Книги, научные публикации Pages:     | 1 |   ...   | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 |   ...   | 11 |

. М. Достоевскй БСЫ РОМАНЪ ВЪ ТРЕХЪ ЧАСТЯХЪ ImWerdenVerlag Mnchen Ч Москва 2007 Хоть убей, слда не видно, Сбились мы, что длать намъ? ...

-- [ Страница 8 ] --

это ваша супруга просила меня прочесть Ч не лекцiю, а что-нибудь лин тературное на завтрашнемъ праздник. Но я и самъ теперь отъ чтенiя отказываюсь. Покорнйшая просьба моя объяснить мн, если возможно:

какимъ образомъ, за что и почему я подвергнутъ былъ сегодняшнему обыску? У меня взяли нкоторыя книги, бумаги, частныя дорогiя для меня письма и повезли по городу въ тачк....

Ч Кто обыскивалъ? встрепенулся и опомнился совершенно Лембке и вдругъ весь покраснлъ. Онъ быстро обернулся къ полицеймейстеру.

Въ сiю минуту въ дверяхъ показалась согбенная, длинная, неуклюжая фигура Блюма.

Ч А вотъ этотъ самый чиновникъ, указалъ на него Степанъ Трофин мовичъ. Блюмъ выступилъ впередъ съ виноватымъ, но вовсе не сдаюн щимся видомъ.

Ч Vous ne faites que des btises1, съ досадой и злобой бросилъ ему Лембке и вдругъ какъ бы весь преобразился и разомъ пришелъ въ себя.

Ч Извините.... пролепеталъ онъ съ чрезвычайнымъ замшательн ствомъ и красня какъ только можно, Ч это все.... все это была одна лишь, вроятно, неловкость, недоразумнiе.... одно лишь недоразумнiе.

Ч Ваше превосходительство, замтилъ Степанъ Трофимовичъ, Ч въ молодости я былъ свидтелемъ одного характернаго случая. Разъ въ театр, въ корридор, нкто быстро приблизился къ кому-то и далъ тому при всей публик звонкую пощечину. Разглядвъ тотчасъ же что пострадавшее лицо было вовсе не то которому назначалась его пощечин на, а совершенно другое, лишь нсколько на то похожее, онъ, со злобой и торопясь, какъ человкъ которому некогда терять золотаго времени, произнесъ точь-въ-точь какъ теперь ваше превосходительство: Я ошибн ся.... извините, это недоразумнiе, одно лишь недоразумнiе. И когда обиженный человкъ все-таки продолжалъ обижаться и закричалъ, то съ чрезвычайною досадой замтилъ ему: Вдь говорю же вамъ что это недоразумнiе, чего же вы еще кричите! Ч Это.... это конечно очень смшно.... криво улыбнулся Лембке, но.... но неужели вы не видите какъ я самъ несчастенъ?

Онъ почти вскрикнулъ и.... и кажется хотлъ закрыть лицо руками.

Это неожиданное болзненное восклицанiе, чуть не рыданiе, было нестерпимо. Это вроятно была минута перваго полнаго, со вчерашняго дня, яркаго сознанiя всего происшедшаго Ч и тотчасъ же за тмъ отчан янiя полнаго, унизительнаго, предающагося;

кто знаетъ, Ч еще мгнон венiе, и онъ можетъ-быть зарыдалъ бы на всю залу. Степанъ Трофимон вичъ сначала дико посмотрлъ на него, потомъ вдругъ склонилъ голову и глубоко проникнутымъ голосомъ произнесъ:

Ч Ваше превосходительство, не безпокойте себя боле моею сварн ливою жалобой и велите только возвратить мн мои книги и письма....

Вы делаете одни только глупости (франц ).

Его прервали. Въ это самое мгновенiе съ шумомъ возвратилась Юлiя Михайловна со всею сопровождавшею ее компанiей. Но тутъ мн хотлось бы описать какъ можно подробне.

III.

Вопервыхъ, вс разомъ, изъ всхъ трехъ калясокъ, толпой вступин ли въ прiемную. Входъ въ покои Юлiи Михайловны былъ особый, прямо съ крыльца, налво;

но на сей разъ вс направились черезъ залу Ч и я полагаю именно потому что тутъ находился Степанъ Трофимовичъ и что все съ нимъ случившееся, равно какъ и все о Шпигулинскихъ уже было возвщено Юлiи Михайловн при възд въ городъ. Усплъ возвстить Лямшинъ, за какую-то провинность оставленный дома и не участвовавн шiй въ поздк и такимъ образомъ раньше всхъ все узнавшiй. Съ злобн ною радостью бросился онъ на наемной казачьей кляченк по дорог въ Скворешники, на встрчу возвращавшейся кавалькад, съ веселыми изн встiями. Я думаю, Юлiя Михайловна, несмотря на всю свою высшую ршимость, все-таки немного сконфузилась, услыхавъ такiя удивительн ныя новости;

впрочемъ вроятно на одно только мгновенiе. Политичен ская, напримръ, сторона вопроса не могла ее озаботить: Петръ Степан новичъ уже раза четыре внушалъ ей что Шпигулинскихъ буяновъ надо бы всхъ пересчь, а Петръ Степановичъ, съ нкотораго времени, дйн ствительно сталъ для нея чрезвычайнымъ авторитетомъ. Но.... все-таки онъ мн за это заплатитъ, наврно подумала она про себя, причемъ онъ конечно относилось къ супругу. Мелькомъ замчу что Петръ Степан новичъ на этотъ разъ въ общей поздк тоже какъ нарочно не участвон валъ, и съ самаго утра его никто нигд не видалъ. Упомяну еще кстати что Варвара Петровна, принявъ у себя гостей, возвратилась вмст съ ними въ городъ (въ одной коляск съ Юлiей Михайловной), съ цлью участвовать непремнно въ послднемъ засданiи комитета о завтрашн немъ праздник. Ее, конечно, должны были тоже заинтересовать изн встiя сообщенныя Лямшинымъ о Степан Трофимович, а можетъ быть даже и взволновать.

Расплата съ Андреемъ Антоновичемъ началась немедленно. Увы, онъ почувствовалъ это съ перваго взгляда на свою прекрасную супругу.

Съ открытымъ видомъ, съ обворожительною улыбкой, быстро приблизин лась она къ Степану Трофимовичу, протянула ему прелестно гантирон ванную ручку и засыпала его самыми лестными привтствiями, Ч какъ будто у ней только и заботы было во все это утро что поскорй подн бжать и обласкать Степана Трофимовича за то что видитъ его након нецъ въ своемъ дом. Ни одного намека объ утрешнемъ обыск;

точно какъ будто она еще ничего не знала. Ни одного слова мужу, ни одного взгляда въ его сторону, Ч какъ будто того и не было въ зал. Мало того, Степана Трофимовича тотчасъ же властно конфисковала и увела въ гон стиную, Ч точно и не было у него никакихъ объясненiй съ Лембке, да и не стоило ихъ продолжать еслибъ и были. Опять повторяю: мн кажется что несмотря на весь свой высокiй тонъ Юлiя Михайловна въ семъ слун ча дала еще разъ большаго маху. Особенно помогъ ей тутъ Кармазин новъ (участвовавшiй въ поздк по особой просьб Юлiи Михайловны и такимъ образомъ, хотя косвенно, сдлавшiй наконецъ визитъ Варвар Петровн, чмъ та, по малодушiю своему, была совершенно восхищена).

Еще изъ дверей (онъ вошелъ позже другихъ) закричалъ онъ, завидвъ Степана Трофимовича, и ползъ къ нему съ объятiями, перебивая даже Юлiю Михайловну.

Ч Сколько тъ, сколько зимъ! Наконецъ-то... Excellent ami. Онъ сталъ цловаться и разумется подставилъ щеку. Потерявшiйн ся Степанъ Трофимовичъ принужденъ былъ облобызать ее.

Ч Cher, говорилъ онъ мн уже вечеромъ, припоминая все о тогдашн немъ дн, Ч я подумалъ въ ту минуту: кто изъ насъ подле? Онъ ли, обнимающiй меня съ тмъ чтобы тутъ же унизить, я ли, презирающiй его и его щеку и тутъ же ее лобызающiй, хотя и могъ отвернуться... тьфу!

Ч Ну разкажите же, разкажите все, мямлилъ и сюсюкалъ Кармазин новъ, какъ будто такъ и можно было взять и разказать ему всю жизнь за двадцать пять тъ. Но это глупенькое легкомыслiе было въ высшемъ тон.

Ч Вспомните что мы видлись съ вами въ послднiй разъ въ Москн в, на обд въ честь Грановскаго, и что съ тхъ поръ прошло двадцать четыре года... началъ было очень резонно (а стало-быть очень не въ высн шемъ тон) Степанъ Трофимовичъ:

Ч Ce cher homme2, крикливо и фамильярно перебилъ Кармазиновъ, слишкомъ ужь дружески сжимая рукой его плечо, Ч да отведите же насъ поскоре къ себ, Юлiя Михайловна, онъ тамъ сядетъ и все разкан жетъ.

Ч А между тмъ я съ этою раздражительною бабой никогда и блин зокъ-то не былъ, трясясь отъ злобы, все тогда же вечеромъ, продолжалъ мн жаловаться Степанъ Трофимовичъ, Ч мы были почти еще юношан ми, и уже тогда я начиналъ его ненавидть... равно какъ и онъ меня, ран зумется....

Салонъ Юлiи Михайловны быстро наполнился. Варвара Петровна была въ особенно возбужденномъ состоянiи, хотя и старалась казаться Добрейший друг. (франц.).

Дражайший (франц.).

равнодушною, но я уловилъ ея два-три ненавистныхъ взгляда на Карман зинова и гнвныхъ на Степана Трофимовича, Ч гнвныхъ заране, гнвныхъ изъ ревности, изъ любви: еслибы Степанъ Трофимовичъ на этотъ разъ какъ-нибудь оплошалъ и далъ себя срзать при всхъ Карн мазинову, то мн кажется, она тотчасъ бы вскочила и прибила его. Я зан былъ сказать что тутъ же находилась и Лиза, и никогда еще я не видалъ ея боле радостною, безпечно веселою и счастливою. Разумется былъ и Маврикiй Николаевичъ. Затмъ, въ толп молодыхъ дамъ и полураспун щенныхъ молодыхъ людей, составлявшихъ обычную свиту Юлiи Мин хайловны, и между которыми эта распущенность принималась за весен лость, а грошевый цинизмъ за умъ, я замтилъ два-три новыхъ лица: кан кого-то зазжаго, очень юлившаго Поляка, какого-то Нмца-доктора, здороваго старика, громко и съ наслажденiемъ смявшагося поминутно собственнымъ своимъ вицамъ1, и наконецъ какого-то очень молодаго князька изъ Петербурга, автоматической фигуры, съ осанкой государн ственнаго человка и въ ужасно длинныхъ воротничкахъ. Но видно было что Юлiя Михайловна очень цнила этого гостя и даже безпокоин лась за свой салонъ...

Ч Cher Mr Karmazinoff, заговорилъ Степанъ Трофимовичъ, карн тинно усвшись на диван и начавъ вдругъ сюсюкать не хуже Кармазин нова, Ч cher Mr Karmazinoff, жизнь человка нашего прежняго времени и извстныхъ убжденiй, хотя бы и въ двадцатипятилтнiй промежун токъ, должна представляться однообразною...

Нмецъ громко и отрывисто захохоталъ, точно заржалъ, очевидно полагая что Степанъ Трофимовичъ сказалъ что-то ужасно смшное.

Тотъ съ выдланнымъ изумленiемъ посмотрлъ на него, не произведя впрочемъ на того никакого эффекта. Посмотрлъ и князь, повернувшись къ Нмцу всми своими воротничками и наставивъ пенсне, хотя и безъ малйшаго любопытства.

Ч....Должна представляться однообразною, нарочно повторилъ Степанъ Трофимовичъ, какъ можно длинне и безцеремонне растягин вая каждое слово. Ч Такова была и моя жизнь за всю эту четверть столтiя, et comme on trouve partout plus de moines que de raison2, и такъ какъ я съ этимъ совершенно согласенъ, то и вышло что я во всю эту четверть столтiя...

Ч C'est charmant, les moines3, прошептала Юлiя Михайловна, пон вернувшись къ сидвшей подл Варвар Петровн.

От немецкого Witz Ч анекдот (прим. ImWerden).

и так как монахов везде встречаешь чаще, чем здравый смысл (франц.).

Это прелестно, о монахах (франц.).

Варвара Петровна отвтила гордымъ взглядомъ. Но Кармазиновъ не вынесъ успха французской фразы и быстро, и крикливо перебилъ Степана Трофимовича:

Ч Что до меня, то я на этотъ счетъ успокоенъ и сижу вотъ уже седьмой годъ въ Карльсруэ. И когда прошлаго года городскимъ совтомъ положено было проложить новую водосточную трубу, то я почувствон валъ въ своемъ сердц что этотъ карльсруйскiй водосточный вопросъ миле и дороже для меня всхъ вопросовъ моего милаго отечества.... за все время такъ-называемыхъ здшнихъ реформъ.

Ч Принужденъ сочувствовать, хотя бы и противъ сердца, вздохн нулъ Степанъ Трофимовичъ, многозначительно наклоняя голову.

Юлiя Михайловна торжествовала: разговоръ становился и глубон кимъ и съ направленiемъ.

Ч Труба для стока нечистотъ? громко освдомился докторъ.

Ч Водосточная, докторъ, водосточная, и я даже тогда помогалъ имъ писать проектъ.

Докторъ съ трескомъ захохоталъ. За нимъ многiе, и уже на этотъ разъ въ глаза доктору, который этого не примтилъ и ужасно былъ дон воленъ что вс смются.

Ч Позвольте не согласиться съ вами, Кармазиновъ, поспшила вставить Юлiя Михайловна. Ч Карльсруэ своимъ чередомъ, но вы любин те мистифировать, и мы на этотъ разъ вамъ не повримъ. Кто изъ русн скихъ людей, изъ писателей, выставилъ столько самыхъ современныхъ типовъ, угадалъ столько самыхъ современныхъ вопросовъ, указалъ именно на т главные современные пункты изъ которыхъ составляется типъ современнаго дятеля? Вы, одинъ вы, и никто другой. Увряйте посл того въ вашемъ равнодушiи къ родин и въ страшномъ интерес къ карльсруйской водосточной труб! Ха, ха!

Ч Да, я конечно, засюсюкалъ Кармазиновъ, Ч выставилъ въ тип Погожева вс недостатки славянофиловъ, а въ тип Никодимова вс недостатки западниковъ...

Ч Ужь будто и вс, прошепталъ тихонько Лямшинъ.

Ч Но я длаю это вскользь, лишь бы какъ-нибудь убить неотвязчин вое время и.... удовлетворить всякимъ этимъ неотвязчивымъ требон ванiямъ соотечественниковъ.

Ч Вамъ вроятно извстно, Степанъ Трофимовичъ, восторженно продолжала Юлiя Михайловна, Ч что завтра мы будемъ имть наслан жденiе услышать прелестныя строки... одно изъ самыхъ послднихъ изящнйшихъ беллетристическихъ вдохновенiй Семена Егоровича, оно называется Merci. Онъ объявляетъ въ этой пiес что писать боле не бун детъ, не станетъ ни за что на свт, еслибы даже ангелъ съ неба или, лучше сказать, все высшее общество его упрашивало измнить ршенiе.

Однимъ словомъ, кладетъ перо на всю жизнь, и это грацiозное Merci обн ращено къ публик въ благодарность за тотъ постоянный восторгъ кон торымъ она сопровождала столько тъ его постоянное служенiе честн ной русской мысли.

Юлiя Михайловна была на верху блаженства.

Ч Да, я распрощаюсь;

скажу свое Merci и уду, и тамъ.... въ Карльсруэ... закрою глаза свои, началъ мало-по-малу раскисать Карман зиновъ..

Какъ многiе изъ нашихъ великихъ писателей (а у насъ очень много великихъ писателей), онъ не выдерживалъ похвалъ и тотчасъ же начин налъ слабть, несмотря на свое остроумiе. Но я думаю что это простин тельно. Говорятъ, одинъ изъ нашихъ Шекспировъ прямо такъ и брякн нулъ въ частномъ разговор что дескать намъ, великимъ людямъ, иначе и нельзя и т. д., да еще и не замтилъ того.

Ч Тамъ, въ Карльсруэ, я закрою глаза свои. Намъ, великимъ люн дямъ, остается, сдлавъ свое дло, поскоре закрывать глаза, не ища награды. Сдлаю такъ и я.

Ч Дайте адресъ, и я прiду къ вамъ въ Карльсруэ на вашу могилу, безмрно расхохотался Нмецъ.

Ч Теперь мертвыхъ и по желзнымъ дорогамъ пересылаютъ, неожиданно проговорилъ кто-то изъ незначительныхъ молодыхъ людей.

Лямшинъ такъ и завизжалъ отъ восторга. Юлiя Михайловна нахмун рилась. Вошелъ Николай Ставрогинъ.

Ч А мн сказали что васъ взяли въ часть? громко проговорилъ онъ, обращаясь прежде всхъ къ Степану Трофимовичу.

Ч Нтъ, это былъ всего только частный случай, скаламбурилъ Степанъ Трофимовичъ.

Ч Но надюсь что онъ не будетъ имть ни малйшаго влiянiя на мою просьбу, опять подхватила Юлiя Михайловна, Ч я надюсь что вы, не взирая на эту несчастную непрiятность, о которой я не имю до сихъ поръ понятiя, не обманете нашихъ лучшихъ ожиданiй и не лишите насъ наслажденiя услышать ваше чтенiе на литературномъ утр.

Ч Я не знаю, я... теперь...

Ч Право, я такъ несчастна, Варвара Петровна... и представьте именно когда я такъ жаждала поскоре узнать лично одного изъ самыхъ замчательныхъ и независимыхъ русскихъ умовъ, и вотъ вдругъ Стен панъ Трофимовичъ изъявляетъ намренiе отъ насъ удалиться.

Ч Похвала произнесена такъ громко что я конечно долженъ бы былъ не разслышать, отчеканилъ Степанъ Трофимовичъ, Ч но не врю чтобы моя бдная личность была такъ необходима завтра для вашего праздника. Впрочемъ я...

Ч Да вы его избалуете! прокричалъ Петръ Степановичъ, быстро вбгая въ комнату. Ч Я только лишь взялъ его въ руки, и вдругъ въ одно утро Ч обыскъ, арестъ, полицейскiй хватаетъ его за шиворотъ, а вотъ теперь его убаюкиваютъ дамы въ салон градоправителя! Да у него каждая косточка ноетъ теперь отъ восторга;

ему и во сн не снился тан кой бенефисъ. То-то начнетъ теперь на соцiалистовъ доносить!

Ч Быть не можетъ, Петръ Степановичъ. Соцiализмъ слишкомъ вен ликая мысль чтобы Степанъ Трофимовичъ не сознавалъ того, съ энерн гiей заступилась Юлiя Михайловна.

Ч Мысль великая, но исповдующiе не всегда великаны, et brisons l, mon cher1, заключилъ Степанъ Трофимовичъ, обращаясь къ сыну и красиво приподымаясь съ мста.

