Книги, научные публикации Pages:     | 1 |   ...   | 8 | 9 | 10 | 11 |

. М. Достоевскй БСЫ РОМАНЪ ВЪ ТРЕХЪ ЧАСТЯХЪ ImWerdenVerlag Mnchen Ч Москва 2007 Хоть убей, слда не видно, Сбились мы, что длать намъ? ...

-- [ Страница 10 ] --

протянула свой портмоне, старенькiй, крошечный! Прiхала мста искать, Ч ну что она понимаетъ въ мстахъ, что они понимаютъ въ Россiи? Вдь это какъ блажныя дти, все у нихъ собственныя фанн тазiи, ими же созданныя;

и сердится бдная зачмъ не похожа Россiя на ихъ иностранныя мечтаньица! О, несчастные, о невинные!.. И однако въ самомъ дл здсь холодно...

Онъ вспомнилъ что она жаловалась, что онъ общался затопить печь. Дрова тутъ, можно принести, не разбудить бы только. Впрочемъ можно. А какъ ршить на счетъ телятины? Встанетъ, можетъ-быть зан хочетъ кушать... Ну это посл;

Кириловъ всю ночь не спитъ. Чмъ бы ее накрыть, она такъ крпко спитъ, но ей врно холодно, ахъ холодно! И онъ еще разъ подошелъ на нее посмотрть;

платье немного заверн нулось, и половина правой ноги открылась до колна. Онъ вдругъ отверн нулся, почти въ испуг, снялъ съ себя теплое пальто, и оставшись въ старенькомъ сюртучишк, накрылъ, стараясь не смотрть, обнаженное мсто.

Зажиганье дровъ, хожденiе на цыпочкахъ, осматриванiе спящей, мечты въ углу, потомъ опять осматриванiе спящей взяли много времени.

Прошло два-три часа. И вотъ въ это-то время у Кирилова успли побын вать Верховенскiй и Липутинъ. Наконецъ и онъ задремалъ въ углу.

Раздался ея стонъ;

она пробудилась, она звала его;

онъ вскочилъ какъ преступникъ.

Ч Marie! Я было заснулъ... Ахъ, какой я подлецъ, Marie!

Она привстала, озираясь съ удивленiемъ, какъ бы не узнавая гд находится, и вдругъ вся всполошилась въ негодованiи, въ гнв:

Ч Я заняла вашу постель, я заснула вн себя отъ усталости;

какъ смли вы не разбудить меня? Какъ осмлились подумать что я намрена быть вамъ въ тягость?

Ч Какъ могъ я разбудить тебя, Marie?

Ч Могли;

должны были! Для васъ тутъ нтъ другой постели, а я зан няла вашу. Вы не должны были ставить меня въ фальшивое положенiе.

Или вы думаете, я прiхала пользоваться вашими благодянiями? Сейн часъ извольте занять вашу постель, а я лягу въ углу на стульяхъ...

Ч Marie, столько нтъ стульевъ, да и нечего постлать.

Ч Ну такъ просто на полу. Вдь вамъ же самому придется спать на полу. Я хочу на полу, сейчасъ, сейчасъ!

Она встала, хотла шагнуть, но вдругъ какъ бы сильнйшая судон рожная боль разомъ отняла у ней вс силы и всю ршимость и она съ громкимъ стономъ опять упала на постель. Шатовъ подбжалъ, но Marie, спрятавъ лицо въ подушки, захватила его руку и изо всей силы стала сжимать и ломать ее въ своей рук. Такъ продолжалось съ минун ту.

Ч Marie, голубчикъ, если надо, тутъ есть докторъ Френцель, мн знакомый, очень... Я бы сбгалъ къ нему.

Ч Вздоръ!

Ч Какъ вздоръ? Скажи, Marie, что у тебя болитъ? А то бы можно припарки... на животъ напримръ... Это я и безъ доктора могу... А то горчишники.

Ч Что жь это? странно спросила она, подымая голову и испуганно смотря на него.

Ч То-есть что именно, Marie? не понималъ Шатовъ: Ч про что ты спрашиваешь? О Боже, я совсмъ теряюсь, Marie, извини что ничего не понимаю.

Ч Эхъ отстаньте, не ваше дло понимать. Да и было бы очень смшно... горько усмхнулась она. Ч Говорите мн про что-нибудь. Хон дите по комнат и говорите. Не стойте подл меня и не глядите на меня, объ этомъ особенно прошу васъ въ пятисотый разъ!

Шатовъ сталъ ходить по комнат, смотря въ полъ и изо всхъ силъ стараясь не взглянуть на нее.

Ч Тутъ Ч не разсердись, Marie, умоляю тебя Ч тутъ есть телятин на, недалеко, и чай... Ты такъ мало давеча скушала...

Она брезгливо и злобно замахала рукой. Шатовъ въ отчаянiи прин кусилъ языкъ.

Ч Слушайте, я намрена здсь открыть переплетную, на разумн ныхъ началахъ ассоцiацiи. Такъ какъ вы здсь живете, то какъ вы думан ете: удастся или нтъ?

Ч Эхъ, Marie, у насъ и книгъ-то не читаютъ, да и нтъ ихъ совсмъ. Да и станетъ онъ книгу переплетать?

Ч Кто онъ?

Ч Здшнiй читатель и здшнiй житель вообще, Marie.

Ч Ну такъ и говорите ясне, а то: онъ, а кто онъ Ч неизвстно.

Грамматики не знаете.

Ч Это въ дух языка, Marie, пробормоталъ Шатовъ.

Ч Ахъ, подите вы съ вашимъ духомъ, надоли. Почему здшнiй житель или читатель не станетъ переплетать?

Ч Потому что читать книгу и ее переплетать это цлыхъ два перiон да развитiя, и огромныхъ. Сначала онъ помаленьку читать прiучается, вками разумется, но треплетъ книгу и валяетъ ее, считая за несерiозн ную вещь. Переплетъ же означаетъ уже и уваженiе къ книг, означаетъ что онъ не только читать полюбилъ, но и за дло призналъ. До этого перiода еще вся Россiя не дожила. Европа давно преплетаетъ.

Ч Это хоть и по-педантски, но по крайней мр не глупо сказано и напоминаетъ мн три года назадъ;

вы иногда были довольно остроумны три года назадъ.

Она это высказала такъ же брезгливо какъ и вс прежнiя капризныя свои фразы.

Ч Marie, Marie, въ умиленiи обратился къ ней Шатовъ, Ч о Marie!

Еслибъ ты знала сколько въ эти три года прошло и прохало! Я слын шалъ потомъ что ты будто бы презирала меня за перемну убжденiй.

Кого жь я бросилъ? Враговъ живой жизни, устарлыхъ либералишекъ, боящихся собственной независимости;

лакеевъ мысли, враговъ личности и свободы, дряхлыхъ проповдниковъ мертвечины и тухлятины! Что у нихъ: старчество, золотая средина, самая мщанская, подлая бездарн ность, завистливое равенство, равенство безъ собственнаго достоинства, равенство какъ сознаетъ его лакей или какъ сознавалъ Французъ года... А главное, везд мерзавцы, мерзавцы и мерзавцы!

Ч Да, мерзавцевъ много, отрывисто и болзненно проговорила она.

Она лежала протянувшись, недвижимо и какъ бы боясь пошевелиться, откинувшись головой на подушку, нсколько вбокъ, смотря въ потолокъ утомленнымъ, но горячимъ взглядомъ. Лицо ея было блдно, губы вын сохли и запеклись.

Ч Ты сознаешь, Marie, сознаешь! воскликнулъ Шатовъ. Она хотла было сдлать отрицательный знакъ головой, и вдругъ съ нею сдлалась прежняя судорога. Опять она спрятала лицо въ подушку и опять изо всей силы цлую минуту сжимала до боли руку подбжавшаго и обзумевшаго отъ ужаса Шатова.

Ч Marie, Marie! Но вдь это можетъ-быть очень серiозно, Marie!

Ч Молчите... Я не хочу, не хочу, восклицала она почти въ ярости, повертываясь опять вверхъ лицомъ: Ч не смйте глядть на меня, съ вашимъ состраданiемъ! Ходите по комнат, говорите что-нибудь, говон рите....

Шатовъ какъ потерянный началъ было снова что-то бормотать.

Ч Вы чмъ здсь занимаетесь? спросила она съ брезгливымъ нен терпнiемъ перебивая его.

Ч На контору къ купцу одному хожу. Я, Marie, еслибъ особенно захотлъ, могъ бы и здсь хорошiя деньги доставать.

Ч Тмъ для васъ лучше...

Ч Ахъ, не подумай чего, Marie, я такъ сказалъ...

Ч А еще что длаете? Что проповдуете? Вдь вы не можете не проповдовать;

таковъ характеръ!

Ч Бога проповдую, Marie.

Ч Въ котораго сами не врите. Этой идеи я никогда не могла пон нять.

Ч Оставимъ, Marie, это потомъ.

Ч Что такое была здсь эта Марья Тимофеевна?

Ч Это тоже мы потомъ, Marie.

Ч Не смйте мн длать такiя замчанiя! Правда ли что смерть эту можно отнести къ злодйству... этихъ людей?

Ч Непремнно такъ, проскрежеталъ Шатовъ.

Marie вдругъ подняла голову и болзненно прокричала:

Ч Не смйте мн больше говорить объ этомъ, никогда не смйте, никогда не смйте!

И она опять упала на постель въ припадк той же судорожной боли;

это уже въ третiй разъ, но на этотъ разъ стоны стали громче, обратились въ крики.

Ч О, несносный человкъ! О, нестерпимый человкъ! металась она уже не жаля себя, отталкивая стоявшаго надъ нею Шатова.

Ч Marie, я буду что хочешь... я буду ходить, говорить...

Ч Да неужто вы не видите что началось?

Ч Что началось, Marie?

Ч А почемъ я знаю? Я разв тутъ знаю что-нибудь... О, проклятая!

О, будь проклято все заран!

Ч Marie, еслибъ ты сказала что начинается... а то я... что я пойму если такъ?

Ч Вы отвлеченный, безполезный болтунъ. О, будь проклято все на свт!

Ч Marie! Marie!

Онъ серiозно подумалъ что съ ней начинается помшательство.

Ч Да неужели вы наконецъ не видите что я мучуюсь родами, прин поднялась она, смотря на него со страшною, болзненною, исказившею все лицо ея злобой. Будь онъ заран проклятъ, этотъ ребенокъ!

Ч Marie, воскликнулъ Шатовъ, догадавшись наконецъ въ чемъ дло, Ч Marie... Но что же ты не сказала заран? спохватился онъ вдругъ и съ энергическою ршимостью схватилъ свою фуражку.

Ч А я почемъ знала, входя сюда? Ч Неужто пришла бы къ вамъ?

Мн сказали, еще черезъ десять дней! Куда же вы, куда же вы, не смйн те!

Ч За повивальною бабкой! я продамъ револьверъ;

прежде всего тен перь деньги!

Ч Не смйте ничего, не смйте повивальную бабку, просто бабу, старуху, у меня въ портмоне восемь гривенъ... Родятъ же деревенскiя бабы безъ бабокъ... А околю, такъ тмъ лучше...

Ч И баба будетъ, и старуха будетъ. Только какъ я, какъ я оставлю тебя одну, Marie!

Но сообразивъ что лучше теперь оставить ее одну, несмотря на все ея изступленiе, чмъ потомъ оставить безъ помощи, онъ, не слушая ея стоновъ, ни гнвливыхъ восклицанiй и надясь на свои ноги, пустился сломя голову съ стницы.

III.

Прежде всего къ Кирилову. Было уже около часу пополуночи. Кин риловъ стоялъ посреди комнаты.

Ч Кириловъ, жена родитъ!

Ч То-есть какъ?

Ч Родитъ, ребенка родитъ!

Ч Вы... не ошибаетесь?

Ч О нтъ, нтъ, у ней судороги!... Надо бабу, старуху какую-нин будь, непремнно сейчасъ... Можно теперь достать? У васъ было много старухъ...

Ч Очень жаль что я родить не умю, задумчиво отвчалъ Кирин ловъ, Ч то-есть не я родить не умю, а сдлать такъ чтобы родить не умю... или... Нтъ, это я не умю сказать.

Ч То-есть вы не можете сами помочь въ родахъ;

но я не про то;

стан руху, старуху, я прошу бабу, сидлку, служанку!

Ч Старуха будетъ, только можетъ-быть не сейчасъ. Если хотите, я вмсто...

Ч О, невозможно;

я теперь къ Виргинской, къ бабк.

Ч Мерзавка!

Ч О, да, Кириловъ, да, но она лучше всхъ! О, да, все это будетъ безъ благоговнiя, безъ радости, брезгливо, съ бранью, съ богохульн ствомъ Ч при такой великой тайн, появленiи новаго существа!... О, она ужь теперь проклинаетъ его!...

Ч Если хотите, я....

Ч Нтъ, нтъ, а пока я буду бгать (о, я притащу Виргинскую!), вы иногда подходите къ моей стниц и тихонько прислушивайтесь, но не смйте входить, вы ее испугаете, ни за что не входите, вы только слун шайте... на всякiй ужасный случай. Ну если что крайнее случится, тогда войдите.

Ч Понимаю. Денегъ еще рубль. Вотъ. Я хотлъ завтра курицу, тен перь не хочу. Бгите скорй, бгите изо всей силы. Самоваръ всю ночь.

Кириловъ ничего не зналъ о намренiяхъ на счетъ Шатова, да и прежде никогда не зналъ о всей степени опасности ему угрожающей.

Зналъ только что у него какiе-то старые счеты съ тми людьми, и хотя самъ былъ въ это дло отчасти замшанъ, сообщенными ему изъ-за гран ницы инструкцiями (впрочемъ весьма поверхностными, ибо близко онъ ни въ чемъ не участвовалъ), но въ послднее время онъ все бросилъ, вс порученiя, совершенно устранилъ себя отъ всякихъ длъ, прежде же всего отъ лобщаго дла, и предался жизни созерцательной. Петръ Верн ховенскiй, въ засданiи, хотя и позвалъ Липутина къ Кирилову чтобъ удостовриться что тотъ приметъ, въ данный моментъ, дло Шатова на себя, но однако въ объясненiяхъ съ Кириловымъ ни слова не сказалъ про Шатова, даже не намекнулъ, Ч вроятно считая не политичнымъ, а Кирилова даже и неблагонадежнымъ, и оставивъ до завтра, когда уже все будетъ сдлано, а Кирилову стало-быть будетъ уже все равно;

по крайней такъ разсуждалъ о Кирилов Петръ Степановичъ. Липутинъ тоже очень замтилъ что о Шатов, несмотря на общанiе, ни слова не было упомянуто, но Липутинъ былъ слишкомъ взволнованъ чтобы прон тестовать.

