Книги, научные публикации Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 11 | -- [ Страница 1 ] --

. М. Достоевскй БСЫ РОМАНЪ ВЪ ТРЕХЪ ЧАСТЯХЪ ImWerdenVerlag Mnchen Ч Москва 2007 Хоть убей, слда не видно, Сбились мы, что длать намъ?

В пол бсъ насъ водитъ видно Да кружитъ по сторонамъ.

..................

Сколько ихъ, куда ихъ гонятъ, Что такъ жалобно поютъ?

Домоваго ли хоронятъ, Вдьму ль замужъ выдаютъ?

А. Пушкинъ Тутъ на гор паслось большое стадо свиней, и они просили Его чтон бы позволиль имъ войти въ нихъ. Онъ позволилъ имъ. Бсы, вышедши изъ человка, вошли въ свиней;

и бросилось стадо съ крутизны въ озеро, и потонуло. Пастухи, увидя случившееся, побжали и разказали въ гон род и по деревнямъ. И вышли жители смотрть случившееся, и прин шедши къ Iисусу, нашли человка изъ котораго вышли бсы сидящаго у ногъ Iисусовыхъ, одтаго и въ здравомъ ум: и ужаснулись. Видвшiе же разказали имъ какъ исцлился бсновавшiйся.

Евангелiе отъ Луки. Глава VIII, 32-37.

й 2007 ЧAСТЬ ПЕРВАЯ.

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

Вмсто введеня: нсколько подробностей изъ бографи многочтимаго Степана Трофимовича Верховенскаго.

I.

Приступая къ описанiю недавнихъ и столь странныхъ событiй происшедшихъ въ нашемъ, досел ничмъ не отличавшемся город, я принужденъ, по неумнiю моему, начать нсколько издалека, а имнно нкоторыми бiографическими подробностями о талантливомъ и многон чтимомъ Степан Трофимович Верховенскомъ. Пусть эти подробности послужатъ лишь введенiемъ къ предлагаемой хроник, а самая исторiя которую я намренъ описывать, еще впереди.

Скажу прямо: Степанъ Трофимовичъ постоянно игралъ между нами нкоторую особую и такъ-сказать гражданскую роль и любилъ эту роль до страсти, Ч такъ даже что, мн кажется, безъ нея и прожить не могъ.

Не то чтобъ ужь я его приравнивалъ къ актеру на театр: сохрани Боже, тмъ боле что самъ его уважаю. Тутъ все могло быть дломъ привычки, или, лучше сказать, безпрерывной и благородной склонности, съ дтскихъ тъ, къ прiятной мечт о красивой гражданской своей пон становк. Онъ, напримръ, чрезвычайно любилъ свое положенiе гонин маго и такъ-сказать ссыльнаго. Въ этихъ обоихъ словечкахъ есть своего рода классическiй блескъ, соблазнившiй его разъ навсегда, и возн вышая его потомъ постепенно въ собственномъ мннiи, въ продолженiе столь многихъ тъ, довелъ его наконецъ до нкотораго весьма высокан го и прiятнаго для самолюбiя пьедестала. Въ одномъ сатирическомъ анн глiйскомъ роман прошлаго столтiя, нкто Гуливеръ, возвратясь изъ страны Лилипутовъ, гд люди были всего въ какiе-нибудь два вершка росту, до того прiучился считать себя между ними великаномъ, что и ходя по улицамъ Лондона, невольно кричалъ прохожимъ и экипажамъ чтобъ они предъ нимъ сворачивали и остерегались чтобъ онъ какъ-нин будь ихъ не раздавилъ, воображая что онъ все еще великанъ, а они ман ленькiе. За это смялись надъ нимъ и бранили его, а грубые кучера даже стегали великана кнутьями: но справедливо ли? Чего не можетъ сдлать привычка? Привычка привела почти къ тому же и Степана Трофимовин ча, но еще въ боле невинномъ и безобидномъ вид, если можно такъ выразиться, потому что прекраснйшiй былъ человкъ.

Я даже такъ думаю что подъ конецъ его вс и везд позабыли;

но уже никакъ вдь нельзя сказать что и прежде совсмъ не знали. Безн спорно что и онъ нкоторое время принадлежалъ къ знаменитой плеяд иныхъ прославленныхъ дятелей нашего прошедшаго поколнiя и, одно время, Ч впрочемъ всего только одну самую маленькую минуточку, Ч его имя многими тогдашними торопившимися людьми произносилось чуть не на ряду съ именами Чаадаева, Блинскаго, Грановскаго и тольн ко что начинавшаго тогда за границей Герцена. Но дятельность Степан на Трофимовича окончилась почти въ ту же минуту какъ и началась, Ч такъ сказать отъ вихря сошедшихся обстоятельствъ. И что же? Не только вихря, но даже и лобстоятельствъ совсмъ потомъ не оказан лось, по крайней мр въ этомъ случа. Я только теперь, на дняхъ, узналъ, къ величайшему моему удивленiю, но за то уже въ совершенной достоврности, что Степанъ Трофимовичъ проживалъ между нами, въ нашей губернiи, не только не въ ссылк, какъ принято было у насъ дун мать, но даже и подъ присмотромъ никогда не находился. Какова же пон сл этого сила собственнаго воображенiя! Онъ искренно самъ врилъ всю свою жизнь что въ нкоторыхъ сферахъ его постоянно опасаются, что шаги его безпрерывно извстны и сочтены, и что каждый изъ трехъ смнившихся у насъ въ послднiя двадцать тъ губернаторовъ, възн жая править губернiей, уже привозилъ съ собою нкоторую особую и хлопотливую о немъ мысль, внушенную ему свыше и прежде всего, при сдач губернiи. Уврь кто-нибудь тогда честнйшаго Степана Трофимон вича неопровержимыми доказательствами что ему вовсе нечего опасатьн ся, и онъ бы непремнно обидлся. А между тмъ это былъ вдь чен ловкъ умнйшiй и даровитйшiй, человкъ такъ-сказать даже науки, хотя впрочемъ въ наук.... ну, однимъ словомъ, въ наук онъ сдлалъ не такъ много и кажется совсмъ ничего. Но вдь съ людьми науки у насъ на Руси это сплошь да рядомъ случается.

Онъ воротился изъ-за границы и блеснулъ въ вид лектора на каедр университета уже въ самомъ конц сороковыхъ годовъ. Усплъ же прочесть всего только нсколько лекцiй, и кажется объ Аравитянахъ;

усплъ тоже защитить блестящую диссертацiю о возникавшемъ было гражданскомъ и ганзеатическомъ значенiи нмецкаго городка Ганау, въ эпоху между 1413 и 1428 годами, а вмст съ тмъ и о тхъ особенн ныхъ и неясныхъ причинахъ почему значенiе это вовсе не состоялось.

Диссертацiя эта ловко и больно уколола тогдашнихъ славянофиловъ и разомъ доставила ему между ними многочисленныхъ и разъяренныхъ враговъ. Потомъ, Ч впрочемъ уже посл потери каедры, Ч онъ усплъ напечатать (такъ-сказать въ вид отместки и чтобъ указать кого они пон теряли) въ ежемсячномъ и прогрессивномъ журнал, переводившемъ изъ Диккенса и проповдывавшемъ Жоржъ-Занда, начало одного глубон чайшаго изслдованiя, Ч кажется о причинахъ необычайнаго нравн ственнаго благородства какихъ-то рыцарей въ какую-то эпоху, или что то въ этомъ род. По крайней мр проводилась какая-то высшая и необыкновенно благородная мысль. Говорили потомъ что продолженiе изслдованiя было поспшно запрещено, и что даже прогрессивный журналъ пострадалъ за напечатанную первую половину. Очень могло это быть, потому что чего тогда не было? Но въ данномъ случа вроятн не что ничего не было и что авторъ самъ полнился докончить изслн дованiе. Прекратилъ же онъ свои лекцiи объ Аравитянахъ потому что перехвачено было какъ-то и кмъ-то (очевидно изъ ретроградныхъ вран говъ его) письмо къ кому-то съ изложенiемъ какихъ-то лобстоян тельствъ;

вслдствiе чего кто-то потребовалъ отъ него какихъ-то обън ясненiй. Не знаю врно ли, но утверждали еще что въ Петербург было отыскано въ то же самое время какое-то громадное, противоестественн ное и противогосударственное общество, человкъ въ тринадцать, и чуть не потрясшее зданiе. Говорили что будто бы они собирались перен водить самого Фурье. Какъ нарочно въ то же самое время въ Москв схвачена была и поэма Степана Трофимовича, написанная имъ еще тъ шесть до сего, въ Берлин, въ самой первой его молодости, и хон дившая по рукамъ, въ спискахъ, между двумя любителями и у одного студента. Эта поэма лежитъ теперь и у меня въ стол;

я получилъ ее, не дале какъ прошлаго года, въ собственноручномъ, весьма недавнемъ списк, отъ самого Степана Трофимовича, съ его надписью и въ велин колпномъ красномъ сафьянномъ переплет. Впрочемъ она не безъ поэзiи и даже не безъ нкотораго таланта;

странная, но тогда (то-есть врне въ тридцатыхъ годахъ) въ этомъ род часто пописывали. Разкан зать же сюжетъ затрудняюсь, ибо по правд ничего въ немъ не понимаю.

Это какая-то аллегорiя, въ лирико-драматической форм и напоминаюн щая вторую часть Фауста. Сцена открывается хоромъ женщинъ, пон томъ хоромъ мущинъ, потомъ какихъ-то силъ, и въ конц всего хоромъ душъ, еще не жившихъ, но которымъ очень бы хотлось пожить. Вс эти хоры поютъ о чемъ-то очень неопрделенномъ, большею частiю о чьемъ-то проклятiи, но съ оттнкомъ высшаго юмора. Но сцена вдругъ перемняется и наступаетъ какой-то Праздникъ жизни, на которомъ поютъ даже наскомыя, является черепаха съ какими-то латинскими сан краментальными словами, и даже, если припомню, проплъ о чемъ-то одинъ минералъ, Ч то-есть предметъ уже вовсе неодушевленный. Вообн ще же вс поютъ безпрерывно, а если разговариваютъ, то какъ-то неопредленно бранятся, но опять-таки съ оттнкомъ высшаго значенiя.

Наконецъ сцена опять перемняется, и является дикое мсто, а между утесами бродитъ одинъ цивилизованный молодой человкъ, который срываетъ и сосетъ какiя-то травы, и на вопросъ феи: зачмъ онъ сосетъ эти травы? отвтствуетъ что онъ, чувствуя въ себ избытокъ жизни, ищетъ забвенiя и находитъ его въ сок этихъ травъ;

но что главное жен ланiе его, поскоре потерять умъ (желанiе можетъ-быть и излишнее).

Затмъ вдругъ възжаетъ неописанной красоты юноша на черномъ кон, и за нимъ слдуетъ ужасное множество всхъ народовъ. Юноша изображаетъ собою смерть, а вс народы ея жаждутъ. И наконецъ уже въ самой послдней сцен вдругъ появляется Вавилонская башня, и какiе-то атлеты ее наконецъ достраиваютъ съ псней новой надежды, и когда уже достраиваютъ до самаго верху, то обладатель, положимъ хоть Олимпа, убгаетъ въ комическомъ вид, а догадавшееся человчество, завладвъ его мстомъ, тотчасъ же начинаетъ новую жизнь съ новымъ проникновенiемъ вещей. Ну, вотъ эту-то поэму и нашли тогда опасною.

Я, въ прошломъ году, предлагалъ Степану Трофимовичу ее напечатать, за совершенною ея, въ наше время, невинностью, но онъ отклонилъ предложенiе съ видимымъ неудовольствiемъ. Мннiе о совершенной нен винности ему не понравилось, и я даже приписываю тому нкоторую хон лодность его со мной, продолжавшуюся цлыхъ два мсяца. И что же?

Вдругъ, и почти тогда же какъ я предлагалъ напечатать здсь, Ч печан таютъ нашу поэму тамъ, то-есть за границей, въ одномъ изъ ревон люцiонныхъ сборниковъ, и совершенно безъ вдома Степана Трофимон вича. Онъ былъ сначала испуганъ, бросился къ губернатору и написалъ благороднйшее оправдательное письмо въ Петербургъ, читалъ мн его два раза, но не отправилъ, не зная кому бы адресовать. Однимъ словомъ, волновался цлый мсяцъ;

но я убжденъ что въ таинственныхъ изгин бахъ своего сердца былъ польщенъ необыкновенно. Онъ чуть не спалъ съ экземпляромъ доставленнаго ему сборника, а днемъ пряталъ его подъ тюфякъ и даже не пускалъ женщину перестилать постель, и хоть и ждалъ каждый день откуда-то какой-то телеграммы, но смотрлъ свысон ка. Телеграммы никакой не пришло. Тогда же онъ и со мной примирилн ся, что и свидтельствуетъ о чрезвычайной доброт его тихаго и незлон памятнаго сердца.

II.

Я вдь не утверждаю что онъ совсмъ нисколько не пострадалъ;

я лишь убдился теперь вполн что онъ могъ бы продолжать о своихъ Аравитянахъ сколько ему угодно, давъ только нужныя объясненiя. Но онъ тогда съамбцiозничалъ и съ особенною поспшностью распорядился уврить себя разъ навсегда что карьера его разбита на всю его жизнь вихремъ обстоятельствъ. А если говорить всю правду, то настоящею причиной перемны карьеры было еще прежнее и снова возобновившеен ся деликатнйшее предложенiе ему отъ Варвары Петровны Ставрогин ной, супруги генералъ-лейтенанта и значительной богачки, принять на себя воспитанiе и все умственное развитiе ея единственнаго сына, въ кан честв высшаго педагога и друга, не говоря уже о блистательномъ возн награжденiи. Предложенiе это было сдлано ему въ первый разъ еще въ Берлин, и именно въ то самое время когда онъ въ первый разъ овн довлъ. Первою супругой его была одна легкомысленная двица изъ нан шей губернiи, на которой онъ женился въ самой первой и еще безразсудн ной своей молодости, и кажется вынесъ съ этою, привлекательною впрон чемъ особой, много горя, за недостаткомъ средствъ къ ея содержанiю, и сверхъ того, по другимъ, отчасти уже деликатнымъ причинамъ. Она скончалась въ Париж, бывъ съ нимъ послднiе три года въ разлук и оставивъ ему пятилтняго сына, плодъ первой, радостной и еще неомн раченной любви, какъ вырвалось разъ при мн у грустнаго Степана Трофимовича. Птенца еще съ самаго начала переслали въ Россiю, гд онъ и воспитывался все время на рукахъ какихъ-то отдаленныхъ тен токъ, гд-то въ глуши. Степанъ Трофимовичъ отклонилъ тогдашнее предложенiе Варвары Петровны и быстро женился опять, даже раньше году, на одной неразговорчивой берлинской Нмочк, и, главное, безо всякой особенной надобности. Но кром этой, оказались и другiя причин ны отказа отъ мста воспитателя: его соблазняла гремвшая въ то врен мя слава одного незабвеннаго профессора, и онъ, въ свою очередь, пон летлъ на каедру, къ которой готовился, чтобы испробовать и свои орн линыя крылья. И вотъ теперь, уже съ опаленными крыльями, онъ естен ственно вспомнилъ о предложенiи которое еще и прежде колебало его ршенiе. Внезапная же смерть и второй супруги, не прожившей съ нимъ и году, устроила все окончательно. Скажу прямо: все разршилось план меннымъ участiемъ и драгоцнною, такъ-сказать классическою дружбой къ нему Варвары Петровны, если только такъ можно о дружб выран зиться. Онъ бросился въ объятiя этой дружбы, и дло закрпилось слишкомъ на двадцать тъ. Я употребилъ выраженiе: бросился въ объятiя, но сохрани Богъ кого-нибудь подумать о чемъ-нибудь лишн немъ и праздномъ;

эти объятiя надо разумть въ одномъ лишь самомъ высоконравственномъ смысл. Самая тонкая и самая деликатнйшая связь соединила эти два столь замчательныя существа, на вки.

Мсто воспитателя было принято еще и потому что и имньице оставшееся посл первой супруги Степана Трофимовича, Ч очень ман ленькое, Ч приходилось совершенно рядомъ со Скворешниками, велин колпнымъ подгороднымъ имнiемъ Ставрогиныхъ въ нашей губернiи.

Къ тому же всегда возможно было, въ тиши кабинета, и уже не отвлекан ясь огромностью университетскихъ занятiй, посвятить себя длу науки и обогатить отечественную словесность глубочайшими изслдованiями.

Изслдованiй не оказалось;

но за то оказалось возможнымъ простоять всю остальную жизнь, боле двадцати тъ, такъ-сказать воплощенной укоризной предъ отчизной, по выраженiю народнаго поэта:

Воплощенной укоризною Ты стоялъ передъ отчизною, Либералъ-идеалистъ.

Но то лицо о которомъ выразился народный поэтъ можетъ-быть и имло право всю жизнь позировать въ этомъ смысл, еслибы того зан хотло, хотя это и скучно. Нашъ же Степанъ Трофимовичъ, по правд, былъ только подражателемъ сравнительно съ подобными лицами, да и стоять уставалъ и частенько полеживалъ на боку. Но хотя и на боку, а воплощенность укоризны сохранялась и въ лежачемъ положенiи, Ч надо отдать справедливость, тмъ боле что для губернiи было и того достаточно. Посмотрли бы вы на него у насъ въ клуб, когда онъ сан дится за карты. Весь видъ его говорилъ: Карты! Я сажусь съ вами въ ералашъ! Разв это совмстно? Кто жь отвчаетъ за это? Кто разбилъ мою дятельность и обратилъ ее въ ералашъ? Э, погибай Россiя! и онъ осанисто козырялъ съ червей.

А по правд, ужасно любилъ сразиться въ карточки, за что, и осон бенно въ послднее время, имлъ частыя и непрiятныя стычки съ Варн варой Петровной, тмъ боле что постоянно проигрывалъ. Но объ этомъ посл. Замчу лишь что это былъ человкъ даже совстливый (то-есть иногда), а потому часто грустилъ. Въ продолженiе всей двадцатилтней дружбы съ Варварой Петровной, онъ раза по три и по четыре въ годъ регулярно впадалъ въ такъ называемую между нами гражданскую скорбь, то-есть просто въ хандру, но словечко это нравилось многоуван жаемой Варвар Петровн. Въ послдствiи, кром гражданской скорби, онъ сталъ впадать и въ шампанское;

но чуткая Варвара Петровна всю жизнь охраняла его отъ всхъ тривiальныхъ наклонностей. Да онъ и нун ждался въ няньк, потому что становился иногда очень страненъ: въ средин самой возвышенной скорби, онъ вдругъ зачиналъ смяться сан мымъ простонароднйшимъ образомъ. Находили минуты что даже о самомъ себ начиналъ выражаться въ юмористическомъ смысл. Но нин чего такъ не боялась Варвара Петровна какъ юмористическаго смысла.

Это была женщина классикъ, женщина меценатка, дйствовавшая въ видахъ однихъ лишь высшихъ соображенiй. Капитально было двадцан тилтнее влiянiе этой высшей дамы на ея бднаго друга. О ней надо бы поговорить особенно, что я и сдлаю.