Но тутъ случилось самое неожиданное обстоятельство. Фонъ-Лембн ке уже нсколько времени находился въ салон, но какъ бы никмъ не примченный, хотя вс видли какъ онъ вошелъ. Настроенная на прежн нюю идею, Юлiя Михайловна продолжала его игнорировать. Онъ помстился около дверей и мрачно, съ строгимъ видомъ прислушивался къ разговорамъ. Заслышавъ намеки объ утреннихъ происшествiяхъ, онъ сталъ какъ-то безпокойно повертываться, уставился было на князя, вин димо пораженный его торчащими впередъ, густо накрахмаленными вон ротничками;

потомъ вдругъ точно вздрогнулъ, заслышавъ голосъ и зан видвъ вбжавшаго Петра Степановича, и только-что Степанъ Трофин мовичъ усплъ проговорить свою сентенцiю о соцiалистахъ, вдругъ подошелъ къ нему, толкнувъ по дорог Лямшина, который тотчасъ же отскочилъ съ выдланнымъ жестомъ и изумленiемъ, потирая плечо и представляясь что его ужасно больно ушибли.

Ч Довольно! проговорилъ фонъ-Лембке, энергически схвативъ исн пуганнаго Степана Трофимовича за руку и изо всхъ силъ сжимая ее въ своей. Ч Довольно, флибустьеры нашего времени опредлены. Ни слова боле. Мры приняты...

Онъ проговорилъ громко, на всю комнату, заключилъ энергически.

Произведенное впечатлнiе было болзненное. Вс почувствовали нн что неблагополучное. Я видлъ какъ Юлiя Михайловна поблднла.

Эффектъ завершился глупою случайностью. Объявивъ что мры принян ты, Лембке круто повернулся и быстро пошелъ изъ комнаты, но съ и на этом кончим, мой милый (франц.).

двухъ шаговъ запнулся за коверъ, клюнулся носомъ впередъ и чуть было не упалъ. На мгновенiе онъ остановился, поглядлъ на то мсто о котон рое запнулся и вслухъ проговоривъ: перемнить Ч вышелъ въ дверь.

Юлiя Михайловна побжала вслдъ за нимъ. Съ ея выходомъ поднялся шумъ, въ которомъ трудно было что-нибудь разобрать. Говорили что разстроенъ, другiе что подверженъ. Третьи показывали пальцемъ около ба;

Лямшинъ, въ уголку наставилъ два пальца выше ба. Намен кали на какiя-то домашнiя происшествiя, все шепотомъ, разумется.

Никто не брался за шляпу, а вс ожидали. Я не знаю что успла сдлать Юлiя Михайловна, но минутъ черезъ пять она воротилась, стан раясь изо всхъ силъ казаться спокойною. Она отвчала уклончиво что Андрей Антоновичъ немного въ волненiи, но что это ничего, что съ нимъ это еще съ дтства, что она знаетъ гораздо лучше, и что завн трашнiй праздникъ конечно развеселитъ его. Затмъ еще нсколько лестныхъ, но единственно для приличiя словъ Степану Трофимовичу и громкое приглашенiе членамъ комитета теперь же, сейчасъ, открыть засданiе. Тутъ только стали было не участвовавшiе въ комитет собин раться домой;

но болзненныя приключенiя этого роковаго дня еще не окончились...

Еще въ самую ту минуту какъ вошелъ Николай Всеволодовичъ, я замтилъ что Лиза быстро и пристально на него поглядла и долго пон томъ не отводила отъ него глазъ, Ч до того долго, что подъ конецъ это возбудило вниманiе. Я видлъ что Маврикiй Николаевичъ нагнулся къ ней сзади и кажется хотлъ-было что-то ей пошептать, но видно перемнилъ намренiе и быстро выпрямился, оглядывая всхъ какъ вин новатый. Возбудилъ любопытство и Николай Всеволодовичъ: лицо его было блдне обыкновеннаго, а взглядъ необычайно разсянъ. Бросивъ свой вопросъ Степану Трофимовичу при вход, онъ какъ-бы забылъ о немъ тотчасъ же и, право мн кажется, такъ и забылъ подойти къ хон зяйк. На Лизу не взглянулъ ни разу, Ч не потому что не хотлъ, а пон тому, утверждаю это, что и ее тоже вовсе не замтилъ. И вдругъ, посл нкотораго молчанiя послдовавшаго за приглашенiемъ Юлiи Мин хайловны открыть не теряя времени послднее засданiе, Ч вдругъ разн дался звонкiй, намренно громкiй голосъ Лизы. Она позвала Николая Всеволодовича.

Ч Николай Всеволодовичъ, мн какой-то капитанъ, называющiй себя вашимъ родственникомъ, братомъ вашей жены, по фамилiи Лебядн кинъ, все пишетъ неприличныя письма и въ нихъ жалуется на васъ, предлагая мн открыть какiя-то про васъ тайны. Если онъ въ самомъ дл вашъ родственникъ, то запретите ему меня обижать и избавьте отъ непрiятностей.

Страшный вызовъ послышался въ этихъ словахъ, вс это поняли.

Обвиненiе было явное, хотя можетъ-быть и для нея самой внезапное.

Похоже было на то, когда человкъ зажмуря глаза бросается съ крыши.

Но отвтъ Николая Ставрогина былъ еще изумительне.

Вопервыхъ, уже то было странно что онъ вовсе не удивился и вын слушалъ Лизу съ самымъ спокойнымъ вниманiемъ. Ни смущенiя, ни гнва не отразилось въ лиц его. Просто, твердо, даже съ видомъ полн ной готовности отвтилъ онъ на роковой вопросъ:

Ч Да, я имю несчастiе состоять родственникомъ этого человка. Я мужъ его сестры, урожденной Лебядкиной, вотъ уже скоро пять тъ.

Будьте уврены что я передамъ ему ваши требованiя въ самомъ скорйн шемъ времени, и отвчаю что боле онъ не будетъ васъ безпокоить.

Никогда не забуду ужаса изобразившагося въ лиц Варвары Петн ровны. Съ безумнымъ видомъ привстала она со стула, приподнявъ предъ собою, какъ-бы защищаясь, правую руку. Николай Всеволодовичъ пон смотрлъ на нее, на Лизу, на зрителей, и вдругъ улыбнулся съ безн предльнымъ высокомрiемъ;

не торопясь вышелъ онъ изъ комнаты.

Вс видли какъ Лиза вскочила съ дивана, только лишь повернулся Нин колай Всеволодовичъ уходить, и явно сдлала движенiе бжать за нимъ, но опомнилась и не побжала, а тихо вышла, тоже не сказавъ никому ни слова и ни на кого не взглянувъ, разумется въ сопровожденiи бросивн шагося за нею Маврикiя Николаевича...

О шум и рчахъ въ город въ этотъ вечеръ не упоминаю. Варвара Петровна заперлась въ своемъ городскомъ дом, а Николай Всеволодон вичъ, говорили, прямо прохалъ въ Скворешники, не видавшись съ ман терью. Степанъ Трофимовичъ посылалъ меня вечеромъ къ cette chеre amie вымолить ему разршенiе явиться къ ней, но меня не приняли.

Онъ былъ пораженъ ужасно, плакалъ: Такой бракъ! Такой бракъ! Тан кой ужасъ въ семейств, повторялъ онъ поминутно. Однако вспомин налъ и про Кармазинова и ужасно бранилъ его. Энергически приготон вился и къ завтрашнему чтенiю и Ч художественная натура! Ч пригон товлялся предъ зеркаломъ и припоминалъ вс свои острыя словца и кан ламбурчики, за всю жизнь, записанные отдльно въ тетрадку, чтобы вставить въ завтрашнее чтенiе о Сикстинской Мадонн.

Ч Другъ мой, я это для великой идеи, говорилъ онъ мн, очевидно оправдываясь. Ч Cher ami, я двинулся съ двадцатипятилтняго мста и вдругъ похалъ, куда Ч не знаю, но я похалъ....

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

Праздникъ. Отдлъ первый.

I.

Праздникъ состоялся, несмотря ни на какiя недоумнiя прошедшаго Шпигулинскаго дня. Я думаю что еслибы даже Лембке умеръ въ ту самую ночь, то праздникъ все-таки бы состоялся на утро, Ч до того много соединяла съ нимъ какого-то особеннаго значенiя Юлiя Мин хайловна. Увы, она до послдней минуты находилась въ ослпленiи и не понимала настроенiя общества. Главное что вс у насъ были проникнун ты непомрною жаждой злораднаго и враждебнаго ей скандала. Никто подъ конецъ не врилъ что торжественный день пройдетъ безъ какого нибудь колоссальнаго приключенiя, безъ развязки, какъ выражались иные, заране потирая руки. Многiе, правда, старались принять самый нахмуренный и политическiй видъ;

но вообще говоря, непомрно весен литъ русскаго человка всякая общественная скандальная суматоха.

Правда, было у насъ нчто и весьма посерiозне одной лишь жажды скандала: было всеобщее раздраженiе, что-то неутолимо злобное;

казан лось, всмъ все надоло ужасно. Воцарился какой-то всеобщiй сбивчин вый цинизмъ, цинизмъ черезъ силу, какъ бы съ натуги. Только дамы не сбивались, и то въ одномъ только пункт: въ безпощадной ненависти къ Юлiи Михайловн. Въ этомъ сошлись вс дамскiя направленiя. А та бдная и не подозрвала;

она до послдняго часу была уврена что локружена и что ей преданы фанатически.

Я уже намекалъ о томъ что у насъ появились разные людишки. Въ смутное время колебанiя или перехода всегда и везд появляются разные людишки. Я не про тхъ такъ-называемыхъ передовыхъ говон рю, которые всегда спшатъ прежде всхъ (главная забота) и хотя очень часто съ глупйшею, но все же съ опредленною боле или мене цлью. Нтъ, я говорю лишь про сволочь. Во всякое переходное время подымается эта сволочь, которая есть въ каждомъ обществ и уже не только безо всякой цли, но даже не имя и признака мысли, а лишь вын ражая собою изо всхъ силъ безпокойство и нетерпнiе. Между тмъ эта сволочь, сама не зная того, почти всегда подпадаетъ подъ команду той малой кучки передовыхъ которые дйствуютъ съ опредленною цлью, и та направляетъ весь этотъ соръ куда ей угодно, если только сама не состоитъ изъ совершенныхъ идiотовъ, что впрочемъ тоже случан ется. У насъ вотъ говорятъ теперь, когда уже все прошло, что Петромъ Степановичемъ управляла Интернацiоналка, а Петръ Степановичъ Юлiей Михайловной, а та уже регулировала по его команд всякую свон лочь. Солиднйшiе изъ нашихъ умовъ дивятся теперь на себя: какъ это они тогда вдругъ оплошали? Въ чемъ состояло наше смутное время и отъ чего къ чему былъ у насъ переходъ Ч я не знаю, да и никто, я дун маю, не знаетъ Ч разв вотъ нкоторые постороннiе гости. А между тмъ дряннйшiе людишки получили вдругъ перевсъ, стали громко критиковать все священное, тогда какъ прежде и рта не смли раскрыть, а первйшiе люди, до тхъ поръ такъ благополучно державшiе верхъ, стали вдругъ ихъ слушать, а сами молчать;

а иные такъ позорнйшимъ образомъ подхихикивать. Какiе-то Лямшины, Телятниковы, помщики Тентетниковы, доморощенные сопляки Радищевы, скорбно, но надменно улыбающiеся Жидишки, хохотуны, зазжiе путешественники, поэты съ направленiемъ изъ столицы, поэты взамнъ направленiя и таланта въ поддевкахъ и смазныхъ сапогахъ, майоры и полковники смющiеся надъ безсмысленностiю своего званiя и за лишнiй рубль готовые тотчасъ же снять свою шпагу и уйти въ писаря на желзную дорогу;

генералы перебжавшiе въ адвокаты;

развитые посредники, развивающiеся купчин ки, безчисленные семинаристы, женщины изображающiя собою женскiй вопросъ, Ч все это вдругъ у насъ взяло полный верхъ и надъ кмъ же?

Надъ клубомъ, надъ почтенными сановниками, надъ генералами на ден ревянныхъ ногахъ, надъ строжайшимъ и неприступнйшимъ нашимъ дамскимъ обществомъ. Ужь если Варвара Петровна, до самой катастрон фы съ ея сынкомъ, состояла чуть не на посылкахъ у всей этой сволочи, то другимъ изъ нашихъ Минервъ отчасти и простительна ихъ тогдашн няя одурь. Теперь все приписываютъ, какъ я уже и сказалъ, Интерн нацiоналк. Идея эта до того укрпилась что въ этомъ смысл доносятъ даже нахавшимъ постороннимъ. Еще недавно совтникъ Кубриковъ, шестидесяти двухъ тъ и со Станиславомъ на ше, пришелъ безо всян каго зову и проникнутымъ голосомъ объявилъ что въ продолженiе цлыхъ трехъ мсяцевъ несомннно состоялъ подъ влiянiемъ Интерн нацiоналки. Когда же, со всмъ уваженiемъ къ его тамъ и заслугамъ, пригласили его объясниться удовлетворительне, то онъ хотя и не могъ представить никакихъ документовъ кром того что лощущалъ всми своими чувствами, но тмъ не мене твердо остался при своемъ заявн ленiи, такъ что его уже боле не допрашивали.

Повторю еще разъ. Сохранилась и у насъ маленькая кучка особъ осторожныхъ, уединившихся въ самомъ начал и даже затворившихся на замокъ. Но какой замокъ устоитъ предъ закономъ естественнымъ?

Въ самыхъ осторожнйшихъ семействахъ также точно растутъ двицы которымъ необходимо потанцовать. И вотъ вс эти особы тоже кончили тмъ что подписались на гувернантокъ. Балъ же предполагался такой блистательный, непомрный;

разказывали чудеса;

ходили слухи о зазн жихъ князьяхъ съ лорнетами, о десяти распорядителяхъ, все молодыхъ кавалерахъ, съ бантами на вомъ плеч;

о петербургскихъ какихъ-то двигателяхъ;

о томъ что Кармазиновъ, для прiумноженiя сбору, соглан сился прочесть Merci въ костюм гувернантки нашей губернiи;

о томъ что будетъ кадриль литературы, тоже вся въ костюмахъ, и каждый кон стюмъ будетъ изображать собою какое-нибудь направленiе. Наконецъ въ костюм же пропляшетъ и какая-то честная русская мысль, Ч что уже само собою представляло совершенную новость. Какъ же было не подписаться? Вс подписались.

II.

Праздничный день по программ былъ раздленъ на дв части: на литературное утро, съ полудня до четырехъ, и потомъ на балъ, съ девян ти часовъ во всю ночь. Но въ самомъ этомъ распоряженiи уже таились зародыши безпорядка. Вопервыхъ, съ самаго начала въ публик укрпился слухъ о завтрак, сейчасъ посл литературнаго утра, или даже во время онаго, при нарочно устроенномъ для того перерыв, Ч о завтрак, разумется, даровомъ, входящемъ въ программу, и съ шамн панскимъ. Огромная цна билета (три рубля) способствовала укорен ненiю слуха. А то сталъ бы я попустому подписываться? Праздникъ предполагается сутки, ну и корми. Народъ проголодается, вотъ какъ у насъ разсуждали. Я долженъ признаться что сама же Юлiя Михайловна и укоренила этотъ пагубный слухъ чрезъ свое легкомыслiе. Съ мсяцъ назадъ, еще подъ первымъ обаянiемъ великаго замысла, она лепетала о своемъ праздник первому встрчному, а о томъ что у нея будутъ прон возглашены тосты послала даже въ одну изъ столичныхъ газетъ. Ее, главное, прельщали тогда эти тосты: она сама хотла провозгласить ихъ и въ ожиданiи все сочиняла ихъ. Они должны были разъяснить наше главное знамя (какое? бьюсь объ закладъ, бдняжка такъ ничего и не со н чинила), перейти въ вид корреспонденцiй въ столичныя газеты, умин лить и очаровать высшее начальство, а затмъ разлетться по всмъ гун бернiямъ, возбуждая удивленiе и подражанiе. Но для тостовъ необходин мо шампанское, а такъ какъ шампанское нельзя же пить натощакъ, то само собою необходимъ сталъ и завтракъ. Потомъ, когда уже ея усилiян ми устроился комитетъ и приступили къ длу серiозне, то ей тотчасъ же и ясно было доказано что если мечтать о пирахъ, то на гувернантокъ очень мало останется, даже и при богатйшемъ сбор. Вопросъ предстан вилъ такимъ образомъ два исхода: Вальтасаровскiй пиръ и тосты, и рун блей девяносто на гувернантокъ, или Ч осуществленiе огромнаго сбора, при праздник такъ-сказать только для формы. Комитетъ впрочемъ только хотлъ задать страху, самъ же, конечно, придумалъ третье ршенiе, примиряющее и благоразумное, то-есть весьма порядочный праздникъ во всхъ отношенiяхъ, только безъ шампанскаго, и такимъ образомъ въ остатк сумма весьма приличная, гораздо больше девяноста рублей. Но Юлiя Михайловна не согласилась;

ея характеръ презиралъ мщанскую средину. Она тутъ же положила что если первая мысль нен осуществима, то немедленно и всецло броситься въ обратную крайность, то-есть осуществить колоссальный сборъ на зависть всмъ губернiямъ. Должна же наконецъ понять публика, заключила она свою пламенную комитетскую рчь, что достиженiе общечеловческихъ цлей несравненно возвышенне минутныхъ наслажденiй тлесныхъ, что праздникъ въ сущности есть только провозглашенiе великой идеи, а потому должно удовольствоваться самымъ экономическимъ, нмецкимъ балкомъ, единственно для аллегорiи и если ужь совсмъ безъ этого нен сноснаго бала обойтись невозможно! до того она вдругъ возненавидла его. Но ее наконецъ успокоили. Тогда-то, напримръ, выдумали и предложили кадриль литературы и прочiя эстетическiя вещи, для замщенiя ими наслажденiй тлесныхъ. Тогда же и Кармазиновъ оконн чательно согласился прочесть Merci (а до тхъ поръ только томилъ и мямлилъ) и тмъ истребить даже самую идею ды въ умахъ нашей нен воздержной публики. Такимъ образомъ опять-таки балъ становился вен ликолпнйшимъ торжествомъ, хотя и не въ томъ уже род. А чтобы не уходить совсмъ въ облака, ршили что въ начал бала можно будетъ подать чаю съ лимономъ и кругленькимъ печенiемъ, потомъ оршадъ и лимонадъ, а подъ конецъ даже и мороженое, но и только. Для тхъ же которые непремнно всегда и везд ощущаютъ голодъ и, главное, жан жду Ч можно открыть въ конц анфилады комнатъ особый буфетъ, кон торымъ и займется Прохорычъ (главный клубный поваръ) и Ч впрочемъ подъ строжайшимъ надзоромъ комитета Ч будетъ подавать что угодно, но за особую плату, а для того нарочно объявить въ дверяхъ залы надн писью что буфетъ Ч вн программы. Но утромъ положили совсмъ не открывать буфета, чтобы не помшать чтенiю, несмотря на то что бун фетъ назначался за пять комнатъ до блой залы, въ которой Кармазин новъ согласился прочесть Merci. Любопытно что этому событiю, то-есть чтенiю Merci, кажется придали въ комитет слишкомъ уже колоссальное значенiе, и даже самые практическiе люди. Что же до людей поэтичен скихъ, то предводительша, напримръ, объявила Кармазинову что она посл чтенiя велитъ тотчасъ же вдлать въ стну своей блой залы мран морную доску съ золотою надписью что такого-то числа и года, здсь, на семъ мст, великiй русскiй и европейскiй писатель, кладя перо, прон челъ Merci и такимъ образомъ въ первый разъ простился съ русскою публикой въ лиц представителей нашего города, и что эту надпись вс уже прочтутъ на бал, то-есть всего только пять часовъ спустя посл того какъ будетъ прочитано Merci. Я наврно знаю что Кармазиновъ-то главное и потребовалъ чтобы буфета утромъ не было, пока онъ будетъ читать, ни подъ какимъ видомъ, несмотря на замчанiя иныхъ комитетн скихъ что это не совсмъ въ нашихъ нравахъ.