Какъ вихрь бжалъ Шатовъ въ Муравьиную улицу, проклиная разн стоянiе и не видя ему конца.

Надо было долго стучать у Виргинскаго: вс давно уже спали. Но Шатовъ изо всей силы и безъ всякой церемонiи заколотилъ въ ставню.

Цпная собака на двор рвалась и заливалась злобнымъ лаемъ. Собаки всей улицы подхватили;

поднялся собачiй гамъ.

Ч Что вы стучите и чего вамъ угодно? раздался наконецъ у окна мягкiй и не соотвтственный лоскорбленiю голосъ самого Виргинскаго.

Ставня прiотворилась, открылась и форточка.

Ч Кто тамъ, какой подлецъ? злобно провизжалъ уже совершенно соотвтственный оскорбленiю женскiй голосъ старой двы, родственнин цы Виргинскаго.

Ч Я, Шатовъ, ко мн воротилась жена и теперь сейчасъ родитъ...

Ч Ну пусть и родитъ, убирайтесь!

Ч Я за Ариной Прохоровной, я не уйду безъ Арины Прохоровны!

Ч Не можетъ она ко всякому ходить. По ночамъ особая практика...

Убирайтесь къ Макшеевой и не смйте шумть! трещалъ обозленный женскiй голосъ. Слышно было какъ Виргинскiй останавливалъ;

но стан рая два его отталкивала и не уступала.

Ч Я не уйду! прокричалъ опять Шатовъ.

Ч Подождите, подождите же! прикрикнулъ наконецъ Виргинскiй, осиливъ дву, Ч прошу васъ Шатовъ подождать пять минутъ, я разбун жу Арину Прохоровну, и пожалуста не стучите и не кричите... О, какъ все это ужасно!

Черезъ пять безконечныхъ минутъ явилась Арина Прохоровна.

Ч Къ вамъ жена прiхала? послышался изъ форточки ея голосъ, и къ удивленiю Шатова, вовсе не злой, а такъ только по обыкновенному повелительный;

но Арина Прохоровна иначе и не могла говорить.

Ч Да, жена и родитъ.

Ч Марья Игнатьевна?

Ч Да, Марья Игнатьевна. Разумется Марья Игнатьевна!

Наступило молчанiе. Шатовъ ждалъ. Въ дом перешептывались.

Ч Она давно прiхала? спросила опять Mme Виргинская.

Ч Сегодня вечеромъ, въ восемь часовъ. Пожалуста поскорй.

Опять пошептались, опять какъ будто посовтовались.

Ч Слушайте, вы не ошибаетесь? Она сама васъ послала за мной?

Ч Нтъ, она не посылала за вами, она хочетъ бабу, простую бабу, чтобы меня не обременять расходами, но не безпокойтесь, я заплачу.

Ч Хорошо, приду, заплатите или нтъ. Я всегда цнила независин мыя чувства Марьи Игнатьевны, хотя она можетъ-быть не помнитъ меня. Есть у васъ самыя необходимыя вещи?

Ч Ничего нтъ, но все будетъ, будетъ, будетъ...

Есть же и въ этихъ людяхъ великодушiе! думалъ Шатовъ, направляясь къ Лямшину. Убжденiя и человкъ Ч это, кажется, дв вещи во многомъ различныя. Я можетъ-быть много виноватъ предъ ними!... Вс виноваты, вс виноваты и... еслибы въ этомъ вс убдились!... У Лямшина пришлось стучать не долго;

къ удивленiю, онъ мигомъ отворилъ форточку, вскочивъ съ постели босой и въ бль, рискуя нан сморкомъ;

а онъ очень былъ мнителенъ и постоянно заботился о своемъ здоровь. Но была особая причина такой чуткости и поспшности: Лямн шинъ трепеталъ весь вечеръ и до сихъ поръ еще не могъ заснуть отъ волненiя вслдствiе засданiя у нашихъ;

ему все мерещилось посщенiе нкоторыхъ незваныхъ и уже совсмъ нежеланныхъ гостей. Извстiе о донос Шатова больше всего его мучило... И вотъ вдругъ какъ нарочно такъ ужасно громко застучали въ окошко!...

Онъ до того струсилъ увидавъ Шатова, что тотчасъ же захлопнулъ форточку и убжалъ на кровать. Шатовъ сталъ неистово стучать и крин чать.

Ч Какъ вы смете такъ стучать среди ночи? грозно, но замирая отъ страху, крикнулъ Лямшинъ, по крайней мр минуты черезъ дв ршившись отворить снова форточку и убдившись наконецъ что Шан товъ пришелъ одинъ.

Ч Вотъ вамъ револьверъ;

берите обратно, давайте пятнадцать рун блей.

Ч Что это, вы пьяны? Это разбой;

я только простужусь. Постойте, я сейчасъ пледъ накину.

Ч Сейчасъ давайте пятнадцать рублей. Если не дадите, буду стун чать и кричать до зари;

я у васъ раму выбью.

Ч А я закричу караулъ, и васъ въ каталашку возьмутъ.

Ч А я нмой что ли? Я не закричу караулъ? Кому бояться караула, вамъ или мн?

Ч И вы можете питать такiя подлыя убжденiя... Я знаю на что вы намекаете... Стойте, стойте, ради Бога не стучите! Помилуйте, у кого деньги ночью? Ну зачмъ вамъ деньги, если вы не пьяны?

Ч Ко мн жена воротилась. Я вамъ десять рублей скинулъ, я ни разу не стрлялъ;

берите револьверъ, берите сiю минуту. Лямшинъ ман шинально протянулъ изъ форточки руку и принялъ револьверъ;

подон ждалъ, и вдругъ быстро выскочивъ головой изъ форточки, пролепеталъ какъ бы не помня себя и съ ознобомъ въ спин:

Ч Вы врете, къ вамъ совсмъ не пришла жена. Это... это вы просто хотите куда-нибудь убжать.

Ч Дуракъ вы, куда мн бжать? Это вашъ Петръ Верховенскiй пусть бжитъ, а не я. Я былъ сейчасъ у бабки Виргинской, и она тотчан съ согласилась ко мн придти. Справьтесь. Жена мучается;

нужны деньн ги;

давайте денегъ!

Цлый фейерверкъ идей блеснулъ въ изворотливомъ ум Лямшина.

Все вдругъ приняло другой оборотъ, но все еще страхъ не давалъ разсун дить.

Ч Да какъ же... вдь вы не живете съ женой?

Ч А я вамъ голову пробью за такiе вопросы.

Ч Ахъ Богъ мой, простите, понимаю, меня только ошеломило... Но я понимаю, понимаю. Но... но Ч неужели Арина Прохоровна придетъ?

Вы сказали сейчасъ что она пошла? Знаете, вдь это неправда. Видите, видите, видите, какъ вы говорите неправду на каждомъ шагу.

Ч Она наврно теперь у жены сидитъ, не задерживайте, я не винон ватъ что вы глупы.

Ч Неправда, я не глупъ. Извините меня, никакъ не могу...

И онъ, совсмъ уже потерявшись, въ третiй разъ сталъ опять запин рать, но Шатовъ такъ завопилъ, что онъ мигомъ опять выставился.

Ч Но это совершенное посягновенiе на личность? Чего вы отъ меня требуете, ну чего, чего, формулируйте. И замтьте, замтьте себ, среди такой ночи!

Ч Пятнадцать рублей требую, баранья голова!

Ч Но я можетъ вовсе не хочу брать назадъ револьверъ. Вы не имете права. Вы купили вещь Ч и все кончено, и не имете права. Я такую сумму ночью ни за что не могу. Гд я достану такую сумму?

Ч У тебя всегда деньги есть;

я теб сбавилъ десять рублей, но ты извстный жиденокъ.

Ч Приходите послзавтра, Ч слышите, послзавтра утромъ, ровно въ двнадцать часовъ, и я все отдамъ, все, не правда ли?

Шатовъ въ третiй разъ неистово застучалъ въ раму:

Ч Давай десять рублей, а завтра чмъ свтъ утромъ пять.

Ч Нтъ, послзавтра утромъ пять, а завтра ей-Богу не будетъ.

Лучше и не приходите, лучше не приходите.

Ч Давай десять;

о, подлецъ!

Ч За что же вы такъ ругаетесь? Подождите, надобно засвтить;

вы вотъ стекло выбили... Кто по ночамъ такъ ругается? Вотъ! протянулъ онъ изъ окна бумажку.

Шатовъ схватилъ, Ч бумажка была пятирублевая.

Ч Ей-Богу не могу, хоть заржьте, не могу, послзавтра все могу, а теперь ничего не могу.

Ч Не уйду! заревлъ Шатовъ.

Ч Ну вотъ берите, вотъ еще, видите еще, а больше не дамъ. Ну хоть орите во все горло, не дамъ, ну хоть что бы тамъ ни было, не дамъ;

не дамъ, и не дамъ!

Онъ былъ въ изступленiи, въ отчаянiи, въ поту. Дв кредитки котон рыя онъ еще выдалъ были рублевыя. Всего скопилось у Шатова семь рун блей.

Ч Ну чортъ съ тобой, завтра приду. Изобью тебя, Лямшинъ, если не приготовишь восьми рублей.

А дома-то меня не будетъ, дуракъ! быстро подумалъ про себя Лямшинъ.

Ч Стойте, стойте! неистово закричалъ онъ вслдъ Шатову, котон рый уже побжалъ. Ч Стойте, воротитесь. Скажите пожалуста, это правду вы сказали что къ вамъ воротилась жена?

Ч Дуракъ! плюнулъ Шатовъ и побжалъ что было мочи домой.

IV.

Замчу что Арина Прохоровна ничего не знала о вчерашнихъ намренiяхъ принятыхъ въ засданiи. Виргинскiй, возвратясь домой, пораженный и ослабвшiй, не осмлился сообщить ей принятое ршенiе;

но все-таки не утерплъ и открылъ половину, Ч то-есть все извстiе сон общенное Верховенскимъ о непремнномъ намренiи Шатова донести;

но тутъ же заявилъ что не совсмъ довряетъ извстiю. Арина Прохон ровна испугалась ужасно. Вотъ почему, когда прибжалъ за нею Шан товъ, она, несмотря на то что была утомлена, промаявшись съ одною рон дильницей всю прошлую ночь, немедленно ршилась пойти. Она всегда была уврена что такая дрянь какъ Шатовъ способенъ на гражданскую подлость;

но прибытiе Марьи Игнатьевны подводило дло подъ новую точку зрнiя. Испугъ Шатова, отчаянный тонъ его просьбъ, мольбы о помощи обозначали переворотъ въ чувствахъ предателя: человкъ ршившiйся даже предать себя чтобы только погубить другихъ Ч кан жется имлъ бы другой видъ и тонъ, чмъ представлялось въ дйствин тельности. Однимъ словомъ, Арина Прохоровна ршилась разсмотрть все сама своими глазами. Виргинскiй остался очень доволенъ ея ршин мостью, Ч какъ будто пять пудовъ съ него сняли! У него даже родилась надежда: видъ Шатова показался ему въ высшей степени несоотвтн ственнымъ предположенiю Верховенскаго...

Шатовъ не ошибся;

возвратясь онъ уже засталъ Арину Прохоровну у Marie. Она только-что прiхала, съ презрнiемъ прогнала Кирилова, торчавшаго внизу стницы;

наскоро познакомилась съ Marie, которая за прежнюю знакомую ея не признала;

нашла ее въ сквернйшемъ пон ложенiи, то-есть злобною, разстроенною и въ самомъ малодушномъ отн чаянiи и Ч въ какихъ-нибудь пять минутъ одержала ршительный верхъ надъ всми ея возраженiями.

Ч Чего вы наладили что не хотите дорогой акушерки? говорила она въ ту самую минуту какъ входилъ Шатовъ, Ч совершенный вздоръ, фальшивыя мысли, отъ ненормальности вашего положенiя. Съ помощью простой какой-нибудь старухи, простонародной бабки, вамъ пятьдесятъ шансовъ кончить худо;

а ужь тутъ хлопотъ и расходовъ будетъ больше чмъ съ дорогою акушеркой. Почему вы знаете что я дорогая акушерка?

Заплатите посл, я съ васъ лишняго не возьму, а за успхъ поручусь;

со мной не умрете, не такихъ видывала. Да и ребенка хоть завтра же вамъ отправлю въ прiютъ, а потомъ въ деревню на воспитанiе, тмъ и дло съ концомъ. А тамъ вы выздоравливаете, принимаетесь за разумный трудъ и въ очень короткiй срокъ вознаграждаете Шатова за помщенiе и расн ходы, которые вовсе будутъ не такъ велики...

Ч Я не то... Я не вправ обременять..

Ч Рацiональныя и гражданскiя чувства, но поврьте что Шатовъ ничего почти не истратитъ, если захочетъ изъ фантастическаго господин на обратиться хоть капельку въ человка врныхъ идй. Стоитъ только не длать глупостей, не бить въ барабанъ, не бгать высуня языкъ по городу. Не держать его за руки, такъ онъ къ утру подыметъ пожалуй всхъ здшнихъ докторовъ;

поднялъ же всхъ собакъ у меня на улиц.

Докторовъ не надо, я уже сказала что ручаюсь за все. Старуху пожалуй еще можно нанять для прислуги, это ничего не стоитъ. Впрочемъ онъ и самъ можетъ на что-нибудь пригодиться, не на одн только глупости.

Руки есть, ноги есть, въ аптеку сбгаетъ, безъ всякаго оскорбленiя ван шихъ чувствъ благодянiемъ. Какое чортъ благодянiе! Разв не онъ васъ привелъ къ этому положенiю? Разв не онъ поссорилъ васъ съ тмъ семействомъ гд вы были въ гувернанткахъ, съ эгоистическою цн лью на васъ жениться? Вдь мы слышали... Впрочемъ онъ самъ сейчасъ прибжалъ какъ ошаллый и накричалъ на всю улицу. Я ни къ кому не навязываюсь и пришла единственно для васъ, изъ принципа что вс наши обязаны солидарностью;

я ему заявила это, еще не выходя изъ дому. Если я по-вашему лишняя, то прощайте;

только не вышло бы бды, которую такъ легко устранить.

И она даже поднялась со стула.

Marie была такъ безпомощна, до того страдала и, надо правду скан зать, до того пугалась предстоящаго, что не посмла ее отпустить. Но эта женщина стала ей вдругъ ненавистна: совсмъ не о томъ она говорин ла, совсмъ не то было въ душ Marie! Но пророчество о возможной смерти въ рукахъ неопытной повитухи побдило отвращенiе. За то къ Шатову она стала съ этой минуты еще требовательне, еще безпощадн не. Дошло наконецъ до того что запретила ему не только смотрть на себя, но и стоять къ себ лицомъ. Мученiя становились сильне.

Проклятiя, даже брань становились все неистове.

