всякому, обыкновенно указывая самъ кого изъ нихъ осчастливить. Распоряженiя эти всегда поражали своею неожиданнон стью. Минуя богачей и сановниковъ, приказывалъ иногда подавать мун жику или какой-нибудь ветхой старушонк;

другой разъ, минуя нищую братiю, подавалъ какому-нибудь одному жирному купцу-богачу. Налин валось тоже разно, однимъ въ накладку, другимъ въ прикуску, а трен тьимъ и вовсе безъ сахара. На этотъ разъ осчастливлены были захожiй монашекъ стаканомъ въ накладку, и старичокъ богомолецъ, которому дали совсмъ безъ сахара. Толстому же монаху съ кружкой изъ монан стыря почему-то не поднесли вовсе, хотя тотъ, до сихъ поръ, каждый день получалъ свой стаканъ.

Ч Семенъ Яковлевичъ, скажите мн что-нибудь, я такъ давно жен лала съ вами познакомиться, пропла съ улыбкой и прищуриваясь та пышная дама изъ нашей коляски которая замтила давеча что съ разн влеченiями нечего церемониться, было бы занимательно. Семенъ Яковлевичъ даже не поглядлъ на нее. Помщикъ стоявшiй на колн няхъ звучно и глубоко вздохнулъ, точно приподняли и опустили большiе мхи.

Ч Въ накладку! указалъ вдругъ Семенъ Яковлевичъ на купца стон тысячника;

тотъ выдвинулся впередъ и сталъ рядомъ съ помщикомъ.

Еще ему сахару! приказалъ Семенъ Яковлевичъ, когда уже налин ли стаканъ;

положили еще порцiю. Еще, еще ему! положили еще въ третiй разъ и наконецъ въ четвертый. Купецъ безпрекословно сталъ пить свой сиропъ.

Ч Господи! зашепталъ и закрестился народъ. Помщикъ опять звучно и глубоко вздохнулъ.

Ч Батюшка! Семенъ Яковлевичъ! раздался вдругъ горестный, но рзкiй до того что трудно было и ожидать, голосъ убогой дамы, которую наши оттерли къ стн. Ч Цлый часъ, родной, благодати ожидаю. Изн реки ты мн, разсуди меня сироту.

Ч Спроси, указалъ Семенъ Яковлевичъ слуг причетнику. Тотъ подошелъ къ ршетк:

Ч Исполнили ли то что приказалъ въ прошлый разъ Семенъ Яковлевичъ? спросилъ онъ вдову тихимъ и размреннымъ голосомъ.

Ч Какое, батюшка Семенъ Яковлевичъ, исполнила, исполнишь съ ними! завопила вдова, Ч людоды, просьбу на меня въ окружной подан ютъ, въ сенатъ грозятъ;

это на родную-то мать!...

Ч Дать ей!... указалъ Семенъ Яковлевичъ на голову сахару. Мальн чишка подскочилъ, схватилъ голову и потащилъ ко вдов.

Ч Охъ, батюшка, велика твоя милость. И куда мн столько? завон пила было вдовица.

Ч Еще, еще! награждалъ Семенъ Яковлевичъ.

Притащили еще голову. Еще, еще, приказывалъ блаженный;

прин несли третью и наконецъ четвертую. Вдовицу обставили сахаромъ со всхъ сторонъ. Монахъ отъ монастыря вздохнулъ: все это бы сегодня же могло попасть въ монастырь, по прежнимъ примрамъ.

Ч Да куда мн столько? приниженно охала вдовица, стошнитъ одну-то!... Да ужь не пророчество ли какое, батюшка?

Ч Такъ и есть, пророчество, проговорилъ кто-то въ толп.

Ч Еще ей фунтъ, еще! не унимался Семенъ Яковлевичъ.

На стол оставалась еще цлая голова, но Семенъ Яковлевичъ укан залъ подать фунтъ, и вдов подали фунтъ.

Ч Господи, господи! вздыхалъ и крестился народъ. Ч Видимое прон рочество.

Ч Усладите впередъ сердце ваше добротой и милостiю и потомъ уже приходите жаловаться на родныхъ дтей, кость отъ костей своихъ, вотъ что, должно полагать, означаетъ эмблема сiя, тихо, но самодовольн но проговорилъ толстый, но обнесенный чаемъ монахъ отъ монастыря, въ припадк раздраженнаго самолюбiя взявъ на себя толкованiе.

Ч Да что ты, батюшка, озлилась вдругъ вдовица, Ч да они меня на аркан въ огонь тащили, когда у Верхишиныхъ загорлось. Они мн мертву кошку въ укладку заперли, то-есть всякое-то безчинство готовы....

Ч Гони, гони! вдругъ замахалъ руками Семенъ Яковлевичъ.

Причетникъ и мальчишка вырвались за ршетку. Причетникъ взялъ вдову подъ руки, и она, присмирвъ, потащилась къ дверямъ, озин раясь на дареныя сахарныя головы, которыя за нею поволокъ мальчишн ка.

Ч Одну отнять, отними! приказалъ Семенъ Яковлевичъ остававшен муся при немъ артельщику. Тотъ бросился за уходившими, и вс трое слугъ воротились черезъ нсколько времени, неся обратно разъ подан ренную и теперь отнятую у вдовицы одну голову сахару;

она унесла одн накоже три.

Ч Семенъ Яковлевичъ, раздался чей-то голосъ сзади у самыхъ двен рей, Ч видлъ я во сн птицу, галку, вылетла изъ воды и полетла въ огонь. Что сей сонъ значитъ?

Ч Къ морозу, произнесъ Семенъ Яковлевичъ.

Ч Семенъ Яковлевичъ, что же вы мн-то ничего не отвтили, я такъ давно вами интересуюсь, начала было опять наша дама.

Ч Спроси! указалъ вдругъ, не слушая ея, Семенъ Яковлевичъ на помщика стоявшаго на колняхъ.

Монахъ отъ монастыря, которому указано было спросить, степенно подошелъ къ помщику.

Ч Чмъ согршили? И не велно ль было чего исполнить?

Ч Не драться, рукамъ воли не давать, сипло отвчалъ помщикъ.

Ч Исполнили? спросилъ монахъ.

Ч Не могу выполнить, собственная сила одолваетъ.

Ч Гони, гони! Метлой его, метлой! замахалъ руками Семенъ Яковлевичъ. Помщикъ, не дожидаясь исполненiя кары, вскочилъ и брон сился вонъ изъ комнаты.

Ч На мст златницу оставили, провозгласилъ монахъ подымая съ полу полуимперiалъ.

Ч Вотъ кому! ткнулъ пальцемъ на стотысячника купца Семенъ Яковлевичъ. Стотысячникъ не посмлъ отказаться и взялъ.

Ч Злато къ злату, не утерплъ монахъ отъ монастыря.

Ч А этому въ накладку, указалъ вдругъ Семенъ Яковлевичъ на Маврикiя Николаевича. Слуга налилъ чаю и поднесъ было ошибкой франту въ пенсне.

Ч Длинному, длинному, поправилъ Семенъ Яковлевичъ.

Маврикiй Николаевичъ взялъ стаканъ, отдалъ военный полун поклонъ и началъ пить. Не знаю почему вс наши такъ и покатились со смху.

Ч Маврикiй Николаевичъ! обратилась къ нему вдругъ Лиза;

Ч тотъ господинъ на колняхъ ушелъ, станьте на его мсто на колни.

Маврикiй Николаевичъ въ недоумнiи посмотрлъ на нее.

Ч Прошу васъ, вы сдлаете мн большое удовольствiе. Слушайте, Маврикiй Николаевичъ, начала она вдругъ настойчивою, упрямою, горян чею скороговоркой, Ч непремнно станьте, я хочу непремнно видть какъ вы будете стоять. Если не станете Ч и не приходите ко мн. Нен премнно хочу, непремнно хочу!...

Я не знаю что она хотла этимъ сказать;

но она требовала настойн чиво, неумолимо, точно была въ припадк. Маврикiй Николаевичъ расн толковывалъ, какъ увидимъ ниже, такiе капризные порывы ея, особенно частые въ послднее время, вспышками слпой къ нему ненависти, и не то чтобъ отъ злости, Ч напротивъ, она чтила, любила и уважала его, и онъ самъ это зналъ, Ч а отъ какой-то особенной безсознательной ненан висти, съ которою она никакъ не могла справиться минутами.

Онъ молча передалъ чашку какой-то сзади него стоявшей старун шонк, отворилъ дверцу ршетки, безъ приглашенiя шагнулъ въ интимн ную половину Семена Яковлевича и сталъ среди комнаты на колни, на виду у всхъ. Думаю что онъ слишкомъ былъ потрясенъ въ деликатной и простой душ своей грубою, глумительною выходкой Лизы, въ виду всего общества. Можетъ-быть ему подумалось что ей станетъ стыдно за себя, видя его униженiе, на которомъ она такъ настаивала. Конечно, нин кто не ршился бы исправлять такимъ наивнымъ и рискованнымъ спосон бомъ женщину, кром него. Онъ стоялъ на колняхъ съ своею невозмун тимою важностью въ лиц, длинный, нескладный, смшной. Но наши не смялись;

неожиданность поступка произвела болзненный эффектъ.

Вс глядли на Лизу.

Ч Елей, елей! пробормоталъ Семенъ Яковлевичъ.

Лиза вдругъ поблднла, вскрикнула, ахнула и бросилась за ршетку. Тутъ произошла быстрая, истерическая сцена: она изо всхъ силъ стала подымать Маврикiя Николаевича съ колнъ, дергая его обими своими руками за локоть.

Ч Вставайте, вставайте! вскрикивала она какъ безъ памяти, Ч встаньте сейчасъ, сейчасъ! Какъ вы смли стать!

Маврикiй Николаевичъ приподнялся съ колнъ. Она стиснула своин ми руками его руки выше локтей и пристально смотрла ему въ лицо.

Страхъ былъ въ ея взгляд.

Ч Миловзоры, миловзоры! повторилъ еще разъ Семенъ Яковлен вичъ.

Она втащила наконецъ Маврикiя Николаевича обратно за ршетку;

во всей нашей толп произошло сильное движенiе. Дама изъ нашей кон ляски, вроятно желая перебить впечатлнiе, въ третiй разъ звонко и визгливо вопросила Семена Яковлевича, попрежнему съ жеманною улыбкой:

Ч Что же, Семенъ Яковлевичъ, неужто не лизречете и мн чего нибудь? А я такъ много на васъ разчитывала.

Ч Въ... тебя, въ.... тебя!... произнесъ вдругъ обращаясь къ ней Сен менъ Яковлевичъ крайне нецензурное словцо. Слова сказаны были свирпо и съ ужасающею отчетливостью. Наши дамы взвизгнули и брон сились стремглавъ бгомъ вонъ, кавалеры гомерически захохотали.

Тмъ и кончилась наша поздка къ Семену Яковлевичу.

И однако же тутъ, говорятъ, произошелъ еще одинъ чрезвычайно загадочный случай и, признаюсь, для него-то боле я и упомянулъ такъ подробно объ этой поздк.

Говорятъ что когда вс гурьбой бросились вонъ, то Лиза, поддерн живаемая Маврикiемъ Николаевичемъ, вдругъ столкнулась въ дверяхъ, въ тснот, съ Николаемъ Всеволодовичемъ. Надо сказать, со времени воскреснаго утра и обморока, они оба хоть и встрчались не разъ, но другъ къ другу не подходили и ничего между собою не сказали. Я видлъ какъ они столкнулись въ дверяхъ: мн показалось что они оба на мгновенiе прiостановились и какъ-то странно другъ на друга поглядли.

Но я могъ худо видть въ толп. Увряли, напротивъ, и совершенно серiозно, что Лиза взглянувъ на Николая Всеволодовича, быстро поднян ла кулакъ, такъ-таки вровень съ его лицомъ и наврно бы ударила еслин бы тотъ не усплъ отстраниться. Можетъ-быть ей не понравилось выран женiе лица его или какая-нибудь усмшка его, особенно сейчасъ, посл такого эпизода съ Маврикiемъ Николаевичемъ. Признаюсь, я самъ не видлъ ничего, но за то вс увряли что видли, хотя вс-то ужь нин какъ не могли этого увидать за суматохой, а разв иные. Только я этому тогда не поврилъ. Помню однако что Николай Всеволодовичъ во всю обратную дорогу былъ нсколько блденъ.

III.

Почти въ то же время и именно въ этотъ же самый день состоялось наконецъ и свиданiе Степана Трофимовича съ Варварой Петровной, кон торое та давно держала въ ум и давно уже возвстила о немъ своему бывшему другу, но почему-то до сихъ поръ все откладывала. Оно произошло въ Скворешникахъ. Варвара Петровна прибыла въ свой загон родный домъ, вся въ хлопотахъ: наканун опредлено было окончательн но что предстоящiй праздникъ будетъ данъ у предводительши. Но Варн вара Петровна тотчасъ же смекнула въ своемъ быстромъ ум что посл праздника никто не помшаетъ ей дать свой особый праздникъ, уже въ Скворешникахъ, и снова созвать весь городъ. Тогда вс могли бы убдиться на дл чей домъ лучше и гд умютъ лучше принять и съ большимъ вкусомъ дать балъ. Вообще ее узнать нельзя было. Казалось она точно переродилась и изъ прежней недоступной высшей дамы (вын раженiе Степана Трофимовича) обратилась въ самую обыкновенную, взн балмошную свтскую женщину. Впрочемъ это только могло казаться.

Прибывъ въ пустой домъ, она обошла комнаты въ сопровожденiи врнаго и стариннаго Алекся Егоровича и омушки, человка видавн шаго виды и спецiалиста по декоративному длу. Начались совты и сон ображенiя: что изъ мебели перенести изъ городскаго дома;

какiя вещи, картины;

гд ихъ разставить;

какъ всего удобне распорядиться оранн жереей и цвтами: гд сдлать новыя драпри, гд устроить буфетъ и одинъ или два? и пр. и пр. И вотъ, среди самыхъ горячихъ хлопотъ, ей вдругъ вздумалось послать карету за Степаномъ Трофимовичемъ.

Тотъ былъ уже давно извщенъ и готовъ и каждый день ожидалъ именно такого внезапнаго приглашенiя. Садясь въ карету онъ перекрен стился;

ршалась судьба его. Онъ засталъ своего друга въ большой зал, на маленькомъ диванчик въ ниш, предъ маленькимъ мраморнымъ стон ликомъ, съ карандашомъ и бумагой въ рукахъ: омушка вымривалъ аршиномъ высоту хоръ и оконъ, а Варвара Петровна сама записывала цифры и длала на поляхъ отмтки. Не отрываясь отъ дла, она кивнун ла головой въ сторону Степана Трофимовича, и когда тотъ пробормон талъ какое-то привтствiе, подала ему наскоро руку и указала, не глян дя, подл себя мсто.

Ч Я сидлъ и ждалъ минутъ пять здавивъ мое сердце, разказын валъ онъ мн потомъ. Ч Я видлъ не ту женщину которую зналъ дван дцать тъ. Полнйшее убжденiе что всему конецъ придало мн силы, изумившiя даже ее. Клянусь, она была удивлена моею стойкостью въ этотъ послднiй часъ.

Варвара Петровна вдругъ положила карандашъ на столикъ и бын стро повернулась къ Степану Трофимовичу.

Ч Степанъ Трофимовичъ, намъ надо говорить о дл. Я уврена что вы приготовили вс ваши пышныя слова и разныя словечки, но лучн ше бы къ длу прямо, не такъ ли?

Его передернуло. Она слишкомъ спшила заявить свой тонъ, что же могло быть дале?

Ч Подождите, молчите, дайте мн сказать, потомъ вы, хотя право не знаю что бы вы могли мн отвтить? продолжала она быстрою скорон говоркой. Ч Тысячу двсти рублей вашего пенсiона я считаю моею свян щенною обязанностью до конца вашей жизни;

то-есть зачмъ священною обязанностью, просто договоромъ, это будетъ гораздо реальне, не такъ ли? Если хотите мы напишемъ. На случай моей смерти сдланы особыя распоряженiя. Но вы получаете отъ меня теперь сверхъ того квартиру и прислугу и все содержанiе. Переведемъ это на деньги, будетъ тысяча пятьсотъ рублей, не такъ ли? Кладу еще экстренныхъ триста рублей, и того полныхъ три тысячи. Довольно съ васъ въ годъ? Кажется не мало?