Въ такомъ положенiи были дла, когда въ город все еще продолн жали врить въ Вальтасаровскiй пиръ, то-естъ въ буфетъ отъ комитета;

врили до послдняго часа. Даже барышни мечтали о множеств конн фетъ и варенья и еще чего-то неслыханнаго. Вс знали что сборъ осуще н ствился богатйшiй, что ломится весь городъ, что дутъ изъ уздовъ и недостаетъ билетовъ. Извстно было тоже что сверхъ положенной цны состоялись и значительныя пожертвованiя: Варвара Петровна, напримръ, заплатила за свой билетъ триста рублей и отдала на укран шенiе залы вс цвты изъ своей оранжереи. Предводительша (членъ комитета) дала домъ и освщенiе;

клубъ Ч музыку и прислугу и на весь день уступилъ Прохорыча. Были и еще пожертвованiя, хотя и не столь крупныя, такъ что даже приходила мысль сбавить первоначальную цну билета съ трехъ рублей на два. Комитетъ дйствительно сперва опасалн ся что по три рубля не подутъ барышни и предлагалъ устроить какъ нибудь билеты посемейные, а именно, чтобы каждое семейство платило за одну лишь барышню, а вс остальныя двицы принадлежащiя къ этой фамилiи, хотя бы въ числ десяти экземпляровъ, входили даромъ. Но вс опасенiя оказались напрасными: напротивъ, барышни-то и явились.

Даже самые бднйшiе чиновники привезли своихъ двицъ и, слишкомъ ясно, не будь у нихъ двицъ, имъ самимъ и въ мысль не пришло бы подн писаться. Одинъ ничтожнйшiй секретарь привезъ всхъ своихъ семен рыхъ дочерей, не считая, разумется, супруги, и еще племянницу, и каждая изъ этихъ особъ держала въ рук входной трехрублевый билетъ.

Можно однако представить какая была въ город революцiя! Взять уже то что такъ какъ праздникъ былъ раздленъ на два отдленiя, то и кон стюмовъ дамскихъ потребовалось по два на каждую, Ч утреннiй для чтенiя и бальный для танцевъ. Многiе изъ средняго класса, какъ оказан лось потомъ, заложили къ этому дню все, даже семейное блье, даже простыни и чуть-ли не тюфяки нашимъ Жидамъ, которыхъ какъ нарочн но, вотъ уже два года, ужасно много укрпилось въ нашемъ город и назжаетъ чмъ дальше тмъ больше. Почти вс чиновники забрали впередъ жалованье, а иные помщики продали необходимый скотъ, и все только чтобы привезти маркизами своихъ барышень и быть никого не хуже. Великолпiе костюмовъ на сей разъ было по нашему мсту неслын ханное. Городъ еще за дв недли былъ начиненъ семейными анекдотан ми, которые вс тотчасъ же переносились ко двору Юлiи Михайловны нашими зубоскалами. Стали ходить семейныя каррикатуры. Я самъ видлъ въ альбом Юлiи Михайловны нсколько въ этомъ род рисунн ковъ. Обо всемъ этомъ было слишкомъ хорошо извстно тамъ откуда вын ходили анекдоты;

Ч вотъ почему мн кажется и наросла такая ненан висть въ семействахъ къ Юлiи Михайловн за этотъ мсяцъ. Теперь вс бранятся и вспоминая скрежещутъ зубами. Но ясно было еще заран что не угоди тогда въ чемъ-нибудь комитетъ, оплошай въ чемъ-нибудь балъ, и взрывъ негодованiя будетъ неслыханный. Вотъ почему всякъ про себя и ожидалъ скандала;

а если ужь такъ его ожидали, то какъ могъ онъ не осуществиться?

Ровно въ полдень загремлъ оркестръ. Будучи въ числ распорядин телей, то-есть двнадцати молодыхъ людей съ бантомъ, я самъ своими глазами видлъ какъ начался этотъ позорной памяти день. Началось съ непомрной давки у входа. Какъ это случилось что все оплошало съ сан маго перваго шагу, начиная съ полицiи? Я настоящую публику не виню:

отцы семействъ не только не тснились и никого не тснили, несмотря на чины свои, но, напротивъ, говорятъ, сконфузились еще на улиц, видя необычайный по нашему городу напоръ толпы, которая осаждала подъздъ и рвалась на приступъ, а не просто входила. Межь тмъ экин пажи все подъзжали и наконецъ запрудили улицу. Теперь когда пишу, я имю твердыя данныя утверждать что нкоторые изъ мерзйшей свон лочи нашего города были просто проведены Лямшинымъ и Липутинымъ безъ билетовъ, а можетъ-быть и еще кое-кмъ состоявшими въ распорян дителяхъ, какъ и я. По крайней мр явились даже совсмъ неизвстн ныя личности, съхавшiяся изъ уздовъ и еще откуда-то. Эти дикари только лишь вступали въ залу тотчасъ же въ одно слово (точно ихъ подъучили) освдомлялись гд буфетъ, и узнавъ что нтъ буфета, безо всякой политики и съ необычною до сего времени у насъ дерзостiю начин нали браниться. Правда, иные изъ нихъ пришли пьяные. Нкоторые были поражены какъ дикiе великолпiемъ залы предводительши, такъ какъ ничего подобнаго никогда не видывали, и входя, на минуту затихан ли и осматривались разиня ротъ. Эта большая Блая Зала хотя и ветхой уже постройки была въ самомъ дл великолпна: огромныхъ разн мровъ, въ два свта, съ расписаннымъ по старинному и отдланнымъ подъ золото потолкомъ, съ хорами, съ зеркальными простнками, съ красною по блому драпировкою, съ мраморными статуями (какими ни на есть, но все же статуями), съ старинною, тяжелою, наполеоновскаго времени мебелью, блою съ золотомъ и обитою краснымъ бархатомъ. Въ описываемый моментъ въ конц залы возвышалась высокая эстрада для имющихъ читать литераторовъ, а вся зала сплошь была уставлена какъ партеръ театра, стульями съ широкими проходами для публики. Но пон сл первыхъ минутъ удивленiя начинались самые безсмысленные вопрон сы и заявленiя. Мы можетъ-быть еще и не хотимъ чтенiя.... Мы деньги заплатили.... Публика нагло обманута.... Мы хозяева, а не Лембки!....

Однимъ словомъ, точно ихъ для этого и впустили. Особенно вспоминаю одно столкновенiе, въ которомъ отличился вчерашнiй зазжiй князекъ, бывшiй вчера утромъ у Юлiи Михайловны, въ стоячихъ воротничкахъ и съ видомъ деревянной куклы. Онъ тоже, по неотступной ея просьб, сон гласился пришпилить къ своему вому плечу бантъ и стать нашимъ тон варищемъ распорядителемъ. Оказалось что эта нмая восковая фигура на пружинахъ умла если не говорить, то въ своемъ род дйствовать.

Когда къ нему присталъ одинъ рябой колоссальный отставной капитанъ, опираясь на цлую кучку всякой толпившейся за нимъ сволочи: куда пройти въ буфетъ? Ч онъ мигнулъ квартальному. Указанiе было нен медленно выполнено: несмотря на брань пьянаго капитана, его вытащин ли изъ залы. Межь тмъ начала наконецъ появляться и настоящая публика и тремя длинными нитями потянулась по тремъ проходамъ межн ду стульями. Безпорядочный элементъ сталъ утихать, но у публики, даже у самой чистой былъ недовольный и изумленный видъ;

иныя же изъ дамъ просто были испуганы.

Наконецъ размстились;

утихла и музыка. Стали сморкаться, осматриваться. Ожидали съ слишкомъ уже торжественнымъ видомъ Ч что уже само по себ всегда дурной признакъ. Но Лембокъ еще не было. Шелки, бархаты, бриллiанты сiяли и горли со всхъ сторонъ;

по воздуху разнеслось благовонiе. Мущины были при всхъ орденахъ, а старички такъ даже въ мундирахъ. Явилась наконецъ и предводин тельша, вмст съ Лизой. Никогда еще Лиза не была такъ ослпительн но прелестна какъ въ это утро и въ такомъ пышномъ туалет. Волосы ея были убраны въ локонахъ, глаза сверкали, на лиц сiяла улыбка. Она видимо произвела эффектъ;

ее осматривали, про нее шептались. Говорин ли что она ищетъ глазами Ставрогина, но ни Ставрогина, ни Варвары Петровны не было. Я не понялъ тогда выраженiя ея лица: почему стольн ко счастья, радости, энергiи, силы было въ этомъ лиц? Я припоминалъ вчерашнiй случай и становился въ тупикъ. Но Лембковъ однако все еще не было. Это была уже ошибка. Я посл узналъ что Юлiя Мин хайловна до послдней минуты ожидала Петра Степановича, безъ котон раго въ послднее время и ступить не могла, несмотря на то что никогда себ въ этомъ не сознавалась. Замчу въ скобкахъ что Петръ Степанон вичъ наканун, въ послднемъ комитетскомъ засданiи, отказался отъ распорядительскаго банта, чмъ очень ее огорчилъ, даже до слезъ. Къ удивленiю, а потомъ и къ чрезвычайному ея смущенiю (о чемъ объявляю впередъ), онъ исчезъ на все утро и на литературное чтенiе совсмъ не явился, такъ что до самаго вечера его никто не встрчалъ. Наконецъ публика начала обнаруживать явное нетерпнiе. На эстрад тоже никто не показывался. Въ заднихъ рядахъ начали аплодировать, какъ въ театн р. Старики и барыни хмурились: Лембки очевидно уже слишкомъ важн ничали. Даже въ лучшей части публики начался нелпый шепотъ, о томъ что праздника пожалуй и въ самомъ дл не будетъ, что самъ Лембке пожалуй и въ самомъ дл такъ нездоровъ и пр. и пр. Но слава Богу Лембке наконецъ явились: онъ велъ ее подъ руку;

я, признаюсь, и самъ ужасно опасался за ихъ появленiе. Но басни стало-быть падали и правда брала свое. Публика какъ будто отдохнула. Самъ Лембке, казан лось, былъ въ полномъ здоровьи, какъ, помню, заключили и вс, потому что можно представить сколько на него обратилось взглядовъ. Замчу для характеристики что и вообще очень мало было такихъ изъ нашего высшаго общества которые предполагали что Лембке чмъ-нибудь тан кимъ нездоровъ;

дянiя же его находили совершенно нормальными и даже такъ что вчерашнюю утрешнюю исторiю на площади приняли съ одобренiемъ. Такъ-то бы и съ начала, говорили сановники. А то прiдутъ филантропами, а кончатъ все тмъ же, не замчая что оно для самой филантропiи необходимо, Ч такъ по крайней мр разсудили въ клуб. Осуждали только что онъ при этомъ погорячился: Это надо бы хладнокровне, ну да человкъ внов, говорили знатоки. Съ такою же жадностью вс взоры обратились и къ Юлiи Михайловн. Конечно нин кто не въ прав требовать отъ меня какъ отъ разказчика слишкомъ точн ныхъ подробностей касательно одного пункта: тутъ тайна, тутъ женщин на;

но я знаю только одно: въ вечеру вчерашняго дня она вошла въ кан бинетъ Андрея Антоновича и пробыла съ нимъ гораздо позже полуночи.

Андрей Антоновичъ былъ прощенъ и утшенъ. Супруги согласились во всемъ, все было забыто, и когда, въ конц объясненiя, фонъ-Лембке все таки сталъ на колни, съ ужасомъ вспоминая о главномъ заключительн номъ эпизод запрошлой ночи, то прелестная ручка, а за нею и уста сун пруги заградили пламенныя излiянiя покаянныхъ рчей рыцарски делин катнаго, но ослабленнаго умиленiемъ человка. Вс видли на лиц ея счастье. Она шла съ открытымъ видомъ и въ великолпномъ костюм.

Казалось, она была на верху желанiй;

праздникъ Ч цль и внецъ ея политики Ч былъ осуществленъ. Проходя до своихъ мстъ, предъ самою эстрадой, оба Лембке раскланивались и отвчали на поклоны. Они тотн часъ же были окружены. Предводительша встала имъ на встрчу... Но тутъ случилось одно скверное недоразумнiе: оркестръ ни съ того ни съ сего грянулъ тушъ, Ч не какой-нибудь маршъ, а просто столовый тушъ, какъ у насъ въ клуб за столомъ, когда на офицiальномъ обд пьютъ чье-нибудь здоровье. Я теперь знаю что объ этомъ постарался Лямшинъ въ своемъ качеств распорядителя, будто бы въ честь входящихъ Лемн бокъ. Конечно онъ могъ всегда отговориться тмъ что сдлалъ по глун пости или по чрезмрной ревности... Увы, я еще не зналъ тогда что они объ отговоркахъ уже не заботились и съ сегодняшнимъ днемъ все заканн чивали. Но тушемъ не кончилось: вмст съ досаднымъ недоумнiемъ и улыбками публики вдругъ въ конц залы и на хорахъ раздалось ура, тоже какъ бы въ честь Лембке. Голосовъ было не много, но, признаюсь, они продолжались нкоторое время. Юлiя Михайловна вспыхнула, глаза ея засверкали. Лембке остановился у своего мста и обернувшись въ сторону кричавшихъ величественно и строго оглядывалъ залу... Его пон скоре посадили. Я опять со страхомъ примтилъ на его лиц ту опасн ную улыбку съ которою онъ стоялъ вчера поутру въ гостиной своей сун пруги и смотрлъ на Степана Трофимовича прежде чмъ къ нему подон шелъ. Мн показалось что и теперь въ его лиц какое-то зловщее вын раженiе, и что хуже всего, нсколько комическое, Ч выраженiе сущен ства приносящаго такъ-и-быть себя въ жертву, чтобы только угодить высшимъ цлямъ своей супруги... Юлiя Михайловна наскоро поманила меня къ себ и пошептала чтобъ я бжалъ къ Кармазинову и умолялъ его начинать. И вотъ только-что я усплъ повернуться, произошла друн гая мерзость, но только гораздо скверне первой. На эстрад, на пустой эстрад, куда до сей минуты обращались вс взоры и вс ожиданiя и гд только и видли небольшой столъ, предъ нимъ стулъ, а на стол стаканъ воды на серебряномъ подносик, Ч на пустой эстрад вдругъ мелькнула колосальная фигура капитана Лебядкина во фрак и въ бломъ галн стук. Я такъ былъ пораженъ, что не поврилъ глазамъ своимъ. Капин танъ, казалось, сконфузился и прiостановился въ углубленiи эстрады.

Вдругъ въ публик послышался крикъ: Лебядкинъ! ты? Глупая красн ная рожа капитана (онъ былъ совершенно пьянъ) при этомъ оклик разн двинулась широкою тупою улыбкой. Онъ поднялъ руку, потеръ ею лобъ, тряхнулъ своею махнатою головой, и какъ будто ршившись на все, шаг н нулъ два шага впередъ и Ч вдругъ фыркнулъ смхомъ, не громкимъ, но заливчатымъ, длиннымъ, счастливымъ, отъ котораго заколыхалась вся его дебелая масса и съежились глазки. При этомъ вид чуть не половина публики засмялась, двадцать человкъ зааплодировали. Публика серiозная мрачно переглядывалась;

все однако продолжалось не боле полуминуты. На эстраду вдругъ взбжали Липутинъ съ своимъ распон рядительскимъ бантомъ и двое слугъ;

они осторожно подхватили капин тана подъ руки, а Липутинъ что-то пошепталъ ему. Капитанъ нахмун рился, пробормоталъ: А ну, коли такъ, махнулъ рукой, повернулъ къ публик свою огромную спину и скрылся съ провожатыми. Но мгновенiе спустя Липутинъ опять вскочилъ на эстраду. На губахъ его была самая сладчайшая изъ всегдашнихъ его улыбокъ, обыкновенно напоминаюн щихъ уксусъ съ сахаромъ, а въ рукахъ листокъ почтовой бумаги. Мелн кими, но частыми шагами подошелъ онъ къ переднему краю эстрады.

Ч Господа, обратился онъ къ публик, Ч по недосмотру произошло комическое недоразумнiе, которое и устранено;

но я съ надеждою взялъ на себя порученiе и глубокую, самую почтительную просьбу одного изъ мстныхъ здшнихъ нашихъ стихотворцевъ... Проникнутый гуманною и высокою цлью... несмотря на свой видъ... тою самою цлью которая сон единила насъ всхъ... отереть слезы бдныхъ образованныхъ двушекъ нашей губернiи.... Этотъ господинъ, то-есть я хочу сказать, этотъ здшн нiй поэтъ.... при желанiи сохранить инкогнито.... очень желалъ бы видть свое стихотворенiе прочитаннымъ предъ началомъ бала.... то есть я хотлъ сказать чтенiя. Хотя это стихотворенiе не въ программ и не входитъ... потому что полчаса какъ доставлено.... но намъ (кому намъ? Я слово въ слово привожу эту отрывистую и сбивчивую рчь) пон казалось что по замчательной наивности чувства, соединеннаго съ замчательною тоже веселостью, стихотворенiе могло бы быть прочитан но, то-есть не какъ нчто серiозное, а какъ нчто подходящее къ торжен ству... Однимъ словомъ, къ иде... Тмъ боле что нсколько строкъ... и хотлъ просить разршенiя благосклоннйшей публики.

Ч Читайте! рявкнулъ голосъ въ конц залы.

Ч Такъ читать-съ?

Ч Читайте, читайте! раздалось много голосовъ.

Ч Я прочту-съ, съ позволенiя публики, покривился опять Липун тинъ все съ тою же сахарною улыбкой. Онъ все-таки какъ бы не ршалн ся, и мн даже показалось что онъ въ волненiи. При всей дерзости этихъ людей все-таки иногда они спотыкаются. Впрочемъ семинаристъ не спон ткнулся бы, а Липутинъ все же принадлежалъ къ обществу прежнему.

Ч Я предупреждаю, то-есть имю честь предупредить что это все таки не то чтобъ ода, какъ писались прежде на праздники, а это почти такъ-сказать шутка, но при несомннномъ чувств, соединенномъ съ игн ривою веселостью, и такъ-сказать при самореальнйшей правд.

Ч Читай, читай!

Онъ развернулъ бумажку. Разумется его никто не усплъ останон вить. Къ тому же онъ являлся съ своимъ распорядительскимъ бантомъ.

Звонкимъ голосомъ онъ продекламировалъ:

Ч Отечественной гувернантк здшнихъ мстъ отъ поэта съ праздника.

Здравствуй, здравствуй гувернантка!

Веселись и торжествуй.

Ретроградка иль Жоржъ-Зандка, Все равно теперь ликуй!

Ч Да это Лебядкина! Лебядкина и есть! отозвалось нсколько голон совъ. Раздался смхъ и даже аплодисментъ хотя и немногочисленный.

Учишь ты дтей сопливыхъ По-французски букварю И подмигивать готова, Чтобы взялъ, хоть понмарю!

Ч Ура! Ура!

Но въ нашъ вкъ реформъ великихъ Не возьметъ и пономарь;

Надо, барышня, толикихъ Или снова за букварь.

Ч Именно, именно, вотъ это реализмъ, безъ толикихъ ни шагу!