Ч Э, да мы его вышлемъ, отрзала Арина Прохоровна, Ч на немъ лица нтъ, онъ только васъ пугаетъ;

поблднлъ какъ мертвецъ! Вамъ то чего, скажите пожалуста, смшной чудакъ? Вотъ комедiя!

Шатовъ не отвчалъ;

онъ ршился ничего не отвчать.

Ч Видала я глупыхъ отцовъ въ такихъ случаяхъ, тоже съума схон дятъ. Но вдь т по крайней мр...

Ч Перестаньте или бросьте меня чтобъ я околла! Чтобы ни слова не говорили! Не хочу, не хочу! раскричалась Marie.

Ч Ни слова не говорить нельзя, если вы сами не лишились разсудн ка;

такъ я и понимаю объ васъ въ этомъ положенiи. По крайней мр надо о дл: скажите, заготовлено у васъ что-нибудь? Отвчайте вы, Шатовъ, ей не до того.

Ч Скажите что именно надобно?

Ч Значитъ ничего не заготовлено.

Она высчитала все необходимо нужное, и надо отдать ей справедлин вость, ограничилась самымъ крайне-необходимымъ, до нищенства. Кое что нашлось у Шатова. Marie вынула ключъ и протянула ему чтобъ онъ поискалъ въ ея саквояж. Такъ какъ у него дрожали руки, то онъ и прон копался нсколько дольше чмъ слдовало, отпирая незнакомый зан мокъ. Marie вышла изъ себя, но когда подскочила Арина Прохоровна, чтобъ отнять у него ключъ, то ни за что не позволила ей заглянуть въ свой сакъ и съ блажнымъ крикомъ и плачемъ настояла чтобы сакъ отпин ралъ одинъ Шатовъ.

За иными вещами приходилось сбгать къ Кирилову. Чуть только Шатовъ повернулся идти, она тотчасъ стала неистово звать его назадъ и успокоилась лишь тогда когда опрометью воротившiйся съ стницы Шатовъ разъяснилъ ей что уходитъ лишь на минуту, за самымъ необхон димымъ, и тотчасъ опять воротится.

Ч Ну, на васъ трудно, барыня, угодить, разсмялась Арина Прохон ровна: Ч то стой лицомъ къ стн и не смй на васъ посмотрть, то не смй даже и на минутку отлучиться, заплачете. Вдь онъ этакъ что-нин будь пожалуй подумаетъ. Ну, ну, не блажите, не кукситесь, я вдь смюсь.

Ч Онъ не сметъ ничего подумать.

Ч Та-та-та, еслибы не былъ въ васъ влюбленъ какъ баранъ, не бн галъ бы по улицамъ высуня языкъ и не поднялъ бы по городу всхъ сон бакъ. Онъ у меня раму выбилъ.

V.

Шатовъ засталъ Кирилова, все еще ходившаго изъ угла въ уголъ по комнат, до того разсяннымъ, что тотъ даже забылъ о прiзд жены, слушалъ и не понималъ.

Ч Ахъ да, вспомнилъ онъ вдругъ, какъ бы отрываясь съ усилiемъ и только на мигъ отъ какой-то увлекавшей его идеи, Ч да... старуха...

Жена или старуха? Постойте: и жена и старуха, такъ? Помню;

ходилъ;

старуха придетъ, только не сейчасъ. Берите подушку. Еще что? Да...

Постойте, бываютъ съ вами, Шатовъ, минуты вчной гармонiи?

Ч Знаете, Кириловъ, вамъ нельзя больше не спать по ночамъ.

Кириловъ очнулся и Ч странно Ч заговорилъ гораздо складне чмъ даже всегда говорилъ;

видно было что онъ давно уже все это форн мулировалъ и можетъ-быть записалъ:

Ч Есть секунды, ихъ всего заразъ приходитъ пять или шесть, и вы вдругъ чувствуете присутствiе вчной гармонiи, совершенно достигнун той. Это не земное;

я не про то что оно небесное, а про то что человкъ въ земномъ вид не можетъ перенести. Надо перемниться физически или умереть. Это чувство ясное и неоспоримое. Какъ будто вдругъ ощун щаете всю природу и вдругъ говорите: да, это правда. Богъ когда мiръ создавалъ, то въ конц каждаго дня созданiя говорилъ: да, это правда, это хорошо. Это... это не умиленiе, а только такъ, радость. Вы не прон щаете ничего, потому что прощать уже нечего. Вы не то что любите, о Ч тутъ выше любви! Всего страшне что такъ ужасно ясно и такая ран дость. Если боле пяти секундъ Ч то душа не выдержитъ и должна исн чезнуть. Въ эти пять секундъ я проживаю жизнь и за нихъ отдамъ всю мою жизнь, потому что стоитъ. Чтобы выдержать десять секундъ надо перемниться физически. Я думаю, человкъ долженъ перестать родить.

Къ чему дти, къ чему развитiе, коли цль достигнута? Въ Евангелiи сказано что въ воскресенiи не будутъ родить, а будутъ какъ ангелы Божiи. Намекъ. Ваша жена родитъ?

Ч Кириловъ, это часто приходитъ?

Ч Въ три дня разъ, въ недлю разъ.

Ч У васъ нтъ падучей?

Ч Нтъ.

Ч Значитъ, будетъ. Берегитесь, Кириловъ, я слышалъ что именно такъ падучая начинается. Мн одинъ эпилептикъ подробно описывалъ это предварительное ощущенiе предъ припадкомъ, точь-въ-точь какъ вы;

пять секундъ и онъ назначалъ и говорилъ что боле нельзя вынести.

Вспомните Магометовъ кувшинъ, не успвшiй пролиться пока онъ обн летлъ на кон своемъ рай. Кувшинъ Ч это т же пять секундъ;

слишн комъ напоминаетъ вашу гармонiю, а Магометъ былъ эпилептикъ. Бен регитесь, Кириловъ, падучая!

Ч Не успетъ, тихо усмхнулся Кириловъ.

VI.

Ночь проходила. Шатова посылали, бранили, призывали. Marie дон шла до послдней степени страха за свою жизнь. Она кричала что хон четъ жить непремнно, непремнно! и боится умереть: не надо, не надо! повторяла она. Еслибы не Арина Прохоровна, то было бы очень плохо. Мало-по-малу она совершенно овладла пацiенткой. Та стала слушаться каждаго слова ея, каждаго окрика, какъ ребенокъ. Арина Прохоровна брала строгостью, а не лаской, за то работала мастерски.

Стало разсвтать. Арина Прохоровна вдругъ выдумала что Шатовъ сейн часъ выбгалъ на стницу и Богу молился, и стала смяться. Marie тоже засмялась злобно, язвительно, точно ей легче было отъ этого смха. Наконецъ Шатова выгнали совсмъ. Наступило сырое, холодное утро. Онъ приникъ лицомъ къ стн, въ углу, точь-въ-точь какъ накан нун когда входилъ Эркель. Онъ дрожалъ какъ листъ, боялся думать, но умъ его цплялся мыслiю за все представлявшееся, какъ бываетъ во сн.

Мечты безпрерывно увлекали его и безпрерывно обрывались какъ гнин лыя нитки. Изъ комнаты раздались наконецъ уже не стоны, а ужасные, чисто животные крики, невыносимые, невозможные. Онъ хотлъ было заткнуть уши, но не могъ, и упалъ на колна, безсознательно повторяя:

Marie, Marie! И вотъ наконецъ раздался крикъ, новый крикъ, отъ кон тораго Шатовъ вздрогнулъ и вскочилъ съ колнъ, крикъ младенца, слан бый, надтреснутый. Онъ перекрестился и бросился въ комнату. Въ рун кахъ у Арины Прохоровны кричало и копошилось крошечными ручками и ножками маленькое, красное, сморщенное существо, безпомощное до ужаса и зависящее какъ пылинка, отъ перваго дуновенiя втра, но крин чавшее и заявлявшее о себ какъ будто тоже имло какое-то самое полн ное право на жизнь.... Marie лежала какъ безъ чувствъ, но черезъ минун ту открыла глаза и странно, странно поглядла на Шатова: совсмъ кан кой-то новый былъ этотъ взглядъ, какой именно онъ еще понять былъ не въ силахъ, но никогда прежде онъ не зналъ и не помнилъ у ней такого взгляда.

Ч Мальчикъ? Мальчикъ? болзненнымъ голосомъ спросила она Арину Прохоровну.

Ч Мальчишка! крикнула та въ отвтъ, увертывая ребенка.

На мгновенiе, когда она уже увертла его и собиралась положить поперегъ кровати, между двумя подушками, она передала его подержать Шатову. Marie, какъ-то изподтишка и какъ будто боясь Арины Прохон ровны, кивнула ему. Тотъ сейчасъ понялъ и поднесъ показать ей млан денца.

Ч Какой... хорошенькiй.... слабо прошептала она съ улыбкой.

Ч Фу, какъ онъ смотритъ! весело разсмялась торжествующая Арина Прохоровна, заглянувъ въ лицо Шатову;

Ч экое вдь у него лицо!

Ч Веселитесь, Арина Прохоровна.... Это великая радость.... съ идiотски-блаженнымъ видомъ пролепеталъ Шатовъ, просiявшiй посл двухъ словъ Marie о ребенк.

Ч Какая такая у васъ тамъ великая радость? веселилась Арина Прохоровна, суетясь, прибираясь и работая какъ каторжная.

Ч Тайна появленiя новаго существа, великая тайна и необъяснин мая, Арина Прохоровна, и какъ жаль что вы этого не понимаете!

Шатовъ бормоталъ безсвязно, чадно и восторженно. Какъ будто что-то шаталось въ его голов и само собою безъ воли его выливалось изъ души.

Ч Было двое, и вдругъ третiй человкъ, новый духъ, цльный, зан конченный, какъ не бываетъ отъ рукъ человческихъ;

новая мысль и нон вая любовь, даже страшно.... И нтъ ничего выше на свт!

Ч Экъ напоролъ! Просто дальнйшее развитiе организма, и ничего тутъ нтъ, никакой тайны, искренно и весело хохотала Арина Прохон ровна. Ч Этакъ всякая мука тайна. Но вотъ что: лишнимъ людямъ не надо бы родиться. Сначала перекуйте такъ все чтобъ они не были лишн нiе, а потомъ и родите ихъ. А то вотъ его въ прiютъ послзавтра тан щить.... Впрочемъ это такъ и надо.

Ч Никогда онъ не пойдетъ отъ меня въ прiютъ! уставившись въ полъ твердо произнесъ Шатовъ.

Ч Усыновляете?

Ч Онъ и есть мой сынъ.

Ч Конечно онъ Шатовъ, по закону Шатовъ, и нечего вамъ выставн ляться благодтелемъ-то рода человческаго. Не могутъ безъ фразъ.

Ну, ну хорошо, только вотъ что, господа, кончила она наконецъ прибин раться, Ч мн идти пора. Я еще поутру приду и вечеромъ приду, если надо, а теперь такъ какъ все слишкомъ благополучно сошло, то надо и къ другимъ сбгать, давно ожидаютъ. Тамъ у васъ, Шатовъ, старуха гд-то сидитъ;

старуха-то старухой, но не оставляйте и вы, муженекъ;

посидите подл, авось пригодитесь;

Марья-то Игнатьевна, кажется, васъ не прогонитъ.... ну, ну, вдь я смюсь....

У воротъ, куда проводилъ ее Шатовъ, она прибавила уже ему однон му:

Ч Насмшили вы меня на всю жизнь;

денегъ съ васъ не возьму;

во сн разсмюсь. Смшне какъ вы въ эту ночь ничего не видывала.

Она ушла совершенно довольная. По виду Шатова и по разговору его оказалось ясно какъ день что этотъ человкъ въ отцы собирается и тряпка послдней руки. Она нарочно забжала домой хотя пряме и ближе было пройти къ другой пацiентк, чтобы сообщить объ этомъ Виргинскому.

Ч Marie, она велла теб погодить спать нкоторое время, хотя это, я вижу, ужасно трудно.... робко началъ Шатовъ. Ч Я тутъ у окна посижу и постерегу тебя, а?

И онъ услся у окна сзади дивана, такъ что ей никакъ нельзя было его видеть. Но не прошло и минуты, она подозвала его и брезгливо пон просила поправить подушку. Онъ сталъ оправлять. Она сердито смотн рла въ стну.

Ч Не такъ, охъ, не такъ.... Что за руки!

Шатовъ поправилъ еще.

Ч Нагнитесь ко мн, вдругъ дико проговорила она, какъ можно стараясь не глядть на него.

Онъ вздрогнулъ, но нагнулся.

Ч Еще.... не такъ.... ближе, и вдругъ вая рука ея стремительно обхватила его шею, и на бу своемъ онъ почувствовалъ крпкiй, влажн ный ея поцлуй.

Ч Marie!

Губы ея дрожали, она крпилась, но вдругъ приподнялась и засверн кавъ глазами, проговорила:

Ч Николай Ставрогинъ подлецъ!

И безсильно, какъ подрзанная, упала лицомъ въ подушку, истерин чески зарыдавъ и крпко сжимая въ своей рук руку Шатова.

Съ этой минуты она уже не отпускала его боле отъ себя, она пон требовала чтобъ онъ слъ у ея изголовья. Говорить она могла мало, но все смотрла на него и улыбалась ему какъ блаженная. Она вдругъ точн но обратилась въ какую-то дурочку. Все какъ будто переродилось. Шан товъ то плакалъ какъ маленькiй мальчикъ, то говорилъ Богъ знаетъ что, дико, чадно, вдохновенно;

цловалъ у ней руки;

она слушала съ упоенiемъ;

можетъ-быть и не понимая, но ласково перебирала ослабвн шею рукой его волосы, приглаживала ихъ, любовалась ими. Онъ говон рилъ ей о Кирилов, о томъ какъ теперь они жить начнутъ вновь и нан всегда, о существованiи Бога, о томъ что вс хороши... Въ восторг опять вынули ребеночка посмотрть.

Ч Marie, вскричалъ онъ, держа на рукахъ ребенка, Ч кончено со старымъ бредомъ, съ позоромъ и мертвечиной! Давай трудиться и на нон вую дорогу втроемъ, да, да!... Ахъ, да: какъ же мы его назовемъ, Marie?

Ч Его? Какъ назовемъ? переговорила она съ удивленiемъ, и вдругъ въ лиц ея изобразилась страшная горечь.

Она сплеснула руками, укоризненно посмотрла на Шатова и брон силась лицомъ въ подушку.

Ч Marie, что съ тобой? вскричалъ онъ съ горестнымъ испугомъ.

Ч И вы могли, могли... О, неблагодарный!

Ч Marie, прости, Marie.... Я только спросилъ какъ назвать. Я не знаю....

Ч Иваномъ, Иваномъ, подняла она разгорвшееся и омоченное слен зами лицо;

Ч неужели вы могли предположить что какимъ-нибудь друн гимъ ужаснымъ именемъ?