Въ самыхъ экстренныхъ случаяхъ я впрочемъ буду набавлять. Итакъ, возьмите деньги, пришлите мн моихъ людей и живите сами по себ гд хотите, въ Петербург, въ Москв, за границей, или здсь, только не у меня. Слышите?

Ч Недавно такъ же настойчиво и такъ же быстро передано было мн изъ тхъ же устъ другое требованiе, медленно и съ грустною отчетн ливостью проговорилъ Степанъ Трофимовичъ. Ч Я смирился и.... плян салъ казачка вамъ въ угоду. Oui, la comparaison peut tre permise.

C'tait comme un petit cozak du Don qui sautait sur sa propre tombe.1 Тен перь....

Ч Остановитесь, Степанъ Трофимовичъ. Вы ужасно многорчивы.

Вы не плясали, а вы вышли ко мн въ новомъ галстук, бль, въ перн чаткахъ, напомаженный и раздушенный. Увряю васъ что вамъ очень хотлось самому жениться;

это было на вашемъ лиц написано, и пон врьте, выраженiе самое неизящное. Если я не замтила вамъ тогда же, Да, такое сравнение допустимо. Как донской казачок, пляшущий на собственной могиле (франц.).

то единственно изъ деликатности. Но вы желали, вы желали жениться, несмотря на мерзости которыя вы писали интимно обо мн и о вашей нен вст. Теперь вовсе не то. И къ чему тутъ Cozak du Don надъ какою-то вашею могилой? Не понимаю что за сравненiе. Напротивъ, не умирайте, а живите;

живите какъ можно больше, я очень буду рада.

Ч Въ богадльн?

Ч Въ богадльн? Въ богадльню нейдутъ съ тремя тысячами дон хода. Ахъ, припоминаю, усмхнулась она;

Ч въ самомъ дл Петръ Степановичъ какъ-то расшутился разъ о богадльн. Ба, это дйствин тельно особенная богадльня, о которой стоитъ подумать. Это для сан мыхъ почтенныхъ особъ, тамъ есть полковники, туда даже теперь хон четъ одинъ генералъ. Если вы поступите со всми вашими деньгами, то найдете покой, довольство, служителей. Вы тамъ будете заниматься наун ками и всегда можете составить партiю въ преферансъ....

Ч Passons. Ч Passons? покоробило Варвару Петровну. Ч Но въ такомъ слун ча все;

вы извщены, мы живемъ съ этихъ поръ совершенно порознь.

Ч И все? Все что осталось отъ двадцати тъ? Послднее прощанiе наше?

Ч Вы ужасно любите восклицать, Степанъ Трофимовичъ. Нынче это совсмъ не въ мод. Они говорятъ грубо, но просто. Дались вамъ наши двадцать тъ! Двадцать тъ обоюднаго самолюбiя и больше нин чего. Каждое письмо ваше ко мн писано не ко мн, а для потомства. Вы стиллистъ, а не другъ, а дружба Ч это только прославленное слово, въ сущности: взаимное излiянiе помой....

Ч Боже, сколько чужихъ словъ! Затверженные уроки! И на васъ уже надли они свой мундиръ! Вы тоже въ радости, вы тоже на солнц;

chеre, chеre, за какое чечевичное варево продали вы имъ вашу свободу!

Ч Я не попугай чтобы повторять чужiя слова, вскипла Варвара Петровна. Ч Будьте уврены что у меня свои слова накопились. Что сдлали вы для меня въ эти двадцать тъ? Вы отказывали мн даже въ книгахъ которыя я для васъ выписывала и которыя, еслибы не переплетн чикъ, остались бы неразрзанными. Что давали вы мн читать когда я, въ первые годы, просила васъ руководить меня? Все Капфигъ да Капн фигъ. Вы ревновали даже къ моему развитiю и брали мры. А между тмъ надъ вами же вс смются. Признаюсь, я всегда васъ считала только за критика;

вы литературный критикъ и ничего боле. Когда дон рогой въ Петербургъ я вамъ объявила что намрена издавать журналъ и Оставим это (франц.).

посвятить ему всю мою жизнь, вы тотчасъ же поглядли на меня иронин чески и стали вдругъ ужасно высокомрны.

Ч Это было не то, не то.... мы тогда боялись преслдованiй...

Ч Это было то самое, а преслдованiй въ Петербург вы ужь нин какъ не могли бояться. Помните потомъ въ феврал, когда пронеслась всть, вы вдругъ прибжали ко мн перепуганный и стали требовать чтн объ я тотчасъ же дала вамъ удостовренiе, въ вид письма, что затваен мый журналъ до васъ совсмъ не касается, что молодые люди ходятъ ко мн, а не къ вамъ, а что вы только домашнiй учитель, который живетъ въ дом, потому что ему еще не додано жалованье, не такъ ли? Помните это вы? Вы отмнно отличались всю вашу жизнь, Степанъ Трофимон вичъ.

Ч Это была только одна минута малодушiя, минута глазъ на глазъ, горестно воскликнулъ онъ, Ч но неужели, неужели же все порвать изъ за такихъ мелкихъ впечатлнiй? Неужели же ничего боле не уцлло между нами за столь долгiе годы?

Ч Вы ужасно разчетливы;

вы все хотите такъ сдлать чтобъ я еще оставалась въ долгу. Когда вы воротились изъ-за границы, вы смотрли предо мною свысока и не давали мн выговорить слова, а когда я сама похала и заговорила съ вами потомъ о впечатлнiи посл Мадонны, вы не дослушали и высокомрно стали улыбаться въ свой галстукъ, точно я ужь не могла имть такихъ же точно чувствъ какъ и вы.

Ч Это было не то, вроятно не то.... J'ai oubli. Ч Нтъ, это было то самое, да и хвалиться-то было нечмъ предо мною, потому что все это вздоръ и одна только ваша выдумка. Нынче никто, никто ужь Мадонной не восхищается и не теряетъ на это времен ни, кром закоренлыхъ стариковъ. Это доказано.

Ч Ужь и доказано?

Ч Она совершенно ни къ чему не служитъ. Эта кружка полезна пон тому что въ нее можно влить воды;

этотъ карандашъ полезенъ, потому что имъ можно все записать, а тутъ женское лицо хуже всхъ другихъ лицъ въ натур. Попробуйте нарисовать яблоко и положите тутъ же рян домъ настоящее яблоко Ч которое вы возьмете? Небось не ошибетесь.

Вотъ къ чему сводятся теперь вс ваши теорiи, только-что озарилъ ихъ первый лучъ свободнаго изслдованiя.

Ч Такъ, такъ.

Ч Вы усмхаетесь иронически. А что напримръ говорили вы мн о милостын? А между тмъ наслажденiе отъ милостыни есть наслажденiе надмнное и безнравственное, наслажденiе богача своимъ богатствомъ, Я забыл (франц.).

властiю и сравненiемъ своего значенiя съ значенiемъ нищаго. Милостын ня развращаетъ и подающаго и брущаго и сверхъ того не достигаетъ цли, потому что только усиливаетъ нищенство. Лентяи не желающiе работать толпятся около дающихъ какъ игроки у игорнаго стола надясь выиграть. А межь тмъ жалкихъ грошей которые имъ бросаютъ не достаетъ и на сотую долю. Много ль вы роздали въ вашу жизнь? Грин венъ восемь не боле, припомните-ка. Постарайтесь вспомнить когда вы подавали въ послднiй разъ;

года два назадъ, а пожалуй четыре будетъ.

Вы кричите и только длу мшаете. Милостыня и въ теперешнемъ общен ств должна быть закономъ запрещена. Въ новомъ устройств совсмъ не будетъ бдныхъ.

Ч О, какое изверженiе чужихъ словъ! Такъ ужь и до новаго устройн ства дошло? Несчастная, помоги вамъ Богъ!

Ч Да, дошло, Степанъ Трофимовичъ;

вы тщательно скрывали отъ меня вс новыя идеи, теперь всмъ уже извстныя, и длали это единственно изъ ревности, чтобъ имть надо мною власть. Теперь даже эта Юлiя на сто верстъ впереди меня. Но теперь и я прозрла. Я защин щала васъ, Степанъ Трофимовичъ, сколько могла;

васъ ршительно вс обвиняютъ.

Ч Довольно! поднялся было онъ съ мста, Ч довольно! И что еще пожелаю вамъ, неужто раскаянiя?

Ч Сядьте на минуту, Степанъ Трофимовичъ, мн надо еще васъ спросить. Вамъ передано было приглашенiе читать на литературномъ утр;

это чрезъ меня устроилось. Скажите что именно вы прочтете?

Ч А вотъ именно объ этой цариц царицъ, объ этомъ идеал чен ловчества, Мадонн Сикстинской, которая не стоитъ по вашему стакан на или карандаша.

Ч Такъ вы не изъ исторiи? горестно изумилась Варвара Петровн на. Ч Но васъ слушать не будутъ. Далась же вамъ эта Мадонна! Ну что за охота если вы всхъ усыпите? Будьте уврены, Степанъ Трофимон вичъ, что я единственно въ вашемъ интерес говорю. То ли дло еслибы вы взяли какую-нибудь коротенькую, но занимательную средневковую придворную исторiйку, изъ испанской исторiи, или лучше сказать, одинъ анекдотъ и наполнили бы его еще анекдотами и острыми словечками отъ себя. Тамъ были пышные дворы, тамъ были такiя дамы, отравленiя. Карн мазиновъ говоритъ что странно будетъ если ужь и изъ испанской исн торiи не прочесть чего-нибудь занимательнаго?

Ч Кармазиновъ, этотъ исписавшiйся глупецъ, ищетъ для меня темы!

Ч Кармазиновъ, этотъ почти государственный умъ! Вы слишкомъ дерзки на языкъ, Степанъ Трофимовичъ.

Ч Вашъ Кармазиновъ, это старая, исписавшаяся, обозленная баба!

Chre, chre, давно ли вы такъ поработились ими, о, Боже!

Ч Я и теперь его терпть не могу за важничанiе, но я отдаю спран ведливость и его уму. Повторяю, я защищала васъ изо всхъ силъ, сколько могла. И къ чему непремнно заявлять себя смшнымъ и скучн нымъ? Напротивъ, выйдите на эстраду съ почтенною улыбкой, какъ представитель прошедшаго вка, и разкажите три анекдота, со всмъ вашимъ остроумiемъ, такъ какъ вы только умете иногда разказать.

Пусть вы старикъ, пусть вы отжившаго вка, пусть наконецъ отстали отъ нихъ;

но вы сами съ улыбкой въ этомъ сознаетесь въ предисловiи, и вс увидятъ что вы милый, добрый, остроумный обломокъ... Однимъ слон вомъ, человкъ старой соли и настолько передовой что самъ способенъ оцнить во что слдуетъ все безобразiе иныхъ понятiй, которымъ до сихъ поръ онъ слдовалъ. Ну сдлайте мн удовольствiе, я васъ прошу.

Ч Chre, довольно! Не просите, не могу. Я прочту о Мадонн, но подыму бурю, которая или раздавитъ ихъ всхъ, или поразитъ одного меня!

Ч Наврно одного васъ, Степанъ Трофимовичъ.

Ч Таковъ мой жребiй. Я разкажу о томъ подломъ раб, о томъ вон нючемъ и развратномъ лаке который первый взмостится на стницу съ ножницами въ рукахъ и раздеретъ божественный ликъ великаго иден ала, во имя равенства, зависти и... пищеваренiя. Пусть прогремитъ мое проклятiе, и тогда, тогда...

Ч Въ сумашедшiй домъ?

Ч Можетъ-быть. Но во всякомъ случа, останусь ли я побжденн нымъ или побдителемъ, я въ тотъ же вечеръ возьму мою суму, нищенн скую суму мою, оставлю вс мои пожитки, вс подарки ваши, вс пенсiон ны и общанiя будущихъ благъ и уйду пшкомъ, чтобы кончить жизнь у купца гувернеромъ, либо умереть гд-нибудь съ голоду подъ заборомъ.

Я сказалъ. Alea jacta est! Онъ приподнялся снова.

Ч Я была уврена, поднялась засверкавъ глазами Варвара Петровн на, Ч уврена уже годы что вы именно на то только и живете чтобы подъ конецъ опозорить меня и мой домъ клеветой! Что вы хотите скан зать вашимъ гувернерствомъ у купца или смертью подъ заборомъ?

Злость, клевета и ничего больше!

Жребий брошен! (лат.) Ч Вы всегда презирали меня;

но я кончу какъ рыцарь врный моей дам, ибо ваше мннiе было мн всегда дороже всего. Съ этой минуты не принимаю ничего, а чту безкорыстно.

Ч Какъ это глупо!

Ч Вы всегда не уважали меня. Я могъ имть бездну слабостей. Да, я васъ объдалъ;

я говорю языкомъ нигилизма;

но объдать никогда не было высшимъ принципомъ моихъ поступковъ. Это случилось такъ, само собою, я не знаю какъ.... Я всегда думалъ что между нами остается нн что высшее ды, и Ч никогда, никогда не былъ я подлецомъ! Итакъ, въ путь, чтобы поправить дло! Въ позднiй путь, на двор поздняя осень, туманъ лежитъ надъ полями, мерзлый, старческiй иней покрываетъ бун дущую дорогу мою, а втеръ завываетъ о близкой могил... Но въ путь, въ путь, въ новый путь:

Полонъ чистою любовью, Вренъ сладостной мечт.... О, прощайте мечты мои! Двадцать тъ! Alea jacta est.

Лицо его было обрызгано прорвавшимися вдругъ слезами;

онъ взялъ свою шляпу.

Ч Я ничего не понимаю по-латыни, проговорила Варвара Петровна изо всхъ силъ, скрпляя себя.

Кто знаетъ, можетъ-быть ей тоже хотлось заплакать, но негодон ванiе и капризъ еще разъ взяли верхъ:

Ч Я знаю только одно, именно что все это шалости. Никогда вы не въ состоянiи исполнить вашихъ угрозъ полныхъ эгоизма. Никуда вы не пойдете, ни къ какому купцу, а преспокойно кончите у меня на рукахъ, получая пенсiонъ и собирая вашихъ ни на что не похожихъ друзей по вторникамъ. Прощайте, Степанъ Трофимовичъ.

Ч Alea jacta est! глубоко поклонился онъ ей и воротился домой еле живой отъ волненiя.

ГЛАВА ШЕСТАЯ.

Петръ Степановичъ въ хлопотахъ.

I.

День праздника былъ назначенъ окончательно, а фонъ-Лембке стан новился все грустне и задумчиве. Онъ былъ полонъ странныхъ и зловщихъ предчувствiй, и это сильно безпокоило Юлiю Михайловну.

Правда, не все обстояло благополучно. Прежнiй мягкiй губернаторъ нашъ оставилъ управленiе не совсмъ въ порядк;

въ настоящую минун ту надвигалась холера;

въ иныхъ мстахъ объявился сильный скотскiй падежъ;

все то свирпствовали по городамъ и селамъ пожары, а въ народ все сильне и сильне укоренялся глупый ропотъ о поджогахъ.

Грабительство возросло вдвое противъ прежнихъ размровъ. Но все бы это, разумется, было боле чмъ обыкновенно, еслибы при этомъ не было другихъ боле вскихъ причинъ, нарушавшихъ спокойствiе досел счастливаго Андрея Антоновича.

Всего боле поражало Юлiю Михайловну что онъ съ каждымъ днемъ становился молчаливе и, странное дло, скрытне. И чего бы, кажется, ему было скрывать? Правда, онъ рдко ей возражалъ и большею частiю совершенно повиновался. По ея настоянiю были, напримръ, проведены дв или три мры, чрезвычайно рискованныя и чуть ли не противозаконныя, въ видахъ усиленiя губернаторской власти.