III.

Есть дружбы странныя: оба друга одинъ другаго почти състь хон тятъ, всю жизнь такъ живутъ, а между тмъ разстаться не могутъ. Разн статься даже никакъ нельзя: раскапризившiйся и разорвавшiй связь другъ первый же заболетъ и пожалуй умретъ, если это случится. Я пон ложительно знаю что Степанъ Трофимовичъ нсколько разъ, и иногда посл самыхъ интимныхъ излiянiй глазъ на глазъ съ Варварой Петровн ной, по уход ея, вдругъ вскакивалъ съ дивана и начиналъ колотить кун лаками въ стну.

Происходило это безъ малйшей аллегорiи, такъ даже что однажды отбилъ отъ стны штукатурку. Можетъ-быть спросятъ: какъ могъ я узнать такую тонкую подробность? А что если я самъ бывалъ свидтелемъ? Что если самъ Степанъ Трофимовичъ неоднократно рын далъ на моемъ плеч, въ яркихъ краскахъ рисуя предо мной всю свою подноготную? (И ужь чего-чего при этомъ не говорилъ!) Но вотъ что случалось почти всегда посл этихъ рыданiй: назавтра онъ уже готовъ былъ распять самого себя за неблагодарность;

поспшно призывалъ меня къ себ или прибгалъ ко мн самъ, единственно чтобы возвстить мн что Варвара Петровна лангелъ чести и деликатности, а онъ соверн шенно противоположное. Онъ не только ко мн прибгалъ, но неоднон кратно описывалъ все это ей самой въ краснорчивйшихъ письмахъ, и признавался ей, за своею полною подписью, что не дале какъ напримръ вчера, онъ разказывалъ постороннему лицу что она держитъ его изъ тщеславiя, завидуетъ его учености и талантамъ;

ненавидитъ его и боится только выказать свою ненависть явно, въ страх чтобъ онъ не ушелъ отъ нея и тмъ не повредилъ ея литературной репутацiи;

что вслдствiе этого онъ себя презираетъ и ршился погибнуть насильственн ною смертью;

а отъ нея ждетъ послдняго слова, которое все ршитъ, и пр., и пр., все въ этомъ род. Можно представить посл этого до какой истерики доходили иногда нервные взрывы этого невиннйшаго изъ всхъ пятидесятилтнихъ младенцевъ! Я самъ однажды читалъ одно изъ таковыхъ его писемъ, посл какой-то между ними ссоры, изъ-за нин чтожной причины, но ядовитой по выполненiю. Я ужаснулся и умолялъ не посылать письма.

Ч Нельзя.... честне.... долгъ.... я умру если не признаюсь ей во всемъ, во всемъ! отвчалъ онъ чуть не въ горячк, и послалъ-таки письн мо.

Въ томъ-то и была разница между ними что Варвара Петровна нин когда бы не послала такого письма. Правда, онъ писать любилъ безъ пан мяти, писалъ къ ней даже живя въ одномъ съ нею дом, а въ истеричен скихъ случаяхъ и по два письма въ день. Я знаю наврное что она всен гда внимательнйшимъ образомъ эти письма прочитывала, даже въ слун ча и двухъ писемъ въ день, и прочитавъ, складывала въ особый ящин чекъ, помченныя и разсортированныя;

кром того слагала ихъ въ сердн ц своемъ. Затмъ, выдержавъ своего друга весь день безъ отвта, встрчалась съ нимъ какъ ни въ чемъ не бывало, будто ровно ничего вчера особеннаго не случилось. Мало-по-малу она такъ его вымуштрован ла что онъ уже и самъ не смлъ напоминать о вчерашнемъ, а только зан глядывалъ ей нкоторое время въ глаза. Но она ничего не забывала, а онъ забывалъ иногда слишкомъ ужь скоро и ободренный ея же спокойн ствiемъ, нердко въ тотъ же день смялся и школьничалъ за шамн панскимъ, если приходили прiятели. Съ какимъ должно-быть ядомъ она смотрла на него въ т минуты, а онъ ничего-то не примчалъ! Разв черезъ недлю, черезъ мсяцъ, или даже черезъ полгода, въ какую-нин будь особую минуту, нечаянно вспомнивъ какое-нибудь выраженiе изъ такого письма, а затмъ и все письмо, со всми обстоятельствами, онъ вдругъ сгоралъ отъ стыда и до того бывало мучился что заболвалъ своими припадками холерины. Эти особенные съ нимъ припадки, въ род холерины, бывали въ нкоторыхъ случаяхъ обыкновеннымъ исхон домъ его нервныхъ потрясенiй и представляли собою нкоторый любон пытный въ своемъ род курiозъ въ его тлосложенiи.

Дйствительно, Варвара Петровна наврно и весьма часто его нен навидла;

но онъ одного только въ ней не примтилъ до самого конца, того что сталъ наконецъ для нея ея сыномъ, ея созданiемъ, даже можно сказать ея изобртенiемъ;

сталъ плотью отъ плоти ея, и что она дерн житъ и содержитъ его вовсе не изъ одной только зависти къ его таланн тамъ. И какъ должно-быть она была оскорбляема такими предполон женiями! Въ ней таилась какая-то нестерпимая любовь къ нему, среди безпрерывной ненависти, ревности и презрнiя. Она охраняла его отъ каждой пылинки, нянчилась съ нимъ двадцать два года, не спала бы цлыхъ ночей отъ заботы, еслибы дло коснулось до его репутацiи поэта, ученаго, гражданскаго дятеля. Она его выдумала, и въ свою вын думку сама же первая и увровала. Онъ былъ нчто въ род какой-то ея мечты.... Но она требовала отъ него за это дйствительно многаго, инон гда даже рабства. Злопамятна же была до невроятности. Кстати ужь разкажу два анекдота.

IV.

Однажды, еще при первыхъ слухахъ объ освобожденiи крестьянъ, когда вся Россiя вдругъ взликовала и готовилась вся возродиться, постилъ Варвару Петровну одинъ прозжiй петербургскiй баронъ, чен ловкъ съ самыми высокими связями и стоявшiй весьма близко у дла.

Варвара Петровна чрезвычайно цнила подобныя посщенiя, потому что связи ея въ обществ высшемъ, по смерти ея супруга, все боле и боле ослабвали, подъ конецъ и совсмъ прекратились. Баронъ прон сидлъ у нея часъ и кушалъ чай. Никого другихъ не было, но Степана Трофимовича Варвара Петровна пригласила и выставила. Баронъ о немъ кое-что даже слышалъ и прежде, или сдлалъ видъ что слышалъ, но за чаемъ мало къ нему обращался. Разумется Степанъ Трофимон вичъ въ грязь себя ударить не могъ, да и манеры его были самыя изящн ныя. Хотя происхожденiя онъ былъ, кажется, не высокаго, но случилось такъ что воспитанъ былъ съ самаго малолтства въ одномъ знатномъ дом въ Москв и стало-быть прилично;

по-французски говорилъ какъ Парижанинъ. Такимъ образомъ баронъ съ перваго взгляда долженъ былъ понять какими людьми Варвара Петровна окружаетъ себя, хотя бы и въ губернскомъ уединенiи. Вышло однако не такъ. Когда баронъ подн твердилъ положительно совершенную достоврность только что разнесн шихся тогда первыхъ слуховъ о великой реформ, Степанъ Трофимон вичъ вдругъ не вытерплъ и крикнулъ ура! и даже сдлалъ рукой кан кой-то жестъ, изображавшiй восторгъ. Крикнулъ онъ не громко и даже изящно;

даже можетъ-быть восторгъ былъ преднамренный, а жестъ нан рочно заученъ предъ зеркаломъ, за полчаса предъ чаемъ;

но должно быть у него что-нибудь тутъ не вышло, такъ что баронъ позволилъ себ чуть-чуть улыбнуться, хотя тотчасъ же необыкновенно вжливо вверн нулъ фразу о всеобщемъ и надлежащемъ умиленiи всхъ русскихъ серн децъ въ виду великаго событiя. Затмъ скоро ухалъ и узжая не зан былъ протянуть и Степану Трофимовичу два пальца. Возвратясь въ гон стиную, Варвара Петровна сначала молчала минуты три, что-то какъ бы отыскивая на стол;

но вдругъ обернулась къ Степану Трофимовичу, и блдная, со сверкающими глазами, процдила шепотомъ:

Ч Я вамъ этого никогда не забуду!

На другой день она встртилась со своимъ другомъ какъ ни въ чемъ не бывало;

о случившемся никогда не поминала. Но тринадцать тъ спустя, въ одну трагическую минуту, припомнила и попрекнула его, и такъ же точно поблднла какъ и тринадцать тъ назадъ, когда въ первый разъ попрекала. Только два раза во всю свою жизнь сказала она ему: ля вамъ этого никогда не забуду! Случай съ барономъ былъ уже второй случай;

но и первый случай въ свою очередь такъ характеренъ и кажется такъ много означалъ въ судьб Степана Трофимовича что я ршаюсь и о немъ упомянуть.

Это было въ пятьдесятъ пятомъ году, весной, въ ма мсяц, именн но посл того какъ въ Скворешникахъ получилось извстiе о кончин генералъ-лейтенанта Ставрогина, старца легкомысленнаго, скончавшан гося отъ разстройства въ желудк, по дорог въ Крымъ, куда онъ спшилъ по назначенiю въ дйствующую армiю. Варвара Петровна осталась вдовой и облеклась въ полный трауръ. Правда, не могла она гон ревать очень много;

ибо въ послднiе четыре года жила съ мужемъ въ совершенной разлук, по несходству характеровъ, и производила ему пенсiонъ. (У самого генералъ-лейтенанта было всего только полтораста душъ и жалованье, кром того знатность и связи;

а все богатство и Скворешники принадлежали Варвар Петровн, единственной дочери одного очень богатаго откупщика.) Тмъ не мене она была потрясена неожиданностiю извстiя и удалилась въ полное уединенiе. Разумется, Степанъ Трофимовичъ находился при ней безотлучно.

Май былъ въ полномъ расцвт;

вечера стояли удивительные. Зан цвла черемуха. Оба друга сходились каждый вечеръ въ саду и просин живали до ночи въ бесдк, изливая другъ предъ другомъ свои чувства и мысли. Минуты бывали поэтическiя. Варвара Петровна подъ впечатн нiемъ перемны въ судьб своей говорила больше обыкновеннаго. Она какъ бы льнула къ сердцу своего друга и такъ продолжалось нсколько вечеровъЕ Одна странная мысль вдругъ оснила Степана Трофимовича:

не разчитываетъ ли неутшная вдова на него и не ждетъ ли, въ конц траурнаго года, предложенiя съ его стороны? Мысль циническая;

но вдь возвышенностъ организацiи даже иногда способствуетъ наклоннон сти къ циническимъ мыслямъ, уже по одной только многосторонности развитiя. Онъ сталъ вникать и нашелъ что походило на то. Онъ задумалн ся: Состоянiе огромное, правда, но.... Дйствительно, Варвара Петн ровна не совсмъ походила на красавицу: это была высокая, желтая, костлявая женщина, съ чрезмрно длиннымъ лицомъ, напоминавшимъ что-то лошадиное. Все боле и боле колебался Степанъ Трофимовичъ, мучился сомннiями, даже всплакнулъ раза два отъ нершимости (план калъ онъ довольно часто). По вечерамъ же, то-есть въ бесдк, лицо его какъ-то невольно стало выражать нчто капризное и насмшливое, нн что кокетливое и въ то же время высокомрное и упрямое. Это какъ-то нечаянно, невольно длается, и даже чмъ благородне человкъ, тмъ оно и замтне. Богъ знаетъ какъ тутъ судить, но вроятне что ничего и не начиналось въ сердц Варвары Петровны такого что могло бы оправдать вполн подозрнiя Степана Трофимовича. Да и не промняла бы она своего имени Ставрогиной на его имя, хотя бы и столь славное.

Можетъ-быть была всего только одна лишь женственная игра съ ея стон роны, проявленiя безсознательной женской потребности, столь натун ральной въ иныхъ чрезвычайныхъ женскихъ случаяхъ. Впрочемъ не пон ручусь;

неизслдима глубина женскаго сердца даже и до сегодня! Но продолжаю.

Надо думать что она скоро про себя разгадала странное выраженiе лица своего друга;

она была чутка и приглядчива, онъ же слишкомъ иногда невиненъ. Но вечера шли попрежнему, и разговоры были такъ же поэтичны и интересны. И вотъ однажды, съ наступленiемъ ночи, посл самаго оживленнаго и поэтическаго разговора, они дружески разстались, горячо пожавъ другъ другу руки у крыльца флигеля въ которомъ кварн тировалъ Степанъ Трофимовичъ. Каждое то онъ перебирался въ этотъ флигелекъ, стоявшiй почти въ саду, изъ огромнаго барскаго дома Скворешниковъ. Только-что онъ вошелъ къ себ и, въ хлопотливомъ раздумьи, взявъ сигару и еще не успвъ ее закурить, остановился, устан лый, неподвижно предъ раскрытымъ окномъ, приглядываясь къ легкимъ какъ пухъ блымъ облачкамъ, скользившимъ вокругъ яснаго мсяца, какъ вдругъ легкiй шорохъ заставилъ его вздрогнуть и обернуться.

Предъ нимъ опять стояла Варвара Петровна, которую онъ оставилъ всего только четыре минуты назадъ. Желтое лицо ея почти посинло, губы были сжаты и вздрагивали по краямъ. Секундъ десять полныхъ смотрла она ему въ глаза молча, твердымъ, неумолимымъ взглядомъ, и вдругъ прошептала скороговоркой:

Ч Я никогда вамъ этого не забуду!

Когда Степанъ Трофимовичъ, уже десять тъ спустя, передавалъ мн эту грустную повсть шепотомъ, заперевъ сначала двери, то клялся мн что онъ до того остолбенлъ тогда на мст что не слышалъ и не видлъ какъ Варвара Петровна исчезла. Такъ какъ она никогда ни разу потомъ не намекала ему на происшедшее и все пошло какъ ни въ чемъ не бывало, то онъ всю жизнь наклоненъ былъ къ мысли что все это была одна галюцинацiя предъ болзнiю, тмъ боле что въ ту же ночь онъ и вправду заболлъ на цлыхъ дв недли, что, кстати, прекратило и свин данiя въ бесдк.

Но несмотря на мечту о галюцинацiи, онъ каждый день, всю свою жизнь, какъ бы ждалъ продолженiя и такъ-сказать развязки этого сон бытiя. Онъ не врилъ что оно такъ и кончилось! А если такъ, то странно же онъ долженъ былъ иногда поглядывать на своего друга.

V.

Она сама сочинила ему даже костюмъ, въ которомъ онъ и прохон дилъ всю свою жизнь. Костюмъ былъ изященъ и характеренъ: длиннопон лый, черный сюртукъ, почти до верху застегнутый, но щегольски сидвн шiй;

мягкая шляпа (лтомъ соломенная) съ широкими полями;

галстукъ блый, батистовый, съ большимъ узломъ и висячими концами;

трость съ серебрянымъ набалдашникомъ, при этомъ волосы до плечъ. Онъ былъ темнорусъ и волосы его только въ послднее время начали немного сдть. Усы и бороду онъ брилъ. Говорятъ, въ молодости онъ былъ чрез н вычайно красивъ собой. Но по моему, и въ старости былъ необыкновенн но внушителенъ. Да и какая же старость въ пятьдесятъ три года? Но по нкоторому гражданскому кокетству, онъ не только не молодился, но какъ бы и щеголялъ солидностiю тъ своихъ, и въ костюм своемъ, вын сокiй, сухощавый, съ волосами до плечъ, походилъ какъ бы на патрiарха или, еще врне, на портретъ поэта Кукольника, литографированный въ тридцатыхъ годахъ при какомъ-то изданiи, особенно когда сидлъ томъ въ саду, на лавк, подъ кустомъ расцвтшей сирени, опершись обими руками на трость, съ раскрытою книгой подл и поэтически зан думавшись надъ закатомъ солнца. Насчетъ книгъ замчу что подъ кон нецъ онъ сталъ какъ-то удаляться отъ чтенiя. Впрочемъ это ужь подъ самый конецъ. Газеты и журналы, выписываемые Варварой Петровной во множеств, онъ читалъ постоянно. Успхами русской литературы тоже постоянно интересовался, хотя и нисколько не теряя своего достон инства. Увлекся было когда-то изученiемъ высшей современной политин ки нашихъ внутреннихъ и вншнихъ длъ, но вскор, махнувъ рукой, оставилъ предпрiятiе. Бывало и то: возьметъ съ собою въ садъ Токевиля, а въ кармашк несетъ спрятаннаго Поль-де-Кока. Но впрочемъ это пун стяки.

Замчу въ скобкахъ и о портрет Кукольника: попаласъ эта карн тинка Варвар Петровн въ первый разъ когда она находилась, еще двочкой, въ благородномъ пансiон въ Москв. Она тотчасъ же влюбин лась въ портретъ, по обыкновенiю всхъ двочекъ въ пансiонахъ, влюбн ляющихся во что ни попало, а вмст и въ своихъ учителей, преимущен ственно чистописанiя и рисованiя. Но любопытны въ этомъ не свойства двочки, а то что даже и въ пятьдесятъ тъ Варвара Петровна сохран няла эту картинку въ числ самыхъ интимныхъ своихъ драгоцнностей, такъ что и Степану Трофимовичу можетъ-быть только поэтому сочинила нсколько похожiй на изображенный на картинк костюмъ. Но и это кон нечно мелочь.

Въ первые годы, или точне въ первую половину пребыванiя у Варн вары Петровны, Степанъ Трофимовичъ все еще помышлялъ о какомъ-то сочиненiи и каждый день серiозно собирался его писать. Но во вторую половину онъ должно-быть и зады позабылъ. Все чаще и чаще онъ гован ривалъ намъ: Кажется готовъ къ труду, матерiалы собраны, и вотъ не работается! Ничего не длается! и опускалъ голову въ унынiи. Безъ сон мннiя это-то и должно было придать ему еще больше величiя въ нан шихъ глазахъ, какъ страдальцу науки;

но самому ему хотлось чего-то другаго. Забыли меня, никому я не нуженъ! вырывалось у него не разъ. Эта усиленная хандра особенно овладла имъ въ самомъ конц пятидесятыхъ годовъ. Варвара Петровна поняла наконецъ что дло серiозное. Да и не могла она перенести мысли о томъ что другъ ея зан бытъ и не нуженъ. Чтобы развлечь его, а вмст для подновленiя славы, она свозила его тогда въ Москву, гд у ней было нсколько изящныхъ литературныхъ и ученыхъ знакомствъ;

но вскор оказалось что и Москн ва неудовлетворительна.