Ч Marie, успокойся, о, какъ ты разстроена!

Ч Новая грубость;

что вы разстройству приписываете? Бьюсь объ закладъ что еслибъ я сказала назвать его.... тмъ ужаснымъ именемъ, такъ вы бы тотчасъ же согласились, даже бы не замтили! О, неблагон дарные, низкiе, вс, вс!

Черезъ минуту разумется помирились. Шатовъ уговорилъ ее заснуть. Она заснула, но все еще не выпуская его руки изъ своей, прон сыпалась часто, взглядывала на него, точно боясь что онъ уйдетъ, и опять засыпала.

Кириловъ прислалъ старуху поздравить и кром того горячаго чаю, только-что зажареныхъ котлетъ и бульйону съ блымъ хлбомъ для Марьи Ивановны. Больная выпила бульйонъ съ жадностью, старуха перепеленала ребенка, Marie заставила и Шатова състь котлетъ.

Время проходило. Шатовъ въ безсилiи заснулъ и самъ на стул, гон ловой на подушк Marie. Такъ застала ихъ сдержавшая слово Арина Прохоровна, весело ихъ разбудила, поговорила о чемъ надо съ Marie, осмотрла ребенка и опять не велла Шатову отходить. Затмъ съон стривъ надъ супругами съ нкоторымъ оттнкомъ презрнiя и высон комрiя, ушла такъ же довольная какъ и давеча.

Было уже совсмъ темно, когда проснулся Шатовъ. Онъ поскоре зажгъ свчу и побжалъ за старухой;

но едва ступилъ съ стницы, какъ чьи-то тихiе, неспшные шаги поднимавшагося на встрчу ему чен ловка поразили его. Вошелъ Эркель.

Ч Не входите! прошепталъ Шатовъ и стремительно схвативъ его за руку потащилъ назадъ къ воротамъ. Ч Ждите здсь, сейчасъ выйду, я совсмъ, совсмъ позабылъ о васъ! О, какъ вы о себ напомнили!

Онъ такъ заспшилъ что даже не забжалъ къ Кирилову, а вызвалъ только старуху. Marie пришла въ отчаянiе и негодованiе что онъ могъ только подумать оставить ее одну.

Ч Но, вскричалъ онъ восторженно, Ч эта уже самый послднiй шагъ! А тамъ новый путь, и никогда, никогда не вспомянемъ о старомъ ужас!

Кое-какъ онъ уговорилъ ее и общалъ вернуться ровно въ девять часовъ;

крпко поцловалъ ее, поцловалъ ребенка и быстро сбжалъ къ Эркелю.

Оба отправлялись въ Ставрогинскiй паркъ въ Скворешникахъ, гд года полтора назадъ, въ уединенномъ мст, на самомъ краю парка, тамъ гд уже начинался сосновый съ, была зарыта имъ довренная ему типографiя. Мсто было дикое и пустынное, совсмъ незамтное, отъ Скворешниковскаго дома довольно отдаленное. Отъ дома Филиппова приходилось идти версты три съ половиной, можетъ и четыре.

Ч Неужели все пшкомъ? Я возьму извощика.

Ч Очень прошу васъ не брать, возразилъ Эркель, Ч они именно на этомъ настаивали. Извощикъ тоже свидтель.

Ч Ну.... чортъ! Все равно, только бы кончить, кончить!

Пошли очень скоро.

Ч Эркель, мальчикъ вы маленькiй! закричалъ Шатовъ: Ч бывали вы когда-нибудь счастливы?

Ч А вы, кажется, очень теперь счастливы, съ любопытствомъ замтилъ Эркель.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ.

Многотрудная ночь.

I.

Виргинскiй въ продолженiе дня употребилъ часа два чтобъ обжать всхъ нашихъ и возвстить имъ что Шатовъ наврно не донесетъ, пон тому что къ нему воротилась жена и родился ребенокъ, и зная сердце человческое предположить нельзя что онъ можетъ быть въ эту минуту опасенъ. Но, къ смущенiю своему, почти никого не засталъ дома, кром Эркеля и Лямшина. Эркель выслушалъ это молча и ясно смотря ему въ глаза;

на прямой же вопросъ: Пойдетъ ли онъ въ шесть часовъ или нтъ? отвчалъ съ самою ясною улыбкой что разумется пойдетъ.

Лямшинъ лежалъ, повидимому, весьма серiозно больной, укутавн шись головой въ одяло. Вошедшаго Виргинскаго испугался, и только что тотъ заговорилъ, вдругъ замахалъ изъ-подъ одяла руками, умоляя оставить его въ поко. Однако о Шатов все выслушалъ;

а извстiемъ что никого нтъ дома былъ чрезвычайно почему-то пораженъ. Оказан лось тоже что онъ уже зналъ (черезъ Липутина) о смерти едьки и самъ разказалъ объ этомъ поспшно и безсвязно Виргинскому, чмъ въ свою очередь поразилъ того. На прямой же вопросъ Виргинскаго: надо идти или нтъ? опять вдругъ началъ умолять, махая руками, что онъ стон рона, ничего не знаетъ, и чтобъ оставили его въ поко.

Виргинскiй воротился домой удрученный и сильно встревоженный;

тяжело ему было и то что онъ долженъ былъ скрывать отъ семейства;

онъ все привыкъ открывать жен, и еслибъ не загорлась въ воспаленн номъ мозгу его въ ту минуту одна новая мысль, нкоторый новый, прин миряющiй планъ дальнйшихъ дйствiй, то можетъ-быть онъ слегъ бы въ постель, какъ и Лямшинъ. Но новая мысль его подкрпила и, мало того, онъ даже съ нетерпнiемъ сталъ ожидать срока, и даже ране чмъ надо двинулся на сборное мсто.

Это было очень мрачное мсто, въ конц огромнаго Ставрогинскаго парка. Я потомъ нарочно ходилъ туда посмотрть;

какъ должно-быть казалось оно угрюмымъ въ тотъ суровый осеннiй вечеръ. Тутъ начиналн ся старый заказной съ;

огромныя вковыя сосны мрачными и неяснын ми пятнами обозначались во мрак. Мракъ былъ такой что въ двухъ шан гахъ почти нельзя было разсмотрть другъ друга, но Петръ Степанон вичъ, Липутинъ, а потомъ Эркель принесли съ собою фонари. Неизвстн но для чего и когда, въ незапамятное время, устроенъ былъ тутъ изъ дин кихъ нетесанныхъ камней какой-то довольно смшной гротъ. Столъ, скамейки внутри грота давно уже сгнили и разсыпались. Шагахъ въ двухстахъ вправо оканчивался третiй прудъ парка. Эти три пруда, начин наясь отъ самаго дома, шли, одинъ за другимъ, слишкомъ на версту, до самаго конца парка. Трудно было предположить чтобы какой-нибудь шумъ, крикъ или даже выстрлъ могъ дойти до обитателей покинутаго Ставрогинскаго дома. Со вчерашнимъ выздомъ Николая Всеволодовича и съ отбытiемъ Алекся Егорыча, во всмъ дом осталось не боле пяти или шести человкъ обывателей, характера, такъ-сказать, инвалиднаго.

Во всякомъ случа, почти съ полною вроятностью можно было предпон ложить что еслибъ и услышаны были кмъ-нибудь изъ этихъ уединивн шихся обитателей вопли или крики о помощи, то возбудили бы лишь страхъ, но ни одинъ изъ нихъ не пошевелился бы на помощь съ теплыхъ печей и нагртыхъ лежанокъ.

Въ двадцать минутъ седьмаго почти уже вс, кром Эркеля, кон мандированнаго за Шатовымъ, оказались въ сбор. Петръ Степановичъ на этотъ разъ не промедлилъ;

онъ пришелъ съ Толкаченкой. Толкаченко былъ нахмуренъ и озабоченъ;

вся напускная и нахально-хвастливая ршимость его исчезла. Онъ почти не отходилъ отъ Петра Степановича и, казалось, вдругъ сталъ неограниченно ему преданъ;

часто и суетливо зъ съ нимъ перешептываться;

но тотъ почти не отвчалъ ему или дон садливо бормоталъ что-нибудь чтобъ отвязаться.

Шигалевъ и Виргинскiй явились даже нсколько раньше Петра Степановича и при появленiи его тотчасъ же отошли нсколько въ стон рону, въ глубокомъ и явно преднамренномъ молчанiи. Петръ Степанон вичъ поднялъ фонарь и осмотрлъ ихъ съ безцеремонною и оскорбительн ною внимательностью. Хотятъ говорить, мелькнуло въ его голов.

Ч Лямшина нтъ? спросилъ онъ Виргинскаго. Ч Кто сказалъ что онъ боленъ?

Ч Я здсь, откликнулся Лямшинъ, вдругъ выходя изъ-за дерева.

Онъ былъ въ тепломъ пальто и плотно укутанъ въ пледъ, такъ что трудн но было разсмотрть его физiономiю даже и съ фонаремъ.

Ч Стало-быть только Липутина нтъ?

И Липутинъ молча вышелъ изъ грота. Петръ Степановичъ опять поднялъ фонарь.

Ч Зачмъ вы туда забились, почему не выходили?

Ч Я полагаю что мы вс сохраняемъ право свободы... нашихъ двин женiй, забормоталъ Липутинъ, впрочемъ вроятно не совсмъ понимая что хотлъ выразить.

Ч Господа, возвысилъ голосъ Петръ Степановичъ, въ первый разъ нарушая полушепотъ, что произвело эффектъ: Ч Вы, я думаю, хорошо понимаете что намъ нечего теперь размазывать. Вчера все было сказано и пережевано, прямо и опредленно. Но можетъ-быть, какъ я вижу по физiономiямъ, кто-нибудь хочетъ что-нибудь заявить;

въ такомъ случа прошу поскоре. Чортъ возьми, времени мало, а Эркель можетъ сейчасъ привести его...

Ч Онъ непремнно приведетъ его, для чего-то ввернулъ Толкаченн ко.

Ч Если не ошибаюсь, сначала произойдетъ передача типографiи?

освдомился Липутинъ, опять какъ бы не понимая для чего задаетъ вон просъ.

Ч Ну, разумется, не терять же вещи, поднялъ къ его лицу фонарь Петръ Степановичъ. Ч Но вдь вчера вс условились что взаправду принимать не надо. Пусть онъ укажетъ только вамъ точку гд у него тутъ зарыто;

потомъ сами выроемъ. Я знаю что это гд то въ десяти шан гахъ отъ какого-то угла этого грота... Но чортъ возьми, какъ же вы это забыли, Липутинъ? Условлено что вы встртите его одинъ, а уже пон томъ выйдемъ мы... Странно что вы спрашиваете, или вы только такъ?

Липутинъ мрачно промолчалъ. Вс замолчали. Втеръ колыхалъ верхушки сосенъ.

Ч Я надюсь, однако, господа, что всякiй исполнитъ свой долгъ, нетерпливо оборвалъ Петръ Степановичъ.

Ч Я знаю что къ Шатову пришла жена и родила ребенка, вдругъ заговорилъ Виргинскiй, волнуясь, торопясь, едва выговаривая слова и жестикулируя. Ч Зная сердце человческое.. можно быть увреннымъ что теперь онъ не донесетъ... потому что онъ въ счастiи... Такъ что я дан веча былъ у всхъ, и никого не засталъ... такъ что можетъ-быть теперь совсмъ ничего и не надо...

Онъ остановился: у него пресклось дыханiе.

Ч Еслибы вы, господинъ Виргинскiй, стали вдругъ счастливы, шагн нулъ къ нему Петръ Степановичъ, Ч то отложили бы вы Ч не доносъ, о томъ рчи нтъ, а какой-нибудь рискованный гражданскiй подвигъ, кон торый бы замыслили прежде счастья и который бы считали своимъ долн гомъ и обязанностью, несмотря на рискъ и потерю счастья?

Ч Нтъ, не отложилъ бы! Ни за что бы не отложилъ! съ какимъ-то ужасно нелпымъ жаромъ проговорилъ весь задвигавшись Виргинскiй.

Ч Вы скоре бы захотли стать опять несчастнымъ чмъ подлен цомъ?

Ч Да, да... Я даже совершенно напротивъ... захотлъ бы быть сон вершеннымъ подлецомъ... то-есть нтъ.... хотя вовсе не подлецомъ, а напротивъ совершенно несчастнымъ чмъ подлецомъ.

Ч Ну такъ знайте что Шатовъ считаетъ этотъ доносъ своимъ гран жданскимъ подвигомъ, самымъ высшимъ своимъ убжденiемъ, а доказан тельство, что самъ же онъ отчасти рискуетъ предъ правительствомъ, хотя конечно ему много простятъ за доносъ. Этакой уже ни за что не откажется. Никакое счастье не побдитъ;

черезъ день опомнится, укон ряя себя, пойдетъ и исполнитъ. Къ тому же я не вижу никакого счастья въ томъ что жена, посл трехъ тъ, пришла къ нему родить Ставрон гинскаго ребенка.

Ч Но вдь никто не видалъ доноса, вдругъ и настоятельно произн несъ Шигалевъ.

Ч Доносъ видлъ я, крикнулъ Петръ Степановичъ, Ч онъ есть, и все это ужасно глупо, господа!

Ч А я, вдругъ вскиплъ Виргинскiй, Ч я протестую... я протестую изо всхъ силъ... Я хочу... Я вотъ что хочу: я хочу, когда онъ придетъ, вс мы выйдемъ и вс его спросимъ: если правда, то съ него взять раскан янiе, и если честное слово, то отпустить. Во всякомъ случа Ч судъ;

по суду. А не то чтобы всмъ спрятаться, а потомъ кидаться.

Ч На честное слово рисковать общимъ дломъ Ч это верхъ глупон сти! Чортъ возьми, какъ это глупо, господа, теперь! И какую вы принин маете на себя роль въ минуту опасности?

Ч Я протестую, я протестую, заладилъ Виргинскiй.

Ч По крайней мр не орите, сигнала не услышимъ. Шатовъ, господа.... (Чортъ возьми, какъ это глупо теперь!) Я уже вамъ говорилъ что Шатовъ славянофилъ, то-есть одинъ изъ самыхъ глупыхъ людей....

А впрочемъ чортъ, это все равно и наплевать! Вы меня только сбиваете съ толку!... Шатовъ, господа, былъ озлобленный человкъ и такъ какъ все-таки принадлежалъ къ обществу, хотлъ или не хотлъ, то я до пон слдней минуты надялся что имъ можно воспользоваться для общаго дла и употребить какъ озлобленнаго человка. Я его берегъ и щадилъ, несмотря на точнйшiя предписанiя.... Я его щадилъ въ сто разъ боле чмъ онъ стоилъ! Но онъ кончилъ тмъ что донесъ;

ну да чортъ, наплен вать!... А вотъ попробуйте кто-нибудь улизнуть теперь! Ни одинъ изъ васъ не иметъ права оставить дло! Вы можете съ нимъ хоть цловатьн ся, если хотите, но предать на честное слово общее дло не имете пран ва! Такъ поступаютъ свиньи и подкупленные правительствомъ!