Но теперь когда, пируя, Мы собрали капиталъ, И приданое, танцуя, Шлемъ теб изъ этихъ залъ, Ч Ретроградка иль Жоржъ-Зандка, Все равно, теперь ликуй!

Ты съ приданымъ гувернантка Плюй на все и торжествуй!

Признаюсь я не врилъ ушамъ своимъ. Тутъ была такая явная нан глость, что возможности не было извинить Липутина даже глупостью. А Липутинъ ужь какъ былъ не глупъ. Намренiе было ясное, для меня по крайней мр: какъ будто торопились безпорядкомъ. Нкоторые стихи этого идiотскаго стихотворенiя, напримръ самый послднiй, были такон го рода, что никакая глупость не могла бы его допустить. Липутинъ кан жется и самъ почувствовалъ что слишкомъ много взялъ на себя: соверн шивъ свой подвигъ, онъ такъ опшилъ отъ собственной дерзости, что даже не уходилъ съ эстрады и стоялъ какъ будто желая что-то еще прин бавить. Онъ врно думалъ что выйдетъ какъ-нибудь въ другомъ род;

но даже кучка безобразниковъ, апплодировавшая во время выходки, вдругъ замолкла, тоже какъ бы опшавшая. Глупе всего, что эти многiе изъ нихъ приняли всю выходку патетически, т. е. вовсе не за пасквиль, а дйствительно за реальную правду на счетъ гувернантки, за стишки съ направленiемъ. Но излишняя развязность стиховъ поразила наконецъ и ихъ. Что же до всей публики, то вся зала не только была скандализован на, но видимо обидлась. Я не ошибаюсь передавая впечатлнiе. Юлiя Михайловна говорила потомъ что еще мгновенiе, и она бы упала въ обн морокъ. Одинъ изъ самыхъ наипочтеннйшихъ старичковъ поднялъ свою старушку и оба вышли изъ залы подъ провожавшими ихъ тревожн ными взглядами публики. Кто знаетъ, можетъ-быть примръ увлекъ бы и еще нкоторыхъ, еслибы въ ту минуту не явился на эстраду самъ Карн мазиновъ, во фрак и въ бломъ галстук и съ тетрадью въ рук. Юлiя Михайловна обратила на него восторженный взглядъ, какъ на избавитен ля... Но я уже былъ за кулисами;

мн надо было Липутина.

Ч Это вы нарочно! проговорилъ я, хватая его въ негодованiи за руку.

Ч Я ей-Богу никакъ не думалъ, скорчился онъ тотчасъ же, начин ная гать и прикидываясь несчастнымъ;

Ч стишки только-что сейчасъ принесли, я и подумалъ что какъ веселая шутка...

Ч Вовсе вы этого не подумали. Неужто вы находите эту бездарную дрянь веселою шуткой?

Ч Да-съ, нахожу-съ.

Ч Вы просто жете, и вовсе вамъ не сейчасъ принесли. Вы сами это сочинили съ Лебядкинымъ вмст, можетъ-быть еще вчера, для скандан лу. Послднiй стихъ непремнно вашъ, про пономаря тоже. Почему онъ вышелъ во фрак? Значитъ вы его и читать готовили, еслибъ онъ не напился пьянъ?

Липутинъ холодно и язвительно посмотрлъ на меня.

Ч Вамъ-то что за дло? спросилъ онъ вдругъ со страннымъ спокойн ствiемъ.

Ч Какъ что? Вы тоже носите этотъ бантъ... Гд Петръ Степанон вичъ?

Ч Не знаю;

здсь гд-нибудь;

а что?

Ч А то что я теперь вижу насквозь. Это просто заговоръ противъ Юлiи Михайловны, чтобъ оскандалить день...

Липутинъ опять искоса посмотрлъ на меня:

Ч Да вамъ-то что? ухмыльнулся онъ, пожалъ плечами и отошелъ въ сторону.

Меня какъ бы обдало. Вс мои подозрнiя оправдывались. А я-то еще надялся что ошибаюсь! Что мн было длать? Я было думалъ пон совтоваться со Степаномъ Трофимовичемъ, но тотъ стоялъ предъ зеркаломъ, примривалъ разныя улыбки и безпрерывно справлялся съ бумажкой, на которой у него были сдланы отмтки. Ему сейчасъ посл Кармазинова слдовало выходить, и разговаривать со мною онъ уже былъ не въ состоянiи. Бжать къ Юлiи Михайловн? Но къ той было рано: той надо было гораздо покрпче урокъ чтобъ исцлить ее отъ убн жденiя въ локруженности и во всеобщей къ ней фанатической преданн ности. Она бы мн не поврила и сочла духовидцемъ. Да и чмъ она могла помочь? Э, подумалъ я, да вдь и въ самомъ дл мн-то что за дло, сниму бантъ и уйду домой когда начнется. Я такъ и произнесъ когда начнется, я это помню.

Но надо было идти слушать Кармазинова. Оглянувшись въ послдн нiй разъ за кулисами, я замтилъ что тутъ шныряетъ таки довольно пон сторонняго народа и даже женщинъ, выходятъ и уходятъ. Эти за кулин сы было довольно узкое пространство, отгороженное отъ публики нан глухо занавсью и сообщавшееся сзади черезъ корридоръ съ другими комнатами. Тутъ наши читавшiе ожидали своей очереди. Но меня осон бенно поразилъ въ это мгновенiе слдующiй посл Степана Трофимовин ча лекторъ. Это былъ тоже какой-то въ род профессора (я и теперь не знаю въ точности кто онъ такой), удалившiйся добровольно изъ какого то заведенiя посл какой-то студенческой исторiи и захавшiй зачмъ то въ нашъ городъ всего только нсколько дней назадъ. Его тоже рекон мендовали Юлiи Михайловн, и она приняла его съ благоговнiемъ. Я знаю теперь что онъ былъ у ней всего только на одномъ вечер до чтенiя, весь тотъ вечеръ промолчалъ, двусмысленно улыбался шуткамъ и тону компанiи окружавшей Юлiю Михайловну и на всхъ произвелъ впечатлнiе непрiятное надменнымъ и въ то же время до пугливости обидчивымъ своимъ видомъ. Это сама Юлiя Михайловна его завербовала читать. Теперь онъ ходилъ изъ угла въ уголъ и тоже, какъ и Степанъ Трофимовичъ, шепталъ про себя, но смотрлъ въ землю, а не въ зеркан ло. Улыбокъ не примрялъ, хотя часто и плотоядно улыбался. Ясно что и съ нимъ тоже нельзя было говорить. Ростомъ онъ былъ малъ, тъ сон рока на видъ, лысый и плшивый, съ сдоватою бородкой, одтъ прин лично. Но всего интересне было что онъ съ каждымъ поворотомъ подын малъ вверхъ свой правый кулакъ, моталъ имъ въ воздух надъ головою и вдругъ опускалъ его внизъ, какъ будто разбивая въ прахъ какого-то сопротивника. Этотъ фокусъ продлывалъ онъ поминутно. Мн стало жутко. Поскоре побжалъ я слушать Кармазинова.

III.

Въ зал опять носилось что-то неладное. Объявляю заране: я преклоняюсь предъ величiемъ генiя;

но къ чему же эти господа наши генiи въ конц своихъ славныхъ тъ поступаютъ иногда совершенно какъ маленькiе мальчики? Ну что же въ томъ что онъ Кармазиновъ и вышелъ съ осанкою пятерыхъ камергеровъ? Разв можно продержать на одной стать такую публику какъ наша цлый часъ? Вообще я сдлалъ замчанiе что будь разгенiй, но въ публичномъ легкомъ литературномъ чтенiи нельзя занимать собою публику боле двадцати минутъ безнакан занно. Правда, выходъ великаго генiя встрченъ былъ до крайности пон чтительно. Даже самые строгiе старички изъявили одобренiе и любопытн ство, а дамы такъ даже нкоторый восторгъ. Аплодисментъ однако былъ коротенькiй, и какъ-то недружный, сбившiйся. За то въ заднихъ рядахъ ни единой выходки, до самаго того мгновенiя когда господинъ Кармазин новъ заговорилъ, да и тутъ почти ничего не вышло особенно дурнаго, а такъ какъ будто недоразумнiе. Я уже прежде упоминалъ что у него былъ слишкомъ крикливый голосъ, нсколько даже женственный и прин томъ съ настоящимъ благороднымъ дворянскимъ присюсюкиванiемъ.

Только лишь произнесъ онъ нсколько словъ, вдругъ кто-то громко позн волилъ себ засмяться, Ч вроятно какой-нибудь неопытный дуран чокъ, не видавшiй еще ничего свтскаго и притомъ при врожденной смшливости. Но демонстрацiи не было ни малйшей;

напротивъ, дуран ку же и зашикали, и онъ уничтожился. Но вотъ господинъ Кармазиновъ, жеманясь и тонируя, объявляетъ что онъ сначала ни за что не соглан шался читать (очень надо было объявлять!). Есть, дескать, такiя строн ки которыя до того выпваются изъ сердца, что и сказать нельзя, такъ что этакую святыню никакъ нельзя нести въ публику (ну такъ зачмъ же понесъ?);

но такъ какъ его упросили, то онъ и понесъ, и такъ какъ сверхъ того онъ кладетъ перо на вки и поклялся боле ни за что не пин сать, то ужь такъ и быть написалъ эту послднюю вещь;

и такъ какъ онъ поклялся ни за что и ничего никогда не читать въ публик, то ужь такъ и быть прочтетъ эту послднюю статью публик и т. д. и т. д. все въ этомъ род.

Но все бы это ничего, и кто не знаетъ авторскихъ предисловiй?

Хотя замчу, при малой образованности нашей публики и при раздран жительности заднихъ рядовъ это все могло повлiять. Ну не лучше ли было бы прочитать маленькую шутливую повсть, крошечный разказикъ въ томъ род какъ онъ прежде писывалъ, Ч то-есть хоть обточенно и жеманно, но иногда съ остроумiемъ? Этимъ было бы все спасено. Нтъ съ, не тутъ-то было! Началась рацея! Боже, чего тутъ не было! Положин тельно скажу что даже столичная публика доведена была бы до столбнян ка, не только наша. Представьте себ почти два печатныхъ листа самой жеманной и безполезной болтовни;

этотъ господинъ вдобавокъ читалъ еще какъ-то свысока, пригорюнясь, точно изъ милости, такъ что выходин ло даже съ обидой для нашей публики. Тема... Но кто ее могъ разобрать эту тему? Это былъ какой-то отчетъ о какихъ-то впечатлнiяхъ, о кан кихъ-то воспоминанiяхъ. Но чего? Но объ чемъ? Ч Какъ ни хмурились наши губернскiе бы цлую половину чтенiя, ничего не могли одолть, такъ что вторую половину прослушали лишь изъ учтивости. Правда, много говорилось о любви, о любви генiя къ какой-то особ, но признан юсь, это вышло нсколько неловко. Къ небольшой толстенькой фигурк генiальнаго писателя какъ-то не шло бы разказывать, на мой взглядъ, о своемъ первомъ поцлу... И, что опять-таки обидно, эти поцлуи происходили какъ-то не такъ какъ у всего человчества. Тутъ нен премнно кругомъ ростетъ дрокъ (непремнно дрокъ или какая-нибудь такая трава о которой надобно справляться въ ботаник). При этомъ на неб непремнно какой-то фiолетовый оттнокъ, котораго конечно нин кто никогда не примчалъ изъ смертныхъ, т.-е. и вс видли, но не умли примтить, а вотъ, дескать, я поглядлъ и описываю вамъ, дуран камъ, какъ самую обыкновенную вещь. Дерево подъ которымъ услась интересная пара непремнно какого-нибудь оранжеваго цвта. Сидятъ они гд-то въ Германiи. Вдругъ они видятъ Помпея или Кассiя накан нун сраженiя, и обоихъ пронизываетъ холодъ восторга. Какая-то рун салка при этомъ запищала въ кустахъ. Глюкъ заигралъ въ тростник на скрипк. Пiеса которую онъ игралъ названа en toutes lettres1, но никому неизвстна, такъ что объ ней надо справляться въ музыкальномъ слон вар. Межь тмъ заклубился туманъ, такъ заклубился, такъ заклубился, что боле похожъ былъ на миллiонъ подушекъ чмъ на туманъ. И полностью (франц.).

вдругъ все исчезаетъ, и великiй генiй переправляется зимой въ оттепель черезъ Волгу. Дв съ половиною страницы переправы, но все-таки пон падаетъ въ прорубь. Генiй тонетъ Ч вы думаете утонулъ? И не думалъ;

это все для того что когда онъ уже совсмъ утопалъ и захлебывался, то предъ нимъ мелькнула льдинка, крошечная льдинка съ горошинку, но чистая и прозрачная какъ замороженная слеза, и въ этой льдинк отн разилась Германiя, или лучше сказать, небо Германiи, и радужною игрой своею отраженiе напомнило ему ту самую слезу которая помнишь, скан тилась изъ глазъ твоихъ, когда мы сидли подъ изумруднымъ деревомъ, и ты воскликнула радостно: Нтъ преступленiя! Да, сказалъ я сквозь слезы, но коли такъ, то вдь нтъ и праведниковъ. Мы зарыдали и разн стались навки. Ч Она куда-то на берегъ моря, онъ въ какiя-то пещен ры;

и вотъ онъ спускается, спускается, три года спускается въ Москв подъ Сухаревою башней, и вдругъ въ самыхъ ндрахъ земли въ пещер находитъ лампадку, а предъ лампадкой схимника. Схимникъ молится.

Генiй приникаетъ къ крошечному ршетчатому оконцу, и вдругъ слын шитъ вздохъ. Вы думаете это схимникъ вздохнулъ? Очень ему надо ван шего схимника! Нтъ-съ, просто-за-просто этотъ вздохъ напомнилъ ему ея первый вздохъ, тридцать семь тъ назадъ, когда, помнишь, въ Германiи, мы сидли подъ агатовымъ деревомъ, и ты сказала мн: Къ чему любить? Смотри кругомъ ростетъ вохра, и я люблю, но перестанетъ рости вохра, и я разлюблю. Тутъ опять заклубился туманъ, явился Гофманъ, просвистала изъ Шопена русалка, и вдругъ изъ тумана, въ лавровомъ внк, надъ кровлями Рима появился Анкъ-Марцiй. Ознобъ восторга охватилъ наши спины и мы разстались на вки и т. д. и т. д.

Однимъ словомъ, я можетъ и не такъ передаю и передать не умю, но смыслъ болтовни былъ именно въ этомъ род. И наконецъ что за позорн ная страсть у нашихъ великихъ умовъ къ каламбурамъ въ высшемъ смысл! Великiй европейскiй философъ, великiй ученый изобртатель, труженикъ, мученикъ, Ч вс эти труждающiеся и обремененные, для нашего русскаго великаго генiя ршительно въ род поваровъ у него на кухн. Онъ баринъ, а они являются къ нему съ колпаками въ рукахъ и ждутъ приказанiй. Правда, онъ надменно усмхается и надъ Россiей и ничего нтъ прiятне ему какъ объявить банкротство Россiи во всхъ отношенiяхъ предъ великими умами Европы, но что касается его самон го Ч нтъ-съ, онъ уже надъ этими великими умами Европы возвысился;

вс они лишь матерiалъ для его каламбуровъ. Онъ беретъ чужую идею, приплетаетъ къ ней ея антитезъ, и каламбуръ готовъ. Есть преступн ленiе, нтъ преступленiя;

правды нтъ, праведниковъ нтъ;

атеизмъ, дарвинизмъ, московскiе колокола... Но увы, онъ уже не вритъ въ мон сковскiе колокола;

Римъ, лавры... но онъ даже не вритъ въ лавры...

Тутъ казенный припадокъ Байроновской тоски, гримаса изъ Гейне, что нибудь изъ Печорина, Ч и пошла и пошла, засвистала машина... А впрочемъ похвалите, похвалите, я вдь это ужасно люблю;

я вдь это только такъ говорю что кладу перо;

подождите, я еще вамъ триста разъ надомъ, читать устанете...

Разумется кончилось не такъ ладно;

но то худо что съ него-то и началось. Давно уже началось шарканье, сморканье, кашель и все то что бываетъ когда на литературномъ чтенiи литераторъ, кто бы онъ ни былъ, держитъ публику боле двадцати минутъ. Но генiальный писатель ничего этого не замчалъ. Онъ продолжалъ сюсюкать и мямлить, знать не зная публики, такъ что вс стали приходить въ недоумнiе. Какъ вдругъ въ заднихъ рядахъ послышался одинокiй, но громкiй голосъ:

Ч Господи, какой вздоръ!

Это выскочило невольно и, я увренъ, безъ всякой демонстрацiи.

Просто усталъ человкъ. Но господинъ Кармазиновъ прiостановился, насмшливо поглядлъ на публику, и вдругъ просюсюкалъ съ осанкою уязвленнаго камергера: Ч Я, кажется, вамъ, господа, надолъ порядочн но?

Вотъ въ томъ-то и вина его что онъ самъ первый заговорилъ;

ибо вызывая такимъ образомъ на отвтъ, тмъ самымъ далъ возможность всякой сволочи тоже заговорить и такъ-сказать даже законно, тогда какъ еслибъ удержался, то посморкались, посморкались бы, и сошло бы какъ-нибудь.... Можетъ-быть онъ ждалъ аплодисмента въ отвтъ на свой вопросъ;

но аплодисмента не раздалось;

напротивъ, вс какъ будто испугались, съежелись и притихли.

Ч Вы вовсе никогда не видали Анкъ-Марцiя, это все слогъ, раздалн ся вдругъ одинъ раздраженный, даже какъ бы наболвшiй голосъ.

Ч Именно, подхватилъ сейчасъ же другой голосъ: Ч нынче нтъ привиднiй, а естественныя науки. Справьтесь съ естественными наукан ми.

Ч Господа, я мене всего ожидалъ такихъ возраженiй, ужасно удин вился Кармазиновъ. Великiй генiй совсмъ отвыкъ въ Карлсруэ отъ отечества.

Ч Въ нашъ вкъ стыдно читать что мiръ стоитъ на трехъ рыбахъ, протрещала вдругъ одна двица. Ч Вы, Кармазиновъ, не могли спусн каться въ пещеры къ пустыннику. Да и кто говоритъ теперь про пустынн никовъ?

Ч Господа, всего боле удивляетъ меня что это такъ серiозно.

Впрочемъ... впрочемъ вы совершенно правы. Никто боле меня не уван жаетъ реальную правду....

Онъ хоть и улыбался иронически, но сильно былъ пораженъ. Лицо его такъ и выражало: Я вдь не такой какъ вы думаете, я вдь за васъ.

Я готовъ сейчасъ же продать всю Россiю за два пятака, только хвалите меня, хвалите больше, какъ можно больше, я это ужасно люблю....

Ч Господа, прокричалъ онъ наконецъ уже совсмъ уязвленный, Ч я вижу что моя бдная поэмка не туда попала. Да и самъ я, кажется, не туда попалъ.

Ч Мтилъ въ ворону, а попалъ въ корову, крикнулъ во все горло какой-то дуракъ, должно-быть пьяный, и на него ужь конечно не надо бы обращать вниманiя. Правда, раздался непочтительный смхъ.

Ч Въ корову, говорите вы? тотчасъ же подхватилъ Кармазиновъ.

Голосъ его становился все крикливе. Ч На счетъ воронъ и коровъ я позволю себ, господа, удержаться. Я слишкомъ уважаю даже всякую публику, чтобы позволить себ сравненiя хотя бы и невинныя;

но я дун малъ....