Тогда было время особенное;

наступило что-то новое, очень ужь не похожее на прежнюю тишину, и что-то очень ужь странное, но везд ощущаемое, даже въ Скворешникахъ. Доходили разные слухи. Факты были вообще извстны боле или мнее, но очевидно было что кром фактовъ явились и какiя-то сопровождавшiя ихъ идеи, и главное въ чрезмрномъ количеств. А это-то и смущало: никакъ невозможно было примниться и въ точности узнать что именно означали эти идеи? Варн вара Петровна, вслдствiе женскаго устройства натуры своей, нен премнно хотла подразумвать въ нихъ секретъ. Она принялась было сама читать газеты и журналы, заграничныя запрещенныя изданiя и даже начавшiяся тогда прокламацiи (все это ей доставлялось);

но у ней только голова закружилась. Принялась она писать письма: отвчали ей мало, и чмъ дале, тмъ непонятне. Степанъ Трофимовичъ торжен ственно приглашенъ былъ объяснить ей вс эти идеи разъ навсегда;

но объясненiями его она осталась положительно недовольна. Взглядъ Степана Трофимовича на всеобщее движенiе былъ въ высшей степени высокомрный;

у него все сводилось на то что онъ самъ забытъ и никому не нуженъ. Наконецъ и о немъ вспомянули, сначала въ заграничныхъ изданiяхъ, какъ о ссыльномъ страдальц, и потомъ тотчасъ же въ Пен тербург, какъ о бывшей звзд въ извстномъ созвздiи;

даже сравнин вали его почему-то съ Радищевымъ. Затмъ кто-то напечаталъ что онъ уже умеръ и общалъ его некрологъ. Степанъ Трофимовичъ мигомъ воскресъ и сильно прiосанился. Все высокомрiе его взгляда на соврен менниковъ разомъ соскочило, и въ немъ загорлась мечта: примкнуть къ движенiю и показать свои силы. Варвара Петровна тотчасъ же вновь и во все увровала и ужасно засуетилась. Ршено было хать въ Петерн бургъ безъ малйшаго отлагательства, разузнать все на дл, вникнуть лично и, если возможно, войти въ новую дятельность всецло и нен раздльно. Между прочимъ она объявила что готова основать свой журн налъ и посвятить ему отнын всю свою жизнь. Увидавъ что дошло даже до этого, Степанъ Трофимовичъ сталъ еще высокомрне, въ дорог же началъ относиться къ Варвар Петровн почти покровительственно, Ч что она тотчасъ же сложила въ сердц своемъ. Впрочемъ у ней была и другая весьма важная причина къ поздк, именно возобновленiе высн шихъ связей. Надо было, по возможности, напомнить о себ въ свт, по крайней мр попытаться. Гласнымъ же предлогомъ къ путешествiю было свиданiе съ единственнымъ сыномъ, оканчивавшимъ тогда курсъ наукъ въ петербургскомъ лице.

VI.

Они създили и прожили въ Петербург почти весь зимнiй сезонъ.

Все, однако, къ Великому посту лопнуло какъ радужный мыльный пун зырь. Мечты разлетлись, а сумбуръ не только не выяснился, но сталъ еще отвратительне. Вопервыхъ, высшiя связи почти не удались, разв въ самомъ микроскопическомъ вид и съ унизительными натяжками.

Оскорбленная Варвара Петровна бросилась было всецло въ новыя идеи и открыла у себя вечера. Она позвала литераторовъ, и къ ней ихъ тотчасъ же привели во множеств. Потомъ уже приходили и сами, безъ приглашенiя;

одинъ приводилъ другаго. Никогда еще она не видывала такихъ литераторовъ. Они были тщеславны до невозможности, но соверн шенно открыто, какъ бы тмъ исполняя обязанность. Иные (хотя и дален ко не вс) являлись даже пьяные, но какъ бы сознавая въ этомъ особенн ную, вчера только открытую красоту. Вс они чмъ-то гордились до странности. На всхъ лицахъ было написано что они сейчасъ только открыли какой-то чрезвычайно важный секретъ. Они бранились, вмняя себ это въ честь. Довольно трудно было узнать что именно они написан ли;

но тутъ были критики, романисты, драматурги, сатирики, обличитен ли. Степанъ Трофимовичъ проникъ даже въ самый высшiй ихъ кругъ, туда откуда управляли движенiемъ. До управляющихъ было до неврон ятности высоко, но его они встртили радушно, хотя конечно никто изъ нихъ ничего о немъ не зналъ и не слыхивалъ кром того что онъ предн ставляетъ идею. Онъ до того маневрировалъ около нихъ что и ихъ зан звалъ раза два въ салонъ Варвары Петровны, несмотря на все ихъ олимн пiйство. Эти были очень серiозны и очень вжливы;

держали себя хорон шо;

остальные видимо ихъ боялись;

но очевидно было что имъ некогда.

Явились и дв-три прежнiя литературныя знаменитости, случившiяся тогда въ Петербург и съ которыми Варвара Петровна давно уже подн держивала самыя изящныя отношенiя. Но къ удивленiю ея эти дйствин тельныя и уже несомннныя знаменитости были тише воды, ниже травы, а иныя изъ нихъ просто льнули ко всему этому новому сброду и позорно у него заискивали. Сначала Степану Трофимовичу повезло;

за него ухватились и стали его выставлять на публичныхъ литературныхъ сон бранiяхъ. Когда онъ вышелъ въ первый разъ на эстраду, въ одномъ изъ публичныхъ литературныхъ чтенiй, въ числ читавшихъ, раздались неистовыя рукоплесканiя, не умолкавшiя минутъ пять. Онъ со слезами вспоминалъ объ этомъ девять тъ спустя, Ч впрочемъ скоре по худон жественности своей натуры, чмъ изъ благодарности. Клянусь же вамъ и пари держу, говорилъ онъ мн самъ (но только мн и по секрету), что никто-то изо всей этой публики знать не зналъ о мн ровнешенько ничего! Признанiе замчательное: стало-быть былъ же въ немъ острый умъ, если онъ тогда же, на эстрад, могъ такъ ясно понять свое полон женiе, несмотря на все свое упоенiе;

и стало-быть не было въ немъ остраго ума, если онъ даже девять тъ спустя не могъ вспомнить о томъ безъ ощущенiя обиды. Его заставили подписаться подъ двумя или тремя коллективными протестами (противъ чего онъ и самъ не зналъ);

онъ подписался. Варвару Петровну тоже заставили подписаться подъ какимъ-то безобразнымъ поступкомъ, и та подписалась. Впрочемъ большинство этихъ новыхъ людей хоть и посщали Варвару Петровну, но считали себя почему-то обязанными смотрть на нее съ презрнiемъ и съ нескрываемою насмшкой. Степанъ Трофимовичъ намекалъ мн потомъ, въ горькiя минуты, что она съ тхъ-то поръ ему и позавидовала.

Она конечно понимала что ей нельзя водиться съ этими людьми, но все таки принимала ихъ съ жадностiю, со всмъ женскимъ истерическимъ нетерпнiемъ и, главное, все чего-то ждала. На вечерахъ она говорила мало, хотя и могла бы говорить;

но она больше вслушивалась. Говорили объ уничтоженiи цензуры и буквы ъ, о замненiи русскихъ буквъ лан тинскими, о вчерашней ссылк такого-то, о какомъ-то скандал въ Пасн саж, о полезности раздробленiя Россiи по народностямъ съ вольною федеративною связью, объ уничтоженiи армiи и флота, о возстановленiи Польши по Днпръ, о крестьянской реформ и прокламацiяхъ, объ унин чтоженiи наслдства, семейства, дтей и священниковъ, о правахъ женн щины, о дом Краевскаго, котораго никто и никогда не могъ простить господину Краевскому, и пр. и пр. Ясно было что въ этомъ сброд новын хъ людей много мошенниковъ, но несомннно было что много и честн ныхъ, весьма даже привлекательныхъ лицъ, несмотря на нкоторые все таки удивительные оттнки. Честные были гораздо непонятне безчестн ныхъ и грубыхъ;

но неизвстно было кто у кого въ рукахъ. Когда Варн вара Петровна объявила свою мысль объ изданiи журнала, то къ ней хлынуло еще больше народу, но тотчасъ же посыпались въ глаза обвин ненiя что она капиталистка и эксплуатируетъ трудъ. Безцеремонность обвиненiй равнялась только ихъ неожиданности. Престарлый генералъ Иванъ Ивановичъ Дроздовъ, прежнiй другъ и сослуживецъ покойнаго генерала Ставрогина, человкъ достойнйшiй (но въ своемъ род) и кон тораго вс мы здсь знаемъ, до крайности строптивый и раздражительн ный, ужасно много вшiй и ужасно боявшiйся атеизма, заспорилъ на одн номъ изъ вечеровъ Варвары Петровны съ однимъ знаменитымъ юношей.

Тотъ ему первымъ словомъ: Вы стало-быть генералъ, если такъ говорин те, то-есть въ томъ смысл что уже хуже генерала онъ и брани не могъ найти. Иванъ Ивановичъ вспылилъ чрезвычайно: Да, сударь, я генен ралъ и генералъ-лейтенантъ, и служилъ государю моему, а ты, сударь, мальчишка и безбожникъ! Произошолъ скандалъ непозволительный.

На другой день случай былъ обличенъ въ печати, и начала собираться коллективная подписка противъ безобразнаго поступка Варвары Петн ровны, не захотвшей тотчасъ же прогнать генерала. Въ иллюстрирон ванномъ журнал явилась каррикатура въ которой язвительно скопирон вали Варвару Петровну, генерала и Степана Трофимовича на одной картинк, въ вид трехъ ретроградныхъ друзей;

къ картинк приложен ны были и стихи, написанные народнымъ поэтомъ единственно для этого случая. Замчу отъ себя что дйствительно у многихъ особъ въ генен ральскихъ чинахъ есть привычка смшно говорить: Я служилъ госудан рю моему... то-есть точно у нихъ не тотъ же государь какъ и у насъ, простыхъ государевыхъ подданныхъ, а особенный, ихнiй.

Оставаться доле въ Петербург было, разумется, невозможно, тмъ боле что и Степана Трофимовича постигло окончательное fiasco.

Онъ не выдержалъ и сталъ заявлять о правахъ искусства, а надъ нимъ стали еще громче смяться. На послднемъ чтенiи своемъ онъ задумалъ подйствовать гражданскимъ краснорчiемъ, воображая тронуть сердца и разчитывая на почтенiе къ своему лизгнанiю. Онъ безспорно соглан сился въ безполезности и комичности слова лотечество;

согласился и съ мыслiю о вред религiи, но громко и твердо заявилъ что сапоги ниже Пушкина и даже гораздо. Его безжалостно освистали, такъ что онъ тутъ же, публично, не сойдя съ эстрады, расплакался. Варвара Петровна прин везла его домой едва живаго. On m'a traitе comme un vieux bonnet de coton!1 лепеталъ онъ безсмысленно. Она ходила за нимъ всю ночь, даван ла ему лавровишневыхъ капель и до разсвта повторяла ему: Вы еще полезны;

вы еще явитесь;

васъ оцнятъ... въ другомъ мст. На другой же день, рано утромъ, явились къ Варвар Петровн пять литераторовъ, изъ нихъ трое совсмъ незнакомыхъ, которыхъ она никогда и не видывала. Со строгимъ видомъ они объявили ей что разн смотрли дло о ея журнал и принесли по этому длу ршенiе. Варван ра Петровна ршительно никогда и никому не поручала разсматривать и ршать что-нибудь о ея журнал. Ршенiе состояло въ томъ чтобъ она, основавъ журналъ, тотчасъ же передала его имъ вмст съ капитан лами, на правахъ свободной ассоцiацiи;

сама же чтобъ узжала въ Сквон решники, не забывъ захватить съ собою Степана Трофимовича, котон рый устарлъ. Изъ деликатности они соглашались признавать за нею права собственности и высылать ей ежегодно одну шестую чистаго бары н ша. Всего трогательне было то что изъ этихъ пяти человкъ наврное четверо не имли при этомъ никакой стяжательной цли, а хлопотали только во имя лобщаго дла.

Ч Мы выхали какъ одурлые, разказывалъ Степанъ Трофимон вичъ, Ч я ничего не могъ сообразить и, помню, все лепеталъ подъ стукъ вагона:

Вкъ и Вкъ и Левъ Камбекъ Левъ Камбекъ и Вкъ и ВкъЕ и чортъ знаетъ что еще такое, вплоть до самой Москвы. Только въ Москн в опомнился Ч какъ будто и въ самомъ дл что-нибудь другое въ ней могъ найти? О, друзья мои! иногда восклицалъ онъ намъ во вдохнон венiи, Ч вы представить не можете какая грусть и злость охватываетъ всю вашу душу, когда великую идею, вами давно уже и свято чтимую, подхватятъ неумлые и вытащутъ къ такимъ же дуракамъ какъ и сами на улицу, и вы вдругъ встрчаете ее уже на толкучемъ, не узнаваемую, въ грязи, поставленную нелпо, угломъ, безъ пропорцiи, безъ гармонiи, игрушкой у глупыхъ ребятъ! Нтъ! Въ наше время было не такъ, и мы Со мной обошлись как со старым ночным колпаком! (фран.).

Здесь и далее все переводы иноязычных текстов печатаются по современному изданию романа в новой орфографии. Ч Прим. ImWerden.

не къ тому стремились. Нтъ, нтъ, совсмъ не къ тому. Я не узнаю нин чего... Наше время настанетъ опять и опять направитъ на твердый путь все шатающееся, теперешнее. Иначе что же будетъ?...

VII.

Тотчасъ же по возвращенiи изъ Петербурга, Варвара Петровна отн правила друга своего за границу: лотдохнуть;

да и надо было имъ разн статься на время, она это чувствовала. Степанъ Трофимовичъ похалъ съ восторгомъ: Тамъ я воскресну! восклицалъ онъ, тамъ, наконецъ, примусь за науку! Но съ первыхъ же писемъ изъ Берлина онъ затянулъ свою всегдашнюю ноту: Сердце разбито, писалъ онъ Варвар Петровн н, не могу забыть ничего! Здсь, въ Берлин, все напомнило мн мое старое, прошлое, первые восторги и первыя муки. Гд она? Гд теперь он об? Гд вы, два ангела, которыхъ я никогда не стоилъ? Гд сынъ мой, возлюбленный сынъ мой? Гд наконецъ я, я самъ, прежнiй я, стальн ной по сил и непоколебимый какъ утесъ, когда теперь какой-нибудь Andrejeff, un православный шутъ съ бородой, peut briser mon existence en deux1 и т. д. и т. д. Что касается до сына Степана Трофимовича, то онъ видлъ его всего два раза въ своей жизни, въ первый разъ когда тотъ родился, и во второй Ч недавно въ Петербург, гд молодой чен ловкъ готовился поступить въ университетъ. Всю же свою жизнь мальн чикъ, какъ уже и сказано было, воспитывался у тетокъ въ О-ской губерн нiи (на иждивенiи Варвары Петровны) за семьсотъ верстъ отъ Скворешн никовъ. Что же касается до Andrejeff, то-есть Андреева, то это былъ просто-за-просто нашъ здшнiй купецъ, лавочникъ, большой чудакъ, археологъ-самоучка, страстный собиратель русскихъ древностей, иногда пикировавшiйся со Степаномъ Трофимовичемъ познанiями, а главное въ направленiи. Это почтенный купецъ, съ сдою бородой и въ большихъ серебряныхъ очкахъ, не доплатилъ Степану Трофимовичу четырехсотъ рублей за купленныя въ его имньиц (рядомъ со Скворешниками) нсколько десятинъ су на срубъ. Хотя Варвара Петровна и роскошно надлила своего друга средствами, отправляя его въ Берлинъ, но на эти четыреста рублей Степанъ Трофимовичъ, предъ поздкой, особо разчин тывалъ, вроятно на секретные свои расходы, и чуть не заплакалъ когда Andrejeff попросилъ повременить одинъ мсяцъ, имя впрочемъ и право на такую отсрочку, ибо первые взносы денегъ произвелъ вс впередъ чуть не за полгода, по особенной тогдашней нужд Степана Трофимовин ча. Варвара Петровна съ жадностiю прочла это первое письмо, и подн черкнувъ карандашомъ восклицанiе: гд вы об? помтила числомъ и может разбить мою жизнь (франц.).

заперла въ шкатулку. Онъ конечно вспоминалъ о своихъ обихъ покойн ницахъ-женахъ. Во второмъ полученномъ изъ Берлина письм псня варьировалась: Работаю по двнадцати часовъ въ сутки (хоть бы по одиннадцати, проворчала Варвара Петровна), роюсь въ библiотекахъ, свряюсь, выписываю, бгаю;

былъ у профессоровъ. Возобновилъ знан комство съ превосходнымъ семействомъ Дундасовыхъ. Какая прелесть Надежда Николаевна даже до сихъ поръ! Вамъ кланяется. Молодой ея мужъ и вс три племянника въ Берлин. По вечерамъ съ молодежью бесдуемъ до разсвта, и у насъ чуть не аинскiе вечера, но единственн но по тонкости и изяществу;

все благородное: много музыки, испанскiе мотивы, мечты всечеловческаго обновленiя, идея вчной красоты, Сикстинская Мадонна, свтъ съ прорзами тьмы, но и въ солнц пятна!

О, другъ мой, благородный, врный другъ! Я сердцемъ съ вами и вашъ, съ одной всегда, en tout pays1, и хотя бы даже dans le pays de Makar et de ses veaux, о которомъ, помните, такъ часто мы трепеща говорили въ Петербург предъ отъздомъ. Вспоминаю съ улыбкой. Перехавъ гран ницу, ощутилъ себя безопаснымъ, ощущенiе странное, новое, впервые посл столь долгихъ тъ.... и т. д. и т. д.

Ч Ну, все вздоръ! ршила Варвара Петровна, складывая и это письмо, Ч коль до разсвта аинскiе вечера, такъ не сидитъ же по двн надцати часовъ за книгами. Съ пьяну что ль написалъ? Эта Дундасова какъ сметъ мн посылать поклоны? Впрочемъ, пусть его погуляетъ....

Фраза dans le pays de Makar et de ses veaux означала: куда Ман каръ телятъ не гонялъ. Степанъ Трофимовичъ нарочно глупйшимъ образомъ переводилъ иногда русскiя пословицы и коренныя поговорки на французскiй языкъ, безъ сомннiя умя и понять и перевести лучше;

но это онъ длывалъ изъ особаго рода шику и находилъ его остроумн нымъ.

Но погулялъ онъ не много, четырехъ мсяцевъ не выдержалъ и примчался въ Скворешники. Послднiя письма его состояли изъ однихъ лишь излiянiй самой чувствительной любви къ своему отсутствующему другу и буквально были смочены слезами разлуки. Есть натуры чрезвын чайно приживающiяся къ дому, точно комнатныя собачки. Свиданiе друн зей было восторженное. Черезъ два дня все пошло по старому и даже скучне стараго. Другъ мой, говорилъ мн Степанъ Трофимовичъ чен резъ дв недли, подъ величайшимъ секретомъ, другъ мой, я открылъ ужасную для меня... новость: Je suis un простой приживальщикъ et rien de plus! Mais r-r-rien de plus! в любой стране (франц.).

я всего лишь простой приживальщик, и ничего больше! Да, н-н-ничего больше! (фран.).

VIII.