Ч Кто же здсь подкупленные правительствомъ? профильтровалъ опять Липутинъ.

Ч Вы, можетъ-быть. Вы бы ужь лучше молчали, Липутинъ, вы только такъ говорите, по привычк. Подкупленные, господа, вс т кон торые трусятъ въ минуту опасности. Изъ страха всегда найдется дуракъ который въ послднюю минуту побжитъ и закричитъ: Ай, простите меня, а я всхъ продамъ! Но знайте, господа, что васъ уже теперь ни за какой доносъ не простятъ. Если и спустятъ дв степени юридически, то все-таки Сибирь каждому, и кром того не уйдете и отъ другаго меча.

А другой мечъ повостре правительственнаго.

Петръ Степановичъ былъ въ бшенств и наговорилъ лишняго.

Шигалевъ твердо шагнулъ къ нему три шага:

Ч Со вчерашняго вечера я обдумалъ дло, началъ онъ увренно и методически, по-всегдашнему (и мн кажется, еслибы подъ нимъ прован лилась земля, то онъ и тутъ не усилилъ бы интонацiи и не измнилъ бы ни одной йоты въ методичности своего изложенiя);

Ч обдумавъ дло, я ршилъ что замышляемое убiйство есть не только потеря драгоцннаго времени, которое могло бы быть употреблено боле существеннымъ и ближайшимъ образомъ, но сверхъ того представляетъ собою то пагубное уклоненiе отъ нормальной дороги, которое всегда наиболе вредило длу и на десятки тъ отклоняло успхи его, подчиняясь влiянiю людей легкомысленныхъ и по преимуществу политическихъ, вмсто чистыхъ соцiалистовъ. Я явился сюда единственно чтобы протестовать противъ замышляемаго предпрiятiя, для общаго назиданiя, а затмъ Ч устранить себя отъ настоящей минуты, которую вы, не знаю почему, называете мин нутой вашей опасности. Я ухожу Ч не изъ страху этой опасности и не изъ чувствительности къ Шатову, съ которымъ вовсе не хочу цловатьн ся, а единственно потому что все это дло, съ начала и до конца, букн вально противорчитъ моей программ. На счетъ же доноса и подкупа отъ правительства, съ моей стороны можете быть совершенно спокойны:

доноса не будетъ.

Онъ обернулся и пошелъ.

Ч Чортъ возьми, онъ встртится съ ними и предупредитъ Шатова!

вскричалъ Петръ Степановичъ и выхватилъ револьверъ. Раздался щелн чокъ взведеннаго курка.

Ч Можете быть уврены, повернулся опять Шигалевъ, Ч что встртивъ Шатова на дорог, я, еще можетъ-быть съ нимъ раскланяюсь, но предупреждать не стану.

Ч А знаете ли что вы можете поплатиться за это, господинъ Фун рье?

Ч Прошу васъ замтить что я не Фурье. Смшивая меня съ этою сладкою, отвлеченною мямлей, вы только доказываете что рукопись моя хотя и была въ рукахъ вашихъ, но совершенно вамъ неизвстна. На счетъ же вашего мщенiя скажу вамъ что вы напрасно взвели курокъ;

въ сiю минуту это совершенно для васъ невыгодно. Если же вы грозите мн на завтра или на послзавтра, то кром лишнихъ хлопотъ опять-таки ничего себ не выиграете застрливъ меня: меня убьете, а рано или поздно все-таки придете къ моей систем. Прощайте.

Въ это мгновенiе, шагахъ въ двухстахъ, изъ парка, со стороны прун да, раздался свистокъ. Липутинъ тотчасъ же отвтилъ, еще по вчерашн нему уговору, тоже свисткомъ (для этого онъ, не надясь на свой дон вольно беззубый ротъ, еще утромъ купилъ на базар за копйку глинян ную дтскую свистульку). Эркель усплъ дорогой предупредить Шатова что будутъ свистки, такъ что у того не зародилось никакого сомннiя.

Ч Не безпокойтесь, я пройду отъ нихъ въ сторон, и они вовсе меня не замтятъ, внушительнымъ шопотомъ предупредилъ Шигалевъ и затмъ не спша и не прибавляя шагу окончательно направился домой черезъ темный паркъ.

Теперь совершенно извстно до малйшихъ подробностей какъ произошло это ужасное происшествiе. Сначала Липутинъ встртилъ Эрн келя и Шатова у самаго грота;

Шатовъ съ нимъ не раскланялся и не пон далъ руки, но тотчасъ же торопливо и громко произнесъ:

Ч Ну, гд же у васъ тутъ заступъ и нтъ ли еще другаго фонаря?

Да не бойтесь, тутъ ровно нтъ никого, и въ Скворешникахъ теперь, хотя изъ пушекъ отсюдова пали, не услышатъ. Это вотъ здсь, вотъ тутъ, на самомъ этомъ мст....

И онъ стукнулъ ногой дйствительно въ десяти шагахъ отъ задняго угла грота, въ сторон са. Въ эту самую минуту бросился сзади на него изъ-за дерева Толкаченко, а Эркель схватилъ его сзади же за локти. Липутинъ накинулся спереди. Вс трое тотчасъ же сбили его съ ногъ и придавили къ земл. Тутъ подскочилъ Петръ Степановичъ съ своимъ револьверомъ. Разказываютъ что Шатовъ усплъ повернуть къ нему голову и еще могъ разглядть и узнать его. Три фонаря освщали сцену. Шатовъ вдругъ прокричалъ краткимъ и отчаяннымъ крикомъ;

но ему кричать не дали: Петръ Степановичъ акуратно и твердо наставилъ ему револьверъ прямо въ лобъ, крпко въ упоръ и Ч спустилъ курокъ.

Выстрлъ, кажется, былъ не очень громокъ, по крайней мр въ Сквон решникахъ ничего не слыхали. Слышалъ, разумется, Шигалевъ, врядъ ли успвшiй отойти шаговъ триста, Ч слышалъ и крикъ и выстрлъ, но, по его собственному потомъ свидтельству, не повернулся и даже не остановился. Смерть произошла почти мгновенно. Полную распорядин тельность, Ч не думаю чтобъ и хладнокровiе, Ч сохранилъ въ себ одинъ только Петръ Степановичъ. Присвъ на корточки, онъ поспшно, но твердою рукой обыскалъ въ карманахъ убитаго. Денегъ не оказалось (портмоне остался подъ подушкой у Марьи Игнатьевны). Нашлись дв три бумажки, пустыя: одна конторская записка, заглавiе какой-то книги и одинъ старый заграничный трактирный счетъ, Богъ знаетъ почему уцлвшiй два года въ его карман. Бумажки Петръ Степановичъ перен ложилъ въ свой карманъ, и замтивъ вдругъ что вс столпились, смотн рятъ на трупъ и ничего не длаютъ, началъ злостно и невжливо бран ниться и понукать. Тогда Толкаченко и Эркель, опомнившись, побжали и мигомъ принесли изъ грота еще съ утра запасенные ими тамъ два камн ня, каждый фунтовъ по двадцати всу, уже приготовленные, то-есть крпко и прочно обвязанные веревками. Такъ какъ трупъ предназначен но было снести въ ближайшiй (третiй) прудъ и въ немъ погрузить его, то и стали привязывать къ нему эти камни, къ ногамъ и къ ше. Привязын валъ Петръ Степановичъ, а Толкаченко и Эркель только держали и пон давали по очереди. Эркель подалъ первый, и пока Петръ Степановичъ, ворча и бранясь, связывалъ веревкой ноги трупа и привязывалъ къ нимъ этотъ первый камень, Толкаченко все это довольно долгое время продерн жалъ свой камень въ рукахъ на отвс, сильно и какъ бы почтительно наклонившись всмъ корпусомъ впередъ, чтобы подать безъ замедленiя при первомъ спрос, и ни разу не подумалъ опустить свою ношу пока на землю. Когда наконецъ оба камня были привязаны, и Петръ Степанон вичъ поднялся съ земли всмотрться въ физiономiи присутствующихъ, тогда вдругъ случилась одна странность, совершенно неожиданная и пон чти всхъ удивившая.

Какъ уже сказано, почти вс стояли и ничего не длали, кром отн части Толкаченки и Эркеля. Виргинскiй хотя и бросился, когда вс брон сились къ Шатову, но за Шатова не схватился и держать его не помон галъ. Лямшинъ же очутился въ кучк уже посл выстрла. Затмъ вс они, въ продолженiе всей этой можетъ-быть десяти-минутной возни съ трупомъ, какъ бы потеряли часть своего сознанiя. Они сгруппировались кругомъ и, прежде всякаго безпокойства и тревоги, ощущали какъ бы лишь одно удивленiе. Липутинъ стоялъ впереди, у самаго трупа. Вирн гинскiй сзади его, выглядывая изъ-за его плеча съ какимъ-то особенн нымъ и какъ бы постороннимъ любопытствомъ;

даже приподнимаясь на ципочки чтобы лучше разглядть. Лямшинъ же спрятался за Вирн гинскаго и только изрдка и опасливо изъ-за него выглядывалъ и тотчан съ же опять прятался. Когда же камни были подвязаны, а Петръ Степан новичъ приподнялся, Виргинскiй вдругъ задрожалъ весь мелкою дрон жью, сплеснулъ руками и горестно воскликнулъ во весь голосъ:

Ч Это не то, не то! Нтъ, это совсмъ не то!

Онъ бы можетъ-быть и еще что-нибудь прибавилъ къ своему столь позднему восклицанiю, но Лямшинъ ему не далъ докончить: вдругъ и изо всей силы обхватилъ онъ и сжалъ его сзади и завизжалъ какимъ-то невроятнымъ визгомъ. Бываютъ сильные моменты испуга, напримръ когда человкъ вдругъ закричитъ не своимъ голосомъ, а какимъ-то тан кимъ какого и предположить въ немъ нельзя было раньше, и это бываетъ иногда даже очень страшно. Лямшинъ закричалъ не человческимъ, а какимъ-то звринымъ голосомъ. Все крпче и крпче, съ судорожнымъ порывомъ, сжимая сзади руками Виргинскаго, онъ визжалъ безъ умолку и безъ перерыва, выпучивъ на всхъ глаза и чрезвычайно раскрывъ свой ротъ, а ногами мелко топоталъ по земл, точно выбивая по ней барабанн ную дробь. Виргинскiй до того испугался что самъ закричалъ какъ безн умный, и въ какомъ-то остервеннiи, до того злобномъ что отъ Вирн гинскаго и предположить нельзя было, началъ дергаться изъ рукъ Лямн шина, царапая и колотя его сколько могъ достать сзади руками. Эркель помогъ ему наконецъ отдернуть Лямшина. Но когда Виргинскiй отскон чилъ въ испуг шаговъ на десять въ сторону, то Лямшинъ вдругъ, увидвъ Петра Степановича, завопилъ опять и бросился уже къ нему.

Запнувшись о трупъ, онъ упалъ черезъ трупъ на Петра Степановича и уже такъ крпко обхватилъ его въ своихъ объятiяхъ, прижимаясь къ его груди своею головой что ни Петръ Степановичъ, ни Толкаченко, ни Лин путинъ въ первое мгновенiе почти ничего не могли сдлать. Петръ Стен пановичъ кричалъ, ругался, билъ его по голов кулаками;

наконецъ кое какъ вырвавшись, выхватилъ револьверъ и наставилъ его прямо въ расн крытый ротъ все еще вопившаго Лямшина, котораго уже крпко схватин ли за руки Толкаченко, Эркель и Липутинъ;

но Лямшинъ продолжалъ визжать, несмотря и на револьверъ. Наконецъ Эркель, скомкавъ кое какъ свой фуляровый платокъ, ловко вбилъ его ему въ ротъ, и крикъ тан кимъ образомъ прекратился. Толкаченко между тмъ связалъ ему руки оставшимся концомъ веревки.

Ч Это очень странно, проговорилъ Петръ Степановичъ, въ тревожн номъ удивленiи разсматривая сумашедшаго.

Онъ видимо былъ пораженъ.

Ч Я думалъ про него совсмъ другое, прибавилъ онъ въ задумчивон сти.

Пока оставили при немъ Эркеля. Надо было спшить съ мертвен цомъ: было столько крику что могли гд-нибудь и услышать. Толкаченко и Петръ Степановичъ подняли фонари, подхватили трупъ подъ голову;

Липутинъ и Виргинскiй взялись за ноги и понесли. Съ двумя камнями ноша была тяжела, а разстоянiе боле двухсотъ шаговъ. Сильне всхъ былъ Толкаченко. Онъ было подалъ совтъ идти въ ногу, но ему никто не отвтилъ и пошли какъ пришлось. Петръ Степановичъ шелъ справа и совсмъ нагнувшись несъ на своемъ плеч голову мертвеца, вою рун кой снизу поддерживая камень. Такъ какъ Толкаченко цлую половину пути не догадался помочь придержать камень, то Петръ Степановичъ наконецъ съ ругательствомъ закричалъ на него. Крикъ былъ внезапный и одинокiй;

вс продолжали нести молча, и только уже у самаго пруда Виргинскiй, нагибаясь подъ ношей и какъ бы утомясь отъ ея тяжести, вдругъ воскликнулъ опять точно такимъ же громкимъ и плачущимъ гон лосомъ:

Ч Это не то, нтъ, нтъ, это совсмъ не то!

Мсто гд оканчивался этотъ третiй, довольно большой Скворешнин ковскiй прудъ и къ которому донесли убитаго было однимъ изъ самыхъ пустынныхъ и не посщаемыхъ мстъ парка, особенно въ такое позднее время года. Прудъ въ этомъ конц, у берега, заросъ травой. Поставили фонарь, раскачали трупъ и бросили въ воду. Раздался глухой и долгiй звукъ. Петръ Степановичъ поднялъ фонарь, за нимъ выставились и вс, съ любопытствомъ высматривая какъ погрузился мертвецъ, но ничего уже не было видно: тло съ двумя камнями тотчасъ же потонуло. Крупн ныя струи, пошедшiя по поверхности воды, быстро замирали. Дло было кончено.