Было сдлано нсколько зловщихъ потворствъ съ тою же цлiю;

люди, напримръ, достойные суда и Сибири, единственно по ея настоянiю, были представлены къ наград. На нкоторыя жалобы и запросы полон жено было систематически не отвчать. Все это обнаружилось въ пон слдствiи. Лембке не только все подписывалъ, но даже и не обсуждалъ вопроса о мр участiя своей супруги въ исполненiи его собственныхъ обязанностей. За то вдругъ начиналъ временами дыбиться изъ-за сон вершенныхъ пустяковъ и удивлялъ Юлiю Михайловну. Конечно, за дни послушанiя онъ чувствовалъ потребность вознаградить себя маленькими минутами бунта. Къ сожалнiю, Юлiя Михайловна, несмотря на всю свою проницательность, не могла понять этой благородной тонкости въ благородномъ характер. Увы! ей было не до того, и отъ этого произон шло много недоумнiй.

Мн не-стать, да и не сумю я разказывать объ иныхъ вещахъ. Объ административныхъ ошибкахъ разсуждать тоже не мое дло, да и всю эту административную сторону я устраняю совсмъ. Начавъ хронику, я задался другими задачами. Кром того многое обнаружится назначенн нымъ теперь въ нашу губернiю слдствiемъ, стоитъ только немножко подождать. Однако все-таки нельзя миновать иныхъ разъясненiй.

Но продолжаю о Юлiи Михайловн. Бдная дама (я очень сожалю о ней) могла достигнуть всего что такъ влекло и манило ее (славы и прон чаго) вовсе безъ такихъ сильныхъ и эксцентрическихъ движенiй какими она задалась у насъ съ самаго перваго шага. Но отъ избытка ли поэзiи, отъ долгихъ ли грустныхъ неудачъ первой молодости, она вдругъ, съ перемной судьбы, почувствовала себя какъ-то слишкомъ ужь особенно призванною, чуть ли не помазанною, надъ коей вспыхнулъ сей языкъ, а въ язык-то этомъ и заключалась бда: все-таки вдь онъ не шиньйн онъ, который можетъ накрыть каждую женскую голову. Но въ этой исн тин всего трудне уврить женщину;

напротивъ, кто захочетъ поддан кивать, тотъ и успетъ, а поддакивали ей въ запуски. Бдняжка разомъ очутилась игралищемъ самыхъ различныхъ влiянiй, въ то же время вполн воображая себя оригинальною. Многiе мастера погрли около нея руки и воспользовались ея простодушiемъ въ краткiй срокъ ея гун бернаторства. И что за каша выходила тутъ подъ видомъ самостоятельн ности! Ей нравились и крупное землевладнiе, и аристократическiй элен ментъ, и усиленiе губернаторской власти, и демократическiй элементъ, и новыя учрежденiя, и порядокъ, и вольнодумство, и соцiальныя идейки, и строгiй тонъ аристократическаго салона, и развязность чуть не трактирн ная окружавшей ее молодежи. Она мечтала дать счастье и примирить непримиримое, врне же, соединить всхъ и все въ обожанiи собственн ной ея особы. Были у ней и любимцы;

Петръ Степановичъ, дйствуя между прочимъ грубйшею лестью, ей очень нравился. Но онъ нравился ей и по другой причин, самой диковинной и самой характерно-рисуюн щей бдную даму: она все надялась что онъ укажетъ ей цлый государн ственный заговоръ! Какъ ни трудно это представить, а это было такъ.

Ей почему-то казалось что въ губернiи непремнно укрывается государн ственный заговоръ. Петръ Степановичъ своимъ молчанiемъ въ однихъ случаяхъ и намеками въ другихъ способствовалъ укорененiю ея странн ной идеи. Она же воображала его въ связяхъ со всмъ что есть въ Россiи революцiоннаго, но въ то же время ей преданнымъ до обожанiя.

Открытiе заговора, благодарность изъ Петербурга, карьера впереди, воздйствiе лаской на молодежь для удержанiя ея на краю, Ч все это вполн уживалось въ фантастической ея голов. Вдь спасла же она, покорила же она Петра Степановича (въ этомъ она была почему-то нен отразимо уврена), спасетъ и другихъ. Никто, никто изъ нихъ не погибн нетъ, она спасетъ ихъ всхъ;

она ихъ разсортируетъ;

она такъ о нихъ доложитъ;

она поступитъ въ видахъ высшей справедливости, и даже мон жетъ-быть исторiя и весь русскiй либерализмъ благословятъ ея имя;

а заговоръ все-таки будетъ открытъ. Вс выгоды разомъ.

Но все-таки требовалось чтобы хоть къ празднику Андрей Антонон вичъ сталъ посвтле. Надо было непремнно его развеселить и успокон ить. Съ этою цлiю она командировала къ нему Петра Степановича, въ надежд повлiять на его унынiе какимъ-нибудь ему извстнымъ, успокон ительнымъ способомъ. Можетъ-быть даже какими-нибудь сообщенiями такъ-сказать прямо изъ первыхъ устъ. На его ловкость она вполн надялась. Петръ Степановичъ уже давно не былъ въ кабинет господин на фонъ-Лембке. Онъ разлтелся къ нему именно въ ту минуту когда пацiентъ находился въ особенно тугомъ настроенiи.

II.

Произошла одна комбинацiя, которую господинъ фонъ-Лембке нин какъ не могъ разршить. Въ узд (въ томъ самомъ въ которомъ пирон валъ недавно Петръ Степановичъ) одинъ подпоручикъ подвергся слон весному выговору своего ближайшаго командира. Случилось это предъ всею ротой. Подпоручикъ былъ еще молодой человкъ, недавно изъ Пен тербурга, всегда молчаливый и угрюмый, важный съ виду, хотя въ то же время маленькiй, толстый и краснощекiй. Онъ не вынесъ выговора и вдругъ бросился на командира съ какимъ-то неожиданнымъ взвизгомъ, удивившимъ всю роту, какъ-то дико наклонивъ голову;

ударилъ и изо всей силы укусилъ его въ плечо;

насилу могли оттащить. Сомннiя не было что сошелъ съ ума, по крайней мр обнаружилось что въ послдн нее время онъ замченъ былъ въ самыхъ невозможныхъ странностяхъ.

Выбросилъ, напримръ, изъ квартиры своей два хозяйскiе образа и одинъ изъ нихъ изрубилъ топоромъ;

въ своей же комнат разложилъ на подставкахъ, въ вид трехъ налоевъ, сочиненiя Фохта, Молешота и Бюхнера, и предъ каждымъ налоемъ зажигалъ восковыя церковныя свчки. По количеству найденныхъ у него книгъ можно было заключить что человкъ онъ начитанный. Еслибъ у него было пятьдесятъ тысячъ франковъ, то онъ уплылъ бы можетъ-быть на Маркизскiе острова, какъ тотъ кадетъ о которомъ упоминаетъ съ такимъ веселымъ юморомъ г.

Герценъ въ одномъ изъ своихъ сочиненiй. Когда его взяли, то въ карман нахъ его и въ квартир нашли цлую пачку самыхъ отчаянныхъ проклан мацiй.

Прокламацiи сами по себ тоже дло пустое и, по моему, вовсе не хлопотливое. Мало ли мы ихъ видали. Притомъ же это были и не новыя прокламацiи: такiя же точно, какъ говорили потомъ, были недавно разн сыпаны въ Х Ч ской губернiи, а Липутинъ, здившiй мсяца полтора назадъ въ уздъ и въ сосднюю губернiю, уврялъ что уже тогда видлъ тамъ такiе же точно листки. Но поразило Андрея Антоновича главное то что управляющiй на Шпигулинской фабрик доставилъ какъ разъ въ то же время въ полицiю дв или три пачки совершенно такихъ же точно листочковъ какъ и у подпоручика, подкинутыхъ ночью на фабрик.

Пачки были еще и не распакованы, и никто изъ рабочихъ не усплъ прочесть ни одной. Фактъ былъ глупенькiй, но Андрей Антоновичъ усин ленно задумался. Дло представлялось ему въ непрiятно сложномъ вид.

Въ этой фабрик Шпигулиныхъ только-что началась тогда та самая шпигулинская исторiя о которой такъ много у насъ прокричали и кон торая съ такими варiантами перешла и въ столичныя газеты. Недли съ три назадъ заболлъ тамъ и умеръ одинъ рабочiй азiятскою холерой;

пон томъ заболло еще нсколько человкъ. Вс въ город струсили, потому что холера надвигалась изъ сосдней губернiи. Замчу что у насъ были приняты самыя удовлетворительныя санитарныя мры для встрчи нен прошенной гостьи. Но фабрику Шпигулиныхъ, миллiонеровъ и людей со связями, какъ-то просмотрли. И вотъ вдругъ вс стали вопить что въ ней-то и таится корень и разсадникъ болзни, что на самой фабрик и особенно въ помщенiяхъ рабочихъ такая закоренлая нечистота что еслибъ и не было совсмъ холеры, то она должна была бы тамъ сама зан родиться. Мры, разумется, были тотчасъ же приняты, и Андрей Антон новичъ энергически настоялъ на немедленномъ ихъ исполненiи. Фабрин ку очистили недли въ три, но Шпигулины неизвстно почему ее закрын ли. Одинъ братъ Шпигулинъ постоянно проживалъ въ Петербург, а другой, посл распоряженiя начальства объ очистк, ухалъ въ Москву.

Управляющiй приступилъ къ разчету работниковъ и, какъ теперь оказын вается, нагло мошенничалъ. Работники стали роптать, хотли разчета справедливаго, по глупости ходили въ полицiю, впрочемъ безъ большаго крика и вовсе уже не такъ волновались. Вотъ въ это-то самое время и доставлены были Андрею Антоновичу прокламацiи отъ управляющаго.

Петръ Степановичъ влетлъ въ кабинетъ не доложившись, какъ дон брый другъ и свой человкъ, да и къ тому же съ порученiемъ отъ Юлiи Михайловны. Увидвъ его, фонъ-Лембке угрюмо нахмурился и нен привтливо остановился у стола. До этого онъ расхаживалъ по кабинету и толковалъ о чемъ-то глазъ на глазъ съ чиновникомъ своей канцелярiи Блюмомъ, чрезвычайно неуклюжимъ и угрюмымъ Нмцемъ, котораго привезъ съ собой изъ Петербурга, несмотря на сильнйшую оппозицiю Юлiи Михайловны. Чиновникъ при вход Петра Степановича отступилъ къ дверямъ, но не вышелъ. Петру Степановичу даже показалось что онъ какъ-то знаменательно переглянулся съ своимъ начальникомъ.

Ч Ого, поймалъ-таки васъ;

скрытный градоначальникъ! возопилъ смясь Петръ Степановичъ и накрылъ ладонью лежавшую на стол прокламацiю, Ч это умножитъ вашу коллекцiю, а?

Андрей Антоновичъ вспыхнулъ. Что-то вдругъ какъ бы перекосин лось въ его лиц.

Ч Оставьте, оставьте сейчасъ! вскричалъ онъ, вздрогнувъ отъ гнва, Ч и не смйте.... сударь....

Ч Чего вы такъ? Вы кажется сердитесь?

Ч Позвольте вамъ замтить, милостивый государь, что я вовсе не намренъ отсел терпть вашего sans faon1 и прошу васъ припомнить....

Ч Фу чортъ, да вдь онъ и въ самомъ дл!

Ч Молчите же, молчите! затопалъ по ковру ногами фонъ-Лембн ке, Ч и не смйте....

Богъ знаетъ до чего бы дошло. Увы, тутъ было еще одно обстоян тельство помимо всего, совсмъ неизвстное ни Петру Степановичу, ни даже самой Юлiи Михайловн. Несчастный Андрей Антоновичъ дошелъ до такого разстройства что, въ послднiе дни, про себя сталъ ревновать свою супругу къ Петру Степановичу. Въ уединенiи, особенно по ночамъ, онъ выносилъ непрiятнйшiя минуты.

Ч А я думалъ, если человкъ два дня сряду за полночь читаетъ вамъ наедин свой романъ и хочетъ вашего мннiя, то ужь самъ по крайней мр вышелъ изъ этихъ офицiальностей-то.... Меня Юлiя Мин хайловна принимаетъ на короткой ног;

какъ васъ тутъ распознаешь?

съ нкоторымъ даже достоинствомъ произнесъ Петръ Степановичъ. Ч Вотъ вамъ кстати и вашъ романъ, положилъ онъ на столъ большую, вскую, свернутую въ трубку тетрадь, наглухо обернутую синею буман гой.

Лембке покраснлъ и замялся.

Ч Гд же вы отыскали? осторожно спросилъ онъ съ приливомъ ран дости, которую сдержать не могъ, но сдерживалъ однакожь изо всхъ силъ.

Ч Вообразите, какъ была въ трубк, такъ и скатилась за комодъ.

Я, должно-быть, какъ вошелъ, бросилъ ее тогда неловко на комодъ.

Только третьяго дня отыскали, полы мыли, задали же вы мн однако ран боту!

Лембке строго опустилъ глаза.

Ч Дв ночи сряду не спалъ по вашей милости. Третьяго дня еще отыскали, а я удержалъ, все читалъ, днемъ-то некогда, такъ я по нон чамъ. Ну-съ, и Ч недоволенъ: мысль не моя. Да наплевать однако, крин тикомъ никогда не бывалъ, но Ч оторваться, батюшка, не могъ, хоть и недоволенъ! Четвертая и пятая главы это.... это.... это.... чортъ знаетъ что такое! И сколько юмору у васъ напихано, хохоталъ. Какъ вы однан кожь умете поднять на смхъ sans que cela paraisse2! Ну тамъ въ девян бесцеремонности (франц ) не подавая вида (франц ).

той, десятой, это все про любовь, не мое дло;

эффектно однако;

за письн момъ Игренева чуть не занюнилъ, хотя вы его такъ тонко выставили....

Знаете, оно чувствительно, а въ то же время вы его какъ бы фальшин вымъ бокомъ хотите выставить, вдь такъ? Угадалъ я или нтъ? Ну, а за конецъ просто избилъ бы васъ. Вдь вы что проводите? Вдь это то же прежнее обоготворенiе семейнаго счастiя, прiумноженiя дтей, капин таловъ, стали жить поживать да добра наживать, помилуйте! Читателя очаруете, потому что даже я оторваться не могъ, да вдь тмъ скверне.

Читатель глупъ попрежнему, слдовало бы его умнымъ людямъ расталн кивать, а вы.... Ну да довольно однако, прощайте. Не сердитесь въ друн гой разъ;

я пришелъ было вамъ два словечка нужныхъ сказать;

да вы кан кой-то такой....

Андрей Антоновичъ между тмъ взялъ свой романъ и заперъ на ключъ въ дубовый книжный шкафъ, успвъ между прочимъ мигнуть Блюму чтобы тотъ стушевался. Тотъ исчезъ съ вытянутымъ и грустн нымъ лицомъ.

Ч Я не какой-то такой, а я просто.... все непрiятности, пробормон талъ онъ нахмурясь, но уже безъ гнва и подсаживаясь къ столу;

Ч сан дитесь и скажите ваши два слова. Я васъ давно не видалъ, Петръ Степан новичъ, и только не влетайте вы впередъ съ вашею манерой.... иногда при длахъ оно....

Ч Манеры у меня свои....

Ч Знаю-съ, и врю что вы безъ намренiя, но иной разъ находишьн ся въ хлопотахъ... Садитесь же.

Петръ Степановичъ разлегся на диван и мигомъ поджалъ подъ себя ноги.

III.

Ч Это въ какихъ же вы хлопотахъ;

неужто эти пустяки? кивнулъ онъ на прокламацiю. Ч Я вамъ такихъ листковъ сколько угодно натасн каю, еще въ Х Ч ской губернiи познакомился.

Ч То-есть въ то время какъ вы тамъ проживали?

Ч Ну, разумется, не въ мое отсутствiе. Еще она съ виньеткой, тон поръ наверху нарисованъ. Позвольте (онъ взялъ прокламацiю);

ну да, топоръ и тутъ;

та самая, точнехонько.

Ч Да, топоръ. Видите топоръ.

Ч Что жь топора испугались?

Ч Я не топора-съ.... и не испугался-съ, но дло это.... дло такое, тутъ обстоятельства.