Ч Однако вы, милостивый государь, не очень бы.... прокричалъ кто то изъ заднихъ рядовъ.

Ч Но я полагалъ что кладя перо и прощаясь съ читателемъ, буду выслушанъ....

Ч Нтъ, нтъ, мы желаемъ слушать, желаемъ, раздалось нсколько осмлившихся наконецъ голосовъ изъ перваго ряда.

Ч Читайте, читайте! подхватило нсколько восторженныхъ дамн скихъ голосовъ, и наконецъ-то прорвался аплодисментъ, правда мелкiй, жиденькiй. Кармазиновъ криво улыбнулся и привсталъ съ мста.

Ч Поврьте, Кармазиновъ, что вс считаютъ даже за честь... не удержалась сама предводительша.

Ч Господинъ Кармазиновъ, раздался вдругъ одинъ свжiй юный голосъ изъ глубины залы. Это былъ голосъ очень молоденькаго учителя узднаго училища, прекраснаго молодаго человка, тихаго и благородн наго, у насъ недавняго еще гостя. Онъ даже привсталъ съ мста.

Ч Господинъ Кармазиновъ, еслибъ я имлъ счастiе такъ полюбить какъ вы намъ описали, то право я не помстилъ бы про мою любовь въ статью назначенную для публичнаго чтенiя....

Онъ даже весь покраснлъ.

Ч Господа, прокричалъ Кармазиновъ, Ч я кончилъ. Я опускаю кон нецъ и удаляюсь. Но позвольте мн прочесть только шесть заключительн ныхъ строкъ:

Да, другъ читатель, прощай! началъ онъ тотчасъ же по рукописи и уже не садясь въ кресла. Ч Прощай, читатель;

даже не очень настаин ваю на томъ чтобы мы разстались друзьями: къ чему въ самомъ дл тебя безпокоить? Даже, брани, о брани меня сколько хочешь, если теб это доставитъ какое-нибудь удовольствiе. Но лучше всего, еслибы мы зан были другъ друга на вки. И еслибы вс вы, читатели, стали вдругъ нан столько добры что стоя на колняхъ начали упрашивать со слезами:

Пиши, о пиши для насъ, Кармазиновъ Ч для отечества, для потомства, для лавровыхъ внковъ, то и тогда бы я вамъ отвтилъ, разумется пон благодаривъ со всею учтивостью: Нтъ ужь, довольно мы повозились другъ съ другомъ, милые соотечественники, merci! Пора намъ въ разныя стороны! Merci, merci, merci. Кармазиновъ церемонно поклонился и весь красный какъ будто его сварили отправился за кулисы.

Ч И вовсе никто не будетъ стоять на колняхъ: дикая фантазiя.

Ч Экое вдь самолюбiе!

Ч Это только юморъ, поправилъ было кто-то потолкове.

Ч Нтъ, ужь избавьте отъ вашего юмора.

Ч Однако вдь это дерзость, господа.

Ч По крайней мр теперь-то хоть кончилъ.

Ч Экъ скуки-то натащили!

Но вс эти невжественные возгласы заднихъ рядовъ (не однихъ впрочемъ заднихъ) были заглушены аплодисментомъ другой части пубн лики. Вызывали Кармазинова. Нсколько дамъ, имя во глав Юлiю Михайловну и предводительшу, столпились у эстрады. Въ рукахъ Юлiи Михайловны явился роскошный лавровый внокъ, на блой бархатной подушк, въ другомъ внк изъ живыхъ розъ.

Ч Лавры! произнесъ Кармазиновъ съ тонкою и нсколько язвин тельною усмшкой;

Ч я, конечно, тронутъ и принимаю этотъ заготовн ленный заране, но еще не успвшiй увянуть внокъ съ живымъ чувн ствомъ;

но увряю васъ, mesdames, я настолько вдругъ сдлался реалин стомъ что считаю въ нашъ вкъ лавры гораздо умстне въ рукахъ исн куснаго повара, чмъ въ моихъ, хотя и не считаю себя впрочемъ пован ромъ....

Ч Да повара-то полезне, прокричалъ тотъ самый семинаристъ кон торый былъ въ засданiи у Виргинскаго. Порядокъ нсколько нарун шился. Изъ многихъ рядовъ повскочили чтобы видть церемонiю съ лавн ровымъ внкомъ.

Ч Я за повара теперь еще три цлковыхъ придамъ, громко подхван тилъ другой голосъ, слишкомъ даже громко, громко съ настойчивостью.

Ч И я.

Ч И я.

Ч Да неужто здсь нтъ буфета?

Ч Господа, это просто обманъ....

Впрочемъ надо признаться что вс эти разнузданные господа еще сильно боялись нашихъ сановниковъ, да и пристава бывшаго въ зал.

Кое-какъ минутъ въ десять вс опять размстились, но прежняго порядн ка уже не возстановлялось. И вотъ въ этотъ-то начинающiйся хаосъ и попалъ бдный Степанъ Трофимовичъ....

IV.

Я однако сбгалъ къ нему еще разъ за кулисы и усплъ предупрен дить, вн себя, что по моему мннiю все лопнуло и что лучше ему вовсе не выходить, а сейчасъ же ухать домой, отговорившись хоть холериной, а я бы тоже скинулъ бантъ и съ нимъ отправился. Онъ въ это мгновенiе проходилъ уже на эстраду, вдругъ остановился, оглядлъ меня высон комрно съ головы до ногъ и торжественно произнесъ:

Ч Почему же вы считаете меня, милостивый государь, способнымъ на подобную низость?

Я отступилъ. Я убжденъ былъ какъ дважды два что безъ катастрон фы онъ оттуда не выйдетъ. Между тмъ какъ я стоялъ въ полномъ унынiи, предо мною мелькнула опять фигура прiзжаго профессора, кон торому очередь была выходить посл Степана Трофимовича и который давеча все поднималъ вверхъ и спускалъ со всего размаху кулакъ. Онъ все еще такъ же расхаживалъ взадъ и впередъ, углубившись въ себя и бормоча что-то себ подъ носъ съ ехидною, но торжествующею улыбкой.

Я как-то почти безъ намренiя (дернуло же меня и тутъ) подошелъ и къ нему:

Ч Знаете, сказалъ я, Ч по многимъ примрамъ, если читающiй держитъ публику боле двадцати минутъ, то она уже не слушаетъ. Полн часа никакая даже знаменитость не продержится....

Онъ вдругъ остановился и даже какъ бы весь затрясся отъ обиды.

Необъятное высокомрiе выразилось въ его лиц.

Ч Не безпокойтесь, пробормоталъ онъ презрительно и прошелъ мимо. Въ эту минуту раздался въ зал голосъ Степана Трофимовича.

Э, чтобы васъ всхъ! подумалъ я и побжалъ въ залу.

Степанъ Трофимовичъ услся въ кресла, еще среди остававшагося безпорядка. Въ переднихъ рядахъ его видимо встртили нерасположенн ные взгляды. (Въ клуб его въ послднее время какъ-то перестали люн бить и гораздо меньше прежняго уважали.) Впрочемъ и то ужь было хон рошо что не шикали. Странная была у меня идея еще со вчерашняго дня: мн все казалось что его тотчасъ же освищутъ, лишь только онъ покажется. А между тмъ его не сейчасъ даже и примтили за нкотон рымъ остававшимся безпорядкомъ. И на что могъ надяться этотъ чен ловкъ, если ужь съ Кармазиновымъ такъ поступили? Онъ былъ блденъ;

десять тъ не являлся онъ предъ публикой. По волненiю и по всему слишкомъ мн въ немъ знакомому, для меня ясно было что и самъ онъ смотритъ на теперешнее появленiе свое на эстрад какъ на ршенiе судьбы своей или въ род того. Вотъ этого-то я и боялся. Дорогъ мн былъ этотъ человкъ. И что же сталось со мной, когда онъ отверзъ уста, и я услышалъ его первую фразу!

Ч Господа! произнесъ онъ вдругъ, какъ бы ршившись на все, и въ то же время почти срывавшимся голосомъ: Ч Господа! Еще сегодня утромъ лежала предо мною одна изъ недавно разбросанныхъ здсь безн законныхъ бумажекъ, и я въ сотый разъ задавалъ себ вопросъ: въ чемъ ея тайна? Вся зала разомъ притихла, вс взгляды обратились къ нему, иные съ испугомъ. Нечего сказать, умлъ заинтересовать съ перваго слова.

Даже изъ-за кулисъ выставились головы;

Липутинъ и Лямшинъ съ жадн ностiю прислушивались. Юлiя Михайловна опять замахала мн рукой:

Ч Остановите, во что бы ни стало остановите! прошептала она въ тревог. Я только пожалъ плечами;

разв можно было остановить чен ловка ршившагося? Увы, я понялъ Степана Трофимовича.

Ч Эге, о прокламацiяхъ! зашептали въ публик;

вся зала шевельнун лась.

Ч Господа, я разршилъ всю тайну. Вся тайна ихъ эффекта Ч въ ихъ глупости! (Глаза его засверкали). Ч Да, господа, будь это глупость умышленная, поддльная изъ разчета, Ч о это было бы даже генiально!

Но надо отдать имъ полную справедливость: они ничего не поддлали.

Это самая обнаженная, самая простодушная, самая коротенькая глун пость, Ч c'est la btise dans son essence la plus pure, quelque chose comme un simple chimique1. Будь это хоть каплю умне высказано, и всякъ увидалъ бы тотчасъ всю нищету этой коротенькой глупости. Но теперь вс останавливаются въ недоумнiи: никто не вритъ чтобъ это было такъ первоначально глупо. Не можетъ быть чтобъ тутъ ничего больше не было, говоритъ себ всякiй и ищетъ секрета, видитъ тайну, хочетъ прочесть между строчками, Ч эффектъ достигнутъ! О, никогда еще глупость не получала такой торжественной награды, несмотря на то это глупость в ее самой чистейшей сущности, нечто вроде химического элемента (франц.).

что такъ часто ее заслуживала.... Ибо, en paranthse2, глупость, какъ и высочайшiй генiй одинаково полезны въ судьбахъ человчества....

Ч Каламбуры сороковыхъ годовъ! послышался чей-то весьма впрон чемъ скромный голосъ, но вслдъ за нимъ все точно сорвалось;

зан шумли и загалдли.

Ч Господа, ура! Я предлагаю тостъ за глупость! прокричалъ Стен панъ Трофимовичъ, уже въ совершенномъ изступленiи, бравируя залу.

Я подбжалъ къ нему какъ бы подъ предлогомъ налить ему воды.

Ч Степанъ Трофимовичъ, бросьте, Юлiя Михайловна умоляетъ....

Ч Нтъ, бросьте вы меня, праздный молодой человкъ! накинулся онъ на меня во весь голосъ. Я убжалъ. Ч Messieurs!1 продолжалъ онъ, къ чему волненiе, къ чему крики негодованiя которые слышу? Я прин шелъ съ оливною втвiю. Я принесъ послднее слово, ибо въ этомъ дл обладаю послднимъ словомъ Ч и мы помиримся.

Ч Долой! кричали одни.

Ч Тише, дайте сказать, дайте высказаться, вопила другая часть.

Особенно волновался юный учитель, который, разъ осмлившись заговон рить, какъ будто уже не могъ остановиться.

Ч Messieurs, послднее слово этого дла Ч есть всепрощенiе. Я, отжившiй старикъ, я объявляю торжественно что духъ жизни ветъ пон прежнему и живая сила не изсякла въ молодомъ поколнiи. Энтузiазмъ современной юности такъ же чистъ и свтелъ какъ и нашихъ временъ.

Произошло лишь одно: перемщенiе цлей, замщенiе одной красоты другою! Все недоумнiе лишь въ томъ что прекрасне: Шекспиръ или сапоги, Рафаэль или петролей?

Ч Это доносъ? ворчали одни.

Ч Компрометтирующiе вопросы!

Ч Agent-provocateur! Ч А я объявляю, въ послдней степени азарта провизжалъ Стен панъ Трофимовичъ, Ч а я объявляю что Шекспиръ и Рафаэль Ч выше освобожденiя крестьянъ, выше народности, выше соцiализма, выше юнан го поколнiя, выше химiи, выше почти всего человчества, ибо они уже плодъ, настоящiй плодъ всего человчества и можетъ-быть высшiй плодъ какой только можетъ быть! Форма красоты уже достигнутая, безъ достиженiя которой, я, можетъ, и жить-то не соглашусь.... О Боже!

всплеснулъ онъ руками, Ч десять тъ назадъ я точно такъ же кричалъ въ Петербург, съ эстрады, точно то же и тми словами, и точно такъ же они не понимали ничего, смялись и шикали, какъ теперь;

коротеньн между прочим (франц.).

Господа! (франц.).

Агент-провокатор! (франц.).

кiе люди, чего вамъ недостаетъ чтобы понять? Да знаете ли, знаете ли вы что безъ Англичанина еще можно прожить человчеству, безъ Герн манiи можно, безъ русскаго человка слишкомъ возможно, безъ науки можно, безъ хлба можно, безъ одной только красоты невозможно, ибо совсмъ нечего будетъ длать на свт! Вся тайна тутъ, вся исторiя тутъ! Сама наука не простоитъ минуты безъ красоты, Ч знаете ли вы про это, смющiеся, Ч обратится въ хамство, гвоздя не выдумаете!... Не уступлю! Нелпо прокричалъ онъ въ заключенiе и стукнулъ изо-всей силы по столу кулакомъ.

Но покамсть онъ визжалъ безъ толку и безъ порядку, нарушался порядокъ и въ зал. Многiе повскочили съ мстъ, иные хлынули впередъ, ближе къ эстрад. Вообще все это произошло гораздо быстре чмъ я описываю, и мръ не успли принять. Можетъ тоже и не хотли.

Ч Хорошо вамъ на всемъ на готовомъ, баловники! проревлъ у самой эстрады тотъ же семинаристъ, съ удовольствiемъ скаля зубы на Степана Трофимовича. Тотъ замтилъ и подскочилъ къ самому краю:

Ч Не я ли, не я ли сейчасъ объявилъ что энтузiазмъ въ молодомъ поколнiи такъ же чистъ и свтелъ какъ былъ, и что оно погибаетъ, ошибаясь лишь въ формахъ прекраснаго! Мало вамъ? И если взять что провозгласилъ это убитый, оскорбленный отецъ, то неужели, Ч о корон тенькiе, Ч неужели можно стать выше въ безпристрастiи и спокойствiи взгляда?... Неблагодарные... несправедливые.... для чего, для чего вы не хотите мириться!...

И онъ вдругъ зарыдалъ истерически. Онъ утиралъ пальцами тен кущiя слезы. Плечи и грудь его сотрясались отъ рыданiй.... Онъ забылъ все на свт.

Ршительный испугъ охватилъ публику, почти вс встали съ мстъ. Быстро вскочила и Юлiя Михайловна, схвативъ подъ руку сун пруга и подымая его съ креселъ.... Скандалъ выходилъ непомрный.

Ч Степанъ Трофимовичъ! радостно проревлъ симинаристъ. Ч Здсь въ город и въ окрестностяхъ бродитъ теперь едька-каторжный, бглый съ каторги. Онъ грабитъ и недавно еще совершилъ новое убiйн ство. Позвольте спросить: еслибъ вы его пятнадцать тъ назадъ не отдали въ рекруты въ уплату за карточный долгъ, то-есть попросту не проиграли въ картишки, скажите, попалъ бы онъ въ каторгу? рзалъ бы людей, какъ теперь, въ борьб за существованiе? Что скажете, госпон динъ эстетикъ?

Я отказываюсь описывать послдовавшую сцену. Вопервыхъ, разн дался неистовый аплодисментъ. Аплодировали не вс, какая-нибудь пян тая доля залы, но аплодировали неистово. Вся остальная публика хлын нула къ выходу, но такъ какъ аплодировавшая часть публики все тсн нилась впередъ къ эстрад, то и произошло всеобщее замшательство.

Дамы вскрикивали, нкоторыя двицы заплакали и просились домой.

Лембке, стоя у своего мста, дико и часто озирался кругомъ. Юлiя Мин хайловна совсмъ потерялась Ч въ первый разъ во время своего у насъ поприща. Что же до Степана Трофимовича, то въ первое мгновенiе онъ, казалось, буквально былъ раздавленъ словами семинариста;

но вдругъ поднялъ об руки, какъ бы распростирая ихъ надъ публикой, и завон пилъ:

Ч Отрясаю прахъ ногъ моихъ и проклинаю.... Конецъ.... конецъ....

И повернувшись онъ побжалъ за кулисы, махая и грозя руками.

Ч Онъ оскорбилъ общество!.... Верховенскаго! заревли неистовые.

Хотли даже броситься за нимъ въ погоню. Унять было невозможно, по крайней мр въ ту минуту, и Ч вдругъ окончательная катастрофа какъ бомба разразилась надъ собранiемъ и треснула среди его: третiй чтецъ, тотъ маньякъ который все махалъ кулакомъ за кулисами, вдругъ выбжалъ на сцену.

Видъ его былъ совсмъ сумашедшiй. Съ широкою, торжествующею улыбкой, полной безмрной самоувренности, осматривалъ онъ взволнон ванную залу и, казалось, самъ былъ радъ безпорядку. Его ни мало не смущало что ему придется читать въ такой суматох, напротивъ, видимо радовало. Это было такъ очевидно что съ разу обратило на себя внин манiе.

Ч Это еще что? раздались вопросы, Ч это еще кто? Тсъ! что онъ хочетъ сказать?

Ч Господа! закричалъ изо всей силы маньякъ, стоя у самаго края эстрады и почти такимъ же визгливо-женственнымъ голосомъ какъ и Кармазиновъ, но только безъ дворянскаго присюсюкиванiя: Ч Господа!

Двадцать тъ назадъ, наканун войны съ полъ-Европой, Россiя стояла идеаломъ въ глазахъ всхъ статскихъ и тайныхъ совтниковъ. Литеран тура служила въ цензур;

въ университетахъ преподавалась шагистика;

войско обратилось въ балетъ, а народъ платилъ подати и молчалъ подъ кнутомъ крпостнаго права. Патрiотизмъ обратился въ дранье взятокъ съ живаго и съ мертваго. Не бравшiе взятокъ считались бунтовщиками, ибо нарушали гармонiю. Березовыя рощи истреблялись на помощь пон рядку. Европа трепетала.... Но никогда Россiя, во всю безтолковую тын сячу тъ своей жизни, не доходила до такого позора....

Онъ поднялъ кулакъ, восторженно и грозно махая имъ надъ голон вой, и вдругъ яростно опустилъ его внизъ, какъ бы разбивая въ прахъ противника. Неистовый вопль раздался со всхъ сторонъ, грянулъ оглун шительный аплодисманъ. Аплодировала уже чуть не половина залы;

увлекались невиннйше: безчестилась Россiя всенародно, публично, и разв можно было не ревть отъ восторга?

Ч Вотъ это дло! Вотъ такъ дло! Ура! Нтъ, это ужь не эстетика!

Маньякъ продолжалъ въ восторг.