Ч Господа, обратился ко всмъ Петръ Степановичъ, Ч теперь мы разойдемся. Безъ сомннiя, вы должны ощущать ту свободную гордость которая сопряжена съ исполненiемъ свободнаго долга. Если же теперь, къ сожалнiю, встревожены для подобныхъ чувствъ, то безъ сомннiя будете ощущать это завтра, когда уже стыдно будетъ не ощущать. На слишкомъ постыдное волненiе Лямшина я соглашаюсь смотрть какъ на бредъ, тмъ боле что онъ въ правду, говорятъ, еще съ утра боленъ. А вамъ, Виргинскiй, одинъ мигъ свободнаго размышленiя покажетъ что въ виду интересовъ общаго дла нельзя было дйствовать на честное слово, а надо именно такъ какъ мы сдлали. Послдствiя вамъ укажутъ что былъ доносъ. Я согласенъ забыть ваши восклицанiя. Что до опасности, то никакой не предвидится. Никому и въ голову не придетъ подозрвать изъ насъ кого-нибудь, особенно если вы сами сумете повести себя;

такъ что главное дло все-таки зависитъ отъ васъ же и отъ полнаго убн жденiя, въ которомъ, надюсь, вы утвердитесь завтра же. Для того межн ду прочимъ вы и сплотились въ отдльную организацiю свободнаго сон бранiя единомыслящихъ чтобы въ общемъ дл раздлить другъ съ друн гомъ, въ данный моментъ, энергiю и, если надо, наблюдать и замчать другъ за другомъ. Каждый изъ васъ обязанъ высшимъ отчетомъ. Вы призваны обновить дряхлое и завонявшее отъ застоя дло;

имйте всен гда это предъ глазами для бодрости. Весь вашъ шагъ пока въ томъ чтон бы все рушилось: и государство и его нравственность. Останемся только мы, заране предназначившiе себя для прiема власти: умныхъ прiобн щимъ къ себ, а на глупцахъ подемъ верхомъ. Этого вы не должны конфузиться. Надо перевоспитать поколнiе, чтобы сдлать достойнымъ свободы. Еще много тысячъ предстоитъ Шатовыхъ. Мы организуемся, чтобы захватить направленiе;

что праздно лежитъ и само на насъ ротъ пялитъ, того стыдно не взять рукой. Сейчасъ я отправлюсь къ Кирилон ву, и къ утру получится тотъ документъ въ которомъ онъ, умирая, въ вид объясненiя съ правительствомъ, приметъ все на себя. Ничего не можетъ быть вроятне такой комбинацiи. Вопервыхъ, онъ враждовалъ съ Шатовымъ;

они жили вмст въ Америк, стало-быть имли время поссориться. Извстно что Шатовъ измнилъ убжденiя;

значитъ у нихъ вражда изъ-за убжденiй и боязни доноса, Ч то-есть самая не прон щающая. Все это такъ и будетъ написано. Наконецъ упомянется что у него, въ дом Филиппова, квартировалъ едька. Такимъ образомъ все это совершенно отдалитъ отъ васъ всякое подозрнiе, потому что сон бьетъ вс эти бараньи головы съ толку. Завтра, господа, мы уже не увин димся;

я на самый короткiй срокъ отлучусь въ уздъ. Но послзавтра вы получите мои сообщенiя. Я бы совтовалъ вамъ собственно завтрашнiй день просидть по домамъ. Теперь мы отправимся вс по двое разными дорогами. Васъ, Толкаченко, я прошу заняться Лямшинымъ и отвести его домой. Вы можете на него подйствовать и главное растолковать до какой степени онъ первый себ повредитъ своимъ малодушiемъ. Въ ван шемъ родственник Шигалев, господинъ Виргинскiй, я, равно какъ и въ васъ, не хочу сомнваться: онъ не донесетъ. Остается сожалть о его поступк;

но однако онъ еще не заявилъ что оставляетъ общество, а пон тому хоронить его еще рано. Ну Ч скоре же, господа;

тамъ хоть и бан раньи головы, но осторожность все-таки не мшаетъ...

Виргинскiй отправился съ Эркелемъ. Эркель, сдавая Лямшина Толкаченк, усплъ подвести его къ Петру Степановичу и заявить что тотъ опомнился, раскаивается и проситъ прощенiя и даже не помнитъ что съ нимъ такое было. Петръ Степановичъ отправился одинъ, взявъ обходомъ по ту сторону прудовъ мимо парка. Эта дорога была самая длинная. Къ его удивленiю, чуть не на половин пути нагналъ его Лин путинъ.

Ч Петръ Степановичъ, а вдь Лямшинъ донесетъ!

Ч Нтъ, онъ опомнится и догадается что первый пойдетъ въ Син бирь если донесетъ. Теперь никто не донесетъ. И вы не донесете.

Ч А вы?

Ч Безъ сомннiя, упрячу васъ всхъ, только-что шевельнетесь чтн объ измнить, и вы это знаете. Но вы не измните. Это вы за этимъ-то бжали за мной дв версты?

Ч Петръ Степановичъ, Петръ Степановичъ, вдь мы можетъ нин когда не увидимся!

Ч Это съ чего вы взяли?

Ч Скажите мн только одно.

Ч Ну что? Я впрочемъ желаю чтобъ вы убирались.

Ч Одинъ отвтъ, но чтобы врный: одна-ли мы пятерка на свт или правда что есть нсколько сотенъ пятерокъ? Я въ высшемъ смысл спрашиваю, Петръ Степановичъ.

Ч Вижу по вашему изступленiю. А знаете ли что вы опасне Лямн шина, Липутинъ?

Ч Знаю, знаю, но Ч отвтъ, вашъ отвтъ!

Ч Глупый вы человкъ! Вдь ужь теперь-то кажется вамъ все бы равно Ч одна пятерка или тысяча.

Ч Значитъ одна! Такъ я и зналъ! вскричалъ Липутинъ. Я все врен мя зналъ что одна, до самыхъ этихъ поръ...

И не дождавшись другаго отвта, онъ повернулъ и быстро исчезъ въ темнот.

Петръ Степановичъ немного задумался.

Ч Нтъ, никто не донесетъ, проговорилъ онъ ршительно, Ч но Ч кучка должна остаться кучкой и слушаться, или я ихъ... Экая дрянь нан родъ однако!

II.

Онъ сначала зашелъ къ себ и аккуратно, не торопясь, уложилъ свой чемоданъ. Утромъ въ шесть часовъ отправлялся экстренный поздъ. Этотъ раннiй экстренный поздъ приходился лишь разъ въ недлю и установленъ былъ очень недавно, пока лишь въ вид пробы.

Петръ Степановичъ хотя и предупредилъ нашихъ что на время удаляетн ся будто бы въ уздъ, но, какъ оказалось въ послдствiи, намренiя его были совсмъ другiя. Кончивъ съ чемоданомъ, онъ разчитался съ хозяйн кой, предувдомленною имъ заране, и перехалъ на извощик къ Эрн келю, жившему близко отъ вокзала. А затмъ уже, примрно въ исход перваго часа ночи, направился къ Кирилову, къ которому проникнулъ опять черезъ потаенный едькинъ ходъ.

Настроенiе духа Петра Степановича было ужасное. Кром другихъ чрезвычайно важныхъ для него неудовольствiй (онъ все еще ничего не могъ узнать о Ставрогин), онъ, какъ кажется Ч ибо не могу утврн ждать наврно Ч получилъ въ теченiе дня откуда-то (вроятне всего изъ Петербурга) одно секретное увдомленiе о нкоторой опасности, въ скоромъ времени его ожидающей. Конечно объ этомъ времени у насъ въ город ходитъ теперь очень много легендъ;

но если и извстно что-нин будъ наврное, то разв тмъ кому о томъ знать надлежитъ. Я же лишь полагаю въ собственномъ моемъ мннiи что у Петра Степановича могли быть гд-нибудь дла и кром нашего города, такъ что онъ дйствитель н но могъ получать увдомленiя. Я даже убжденъ, вопреки циническому и отчаянному сомннiю Липутина, что пятерокъ у него могло быть дйн ствительно дв-три и кром нашихъ, напримръ въ столицахъ;

а если не пятерки, то связи и сношенiя Ч и можетъ-быть даже очень курiозныя.

Не боле какъ три дня спустя по его отъзд, у насъ въ город получен но было изъ столицы приказанiе немедленно заарестовать его Ч за какiя собственно дла, наши или другiя Ч не знаю. Этотъ приказъ подон сплъ тогда какъ разъ чтобъ усилить то потрясающее впечатлнiе стран ха, почти мистическаго, вдругъ овладвшаго нашимъ начальствомъ и упорно дотол легкомысленнымъ обществомъ, по обнаруженiи тан инственнаго и многознаменательнаго убiйства студента Шатова, Ч убiйства восполнившаго мру нашихъ нелпостей, Ч и чрезвычайно зан гадочныхъ сопровождавшихъ этотъ случай обстоятельствъ. Но приказъ опоздалъ: Петръ Степановичъ находился уже тогда въ Петербург, подъ чужимъ именемъ, гд, пронюхавъ въ чемъ дло, мигомъ проскользн нулъ за границу... Впрочемъ я ужасно ушелъ впередъ.

Онъ вошелъ къ Кирилову имя видъ злобный и задорный. Ему какъ будто хотлось, кром главнаго дла, что-то еще лично сорвать съ Кин рилова, что-то выместить на немъ. Кириловъ какъ бы радовался его прин ходу;

видно было что онъ ужасно долго и съ болзненнымъ нетерн пнiемъ его ожидалъ. Лицо его было блдне обыкновеннаго, взглядъ черныхъ глазъ тяжелый и неподвижный.

Ч Я думалъ не придете, тяжело проговорилъ онъ изъ угла дивана, откуда впрочемъ не шевельнулся на встрчу. Петръ Степановичъ сталъ предъ нимъ, и, прежде всякаго слова, пристально вглядлся въ его лицо.

Ч Значитъ все въ порядк и мы отъ нашего намренiя не отстун пимъ, молодецъ! улыбнулся онъ обидно покровительственною улыбн кой. Ч Ну такъ что жь, прибавилъ онъ со скверною шутливостью, Ч если и опоздалъ, не вамъ жаловаться: вамъ же три часа подарилъ.

Ч Я не хочу отъ васъ лишнихъ часовъ въ подарокъ, и ты не мон жешь дарить мн.... дуракъ!

Ч Какъ? вздрогнулъ было Петръ Степановичъ, но мигомъ овладлъ собой, Ч вотъ обидчивость! Э, да мы въ ярости? отчеканилъ онъ все съ тмъ же видомъ обиднаго высокомрiя, Ч въ такой моментъ нужно бы скоре спокойствiе. Лучше всего считать теперь себя за Кон лумба, а на меня смотрть какъ на мышь и мной не обижаться. Я это вчера рекомендовалъ.

Ч Я не хочу смотрть на тебя какъ на мышь.

Ч Это что же, комплиментъ? А впрочемъ и чай холодный, Ч знан читъ все вверхъ дномъ. Нтъ, тутъ происходитъ нчто неблагонадежн ное. Ба! Да я что-то примчаю тамъ на окн, на тарелк (онъ подошелъ къ окну). Ого, вареная съ рисомъ курица!.. Но почему жь до сихъ поръ не початая? Стало-быть мы находились въ такомъ настроенiи духа что даже и курицу...

Ч Я лъ, и не ваше дло;

молчите!

Ч О, конечно, и притомъ все равно. Но для меня-то оно теперь не равно: вообразите, совсмъ почти не обдалъ и потому, если теперь эта курица, какъ полагаю, уже не нужна... а?

Ч шьте, если можете.

Ч Вотъ благодарю, а потомъ и чаю.

Онъ мигомъ устроился за столомъ на другомъ конц дивана и съ чрезвычайною жадностью накинулся на кушанье;

но въ то же время каждый мигъ наблюдалъ свою жертву. Кириловъ съ злобнымъ отвран щенiемъ глядлъ на него неподвижно, словно не въ силахъ оторваться.

Ч Однако, вскинулся вдругъ Петръ Степановичъ, продолжая сть, Ч однако о дл-то? Такъ мы не отступимъ, а? А бумажка?

Ч Я опредлилъ въ эту ночь что мн все равно. Напишу. О проклан мацiяхъ?

Ч Да, и о прокламацiяхъ. Я впрочемъ продиктую. Вамъ вдь все равно. Неужели васъ могло бы безпокоить содержанiе въ такую минуту?

Ч Не твое дло.

Ч Не мое конечно. Впрочемъ всего только нсколько строкъ: что вы съ Шатовымъ разбрасывали прокламацiи, между прочимъ съ помон щью едьки, скрывавшагося въ вашей квартир. Этотъ послднiй пункн тъ о едьк и о квартир весьма важный, самый даже важный. Видите, я совершенно съ вами откровененъ.

Ч Шатова? Зачмъ Шатова? Ни за что про Шатова.

Ч Вотъ еще, вамъ-то что? Повредить ему уже не можете.

Ч Къ нему жена пришла. Она проснулась и присылала у меня: гд онъ?

Ч Она къ вамъ присылала справиться гд онъ? Гмъ, это неладно.

Пожалуй опять пришлетъ;

никто не долженъ знать, что я тутъ...

Петръ Степановичъ забезпокоился.

Ч Она не узнаетъ, спитъ опять;

у ней бабка, Арина Виргинская.

Ч То-то и.... не услышитъ я думаю? Знаете, запереть бы крыльцо.

Ч Ничего не услышитъ. А Шатовъ если придетъ, я васъ спрячу въ ту комнату.

Ч Шатовъ не придетъ;

и вы напишете что вы поссорились за прен дательство и доносъ... нынче вечеромъ... и причиной его смерти.

Ч Онъ умеръ! вскричалъ Кириловъ, вскакивая съ дивана.

Ч Сегодня въ восьмомъ часу вечера, или лучше, вчера въ восьмомъ часу вечера, а теперь уже первый часъ.

Ч Это ты убилъ его!.. И я это вчера предвидлъ!

Ч Еще бы не предвидть? Вотъ изъ этого револьвера (онъ вынулъ револьверъ, повидимому показать, но уже не спряталъ его боле, а прон должалъ держать въ правой рук, какъ бы наготов). Странный вы одн нако человкъ, Кириловъ, вдь вы сами знали что этимъ должно было кончиться съ этимъ глупымъ человкомъ. Чего же тутъ еще предвидть? Я вамъ въ ротъ разжевывалъ нсколько разъ. Шатовъ гон товилъ доносъ: я слдилъ;

оставить никакъ нельзя было. Да и вамъ дана была инструкцiя слдить;

вы же сами сообщали мн недли три тому....

Ч Молчи! Это ты его за то что онъ теб въ Женев плюнулъ въ лицо!

Ч И за то, и еще за другое. За многое другое;

впрочемъ безъ всякой злобы. Чего же вскакивать? Чего же фигуры-то строить? Ого! Да мы вотъ какъ!..

Онъ вскочилъ и поднялъ предъ собою револьверъ. Дло въ томъ что Кириловъ вдругъ захватилъ свой револьверъ, еще съ утра заготовленн ный и заряженный. Петръ Степановичъ сталъ въ позицiю и навелъ свое оружiе на Кирилова. Тотъ злобно разсмялся.