Затмъ у насъ наступило затишье и тянулось почти сплошь вс эти девять тъ. Истерическiе взрывы и рыданiя на моемъ плеч, продолн жавшiеся регулярно, нисколько не мшали нашему благоденствiю. Удивн ляюсь какъ Степанъ Трофимовичъ не растолстлъ за это время. Покрасн нлъ лишь немного его носъ и прибавилось благодушiя. Мало-по-малу около него утвердился кружокъ прiятелей, впрочемъ, постоянно нен большой. Варвара Петровна хоть и мало касалась кружка, но вс мы признавали ее нашею патронессой. Посл петербургскаго урока она пон селилась въ нашемъ город окончательно;

зимой жила въ городскомъ своемъ дом, а томъ въ подгородномъ своемъ имнiи. Никогда она не имла столько значенiя и влiянiя какъ въ послднiя семь тъ, въ нан шемъ губернскомъ обществ, то-есть вплоть до назначенiя къ намъ нан шего теперешняго губернатора. Прежнiй губернаторъ нашъ, незабвенн ный и мягкiй Иванъ Осиповичъ, приходился ей близкимъ родственнин комъ и былъ когда-то ею облагодтельствованъ. Супруга его трепетала при одной мысли не угодить Варвар Петровн, а поклоненiе губернскан го общества дошло до того что напоминало даже нчто грховное. Было, стало-быть, хорошо и Степану Трофимовичу. Онъ былъ членомъ клуба, осанисто проигрывалъ и заслужилъ почетъ, хотя многiе смотрли на него только какъ на лученаго. Въ послдствiи, когда Варвара Петровна позволила ему жить въ другомъ дом, намъ стало еще свободне. Мы сон бирались у него раза по два въ недлю;

бывало весело, особенно когда онъ не жаллъ шампанскаго. Вино забиралось въ лавк того же Анн дреева. Расплачивалась по счету Варвара Петровна каждые полгода, и день расплаты почти всегда бывалъ днемъ холерины.

Стариннйшимъ членомъ кружка былъ Липутинъ, губернскiй чин новникъ, человкъ уже не молодой, большой либералъ и въ город слывн шiй атеистомъ. Женатъ онъ былъ во второй разъ на молоденькой и хон рошенькой, взялъ за ней приданое и кром того имлъ трехъ подн росшихъ дочерей. Всю семью держалъ въ страх Божiемъ и взаперти, былъ чрезмрно скупъ и службой скопилъ себ домикъ и капиталъ. Чен ловкъ былъ безпокойный, притомъ въ маленькомъ чин;

въ город его мало уважали, а въ высшемъ круг не принимали. Къ тому же онъ былъ явный и не разъ уже наказанный сплетникъ, и наказанный больно, разъ однимъ офицеромъ, а въ другой разъ почтеннымъ отцомъ семейства, помщикомъ. Но мы любили его острый умъ, любознательность, его осон бенную злую веселость. Варвара Петровна не любила его, но онъ всегда какъ-то умлъ къ ней поддлаться.

Не любила она и Шатова, всего только въ послднiй годъ ставшаго членомъ кружка. Шатовъ былъ прежде студентомъ и былъ исключенъ посл одной студентской исторiи изъ университета;

въ дтств же былъ ученикомъ Степана Трофимовича, а родился крпостнымъ Варвары Петровны, отъ покойнаго камердинера ея Павла едорова, и былъ ею облагодтельствованъ. Не любила она его за гордость и неблагодарн ность, и никакъ не могла простить ему что онъ по изгнанiи изъ универн ситета не прiхалъ къ ней тотчасъ же;

напротивъ, даже на тогдашнее нарочное письмо ея къ нему ничего не отвтилъ и предпочелъ закабан литься къ какому-то цивилизованному купцу учить дтей. Вмст съ сен мьей этого купца онъ выхалъ за границу, скоре въ качеств дядьки чмъ гувернера;

но ужь очень хотлось ему тогда за границу. При дтяхъ находилась еще и гувернантка, бойкая русская барышня, постун пившая въ домъ тоже предъ самымъ выздомъ и принятая боле за ден шевизну. Мсяца черезъ два купецъ ее выгналъ за вольныя мысли.

Поплелся за нею и Шатовъ, и въ скорости обвнчался съ нею въ Жен нев. Прожили они вдвоемъ недли съ три, а потомъ разстались какъ вольные и ничмъ не связанные люди;

конечно, тоже и по бдности.

Долго потомъ скитался онъ одинъ по Европ, жилъ Богъ знаетъ чмъ;

говорятъ, чистилъ на улицахъ сапоги и въ какомъ-то порт былъ нон сильщикомъ. Наконецъ, съ годъ тому назадъ вернулся къ намъ въ родн ное гнздо и поселился со старухой теткой, которую и схоронилъ черезъ мсяцъ. Съ сестрой своею Дашей, тоже воспитанницей Варвары Петн ровны, жившею у ней фавориткой на самой благородной ног, онъ имлъ самыя рдкiя и отдаленныя сношенiя. Между нами былъ постоянн но угрюмъ и неразговорчивъ;

но изрдка, когда затрогивали его убн жденiя, раздражался болзненно и былъ очень невоздерженъ на языкъ.

Шатова надо сначала связать, а потомъ ужь съ нимъ разсуждать, шун тилъ иногда Степанъ Трофимовичъ;

но онъ любилъ его. За границей Шатовъ радикально измнилъ нкоторыя изъ прежнихъ соцiалистичен скихъ своихъ убжденiй и перескочилъ въ противоположную крайность.

Это было одно изъ тхъ идеальныхъ русскихъ существъ, довольно впрон чемъ рдкихъ, которыхъ вдругъ поразитъ какая-нибудь сильная идея и тутъ же разомъ точно придавитъ ихъ собою, иногда даже на вки. Спран виться съ нею они никогда не въ силахъ, а увруютъ страстно, и вотъ вся жизнь ихъ проходитъ потомъ какъ бы въ послднихъ корчахъ подъ свалившимся на нихъ и на половину совсмъ уже раздавившимъ ихъ камнемъ. Наружностью Шатовъ вполн соотвтствовалъ своимъ убн жденiямъ: онъ былъ неуклюжъ, блокуръ, косматъ, низкаго роста, съ широкими плечами, толстыми губами, съ очень густыми, нависшими блобрысыми бровями, съ нахмуреннымъ бомъ, съ непривтливымъ, упорно потупленнымъ и какъ бы чего-то стыдящимся взглядомъ. На вон лосахъ его вчно оставался одинъ такой вихоръ который ни за что не хотлъ пригладиться и стоялъ торчкомъ. Лтъ ему было двадцать семь или двадцать восемь. Я не удивляюсь боле что жена отъ него сбжала, отнеслась Варвара Петровна однажды, пристально къ нему приглядвшись. Старался онъ одваться чистенько, несмотря на чрезн вычайную свою бдность. Къ Варвар Петровн опять не обратился за помощiю, а пробивался чмъ Богъ пошлетъ;

занимался и у купцовъ.

Разъ сидлъ въ лавк, потомъ совсмъ-было ухалъ на пароход съ тон варомъ, прикащичьимъ помощникомъ, но заболлъ предъ самою отправн кой. Трудно представить себ какую нищету способенъ онъ былъ перен носить, даже и не думая о ней вовсе. Варвара Петровна посл его болзн ни переслала ему секретно и анонимно сто рублей. Онъ разузналъ однан коже секретъ, подумалъ, деньги принялъ и пришелъ къ Варвар Петн ровн поблагодарить. Та съ жаромъ приняла его, но онъ и тутъ постыдн но обманулъ ея ожиданiя: просидлъ всего пять минутъ, молча, тупо уставившись въ землю и глупо улыбаясь, и вдругъ, не дослушавъ ея, и на самомъ интересномъ мст разговора, всталъ, поклонился какъ-то бокомъ, косолапо, застыдился въ прахъ, кстати ужь задлъ и грохнулъ объ полъ ея дорогой, наборный рабочiй столикъ, разбилъ его и вышелъ едва живой отъ позора. Липутинъ очень укорялъ его потомъ за то что онъ не отвергнулъ тогда съ презрнiемъ эти сто рублей, какъ отъ бывн шей его деспотки-помщицы, и не только принялъ, а еще благодарить потащился. Жилъ онъ уединенно, на краю города и не любилъ если кто нибудь даже изъ насъ заходилъ къ нему. На вечера къ Степану Трофин мовичу являлся постоянно и бралъ у него читать газеты и книги.

Являлся на вечера и еще одинъ молодой человкъ, нкто Вирн гинскiй, здшнiй чиновникъ, имвшiй нкоторое сходство съ Шатон вымъ, хотя повидимому и совершенно противоположный ему во всхъ отношенiяхъ: но это тоже былъ семьянинъ. Жалкiй и чрезвычайно тихiй молодой человкъ, впрочемъ тъ уже тридцати, съ значительн нымъ образованiемъ, но больше самоучка. Онъ былъ бденъ, женатъ, служилъ и содержалъ тетку и сестру своей жены. Супруга его, да и вс дамы были самыхъ послднихъ убжденiй, но все это выходило у нихъ нсколько грубовато, именно, тутъ была лидея попавшая на улицу, какъ выразился когда-то Степанъ Трофимовичъ по другому поводу. Он все брали изъ книжекъ, и по первому даже слуху изъ столичныхъ прон грессивныхъ уголковъ нашихъ, готовы были выбросить за окно все что угодно, лишь бы только совтовали выбрасывать. M-me Виргинская зан нималась у насъ въ город повивальною профессiей;

въ двицахъ она долго жила въ Петербург. Самъ Виргинскiй былъ человкъ рдкой чин стоты сердца, и рдко я встрчалъ боле честный душевный огонь. Я никогда, никогда не отстану отъ этихъ свтлыхъ надеждъ, говаривалъ онъ мн съ сверкающими глазами. О свтлыхъ надеждахъ онъ говон рилъ всегда тихо, съ сладостiю, полушепотомъ, какъ бы секретно. Онъ былъ довольно высокаго роста, но чрезвычайно тонокъ и узокъ въ плен чахъ, съ необыкновенно жиденькими, рыжеватаго оттнка волосиками.

Вс высокомрныя насмшки Степана Трофимовича надъ нкоторыми изъ его мннiй, онъ принималъ кротко, возражалъ же ему иногда очень серiозно и во многомъ ставилъ его въ тупикъ. Степанъ Трофимовичъ обн ращался съ нимъ ласково, да и вообще ко всмъ намъ относился отечен ски.

Ч Вс вы изъ недосиженныхъ, шутливо замчалъ онъ Вирн гинскому, Ч вс подобные вамъ, хотя въ васъ, Виргинскiй, я и не замчалъ той огра-ни-чен-ности какую встрчалъ въ Петербург chez ces sеminairistes1, но все-таки вы недосложенные. Шатову очень хотлось бы высидться, но и онъ недосиженный.

Ч А я? спрашивалъ Липутинъ.

Ч А вы просто золотая средина, которая везд уживется.... по свон ему.

Липутинъ обижался.

Разказывали про Виргинскаго и, къ сожалнiю, весьма достоврно, что супруга его, не пробывъ съ нимъ и году въ законномъ брак, вдругъ объявила ему что онъ отставленъ и что она предпочитаетъ Лебядкина.

Этотъ Лебядкинъ какой-то зазжiй, оказался потомъ лицомъ весьма подозрительнымъ и вовсе даже не былъ отставнымъ штабсъ-капитан номъ, какъ самъ титуловалъ себя. Онъ только умлъ крутить усы, пить и болтать самый неловкiй вздоръ, какой только можно вообразить себ.

Этотъ человкъ принеделикатно тотчасъ же къ нимъ перехалъ, обран довавшись чужому хлбу, лъ и спалъ у нихъ, и сталъ наконецъ третин ровать хозяина свысока. Увряли что Виргинскiй, при объявленiи ему женой отставки, сказалъ ей: Другъ мой, до сихъ поръ я только любилъ тебя, теперь уважаю, но врядъ ли въ самомъ дл произнесено было тан кое древне-римское изреченiе;

напротивъ, говорятъ, навзрыдъ плакалъ.

Однажды, недли дв посл отставки, вс они, всмъ семействомъ, отправились за городъ, въ рощу кушать чай вмст съ знакомыми. Вирн гинскiй былъ какъ-то лихорадочно-весело настроенъ и участвовалъ въ танцахъ;

но вдругъ и безъ всякой предварительной ссоры схватилъ гин у этих семинаристов (франц ).

ганта Лебядкина, канканировавшаго соло, обими руками за волосы, нан гнулъ и началъ таскать его съ визгами, криками и слезами. Гигантъ до того струсилъ что даже не защищался и все время какъ его таскали пон чти не прерывалъ молчанiя;

но посл таски обидлся со всмъ пыломъ благороднаго человка. Виргинскiй всю ночь на колняхъ умолялъ жену о прощенiи;

но прощенiя не вымолилъ, потому что все-таки не согласилн ся пойти извиниться предъ Лебядкинымъ;

кром того былъ обличенъ въ скудости убжденiй и въ глупости;

послднее потому что, объясняясь съ женщиной, стоялъ на колняхъ. Штабсъ-капитанъ вскор скрылся и явился опять въ нашемъ город только въ самое послднее время, съ своею сестрой и съ новыми цлями;

но о немъ впереди. Не мудрено что бдный семьянинъ отводилъ у насъ душу и нуждался въ нашемъ обн ществ. О домашнихъ длахъ своихъ онъ никогда впрочемъ у насъ не высказывался. Однажды только, возвращаясь со мной отъ Степана Трон фимовича, заговорилъ было отдаленно о своемъ положенiи, но потомъ же, схвативъ меня за руку, пламенно воскликнулъ:

Ч Это ничего;

это только частный случай;

это нисколько, нисколько не помшаетъ лобщему длу!

Являлись къ намъ въ кружокъ и случайные гости;

ходилъ Жидокъ Лямшинъ, ходилъ капитанъ Картузовъ. Бывалъ нкоторое время одинъ любознательный старичокъ, но померъ. Привелъ-было Липутинъ ссыльн наго ксендза Слоньцевскаго, и нкоторое время его принимали по принн ципу, но потомъ и принимать не стали.

IX.

Одно время въ город передавали о насъ что кружокъ нашъ разсадн никъ вольнодумства, разврата и безбожiя;

да и всегда крпился этотъ слухъ. А между тмъ у насъ была одна самая невинная, милая, вполн русская веселенькая либеральная болтовня. Высшiй либерализмъ и высшiй либералъ, то-есть либералъ безъ всякой цли, возможны тольн ко въ одной Россiи. Степану Трофимовичу, какъ и всякому остроумному человку, необходимъ былъ слушатель, и кром того необходимо было сознанiе о томъ что онъ исполняетъ высшiй долгъ пропаганды идей. А наконецъ надобно же было съ кмъ-нибудь выпить шампанскаго и обмн няться за виномъ извстнаго сорта веселенькими мыслями о Россiи и русскомъ дух, о Бог вообще и о русскомъ Бог въ особенности;

повторить въ сотый разъ всмъ извстные и всми натверженные русн скiе скандалезные анекдотцы. Не прочь мы были и отъ городскихъ сплен тень, причемъ доходили иногда до строгихъ высоко-нравственныхъ прин говоровъ. Впадали и въ общечеловческое, строго разсуждали о будун щей судьб Европы и человчества;

докторально предсказывали что Францiя посл цезаризма разомъ ниспадетъ на степень второстепеннаго государства и совершенно были уврены что это ужасно скоро и легко можетъ сдлаться. Пап давнымъ-давно предсказали мы роль простаго митрополита въ объединенной Италiи, и были совершенно убждены что весь этотъ тысячелтнiй вопросъ, въ нашъ вкъ гуманности, промышн ленности и желзныхъ дорогъ, одно только плевое дло. Но вдь высн шiй русскiй либерализмъ иначе и не относится къ длу. Степанъ Трон фимовичъ говаривалъ иногда объ искусств и весьма хорошо, но нсколько отвлеченно. Вспоминалъ иногда о друзьяхъ своей молодон сти, Ч все о лицахъ намченныхъ въ исторiи нашего развитiя, Ч вспон миналъ съ умиленiемъ и благоговнiемъ, но нсколько какъ бы съ завин стью. Если ужь очень становилось скучно, то Жидокъ Лямшинъ (ман ленькiй почтамскiй чиновникъ), мастеръ на фортепiано, садился играть, а въ антрактахъ представлялъ свинью, грозу, роды съ первымъ крикомъ ребенка и пр. и пр.;

для того только и приглашался. Если ужь очень подн пивали, Ч а это случалось, хотя и не часто, Ч то приходили въ восторн гъ, и даже разъ хоромъ, подъ аккомпаниментъ Лямшина, пропли Марн сельезу, только не знаю хорошо ли вышло. Великiй день девятнадцатаго февраля мы встртили восторженно, и задолго еще начали осушать въ честь его тосты. Это было еще давно-давно, тогда еще не было ни Шатон ва, ни Виргинскаго, и Степанъ Трофимовичъ еще жилъ въ одномъ дом съ Варварой Петровной. За нсколько времени до великаго дня, Стен панъ Трофимовичъ повадился-было бормотать про себя извстные, хотя нсколько неестественные стихи, должно-быть сочиненные какимъ-нин будь прежнимъ либеральнымъ помщикомъ:

Идутъ мужики и несутъ топоры, Что-то страшное будетъ.

Кажется что-то въ этомъ род, буквально не помню. Варвара Петн ровна разъ подслушала и крикнула ему: вздоръ, вздоръ! и вышла во гнв. Липутинъ, при этомъ случившiйся, язвительно замтилъ Степан ну Трофимовичу:

Ч А жаль если господамъ помщикамъ бывшiе ихъ крпостные и въ самомъ дл нанесутъ на радостяхъ нкоторую непрiятность.

И онъ черкнулъ указательнымъ пальцемъ вокругъ своей шеи.

Ч Cher ami, благодушно замтилъ ему Степанъ Трофимовичъ, Ч поврьте что это (онъ повторилъ жестъ вокругъ шеи) нисколько не принесетъ пользы ни нашимъ помщикамъ, ни всмъ намъ вообще. Мы и безъ головъ ничего не сумемъ устроить, несмотря на то что наши гон ловы всего боле и мшаютъ намъ понимать.

Замчу что у насъ многiе полагали что въ день манифеста будетъ нчто необычайное, въ томъ род какъ предсказывалъ Липутинъ, и все вдь такъ-называемые знатоки народа и государства. Кажется и Стен панъ Трофимовичъ раздлялъ эти мысли, и до того даже что почти нан канун великаго дня сталъ вдругъ проситься у Варвары Петровны за границу;

однимъ словомъ, сталъ безпокоиться. Но прошелъ великiй день, прошло и еще нкоторое время, и высокомрная улыбка появилась опять на устахъ Степана Трофимовича. Онъ высказалъ предъ нами нсколько замчательныхъ мыслей о характер русскаго человка вообн ще и русскаго мужичка въ особенности.