Ч Какiя? Что съ фабрики-то принесли? Хе, хе. А знаете, у васъ на этой фабрик сами рабочiе скоро будутъ писать прокламацiи.

Ч Какъ это? строго уставился фонъ-Лембке.

Ч Да такъ. Вы и смотрите на нихъ. Слишкомъ вы мягкiй человкъ, Андрей Антоновичъ;

романы пишете. А тутъ надо бы по-старинному.

Ч Что такое по-старинному, что за совты? Фабрику вычистили;

я веллъ, и вычистили.

Ч А между рабочими бунтъ. Перепороть ихъ сплошь, и дло съ концомъ.

Ч Бунтъ? Вздоръ это;

я веллъ, и вычистили.

Ч Эхъ, Андрей Антоновичъ, мягкiй вы человкъ!

Ч Я вопервыхъ вовсе не такой ужь мягкiй, а вовторыхъ.... укололся было опять фонъ-Лембке. Онъ разговаривалъ съ молодымъ человкомъ черезъ силу, изъ любопытства не скажетъ ли тотъ чего новенькаго.

Ч А-а, опять старая знакомая! перебилъ Петръ Степановичъ, нацлившись на другую бумажку подъ преспапье, тоже въ род проклан мацiи, очевидно заграничной печати, но въ стихахъ;

Ч ну эту я наин зусть знаю: Свтлая Личность! Посмотримъ;

ну такъ Свтлая Личность и есть. Знакомъ съ этой личностью еще съ заграницы. Гд откопали?

Ч Вы говорите что видли за границей? встрепенулся фонъ-Лембн ке.

Ч Еще бы, четыре мсяца назадъ, или даже пять.

Ч Какъ много вы однако за границей видли, тонко посмотрлъ фонъ-Лембке. Петръ Степановичъ, не слушая, развернулъ бумажку и прочелъ вслухъ стихотворенiе:

СВТЛАЯ ЛИЧНОСТЬ.

Онъ незнатной былъ породы, Онъ возросъ среди народа.

Но гонимый местью царской, Злобной завистью боярской, Онъ обрекъ себя страданью, Казнямъ, пыткамъ, истязанью, И пошелъ вщать народу Братство, равенство, свободу.

И возстанье начиная, Онъ бжалъ въ чужiе краи, Изъ царева каземата, Отъ кнута, щипцовъ и ката.

А народъ возстать готовый Изъ-подъ участи суровой Отъ Смоленска до Ташкента Съ нетерпньемъ ждалъ студента.

Ждалъ его онъ поголовно, Чтобъ идти безпрекословно Поршить въ конецъ боярство, Поршить совсмъ и царство, Сдлать общими имнья И предать на вки мщенью Церкви, браки и семейство Ч Мiра стараго злодйство!

Ч Должно-быть у того офицера взяли, а? спросилъ Петръ Степанон вичъ.

Ч А вы и того офицера изволите знать?

Ч Еще бы. Я тамъ съ ними два дня пировалъ. Ему такъ и надо было сойти съума.

Ч Онъ можетъ-быть и не сходилъ съума.

Ч Не потому ли что кусаться началъ?

Ч Но позвольте, если вы видли эти стихи за границей и потомъ оказывается здсь у того офицера....

Ч Что? замысловато! Вы, добрый мой Андрей Антоновичъ, меня, какъ вижу, экзаменуете? Видите-съ, началъ онъ вдругъ съ необыкнон венною важностью. Ч О томъ что я видлъ за границей, я возвратясь уже кой-кому объяснилъ, и объясненiя мои найдены удовлетворительнын ми, иначе я не осчастливилъ бы моимъ присутствiемъ здшняго города.

Считаю что дла мои въ этомъ смысл покончены и никому не обязанъ отчетомъ. И не потому покончены что я донощикъ, а потому что не могъ иначе поступить. Т которые писали Юлi Михайловн, зная дло, пин сали обо мн какъ о человк честномъ.... Ну, это все однако же чорту, а я вамъ пришелъ сказать одну серiозную вещь, и хорошо что вы этого трубочиста вашего выслали. Дло для меня важное, Андрей Антонон вичъ;

будетъ одна моя чрезвычайная просьба къ вамъ.

Ч Просьба? Гмъ, сдлайте одолженiе, я жду и, признаюсь, съ любон пытствомъ. И вообще прибавлю, вы меня довольно удивляете, Петръ Степановичъ.

Фонъ-Лембке былъ въ нкоторомъ волненiи. Петръ Степановичъ закинулъ ногу за ногу.

Ч Въ Петербург, началъ онъ, Ч я насчетъ многаго былъ откровен ненъ, но насчетъ чего-нибудь или вотъ этого напримръ (онъ стукнулъ пальцемъ по Свтлой Личности) я умолчалъ, вопервыхъ, потому что не стоило говорить, а вовторыхъ, потому что объявлялъ только о томъ о чемъ спрашивали. Не люблю въ этомъ смысл самъ впередъ забгать;

въ этомъ и вижу разницу между подлецомъ и честнымъ человкомъ, котон раго просто-за-просто накрыли обстоятельства.... Ну, однимъ словомъ, это въ сторону. Ну-съ, а теперь.... теперь когда эти дураки.... ну, когда это вышло наружу и уже у васъ въ рукахъ, и отъ васъ, я вижу, не укроется Ч потому что вы человкъ съ глазами, и васъ впередъ не расн познаешь, Ч а эти глупцы между тмъ продолжаютъ, я.... я.... ну, да я, однимъ словомъ, пришелъ васъ просить спасти одного человка, одного тоже глупца, пожалуй сумашедшаго, во имя его молодости, несчастiй, во имя вашей гуманности.... Не въ романахъ же однихъ собственнаго изн длiя вы такъ гуманны! съ грубымъ сарказмомъ и въ нетерпнiи обон рвалъ онъ вдругъ рчь.

Однимъ словомъ, было видно человка прямаго, но неловкаго и не политичнаго, отъ избытка гуманныхъ чувствъ и излишней можетъ-быть щекотливости, главное, человка недалекаго, какъ тотчасъ же съ чрезн вычайною тонкостью оцнилъ фонъ-Лембке и какъ давно уже объ немъ полагалъ, особенно когда въ послднюю недлю, одинъ въ кабинет, по ночамъ особенно, ругалъ его изо всхъ силъ про себя за необъяснимые успхи у Юлiи Михайловны.

Ч За кого же вы просите и что же это все означаетъ? сановито освдомился онъ, стараясь скрыть свое любопытство.

Ч Это.... это.... чортъ.... Я не виноватъ вдь что въ васъ врю!

Чмъ же я виноватъ что почитаю васъ за благороднйшаго человка, и главное толковаго.... способнаго то-есть понять.... чортъ....

Бдняжка, очевидно, не умлъ съ собой справиться.

Ч Вы, наконецъ, поймите, продолжалъ онъ, Ч поймите что назын вая вамъ его имя, я вамъ его вдь предаю;

вдь предаю, не такъ ли? Не такъ ли?

Ч Но какъ же, однако, я могу угадать, если вы не ршаетесь вын сказаться?

Ч То-то вотъ и есть, вы всегда подкосите вотъ этою вашею логикой, чортъ.... ну, чортъ.... эта свтлая личность, этотъ студентъ Ч это Шатовъ.... вотъ вамъ и все!

Ч Шатовъ? То-есть какъ это Шатовъ?

Ч Шатовъ, это студентъ, вотъ про котораго здсь упоминается.

Онъ здсь живетъ;

бывшiй крпостной человкъ, ну, вотъ пощечину далъ.

Ч Знаю, знаю! прищурился Лембке, Ч но, позвольте, въ чемъ же собственно онъ обвиняется и о чемъ вы-то, главнйше, ходатайствуете?

Ч Да спасти же его прошу, понимаете! Вдь я его восемь тъ тому еще зналъ, вдь я ему другомъ можетъ-быть былъ, выходилъ изъ себя Петръ Степановичъ. Ч Ну, да я вамъ не обязанъ отчетами въ прежней жизни, махнулъ онъ рукой, Ч все это ничтожно, все это три съ половин ной человка, а съ заграничными и десяти не наберется, а главное Ч я понадялся на вашу гуманность, на умъ. Вы поймете, и сами покажете дло въ настоящемъ вид, а не какъ Богъ знаетъ что, какъ глупую мечн ту сумазброднаго человка.... отъ несчастiй, замтьте, отъ долгихъ нен счастiй, а не какъ чортъ знаетъ тамъ какой небывалый государственный заговоръ!...

Онъ почти задыхался.

Ч Гмъ. Вижу что онъ виновенъ въ прокламацiяхъ съ топоромъ, пон чти величаво заключилъ Лембке;

позвольте, однако же, еслибъ одинъ, то какъ могъ онъ ихъ разбросать и здсь, и въ провинцiяхъ, и даже въ Х Ч й губернiи и.... и наконецъ главнйшее, гд взялъ?

Ч Да;

говорю же вамъ что ихъ, очевидно, всего-на-все пять чен ловкъ, ну, десять, почему я знаю?

Ч Вы не знаете?

Ч Да почему мн знать, чортъ возьми?

Ч Но вотъ знали же, однако, что Шатовъ одинъ изъ сообщниковъ?

Ч Эхъ! махнулъ рукой Петръ Степановичъ, какъ бы отбиваясь отъ подавляющей прозорливости вопрошателя;

Ч ну, слушайте, я вамъ всю правду скажу: о прокламацiяхъ ничего не знаю, то-есть ровнешенько нин чего, чортъ возьми, понимаете что значитъ ничего?... Ну, конечно, тотъ подпоручикъ, да еще кто-нибудь, да еще кто-нибудь здсь.... ну, и мон жетъ Шатовъ, ну, и еще кто-нибудь, ну, вотъ и вс, дрянь и мизеръ....

но я за Шатова пришелъ просить, его спасти надо, потому что это стин хотворенiе Ч его, его собственное сочиненiе и за границей черезъ него отпечатано;

вотъ что я знаю наврно, а о прокламацiяхъ ровно ничего не знаю.

Ч Если стихи Ч его, то наврно и прокламацiи. Какiя же, однако, данныя заставляютъ васъ подозрвать господина Шатова?

Петръ Степановичъ, съ видомъ окончательно выведеннаго изъ терн пнiя человка, выхватилъ изъ кармана бумажникъ, а изъ него записку.

Ч Вотъ данныя! крикнулъ онъ, бросивъ ее на столъ. Лембке разн вернулъ;

оказалось что записка писана, съ полгода назадъ, отсюда куда то за границу, коротенькая, въ двухъ словахъ:

Свтлую Личность отпечатать здсь не могу, да и ничего не могу;

печатайте за границей.

Ив. Шатовъ.

Лембке пристально уставился на Петра Степановича. Варвара Петн ровна правду отнеслась что у него былъ баранiй взглядъ, иногда особенн но.

Ч То-есть это вотъ что, рванулся Петръ Степановичъ, Ч значитъ что онъ написалъ здсь, полгода назадъ, эти стихи, но здсь не могъ отн печатать, ну, въ тайной типографiи какой-нибудъ Ч и потому проситъ напечатать за границей.... Кажется ясно?

Ч Да-съ, ясно, но кого же онъ проситъ? вотъ это еще не ясно? съ хитрйшею иронiей замтилъ Лембке.

Ч Да Кирилова же, наконецъ;

записка писана къ Кирилову за гран ницу.... Не знали что ли? Вдь что досадно, что вы, можетъ-быть, предо мною только прикидываетесь, а давнымъ давно уже сами знаете про эти стихи, и все! Какъ же очутились они у васъ на стол? Съумли очутитьн ся! За что же вы меня истязуете, если такъ?

Онъ судорожно утеръ платкомъ потъ со ба.

Ч Мн можетъ и извстно нчто.... ловко уклонился Лембке;

но кто же этотъ Кириловъ?

Ч Ну да вотъ инженеръ прiзжiй, былъ секундантомъ у Ставрогин на, маньякъ, сумашедшiй;

подпоручикъ вашъ, дйствительно, только мон жетъ въ блой горячк, ну, а этотъ ужь совсмъ сумашедшiй, Ч совсмъ, въ этомъ гарантирую. Эхъ, Андрей Антоновичъ, еслибы знало правительство какiе это сплошь люди, такъ на нихъ бы рука не поднян лась. Всхъ какъ есть цликомъ на седьмую версту;

я еще въ Швейцарiи да на конгрессахъ наглядлся.

Ч Тамъ, откуда управляютъ здшнимъ движенiемъ?

Ч Да кто управляетъ-то? три человка съ полчеловкомъ. Вдь на нихъ глядя только скука возьметъ. И какимъ это здшнимъ движенiемъ?

Прокламацiями что ли? Да и кто навербованъ-то, подпоручики въ блой горячк, да два-три студента! Вы умный человкъ, вотъ вамъ вопросъ:

Отчего не вербуются къ нимъ люди значительне, отчего все студенты да недоросли двадцати двухъ тъ? Да и много ли? Небось миллiонъ сон бакъ ищетъ, а много ль всего отыскали? Семь человкъ. Говорю вамъ, скука возьметъ.

Лембке выслушалъ со вниманiемъ, но съ выраженiемъ говоривн шимъ: Соловья баснями не накормишь.

Ч Позвольте, однако же, вотъ вы изволите утверждать что записка адресована была за границу;

но здсь адреса нтъ;

почему же вамъ стан ло извстно что записка адресована къ господину Кирилову, и, након нецъ, за границу и.... и.... что писана она дйствительно господиномъ Шатовымъ?

Ч Такъ достаньте сейчасъ руку Шатова, да и сврьте. У васъ въ канцелярiи непремнно должна отыскаться какая-нибудь его подпись. А что къ Кирилову, такъ мн самъ Кириловъ тогда же и показалъ.

Ч Вы стало-быть сами....

Ч Ну да, конечно, стало-быть самъ. Мало ли что мн тамъ показын вали. А что эти вотъ стихи, такъ это будто покойный Герценъ написалъ ихъ Шатову, когда еще тотъ за границей скитался, будто бы на память встрчи, въ похвалу, въ рекомендацiю, ну, чортъ.... а Шатовъ и распрон страняетъ въ молодежи. Самого, дескать, Герцена обо мн мннiе.

Ч Те-те-те, догадался, наконецъ, совсмъ Лембке, Ч то-то я дун маю: прокламацiя Ч это понятно, а стихи зачмъ?

Ч Да какъ ужь вамъ не понять. И чортъ знаетъ для чего я вамъ разболталъ! Слушайте, мн Шатова отдайте, а тамъ чортъ дери ихъ всхъ остальныхъ, даже съ Кириловымъ, который заперся теперь въ дом Филиппова, гд и Шатовъ, и таится. Они меня не любятъ, потому что я воротился.... но общайте мн Шатова, и я вамъ ихъ всхъ на одн ной тарелк подамъ. Пригожусь, Андрей Антоновичъ! Я эту всю жалн кую кучку полагаю человкъ въ девять Ч въ десять. Я самъ за ними слжу, отъ себя-съ. Намъ ужь трое извстны: Шатовъ, Кириловъ и тотъ подпоручикъ. Остальныхъ я еще только разглядываю.... впрочемъ не совсмъ близорукъ. Это какъ въ Х Ч й губернiи;

тамъ схвачено съ прокламацiями два студента, одинъ гимназистъ, два двадцатилтнихъ дворянина, одинъ учитель и одинъ отставной майоръ, тъ шестидесян ти, одурвшiй отъ пьянства, вотъ и все, и ужь поврьте что все;

даже удивились что тутъ и все. Но надо шесть дней. Я уже смекнулъ на счен тахъ;

шесть дней и не раньше. Если хотите какого-нибудь результата Ч не шевелите ихъ еще шесть дней, и я вамъ ихъ въ одинъ узелъ свяжу, а пошевелите раньше Ч гнздо разлетится. Но дайте Шатова. Я за Шан това.... А всего бы лучше призвать его секретно и дружески, хоть сюда въ кабинетъ, и проэкзаменовать, поднявши предъ нимъ завсу.... Да онъ наврно самъ вамъ въ ноги бросится и заплачетъ! Это человкъ нервн ный, несчастный;

у него жена гуляетъ со Ставрогинымъ. Приголубьте его, и онъ все самъ откроетъ, но надо шесть дней.... А главное, главн ное Ч ни полсловечка Юлiи Михайловн. Секретъ. Можете секретъ?