Ч Съ тхъ поръ прошло двадцать тъ. Университеты открыты и прiумножены. Шагистика обратилась въ легенду;

офицеровъ недостаетъ до комплекта тысячами. Желзныя дороги поли вс капиталы и облегн ли Россiю какъ паутиной, такъ что тъ черезъ пятнадцать пожалуй можно будетъ куда-нибудь и създить. Мосты горятъ только изрдка, а города сгораютъ правильно, въ установленномъ порядк по-очереди, въ пожарный сезонъ. На судахъ Соломоновскiе приговоры, а присяжные берутъ взятки единственно лишь въ борьб за существованiе, когда прин ходится умирать имъ съ голоду. Крпостные на вол и лупятъ другъ друга розгачами вмсто прежнихъ помщиковъ. Моря и океаны водки испиваются на помощь бюджету, а въ Новгород, напротивъ древней и безполезной Софiи Ч торжественно воздвигнутъ бронзовый колоссальн ный шаръ на память тысячелтiю уже минувшаго безпорядка и безн толковщины. Европа хмурится и вновь начинаетъ безпокоиться... Пятн надцать тъ реформъ! А между тмъ никогда Россiя, даже въ самыя каррикатурныя эпохи своей безтолковщины, не доходила...

Послднихъ словъ даже нельзя было и разслышать за ревомъ толн пы. Видно было какъ онъ опять поднялъ руку и побдоносно еще разъ опустилъ ее. Восторгъ перешелъ вс предлы: вопили, хлопали въ ладон ши, даже иныя изъ дамъ кричали: Довольно! Лучше ничего не скажете! Были какъ пьяные. Ораторъ обводилъ всхъ глазами и какъ бы таялъ въ собственномъ торжеств. Я видлъ мелькомъ что Лембке въ невыразимомъ волненiи кому-то что-то указывалъ. Юлiя Михайловна, вся блдная, торопливо говорила о чемъ-то подбжавшему къ ней княн зю... Но въ эту минуту цлая толпа, человкъ въ шесть, лицъ боле или мене офицiальныхъ, ринулась изъ-за кулисъ на эстраду, подхватила оратора и повлекла за кулисы. Не понимаю какъ могъ онъ отъ нихъ вын рваться, но онъ вырвался, вновь подскочилъ къ самому краю и усплъ еще прокричать что было мочи, махая своимъ кулакомъ:

Ч Но никогда Россiя еще не доходила....

Но уже его тащили вновь. Я видлъ какъ человкъ пятнадцать, мон жетъ-быть, ринулись его освобождать за кулисы, но не черезъ эстраду, а съ боку, разбивая легкую загородку, такъ что та наконецъ и упала... Я видлъ потомъ, не вря глазамъ своимъ, что на эстраду вдругъ откуда то вскочила студентка (родственница Виргинскаго), съ тмъ же своимъ сверткомъ подъ мышкой, такъ же одтая, такая же красная, такая же сытенькая, окруженная двумя-тремя женщинами, двумя-тремя мущинан ми, въ сопровожденiи смертельнаго врага своего гимназиста. Я усплъ даже разслышать фразу:

Господа я прiхала чтобъ заявить о страданiяхъ несчастныхъ стун дентовъ и возбудить ихъ повсемстно къ протесту. Но я бжалъ. Свой бантъ я спряталъ въ карманъ, и задними ходан ми, мн извстными, выбрался изъ дому на улицу. Прежде всего, конечн но, къ Степану Трофимовичу.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.

Окончанiе праздника.

I.

Онъ меня не принялъ. Онъ заперся и писалъ. На мой повторительн ный стукъ и зовъ отвчалъ сквозь двери:

Ч Другъ мой, я все покончилъ, кто можетъ требовать отъ меня боле?

Ч Вы ничего не кончили, а только способствовали что все провалин лось. Ради Бога безъ каламбуровъ, Степанъ Трофимовичъ;

отворяйте.

Надо принять мры;

къ вамъ еще могутъ придти и васъ оскорбить....

Я считалъ себя въ прав быть особенно строгимъ и даже взыскан тельнымъ. Я боялся чтобъ онъ не предпринялъ чего-нибудь еще безн умне. Но къ удивленiю моему встртилъ необыкновенную твердость:

Ч Не оскорбляйте же меня первый. Благодарю васъ за все прежнее, но повторяю что я все покончилъ съ людьми, съ добрыми и злыми. Я пишу письмо къ Дарь Павловн, которую такъ непростительно забын валъ до сихъ поръ. Завтра снесите его, если хотите, а теперь merci.

Ч Степанъ Трофимовичъ, увряю васъ что дло серiозне чмъ вы думаете. Вы думаете что вы тамъ кого-нибудь раздробили? Никого вы не раздробили, а сами разбились какъ пустая стклянка (о, я былъ грубъ и невжливъ;

вспоминаю съ огорченiемъ!). Къ Дарь Павловн вамъ ршительно писать незачмъ.... и куда вы теперь безъ меня днетесь?

Что смыслите вы на практик? Вы врно еще что-нибудь замышляете?

Вы только еще разъ пропадете, если опять что-нибудь замышляете....

Онъ всталъ и подошелъ къ самымъ дверямъ.

Ч Вы пробыли съ ними не долго, а заразились ихъ языкомъ и тон номъ, Dieu vous pardonne mon ami et Dieu vous garde1. Но я всегда замчалъ въ васъ зачатки порядочности, и вы можетъ-быть еще одумаен тесь, Ч aprs le temps2, разумется, какъ и вс мы, русскiе люди. На счетъ замчанiя вашего о моей непрактичности, напомню вамъ одну мою давнишнюю мысль: что у насъ въ Россiи цлая бездна людей тмъ и зан нимаются что всего яростне и съ особеннымъ надоданiемъ, какъ мухи томъ, нападаютъ на чужую непрактичность, обвиняя въ ней всхъ и каждаго, кром только себя. Cher, вспомните что я въ волненiи и не мучьте меня. Еще разъ вамъ merci за все и разстанемся другъ съ друн гомъ какъ Кармазиновъ съ публикой, то-есть забудемъ другъ друга какъ можно великодушне. Это онъ схитрилъ что такъ слишкомъ ужь упран шивалъ о забвенiи своихъ бывшихъ читателей;

quant--moi3 я не такъ самолюбивъ и боле всего надюсь на молодость вашего неискушеннаго сердца: гд вамъ долго помнить безполезнаго старика? Живите больше, мой другъ, какъ пожелала мн въ прошлыя именины Настасья (ces pauvres gens ont quelquefois des mots charmants et pleins de philosophie4). Не желаю вамъ много счастiя Ч наскучитъ;

не желаю и бды;

а вслдъ за народною философiей повторю просто: живите больше и постарайтесь какъ-нибудь не очень скучать;

это тщетное пон желанiе прибавлю уже отъ себя. Ну, прощайте и прощайте серiозно. Да не стойте у моихъ дверей, я не отопру.

Онъ отошелъ, и я боле ничего не добился. Несмотря на волненiе, онъ говорилъ плавно, неспшно, съ всомъ и видимо стараясь внушить.

Конечно онъ на меня нсколько досадовалъ и косвенно мстилъ мн, ну можетъ еще за вчерашнiя кибитки и раздвигающiяся половицы.

Публичныя же слезы сего утра, несмотря на нкотораго рода побду, ставили его, онъ зналъ это, въ нсколько комическое положенiе, а не было человка столь заботящагося о красот и о строгости формъ въ сношенiяхъ съ друзьями какъ Степанъ Трофимовичъ. О, я не виню его!

Но эта-то щепетильность и саркастичность, удержавшiяся въ немъ, нен смотря на вс потрясенiя, меня тогда и успокоили: человкъ такъ мало, повидимому, измнившiйся противъ всегдашняго ужь конечно не распон ложенъ въ ту минуту къ чему-нибудь трагическому или необычайному.

Такъ я тогда разсудилъ и, Боже мой, какъ ошибся! Слишкомъ многое я упустилъ изъ виду....

да простит вас Бог, мой друг, и да хранит Он вас (франц.).

со временем (франц.).

что касается меня (франц ).

у этих бедных людей бывают иногда прелестные выражения, полные философского смысла (франц.).

Предупреждая событiя приведу нсколько первыхъ строкъ этого письма къ Дарь Павловн, которое та дйствительно назавтра же пон лучила.

Mon enfant1, рука моя дрожитъ, но я все закончилъ. Васъ не было въ послдней схватк моей съ людьми;

вы не прiхали на это чтенiе и хорошо сдлали. Но вамъ разкажутъ что въ нашей обнищавшей харакн терами Россiи всталъ одинъ бодрый человкъ, и несмотря на смертныя угрозы, сыпавшiяся со всхъ сторонъ, сказалъ этимъ дурачкамъ ихъ правду, то-есть что они дурачки. O, ce sont des pauvres petits vauriens et rien de plus, des petits дурачки Ч voil le mot2! Жребий брошенъ;

я ухон жу изъ этого города на вки и не знаю куда. Вс кого любилъ отъ меня отвернулись. Но вы, вы созданiе чистое и наивное, вы, кроткая, которой судьба едва не соединилась съ моею, по вол одного капризнаго и самон властнаго сердца, вы можетъ-быть съ презрнiемъ смотрвшая, когда я проливалъ мои малодушныя слезы наканун несостоявшагося нашего брака;

вы, которая не можете, кто бы вы ни были, смотрть на меня инан че какъ на лицо комическое, о, вамъ, вамъ послднiй крикъ моего сердн ца, вамъ послднiй мой долгъ, вамъ одной! Не могу же оставить васъ на вки съ мыслiю обо мн какъ о неблагодарномъ глупц, невж и эгон ист, какъ вроятно и утверждаетъ вамъ обо мн ежедневно одно нен благодарное и жестокое сердце, которое, увы, не могу забыть...

И такъ дале, и такъ дале, всего четыре страницы большаго форн мата.

Стукнувъ въ отвтъ на его не отопру три раза въ дверь кулакомъ, и прокричавъ ему вслдъ что онъ сегодня же три раза пришлетъ за мной Настасью, но я уже самъ не пойду, я бросилъ его и побжалъ къ Юлiи Михайловн.

II.

Здсь я очутился свидтелемъ сцены возмутительной: бдную женн щину обманывали въ глаза, а я ничего не могъ сдлать. Въ самомъ дл что могъ я сказать ей? Я уже усплъ нсколько опомниться и разсудить что у меня всего лишь какiя-то ощущенiя, подозрительныя предчувствiя, а боле вдь ничего. Я засталъ ее въ слезахъ, почти въ истерик, за одеколонными примочками, за стаканомъ воды. Предъ нею стоялъ Петн ръ Степановичъ, говорившiй безъ умолку, и князь, молчавшiй какъ будн то его заперли на замокъ. Она со слезами и вскрикиванiями укоряла Петра Степановича за лотступничество. Меня сразу поразило что всю Дитя мое (франц.).

<О,> это жалкие мелкие негодяи и больше ничего, жалкие <дурачки> Ч именно так! (франц.).

неудачу, весь позоръ этого утра, однимъ словомъ все, она приписывала одному лишь отсутствiю Петра Степановича.

Въ немъ же я замтилъ одну важную перемну: онъ былъ какъ будн то чмъ-то слишкомъ ужь озабоченъ, почти серiозенъ. Обыкновенно онъ никогда не казался серiознымъ, всегда смялся, даже когда злился, а злился онъ часто. О, онъ и теперь былъ золъ, говорилъ грубо, небрежно, съ досадой и нетерпнiемъ. Онъ уврялъ что заболлъ головною болью и рвотой на квартир у Гаганова, къ которому забжалъ случайно ранн нимъ утромъ. Увы, бдной женщин такъ хотлось быть еще обманун тою! Главный вопросъ который я засталъ на стол состоялъ въ томъ:

быть или не быть балу, то-есть всей второй половин праздника? Юлiя Михайловна ни за что не соглашалась явиться на балъ посл давешн нихъ оскорбленiй, другими словами, всми силами желала быть къ тому принужденною, и непремнно имъ, Петромъ Степановичемъ. Она глядла на него какъ на оракула и, кажется, еслибъ онъ сейчасъ ушелъ, то слегла бы въ постель. Но онъ и не хотлъ уходить: ему самому надо было изо всхъ силъ чтобы балъ состоялся сегодня, и чтобъ Юлiя Мин хайловна непремнно была на немъ..

Ч Ну, чего плакать! Вамъ непремнно надо сцену? На комъ-нибудь злобу сорвать? Ну и рвите на мн, только скоре, потому что время идетъ, а надо ршаться. Напортили чтенiемъ, скрасимъ баломъ. Вотъ и князь того же мннiя. Да-съ, не будь князя, чмъ бы у васъ тамъ кончин лось?

Князь былъ въ начал противъ бала (то-есть противъ появленiя Юлiи Михайловны на бал, балъ же во всякомъ случа долженъ былъ состояться), но посл двухъ-трехъ такихъ ссылокъ на его мннiе, онъ сталъ мало-по-малу мычать въ знакъ согласiя.

Удивила меня тоже ужь слишкомъ необыкновенная невжливость тона Петра Степановича. О, я съ негодованiемъ отвергаю низкую сплетн ню, распространившуюся уже потомъ, о какихъ-то будто бы связяхъ Юлiи Михайловны съ Петромъ Степановичемъ. Ничего подобнаго не было и быть не могло. Взялъ онъ надъ нею лишь тмъ что поддакивалъ ей изо всхъ силъ съ самаго начала въ ея мечтахъ влiять на общество и на министерство, вошелъ въ ея планы, самъ сочинялъ ихъ ей, дйствон валъ грубйшею лестью, опуталъ ее съ головы до ногъ и сталъ ей необн ходимъ какъ воздухъ.

Увидвъ меня она вскричала, сверкая глазами:

Ч Вотъ спросите его, онъ тоже все время не отходилъ отъ меня, какъ и князь. Скажите, не явно ли что все это заговоръ, низкiй, хитрый заговоръ, чтобы сдлать все что только можно злаго мн и Андрею Анн тоновичу? О, они уговорились! У нихъ былъ планъ. Это партiя, цлая партiя!

Ч Далеко махнули, какъ и всегда. Вчно въ голов поэма. Я, впрон чемъ, радъ господину... (онъ сдлалъ видъ что забылъ мое имя), онъ скажетъ намъ свое мннiе.

Ч Мое мннiе, поторопился я, Ч во всемъ согласно съ мннiемъ Юлiи Михайловны. Заговоръ слишкомъ явный. Я принесъ вамъ эти ленн ты, Юлiя Михайловна. Состоится или не состоится балъ, Ч это, конечн но, не мое дло, потому что не моя власть;

но роль моя, какъ распорядин теля, кончена. Простите мою горячность, но я не могу дйствовать въ ущербъ здравому смыслу и убжденiю.

Ч Слышите, слышите! всплеснула она руками.

Ч Слышу-съ и вотъ что скажу вамъ, обратился онъ ко мн, Ч я пон лагаю что вс вы чего-то такого съли, отъ чего вс въ бреду. По-моему ничего не произошло, ровно ничего такого чего не былопрежде и чего не могло быть всегда въ здшнемъ город. Какой заговоръ? Вышло некран сиво, глупо до позора, но гд же заговоръ? Это противъ Юлiи-то Мин хайловны, противъ ихней-то баловницы, покровительницы, прощавшей имъ безъ пути вс ихъ школьничества? Юлiя Михайловна! О чемъ я вамъ долбилъ весь мсяцъ безъ умолку? О чемъ предупреждалъ? Ну на что, на что вамъ былъ весь этотъ народъ? Надо было связаться съ люн дишками! Зачмъ, для чего? Соединять общество? Да разв они соедин нятся, помилосердуйте!

Ч Когда же вы предупреждали меня? Напротивъ, вы одобряли, вы даже требовали... Я, признаюсь, до того удивлена... Вы сами ко мн прин водили многихъ странныхъ людей.

Ч Напротивъ, я спорилъ съ вами, а не одобрялъ, а водить Ч это точно водилъ, но когда уже они сами налзли дюжинами, и то только въ послднее время, чтобы составить кадриль литературы, а безъ этихъ хамовъ не обойдешься. Но только бьюсь объ закладъ, сегодня десятокъ другой такихъ же другихъ хамовъ безъ билетовъ провели!

Ч Непремнно, подтвердилъ я.

Ч Вотъ видите, вы уже соглашаетесь. Вспомните, какой былъ въ послднее время здсь тонъ, то-есть во всемъ городишк? Вдь это обратилось въ одно только нахальство, безстыдство;

вдь это былъ сканн далъ съ трезвономъ безъ перерыву. А кто поощрялъ? Кто авторитетомъ своимъ прикрывалъ? Кто всхъ съ толку сбилъ? Кто всю мелюзгу разон злилъ? Вдь у васъ въ альбом вс здшнiя семейныя тайны воспроизн ведены. Не вы ли гладили по головк вашихъ поэтовъ и рисовальщин ковъ? Не вы ли давали цловать ручку Лямшину? Не въ вашемъ ли прин сутствiи семинаристъ дйствительнаго статскаго совтника обругалъ, а его дочери дегтярными сапожищами платье испачкалъ? Чего жь вы удивляетесь что публика противъ васъ настроена?

Ч Но вдь это все вы, вы же сами! О, Боже мой!

Ч Нтъ-съ, я васъ предостерегалъ, мы ссорились, слышите ли, мы ссорились!

Ч Да вы въ глаза жете.

Ч Ну да ужь конечно вамъ это ничего не стоитъ сказать. Вамъ тен перь надо жертву, на комъ-нибудь злобу сорвать;

ну и рвите на мн, я сказалъ. Я лучше къ вамъ обращусь, господинъ... (Онъ все не могъ вспон мнить моего имени.) Сочтемъ по пальцамъ: я утверждаю что кром Лин путина никакого заговора не было, ни-ка-кого! Я докажу, но анализирун емъ сначала Липутина. Онъ вышелъ со стихами дурака Лебядкина Ч что жь это, по-вашему, заговоръ? Да знаете ли что Липутину это просто остроумнымъ могло показаться? Серiозно, серiозно остроумнымъ. Онъ просто вышелъ съ цлiю всхъ насмшить и развеселить, а покровин тельницу Юлiю Михайловну первую, вотъ и все. Не врите? Ну не въ тон ли это всего того что было здсь цлый мсяцъ? И хотите все скан жу: Ей-Богу, при другихъ обстоятельствахъ пожалуй бы и прошло!

Шутка грубая, ну тамъ сильная что ли, а вдь смшная, вдь смшная?

Ч Какъ! Вы считаете поступокъ Липутина остроумнымъ? въ страшномъ негодованiи вскричала Юлiя Михайловна, Ч этакую глун пость, этакую безтактность, эту низость, подлость, этотъ умыселъ, о, вы это нарочно! Вы сами съ ними посл этого въ заговор!

Ч Непремнно, сзади сидлъ, спрятался, всю машинку двигалъ! Да вдь еслибъ я участвовалъ въ заговор, вы хоть это поймите! такъ не кончилось бы однимъ Липутинымъ! Стало-быть я, по-вашему, сговорилн ся и съ папенькой, чтобъ онъ нарочно такой скандалъ произвелъ? Ну съ, кто виноватъ что папашу допустили читать? Кто васъ вчера остан навливалъ, еще вчера, вчера?

Ч Oh, hier il avait tant d'esprit1, я такъ разчитывала, и притомъ у него манеры: я думала, онъ и Кармазиновъ... и вотъ!

Ч Да-съ и вотъ. Но несмотря на весь tant d'esprit папенька подган дилъ, а еслибъ я самъ зналъ впередъ что онъ такъ подгадитъ, то, прин надлежа къ несомннному заговору противъ вашего праздника, я бы ужь, безъ сомннiя, васъ не сталъ вчера уговаривать не пускать козла въ огородъ, такъ ли-съ? А между тмъ я васъ вчера отговаривалъ, Ч отговаривалъ потому что предчувствовалъ. Все предусмотрть, ран зумется, возможности не было: онъ наврно и самъ не зналъ, еще за О, вчера он был так остроумен (франц.).