Ч Мы, какъ торопливые люди, слишкомъ поспшили съ нашими мун жичками, заключилъ онъ свой рядъ замчательныхъ мыслей;

Ч мы ихъ ввели въ моду, и цлый отдлъ литературы, нсколько тъ сряду, нон сился съ ними какъ съ новооткрытою драгоцнностью. Мы надвали лавровые внки на вшивыя головы. Русская деревня, за всю тысячу тъ, дала намъ лишь одного Комаринскаго. Замчательный русскiй поэтъ, не лишенный притомъ остроумiя, увидвъ въ первый разъ на сцен великую Рашель, воскликнулъ въ восторг: не промняю Рашель на мужика! Я готовъ пойти дальше: я и всхъ русскихъ мужичковъ отдамъ въ обмнъ за одну Рашель. Пора взглянуть трезве и не смшин вать нашего роднаго сиволапаго дегтя съ bouquet de l'imperatrice.

Липутинъ тотчасъ же согласился, но замтилъ что покривить дун шой и похвалить мужичковъ все-таки было тогда необходимо для направленiя;

что даже дамы высшаго общества заливались слезами, чин тая Антона-Горемыку, а нкоторыя изъ нихъ такъ даже изъ Парижа написали въ Россiю своимъ управляющимъ чтобъ отъ сей поры обн ращаться съ крестьянами какъ можно гуманне.

Случилось, и какъ нарочно сейчасъ посл слуховъ объ Антон Петн ров, что и въ нашей губернiи, и всего-то въ пятнадцати верстахъ отъ Скворешниковъ, произошло нкоторое недоразумнiе, такъ что сгоряча послали команду. Въ этотъ разъ Степанъ Трофимовичъ до того взволнон вался что даже и насъ напугалъ. Онъ кричалъ въ клуб что войска надо больше, чтобы призвали изъ другаго узда по телеграфу;

бгалъ къ гун бернатору и уврялъ его что онъ тутъ не при чемъ;

просилъ чтобы не замшали его какъ-нибудь, по старой памяти, въ дло и предлагалъ нен медленно написать о его заявленiи въ Петербургъ, кому слдуетъ. Хорон букетом императрицы (франц.).

шо что все это скоро прошло и разршилось ничмъ;

но только я подин вился тогда на Степана Трофимовича.

Года черезъ три, какъ извстно, заговорили о нацiональности и зан родилось лобщественное мннiе. Степанъ Трофимовичъ очень смялся.

Ч Друзья мои, училъ онъ насъ, Ч наша нацiональность, если и въ самомъ дл зародилась, какъ они тамъ теперь увряютъ въ газен тахъ, Ч то сидитъ еще въ школ, въ нмецкой какой-нибудь петершул, за нмецкою книжкой и твердитъ свой вчный нмецкiй урокъ, а Нмецъ-учитель ставитъ ее на колни, когда понадобится. За учителя Нмца хвалю;

но вроятне всего что ничего не случилось и ничего тан кого не зародилось, а идетъ все какъ прежде шло, то-есть подъ покровин тельствомъ Божiимъ. По моему, и довольно бы для Россiи, pour notre sainte Russie1. Притомъ же вс эти всеславянства и нацiональности Ч все это слишкомъ старо чтобы быть новымъ. Нацiональность, если хотин те, никогда и не являлась у насъ иначе какъ въ вид клубной барской зати, и въ добавокъ еще московской. Я, разумется, не про Игорево время говорю. И наконецъ, все отъ праздности. У насъ все отъ празднон сти, и доброе и хорошее. Все отъ нашей барской, милой, образованной, прихотливой праздности! Я тридцать тысячъ тъ про это твержу. Мы своимъ трудомъ жить не умемъ. И что они тамъ развозились теперь съ какимъ-то зародившимся у насъ общественнымъ мннiемъ, Ч такъ вдругъ, ни съ того ни съ сего, съ неба соскочило? Неужто не понимаютъ что для прiобртенiя мннiя перве всего надобенъ трудъ, собственный трудъ, собственный починъ въ дл, собственная практика! Даромъ нин когда ничего не достанется. Будемъ трудиться, будемъ и свое мннiе имть. А такъ какъ мы никогда не будемъ трудиться, то и мннiе имть за насъ будутъ т кто вмсто насъ до сихъ поръ работалъ, то-есть все та же Европа, все т же Нмцы, Ч двухсотлтнiе учителя наши. Къ тому же Россiя есть слишкомъ великое недоразумнiе, чтобы намъ однимъ его разршить, безъ Нмцевъ и безъ труда. Вотъ уже двадцать тъ какъ я бью въ набатъ и зову къ труду! Я отдалъ жизнь на этотъ призывъ и, безн умецъ, вровалъ! Теперь уже не врую, но звоню и буду звонить до конн ца, до могилы;

буду дергать веревку пока не зазвонятъ къ моей паннин хид!

Увы! мы только поддакивали. Мы аплодировали учителю нашему, да съ какимъ еще жаромъ! А что, господа, не раздается ли и теперь, подъ часъ сплошь да рядомъ, такого же милаго, лумнаго, либеральн наго, стараго русскаго вздора?

для нашей святой Руси (франц.).

Въ Бога учитель нашъ вровалъ. Ч Не понимаю почему меня вс здсь выставляютъ безбожникомъ? говаривалъ онъ иногда, Ч я въ Бога врую, mais distinguons1, я врую какъ въ Существо себя лишь во мн сознающее. Не могу же я вровать какъ моя Настасья (служанка), или какъ какой-нибудь баринъ, врующiй на всякiй случай, Ч или какъ нашъ милый Шатовъ, Ч впрочемъ нтъ, Шатовъ не въ счетъ, Шатовъ вруетъ насильно, какъ московскiй славянофилъ. Что же касается до христiанства, то при всемъ моемъ искреннемъ къ нему уваженiи, я Ч не христiанинъ. Я скоре древнiй язычникъ, какъ великiй Гете, или какъ древнiй Грекъ. И одно уже то что христiанство не поняло женщину, Ч что такъ великолпно развила Жоржъ-Зандъ, въ одномъ изъ своихъ генiальныхъ романовъ. На счетъ же поклоненiй, постовъ и всего прочан го, то не понимаю кому какое до меня дло? Какъ бы ни хлопотали здсь наши доносчики, а iезуитомъ я быть не желаю. Въ сорокъ седьмомъ году, Блинскiй, будучи за границей, послалъ къ Гоголю извстное свое письмо, и въ немъ горячо укорялъ того что тотъ вруетъ въ какого-то Бога. Entre nous soit dit2, ничего не могу вообразить себ комичне того мгновенiя когда Гоголь (тогдашнiй Гоголь!) прочелъ это выраженiе и.... все письмо! Но откинувъ смшное и такъ какъ я все-таки съ сущн ностiю дла согласенъ, то скажу и укажу: вотъ были люди! Сумли же они любить свой народъ, сумли же пострадать за него, сумли же пон жертвовать для него всмъ и сумли же въ то же время не сходиться съ нимъ когда надо, не потворствовать ему въ извстныхъ понятiяхъ. Не могъ же, въ самомъ дл, Блинскiй искать спасенiя въ постномъ масл, или въ рдьк съ горохомъ!...

Но тутъ вступался Шатовъ.

Ч Никогда эти ваши люди не любили народа, не страдали за него и ничмъ для него не пожертвовали, какъ бы ни воображали это сами, себ въ утху! угрюмо ворчалъ онъ потупившись и нетерпливо поверн нувшись на стул.

Ч Это они-то не любили народа! завопилъ Степанъ Трофимон вичъ, Ч о, какъ они любили Россiю!

Ч Ни Россiи, ни народа! завопилъ и Шатовъ, сверкая глазами;

Ч нельзя любить то чего не знаешь, а они ничего въ Русскомъ народ не смыслили! Вс они, и вы вмст съ ними, просмотрли Русскiй народъ сквозь пальцы, а Блинскiй особенно;

ужь изъ того самаго письма его къ Гоголю это видно. Блинскiй точь-въ-точь какъ Крылова Любопытный не примтилъ слона въ Кунсткамер, а все вниманiе свое устремилъ на французскихъ соцiальныхъ букашекъ;

такъ и покончилъ на нихъ. А но надо различать (франц.).

Между нами говоря (франц.).

вдь онъ еще, пожалуй, всхъ васъ умне былъ! Вы мало того что прон смотрли народъ, Ч вы съ омерзительнымъ презрнiемъ къ нему отнон сились, ужь по тому одному что подъ народомъ вы воображали себ одинъ только Французскiй народъ, да и то однихъ Парижанъ, и стыдин лись что Русскiй народъ не таковъ. И это голая правда! А у кого нтъ народа, у того нтъ и Бога! Знайте наврно что вс т которые перен стаютъ понимать свой народъ и теряютъ съ нимъ свои связи, тотчасъ же, по мр того, теряютъ и вру отеческую, становятся или атеистами или равнодушными. Врно говорю! Это фактъ который оправдается.

Вотъ почему и вы вс, и мы вс теперь Ч или гнусные атеисты, или равн нодушная, развратная дрянь и ничего больше! И вы тоже, Степанъ Трон фимовичъ, я васъ нисколько не исключаю, даже на вашъ счетъ и говон рилъ, знайте это!

Обыкновенно, проговоривъ подобный монологъ (а съ нимъ это часто случалось) Шатовъ схватывалъ свой картузъ и бросался къ дверямъ, въ полной увренности что ужь теперь все кончено и что онъ совершенно и на вки порвалъ свои дружескiя отношенiя къ Степану Трофимовичу.

Но тотъ всегда успвалъ остановить его во-время.

Ч А не помириться ль намъ, Шатовъ, посл всхъ этихъ милыхъ словечекъ? говаривалъ онъ, благодушно протягивая ему съ креселъ руку.

Неуклюжiй, но стыдливый Шатовъ нжностей не любилъ. Снаружи человкъ былъ грубый, но про себя, кажется, деликатнйшiй. Хоть и тен рялъ часто мру, но первый страдалъ отъ того самъ. Проворчавъ что нибудь подъ носъ на призывныя слова Степана Трофимовича и потопн тавшись какъ медвдь на мст, онъ вдругъ неожиданно ухмылялся, отн кладывалъ свой картузъ и садился на прежнiй стулъ, упорно смотря въ землю. Разумется приносилось вино, и Степанъ Трофимовичъ провозн глашалъ какой-нибудь подходящiй тостъ, напримръ хоть въ память кон тораго-нибудь изъ прошедшихъ дятелей.

ГЛАВА ВТОРАЯ.

Принцъ Гарри. Сватовство.

I.

На земл существовало еще одно лицо къ которому Варвара Петн ровна была привязана не мене какъ къ Степану Трофимовичу, Ч единственный сынъ ея, Николай Всеволодовичъ Ставрогинъ. Для него то и приглашонъ былъ Степанъ Трофимовичъ въ воспитатели. Мальчин ку было тогда тъ восемь, а легкомысленный генералъ Ставрогинъ, отецъ его, жилъ въ то время уже въ разлук съ его мамашей, такъ что ребенокъ возросъ подъ однимъ только ея попеченiемъ. Надо отдать справедливость Степану Трофимовичу, онъ умлъ привязать къ себ своего воспитанника. Весь секретъ его заключался въ томъ что онъ и самъ былъ ребенокъ. Меня тогда еще не было, а въ истинномъ друг онъ постоянно нуждался. Онъ не задумался сдлать своимъ другомъ такое маленькое существо, едва лишь оно капельку подросло. Какъ-то такъ естественно сошлось, что между ними не оказалось ни малйшаго разн стоянiя. Онъ не разъ пробуждалъ своего десяти или одиннадцатилтнян го друга ночью, единственно чтобъ излить предъ нимъ въ слезахъ свои оскорбленныя чувства, или открыть ему какой-нибудь домашнiй секретъ, не замчая что это совсмъ уже непозволительно. Они бросались другъ другу въ объятiя и плакали. Мальчикъ зналъ про свою мать что она его очень любитъ, но врядъ ли очень любилъ ее самъ. Она мало съ нимъ гон ворила, рдко въ чемъ его очень стсняла но пристально слдящiй за нимъ ея взглядъ онъ всегда какъ-то болзненно ощущалъ на себ.

Впрочемъ во всемъ дл обученiя и нравственнаго развитiя мать вполн довряла Степану Трофимовичу. Тогда еще она вполн въ него врован ла. Надо думать что педагогъ нсколько разстроилъ нервы своего воспин танника. Когда его, по шестнадцатому году, повезли въ лицей, то онъ былъ тщедушенъ и блденъ, странно тихъ и задумчивъ. (Въ послдствiи онъ отличался чрезвычайною физическою силой.) Надо полагать тоже что друзья плакали, бросаясь ночью взаимно въ объятiя, не все объ одн нихъ какихъ-нибудь домашнихъ анекдотцахъ. Степанъ Трофимовичъ сумлъ дотронуться въ сердц своего друга до глубочайшихъ струнъ и вызвать въ немъ первое, еще неопредленное ощущенiе той вковчной, священной тоски которую иная избранная душа, разъ вкусивъ и пон знавъ, уже не промняетъ потомъ никогда на дешевое удовлетворенiе.

(Есть и такiе любители которые тоской этой дорожатъ боле самаго ран дикальнаго удовлетворенiя, еслибъ даже таковое и было возможно.) Но во всякомъ случа хорошо было что птенца и наставника, хоть и поздно, а развели въ разныя стороны.

Изъ лицея молодой человкъ въ первые два года прiзжалъ на ван кацiю. Во время поздки въ Петербургъ Варвары Петровны и Степана Трофимовича, онъ присутствовалъ иногда на литературныхъ вечерахъ бывавшихъ у мамаши, слушалъ и наблюдалъ. Говорилъ мало и все пон прежнему былъ тихъ и застнчивъ. Къ Степану Трофимовичу относился съ прежнимъ нжнымъ вниманiемъ, но уже какъ-то сдержанне: о высон кихъ предметахъ и о воспоминанiяхъ прошлаго видимо удалялся съ нимъ заговаривать. Кончивъ курсъ, онъ, по желанiю мамаши, поступилъ въ военную службу и вскор былъ зачисленъ въ одинъ изъ самыхъ видн ныхъ гвардейскихъ кавалерiйскихъ полковъ. Показаться мамаш въ мундир онъ не прiхалъ и рдко сталъ писать изъ Петербурга. Денегъ Варвара Петровна посылала ему не жаля, несмотря на то что посл рен формы доходъ съ ея имнiй упалъ до того что въ первое время она и пон ловины прежняго дохода не получала. У ней впрочемъ накопленъ былъ долгою экономiей нкоторый, не совсмъ маленькiй капиталъ. Ее очень интересовали успхи сына въ высшемъ петербургскомъ обществ. Что не удалось ей, то удалось молодому офицеру, богатому и съ надеждами.

Онъ возобновилъ такiя знакомства о которыхъ она и мечтать уже не могла, и везд былъ принятъ съ большимъ удовольствiемъ. Но очень скоро начали доходить къ Варвар Петровн довольно странные слухи:

молодой человкъ какъ-то безумно и вдругъ закутилъ. Не то чтобъ онъ игралъ или очень пилъ;

разказывали только о какой-то дикой разнузн данности, о задавленныхъ рысаками людяхъ, о зврскомъ поступк съ одною дамой хорошаго общества, съ которой онъ былъ въ связи, а пон томъ оскорбилъ ее публично. Что-то даже слишкомъ ужь откровенно грязное было въ этомъ дл. Прибавляли сверхъ того что онъ какой-то бретеръ, привязывается и оскорбляетъ изъ удовольствiя оскорбить. Варн вара Петровна волновалась и тосковала. Степанъ Трофимовичъ уврялъ ее что это только первые, буйные порывы слишкомъ богатой организацiи, что море уляжется и что все это похоже на юность принца Гарри, кутившаго съ Фальстафомъ Пойнсомъ и мистрисъ Квикли, опин санную у Шекспира. Варвара Петровна на этотъ разъ не крикнула:

вздоръ, вздоръ! какъ повадилась въ послднее время покрикивать очень часто на Степана Трофимовича, а напротивъ очень прислушалась, велла растолковать себ подробне, сама взяла Шекспира и съ чрезвын чайнымъ вниманiемъ прочла безсмертную хронику. Но хроника ее не успокоила, да и сходства она не такъ много нашла. Она лихорадочно ждала отвтовъ на нсколько своихъ писемъ. Отвты не замедлили;

скон ро было получено роковое извстiе что принцъ Гарри имлъ почти разомъ дв дуэли, кругомъ былъ виноватъ въ обихъ, убилъ одного изъ своихъ противниковъ наповалъ, а другаго искалчилъ и, вслдствiе тан ковыхъ дянiй, былъ отданъ подъ судъ. Дло кончилось разжалованiемъ въ солдаты, съ лишенiемъ правъ и ссылкой на службу въ одинъ изъ пхотныхъ армейскихъ полковъ, да и то еще по особенной милости.

Въ шестьдесятъ третьемъ году ему какъ-то удалось отличиться;

ему дали крестикъ и произвели въ унтеръ-офицеры, а затмъ какъ-то ужь скоро и въ офицеры. Во все это время Варвара Петровна отправила мон жетъ-быть до сотни писемъ въ столицу, съ просьбами и мольбами. Она позволила себ нсколько унизиться въ такомъ необычайномъ случа.

Посл производства, молодой человкъ вдругъ вышелъ въ отставку, въ Скворешники опять не прiхалъ, а къ матери совсмъ уже пересталъ писать. Узнали наконецъ, посторонними путями, что онъ опять въ Пен тербург, но что въ прежнемъ обществ его уже не встрчали вовсе;

онъ куда-то какъ бы спрятался. Доискались что онъ живетъ въ какой-то странной компанiи, связался съ какимъ-то отребьемъ петербургскаго нан селенiя, съ какими-то безсапожными чиновниками, отставными военнын ми благородно-просящими милостыню, пьяницами, посщаетъ ихъ грязныя семейства, дни и ночи проводитъ въ темныхъ трущобахъ и Богъ знаетъ въ какихъ закоулкахъ, опустился, оборвался и что стало быть это ему нравится. Денегъ у матери онъ не просилъ;

у него было свое имньице, Ч бывшая деревенька генерала Ставрогина, которое хоть что-нибудь да давало же доходу и которое, по слухамъ, онъ сдалъ въ аренду одному саксонскому Нмцу. Наконецъ мать умолила его къ ней прiхать, и принцъ Гарри появился въ нашемъ город. Тутъ-то я въ первый разъ и разглядлъ его, а дотол никогда не видывалъ.

Это былъ очень красивый молодой человкъ, тъ двадцати пяти и, признаюсь, поразилъ меня. Я ждалъ встртить какого-нибудь грязнаго оборванца, испитаго отъ разврата и отдающаго водкой. Напротивъ, это былъ самый изящный джентльменъ изъ всхъ которыхъ мн когда-либо приходилось видть, чрезвычайно хорошо одтый, державшiй себя такъ какъ могъ держать себя только господинъ привыкшiй къ самому утонн ченному благообразiю. Не я одинъ былъ удивленъ: удивлялся и весь гон родъ, которому конечно была уже извстна вся бiографiя г. Ставрогина и даже съ такими подробностями что невозможно было представить откуда он могли получиться и, что всего удивительне, изъ которыхъ половина оказалась врною. Вс наши дамы были безъ ума отъ новаго гостя. Он рзко раздлились на дв стороны, Ч въ одной обожали его, а въ другой ненавидли до кровомщенiя;

но безъ ума были и т и другiя.