Ч Какъ? вытаращилъ глаза Лембке, Ч да разв вы Юлiи Мин хайловн ничего не.... открывали?

Ч Ей? Да сохрани меня и помилуй! Э-эхъ, Андрей Антоновичъ! Вин дите-съ: я слишкомъ цню ея дружбу, и высоко уважаю.... ну и тамъ все это.... но я не промахнусь. Я ей не противорчу, потому что ей протин ворчить, сами знаете, опасно. Я ей можетъ и закинулъ словечко, потон му что она это любитъ, но чтобъ я выдалъ ей, какъ вамъ теперь, имена, или тамъ что-нибудь, э-эхъ, батюшка! Вдь я почему обращаюсь теперь къ вамъ? Потому что вы все-таки мущина, человкъ серiозный, съ стан ринною твердою служебною опытностью. Вы видали виды. Вамъ каждый шагъ въ такихъ длахъ, я думаю, наизустъ извстенъ еще съ петербургн скихъ примровъ. А скажи я ей эти два имени, напримръ, и она бы такъ забарабанила.... Вдь она отсюда хочетъ Петербургъ удивить.

Нтъ-съ, горяча слишкомъ, вотъ что-съ.

Ч Да, въ ней есть нсколько этой фуги, не безъ удовольствiя прон бормоталъ Андрей Антоновичъ, въ то же время ужасно жаля что этотъ неучъ осмливается, кажется, выражаться объ Юлiи Михайловн немного ужь вольно. Петру же Степановичу, вроятно, казалось что этого еще мало и что надо еще поддать пару чтобы польстить и совсмъ ужь покорить Лембку.

Ч Именно фуги, поддакнулъ онъ, Ч пусть она женщина можетъ быть генiальная, литературная, но Ч воробьевъ она распугаетъ. Шести часовъ не выдержитъ, не то что шести дней. Э-эхъ, Андрей Антоновичъ, не налагайте на женщину срока въ шесть дней! Вдь признаете же вы за мною нкоторую опытность, то-есть въ этихъ длахъ;

вдь знаю же я кое-что, и вы сами знаете что я могу знать кое-что. Я у васъ не для бан ловства шести дней прошу, а для дла.

Ч Я слышалъ.... не ршался высказать мысль свою Лембке, Ч я слышалъ что вы, возвратясь изъ-за границы, гд слдуетъ изъявили...

въ род раскаянiя?

Ч Ну тамъ что бы ни было.

Ч Да и я, разумется, не желаю входить... но мн все казалось, вы здсь до сихъ поръ говорили совсмъ въ иномъ стил, о христiанской вр напримръ, объ общественныхъ установленiяхъ и наконецъ о пран вительств....

Ч Мало ли что я говорилъ. Я и теперь то же говорю, только не такъ эти мысли слдуетъ проводить, какъ т дураки, вотъ въ чемъ дло. А то что въ томъ что укусилъ въ плечо? Сами же вы соглашались со мной, только говорили что рано.

Ч Я не про то собственно соглашался и говорилъ рано.

Ч Однако же у васъ каждое слово на крюкъ прившено, хе-хе!

осторожный человкъ! весело замтилъ вдругъ Петръ Степановичъ. Ч Слушайте, отецъ родной, надо же было съ вами познакомиться, ну вотъ потому я въ моемъ стил и говорилъ. Я не съ однимъ съ вами, а со мнон гими такъ знакомлюсь. Мн можетъ вашъ характеръ надо было распон знать.

Ч Для чего бы вамъ мой характеръ?

Ч Ну почемъ я знаю для чего (онъ опять разсмялся). Видите ли, дорогой и многоуважаемый Андрей Антоновичъ, вы хитры, но до этого еще не дошло и наврно не дойдетъ, понимаете? Можетъ-быть и понин маете? Я хоть и далъ гд слдуетъ объясненiя, возвратясь изъ-за гранин цы, и право не знаю почему бы человкъ извстныхъ убжденiй не могъ дйствовать въ пользу искреннихъ своихъ убжденiй... но мн никто еще тамъ не заказывалъ вашего характера и никакихъ подобныхъ закан зовъ оттуда я еще не бралъ на себя. Вникните сами: вдь могъ бы я не вамъ открыть первому два-то имени, а прямо туда махнуть, то-есть туда гд первоначальныя объясненiя давалъ;

и ужь еслибъ я старался изъ-за финансовъ, али тамъ изъ-за выгоды, то ужь конечно вышелъ бы съ моей стороны не разчетъ, потому что благодарны-то будутъ теперь вамъ, а не мн. Я единственно за Шатова, съ благородствомъ прибавилъ Петръ Степановичъ, Ч за одного Шатова, по прежней дружб.... ну а тамъ, пожалуй, когда возьмете перо чтобы туда отписать, ну похвалите меня если хотите.... противорчить не стану, хе-хе! Adieu однако же, зан сидлся, и не надо бы столько болтать! прибавилъ онъ не безъ прiятнон сти и всталъ съ дивана.

Ч Напротивъ, я очень радъ что дло такъ-сказать опредляется, всталъ и фонъ-Лембке, тоже съ любезнымъ видомъ, видимо подъ влiянiемъ послднихъ словъ. Ч Я съ признательностiю принимаю ваши услуги и, будьте уврены, все что можно съ моей стороны насчетъ отзын ва о вашемъ усердiи...

Ч Шесть дней, главное шесть дней сроку, и чтобы въ эти дни вы не шевелились, вотъ что мн надо!

Ч Пусть.

Ч Разумется я вамъ рукъ не связываю, да и не смю. Не можете же вы не слдить;

только не пугайте гнзда раньше времени, вотъ въ чемъ я надюсь на вашъ умъ и на опытность. А довольно у васъ должно быть своихъ-то гончихъ припасено, и всякихъ тамъ ищеекъ, хе-хе! весен ло и легкомысленно (какъ молодой человкъ) брякнулъ Петръ Степанон вичъ.

Ч Не совсмъ это такъ, прiятно уклонился Лембке. Ч Это Ч предн разсудокъ молодости, что слишкомъ много припасено.... Но кстати позн вольте одно словцо: вдь если этотъ Кириловъ былъ секундантомъ у Ставрогина, то и господинъ Ставрогинъ въ такомъ случа...

Ч Что Ставрогинъ?

Ч То-есть если они такiе друзья?

Ч Э, нтъ, нтъ, нтъ! Вотъ тутъ маху дали, хоть вы и хитры. И даже меня удивляете. Я вдь думалъ что вы насчетъ этого не безъ свднiй... Гмъ, Ставрогинъ Ч это совершенно противоположное, то есть совершенно... Avis au lecteur. Ч Неужели! и можетъ ли быть? съ недоврчивостiю произнесъ Лембке. Ч Мн Юлiя Михайловна сообщила что, по ея свднiямъ изъ Петербурга, онъ человкъ съ нкоторыми такъ-сказать наставленiями....

Ч Я ничего не знаю, ничего не знаю, совсмъ ничего. Adieu. Avis au lecteur! вдругъ и явно уклонился Петръ Степановичъ.

Онъ полетлъ къ дверямъ.

Ч Позвольте, Петръ Степановичъ, позвольте, крикнулъ Лембке, Ч еще одно крошечное дльце, и я васъ не задержу.

Онъ вынулъ изъ столоваго ящика конвертъ.

Ч Вотъ-съ одинъ экземплярчикъ, по той же категорiи, и я вамъ тмъ самымъ доказываю что вамъ въ высшей степени довряю. Вотъ-съ, и каково ваше мннiе?

Въ конверт лежало письмо, Ч письмо странное, анонимое, адресон ванное къ Лембке и вчера только имъ полученное. Петръ Степановичъ къ крайней досад своей прочелъ слдующее:

Ваше превосходительство!

Ибо по чину вы такъ. Симъ объявляю въ покушенiи на жизнь генен ральскихъ особъ и отечества;

ибо прямо ведетъ къ тому. Самъ разбрасын валъ непрерывно множество тъ. Тоже и безбожiе. Приготовляется бунтъ, а прокламацiй нсколько тысячъ, и за каждой побжитъ сто чен ловкъ, высуня языкъ, если заране не отобрать начальствомъ, ибо мнон жество общано въ награду, а простой народъ глупъ, да и водка. Нан родъ, почитая виновника, разоряетъ того и другаго, и боясь обихъ стон ронъ, раскаялся въ чемъ не участвовалъ, ибо обстоятельства мои тан ковы. Если хотите чтобы доносъ для спасенiя отечества, а также церквей и иконъ, то я одинъ только могу. Но съ тмъ чтобы мн прон щенiе изъ третьяго отдленiя по телеграфу немедленно одному изъ всхъ, а другiе пусть отвчаютъ. На окошк у швейцара для сигнала въ семь часовъ ставьте каждый вечеръ свчу. Увидавъ поврю и приду обн лобызать милосердную длань изъ столицы, но съ тмъ чтобы пенсiонъ, ибо чмъ же я буду жить? Вы же не раскаетесь, потому что вамъ выйн детъ звзда. Надо потихоньку, а не то свернутъ голову.

К сведению читателя (франц.) Здесь в смысле: вы предупреждены.

Вашего превосходительства отчаянный человкъ.

Припадаетъ къ стопамъ раскаявшiйся вольнодумецъ Incognito. Фонъ-Лембке объяснилъ что письмо очутилось вчера въ швейцарн ской, когда тамъ никого не было.

Ч Такъ вы какъ же думаете? спросилъ чуть не грубо Петръ Степан новичъ.

Ч Я бы предположилъ что это анонимный пашквиль, въ насмшку.

Ч Вроятне всего что такъ. Васъ не надуешь.

Ч Я главное потому что такъ глупо.

Ч А вы получали здсь еще какiе-нибудь пашквили?

Ч Получалъ раза два, анонимные.

Ч Ну ужь разумется не подпишутъ. Разнымъ слогомъ? Разныхъ рукъ?

Ч Разнымъ слогомъ и разныхъ рукъ.

Ч И шутовскiе были, какъ это?

Ч Да, шутовскiе, и знаете... очень гадкiе.

Ч Ну коли ужь были, такъ наврно и теперь то же самое.

Ч А главное потому что такъ глупо. Потому что т люди образон ванные и наврно такъ глупо не напишутъ.

Ч Ну да, ну да.

Ч А что если это и въ самомъ дл кто-нибудь хочетъ дйствительн но донести?

Ч Невроятно, сухо отрзалъ Петръ Степановичъ. Ч Что значитъ телеграмма изъ третьяго отдленiя и пенсiонъ. Пашквиль очевидный.

Ч Да, да, устыдился Лембке.

Ч Знаете что, оставьте-ка это у меня. Я вамъ наврно разыщу.

Раньше чмъ тхъ разыщу.

Ч Возьмите, согласился фонъ-Лембке, съ нкоторымъ впрочемъ кон лебанiемъ.

Ч Вы кому-нибудь показывали?

Ч Нтъ, какъ можно, никому.

Ч То-есть Юлiи Михайловн?

Ч Ахъ, Боже сохрани, и ради Бога не показывайте ей сами! вскрин чалъ Лембке въ испуг. Ч Она будетъ такъ потрясена.... и разсердится на меня ужасно.

Ч Да, на васъ перваго и разсердится, скажетъ что сами заслужили, коли вамъ такъ пишутъ. Знаемъ мы женскую логику. Ну прощайте. Я вамъ можетъ даже дня черезъ три этого сочинителя представлю. Главное уговоръ!

IV.

Петръ Степановичъ былъ человкъ можетъ-быть и не глупый, но едька Каторжный врно выразился о немъ что онъ человка самъ сон чинитъ, да съ нимъ и живетъ. Ушелъ онъ отъ фонъ-Лембке вполн увренный что по крайней мр на шесть дней того успокоилъ, а срокъ этотъ былъ ему до крайности нуженъ. Но идея была ложная, и все оснон вано было только на томъ что онъ сочинилъ себ Андрея Антоновича, съ самаго начала, и разъ навсегда, совершеннйшимъ простачкомъ.

Какъ и каждый страдальчески мнительный человкъ, Андрей Антон новичъ всякiй разъ бывалъ чрезвычайно и радостно доврчивъ въ перн вую минуту выхода изъ неизвстности. Новый оборотъ вещей предстан вился ему сначала въ довольно прiятномъ вид, несмотря на нкоторыя вновь наступавшiя хлопотливыя сложности. По крайней мр старыя сомннiя падали въ прахъ. Къ тому же онъ такъ усталъ за послднiе дни, чувствовалъ себя такимъ измученнымъ и безпомощнымъ что душа его поневол жаждала покоя. Но увы, онъ уже опять былъ не спокоенъ.

Долгое чиновничье житье въ Петербург оставило въ душ его слды неизгладимые. Офицiальная и даже секретная исторiя новаго пон колнiя ему была довольно извстна, Ч человкъ былъ любопытный и прокламацiи собиралъ, Ч но никогда не понималъ онъ въ ней самаго перваго слова. Теперь же былъ какъ въ су: онъ всми инстинктами своими предчувствовалъ что въ словахъ Петра Степановича заключан лось нчто совершенно несообразное, вн всякихъ формъ и условiй, Ч хотя вдь чортъ знаетъ что можетъ случиться въ этомъ новомъ пон колнiи и чортъ знаетъ какъ это у нихъ тамъ совершается! раздумын валъ онъ, теряясь въ соображенiяхъ.

А тутъ какъ нарочно снова просунулъ къ нему голову Блюмъ. Все время посщенiя Петра Степановича онъ выжидалъ недалеко. Блюмъ этотъ приходился даже родственникомъ Андрею Антоновичу, дальнимъ, но всю жизнь тщательно и боязливо скрываемымъ. Прошу прощенiя у читателя въ томъ что этому ничтожному лицу отдлю здсь хоть нсколько словъ. Блюмъ былъ изъ страннаго рода несчастныхъ Нмн цевъ Ч и вовсе не по крайней своей бездарности, а именно неизвстно почему. Несчастные Нмцы не миъ, а дйствительно существуютъ, даже въ Россiи, и имютъ свой собственный типъ. Андрей Антоновичъ всю жизнь питалъ къ нему самое трогательное сочувствiе, и везд, гд только могъ, по мр собственныхъ своихъ успховъ по служб, выдвин галъ его на подчиненное, подвдомственное ему мстечко;

но тому нин гд не везло. То мсто оставлялось за штатомъ, то перемнялось нан чальство, то чуть не упекли его однажды съ другими подъ судъ. Былъ онъ аккуратенъ, но какъ-то слишкомъ безъ нужды и во вредъ себ мран ченъ;

рыжiй, высокiй, сгорбленный, унылый, даже чувствительный и, при всей своей приниженности, упрямый и настойчивый какъ волъ, хотя всегда невпопадъ. Къ Андрею Антоновичу питалъ онъ съ женой и съ многочисленными дтьми многолтнюю и благоговйную привязанность.

Кром Андрея Антоновича никто никогда не любилъ его. Юлiя Мин хайловна сразу его забраковала, но одолть упорство своего супруга не могла. Это была ихъ первая супружеская ссора, и случилась она тотчасъ посл свадьбы, въ самые первые медовые дни, когда вдругъ обнаружилн ся предъ нею Блюмъ, до тхъ поръ тщательно отъ нея припрятанный, съ обидною тайной своего къ ней родства. Андрей Антоновичъ умолялъ сложа руки, чувствительно разказалъ всю исторiю Блюма и ихъ дружбы съ самаго дтства, но Юлiя Михайловна считала себя опозоренною на вки и даже пустила въ-ходъ обмороки. Фонъ-Лембке не уступилъ ей ни шагу и объявилъ что не покинетъ Блюма ни за что на свт и не отдан литъ отъ себя, такъ что она наконецъ удивилась и принуждена была позволить Блюма. Ршено было только что родство будетъ скрываемо еще тщательне чмъ до сихъ поръ, если только это возможно, и что даже имя и отчество Блюма будутъ измнены, потому что его тоже почен му-то звали Андреемъ Антоновичемъ. Блюмъ у насъ ни съ кмъ не пон знакомился кром одного только Нмца аптекаря, никому не сдлалъ визитовъ и, по обычаю своему, зажилъ скупо и уединенно. Ему давно уже были извстны и литературные гршки Андрея Антоновича. Онъ преимущественно призывался выслушивать его романъ въ секретныхъ чтенiяхъ наедин, просиживалъ по шести часовъ сряду столбомъ;

потлъ, напрягалъ вс свои силы чтобы не заснуть и улыбаться;

придя домой стеналъ вмст съ длинноногою и сухопарою женой о несчастной слабости ихъ благодтеля къ русской литератур.