минуту, чмъ выпалитъ. Эти нервные старички разв похожи на людей?

Но еще можно спасти: пошлите къ нему завтра же, для удовлетворенiя публики, административнымъ порядкомъ и со всми онерами, двухъ докторовъ, узнать о здоровьи, даже сегодня бы можно, и прямо въ больн ницу на холодныя примочки. По крайней мр вс разсмются и увин дятъ что обижаться нечмъ. Я объ этомъ еще сегодня же на бал возн вщу, такъ какъ я сынъ. Другое дло Кармазиновъ, тотъ вышелъ зелен нымъ осломъ и протащилъ свою статью цлый часъ, Ч вотъ ужь этотъ, безъ сомннiя, со мной въ заговор! Дай дескать ужь и я нагажу, чтобы повредить Юлiи Михайловн!

Ч О, Кармазиновъ, quelle honte1! Я сгорла, сгорла со стыда за нашу публику!

Ч Ну-съ, я бы не сгорлъ, а его самого исжарилъ. Публика-то вдь права. А кто опять виноватъ въ Кармазинов? Навязывалъ я вамъ его или нтъ? Участвовалъ въ его обожанiи или нтъ? Ну да чортъ съ нимъ, а вотъ третiй маньякъ, политическiй, ну это другая статья. Тутъ ужь вс дали маху, а не мой одинъ заговоръ.

Ч Ахъ не говорите, это ужасно, ужасно! Въ этомъ я, я одна винон вата!

Ч Конечно-съ, но ужь тутъ я васъ оправдаю. Э, кто за ними усмотн ритъ, за откровенными! Отъ нихъ и въ Петербург не уберегутся. Вдь онъ вамъ былъ рекомендованъ;

да еще какъ! Такъ согласитесь что вы те н перь даже обязаны появиться на бал. Вдь это штука важная, вдь вы его сами на каедру взвели. Вы именно должны теперь публично заявить что вы съ этимъ не солидарны, что молодецъ уже въ рукахъ полицiи, а что вы были необъяснимымъ образомъ обмануты. Вы должны объявить съ негодованiемъ что вы были жертвою сумашедшаго человка. Потому что вдь это сумасшедшiй и больше ничего. О немъ такъ и доложить надо. Я этихъ кусающихся терпть не могу. Я пожалуй самъ еще пуще говорю, но вдь не съ каедры же. А они теперь какъ разъ кричатъ про сенатора.

Ч Про какого сенатора? Кто кричитъ?

Ч Видите ли, я самъ ничего не понимаю. Вамъ, Юлiя Михайловна, ничего неизвстно про какого-нибудь сенатора?

Ч Сенатора?

Ч Видите ли, они убждены что сюда назначенъ сенаторъ, а что васъ смняютъ изъ Петербурга. Я отъ многихъ слышалъ.

Ч И я слышалъ, подтвердилъ я.

Ч Кто это говорилъ? вся вспыхнула Юлiя Михайловна.

какой стыд (франц.).

Ч То-есть кто заговорилъ первый? Почемъ я знаю. А такъ, говон рятъ. Масса говоритъ. Вчера особенно говорили. Вс какъ-то ужь очень серiозны, хоть ничего не разберешь. Конечно кто поумне и покомпен тентне Ч не говорятъ, но и изъ тхъ иные прислушиваются.

Ч Какая низость! И.... какая глупость!

Ч Ну такъ вотъ именно вамъ теперь и явиться, чтобы показать этимъ дуракамъ.

Ч Признаюсь, я сама чувствую что я даже обязана, но.... что если ждетъ другой позоръ? Что если не соберутся? Вдь никто не прiдетъ, никто, никто!

Ч Экой пламень! Это они-то не прiдутъ? А платья нашитыя, а кон стюмы двицъ? Да я отъ васъ посл этого какъ отъ женщины отрен каюсь. Вотъ человкознанiе!

Ч Предводительша не будетъ, не будетъ!

Ч Да что тутъ наконецъ случилось! Почему не прiдутъ? вскрин чалъ онъ наконецъ въ злобномъ нетерпнiи.

Ч Безславiе, позоръ, Ч вотъ что случилось. Было я не знаю что, но такое посл чего мн войти невозможно.

Ч Почему? Да вы-то наконецъ чмъ виноваты? Съ чего вы берете вину на себя? Не виновата ли скоре публика, ваши старцы, ваши отцы семействъ? Они должны были негодяевъ и шелопаевъ сдержать, Ч потон му что тутъ вдь одни шелопаи да негодяи, и ничего серiознаго. Ни въ какомъ обществ и нигд одною полицiей не управишься. У насъ кажн дый требуетъ, входя, чтобъ за нимъ особаго кварташку отрядили его оберегать. Не понимаютъ что общество оберегаетъ само себя. А что у насъ длаютъ отцы семействъ, сановники, жены, двы въ подобныхъ обн стоятельствахъ? Молчатъ и дуются. Даже настолько чтобы шалуновъ сдержать общественной иницiативы недостаетъ.

Ч Ахъ, это золотая правда! Молчатъ, дуются и.... озираются.

Ч А коли правда, вамъ тутъ ее и высказать, вслухъ, гордо, строго.

Именно показать что вы не разбиты. Именно этимъ старичкамъ и матен рямъ. О, вы сумете, у васъ есть даръ, когда голова ясна. Вы ихъ сгрупн пируете и вслухъ, и вслухъ. А потомъ корреспонденцiю въ Голосъ и въ Биржевыя. Постойте, я самъ за дло возьмусь, я вамъ все устрою. Ран зумется побольше вниманiя, наблюдать буфетъ;

просить князя, просить господина... Не можете же вы насъ оставить Mr, когда именно надо все вновь начинать. Ну и наконецъ вы подъ руку съ Андреемъ Антоновин чемъ. Какъ здоровье Андрея Антоновича?

Ч О, какъ несправедливо, какъ неврно, какъ обидно судили вы всегда объ этомъ ангельскомъ человк! вдругъ, съ неожиданнымъ пон рывомъ и чуть не со слезами вскричала Юлiя Михайловна, поднося план токъ къ глазамъ. Петръ Степановичъ въ первое мгновенiе даже оскся:

Ч Помилуйте, я... да я что же.... я всегда...

Ч Вы никогда, никогда! Никогда вы не отдавали ему справедливон сти!

Ч Никогда не поймешь женщину! проворчалъ Петръ Степановичъ съ кривою усмшкой.

Ч Это самый правдивый, самый деликатный, самый ангельскiй чен ловкъ! Самый добрый человкъ!

Ч Помилуйте, да я что жь на счетъ доброты.... я всегда отдавалъ на счетъ доброты....

Ч Никогда! Но оставимъ. Я слишкомъ неловко вступилась. Давеча этотъ iезуитъ предводительша закинула тоже нсколько саркастичен скихъ намековъ о вчерашнемъ.

Ч О, ей теперь не до намековъ о вчерашнемъ, у ней ныншнее. И чего вы такъ безпокоитесь что она на балъ не прiдетъ? Конечно не прiдетъ, коли въхала въ такой скандалъ. Можетъ она и не виновата, а все-таки репутацiя;

ручки грязны.

Ч Что такое, я не пойму: почему руки грязны? съ недоумнiемъ пон смотрла Юлiя Михайловна.

Ч То-есть я вдь не утверждаю, но въ город уже звонятъ что она то и сводила.

Ч Что такое? Кого сводила?

Ч Э, да вы разв еще не знаете? вскричалъ онъ съ удивленiемъ, отн лично поддланнымъ, Ч да Ставрогина и Лизавету Николаевну!

Ч Какъ? Что? вскричали мы вс.

Ч Да неужто же не знаете? Фью! Да вдь тутъ траги-романы произошли: Лизавета Николаевна прямо изъ кареты предводительши изволила перессть въ карету Ставрогина и улизнула съ симъ послдн нимъ въ Скворешники среди бла дня. Всего часъ назадъ, часу нтъ.

Мы остолбенли. Разумется кинулись разспрашивать дале, но къ удивленiю, онъ хоть и былъ самъ, нечаянно, свидтелемъ, ничего одн накоже не могъ разказать обстоятельно. Дло происходило будто бы такъ: когда предводительша подвезла Лизу и Маврикiя Николаевича, съ чтенiя, къ дому Лизиной матери (все больной ногами), то недалеко отъ подъзда, шагахъ въ двадцати пяти, въ сторонк, ожидала чья-то карета. Когда Лиза выпрыгнула на подъздъ, то прямо побжала къ этой карет;

дверца отворилась, захлопнулась;

Лиза крикнула Маврикiю Николаевичу: Пощадите меня! Ч и карета во всю прыть понеслась въ Скворешники. На торопливые вопросы наши: Было ли тутъ условiе? Кто сидлъ въ карет? Ч Петръ Степановичъ отвчалъ что ничего не знан етъ;

что ужь конечно было условiе, но что самого Ставрогина въ карет не разглядлъ;

могло быть что сидлъ камердинеръ, старичокъ Алексй Егорычъ. На вопросъ: Какъ же вы тутъ очутились? И почему наврно знаете что похали въ Скворешники? Ч онъ отвтилъ что случился тутъ потому что проходилъ мимо, а увидавъ Лизу даже подбжалъ къ карет (и все-таки не разглядлъ кто въ карет, при его-то любопытн ств!), а что Маврикiй Николаевичъ не только не пустился въ погоню, но даже не попробовалъ остановить Лизу, даже своею рукой придерн жалъ кричавшую во весь голосъ предводительшу: Она къ Ставрогину, она къ Ставрогину! Тутъ я вдругъ вышелъ изъ терпнiя и въ бшенн ств закричалъ Петру Степановичу:

Ч Это ты, негодяй, все устроилъ! Ты на это и утро убилъ. Ты Ставн рогину помогалъ, ты прiхалъ въ карет, ты посадилъ... ты, ты, ты!

Юлiя Михайловна, это врагъ вашъ, онъ погубитъ и васъ! Берегитесь!

И я опрометью выбжалъ изъ дому.

Я до сихъ поръ не понимаю и самъ дивлюсь какъ это я тогда ему крикнулъ. Но я совершенно угадалъ: все почти такъ и произошло какъ я ему высказалъ, что и оказалось въ послдствiи. Главное, слишкомъ замтенъ былъ тотъ очевидно фальшивый прiемъ съ которымъ онъ сообн щилъ извстiе. Онъ не сейчасъ разказалъ, прiйдя въ домъ, какъ первую и чрезвычайную новость, а сдлалъ видъ что мы будто ужь знаемъ и безъ него, Ч что невозможно было въ такой короткiй срокъ. А еслибы и знали, все равно не могли бы молчать о томъ, пока онъ заговоритъ. Не могъ онъ тоже слышать что въ город уже звонятъ про предводин тельшу, опять-таки по краткости срока. Кром того, разказывая, онъ раза два какъ-то подло и втренно улыбнулся, вроятно считая насъ уже за вполн обманутыхъ дураковъ. Но мн было уже не до него;

главн ному факту я врилъ и выбжалъ отъ Юлiи Михайловны вн себя. Кан тастрофа поразила меня въ самое сердце. Мн было больно почти до слезъ;

да можетъ-быть я и плакалъ. Я совсмъ не зналъ что предприн нять. Бросился къ Степану Трофимовичу, но досадный человкъ опять не отперъ. Настасья увряла меня съ благоговйнымъ шепотомъ что легъ почивать, но я не поврилъ. Въ дом Лизы мн удалось разспрон сить слугъ;

они подтвердили о бгств, но ничего не знали сами. Въ дом происходила тревога;

съ больною барыней начались обмороки, а при ней находился Маврикiй Николаевичъ. Мн показалось невозможн нымъ вызвать Маврикiя Николаевича. О Петр Степанович, на разсн просы мои, подтвердили что онъ шнырялъ въ дом вс послднiе дни, иногда по два раза на день. Слуги были грустны и говорили о Лиз съ какою-то особенною почтительностiю;

ее любили. Что она погибла, пон гибла совсмъ, Ч въ этомъ я не сомнвался, но психологической сторон ны дла я ршительно не понималъ, особенно посл вчерашней сцены ея съ Ставрогинымъ. Бгать по городу и справляться въ знакомыхъ, злорадныхъ домахъ, гд уже всть конечно теперь разнеслась, казалось мн противнымъ, да и для Лизы унизительнымъ. Но странно что я забжалъ къ Дарь Павловн, гд впрочемъ меня не приняли (въ Ставн рогинскомъ дом никого не принимали со вчерашняго дня);

не знаю что бы могъ я сказать ей и для чего забгалъ? Отъ нея направился къ ея брату. Шатовъ выслушалъ угрюмо и молча. Замчу что я засталъ его еще въ небываломъ мрачномъ настроенiи;

онъ былъ ужасно задумчивъ и выслушалъ меня какъ бы черезъ силу. Онъ почти ничего не сказалъ и сталъ ходить взадъ и впередъ, изъ угла въ уголъ, по своей каморк, больше обыкновеннаго топая сапогами. Когда же я сходилъ уже съ стницы, крикнулъ мн вслдъ чтобъ я зашелъ къ Липутину: Тамъ все узнаете. Но къ Липутину я не зашелъ, а воротился уже далеко съ дороги опять къ Шатову, и полурастворивъ дверь, не входя, предлон жилъ ему лаконически и безъ всякихъ объясненiй: Не сходитъ ли онъ сегодня къ Марь Тимоеевн? На это Шатовъ выбранился, и я ушелъ. Записываю чтобы не забыть, что въ тотъ же вечеръ онъ нарочно ходилъ на край города къ Марь Тимоеевн, которую давненько не вин далъ. Онъ нашелъ ее въ возможно добромъ здоровьи и расположенiи, а Лебядкина мертвецки пьянымъ, спавшимъ на диван въ первой комн нат. Было это ровно въ девять часовъ. Такъ самъ онъ мн передавалъ уже на завтра, встртясь со мной впопыхахъ на улиц. Я уже въ десян томъ часу вечера ршился сходить на балъ, но уже не въ качеств мон лодаго человка распорядителя (да и бантъ мой остался у Юлiи Мин хайловны), а изъ непреодолимаго любопытства прислушаться (не разсн прашивая): какъ говорятъ у насъ въ город обо всхъ этихъ событiяхъ вообще? Да и на Юлiю Михайловну хотлось мн поглядть, хотя бы изн дали. Я очень упрекалъ себя что такъ выбжалъ отъ нея давеча.

III.

Вся эта ночь съ своими почти нелпыми событiями и съ страшною развязкой на утро мерещится мн до сихъ поръ какъ безобразный кошмарный сонъ и составляетъ, Ч для меня по крайней мр, Ч самую тяжелую часть моей хроники. Я хотя и опоздалъ на балъ, но все-таки прiхалъ къ его концу, Ч такъ быстро суждено было ему окончиться.

Былъ уже одиннадцатый часъ, когда я достигъ подъзда дома предводин тельши, гд та же давешняя Блая Зала, въ которой происходило чтенiе, уже была, несмотря на малый срокъ, прибрана и приготовлена служить главною танцовальною залой, какъ предполагалось, для всего города. Но какъ ни былъ я худо настроенъ въ пользу бала еще давеча утромъ, Ч все же я не предчувствовалъ полной истины: ни единаго сен мейства изъ высшаго круга не явилось;

даже чиновники чуть-чуть пон значительне манкировали, Ч а ужь это была чрезвычайно сильная черн та. Что до дамъ и двицъ, то давешнiе разчеты Петра Степановича (тен перь уже очевидно коварные) оказались въ высшей степени неправильн ными: съхалось чрезвычайно мало;

на четырехъ мущинъ врядъ ли прин ходилась одна дама, да и какiя дамы! Какiя-то жены полковыхъ оберъ офицеровъ, разная почтамская и чиновничья мелюзга, три карши съ дочерьми, дв-три помщицы изъ бдненькихъ, семь дочерей и одна племянница того секретаря о которомъ я какъ-то упоминалъ выше, купн чихи, Ч того ли ожидала Юлiя Михайловна? Даже купцы на половину не съхались. Что до мущинъ, то несмотря на компактное отсутствiе всей нашей знати, масса ихъ все-таки была густа, но производила двун смысленное и подозрительное впечатлнiе. Конечно тутъ было нскольн ко весьма тихихъ и почтительныхъ офицеровъ съ своими женами, нсколько самыхъ послушныхъ отцовъ семействъ, какъ все тотъ же напримръ секретарь, отецъ своихъ семи дочерей. Весь этотъ смирный мелкотравчатый людъ явился такъ-сказать по неизбжности, какъ вын разился одинъ изъ этихъ господъ. Но съ другой стороны, масса бойкихъ особъ, и кром того масса такихъ лицъ которыхъ я и Петръ Степанон вичъ заподозрили давеча какъ впущенныхъ безъ билетовъ, казалось, еще увеличилась противъ давешняго. Вс они пока сидли въ буфет и, являясь, такъ и проходили прямо въ буфетъ, какъ въ заране условленн ное мсто. Такъ по крайней мр мн показалось. Буфетъ помщался въ конц анфилады комнатъ, въ просторной зал, гд водворился Прон хорычъ со всми обольщенiями клубной кухни и съ заманчивою выставн кой закусокъ и выпивокъ. Я замтилъ тутъ нсколько личностей чуть не въ прорванныхъ сюртукахъ, въ самыхъ сомнительныхъ, слишкомъ не въ бальныхъ костюмахъ, очевидно вытрезвленныхъ съ непомрнымъ трун домъ и на малое время, и Богъ знаетъ откуда взятыхъ, какихъ-то иногон родныхъ. Мн конечно было извстно что по иде Юлiи Михайловны предположено было устроить балъ самый демократическiй, не отказын вая даже и мщанамъ, еслибы случилось что кто-нибудь изъ таковыхъ внесетъ за билетъ. Эти слова она смло могла выговорить въ своемъ комитет, въ полной увренности что никому изъ мщанъ нашего горон да, сплошь нищихъ, не придетъ въ голову взять билетъ. Но все-таки я усумнился чтобъ этихъ мрачныхъ и почти оборванныхъ сертучниковъ можно было впустить, несмотря на весь демократизмъ комитета. Но кто же ихъ впустилъ и съ какою цлью? Липутинъ и Лямшинъ были уже лин шены своихъ распорядительскихъ бантовъ (хотя и присутствовали на бал, участвуя въ кадрили литературы;

но мсто Липутина занялъ, къ удивленiю моему, тотъ давешнiй семинаристъ который всего боле оскандалилъ Утро схваткой со Степаномъ Трофимовичемъ, а мсто Лямшина Ч самъ Петръ Степановичъ;

чего же можно было ожидать въ такомъ случа? Я старался прислушаться къ разговорамъ. Иныя мннiя поражали своею дикостью. Утверждали, напримръ, въ одной кучк, что всю исторiю Ставрогина съ Лизой обдлала Юлiя Михайловна и за это взяла со Ставрогина деньги. Называли даже сумму. Утверждали что даже и праздникъ устроила она съ этою цлью;

потому-то де половина города и не явилась, узнавъ въ чемъ дло, а самъ Лембке былъ такъ фрапированъ что разстроился въ разсудк, и она теперь его водитъ помшаннаго. Ч Тутъ много было и хохоту, сиплаго, дикаго, и себ на ум. Вс страшно тоже критиковали балъ, а Юлiю Михайловну ругали безо всякой церемонiи. Вообще болтовня была безпорядочная, отрывин стая, хмльная и безпокойная, такъ что трудно было сообразиться и что-нибудь вывести. Тутъ же въ буфет прiютился и просто веселый людъ, даже было нсколько дамъ изъ такихъ которыхъ уже ничмъ не удивишь и не испугаешь, прелюбезныхъ и развеселыхъ, большею частiю все офицерскихъ женъ, съ своими мужьями. Он устроились на отдльн ныхъ столикахъ компанiями и чрезвычайно весело пили чай. Буфетъ обратился въ теплое пристанище чуть не для половины съхавшейся публики. И однако черезъ нсколько времени вся эта масса должна была нахлынуть въ залу;

страшно было и подумать.