Ч Признайся, подлецъ, что ты взялъ револьверъ потому что я застрлю тебя... Но я тебя не застрлю... хотя... хотя...

И онъ опять навелъ свой револьверъ на Петра Степановича, какъ бы примриваясь, какъ бы не въ силахъ отказаться отъ наслажденiя представить себ какъ бы онъ застрлилъ его. Петръ Степановичъ, все въ позицiи, выжидалъ, выжидалъ до послдняго мгновенiя, не спуская курка, рискуя самъ прежде получить пулю въ лобъ: отъ маньяка могло статься. Но маньякъ наконецъ отпустилъ руку, задыхаясь и дрожа и не въ силахъ будучи говорить.

Ч Поигралъ и довольно, опустилъ оружiе и Петръ Степановичъ. Ч Я такъ и зналъ что вы играете;

только знаете, вы рисковали: я могъ спун стить.

И онъ довольно спокойно услся на диванъ и налилъ себ чаю, нсколько трепетавшею впрочемъ рукой. Кириловъ положилъ револьн веръ на столъ и сталъ ходить взадъ и впередъ.

Ч Я не напишу что убилъ Шатова и... ничего теперь не напишу.

Не будетъ бумаги!

Ч Не будетъ?

Ч Не будетъ.

Ч Что за подлость и что за глупость! позеленлъ отъ злости Петръ Степановичъ. Ч Я впрочемъ это предчувствовалъ. Знайте что вы меня не берете въ расплохъ. Какъ хотите однако. Еслибъ я могъ васъ застан вить силой, то я бы заставилъ. Вы впрочемъ подлецъ, все больше и больше не могъ вытерпть Петръ Степановичъ. Ч Вы тогда у насъ ден негъ просили и наобщали три короба... Только я все-таки не выйду безъ результата увижу по крайней мр какъ вы сами-то себ лобъ расн кроите.

Ч Я хочу чтобы ты вышелъ сейчасъ, твердо остановился противъ него Кириловъ.

Ч Нтъ, ужь это никакъ-съ, схватился опять за револьверъ Петръ Степановичъ, Ч теперь пожалуй вамъ со злобы и съ трусости вздумаетн ся все отложить и завтра пойти донести, чтобъ опять деньжонокъ дон быть;

за это вдь заплатятъ. Чортъ васъ возьми, такихъ людишекъ какъ вы на все хватитъ! Только не безпокойтесь, я все предвидлъ: я не уйду не раскроивъ вамъ черепа изъ этого револьвера, какъ подлецу Шатову, если вы сами струсите и намренiе отложите, чортъ васъ дери!

Ч Теб непремнно хочется видть и мою кровь?

Ч Я не по злоб, поймите;

мн все равно. Я потому чтобы быть спокойнымъ за наше дло. На человка положиться нельзя, сами видин те. Я ничего не понимаю въ чемъ у васъ тамъ фантазiя себя умертвить.

Не я это вамъ выдумалъ, а вы сами еще прежде меня и заявили объ этомъ первоначально не мн, а членамъ за границей. И замтьте, никто изъ нихъ у васъ не выпытывалъ, никто изъ нихъ васъ и не зналъ совсмъ, а сами вы пришли откровенничать, изъ чувствительности. Ну, что жь длать, если на этомъ былъ тогда же основанъ, съ вашего же сон гласiя и предложенiя (замтьте это себ предложенiя!), нкоторый планъ здшнихъ дйствiй, котораго теперь измнить уже никакъ нен льзя. Вы такъ себя теперь поставили что уже слишкомъ много знаете лишняго. Если сбрендите и завтра доносить отправитесь, такъ вдь это пожалуй намъ и не выгодно будетъ, какъ вы объ этомъ думаете? Нтъ съ;

вы обязались, вы слово дали, деньги взяли. Этого вы никакъ не мон жете отрицать...

Петръ Степановичъ сильно разгорячился, но Кириловъ давно ужь не слушалъ. Онъ опять въ задумчивости шагалъ по комнат.

Ч Мн жаль Шатова, сказалъ онъ, снова останавливаясь предъ Петромъ Степановичемъ.

Ч Да вдь и мн жаль пожалуй, и неужто...

Ч Молчи, подлецъ! заревлъ Кириловъ, сдлавъ страшное и недвун смысленное движенiе, Ч убью!

Ч Ну, ну, ну, солгалъ, согласенъ, вовсе не жаль;

ну довольно же, довольно! опасливо привскочилъ, выставивъ впередъ руку Петръ Степан новичъ.

Кириловъ вдругъ утихъ и опять зашагалъ.

Ч Я не отложу;

я именно теперь хочу умертвить себя: вс подлецы!

Ч Ну вотъ это идея;

конечно вс подлецы, и такъ какъ на свт порядочному человку мерзко, то...

Ч Дуракъ, я тоже такой подлецъ какъ ты, какъ вс, а не порядочн ный. Порядочнаго нигд не было.

Ч Наконецъ-то догадался. Неужели вы до сихъ поръ не понимали, Кириловъ, съ вашимъ умомъ, что вс одни и т же, что нтъ ни лучше, ни хуже, а только умне и глупе, и что если вс подлецы (что впрочемъ вздоръ), то стало-быть и не должно быть не-подлеца?

Ч А! Да ты въ самомъ дл не смешься? съ нкоторымъ удивн ленiемъ смотрлъ Кириловъ. Ч Ты съ жаромъ и просто... Неужто у тан кихъ какъ ты убжденiя?

Ч Кириловъ, я никогда не могъ понять за что вы хотите убить себя.

Я знаю только что изъ убжденiя.... изъ твердаго. Но если вы чувствуен те потребность такъ-сказать излить себя, я къ вашимъ услугамъ....

Только надо имть въ виду время....

Ч Который часъ?

Ч Ого, ровно два, посмотрлъ на часы Петръ Степановичъ и закун рилъ папиросу.

Кажется еще можно сговориться, подумалъ онъ про себя.

Ч Мн нечего теб говорить, пробормоталъ Кириловъ.

Ч Я помню что тутъ что-то о Бог.... вдь вы разъ мн объясняли;

даже два раза. Если вы застрлитесь, то вы станете богомъ, кажется такъ?

Ч Да, я стану богомъ.

Петръ Степановичъ даже не улыбнулся;

онъ ждалъ;

Кириловъ тонн ко посмотрлъ на него.

Ч Вы политическiй обманщикъ и интриганъ, вы хотите свести меня на философiю и на восторгъ, и произвести примиренiе, чтобы разогнать гнвъ, и когда помирюсь, упросить записку что я убилъ Шатова.

Петръ Степановичъ отвтилъ почти съ натуральнымъ простон душiемъ:

Ч Ну, пусть я такой подлецъ, только въ послднiя минуты не все ли вамъ это равно, Кириловъ? Ну, за что мы ссоримся, скажите пожалун ста: вы такой человкъ, а я такой человкъ, что жь изъ этого? И оба вдобавокъ....

Ч Подлецы.

Ч Да, пожалуй и подлецы. Вдь вы знаете что это только слова.

Ч Я всю жизнь не хотлъ чтобъ это только слова. Я потому и жилъ что все не хотлъ. Я и теперь каждый день хочу чтобы не слова.

Ч Что жь, каждый ищетъ гд лучше. Рыба.... то-есть каждый ищетъ своего рода комфорта;

вотъ и все. Чрезвычайно давно извстно.

Ч Комфорта, говоришь ты?

Ч Ну, стоитъ изъ-за словъ спорить.

Ч Нтъ, ты хорошо сказалъ;

пусть комфорта. Богъ необходимъ, а потому долженъ быть.

Ч Ну, и прекрасно.

Ч Но я знаю что Его нтъ и не можетъ быть.

Ч Это врне.

Ч Неужели ты не понимаешь что человку съ такими двумя мыслян ми нельзя оставаться въ живыхъ?

Ч Застрлиться что ли?

Ч Неужели ты не понимаешь что изъ-за этого только одного можно застрлить себя? Ты не понимаешь что можетъ-быть такой человкъ, одинъ человкъ изъ тысячи вашихъ миллiоновъ, одинъ, который не зан хочетъ и не перенесетъ.

Ч Я понимаю только что вы, кажется, колеблетесь.... Это очень скверно.

Ч Ставрогина тоже съла идея, не замтилъ замчанiя Кириловъ, угрюмо шагая по комнат.

Ч Какъ? навострилъ уши Петръ Степановичъ, Ч какая идея? Онъ вамъ самъ что-нибудь говорилъ?

Ч Нтъ, я самъ угадалъ: Ставрогинъ если вруетъ, то не вруетъ что онъ вруетъ. Если же не вруетъ, то не вруетъ что онъ не вруетъ.

Ч Ну, у Ставрогина есть и другое, поумне этого.... сварливо прон бормоталъ Петръ Степановичъ, съ безпокойствомъ слдя за оборотомъ разговора и за блднымъ Кириловымъ.

Чортъ возьми, не застрлится, думалъ онъ, всегда предчувствон валъ;

мозговой вывертъ и больше ничего;

экая шваль народъ! Ч Ты послднiй который со мной: я бы не хотлъ съ тобой разн статься дурно, подарилъ вдругъ Кириловъ.

Петръ Степановичъ не сейчасъ отвтилъ. Чортъ возьми, это что же опять? подумалъ онъ снова.

Ч Поврьте, Кириловъ, что я ничего не имю противъ васъ, какъ человка лично, и всегда....

Ч Ты подлецъ и ты ложный умъ. Но я такой же какъ и ты, и застрлю себя, а ты останешься живъ.

Ч То-есть вы хотите сказать что я такъ низокъ что захочу остаться въ живыхъ.

Онъ еще не могъ разршить выгодно или невыгодно продолжать въ такую минуту такой разговоръ и ршился предаться обстоятельствамъ. Но тонъ превосходства и нескрываемаго всегдашнян го къ нему презрнiя Кирилова всегда и прежде раздражалъ его, а тен перь почему-то еще больше прежняго. Потому, можетъ-быть, что Кирин ловъ, которому черезъ часъ какой-нибудь предстояло умереть (все-таки Петръ Степановичъ это имлъ въ виду), казался ему чемъ-то въ род уже получеловка, чмъ-то такимъ что ему уже никакъ нельзя было позволить высокомрiя.

Ч Вы, кажется, хвастаетесь предо мной что застрлитесь?

Ч Я всегда былъ удивленъ что вс остаются въ живыхъ, не слын халъ его замчанiя Кириловъ.

Ч Гмъ, положимъ это идея, но....

Ч Обезьяна, ты поддакиваешь чтобы меня покорить. Молчи, ты не поймешь ничего. Если нтъ Бога, то я богъ.

Ч Вотъ я никогда не могъ понять у васъ этого пункта: почему вы то богъ?

Ч Если Богъ есть, то вся воля Его, и изъ воли Его я не могу. Если нтъ, то вся воля моя, и я обязанъ заявить своеволiе.

Ч Своеволiе? А почему обязаны?

Ч Потому что вся воля стала моя. Неужели никто на всей планет, кончивъ Бога и увровавъ въ своеволiе, не осмлится заявить своеволiе, въ самомъ полномъ пункт? Это такъ какъ бдный получилъ наслдство и испугался, и не сметъ подойти къ мшку, почитая себя малосильн нымъ владть. Я хочу заявить своеволiе. Пусть одинъ, но сдлаю.

Ч И длайте.

Ч Я обязанъ себя застрлить, потому что самый полный пунктъ моего своеволiя Ч это убить себя самому.

Ч Да вдь не одинъ же и себя убиваете;

много самоубiйцъ.

Ч Съ причиною. Но безо всякой причины, а только для своеволiя Ч одинъ я.

Не застрлится, мелькнуло опять у Петра Степановича.

Ч Знаете что, замтилъ онъ раздражительно, Ч я бы на вашемъ мст, чтобы показать своеволiе, убилъ кого-нибудь другаго, а не себя.

Полезнымъ могли бы стать. Я укажу кого, если не испугаетесь. Тогда пожалуй и не стрляйтесь сегодня. Можно сговориться.

Ч Убить другаго будетъ самымъ низкимъ пунктомъ моего своеволiя, и въ этомъ весь ты. Я не ты: я хочу высшiй пунктъ и себя убью.

Своимъ умомъ дошелъ, злобно проворчалъ Петръ Степановичъ.

Ч Я обязанъ неврiе заявить, шагалъ по комнат Кириловъ. Ч Для меня нтъ выше идеи что Бога нтъ. За меня человческая исторiя.

Человкъ только и длалъ что выдумывалъ Бога, чтобы жить не убивая себя;

въ этомъ вся всемiрная исторiя до сихъ поръ. Я одинъ во всемiрной исторiи не захотлъ первый разъ выдумывать Бога. Пусть узнаютъ разъ навсегда.

Не застрлится, тревожился Петръ Степановичъ.

Ч Кому узнавать-то? поджигалъ онъ. Ч Тутъ я да вы;

Липутину что ли?

Ч Всмъ узнавать;

вс узнаютъ. Ничего нтъ тайнаго что бы не сдлалось явнымъ. Вотъ Онъ сказалъ.

И онъ съ лихорадочнымъ восторгомъ указалъ на образъ Спасителя, предъ которымъ горла лампада. Петръ Степановичъ совсмъ озлился.

Ч Въ Него-то стало-быть все еще вруете и лампадку зажгли;

ужь не на всякiй ли случай? Тотъ промолчалъ.

Ч Знаете что, по-моему, вы вруете пожалуй еще больше попа.

Ч Въ кого? Въ Него? Слушай, остановился Кириловъ, неподвижн нымъ, изступленнымъ взглядомъ смотря предъ собой. Ч Слушай большую идею: былъ на земл одинъ день, и въ средин земли стояли три креста. Одинъ на крест до того вровалъ что сказалъ другому: бун дешь сегодня со мною въ раю. Кончился день, оба померли, пошли и не нашли ни рая, ни воскресенiя. Не оправдывалось сказанное. Слушай:

это человкъ былъ высшiй на всей земл, составлялъ то для чего ей жить. Вся планета, со всмъ что на ней, безъ этого человка Ч одно сун машествiе. Не было ни прежде, ни посл Ему такого же, и никогда, даже до чуда. Въ томъ и чудо что не было и не будетъ такого же никогда. А если такъ, если законы природы не пожалли и Этого, даже чудо свое же не пожалли, а заставили и Его жить среди жи и умереть за ложь, то стало-быть вся планета есть ложь и стоитъ на жи и глупой насмшн к. Стало-быть самые законы планеты ложь и дiаволовъ водевиль. Для чего же жить, отвчай если ты человкъ?

Ч Это другой оборотъ дла. Мн кажется у васъ тутъ дв разныя причины смшались;

а это очень неблагонадежно. Но позвольте, ну, а если вы богъ? Если кончилась ложь, и вы догадались что вся ложь оттон го что былъ прежнiй Богъ?