Андрей Антоновичъ со страданiемъ посмотрлъ на вошедшаго Блюн ма.

Ч Я прошу тебя, Блюмъ, оставить меня въ поко, началъ онъ трен вожною скороговоркой, очевидно желая отклонить возобновленiе давишн няго разговора, прерваннаго приходомъ Петра Степановича.

Ч И однакожь это можетъ-быть устроено деликатнйше, совершенн но не гласно;

вы же имете вс полномочiя, почтительно, но упорно нан стаивалъ на чемъ-то Блюмъ, сгорбивъ спину и придвигаясь все ближе и ближе мелкими шагами къ Андрею Антоновичу.

Ч Блюмъ, ты до такой степени преданъ мн и услужливъ что я всякiй разъ смотрю на тебя вн себя отъ страха.

Ч Вы всегда говорите острыя вещи и въ удовольствiи отъ сказаннан го засыпаете спокойно, но тмъ самымъ себ повреждаете.

Ч Блюмъ, я сейчасъ убдился что это вовсе не то, вовсе не то.

Ч Не изъ словъ ли этого фальшиваго, порочнаго молодаго чен ловка, котораго вы сами подозрваете? Онъ васъ побдилъ льстивыми похвалами вашему таланту въ литератур.

Ч Блюмъ, ты не смыслишь ничего;

твой проектъ нелпость, говорю теб. Мы не найдемъ ничего, а крикъ подымется страшный, затмъ смхъ, а затмъ Юлiя Михайловна....

Ч Мы несомннно найдемъ все чего ищемъ, твердо шагнулъ къ нему Блюмъ, приставляя къ сердцу правую руку;

Ч мы сдлаемъ осмотн ръ внезапно, рано поутру, соблюдая всю деликатность къ лицу и всю предписанную строгость формъ закона. Молодые люди, Лямшинъ и Тен лятниковъ, слишкомъ увряютъ что мы найдемъ все желаемое. Они посщали тамъ многократно. Къ господину Верховенскому никто вниман тельно не расположенъ. Генеральша Ставрогина явно отказала ему въ своихъ благодянiяхъ, и всякiй честный человкъ, если только есть тан ковой въ этомъ грубомъ город, убжденъ что тамъ всегда укрывался источникъ безврiя и соцiальнаго ученiя. У него хранятся вс запрен щенныя книги, Думы Рылева, вс сочиненiя Герцена.... Я на всякiй случай имю приблизительный каталогъ....

Ч О Боже, эти книги есть у всякаго;

какъ ты простъ, мой бдный Блюмъ!

Ч И многiя прокламацiи, продолжалъ Блюмъ, не слушая замн чанiй. Ч Мы кончимъ тмъ что непремнно нападемъ на слдъ настоян щихъ здшнихъ прокламацiй. Этотъ молодой Верховенскiй мн весьма, весьма подозрителенъ.

Ч Но ты смшиваешь отца съ сыномъ. Они не въ ладахъ;

сынъ смется надъ отцомъ явно.

Ч Это одна только маска.

Ч Блюмъ, ты поклялся меня замучить! Подумай, онъ лицо все-таки замтное. Онъ былъ профессоромъ, онъ человкъ извстный, онъ расн кричится, и тотчасъ же пойдутъ насмшки по городу, ну и все пропало.... и подумай что будетъ съ Юлiей Михайловной!

Блюмъ лезъ впередъ и не слушалъ.

Ч Онъ былъ лишь доцентомъ, всего лишь доцентомъ, и по чину всего только коллежскiй ассессоръ при отставк, ударялъ онъ себя рун кой въ грудь, Ч знаковъ отличiя не иметъ, уволенъ отъ службы по подозрнiю въ замыслахъ противъ правительства. Онъ состоялъ подъ тайнымъ надзоромъ и несомннно еще состоитъ. И въ виду обнаруживн шихся теперь безпорядковъ вы несомннно обязаны долгомъ. Вы же наоборотъ, упускаете ваше отличiе, потворствуя настоящему виновнику.

Ч Юлiя Михайловна! Убиррайся, Блюмъ! вскричалъ вдругъ фонъ Лембке, заслышавшiй голосъ своей супруги въ сосдней комнат.

Блюмъ вздрогнулъ, но не сдался.

Ч Дозвольте же, дозвольте, приступалъ онъ, еще крпче прижимая об руки къ груди.

Ч Убиррайся! проскрежеталъ Андрей Антоновичъ, Ч длай что хочешь.... посл.... О Боже мой!

Поднялась портьера, и появилась Юлiя Михайловна. Она величен ственно остановилась при вид Блюма, высокомрно и обидчиво окинула его взглядомъ, какъ будто одно присутствiе этого человка здсь было ей оскорбленiемъ. Блюмъ молча и почтительно отдалъ ей глубокiй поклонъ и, согбенный отъ почтенiя, направился къ дверямъ на ципочн кахъ и разставивъ нсколько врозь свои руки.

Оттого ли что онъ и въ самомъ дл понялъ послднее истеричен ское восклицанiе Андрея Антоновича за прямое дозволенiе поступить такъ какъ онъ спрашивалъ, или покривилъ душой въ этомъ случа для прямой пользы своего благодтеля, слишкомъ увренный что конецъ увнчаетъ дло;

но, какъ увидимъ ниже, изъ этого разговора начальнин ка съ своимъ подчиненнымъ произошла одна самая неожиданная глун пость, насмшившая многихъ, получившая огласку, возбудившая жен стокiй гнвъ Юлiи Михайловны, и всмъ этимъ сбившая окончательно съ толку Андрея Антоновича, ввергнувъ его, въ самое горячее время, въ самую плачевную нершительность.

V.

День для Петра Степановича выдался хлопотливый. Отъ фонъ Лембке онъ поскоре побжалъ въ Богоявленскую улицу, но проходя по Быковой улиц, мимо дома въ которомъ квартировалъ Кармазиновъ, онъ вдругъ прiостановился, усмхнулся и вошелъ въ домъ. Ему отвтин ли: ложидаютъ-съ, что очень заинтересовало его, потому что онъ вовсе не предупреждалъ о своемъ прибытiи.

Но великiй писатель дйствительно его ожидалъ и даже еще вчера и третьяго дня. Четвертаго дня онъ вручилъ ему свою рукопись Merci (которую хотлъ прочесть на литературномъ утр въ день праздника Юлiи Михайловны) и сдлалъ это изъ любезности, вполн увренный что прiятно польститъ самолюбiю человка, давъ ему узнать великую вещь заране. Петръ Степановичъ давно уже примчалъ что этотъ тщен славный, избалованный и оскорбительно-недоступный для неизбранн ныхъ господинъ, этотъ почти государственный умъ, просто-за-просто въ немъ заискиваетъ и даже съ жадностiю. Мн кажется, молодой чен ловкъ наконецъ догадался что тотъ, если и не считалъ его коноводомъ всего тайно-революцiоннаго въ цлой Россiи, то по крайней мр одн нимъ изъ самыхъ посвященныхъ въ секреты русской революцiи и имюн щимъ неоспоримое влiянiе на молодежь. Настроенiе мыслей лумнйшаго въ Россiи человка интересовало Петра Степановича, но досел онъ, по нкоторымъ причинамъ, уклонялся отъ разъясненiй.

Великiй писатель квартировалъ въ дом своей сестры, жены камерн гера и помщицы, оба они, и мужъ и жена, благоговли предъ знаменин тымъ родственникомъ, но въ настоящiй прiздъ его находились оба въ Москв, къ великому ихъ сожалнiю, такъ что принять его имла честь старушка, очень дальняя и бдная родственница камергера, проживавн шая въ дом и давно уже завдывавшая всмъ домашнимъ хозяйствомъ.

Весь домъ заходилъ на ципочкахъ съ прiздомъ господина Кармазинова.

Старушка извщала въ Москву чуть не каждый день о томъ какъ онъ почивалъ и что изволилъ скушать, а однажды отправила телеграмму съ извстiемъ что онъ, посл званаго обда у градскаго головы, принун жденъ былъ принять ложку одного карства. Въ комнату къ нему она осмливалась входить рдко, хотя онъ обращался съ нею вжливо, впрон чемъ сухо, и говорилъ съ нею только по какой-нибудь надобности. Когда вошелъ Петръ Степановичъ, онъ кушалъ утреннюю свою котлетку съ полстаканомъ краснаго вина. Петръ Степановичъ уже и прежде бывалъ у него и всегда заставалъ его за этою утреннею котлеткой, которую тотъ и съдалъ въ его присутствiи, но ни разу его самого не поподчивалъ.

Посл котлетки подавалась еще маленькая чашечка кофе. Лакей, внесн шiй кушанье, былъ во фрак, въ мягкихъ неслышныхъ сапогахъ и въ перчаткахъ.

Ч А-а! приподнялся Кармазиновъ съ дивана, утираясь салфеткой, и съ видомъ чистйшей радости ползъ лобызаться Ч характерная прин вычка русскихъ людей, если они слишкомъ ужь знамениты. Но Петръ Степановичъ помнилъ по бывшему уже опыту что онъ лобызаться-то зетъ, а самъ подставляетъ щеку и потому сдлалъ на сей разъ то же самое;

об щеки встртились. Кармазиновъ, не показывая виду что замтилъ это, услся на диванъ и съ прiятностiю указалъ Петру Степан новичу на кресло противъ себя, въ которомъ тотъ и развалился.

Ч Вы вдь не.... Не желаете ли завтракать? спросилъ хозяинъ, на этотъ разъ измняя привычк, но съ такимъ разумется видомъ котон рымъ ясно подсказывался вжливый отрицательный отвтъ. Петръ Стен пановичъ тотчасъ же пожелалъ завтракать. Тнь обидчиваго изумленiя омрачила лицо хозяина, но на одинъ только мигъ;

онъ нервно позвонилъ слугу и несмотря на все свое воспитанiе брезгливо возвысилъ голосъ, приказывая подать другой завтракъ.

Ч Вамъ чего, котлетку или кофею? освдомился онъ еще разъ.

Ч И котлетку и кофею, и вина прикажите еще прибавить, я прогон лодался, отвчалъ Петръ Степановичъ, съ спокойнымъ вниманiемъ разн сматривая костюмъ хозяина. Господинъ Кармазиновъ былъ въ какой-то домашней куцавеечк на ват, въ род какъ бы жакеточки, съ перлан мутровыми пуговками, но слишкомъ ужь коротенькой, что вовсе и не шло къ его довольно сытенькому брюшку и къ плотно округленнымъ чан стямъ начала его ногъ;

но вкусы бываютъ различны. На колняхъ его былъ развернутъ до полу шерстяной клтчатый плэдъ, хотя въ комнат было тепло.

Ч Больны что ли? замтилъ Петръ Степановичъ.

Ч Нтъ не боленъ, но боюсь стать больнымъ въ этомъ климат, отн втилъ писатель своимъ крикливымъ голосомъ, впрочемъ нжно скандин руя каждое слово и прiятно, по барски, шепелявя;

Ч я васъ ждалъ еще вчера.

Ч Почему же? я вдь не общалъ.

Ч Да, но у васъ моя рукопись. Вы.... прочли?

Ч Рукопись? какая?

Кармазиновъ удивился ужасно.

Ч Но вы однако принесли ее съ собою? встревожился онъ вдругъ до того что оставилъ даже кушать и смотрлъ на Петра Степановича съ исн пуганнымъ видомъ.

Ч Ахъ, это про эту Bonjour что ли....

Ч Merci.

Ч Ну пусть. Совсмъ забылъ и не читалъ, некогда. Право не знаю, въ карманахъ нтъ.... должно-быть у меня на стол. Не безпокойтесь, отыщется.

Ч Нтъ ужь я лучше сейчасъ къ вамъ пошлю. Она можетъ прон пасть и, наконецъ, украсть могутъ.

Ч Ну, кому надо! Да чего вы такъ испугались, вдь у васъ, Юлiя Михайловна говорила, заготовляется всегда по нскольку списковъ, одинъ за границей у нотарiуса, другой въ Петербург, третiй въ Москн в, потомъ въ банкъ что ли отсылаете.

Ч Но вдь и Москва сгорть можетъ, а съ ней моя рукопись. Нтъ, я лучше сейчасъ пошлю.

Ч Стойте, вотъ она! вынулъ Петръ Степановичъ изъ задняго карн мана пачку почтовыхъ листиковъ, Ч измялась немножко. Вообразите, какъ взялъ тогда у васъ, такъ и пролежала все время въ заднемъ карн ман съ носовымъ платкомъ;

забылъ.

Кармазиновъ съ жадностiю схватилъ рукопись, бережно осмотрлъ ее, сосчиталъ листки и съ уваженiемъ положилъ покамстъ подл себя, на особый столикъ, но такъ чтобъ имть ее каждый мигъ на виду.

Ч Вы, кажется, не такъ много читаете? прошиплъ онъ не вытерн пвъ.

Ч Нтъ, не такъ много.

Ч А ужь по части русской беллетристики Ч ничего?

Ч По части русской беллетристики? Позвольте, я что-то читалъ....

По пути.... или Въ путь.... или На перепутьи что ли, не помню.

Давно читалъ, тъ пять. Некогда.

Послдовало нкоторое молчанiе.

Ч Я, какъ прiхалъ, уврилъ ихъ всхъ что вы чрезвычайно умный человкъ и теперь кажется вс здсь отъ васъ безъ ума.

Ч Благодарю васъ, спокойно отозвался Петръ Степановичъ.

Принесли завтракъ. Петръ Степановичъ съ чрезвычайнымъ аппетин томъ набросился на котлетку, мигомъ сълъ ее, выпилъ вино и выхлебн нулъ кофе.

Этотъ неучъ, въ раздумьи оглядывалъ его искоса Кармазиновъ, додая послднiй кусочекъ и выпивая послднiй глоточекъ, лэтотъ неучъ вроятно понялъ сейчасъ всю колкость моей фразы.... да и рукон пись конечно прочиталъ съ жадностiю, а только жетъ изъ видовъ. Но можетъ быть и то что не жетъ, а совершенно искренно глупъ. Генiальн наго человка я люблю нсколько глупымъ. Ужь не генiй ли онъ какой у нихъ въ самомъ дл, чортъ его впрочемъ дери. Онъ всталъ съ дивана и началъ прохаживаться по комнат изъ угла въ уголъ, для моцiону, что исполнялъ каждый разъ посл завтрака.

Ч Скоро отсюда? спросилъ Петръ Степановичъ съ креселъ, закун ривъ папироску.

Ч Я собственно прiхалъ продать имнiе и завишу теперь отъ моен го управляющаго.

Ч Вы вдь, кажется, прiхали потому что тамъ эпидемiи посл войн ны ожидали?

Ч Н-нтъ, не совсмъ потому, продолжалъ господинъ Кармазин новъ, благодушно скандируя свои фразы и при каждомъ оборот изъ угла въ другой уголъ бодро дрыгая правою ножкой, впрочемъ чуть-чуть.

Ч Я дйствительно, усмхнулся онъ не безъ яду, Ч намреваюсь прон жить какъ можно дольше. Въ русскомъ барств есть нчто чрезвычайно быстро изнашивающееся, во всхъ отношенiяхъ. Но я хочу износиться какъ можно позже и теперь перебираюсь за границу совсмъ;

тамъ и климатъ лучше и строенiе каменное и все крпче. На мой вкъ Европы хватитъ, я думаю. Какъ вы думаете?

Ч Я почемъ знаю.