Однхъ особенно прельщало что на душ его есть, можетъ-быть, какая нибудь роковая тайна;

другимъ положительно нравилось что онъ убiйца.

Оказалось тоже что онъ былъ весьма порядочно образованъ;

даже съ нкоторыми познанiями. Познанiй конечно не много требовалось чтобы насъ удивить;

но онъ могъ судить и о насущныхъ, весьма интересныхъ темахъ и, что всего драгоцнне, съ замчательною разсудительностiю.

Упомяну какъ странность: вс у насъ, чуть не съ перваго дня, нашли его чрезвычайно разсудительнымъ человкомъ. Онъ былъ не очень разгон ворчивъ, изященъ безъ изысканности, удивительно скроменъ и въ то же время смлъ и самоувренъ какъ у насъ никто. Наши франты смотрли на него съ завистью и совершенно предъ нимъ стушевывались. Поразило меня тоже его лицо: волосы его были что-то ужь очень черны, свтлые глаза его что-то ужь очень спокойны и ясны, цвтъ лица что-то ужь очень нженъ и блъ, румянецъ что-то ужь слишкомъ ярокъ и чистъ, зубы какъ жемчужины, губы какъ коралловые, Ч казалось бы писанный красавецъ, а въ то же время какъ будто и отвратителенъ. Говорили что лицо его напоминаетъ маску;

впрочемъ многое говорили, между прочимъ и о чрезвычайной тлесной его сил. Росту онъ былъ почти высокаго.

Варвара Петровна смотрла на него съ гордостiю, но постоянно съ безн покойствомъ. Онъ прожилъ у насъ съ полгода Ч вяло, тихо, довольно угрюмо;

являлся въ обществ и съ неуклоннымъ вниманiемъ исполнялъ весь нашъ губернскiй этикетъ. Губернатору, по отцу, онъ былъ сродни и въ дом его принятъ какъ близкiй родственникъ. Но прошло нсколько мсяцевъ, и вдругъ зврь показалъ свои когти.

Кстати замчу въ скобкахъ что милый, мягкiй нашъ Иванъ Осипон вичъ, бывшiй нашъ губернаторъ, былъ нсколько похожъ на бабу, но хо н рошей фамилiи и со связями, Ч чмъ и объясняется то что онъ прон сидлъ у насъ столько тъ, постоянно отмахиваясь руками отъ всякаго дла. По хлбосольству его и гостепрiимству, ему бы слдовало быть предводителемъ дворянства стараго добраго времени, а не губернатон ромъ въ такое хлопотливое время какъ наше. Въ город постоянно говон рили что управляетъ губернiей не онъ, а Варвара Петровна. Конечно, это было дко сказано, но однакоже Ч ршительная ложь. Да и мало ли было на этотъ счетъ потрачено у насъ остроумiя. Напротивъ, Варвара Петровна, въ послднiе годы, особенно и сознательно устранила себя отъ всякаго высшаго назначенiя, несмотря на чрезвычайное уваженiе къ ней всего общества, и добровольно заключилась въ строгiе предлы ею самою себ поставленные. Вмсто высшихъ назначенiй она вдругъ начан ла заниматься хозяйствомъ, и въ два-три года подняла доходность своен го имнiя чуть не на прежнюю степень. Вмсто прежнихъ поэтическихъ порывовъ (поздки въ Петербургъ, намренiя издавать журналъ и проч.), она стала копить и скупиться. Даже Степана Трофимовича отдан лила отъ себя, позволивъ ему нанимать квартиру въ другомъ дом (о чемъ тотъ давно уже приставалъ къ ней самъ подъ разными предлогами). Мало-по-малу Степанъ Трофимовичъ сталъ называть ее прозаическою женщиной или еще шутливе: своимъ прозаическимъ другомъ. Разумется, эти шутки онъ позволялъ себ не иначе какъ въ чрезвычайно почтительномъ вид и долго выбирая удобную минуту.

Вс мы, близкiе, понимали, Ч а Степанъ Трофимовичъ чувствин тельне всхъ насъ, Ч что сынъ явился предъ нею теперь какъ бы въ вид новой надежды и даже въ вид какой-то новой мечты. Страсть ея къ сыну началась со времени удачъ его въ петербургскомъ обществ и особенно усилилась съ той минуты когда получено было извстiе о разн жалованiи его въ солдаты. А между тмъ она очевидно боялась его и кан залась предъ нимъ словно рабой. Замтно было что она боялась чего-то неопредленнаго, таинственнаго, чего и сама не могла бы высказать, и много разъ непримтно и пристально приглядывалась къ Nicolas, что-то соображая и разгадывая... и вотъ Ч зврь вдругъ выпустилъ свои когти.

II.

Нашъ принцъ вдругъ, ни съ того ни съ сего, сдлалъ дв-три невозн можныя дерзости разнымъ лицамъ, то-есть главное именно въ томъ сон стояло что дерзости эти совсмъ неслыханныя, совершенно ни на что не похожiя, совсмъ не такiя какiя въ обыкновенномъ употребленiи, совсмъ дрянныя и мальчишническiя, и чортъ знаетъ для чего, соверн шенно безъ всякаго повода. Одинъ изъ почтеннйшихъ старшинъ нашен го клуба, Петръ Павловичъ Гагановъ, человкъ пожилой и даже заслун женный, взялъ невинную привычку ко всякому слову съ азартомъ пригон варивать: Нтъ-съ, меня не проведутъ за носъ! Оно и пусть бы. Но одн нажды въ клуб, когда онъ, по какому-то горячему поводу, проговорилъ этотъ афоризмъ собравшейся около него кучк клубныхъ постителей (и все людей не послднихъ), Николай Всеволодовичъ, стоявшiй въ стон рон одинъ и къ которому никто и не обращался, вдругъ подошелъ къ Петру Павловичу, неожиданно, но крпко ухватилъ его за носъ двумя пальцами и усплъ протянуть за собою по зал два-три шага. Злобы онъ не могъ имть никакой на господина Гаганова. Можно было подумать что это чистое школьничество, разумется непростительнйшее;

и однан коже разказывали потомъ что онъ въ самое мгновенiе операцiи былъ пон чти задумчивъ, точно какъ бы съума сошелъ;

но это уже долго спустя припомнили и сообразили. Сгоряча вс сначала запомнили только втон рое мгновенiе, когда онъ уже наврно все понималъ въ настоящемъ вид и не только не смутился, но напротивъ улыбался злобно и весело, безъ малйшаго раскаянiя. Шумъ поднялся ужаснйшiй;

его окружин ли. Николай Всеволодовичъ повертывался и посматривалъ кругомъ, не отвчая никому и съ любопытствомъ приглядываясь къ восклицавшимъ лицамъ. Наконецъ вдругъ какъ будто задумался опять, Ч такъ по крайней мр передавали, Ч нахмурился, твердо подошелъ къ оскорбн ленному Петру Павловичу, и скороговоркой, съ видимою досадой, прон бормоталъ:

Ч Вы конечно извините.... Я право не знаю какъ мн вдругъ зан хотлось.... глупость....

Небрежность извиненiя равнялась новому оскорбленiю. Крикъ подн нялся еще пуще. Николай Всеволодовичъ пожалъ плечами и вышелъ.

Все это было очень глупо, не говоря уже о безобразiи Ч безобразiи разчитанномъ и умышленномъ, какъ казалось съ перваго взгляда, а стан ло-быть составлявшемъ умышленное, до послдней степени наглое оскорбленiе всему нашему обществу. Такъ и было это всми понято. Нан чали съ того что немедленно и единодушно исключили господина Ставн рогина изъ числа членовъ клуба;

затмъ поршили отъ лица всего клуба обратиться къ губернатору и просить его немедленно (не дожидаясь пока дло начнется формально судомъ) обуздать вреднаго буяна, стон личнаго бретера, ввреннаго ему административною властiю, и тмъ оградить спокойствiе всего порядочнаго круга нашего города отъ вредн ныхъ посягновенiй. Съ злобною невинностiю прибавляли при этомъ что можетъ-быть и на господина Ставрогина найдется какой-нибудь зан конъ. Именно эту фразу приготовляли губернатору, чтобъ уколоть его за Варвару Петровну. Размазывали съ наслажденiемъ. Губернатора какъ нарочно не случилось тогда въ город;

онъ ухалъ неподалеку крен стить ребенка у одной интересной и недавней вдовы, оставшейся посл мужа въ интересномъ положенiи;

но знали что онъ скоро воротится. Въ ожиданiи же устроили почтенному и обиженному Петру Павловичу цлую овацiю: обнимали и цловали его;

весь городъ перебывалъ у него съ визитомъ. Проектировали даже въ честь его по подписк обдъ, и только по усиленной его же просьб оставили эту мысль, Ч можетъ быть смекнувъ наконецъ что человка все-таки протащили за носъ и что стало-быть очень-то ужь торжествовать нечего.

И однако какъ же это случилось? Какъ могло это случиться?

Замчательно именно то обстоятельство что никто у насъ, въ цломъ гон род, не приписалъ этого дикаго поступка сумашествiю. Значитъ отъ Николая Всеволодовича, и отъ умнаго, наклонны были ожидать такихъ же поступковъ. Съ своей стороны, я даже до сихъ поръ не знаю какъ объяснить, несмотря даже на вскор послдовавшее событiе, казалось бы все объяснившее и всхъ, повидимому, умиротворившее. Прибавлю тоже что четыре года спустя, Николай Всеволодовичъ, на мой осторожн ный вопросъ на счетъ этого прошедшаго случая въ клуб, отвтилъ нан хмурившись: Да, я былъ тогда не совсмъ здоровъ. Но забгать впередъ нечего.

Любопытенъ былъ для меня и тотъ взрывъ всеобщей ненависти съ которою вс у насъ накинулись тогда на буяна и столичнаго бретера. Непремнно хотли видть наглый умыселъ и разчитанное намренiе разомъ оскорбить все общество. Подлинно не угодилъ человкъ никому и, напротивъ, всхъ вооружилъ, Ч а чмъ бы кажется? До послдняго случая онъ ни разу ни съ кмъ не поссорился и никого не оскорбилъ, а ужь вжливъ былъ такъ какъ кавалеръ съ модной картинки, еслибы только тотъ могъ заговорить. Полагаю что за гордость его ненавидли.

Даже наши дамы, начавшiя обожанiемъ, вопили теперь противъ него еще пуще мущинъ.

Варвара Петровна была ужасно поражена. Она призналась потомъ Степану Трофимовичу что все это она давно предугадывала, вс эти полгода каждый день, и даже именно въ лэтомъ самомъ род, признанiе замчательное со стороны родной матери. Ч Началось! подумала она содрогаясь. На другое утро, посл роковаго вечера въ клуб, она прин ступила, осторожно, но ршительно, къ объясненiю съ сыномъ, а между тмъ вся такъ и трепетала бдная, несмотря на ршимость. Она всю ночь не спала и даже ходила рано утромъ совщаться къ Степану Трон фимовичу и у него заплакала, чего никогда еще съ нею при людяхъ не случалось. Ей хотлось чтобы Nicolas по крайней мр хоть что-нибудь ей сказалъ, хоть объясниться бы удостоилъ. Nicolas, всегда столь вжн ливый и почтительный съ матерью, слушалъ ее нкоторое время насун пившись, но очень серiозно;

вдругъ всталъ, не отвтивъ ни слова, поцловалъ у ней ручку и вышелъ. А въ тотъ же день, вечеромъ, какъ нарочно подосплъ и другой скандалъ, хотя и гораздо послабе и пон обыкновенне перваго, но тмъ не мене, благодаря всеобщему нан строенiю, весьма усилившiй городскiе вопли.

Именно подвернулся нашъ прiятель Липутинъ. Онъ явился къ Нин колаю Всеволодовичу тотчасъ посл объясненiя того съ мамашей и убдительно просилъ его сдлать честь пожаловать къ нему въ тотъ же день на вечеринку, по поводу дня рожденiя его жены. Варвара Петровна уже давно съ содроганiемъ смотрла на такое низкое направленiе знан комствъ Николая Всеволодовича, но замтить ему ничего не смла на этотъ счетъ. Онъ уже и кром того завелъ нсколько знакомствъ въ этомъ третьестепенномъ сло нашего общества и даже еще ниже, Ч но ужь такую имлъ наклонность. У Липутина же въ дом до сихъ поръ еще не былъ, хотя съ нимъ самимъ и встрчался. Онъ угадалъ что Липун тинъ зоветъ его теперь вслдствiе вчерашняго скандала въ клуб, и что онъ, какъ мстный либералъ, отъ этого скандала въ восторг, искренно думаетъ что такъ и надо поступать съ клубными старшинами и что это очень хорошо. Николай Всеволодовичъ разсмялся и общалъ прiхать.

Гостей набралось множество;

народъ былъ не казистый, но разбитн ной. Самолюбивый и завистливый Липутинъ всего только два раза въ годъ созывалъ гостей, но ужь въ эти разы не скупился. Самый почетнй н шiй гость, Степанъ Трофимовичъ, по болзни не прiхалъ. Подавали чай, стояла обильная закуска и водка;

играли на трехъ столахъ, а молон дежь, въ ожиданiи ужина, затяла подъ фортепiано танцы. Николай Всеволодовичъ поднялъ мадамъ Липутину Ч чрезвычайно хорошенькую дамочку, ужасно предъ нимъ робвшую, Ч сдлалъ съ нею два тура, услся подл, разговорилъ, разсмшилъ ее. Замтивъ наконецъ какая она хорошенькая когда смется, онъ вдругъ, при всхъ гостяхъ, обхван тилъ ее за талiю и поцловалъ въ губы, раза три сряду, въ полную сласть. Испуганная бдная женщина упала въ обморокъ. Николай Всен володовичъ взялъ шляпу, подошелъ къ оторопвшему среди всеобщаго смятенiя супругу, глядя на него сконфузился и самъ, и пробормотавъ ему наскоро: не сердитесь, вышелъ. Липутинъ побжалъ за нимъ въ переднюю, собственноручно подалъ ему шубу и съ поклонами проводилъ съ стницы. Но завтра же, какъ разъ, подоспло довольно забавное прибавленiе къ этой, въ сущности невинной исторiи, говоря сравнительн но, Ч прибавленiе доставившее съ тхъ поръ Липутину нкоторый даже почетъ, которымъ онъ и сумлъ воспользоваться въ полную свою выгоду.

Часовъ въ десять утра, въ дом госпожи Ставрогиной явилась ран ботница Липутина, Агаья, развязная, бойкая и румяная бабенка, тъ тридцати, посланная имъ съ порученiемъ къ Николаю Всеволодовичу и непремнно желавшая повидать ихъ самихъ-съ. У него очень болла голова, но онъ вышелъ. Варвар Петровн удалось присутствовать при передач порученiя.

Ч Сергй Васильичъ (то-есть Липутинъ), бойко затораторила Агаья, Ч перва-на-перво приказали вамъ очень кланяться и о здоровьи спросить-съ, какъ посл вчерашняго изволили почивать и какъ изволите теперь себя чувствовать, посл вчерашняго-съ?

Николай Всеволодовичъ усмхнулся.

Ч Кланяйся и благодари, да скажи ты своему барину отъ меня, Агаья, что онъ самый умный человкъ во всемъ город.

Ч А они противъ этого приказали вамъ отвчать-съ, еще бойче подхватила Агаья, Ч что они и безъ васъ про то знаютъ и вамъ того же желаютъ.

Ч Вотъ! да какъ онъ могъ узнать про то что я теб скажу?

Ч Ужь не знаю какимъ это манеромъ узнали-съ, а когда я вышла и ужь весь проулокъ прошла, слышу они меня догоняютъ безъ картуза-съ:

Ты, говорятъ, Агаьюшка, если, по отчаянiи, прикажутъ теб: Скажи, дескать, своему барину что онъ умнй во всемъ город, такъ ты имъ тотчасъ на то не забудь: Сами очинно хорошо про то знаемъ-съ и вамъ того же самого желаемъ-съ.... III.

Наконецъ произошло объясненiе и съ губернаторомъ. Милый, мягн кiй нашъ Иванъ Осиповичъ только-что воротился и только-что усплъ выслушать горячую клубную жалобу. Безъ сомннiя надо было что-нин будь сдлать, но онъ смутился. Гостепрiимный нашъ старичокъ тоже какъ будто побаивался своего молодаго родственника. Онъ ршился, одн нако, склонить его извиниться предъ клубомъ и предъ обиженнымъ, но въ удовлетворительномъ вид и, если потребуется, то и письменно;

а затмъ мягко уговорить его насъ оставить, ухавъ, напримръ, для люн бознательности въ Италiю, и вообще куда-нибудь за границу. Въ зал, куда вышелъ онъ принять на этотъ разъ Николая Всеволодовича (въ другiе разы прогуливавшагося, на правахъ родственника, по всему дому невозбранно), воспитанный Алеша Телятниковъ, чиновникъ, а вмст съ тмъ и домашнiй у губернатора человкъ, распечатывалъ въ углу у стола пакеты;

а въ слдующей комнат, у ближайшаго къ дверямъ залы окна, помстился одинъ зазжiй, толстый и здоровый полковникъ, другъ и бывшiй сослуживецъ Ивана Осиповича, и читалъ Голосъ, разумется не обращая никакого вниманiя на то что происходило въ зал;

даже и сидлъ спиной. Иванъ Осиповичъ заговорилъ отдаленно, почти шепон томъ, но все нсколько путался. Nicolas смотрлъ очень любезно, совсмъ не по родственному, былъ блденъ, сидлъ потупившись и слун шалъ сдвинувъ брови, какъ будто преодолвая сильную боль.

Ч Сердце у васъ доброе, Nicolas, и благородное, включилъ между прочимъ старичокъ, Ч человкъ вы образованнйшiй, вращались въ кругу высшемъ, да и здсь досел держали себя образцомъ и тмъ успон коили сердце дорогой намъ всмъ матушки вашей.... И вотъ теперь все опять является въ такомъ загадочномъ и опасномъ для всхъ колорит!

Говорю какъ другъ вашего дома, какъ искренно любящiй васъ пожилой и вашъ родной человкъ, отъ котораго нельзя обижаться.... Скажите что побуждаетъ васъ къ такимъ необузданнымъ поступкамъ, вн всякихъ принятыхъ условiй и мръ? Что могутъ означать такiя выходки, подобно какъ въ бреду?

Nicolas слушалъ съ досадой и съ нетерпнiемъ. Вдругъ какъ бы что-то хитрое и насмшливое промелькнуло въ его взгляд.

Ч Я вамъ пожалуй скажу что побуждаетъ, угрюмо проговорилъ онъ, и оглядвшись, наклонился къ уху Ивана Осиповича. Воспитанный Алеша Телятниковъ отдалился еще шага на три къ окну, а полковникъ кашлянулъ за Голосомъ. Бдный Иванъ Осиповичъ поспшно и доврн чиво протянулъ свое ухо;

онъ до крайности былъ любопытенъ. И вотъ тутъ-то и произошло нчто совершенно невозможное, а съ другой сторон ны и слишкомъ ясное въ одномъ отношенiи. Старичокъ вдругъ почувн ствовалъ что Nicolas, вмсто того чтобы прошептать ему какой-нибудь интересный секретъ, вдругъ прихватилъ зубами и довольно крпко стиснулъ въ нихъ верхнюю часть его уха. Онъ задрожалъ, и духъ его прервался.