А пока въ Блой Зал съ участiемъ князя образовались три жин денькiя кадрильки. Барышни танцовали, а родители на нихъ радован лись. Но и тутъ многiя изъ этихъ почтенныхъ особъ уже начинали обдун мывать какъ бы имъ, повеселивъ своихъ двицъ, убраться посвоевременн не, а не тогда когда начнется. Ршительно вс уврены были что нен премнно начнется. Трудно было бы мн изобразить душевное состоянiе самой Юлiи Михайловны. Я съ нею не заговаривалъ, хотя и подходилъ довольно близко. На мой поклонъ при вход она не отвтила, не замтивъ меня (дйствительно не замтивъ). Лицо ея было болзненн ное, взглядъ презрительный и высокомрный, но блуждающiй и тревожн ный. Она съ видимымъ мученiемъ преодолвала себя, Ч для чего и для кого? Ей слдовало непремнно ухать и, главное, увезти супруга, а она оставалась! Уже по лицу ея можно было замтить что глаза ея сон вершенно открылись и что ей нечего больше ждать. Она даже не подзын вала къ себ и Петра Степановича (тотъ, кажется, и самъ ее избгалъ;

я видлъ его въ буфет, онъ былъ чрезмрно веселъ). Но она все-таки оставалась на бал и ни на мигъ не отпускала отъ себя Андрея Антонон вича. О, она до самаго послдняго мгновенiя съ самымъ искреннимъ нен годованiемъ отвергла бы всякiй намекъ на его здоровье, даже давеча утромъ. Но теперь глаза ея и на этотъ счетъ должны были открыться.

Что до меня, то мн съ перваго взгляда показалось что Андрей Антонон вичъ смотритъ хуже чмъ давеча утромъ. Казалось, онъ былъ въ кан комъ-то забвенiи и не совсмъ сознавалъ гд находится. Иногда вдругъ оглядывался съ неожиданною строгостью, напримръ раза два на меня.

Одинъ разъ попробовалъ о чемъ-то заговорить, началъ вслухъ и громко, и не докончилъ, произведя почти испугъ въ одномъ смиренномъ старичн к чиновник, случившемся подл него. Но даже и эта смиренная полон вина публики, присутствовавшая въ Блой Зал, мрачно и боязливо сторонилась отъ Юлiи Михайловны, бросая въ то же время чрезвычайно странные взгляды на ея супруга, взгляды слишкомъ не гармонировавн шiе, по своей пристальности и откровенности, съ напуганностью этихъ людей.

Ч Вотъ эта-то черта меня и пронзила, и я вдругъ начала догадын ваться объ Андре Антонович, Ч признавалась потомъ мн самому Юлiя Михайловна.

Да, она опять была виновата! Вроятно давеча, когда посл моего бгства поршено было съ Петромъ Степановичемъ быть балу и быть на бал, Ч вроятно она опять ходила въ кабинетъ уже окончательно пон трясеннаго на чтенiи Андрея Антоновича, опять употребила вс свои обольщенiя и привлекла его съ собой. Но какъ мучилась должно-быть теперь! И все-таки не узжала! Гордость ли ее мучила или просто она потерялась Ч не знаю. Она съ униженiемъ и съ улыбками, при всемъ своемъ высокомрiи, пробовала заговорить съ иными дамами, но т тотн часъ терялись, отдлывались односложными, недоврчивыми да-съ и нтъ-съ и видимо ее избгали.

Изъ безспорныхъ сановниковъ нашего города очутился тутъ на бал лишь одинъ Ч тотъ самый важный отставной генералъ котораго я уже разъ описывалъ и который у предводительши посл дуэли Ставрон гина съ Гагановымъ лотворилъ дверь общественному нетерпнiю. Онъ важно расхаживалъ по заламъ, присматривался и прислушивался и стан рался показать видъ что прiхалъ боле для наблюденiя нравовъ чмъ для несомнннаго удовольствiя. Онъ кончилъ тмъ что совсмъ пристроился къ Юлiи Михайловн и не отходилъ отъ нея ни шагу, видин мо стараясь ее ободрить и успокоить. Безъ сомннiя, это былъ человкъ добрйшiй, очень сановитый и до того уже старый что отъ него можно было вынести даже и сожалнiе. Но сознаться себ самой что этотъ стан рый болтунъ осмливается ее сожалть и почти протежировать, понин мая что длаетъ ей честь своимъ присутствiемъ, было очень досадно. А генералъ не отставалъ и все болталъ безъ умолку.

Ч Городъ, говорятъ, не стоитъ безъ семи праведниковъ.... семи кан жется, не помню по-ло-жен-наго числа. Не знаю сколько изъ этихъ семи.... несомннныхъ праведниковъ нашего города.... имли честь постить вашъ балъ, но несмотря на ихъ присутствiе, я начинаю чувн ствовать себя не без-опаснымъ. Vous me pardonnerez, charmante dame, n'est-ce pas?1 Говорю ал-ле-го-ри-чески, но сходилъ въ буфетъ и радъ что цлъ вернулся.... Нашъ безцнный Прохорычъ тамъ не на мст, и кажется къ утру его палатку снесутъ. Впрочемъ смюсь. Я только жду какая это будетъ кадриль ли-те-ратуры, а тамъ въ постель. Простите стараго подагрика, я ложусь рано, да и вамъ бы совтовалъ хать спан тиньки, какъ говорятъ aux enfants2. А я вдь прiхалъ для юныхъ кран савицъ... которыхъ конечно нигд не могу встртить въ такомъ боган томъ комплект кром здшняго мста.... Вс изъ-за рки, а я туда не зжу. Жена одного офицера.... кажется Егерскаго.... очень даже не дурн на, очень и... и сама это знаетъ. Я съ плутовочкой разговаривалъ;

бойка и.... ну и двочки свжи;

но и только;

кром свжести ничего. Впрочемъ я съ удовольствiемъ. Есть бутончики;

только губы толсты. Вообще въ русской красот женскихъ лицъ мало той правильности и.... и нсколько на блинъ сводится.... Vous me pardonnerez, n'est-ce pas.... при хорошихъ впрочемъ глазкахъ.... смющихся глазкахъ. Эти бутончики года по два своей юности о-ча-ро-вательны, даже по три.... ну а тамъ расплываются на вки.... производя въ своихъ мужъяхъ тотъ печальный ин-де-фе-ренн тизмъ, который столь способствуетъ развитiю женскаго вопроса.... если только я правильно понимаю этотъ вопросъ.... Гмъ. Зала хороша;

комнан ты убраны не дурно. Могло быть хуже. Музыка могла быть гораздо хуже.... не говорю должна быть. Дурной эффектъ что мало дамъ вообще.

О нарядахъ не у-по-ми-наю. Дурно что этотъ въ срыхъ брюкахъ такъ откровенно позволяетъ себ кан-ка-ни-ровать. Я прощу если онъ съ ран дости и такъ какъ онъ здшнiй аптекарь... но въ одиннадцатомъ часу все-таки рано и для аптекаря.... Тамъ въ буфет двое подрались, и не были выведены. Въ одиннадцатомъ часу еще должно выводить драчун новъ, каковы бы ни были нравы публики.... не говорю въ третьемъ часу, тутъ уже необходима уступка общественному мннiю, Ч и если только Вы меня простите, прелестнейшая, не правда ли? (франц.).

детям (франц.).

Вы меня простите, не правда ли (франц.).

этотъ балъ доживетъ до третьяго часу. Варвара Петровна слова однако не сдержала и не дала цвтовъ. Гмъ, ей не до цвтовъ, pauvre mre1! А бдная Лиза, вы слышали? Говорятъ, таинственная исторiя и.... и опять на арен Ставрогинъ.... Гмъ. Я бы спать похалъ.... совсмъ клюю носон мъ. А когда же эта кадриль ли-те-ра-туры?

Наконецъ началась и кадриль литературы. Въ город, весь пон слднiй мсяцъ, чуть только начинался гд-нибудь разговоръ о предстон ящемъ бал, непремнно сейчасъ же сводили на эту кадриль литератун ры, и такъ какъ никто не могъ представить что это такое, то и возбун ждала она непомрное любопытство. Опасне ничего не могло быть для ея успха, и Ч каково же было разочарованiе!

Отворились боковыя двери Блой Залы, до тхъ поръ запертыя, и вдругъ появилось нсколько масокъ. Публика съ жадностью ихъ обстун пила. Весь буфетъ до послдняго человка разомъ ввалился въ залу.

Маски расположились танцовать. Мн удалось протсниться на первый планъ, и я пристроился какъ разъ сзади Юлiи Михайловны, фонъ-Лембн ке и генерала. Тутъ подскочилъ къ Юлiи Михайловн пропадавшiй до сихъ-поръ Петръ Степановичъ.

Ч Я все въ буфет и наблюдаю, прошепталъ онъ съ видомъ винован таго школьника, впрочемъ нарочно поддланнымъ, чтобы еще боле ее раздразнить. Та вспыхнула отъ гнва.

Ч Хоть бы теперь-то вы меня не обманывали, наглый человкъ! вын рвалось у ней почти громко, такъ что въ публик услышали. Петръ Стен пановичъ отскочилъ чрезвычайно довольный собой.

Трудно было бы представить боле жалкую, боле пошлую, боле бездарную и прсную аллегорiю какъ эта кадриль литературы. Ничего нельзя было придумать мене подходящаго къ нашей публик;

а между тмъ придумывалъ ее, говорятъ, Кармазиновъ. Правда, устраивалъ Лин путинъ, совтуясь съ тмъ самымъ хромымъ учителемъ который былъ на вечер у Виргинскаго. Но Кармазиновъ все-таки давалъ идею и даже самъ, говорятъ, хотлъ нарядиться и взять какую-то особую и самостоян тельную роль. Кадриль состояла изъ шести паръ жалкихъ масокъ, Ч даже почти и не масокъ, потому что они были въ такихъ же платьяхъ какъ и вс. Такъ напримръ одинъ пожилой господинъ, невысокаго рон ста, во фрак, Ч однимъ словомъ, такъ какъ вс одваются, Ч съ пон чтенною сдою бородой (подвязанною, и въ этомъ состоялъ весь кон стюмъ), танцуя, толокся на одномъ мст съ солиднымъ выраженiемъ въ лиц, часто и мелко семеня ногами и почти не сдвигаясь съ мста. Онъ издавалъ какiе-то звуки умреннымъ, но охрипшимъ баскомъ, и вотъ бедная мать (франц.).

эта-то охриплость голоса и должна была означать одну изъ извстныхъ газетъ. Напротивъ этой маски танцовали два какiе-то гиганта X и Z, и эти буквы были у нихъ пришпилены на фракахъ, но что означали эти X и Z, такъ и осталось неразъясненнымъ. Честная русская мысль изобн ражалась въ вид господина среднихъ тъ, въ очкахъ, во фрак, въ перчаткахъ и Ч въ кандалахъ (въ настоящихъ кандалахъ). Подъ мышн кой этой мысли былъ портфель съ какимъ-то дломъ. Изъ кармана вын глядывало распечатанное письмо изъ-за границы, заключавшее въ себ удостовренiе, для всхъ сомнвающихся, въ честности честной русн ской мысли. Все это досказывалось распорядителями уже изустно, пон тому что торчавшее изъ кармана письмо нельзя же было прочесть. Въ приподнятой правой рук честная русская мысль держала бокалъ, какъ будто желая провозгласить тостъ. По об стороны ея и съ нею рян домъ семенили дв стриженыя нигилистки, а vis--vis танцовалъ какой то тоже пожилой господинъ, во фрак, но съ тяжелою дубиной въ рук и будто бы изображалъ собою не петербургское, но грозное изданiе:

Прихлопну мокренько будетъ. Но несмотря на свою дубину, онъ нин какъ не могъ снести пристально устремленныхъ на него очковъ честной русской мысли и старался глядть по сторонамъ, а когда длалъ pas de deux1, то изгибался, вертлся и не зналъ куда дваться Ч до того врон ятно мучила его совсть.... Впрочемъ не упомню всхъ этихъ тупеньн кихъ выдумокъ;

все было въ такомъ же род, такъ что наконецъ мн стало мучительно стыдно. И вотъ именно то же самое впечатлнiе какъ бы стыда отразилось и на всей публик, даже на самыхъ угрюмыхъ физiономiяхъ, явившихся изъ буфета. Нкоторое время вс молчали и смотрли въ сердитомъ недоумнiи. Человкъ въ стыд обыкновенно начинаетъ сердиться и наклоненъ къ цинизму. Мало-по-малу загудла наша публика:

Ч Это что жь такое? пробормоталъ въ одной кучк одинъ буфетн никъ.

Ч Глупость какая-то.

Ч Какая-то литература. Голосъ критикуютъ.

Ч Да мн-то что.

Изъ другой кучки:

Ч Ослы!

Ч Нтъ они не ослы, а ослы-то мы.

Ч Почему ты оселъ?

Ч Да я не оселъ.

Ч А коль ужь ты не оселъ, такъ я и подавно.

па де дё (франц.) Ч название фигуры в танце.

Изъ третьей кучки:

Ч Надавать бы всмъ киселей да и къ чорту!

Ч Растрясти весь залъ!

Изъ четвертой:

Ч Какъ не совстно Лембкамъ смотрть?

Ч Почему имъ совстно? Ведь теб не совстно?

Ч Да и мн совстно, а онъ губернаторъ.

Ч А ты свинья.

Ч Въ жизнь мою не видывала такого самаго обыкновеннаго бала, ядовито проговорила подл самой Юлiи Михайловны одна дама, очевидн но съ желанiемъ быть услышанною. Эта дама была тъ сорока, плотная и нарумяненная, въ яркомъ шелковомъ плать;

въ город ее почти вс знали, но никто не принималъ. Была она вдова статскаго совтника, оставившаго ей деревянный домъ и скудный пенсiонъ, но жила хорошо и держала лошадей. Юлiи Михайловн, мсяца два назадъ, сдлала вин зитъ первая, но та не приняла ея.

Ч Такъ точно и предвидть было возможно-съ, прибавила она, нан гло заглядывая въ глаза Юлiи Михайловн.

Ч А если могли предвидть, то зачмъ же пожаловали? не стерн пла Юлiя Михайловна.

Ч Да по наивности-съ, мигомъ отрзала бойкая дама и вся такъ и всполохнулась (ужасно желая сцпиться);

но генералъ сталъ между ними:

Ч Chre dame, наклонился онъ къ Юлiи Михайловн, Ч право бы ухать. Мы ихъ только стсняемъ, а безъ насъ они отлично повеселятся.

Вы все исполнили, открыли имъ балъ, ну и оставьте ихъ въ поко.... Да и Андрей Антоновичъ не совсмъ, кажется, чувствуетъ себя у-до-вле тво-рительно..... Чтобы не случилось бды?

Но уже было поздно.

Андрей Антоновичъ все время кадрили смотрлъ на танцующихъ съ какимъ-то гнвливымъ недоумнiемъ, а когда начались отзывы въ публик, началъ безпокойно озираться кругомъ. Тутъ въ первый разъ бросились ему въ глаза нкоторыя буфетныя личности;

взглядъ его вын разилъ чрезвычайное удивленiе. Вдругъ раздался громкiй смхъ надъ одною продлкой въ кадрили: издатель грознаго не петербургскаго изн данiя, танцовавшiй съ дубиной въ рукахъ, почувствовалъ окончательно что не можетъ вынести на себ очковъ честной русской мысли и не зная куда отъ нея дваться, вдругъ, въ послдней фигур пошелъ на встрчу очкамъ вверхъ ногами, что кстати и должно было обозначать постоянное извращенiе вверхъ ногами здраваго смысла въ грозномъ не петербургскомъ изданiи. Такъ какъ одинъ Лямшинъ умлъ ходить вверхъ ногами, то онъ и взялся представлять издателя съ дубиной. Юлiя Михайловна ршительно не знала что будутъ ходить вверхъ ногами.

Отъ меня это утаили, утаили, повторяла она мн потомъ въ отчаянiи и негодованiи. Хохотъ толпы привтствовалъ конечно не аллегорiю, до которой никому не было дла, а просто хожденiе вверхъ ногами во фрак съ фалдочками. Лембке вскиплъ и затрясся:

Ч Негодяй! крикнулъ онъ указывая на Лямшина, Ч схватить мерн завца, обернуть.... обернуть его ногами.... головой.... чтобъ голова вверн ху.... вверху!

Лямшинъ вскочилъ на ноги. Хохотъ усиливался.

Ч Выгнать всхъ мерзавцевъ которые смются! предписалъ вдругъ Лембке. Толпа загудла и загрохотала.

Ч Этакъ нельзя, ваше превосходительство.

Ч Публику нельзя ругать-съ.

Ч Самъ дуракъ! раздался голосъ откуда-то изъ угла.

Ч Флибустьеры! крикнулъ кто-то изъ другаго конца.

Лембке быстро обернулся на крикъ и весь поблднлъ. Тупая улыбн ка показалась на его губахъ, Ч какъ будто онъ что-то вдругъ понялъ и вспомнилъ.

Ч Господа, обратилась Юлiя Михайловна къ надвигавшейся толп, въ то же время увлекая за собою мужа, Ч господа, извините Андрея Анн тоновича, Андрей Антоновичъ нездоровъ... извините.... простите его, господа!

Я именно слышалъ какъ она сказала: простите. Сцена была очень быстра. Но я ршительно помню что часть публики уже въ это самое время устремилась вонъ изъ зала, какъ бы въ испуг, именно посл этихъ словъ Юлiи Михайловны. Я даже запоминаю одинъ истерическiй женскiй крикъ сквозь слезы:

Ч Ахъ, опять какъ давеча!

И вдругъ въ эту уже начавшуюся почти давку опять ударила бомба, именно лопять какъ давеча:

Ч Пожаръ! Все Зарчье горитъ!

Не помню только гд впервые раздался этотъ ужасный крикъ: въ залахъ ли, или кажется кто-то вбжалъ съ стницы изъ передней, но вслдъ затмъ наступила такая тревога что и разказать не возьмусь.

Больше половины собравшейся на балъ публики были изъ Зарчья Ч владтели тамошнихъ деревянныхъ домовъ или ихъ обитатели. Бросин лись къ окнамъ, мигомъ раздвинули гардины, сорвали шторы. Зарчье пылало. Правда, пожаръ только еще начался, но пылало въ трехъ соверн шенно разныхъ мстахъ, Ч это-то и испугало.

Ч Поджогъ! Шпигулинскiе! вопили въ толп.

Я упомнилъ нсколько весьма характерныхъ восклицанiй:

Ч Такъ и предчувствовало мое сердце что подожгутъ, вс эти дни оно чувствовало!

Ч Шпигулинскiе, Шпигулинскiе, некому больше!

Ч Насъ и собрали тутъ нарочно чтобы тамъ поджечь!

Pages:     | 1 |   ...   | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 |   ...   | 11 |    Книги, научные публикации