Ч Гм. Если тамъ дйствительно рухнетъ Вавилонъ и паденiе его будетъ великое (въ чемъ я совершенно съ вами согласенъ, хотя и думаю что на мой вкъ его хватитъ), то у насъ въ Россiи и рушиться нечему, сравнительно говоря. Упадутъ у насъ не камни, а все расплывется въ грязь. Святая Русь мене всего на свт можетъ дать отпору чему-нин будь. Простой народъ еще держится кое-какъ Русскимъ Богомъ;

но Русн скiй Богъ, по послднимъ свднiямъ, весьма неблагонадеженъ и даже противъ крестьянской реформы едва устоялъ, по крайней мр сильно покачнулся. А тутъ желзныя дороги, а тутъ вы... ужь въ Русскаго-то Бога я совсмъ не врую.

Ч А въ Европейскаго?

Ч Я ни въ какого не врую. Меня оклеветали предъ русскою молон дежью. Я всегда сочувствовалъ каждому движенiю ея. Мн показывали эти здшнiя прокламацiи. На нихъ смотрятъ съ недоумнiемъ, потому что всхъ пугаетъ форма, но вс однако уврены въ ихъ могуществ, хотя бы и не сознавая того. Вс давно падаютъ и вс давно знаютъ что не за что ухватиться. Я уже потому убжденъ въ успх этой тан инственной пропаганды что Россiя есть теперь попреимуществу то мн сто въ цломъ мiр гд все что угодно можетъ произойти безъ малйшан го отпору. Я понимаю слишкомъ хорошо почему Русскiе съ состоянiемъ вс хлынули за границу и съ каждымъ годомъ больше и больше. Тутъ просто инстинктъ. Если кораблю потонуть, то крысы первыя изъ него выселяются. Святая Русь страна деревянная, нищая и.... опасная, стран на тщеславныхъ нищихъ въ высшихъ слояхъ своихъ, а въ огромномъ большинств живетъ въ избушкахъ на курьихъ ножкахъ. Она обрадуетн ся всякому выходу, стоитъ только растолковать. Одно правительство еще хочетъ сопротивляться, но машетъ дубиной въ темнот и бьетъ по своимъ. Тутъ все обречено и приговорено. Россiя, какъ она есть, не иметъ будущности. Я сдлался Нмцемъ и вмняю это себ въ честь.

Ч Нтъ, вы вотъ начали о прокламацiяхъ;

скажите все, какъ вы на нихъ смотрите?

Ч Ихъ вс боятся, стало-быть он могущественны. Он открыто обличаютъ обманъ и доказываютъ что у насъ не за что ухватиться и не на что опереться. Он говорятъ громко, когда вс молчатъ. Въ нихъ всего побдительне (несмотря на форму) эта неслыханная до сихъ поръ смлость засматривать прямо въ лицо истин. Эта способность смотрть истин прямо въ лицо принадлежитъ одному только русскому пон колнiю. Нтъ, въ Европ еще не такъ смлы: тамъ царство каменное, тамъ еще есть на чемъ опереться. Сколько я вижу и сколько судить могу, вся суть русской революцiонной идеи заключается въ отрицанiи чести. Мн нравится что это такъ смло и безбоязненно выражено.

Нтъ, въ Европ еще этого не поймутъ, а у насъ именно на это-то и нан бросятся. Русскому человку честь одно только лишнее бремя. Да и всен гда было бременемъ, во всю его исторiю. Открытымъ правомъ на безчен стье его скорй всего увлечь можно. Я поколнiя стараго и, признаюсь, еще стою за честь, но вдь только по привычк. Мн лишь нравятся стан рыя формы, положимъ, по малодушiю;

нужно же какъ-нибудь дожить вкъ.

Онъ вдругъ прiостановился.

Однако я говорю-говорю, подумалъ онъ, ла онъ все молчитъ и вын сматриваетъ. Онъ пришелъ за тмъ чтобъ я задалъ ему прямой вопросъ.

А я и задамъ. Ч Юлiя Михайловна просила меня какъ-нибудь обманомъ у васъ выпытать, какой это сюрпризъ вы готовите къ балу послзавтра? вдругъ спросилъ Петръ Степановичъ.

Ч Да, это дйствительно будетъ сюрпризъ, и я дйствительно изумлю.... прiосанился Кармазиновъ, Ч но я не скажу вамъ въ чемъ сен кретъ.

Петръ Степановичъ не настаивалъ.

Ч Здсь есть какой-то Шатовъ, освдомился великiй писатель, и вообразите я его не видалъ.

Ч Очень хорошая личность. А что?

Ч Такъ, онъ про что-то тамъ говоритъ. Вдь это онъ по щек удан рилъ Ставрогина?

Ч Онъ.

Ч А о Ставрогин какъ вы полагаете?

Ч Не знаю;

волокита какой-то.

Кармазиновъ возненавидлъ Ставрогина, потому что тотъ взялъ привычку совершенно не замчать его.

Ч Этого волокиту, сказалъ онъ хихикая, Ч если у насъ осущен ствится когда-нибудь то о чемъ проповдуютъ въ прокламацiяхъ, врон ятно вздернутъ перваго на сукъ.

Ч Можетъ и раньше, вдругъ сказалъ Петръ Степановичъ.

Ч Такъ и слдуетъ, уже не смясь и какъ-то слишкомъ серiозно поддакнулъ Кармазиновъ.

Ч А вы ужь это разъ говорили и, знаете, я ему передалъ.

Ч Какъ, неужто передали? разсмялся опять Кармазиновъ.

Ч Онъ сказалъ что если его на сукъ, то васъ довольно и высчь, но только не изъ чести, а больно, какъ мужика скутъ.

Петръ Степановичъ взялъ шляпу и всталъ съ мста. Кармазиновъ протянулъ ему на прощанiе об руки.

Ч А что, пропищалъ онъ вдругъ медовымъ голоскомъ и съ какою-то особенною интонацiей, все еще придерживая его руки въ своихъ, Ч что если назначено осуществиться всему тому.... о чемъ замышляютъ, то....

когда это могло бы произойти?

Ч Почемъ я знаю, нсколько грубо отвтилъ Петръ Степановичъ.

Оба пристально смотрли другъ другу въ глаза.

Ч Примрно? приблизительно? еще слаще пропищалъ Кармазин новъ.

Ч Продать имнiе успете и убраться тоже успете, еще грубе пробормоталъ Петръ Степановичъ. Оба еще пристальне смотрли другъ на друга. Произошла минута молчанiя.

Ч Къ началу будущаго мая начнется, а къ Покрову все кончится, вдругъ проговорилъ Петръ Степановичъ.

Ч Благодарю васъ искренно, проникнутымъ голосомъ произнесъ Кармазиновъ, сжавъ ему руки.

Успешь, крыса, выселиться изъ корабля! думалъ Петръ Степан новичъ выходя на улицу. Ну коли ужь этотъ, почти государственный умъ, такъ увренно освдомляется о дн и час и такъ почтительно благодаритъ за полученное свднiе, то ужь намъ-то въ себ нельзя пон сл того сомнваться. (Онъ усмхнулся). Гм. А онъ въ самомъ дл у нихъ не глупъ и.... всего только переселяющаяся крыса;

такая не донен сетъ!

Онъ побжалъ въ Богоявленскую улицу въ домъ Филиппова.

VI.

Петръ Степановичъ прошелъ сперва къ Кирилову. Тотъ былъ по обыкновенiю одинъ и въ этотъ разъ продлывалъ среди комнаты гимнан стику, то-есть разставивъ ноги вртелъ какимъ-то особеннымъ образомъ надъ собою руками. На полу лежалъ мячъ. На стол стоялъ неприбранн ный утреннiй чай, уже холодный. Петръ Степановичъ постоялъ съ мин нуту на порог.

Ч Вы однакожь о здоровь своемъ сильно заботитесь, проговорилъ онъ громко и весело входя въ комнату;

Ч какой славный однакоже мячъ, фу, какъ отскакиваетъ;

онъ тоже для гимнастики?

Кириловъ надлъ сертукъ.

Ч Да, тоже для здоровья, пробормоталъ онъ сухо;

Ч садитесь.

Ч Я на минуту. А впрочемъ сяду. Здоровье здоровьемъ, но я прин шелъ напомнить объ уговор. Приближается въ нкоторомъ смысл нашъ срокъ-съ, заключилъ Петръ Степановичъ съ неловкимъ выверн томъ.

Ч Какой уговоръ?

Ч Какъ какой уговоръ? всполохнулся Петръ Степановичъ, даже испугался.

Ч Это не уговоръ и не обязанность, я ничмъ не вязалъ себя, съ вашей стороны ошибка.

Ч Послушайте, что же вы это длаете? вскочилъ ужь совсмъ Петн ръ Степановичъ.

Ч Свою волю.

Ч Какую?

Ч Прежнюю.

Ч То-есть какъ же это понять? Значитъ ли что вы въ прежнихъ мысляхъ?

Ч Значитъ. Только уговору нтъ и не было, и я ничмъ не вязалъ.

Была одна моя воля и теперь одна моя воля.

Кириловъ изъяснялся рзко и брезгливо.

Ч Я согласенъ, согласенъ, пусть воля, лишь бы эта воля не изн мнилась, услся опять съ удовлетвореннымъ видомъ Петръ Степанон вичъ. Ч Вы сердитесь за слова. Вы что-то очень стали послднее время сердиты;

я потому избгалъ посщать. Впрочемъ былъ совершенно увренъ что не измните.

Ч Я васъ очень не люблю;

но совершенно уврены можете быть.

Хоть и не признаю измны и не-измны.

Ч Однако знаете, всполохнулся опять Петръ Степановичъ, Ч надо бы опять поговорить толкомъ, чтобы не сбиться. Дло требуетъ точнон сти, а вы меня ужасно какъ горошите. Позволяете поговорить?

Ч Говорите, отрзалъ Кириловъ, смотря въ уголъ.

Ч Вы давно уже положили лишить себя жизни.... то-есть у васъ тан кая была идея. Такъ что ли я выразился? Нтъ ли какой ошибки?

Ч У меня и теперь такая же идея.

Ч Прекрасно. Замтьте при этомъ что васъ никто не принуждалъ къ тому.

Ч Еще бы;

какъ вы говорите глупо.

Ч Пусть, пусть;

я очень глупо выразился. Безъ сомннiя было бы очень глупо къ тому принуждать;

я продолжаю: вы были членомъ Общен ства еще при старой организацiи и открылись тогда же одному изъ член новъ Общества.

Ч Я не открывался, я просто сказалъ.

Ч Пусть. И смшно бы было въ этомъ лоткрываться, что за исн повдь? Вы просто сказали, и прекрасно.

Ч Нтъ не прекрасно, потому что вы очень мямлите. Я вамъ не обязанъ никакимъ отчетомъ, и мыслей моихъ вы не можете понимать. Я хочу лишить себя жизни потому что такая у меня мысль, потому что я не хочу страха смерти, потому.... потому что вамъ нечего тутъ знать....

Чего вы? Чай хотите пить? Холодный. Дайте я вамъ другой стаканъ принесу.

Петръ Степановичъ дйствительно схватился было за чайникъ и искалъ порожней посудины. Кириловъ сходилъ въ шкафъ и принесъ чин стый стаканъ.

Ч Я сейчасъ у Кармазинова завтракалъ, замтилъ гость, Ч потомъ слушалъ какъ онъ говорилъ, и вспотлъ, а сюда бжалъ тоже вспотлъ, смерть хочется пить.

Ч Пейте. Чай холодный хорошо.

Кириловъ опять услся на стулъ и опять уперся глазами въ уголъ.

Ч Въ Обществ произошла мысль, продолжалъ онъ тмъ же голон сомъ, Ч что я могу быть тмъ полезенъ если убью себя, и что когда вы что-нибудь тутъ накутите, и будутъ виновныхъ искать, то я вдругъ застрлюсь и оставлю письмо что это я все сдлалъ, такъ что васъ цлый годъ подозрвать не могутъ.

Ч Хоть нсколько дней;

и день одинъ дорогъ.

Ч Хорошо. Въ этомъ смысл мн сказали чтобъ я, если хочу, подон ждалъ. Я сказалъ что подожду пока скажутъ срокъ отъ Общества, потон му что мн все равно.

Ч Да, но вспомните что вы обязались, когда будете сочинять предн смертное письмо, то не иначе какъ вмст со мной, и прибывъ въ Россiю будете въ моемъ.... ну однимъ словомъ, въ моемъ распоряженiи, то-есть на одинъ только этотъ случай разумется, а во всхъ другихъ вы конечн но свободны, почти съ любезностiю прибавилъ Петръ Степановичъ.

Ч Я не обязался, а согласился, потому что мн все равно.

Ч И прекрасно, прекрасно, я нисколько не имю намренiя стсн нять ваше самолюбiе, но....

Ч Тутъ не самолюбiе.

Ч Но вспомните что вамъ собрали сто двадцать талеровъ на дорон гу, стало-быть вы брали деньги.

Ч Совсмъ нтъ, вспыхнулъ Кириловъ, Ч деньги не съ тмъ. За это не берутъ.

Ч Берутъ иногда.

Ч Врете вы. Я заявилъ письмомъ изъ Петербурга, а въ Петербург заплатилъ вамъ сто двадцать талеровъ, вамъ въ руки.... и они туда отон сланы, если только вы не задержали у себя.

Ч Хорошо, хорошо, я ни въ чемъ не спорю, отосланы. Главное что вы въ тхъ же мысляхъ какъ прежде.

Ч Въ тхъ самыхъ. Когда вы придете и скажете: пора, я все исн полню. Что, очень скоро?

Ч Не такъ много дней.... Но помните, записку мы сочиняемъ вмст, въ ту же ночь.

Ч Хоть и днемъ. Вы сказали, надо взять на себя прокламацiи?

Ч И кое что еще.

Ч Я не все возьму на себя.

Ч Чего же не возьмете? всполохнулся опять Петръ Степановичъ.

Ч Чего не захочу;

довольно. Я не хочу больше о томъ говорить.

Петръ Степановичъ скрпился и перемнилъ разговоръ.

Ч Я о другомъ, предупредилъ онъ, Ч будете вы сегодня вечеромъ у нашихъ? Виргинскiй имянинникъ, подъ тмъ предлогомъ и соберутся.

Ч Не хочу.

Ч Сдлайте одолженiе будьте. Надо. Надо внушить и числомъ и лицомъ.... У васъ лицо.... ну, однимъ словомъ, у васъ лицо фатальное.

Ч Вы находите? разсмялся Кириловъ, Ч хорошо, приду;

только не для лица. Когда?

Ч О, пораньше, въ половин седьмаго. И знаете, вы можете войти, ссть и ни съ кмъ не говорить, сколько бы тамъ ихъ ни было. Только знаете, не забудьте захватить съ собою бумагу и карандашъ.

Ч Это зачмъ?

Ч Вдь вамъ все равно;

а это моя особенная просьба. Вы только бун дете сидть ни съ кмъ ровно не говоря, слушать и изрдка длать какъ бы отмтки;

ну хоть рисуйте что-нибудь.

Ч Какой вздоръ, зачмъ?

Ч Ну коли вамъ все равно;

вдь вы все говорите что вамъ все равн но.

Ч Нтъ, зачмъ?

Ч А вотъ затмъ что тотъ членъ отъ Общества, ревизоръ, заслъ въ Москв, а я тамъ кой-кому объявилъ что можетъ-быть поститъ рен визоръ;

и они будутъ думать что вы-то и есть ревизоръ, а такъ какъ вы уже здсь три недли, то еще больше удивятся.

Ч Фокусы. Никакого ревизора у васъ нтъ въ Москв.

Ч Ну пусть нтъ, чортъ его и дери, вамъ-то какое дло и чмъ это васъ затруднитъ? Сами же членъ Общества.

Ч Скажите имъ что я ревизоръ;

я буду сидть и молчать, а бумагу и карандашъ не хочу.

Ч Да почему?

Ч Не хочу.

Петръ Степановичъ разозлился, даже позеленлъ, но опять скрпилъ себя, всталъ и взялъ шляпу.

Ч Этотъ у васъ? произнесъ онъ вдругъ вполголоса.

Ч У меня.

Ч Это хорошо. Я скоро его выведу, не безпокойтесь.