Ч Nicolas, что за шутки! простоналъ онъ машинально, не своимъ голосомъ.

Алеша и полковникъ еще не успли ничего понять, да имъ и не видн но было и до конца казалось что т шепчутся;

а между тмъ отчаянное лицо старика ихъ тревожило. Они смотрли выпуча глаза другъ на друн га, не зная броситься ли имъ на помощь, какъ было условлено, или еще подождать. Nicolas замтилъ можетъ-быть это и притиснулъ ухо побольн не.

Ч Nicolas, Nicolas! простонала опять жертва, Ч ну.... пошутилъ и довольно....

Еще мгновенiе, и конечно бдный умеръ бы отъ испуга;

но извергъ помиловалъ и выпустилъ ухо. Весь этотъ смертный страхъ продолжался съ полную минуту, и со старикомъ посл того приключился какой-то припадокъ. Но черезъ полчаса Nicolas былъ арестованъ и отведенъ, пон камсть, на гауптвахту, гд и запертъ въ особую каморку, съ особымъ часовымъ у дверей. Ршенiе было рзкое, но нашъ мягкiй начальникъ до того разсердился что ршился взять на себя отвтственность даже предъ самой Варварой Петровной. Ко всеобщему изумленiю, этой дам, поспшно и въ раздраженiи прибывшей къ губернатору для немедленн ныхъ объясненiй, было отказано у крыльца въ прiем;

съ тмъ она и отн правилась, не выходя изъ кареты, обратно домой, не вря самой себ.

И наконецъ-то все объяснилось! Въ два часа пополуночи, арестанн тъ, дотол удивительно спокойный и даже заснувшiй, вдругъ зашумлъ, сталъ неистово бить кулаками въ дверь, съ неестественною силой оторвалъ отъ оконца въ дверяхъ желзную ршетку, разбилъ стекло и изрзалъ себ руки. Когда караульный офицеръ прибжалъ съ кон мандой и ключами и веллъ отпереть казематъ, чтобы броситься на взн бсившагося и связать его, то оказалосъ что тотъ былъ въ сильнйшей блой горячк;

его перевезли домой къ мамаш. Все разомъ объяснин лось. Вс три наши доктора дали мннiе что и за три дня предъ симъ больной могъ уже быть какъ въ бреду, и хотя и владлъ, повидимому, сознанiемъ и хитростiю, но уже не здравымъ разсудкомъ и волей, что, впрочемъ, подтверждалось и фактами. Выходило такимъ образомъ что Липутинъ раньше всхъ догадался. Иванъ Осиповичъ, человкъ делин катный и чувствительный, очень сконфузился;

но любопытно что и онъ считалъ стало-быть Николая Всеволодовича способнымъ на всякiй суман шедшiй поступокъ въ полномъ разсудк. Въ клуб тоже устыдились и недоумвали какъ это они вс слона не примтили и упустили единственное возможное объясненiе всмъ чудесамъ. Явились, ран зумется, и скептики, но продержались недолго.

Nicolas пролежалъ слишкомъ два мсяца. Изъ Москвы былъ выпин санъ извстный врачъ для консилiума;

весь городъ постилъ Варвару Петровну. Она простила. Когда, къ весн, Nicolas совсмъ уже выздон ровлъ и, безъ всякаго возраженiя, согласился на предложенiе мамаши създить въ Италiю, то она же и упросила его сдлать всмъ у насъ прощальные визиты и при этомъ, сколько возможно и гд надо, извин ниться. Nicolas согласился съ большою охотой. Въ клуб извстно было что онъ имлъ съ Петромъ Павловичемъ Гагановымъ деликатнйшее объясненiе у того въ дом, которымъ тотъ остался совершенно довон ленъ. Разъзжая по визитамъ, Nicolas былъ очень серiозенъ и нскольн ко даже мраченъ. Вс приняли его, повидимому, съ полнымъ участiемъ, но вс почему-то конфузились и рады были тому что онъ узжаетъ въ Италiю. Иванъ Осиповичъ даже прослезился, но почему-то не ршился обнять его даже и при послднемъ прощанiи. Право, нкоторые у насъ такъ и остались въ увренности что негодяй просто насмялся надъ всми, а болзнь Ч это что-нибудь такъ. Захалъ онъ и къ Липутину.

Ч Скажите, спросилъ онъ его, Ч какимъ образомъ вы могли заран угадать то что я скажу о вашемъ ум и снабдить Агаью отвтомъ?

Ч А такимъ образомъ, засмялся Липутинъ, Ч что вдь и я васъ за умнаго человка почитаю, а потому и отвтъ вашъ заран могъ предузнать.

Ч Все-таки замчательное совпаденiе. Но однако позвольте: вы стало-быть за умнаго же человка меня почитали когда присылали Агаью, а не за сумашедшаго?

Ч За умнйшаго и за разсудительнйшаго, а только видъ такой пон далъ будто врю про то что вы не въ разсудк.... Да и сами вы о моихъ мысляхъ немедленно тогда догадались и мн, чрезъ Агаью, патентъ на остроумiе выслали.

Ч Ну, тутъ вы немного ошибаетесь;

я въ самомъ дл.... былъ нен здоровъ.... пробормоталъ Николай Всеволодовичъ, нахмурившись, Ч ба!

вскричалъ онъ, Ч да неужели вы и въ самомъ дл думаете что я спосон бенъ бросаться на людей въ полномъ разсудк? Да для чего же бы это?

Липутинъ скрючился и не сумлъ отвтить. Nicolas нсколько пон блднлъ, или такъ только показалось Липутину.

Ч Во всякомъ случа у васъ очень забавное настроенiе мыслей, продолжалъ Nicolas, Ч а про Агаью я, разумется, понимаю что вы ее обругать меня присылали.

Ч Не на дуэль же было васъ вызывать-съ?

Ч Ахъ, да, бишь! Я вдь слышалъ что-то что вы дуэли не любите....

Ч Что съ французскаго-то переводить! опять скрючился Липутинъ.

Ч Народности придерживаетесь?

Липутинъ еще боле скрючился.

Ч Ба-ба! что я вижу! вскричалъ Nicolas, вдругъ замтивъ на самон мъ видномъ мст, на стол, томъ Консидерана, Ч да ужь не фурьен ристъ ли вы? Вдь чего добраго! Такъ разв это не тотъ же переводъ съ французскаго? засмялся онъ, стуча пальцами въ книгу.

Ч Нтъ, это не съ французскаго переводъ! съ какою-то даже злобой привскочилъ Липутинъ, Ч это со всемiрно-человческаго языка будетъ переводъ-съ, а не съ одного только французскаго! Съ языка всемiрно-человческой соцiальной республики и гармонiи, вотъ что-съ!

А не съ французскаго одного!...

Ч Фу, чортъ, да такого и языка совсмъ нтъ! продолжалъ смятьн ся Nicolas.

Иногда даже мелочь поражаетъ исключительно и надолго вниманiе.

О господин Ставрогин вся главная рчь впереди;

но теперь отмчу, ради курiоза, что изъ всхъ впечатлнiй его, за все время проведенное имъ въ нашемъ город, всего рзче отпечаталась въ его памяти невзрачн ная и чуть не подленькая фигурка губернскаго чиновничишка, ревнивца и семейнаго грубаго деспота, скряги и процентщика, запиравшаго остатн ки отъ обда и огарки на ключъ и въ то же время яростнаго сектатора Богъ знаетъ какой будущей соцiальной гармонiи, упивавшагося по нон чамъ восторгами предъ фантастическими картинами будущей фаланстен ры, въ ближайшее осуществленiе которой въ Россiи и въ нашей губернiи онъ врилъ какъ въ свое собственное существованiе. И это тамъ гд самъ же онъ скопилъ себ домишко, гд во второй разъ женился и взялъ за женой деньжонки, гд можетъ-быть на сто верстъ кругомъ не было ни одного человка, начиная съ него перваго, хоть бы съ виду только похожаго на будущаго члена всемiрно-обще-человческой соцiальной республики и гармонiи.

Богъ знаетъ какъ эти люди длаются! думалъ Nicolas въ недон умнiи, припоминая иногда неожиданнаго фурьериста, но у насъ они есть.... IV.

Нашъ принцъ путешествовалъ три года слишкомъ, такъ что въ гон род почти о немъ позабыли. Намъ же извстно было, чрезъ Степана Трофимовича, что онъ изъздилъ всю Европу, былъ даже въ Египт и зазжалъ въ Iерусалимъ;

потомъ примазался гд-то къ какой-то ученой экспедицiи въ Исландiю, и дйствительно побывалъ въ Исландiи. Перен давали тоже что онъ одну зиму слушалъ лекцiи въ одномъ нмецкомъ университет. Онъ мало писалъ къ матери, Ч разъ въ полгода и даже рже;

но Варвара Петровна не сердилась и не обижалась. Разъ устанон вившiяся отношенiя съ сыномъ она приняла безропотно и съ покорн ностiю, но ужь конечно каждый день во вс эти три года безпокоилась, тосковала и мечтала о своемъ Nicolas непрерывно. Ни мечтанiй, ни жалн объ своихъ не сообщала никому. Даже отъ Степана Трофимовича, повин димому, нсколько отдалилась. Она создавала какiе-то планы про себя и, кажется, сдлалась еще скупе чмъ прежде, и еще пуще стала кон пить и сердиться за карточные проигрыши Степана Трофимовича.

Наконецъ въ апрл ныншняго года она получила письмо изъ Пан рижа, отъ генеральши Прасковьи Ивановны Дроздовой, подруги своего дтства. Въ письм своемъ Прасковья Ивановна, Ч съ которою Варвара Петровна не видалась и не переписывалась тъ уже восемь, Ч увдомн ляла ее что Николай Всеволодовичъ коротко сошелся съ ихъ домомъ и подружился съ Лизой (единственною ея дочерью) и намренъ сопровон ждать ихъ томъ въ Швейцарiю, въ Vernex-Montreux, несмотря на то что въ семейств графа К.... (весьма влiятельнаго въ Петербург лица), пребывающаго теперь въ Париж, принятъ какъ родной сынъ, такъ что почти живетъ у графа. Письмо было краткое и обнаруживало ясно свою цль, хотя кром вышеозначенныхъ фактовъ, никакихъ выводовъ не зан ключало. Варвара Петровна долго не думала, мигомъ ршилась и собран лась, захватила съ собою свою воспитанницу Дашу (сестру Шатова), и въ половин апрля покатила въ Парижъ и потомъ въ Швейцарiю. Вон ротилась она въ iюл одна, оставивъ Дашу у Дроздовыхъ;

сами же Дроздовы, по привезенному ею извстiю, общали явиться къ намъ въ конц августа.

Дроздовы были тоже помщики нашей губернiи, но служба генеран ла Ивана Ивановича (бывшаго прiятеля Варвары Петровны и сослуживн ца ея мужа) постоянно мшала имъ навстить когда-нибудь ихъ велин колпное помстье. По смерти же генерала, приключившейся въ прон шломъ году, неутшная Прасковья Ивановна отправилась съ дочерью за границу, между прочимъ и съ намренiемъ употребить виноградное ченiе, которое и располагала совершить въ Vernex-Montreux во втон рую половину та. По возвращенiи же въ отечество намревалась посен литься въ нашей губернiи навсегда. Въ город у нея былъ большой домъ, много уже тъ стоявшiй пустымъ, съ заколоченными окнами.

Люди были богатые. Прасковья Ивановна, въ первомъ супружеств госпожа Тушина, была, какъ и пансiонская подруга ея Варвара Петровн на, тоже дочерью откупщика прошедшаго времени и тоже вышла замужъ съ большимъ приданымъ. Отставной штабъ-ротмистръ Тушинъ и самъ былъ человкъ со средствами и съ нкоторыми способностями. Умирая онъ завщалъ своей семилтней и единственной дочери Лиз хорошiй капиталъ. Теперь, когда Лизавет Николаевн было уже около двадцан ти двухъ тъ, за нею смло можно было считать до двухсотъ тысячъ рублей однихъ ея собственныхъ денегъ, не говоря уже о состоянiи котон рое должно было ей достаться современемъ посл матери, не имвшей дтей во второмъ супружеств. Варвара Петровна была, повидимому, весьма довольна своею поздкой. По ея мннiю, она успла сговориться съ Прасковьей Ивановной удовлетворительно и тотчасъ же по прiзд сообщила все Степану Трофимовичу;

даже была съ нимъ весьма экспанн сивна, что давно уже съ нею не случалось.

Ч Ура! вскричалъ Степанъ Трофимовичъ и прищелкнулъ пальцами.

Онъ былъ въ полномъ восторг, тмъ боле что все время разлуки съ своимъ другомъ провелъ въ крайнемъ унынiи. Узжая за границу, она даже съ нимъ не простилась какъ слдуетъ и ничего не сообщила изъ своихъ плановъ лэтой баб, опасаясь можетъ-быть чтобъ онъ чего не разболталъ. Она сердилась на него тогда за значительный карточный проигрышъ, внезапно обнаружившiйся. Но еще въ Швейцарiи почувн ствовала сердцемъ своимъ что брошеннаго друга надо, по возвращенiи, вознаградить, тмъ боле что давно уже сурово съ нимъ обходилась.

Быстрая и таинственная разлука поразила и истерзала робкое сердце Степана Трофимовича, и какъ нарочно, разомъ подошли и другiя недон умнiя. Его мучило одно весьма значительное и давнишнее денежное обязательство, которое безъ помощи Варвары Петровны никакъ не могн ло быть удовлетворено. Кром того, въ ма ныншняго года окончилось наконецъ губернаторствованiе нашего добраго, мягкаго Ивана Осиповин ча;

его смнили, и даже съ непрiятностями. Затмъ, въ отсутствiе Варн вары Петровны, произошелъ и въздъ нашего новаго начальника, Анн дрея Антоновича фонъ-Лембке;

вмст съ тмъ тотчасъ же началось и замтное измненiе въ отношенiяхъ почти всего нашего губернскаго обн щества къ Варвар Петровн, а стало-быть и къ Степану Трофимовичу.

По крайней мр онъ уже усплъ собрать нсколько непрiятныхъ, хотя и драгоцнныхъ наблюденiй и, кажется, очень ороблъ одинъ безъ Варн вары Петровны. Онъ съ волненiемъ подозрвалъ что о немъ уже донесли новому губернатору какъ о человк опасномъ. Онъ узналъ положин тельно что нкоторыя изъ нашихъ дамъ намревались прекратить къ Варвар Петровн визиты. О будущей губернаторш (которую ждали у насъ только къ осени) повторяли что она хотя, слышно, и гордячка, но за то уже настоящая аристократка, а не то что какая-нибудь наша нен счастная Варвара Петровна. Всмъ откудова-то было достоврно изн встно съ подробностями что новая губернаторша и Варвара Петровна уже встрчались нкогда въ свт и разстались враждебно, такъ что одно уже напоминанiе о г-ж фонъ-Лембке производитъ будто бы на Варвару Петровну впечатлнiе болзненное. Бодрый и побдоносный видъ Варвары Петровны, презрительное равнодушiе съ которымъ она выслушала о мннiяхъ нашихъ дамъ и о волненiи общества, воскресили упавшiй духъ робвшаго Степана Трофимовича и мигомъ развеселили его. Съ особеннымъ, радостно-угодливымъ юморомъ, сталъ было онъ ей расписывать про въздъ новаго губернатора.

Ч Вамъ, excellente amie, безъ всякаго сомннiя извстно, говорилъ онъ, кокетничая и щегольски растягивая слова, Ч что такое значитъ русскiй администраторъ, говоря вообще, и что значитъ русскiй админин страторъ внов, то-есть нововыпеченный, новопоставленный.... Ces inн terminables mots russes!...1 Но врядъ ли могли вы узнать практически что такое значитъ административный восторгъ и какая именно это штун ка?

Ч Административный восторгъ? Не знаю что такое.

Ч То-есть.... Vous savez, chez nous.... En un mot2, поставьте какую нибудь самую послднюю ничтожность у продажи какихъ-нибудь дрянн ныхъ билетовъ на желзную дорогу, и эта ничтожность тотчасъ же сон чтетъ себя въ прав смотрть на васъ Юпитеромъ, когда вы пойдете взять билетъ, pour vous montrer son pouvoir. Дай-ка, дескать, я покажу надъ тобой мою власть.... И это въ нихъ до административнаго восторга доходитъ.... En un mot, я вотъ прочелъ что какой-то дьячокъ, въ одной Эти нескончаемые русские слова!.. (франц.).

Вы знаете, у нас... Одним словом (франц.).

изъ нашихъ заграничныхъ церквей, Ч mais c'est trs curieux1, Ч вын гналъ, то-есть выгналъ буквально изъ церкви одно замчательное анн глiйское семейство, les dames charmantes2, предъ самымъ началомъ вен ликопостнаго богослуженiя, Ч vous savez ces chants et le livre de Job.... единственно подъ тмъ предлогомъ что шататься иностранцамъ по русн скимъ церквамъ есть непорядокъ, и чтобы приходили въ показанное врен мя.... и довелъ до обморока.... En un mot, этотъ дьячокъ былъ въ прин падк административнаго восторга et il a montr son pouvoir.... Ч Сократите, если можете, Степанъ Трофимовичъ.

Ч Господинъ фонъ-Лембке похалъ теперь по губернiи. En un mot, этотъ Андрей Антоновичъ, хотя и русскiй Нмецъ православнаго исн повданiя, и даже, Ч уступлю ему это, Ч замчательно красивый мущин на, изъ сорокалтнихъ....

Ч Съ чего вы взяли что красивый мущина? У него бараньи глаза.

Ч Въ высшей степени. Но ужь я уступаю, такъ и быть, мннiю нан шихъ дамъ....

Ч Перейдемте, Степанъ Трофимовичъ, прошу васъ! Кстати вы нон сите красные галстуки, давно ли?

Ч Это я.... я только сегодня....

Ч А длаете ли вы вашъ моцiонъ? Ходите ли ежедневно по шести верстъ прогуливаться, какъ вамъ предписано докторомъ?

Ч Не.... не всегда.

Ч Такъ я и знала! Я въ Швейцарiи еще это предчувствовала! разн дражительно вскричала она, Ч теперь вы будете не по шести, а по десян ти верстъ ходить! Вы ужасно опустились, ужасно, уж-жасно! Вы не то что постарли, вы одряхлли.... вы поразили меня когда я васъ увидла давеча, несмотря на вашъ красный галстукъ.... quelle ide rouge!5 Прон должайте о фонъ-Лембке, если въ самомъ дл есть что сказать и кончин те когда-нибудь, прошу васъ;

я устала.

Ч En un mot, я только вдь хотлъ сказать что это одинъ изъ тхъ начинающихъ въ сорокъ тъ администраторовъ которые до сорока тъ прозябаютъ въ ничтожеств и потомъ вдругъ выходятъ въ люди, посредствомъ внезапно прiобртенной супруги, или какимъ-нибудь друн гимъ, не мене отчаяннымъ средствомъ.... То-есть онъ теперь ухалъ....