Ч Я не безпокоюсь. Онъ только ночуетъ. Старуха въ больниц, сноха померла;

я два дня одинъ. Я ему показалъ мсто въ забор гд доска вынимается;

онъ пролзетъ, никто не видитъ.

Ч Я его скоро возьму.

Ч Онъ говоритъ что у него много мстъ ночевать.

Ч Онъ вретъ, его ищутъ, а здсь пока незамтно. Разв вы съ нимъ пускаетесь въ разговоры?

Ч Да, всю ночь. Онъ васъ очень ругаетъ. Я ему ночью Апокалипсин съ читалъ, и чай. Очень слушалъ;

даже очень, всю ночь.

Ч А, чортъ, да вы его въ христiанскую вру обратите!

Ч Онъ и то христiанской вры. Не безпокойтесь, заржетъ. Кого вы хотите зарзать?

Ч Нтъ, онъ не для того у меня;

онъ для другаго.... А Шатовъ про едьку знаетъ?

Ч Я съ Шатовымъ ничего не говорю и не вижу.

Ч Злится что ли?

Ч Нтъ, не злимся, а только отворачиваемся. Слишкомъ долго вмст въ Америк пролежали.

Ч Я сейчасъ къ нему зайду.

Ч Какъ хотите.

Ч Мы со Ставрогинымъ къ вамъ тоже можетъ зайдемъ оттуда, этакъ часовъ въ десять.

Ч Приходите.

Ч Мн съ нимъ надо поговорить о важномъ.... Знаете, подарите-ка мн вашъ мячъ;

къ чему вамъ теперь? Я тоже для гимнастики. Я вамъ пожалуй заплачу деньги.

Ч Возьмите такъ.

Петръ Степановичъ положилъ мячъ въ заднiй карманъ.

Ч А я вамъ не дамъ ничего противъ Ставрогина, пробормоталъ вслдъ Кириловъ, выпуская гостя. Тотъ съ удивленiемъ посмотрлъ на него, но не отвтилъ.

Послднiя слова Кирилова смутили Петра Степановича чрезвычайн но;

онъ еще не усплъ ихъ осмыслить, но еще на стниц къ Шатову постарался передлать свой недовольный видъ въ ласковую физiономiю.

Шатовъ былъ дома и немного боленъ. Онъ лежалъ на постели, впрочемъ одтый.

Ч Вотъ неудача! вскричалъ Петръ Степановичъ съ порога;

Ч серiозно больны?

Ласковое выраженiе его лица вдругъ изчезло;

что-то злобное зан сверкало въ глазахъ.

Ч Нисколько, нервно привскочилъ Шатовъ, Ч я вовсе не боленъ, немного голова....

Онъ даже потерялся;

внезапное появленiе такого гостя ршительно испугало его.

Ч Я именно по такому длу что хворать не слдуетъ, началъ Петн ръ Степановичъ быстро и какъ бы властно;

Ч позвольте ссть (онъ слъ), а вы садитесь опять на вашу койку, вотъ такъ. Сегодня подъ вин домъ дня рожденiя Виргинскаго соберутся у него изъ нашихъ;

другаго впрочемъ оттнка не будетъ вовсе, приняты мры. Я приду съ Николан емъ Ставрогинымъ. Васъ бы я конечно не потащилъ туда, зная вашъ тен перешнiй образъ мыслей.... то-есть въ томъ смысл чтобы васъ тамъ не мучить, а не изъ того что мы думаемъ что вы донесете. Но вышло такъ что вамъ придется идти. Вы тамъ встртите тхъ самыхъ съ которыми окончательно и поршимъ какимъ образомъ вамъ оставить Общество и кому сдать что у васъ находится. Сдлаемъ непримтно;

я васъ отведу куда-нибудь въ уголъ;

народу много, а всмъ незачмъ знать. Признатьн ся, мн пришлось таки изъ-за васъ языкъ поточить;

но теперь кажется и они согласны, съ тмъ разумется чтобы вы сдали типографiю и вс бун маги. Тогда ступайте себ на вс четыре стороны.

Шатовъ выслушалъ нахмуренно и злобно. Нервный недавнiй исн пугъ оставилъ его совсмъ.

Ч Я не признаю никакой обязанности давать чортъ знаетъ кому отн четъ, проговорилъ онъ наотрзъ;

Ч никто меня не можетъ отпускать на волю.

Ч Не совсмъ. Вамъ многое было доврено. Вы не имли права прямо разрывать. И наконецъ вы никогда не заявляли о томъ ясно, такъ что вводили ихъ въ двусмысленное положенiе.

Ч Я какъ прiхалъ сюда заявилъ ясно письмомъ.

Ч Нтъ не ясно, спокойно оспаривалъ Петръ Степановичъ Ч я вамъ прислалъ напримръ Свтлую Личность чтобы здсь напечатать и экземпляры сложить до востребованiя гд-нибудь тутъ у васъ;

тоже дв прокламацiи. Вы воротили съ письмомъ двусмысленнымъ, ничего не обозначающимъ.

Ч Я прямо отказался печатать.

Ч Да, но не прямо. Вы написали: не могу, но не объяснили по кан кой причин. Не могу не значитъ не хочу. Можно было подумать что вы просто отъ матерiальныхъ причинъ не можете. Такъ это и поняли и сочли что вы все-таки согласны продолжать связь съ Обществомъ, а стало-быть могли опять вамъ что-нибудь доврить, слдовательно себя компрометтировать. Здсь они говорятъ что вы просто хотли обмануть, съ тмъ чтобы, получивъ какое-нибудь важное сообщенiе, донести. Я васъ защищалъ изо всхъ силъ и показалъ вашъ письменный отвтъ въ дв строки, какъ документъ въ вашу пользу. Но и самъ долженъ былъ сознаться, перечитавъ теперь, что эти дв строчки не ясны и вводятъ въ обманъ.

Ч А у васъ такъ тщательно сохранилось это письмо?

Ч Это ничего что оно у меня сохранилось;

оно и теперь у меня.

Ч Ну и пускай, чортъ!... яростно вскричалъ Шатовъ. Ч Пускай ваши дураки считаютъ что я донесъ, какое мн дло! Я бы желалъ пон смотрть что вы мн можете сдлать?

Ч Васъ-бы отмтили и при первомъ успх революцiи повсили.

Ч Это когда вы захватите верховную власть и покорите Россiю?

Ч Вы не смйтесь. Повторяю, я васъ отстаивалъ. Такъ ли, эдакъ, а все-таки я вамъ явиться сегодня совтую. Къ чему напрасныя слова изъ-за какой-то фальшивой гордости? Не лучше ли разстаться дружен любно? Вдь ужь во всякомъ случа вамъ придется сдавать станокъ и буквы и старыя бумажки, вотъ о томъ и поговоримъ.

Ч Приду, проворчалъ Шатовъ, въ раздумьи понуривъ голову. Петн ръ Степановичъ искоса разсматривалъ его съ своего мста.

Ч Ставрогинъ будетъ? спросилъ вдругъ Шатовъ, подымая голову.

Ч Будетъ непремнно.

Ч Хе, хе!

Опять съ минуту помолчали. Шатовъ брезгливо раздражительно ухн мылялся.

Ч А эта ваша подлая Свтлая Личность, которую я не хотлъ здсь печатать, напечатана?

Ч Напечатана.

Ч Гимназистовъ уврять что вамъ самъ Герценъ въ альбомъ напин салъ?

Ч Самъ Герценъ.

Опять помолчали минуты съ три. Шатовъ всталъ наконецъ съ пон стели:

Ч Ступайте вонъ отъ меня, я не хочу сидть вмст съ вами.

Ч Иду, даже какъ-то весело проговорилъ Петръ Степановичъ, нен медленно подымаясь, Ч одно только слово: Кириловъ кажется одинъ одинешенекъ теперь во флигел безъ служанки?

Ч Одинъ одинешенекъ. Ступайте, я не могу оставаться въ одной съ вами комнат.

Ну, хорошъ же ты теперь! весело обдумывалъ Петръ Степанон вичъ выходя на улицу;

хорошъ будешь и вечеромъ, а мн именно такого тебя теперь надо, и лучше желать нельзя, лучше желать нельзя! Самъ Русскiй Богъ помогаетъ! VII.

Вроятно онъ очень много хлопоталъ въ этотъ день по разнымъ пон бгушкамъ;

и должно-быть успшно Ч что и отозвалось въ самодовольн номъ выраженiи его физiономiи, когда вечеромъ, ровно въ шесть часовъ, онъ явился къ Николаю Всеволодовичу. Но къ тому его не сейчасъ допун стили;

съ Николаемъ Всеволодовичемъ только-что заперся въ кабинет Маврикiй Николаевичъ. Это извстiе мигомъ его озаботило. Онъ услся у самыхъ дверей кабинета, съ тмъ чтобы ждать выхода гостя. Разгон воръ былъ слышенъ, но словъ нельзя было уловить. Визитъ продолжался недолго;

вскор послышался шумъ, раздался чрезвычайно громкiй и рзн кiй голосъ, вслдъ затмъ отворилась дверь и вышелъ Маврикiй Никон лаевичъ съ совершенно блднымъ лицомъ. Онъ не замтилъ Петра Стен пановича и быстро прошелъ мимо. Петръ Степановичъ тотчасъ же вбжалъ въ кабинетъ.

Не могу обойти подробнаго отчета объ этомъ, чрезвычайно кратн комъ свиданiи двухъ соперниковъ, Ч свиданiи, повидимому, невозн можномъ при сложившихся обстоятельствахъ, но однакоже состоявшемн ся.

Произошло это такъ: Николай Всеволодовичъ дремалъ въ своемъ кабинет посл обда на кушетк, когда Алексй Егоровичъ доложилъ о приход неожидаемаго гостя. Услышавъ возвщенное имя, онъ вскон чилъ даже съ мста и не хотлъ врить. Но вскор улыбка сверкнула на губахъ его Ч улыбка высокомрнаго торжества и въ то же время какого то тупаго недоврчиваго изумленiя. Вошедшiй Маврикiй Николаевичъ, кажется, былъ пораженъ выраженiемъ этой улыбки, по крайней мр вдругъ прiостановился среди комнаты, какъ бы не ршаясь: идти ли дальше или воротиться? Хозяинъ тотчасъ же усплъ измнить свое лицо и съ видомъ серiознаго недоумнiя шагнулъ ему навстрчу. Тотъ не взялъ протянутой ему руки, неловко придвинулъ стулъ и, не сказавъ ни слова, слъ еще прежде хозяина, не дождавшись приглашенiя. Никон лай Всеволодовичъ услся наискось на кушетк и всматриваясь въ Маврикiя Николаевича молчалъ и ждалъ.

Ч Если можете, то женитесь на Лизавет Николаевн, подарилъ вдругъ Маврикiй Николаевичъ, и что было всего любопытне Ч никакъ нельзя было узнать по интонацiи голоса что это такое: просьба, рекоменн дацiя, уступка или приказанiе.

Николай Всеволодовичъ продолжалъ молчать;

но гость, очевидно, сказалъ уже все для чего пришелъ, и глядлъ въ упоръ ожидая отвта.

Ч Если не ошибаюсь (впрочемъ это слишкомъ врно), Лизавета Николаевна уже обручена съ вами, проговорилъ наконецъ Ставрогинъ.

Ч Помолвлена и обручилась, твердо и ясно подтвердилъ Маврикiй Николаевичъ.

Ч Вы.... поссорились?... Извините меня, Маврикiй Николаевичъ.

Ч Нтъ, она меня любитъ и уважаетъ, ея слова. Ея слова дран гоцнне всего.

Ч Въ этомъ нтъ сомннiя.

Ч Но знайте что если она будетъ стоять у самаго налоя подъ внн цомъ, а вы ее кликнете, то она броситъ меня и всхъ и подойдетъ къ вамъ.

Ч Изъ-подъ внца.

Ч И посл внца.

Ч Не ошибаетесь ли?

Ч Нтъ. Изъ-подъ безпрерывной къ вамъ ненависти, искренней и самой полной, каждое мгновенiе сверкаетъ любовь и.... безумiе.... самая искренняя и безмрная любовь и Ч безумiе! Напротивъ изъ-за любви которую она ко мн чувствуетъ, тоже искренно, каждое мгновенiе сверн каетъ ненависть, Ч самая великая! Я бы никогда не могъ вообразить прежде вс эти.... метаморфозы.

Ч Но я удивляюсь какъ могли вы, однако, придти и располагать рун кой Лизаветы Николаевны? Имете ли вы на то право? Или она васъ уполномочила?

Маврикiй Николаевичъ нахмурился и на минуту потупилъ голову.

Ч Вдь это только одни слова съ вашей стороны, проговорилъ онъ вдругъ, Ч мстительныя и торжествующiя слова;

я увренъ, вы понимаен те недосказанное въ строкахъ, и неужели есть тутъ мсто мелкому тщен славiю? Мало вамъ удовлетворенiя? Неужели надо размазывать, ставить точки на i. Извольте я поставлю точки, если вамъ такъ нужно мое унин женiе: права я не имю, полномочiе невозможно;

Лизавета Николаевна ни о чемъ не знаетъ, а женихъ ея потерялъ послднiй умъ и достоинъ сумашедшаго дома, и въ довершенiе самъ приходитъ вамъ объ этомъ ран портовать. На всемъ свт только вы одни можете сдлать ее счастлин вою, и только я одинъ Ч несчастною. Вы ее оспариваете, вы ее прен слдуете, но не знаю почему не женитесь. Если это любовная ссора, бывн шая за границей, и чтобы пресчь ее, надо принести меня въ жертву, Ч приносите. Она слишкомъ несчастна, и я не могу того вынести. Мои слон ва не позволенiе, не предписанiе, а потому и самолюбiю вашему нтъ оскорбленiя. Если бы вы хотли взять мое мсто у налоя, то могли это сдлать безо всякаго позволенiя съ моей стороны, и мн, конечно, нечен го было приходить къ вамъ съ безумiемъ. Тмъ боле что и свадьба наша посл теперешняго моего шага уже никакъ невозможна. Не могу же я вести ее къ алтарю подлецомъ? То что я длаю здсь и то что я предаю ее вамъ, можетъ-быть непримирйшему ея врагу, на мой взглядъ такая подлость которую я, разумется, не перенесу никогда.

Ч Застрлитесь, когда насъ будутъ внчать?

Ч Нтъ, позже гораздо. Къ чему марать моею кровью ея брачную одежду. Можетъ я и совсмъ не застрлюсь, ни теперь, ни позже.

Ч Говоря такъ, желаете, вроятно, меня успокоить?

Ч Васъ? Одинъ лишнiй брызгъ крови что для васъ можетъ значить?

Онъ поблднлъ и глаза его засверкали. Послдовало минутное молчанiе.

Ч Извините меня за предложенные вамъ вопросы, началъ вновь Ставрогинъ;

Ч нкоторые изъ нихъ я не имлъ никакого права вамъ предлагать, но на одинъ изъ нихъ я имю, кажется, полное право: скан жите мн, какiя данныя заставили васъ заключить о моихъ чувствахъ къ Лизавет Николаевн? Я разумю о той степени этихъ чувствъ увренн ность въ которой позволила вамъ придти ко мн и.... рискнуть такимъ предложенiемъ.

Ч Какъ? даже вздрогнулъ немного Маврикiй Николаевичъ;

Ч разн в вы не домогались? Не домогаетесь и не хотите домогаться?

Ч Вообще о чувствахъ моихъ къ той или другой женщин я не могу говорить вслухъ третьему лицу, да и кому бы то ни было, кром той одн ной женщины. Извините, такова ужь странность организма. Но взамнъ того я скажу вамъ всю остальную правду: я женатъ, и жениться или дон могаться мн уже невозможно.

Маврикiй Николаевичъ былъ до того изумленъ что отшатнулся на спинку кресла и нкоторое время смотрлъ неподвижно на лицо Ставрон гина.

Ч Представьте, я никакъ этого не подумалъ, пробормоталъ онъ, Ч вы сказали тогда, въ то утро, что не женаты.... я такъ и поврилъ что не женаты....

Онъ ужасно блднлъ;

вдругъ онъ ударилъ изо всей силы кулакомъ по столу.

Pages:     | 1 |   ...   | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 |   ...   | 11 |    Книги, научные публикации