то-есть я хочу сказать что про меня тотчасъ же нашептали въ оба уха, что я развратитель молодежи и разсадникъ губернскаго атеизма.... Онъ тотчасъ же началъ справляться.

однако это весьма любопытно (франц.).

прелестных дам (франц.).

вы знаете эти псалмы и книгу Иова (франц.) и он показал свою власть (франц.) что за дикая выдумка! (франц.).

Ч Да правда ли?

Ч Я даже мры принялъ. Когда про васъ до-ло-жили что вы луправляли губернiей, vous savez1, Ч онъ позволилъ себ выразиться что подобнаго боле не будетъ.

Ч Такъ и сказалъ?

Ч Что подобнаго боле не будетъ, и avec cette morgue....2 Супрун гу, Юлiю Павловну, мы узримъ здсь въ конц августа, прямо изъ Пен тербурга.

Ч Изъ-за границы. Мы тамъ встртились.

Ч Vraiment? Ч Въ Париж и въ Швейцарiи. Она Дроздовымъ родня.

Ч Родня? Какое замчательное совпаденiе! Говорятъ честолюбива и... съ большими будто бы связями?

Ч Вздоръ, связишки! До сорока пяти тъ просидла въ двкахъ безъ копйки, а теперь выскочила за своего фонъ-Лембке и, конечно, вся ея цль теперь его въ люди вытащить. Оба интриганы.

Ч И, говорятъ, двумя годами старше его?

Ч Цлыми пятью. Мать ея въ Москв хвостъ обшлепала у меня на порог;

на балы ко мн, при Всеволод Николаевич, какъ изъ милости напрашивалась. А эта бывало всю ночь одна въ углу сидитъ безъ танн цевъ, со своею бирюзовою мухой на бу, такъ что я ужь въ третьемъ часу, только изъ жалости, ей перваго кавалера посылаю. Ей тогда дван дцать пять тъ уже было, а ее все какъ двчонку въ коротенькомъ план тьиц вывозили. Ихъ пускать къ себ стало неприлично.

Ч Эту муху я точно вижу.

Ч Я вамъ говорю, я прiхала и прямо на интригу наткнулась. Вы вдь читали сейчасъ письмо Дроздовой, что могло быть ясне? Что же застаю? Сама же эта дура Дроздова, Ч она всегда только дурой была, Ч вдругъ смотритъ вопросительно: зачмъ, дескать, я прiхала?

Можете представить какъ я была удивлена! Гляжу, а тутъ финтитъ эта Лембке и при ней этотъ кузенъ, старика Дроздова племянникъ Ч все ясно! Разумется я мигомъ все передлала, и Прасковья опять на моей сторон, но интрига, интрига!

Ч Которую вы однако же побдили. О, вы Бисмаркъ!

Ч Не будучи Бисмаркомъ, я способна однакоже разсмотрть фальшь и глупость гд встрчу. Лембке, это Ч фальшь, а Прасковья Ч глупость. Рдко я встрчала боле раскисшую женщину, и въ добавокъ вы знаете (франц.).

с таким высокомерием (франц.) Неужели? (франц.).

ноги распухли, и въ добавокъ добра. Что можетъ быть глупе глупаго добряка?

Ч Злой дуракъ, ma bonne amie, злой дуракъ еще глупе, благородн но оппонировалъ Степанъ Трофимовичъ.

Ч Вы можетъ-быть и правы, вы вдь Лизу помните?

Ч Charmante enfant!

Ч Но теперь уже не enfant, а женщина и женщина съ характеромъ.

Благородная и пылкая, и люблю въ ней что матери не спускаетъ, доврн чивой дур. Тутъ изъ-за этого кузена чуть не вышла исторiя.

Ч Ба, да вдь и въ самомъ дл онъ Лизавет Николаевн совсмъ не родня... Виды что ли иметъ?

Ч Видите, это молодой офицеръ, очень неразговорчивый, даже скромный. Я всегда желаю быть справедливою. Мн кажется онъ самъ противъ всей этой интриги и ничего не желаетъ, а финтила только Лембке. Очень уважалъ Nicolas. Вы понимаете, все дло зависитъ отъ Лизы, но я ее въ превосходныхъ отношенiяхъ къ Nicolas оставила, и онъ самъ общался мн непремнно прiхать къ намъ въ ноябр. Стало быть интригуетъ тутъ одна Лембке, а Прасковья только слпая женщин на. Вдругъ говоритъ мн что вс мои подозрнiя Ч фантазiя;

я въ глаза ей отвчаю что она дура. Я на страшномъ суд готова подтвердить! И еслибы не просьбы Nicolas чтобъ я оставила до времени, то я бы не ухала оттуда не обнаруживъ эту фальшивую женщину. Она у графа К.

чрезъ Nicolas заискивала, она сына съ матерью хотла раздлить. Но Лиза на нашей сторон, а съ Прасковьей я сговорилась. Вы знаете, ей Кармазиновъ родственникъ?

Ч Какъ? Родственникъ мадамъ фонъ-Лембке?

Ч Ну да, ей. Дальнiй.

Ч Кармазиновъ, нувеллистъ?

Ч Ну да, писатель, чего вы удивляетесь? Конечно онъ самъ себя почитаетъ великимъ. Надутая тварь! Она съ нимъ вмст прiдетъ, а теперь тамъ съ нимъ носится. Она намрена что-то завести здсь, лин тературныя собранiя какiя-то. Онъ на мсяцъ прiдетъ, послднее имнiе продавать здсь хочетъ. Я чуть было не встртилась съ нимъ въ Швейцарiи и очень того не желала. Впрочемъ надюсь что меня-то онъ удостоитъ узнать. Въ старину ко мн письма писалъ, въ дом бывалъ. Я бы желала чтобы вы получше одвались, Степанъ Трофимовичъ;

вы съ каждымъ днемъ становитесь такъ неряшливы... О, какъ вы меня мучаен те! Что вы теперь читаете?

Ч Я... я....

Ч Понимаю. Попрежнему прiятели, попрежнему попойки, клубъ и карты, и репутацiя атеиста. Мн эта репутацiя не нравится, Степанъ Трофимовичъ. Я бы не желала чтобы васъ называли атеистомъ, особенн но теперь не желала бы. Я и прежде не желала, потому что вдь все это одна только пустая болтовня. Надо же наконецъ сказать.

Ч Mais ma chre....

Ч Слушайте, Степанъ Трофимовичъ, во всемъ ученомъ я конечно предъ вами невжда, но я хала сюда и много о васъ думала. Я пришла къ одному убжденiю.

Ч Къ какому же?

Ч Къ такому что не мы одни съ вами умне всхъ на свт, а что есть и умне насъ.

Ч И остроумно, и мтко. Есть умне, значитъ есть и праве насъ, стало-быть и мы можемъ ошибаться, не такъ ли? Mais ma bonne amie, положимъ я ошибусь, но вдь имю же я мое всечеловческое, всегдашн нее, верховное право свободной совсти? Имю же я право не быть ханн жой и изувромъ, если того не хочу, а за это естественно буду разными господами ненавидимъ до скончанiя вка. Et puis, comme on trouve toujours plus de moines que de raison1 и такъ какъ я совершенно съ этимъ согласенъ...

Ч Какъ, какъ вы сказали?

Ч Я сказалъ: on trouve toujours plus de moines que de raison, и такъ какъ я съ этимъ...

Ч Это врно не ваше;

вы врно откудова-нибудь взяли?

Ч Это Паскаль сказалъ.

Ч Такъ я и думала... что не вы! Почему вы сами никогда такъ не скажете, такъ коротко и мтко, а всегда такъ длинно тянете? Это горазн до лучше чмъ давеча про административный восторгъ....

Ч Ma foi chre... почему? Вопервыхъ потому, вроятно, что я все таки не Паскаль et puis....2 вовторыхъ, мы, Русскiе, ничего не умемъ на своемъ язык сказать... По крайней мр до сихъ поръ ничего еще не сказали....

Ч Гм! Это можетъ-быть и неправда. По крайней мр вы бы запин сывали и запоминали такiя слова, знаете, въ случа разговора... Ахъ, Степанъ Трофимовичъ, я съ вами серiозно, серiозно хала говорить!

Ч Chre, chre amie!

Ч Теперь когда вс эти Лембке, вс эти Кармазиновы... О Боже, какъ вы опустились! О, какъ вы меня мучаете!... Я бы желала чтобъ эти люди чувствовали къ вамъ уваженiе, потому что они пальца вашего, ван И затем, так как монахов всегда встречаешь чаще, чем здравый смысл (франц ).

Право же, дорогая Е и затем (франц ).

шего мизинца не стоятъ, а вы какъ себя держите? Что они увидятъ? Что я имъ покажу? Вмсто того чтобы благородно стоять свидтельствомъ, продолжать собою примръ, вы окружаете себя какою-то сволочью, вы прiобрли какiя-то невозможныя привычки, вы одряхлли, вы не можете обойтись безъ вина и безъ картъ, вы читаете одного только Поль-де Кока, и ничего не пишете, тогда какъ вс они тамъ пишутъ;

все ваше время уходитъ на болтовню. Можно ли, позволительно ли дружиться съ такою сволочью какъ вашъ неразлучный Липутинъ?

Ч Почему же онъ мой и неразлучный? робко протестовалъ было Степанъ Трофимовичъ.

Ч Гд онъ теперь? строго и рзко продолжала Варвара Петровна.

Ч Онъ... онъ васъ безпредльно уважаетъ и ухалъ въ С-къ, посл матери получить наслдство.

Ч Онъ, кажется, только и длаетъ что деньги получаетъ. Что Шан товъ? все то же?

Ч Irascible, mais bon. Ч Терпть не могу вашего Шатова;

и золъ и о себ много думаетъ!

Ч Какъ здоровье Дарьи Павловны?

Ч Вы это про Дашу? Что это вамъ вздумалось? любопытно поглядла на него Варвара Петровна. Ч Здорова, у Дроздовыхъ остан вила.... Я въ Швейцарiи что-то про вашего сына слышала, дурное, а не хорошее.

Ч Oh, c'est une histoire bien bte! Je vous attendais ma bonne amie pour vous raconter.... Ч Довольно, Степанъ Трофимовичъ, дайте покой;

измучилась.

Успемъ наговориться, особенно про дурное. Вы начинаете брызгаться когда засметесь, это уже дряхлость какая-то! И какъ странно вы тен перь стали смяться.... Боже, сколько у васъ накопилось дурныхъ прин вычекъ! Кармазиновъ къ вамъ не подетъ! А тутъ и безъ того всему рады.... Вы всего себя теперь обнаружили. Ну довольно, довольно, устан ла! Можно же наконецъ пощадить человка!

Степанъ Трофимовичъ пощадилъ человка, но удалился въ большомъ смущенiи.

V.

Дурныхъ привычекъ дйствительно завелось у нашего друга не мало, особенно въ самое послднее время. Онъ видимо и быстро опун стился, и это правда что онъ сталъ неряшливъ. Пилъ больше, сталъ Раздражителен, но добр (франц.).

О, это довольно глупая история! Я вас ожидал, мой добрый друг, чтобы вам рассказать... (франц ).

слезливе и слабе нервами;

сталъ ужь слишкомъ чутокъ къ изящному.

Лицо его получило странную способность измняться необыкновенно быстро, съ самаго, напримръ, торжественнаго выраженiя на самое смшное и даже глупое. Не выносилъ одиночества и безпрерывно жан ждалъ чтобъ его поскоре развлекли. Надо было непремнно разказать ему какую-нибудь сплетню, городской анекдотъ и притомъ ежедневно новое. Если же долго никто не приходилъ, то онъ тоскливо бродилъ по комнатамъ, подходилъ къ окну, въ задумчивости жевалъ губами, вздын халъ глубоко, а подъ конецъ чуть не хныкалъ. Онъ все что-то предчувн ствовалъ, боялся чего-то неожиданнаго, неминуемаго;

сталъ пугливъ;

сталъ большое вниманiе обращать на сны.

Весь день этотъ и вечеръ провелъ онъ чрезвычайно грустно, пон слалъ за мной, очень волновался, долго говорилъ, долго разказывалъ, но все довольно безсвязно. Варвара Петровна давно уже знала что онъ отъ меня ничего не скрываетъ. Мн показалось наконецъ что его заботитъ что-то особенное и такое чего пожалуй онъ и самъ не можетъ предстан вить себ. Обыкновенно прежде, когда мы сходились наедин и онъ нан чиналъ мн жаловаться, то всегда почти, посл нкотораго времени, приносилась бутылочка и становилось гораздо утшне. Въ этотъ разъ вина не было, и онъ видимо подавлялъ въ себ неоднократное желанiе послать за нимъ.

Ч И чего она все сердится! жаловался онъ поминутно, какъ ребен нокъ, Ч Tous les hommes de gnie et de progrs en Russie taient, sont et seront toujours des картежники et des пьяницы, qui boivent en zapo....1 а я еще вовсе не такой картежникъ и не такой пьяница.... Укоряетъ зачмъ я ничего не пишу? Странная мысль!... Зачмъ я лежу? Вы, говон ритъ, должны стоять примромъ и укоризной. Mais entre nous soit dit2, что же и длать человку которому предназначено стоять лукоризной, какъ не лежать, Ч знаетъ ли она это?

И наконецъ разъяснилась мн та главная, особенная тоска которая такъ неотвязчиво въ этотъ разъ его мучила. Много разъ въ этотъ вечеръ подходилъ онъ къ зеркалу и подолгу предъ нимъ останавливался. Однан жды повернулся отъ зеркала ко мн и съ какимъ-то страннымъ отчан янiемъ проговорилъ:

Ч Mon cher, Je suis un3 опустившiйся человкъ!

Да, дйствительно, до сихъ поръ, до самаго этого дня, онъ въ одн номъ только оставался постоянно увреннымъ, несмотря на вс новые Все одаренные и передовые люди в России были, есть и будут всегда картежники и пьяницы, которые пьют зан поем (франц.).

Но, между нами говоря (франц.).

Мой милый, я (франц.).

взгляды и на вс, перемны идей Варвары Петровны, именно въ томъ что онъ все еще обворожителенъ для ея женскаго сердца, то-есть не только какъ изгнанникъ, или какъ славный ученый, но и какъ красин вый мущина. Двадцать тъ коренилось въ немъ это льстивое и успокон ительное убжденiе и, можетъ-быть изъ всхъ его убжденiй, ему всего тяжеле было бы разстаться съ этимъ. Предчувствовалъ ли онъ въ тотъ вечеръ какое колоссальное испытанiе готовилось ему въ такомъ близн комъ будущемъ?

VI.

Приступлю теперь къ описанiю того, отчасти забавнаго случая, съ котораго, по настоящему, и начинается моя хроника.

Въ самомъ конц августа возвратились наконецъ и Дроздовы. Пон явленiе ихъ немногимъ предшествовало прiзду давно ожидаемой всмъ городомъ родственницы ихъ, нашей новой губернаторши, и вообще произвело замчательное впечатлнiе въ обществ. Но обо всхъ этихъ любопытныхъ событiяхъ скажу посл;

теперь же ограничусь лишь тмъ что Прасковья Ивановна привезла такъ нетерпливо ожидавшей ее Варн вар Петровн одну самую хлопотливую загадку: Nicolas разстался съ ними еще въ iюл, и встртивъ на Рейн графа К., отправился съ нимъ и съ семействомъ его въ Петербургъ. (NB. У графа вс три дочери невн сты.) Ч Отъ Лизаветы, по гордости и по строптивости ея, я ничего не дон билась, заключила Прасковья Ивановна, Ч но видла своими глазами что у ней съ Николаемъ Всеволодовичемъ что-то произошло. Не знаю причинъ, но кажется придется вамъ, другъ мой Варвара Петровна, спросить о причинахъ вашу Дарью Павловну. По моему, такъ Лиза была обижена. Рада радешенька что привезла вамъ, наконецъ, вашу фан воритку и сдаю съ рукъ на руки: съ плечъ долой.

Произнесены были эти ядовитыя слова съ замчательнымъ раздран женiемъ. Видно было что раскисшая женщина заране ихъ приготовин ла и впередъ наслаждалась ихъ эффектомъ. Но не Варвару Петровну можно было озадачивать сентиментальными эффектами и загадками.

Она строго потребовала самыхъ точныхъ и удовлетворительныхъ объясн ненiй. Прасковья Ивановна немедленно понизила тонъ и даже кончила тмъ что расплакалась и пустилась въ самыя дружескiя излiянiя. Эта раздражительная, но сентиментальная дама, тоже какъ и Степанъ Трон фимовичъ, безпрерывно нуждалась въ истинной дружб, и главнйшая ея жалоба на дочь ея, Лизавету Николаевну, состояла именно въ томъ что дочь ей не другъ.

Но изъ всхъ ея объясненiй и излiянiй оказалось точнымъ лишь одно то что дйствительно между Лизой и Nicolas произошла какая-то размолвка, но какого рода была эта размолвка Ч о томъ Прасковья Иван новна, очевидно, не сумла составить себ опредленнаго понятiя. Отъ обвиненiй же взводимыхъ на Дарью Павловну она не только совсмъ, подъ-конецъ, отказалась, но даже особенно просила не давать давешн нимъ словамъ ея никакого значенiя, потому что сказала она ихъ въ раздраженiи. Однимъ словомъ, все выходило очень неясно, даже подон зрительно. По разказамъ ея, размолвка началась отъ строптиваго и нан смшливаго характера Лизы;

Гордый же Николай Всеволодовичъ, хоть и сильно былъ влюбленъ, но не могъ насмшекъ перенести, и самъ сталъ насмшливъ. Вскор затмъ познакомились мы съ однимъ молон дымъ человкомъ, кажется вашего профессора племянникъ, да и фан милiя та же....

Ч Сынъ, а не племянникъ, поправила Варвара Петровна. Праскон вья Ивановна и прежде никогда не могла упомнить фамилiи Степана Трофимовича и всегда называла его профессоромъ.

Ч Ну сынъ такъ сынъ, тмъ лучше, а мн вдь и все равно. Обыкн новенный молодой человкъ, очень живой и свободный, но ничего такого въ немъ нтъ. Ну, тутъ ужь сама Лиза поступила не хорошо, молодаго человка къ себ приблизила изъ видовъ чтобы въ Никола Всеволодон вич ревность возбудить. Не осуждаю я этого очень-то: дло двичье, обыкновенное, даже милое. Только Николай Всеволодовичъ вмсто того чтобы приревновать, напротивъ самъ съ молодымъ человкомъ подрун жился, точно и не видитъ ничего, али какъ будто ему все равно. Лизу-то это и взорвало. Молодой человкъ въ скорости ухалъ (спшилъ очень куда-то), а Лиза стала при всякомъ удобномъ случа къ Николаю Всевон лодовичу придираться. Замтила она что тотъ съ Дашей иногда говон ритъ, ну и стала бситься, тутъ ужь и мн, матушка, житья не стало.

Раздражаться мн доктора запретили, и такъ это хваленое озеро ихнее мн надоло, только зубы отъ него разболлись, такой ревматизмъ пон лучила. Печатаютъ даже про то что отъ Женевскаго озера зубы болятъ;

Pages:     | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 11 |    Книги, научные публикации