Ч Наконецъ-то ты понялъ! вскричалъ Кириловъ восторженно. Ч Стало-быть можно же понять, если даже такой какъ ты понялъ! Пониман ешь теперь что все спасенiе для всхъ Ч всмъ доказать эту мысль. Кто докажетъ? Я! Я не понимаю какъ могъ до сихъ поръ атеистъ знать что нтъ Бога и не убить себя тотчасъ же? Сознать что нтъ Бога и не сон знать въ тотъ же разъ что самъ богомъ сталъ Ч есть нелпость, иначе непремнно убьешь себя самъ. Если сознаешь Ч ты царь и уже не убьешь себя самъ, а будешь жить въ самой главной слав. Но одинъ, тотъ кто первый, долженъ убить себя самъ непремнно, иначе кто же начнетъ и докажетъ? Это я убью себя самъ непремнно чтобы начать и доказать. Я еще только богъ поневол и я несчастенъ, ибо обязанъ заявить своеволiе. Вс несчастны потому что вс боятся заявлять своен волiе. Человкъ потому и былъ до сихъ поръ такъ несчастенъ и бденъ что боялся заявить самый главный пунктъ своеволiя, и своевольничалъ съ краю, какъ школьникъ. Я ужасно несчастенъ, ибо ужасно боюсь.

Страхъ есть проклятiе человка... Но я заявлю своеволiе, я обязанъ увровать что не врую. Я начну, и кончу, и дверь отворю. И спасу.

Только это одно спасетъ всхъ людей и въ слдующемъ же поколнiи переродитъ физически;

ибо въ теперешнемъ физическомъ вид, сколько я думалъ, нельзя быть человку безъ прежняго Бога никакъ. Я три года искалъ атрибутъ божества моего и нашелъ: атрибутъ божества моего Ч Своеволiе! Это все чмъ я могу въ главномъ пункт показать непокорн ность и новую страшную свободу мою. Ибо она очень страшна. Я убиваю себя чтобы показать непокорность и новую страшную свободу мою.

Лицо его было неестественно блдно, взглядъ нестерпимо тяжелый.

Онъ былъ какъ въ горячк. Петръ Степановичъ подумалъ-было что онъ сейчасъ упадетъ.

Ч Давай перо! вдругъ совсмъ неожиданно крикнулъ Кириловъ въ ршительномъ вдохновенiи;

Ч диктуй, все подпишу. И что Шатова убилъ подпишу. Диктуй, пока мн смшно. Не боюсь мыслей высон комрныхъ рабовъ! Самъ увидишь что все тайное станетъ явнымъ! А ты будешь раздавленъ... Врую! Врую!

Петръ Степановичъ схватился съ мста и мигомъ подалъ чернильн ницу, бумагу и сталъ диктовать, ловя минуту и трепеща за успхъ.

Я, Алексй Кириловъ, объявляю...

Ч Стой! Не хочу! Кому объявляю?

Кириловъ трясся какъ въ лихорадк. Это объявленiе и какая-то особенная внезапная мысль о немъ, казалось, вдругъ поглотила его всего, какъ будто какой-то исходъ, куда стремительно ударился, хоть на минутку, измученный духъ его.

Ч Кому объявляю? Хочу знать кому?

Ч Никому, всмъ, первому который прочтетъ. Къ чему опредленн ность? Всему мiру!

Ч Всему мiру? Браво! И чтобы не надо раскаянiя. Не хочу чтобы раскаиваться;

и не хочу къ начальству!

Ч Да нтъ же, не надо, къ чорту начальство! да пишите же, если вы серiозно!.. истерически прикрикнулъ Петръ Степановичъ.

Ч Стой! я хочу сверху рожу съ высунутымъ языкомъ.

Ч Э, вздоръ! озлился Петръ Степановичъ, Ч и безъ рисунка можно все это выразить однимъ тономъ.

Ч Тономъ? Это хорошо. Да, тономъ, тономъ! Диктуй тономъ.

Я, Алексй Кириловъ, Ч твердо и повелительно диктовалъ Петръ Степановичъ, нагнувшись надъ плечомъ Кирилова и слдя за каждою буквой которую тотъ выводилъ трепетавшею отъ волненiя рукой, Ч я, Кириловъ, объявляю что сегодня Ч октября, въ вечеру, въ восьмомъ часу, убилъ студента Шатова, за предательство, въ парк, и за доносъ о прокламацiяхъ и о едьк, который у насъ обоихъ, въ дом Филиппова, также квартировалъ и ночевалъ десять дней. Убиваю же самъ себя сегон дня изъ револьвера не потому что раскаиваюсь и васъ боюсь, а потому что имлъ за границей намренiе прекратить свою жизнь. Ч Только? съ удивленiемъ и съ негодованiемъ воскликнулъ Кирин ловъ.

Ч Ни слова больше! махнулъ рукой Петръ Степановичъ, норовя вырвать у него документъ.

Ч Стой! крпко наложилъ на бумагу свою руку Кириловъ, Ч стой, вздоръ! Я хочу съ кмъ убилъ. Зачмъ едька? А пожаръ? Я все хочу и еще изругать хочу тономъ, тономъ!

Ч Довольно, Кириловъ, увряю васъ что довольно! почти умолялъ Петръ Степановичъ, трепеща чтобъ онъ не разодралъ бумагу: Ч чтобы поврили надо какъ можно темне, именно такъ, именно одними намекан ми. Надо правды только уголокъ показать, ровно настолько чтобъ ихъ раздразнить. Всегда сами себ налгутъ больше нашего и ужь себ-то кон нечно поврятъ больше чмъ намъ, а вдь это всего лучше, всего лучше!

Давайте;

великолпно и такъ;

давайте, давайте!

И онъ все старался вырвать бумагу. Кириловъ выпуча глаза слун шалъ и какъ бы старался сообразить, но кажется онъ переставалъ понин мать.

Ч Э, чортъ! озлился вдругъ Петръ Степановичъ, Ч да онъ еще и не подписалъ! что жь вы глаза-то выпучили, подписывайте!

Ч Я хочу изругать... пробормоталъ Кириловъ, однако взялъ перо и подписался.

Ч Я хочу изругать...

Ч Подпишите: Vive la rpublique1 и довольно.

Ч Браво! почти заревелъ отъ восторга Кириловъ. Ч Vive la rpublique dmocratique, sociale et universelle ou la mort!..2 Нтъ, нтъ, не такъ. Ч Libert, egalit, fraternit ou la mort!3 Вотъ это лучше, это лучше, написалъ онъ съ наслажденiемъ подъ подписью своего имени.

Ч Довольно, довольно, все повторялъ Петръ Степановичъ.

Ч Стой, еще немножко... Я, знаешь, подпишу еще разъ по-франн цузски: de Kiriloff, gentilhomme russe et citoyen du monde.4 Ха-ха-ха!

залился онъ хохотомъ. Ч Нтъ, нтъ, нтъ, стой, нашелъ всего лучше, эврика: gentilhomme-sminariste russe et citoyen du monde civilis!5 вотъ что лучше всякихъ... вскочилъ онъ съ дивана и вдругъ быстрымъ жен стомъ схватилъ съ окна револьверъ, выбжалъ съ нимъ въ другую комн нату и плотно притворилъ за собою дверь. Петръ Степановичъ постоялъ съ минуту въ раздумьи, глядя на дверь.

Если сейчасъ, такъ пожалуй и выстрлитъ, а начнетъ думать Ч ничего не будетъ. Онъ взялъ пока бумажку, прислъ и переглядлъ ее снова. Редакн цiя объявленiя опять ему понравилась:

Чего же пока надо? Надо чтобы на время совсмъ ихъ сбить съ толку и тмъ отвлечь. Паркъ? Въ город нтъ парка, ну и дойдутъ своимъ умомъ что въ Скворешникахъ. Пока будутъ доходить, пройдетъ время, пока искать Ч опять время, а отыщутъ трупъ Ч значитъ правда написана;

значитъ и все правда, значитъ и про едьку правда. А что тан кое едька? едька Ч это пожаръ, это Лебядкины: значитъ все отсюда, изъ дому Филипповыхъ и выходило, а они-то ничего не видали, а они-то Да здравствует республика (франц.).

Да здравствует демократическая, социальная и всемирная республика или смерть! (франц.).

Свобода, равенство, братство или смерть! (франц.).

Кириллов, русский дворянин и гражданин мира (франц.).

русский дворянин-семинарист и гражданин цивилизованного мира (франц.).

все проглядли, Ч это ужь ихъ совсмъ закружитъ! Про нашихъ и въ голову не войдетъ;

Шатовъ да Кириловъ, да едька, да Лебядкинъ;

и зачмъ они убили другъ друга, Ч вотъ еще имъ вопросикъ. Э, чортъ, да выстрла то не слышно!... Онъ хоть и читалъ, и любовался редакцiей, но каждый мигъ съ мун чительнымъ безпокойствомъ прислушивался и Ч вдругъ озлился. Трен вожно взглянулъ онъ на часы;

было поздненько;

и минутъ десять какъ тотъ ушелъ... Схвативъ свчку онъ направился къ дверямъ комнаты въ которой затворился Кириловъ. У самыхъ дверей ему какъ разъ пришло въ голову что вотъ и свчка на исход и минутъ черезъ двадцать совсмъ догоритъ, а другой нтъ. Онъ взялся за замокъ и осторожно прислушался, не слышно было ни малйшаго звука;

онъ вдругъ отперъ дверь и приподнялъ свчу: что-то заревло и бросилось къ нему. Изо всей силы прихлопнулъ онъ дверь и опять налегъ на нее, но уже все утихло опять мертвая тишина.

Долго стоялъ онъ въ нершимости со свчой въ рук. Въ ту секунн ду какъ отворялъ, онъ очень мало могъ разглядть, но однако мелькнуло лицо Кирилова, стоявшаго въ глубин комнаты у окна, и зврская ярость, съ которою тотъ вдругъ къ нему кинулся. Петръ Степановичъ вздрогнулъ, быстро поставилъ свечку на столъ, приготовилъ револьверъ и отскочилъ на цыпочкахъ въ противоположный уголъ, такъ что еслибы Кириловъ отворилъ дверь и устремился съ револьверомъ къ столу, онъ усплъ бы еще прицлиться и спустить курокъ раньше Кирилова.

Въ самоубiйство Петръ Степановичъ уже совсмъ теперь не врилъ! Стоялъ среди комнаты и думалъ проходило какъ вихрь въ ум Петра Степановича. Къ тому же темная, страшная комната... Онъ зан ревлъ и бросился Ч тутъ дв возможности: или я помшалъ ему въ ту самую секунду какъ онъ спускалъ курокъ, или... или онъ стоялъ и обдун мывалъ какъ бы меня убить. Да, это такъ, онъ обдумывалъ... Онъ знаетъ что я не уйду не убивъ его, если самъ онъ струситъ, Ч значитъ, ему надо убить меня прежде, чтобы я не убилъ его... И опять, опять тамъ тин шина! Страшно даже: вдругъ отворитъ дверь... Свинство въ томъ что онъ въ Бога вруетъ пуще чмъ попъ... Ни за что не застрлится!..

Этихъ которые своимъ умомъ дошли много теперь развелось. Сволочь!

фу чортъ, свчка, свчка! Догоритъ черезъ четверть часа непремнно...

Надо кончить;

во что бы ни стало надо кончить... Что жь, убить теперь можно... Съ этою бумагой никакъ не подумаютъ что я убилъ. Его можно такъ сложить и приладить на полу съ разряженнымъ револьверомъ въ рук что непремнно подумаютъ что онъ самъ.... Ахъ чортъ, какъ же убить? Я отворю, а онъ опять бросится и выстрлитъ прежде меня. Э, чортъ, разумется промахнется! Такъ мучился онъ, трепеща предъ неизбжностью замысла и отъ своей нершительности. Наконецъ взялъ свчу и опять подошелъ къ дверямъ, приподнявъ и приготовивъ револьверъ;

вою же рукой, въ кон торой держалъ свчу, налегъ на ручку замка. Но вышло не ловко: ручка щелкнула, произошелъ звукъ и скрипъ. Прямо выстрлитъ! мелькнуло у Петра Степановича. Изо всей силы толкнулъ онъ ногой дверь, поднялъ свчу и выставилъ револьверъ;

но ни выстрла, ни крика.... Въ комнат никого не было.

Онъ вздрогнулъ. Комната была не проходная, глухая, и убжать было некуда. Онъ поднялъ еще больше свчу и вглядлся внимательно:

ровно никого. Въ полголоса онъ окликнулъ Кирилова, потомъ въ другой разъ громче;

никто не откликнулся.

Неужто въ окно убжалъ? Въ самомъ дл въ одномъ окн отворена была форточка. Нелн пость, не могъ онъ убжать черезъ форточку. Петръ Степановичъ прон шелъ черезъ всю комнату прямо къ окну: Никакъ не могъ. Вдругъ онъ быстро обрнулся и что-то необычайное сотрясло его.

У противоположной окнамъ стны, вправо отъ двери, стоялъ шкафъ. Съ правой стороны этого шкафа, въ углу образованномъ стною и шкафомъ, стоялъ Кириловъ, и стоялъ ужасно странно, Ч неподвижно, вытянувшись, протянувъ руки по швамъ, приподнявъ голову и плотно прижавшись затылкомъ къ стн, въ самомъ углу, казалось желая весь стушеваться и спрятаться. По всмъ признакамъ, онъ прятался, но какъ-то нельзя было поврить. Петръ Степановичъ стоялъ нсколько наискось отъ угла и могъ наблюдать только выдающiяся части фигуры.

Онъ все еще не ршался подвинутся влво чтобы разглядть всего Кин рилова и понять загадку. Сердце его стало сильно биться.... И вдругъ имъ овладло совершенное бшенство: онъ сорвался съ мста, закрин чалъ и топая ногами яростно бросился къ страшному мсту.

Но дойдя вплоть, онъ опять остановился какъ вкопанный, еще боле пораженный ужасомъ. Его главное поразило то что фигура, нен смотря на крикъ и на бшеный наскокъ его, даже не двинулась, не шен вельнулась ни однимъ своимъ членомъ Ч точно окамневшая или воскон вая. Блдность лица ея была неестественная, черные глаза совсмъ нен подвижны и глядли въ какую-то точку въ пространств. Петръ Степан новичъ провелъ свчой сверху внизъ и опять вверхъ, освщая со всхъ точекъ и разглядывая это лицо. Онъ вдругъ замтилъ что Кириловъ хоть и смотритъ куда-то предъ собой, но искоса его видитъ и даже мон жетъ-быть наблюдаетъ. Тутъ пришла ему мысль поднести огонь прямо къ лицу лэтого мерзавца, поджечь и посмотрть что тотъ сдлаетъ.

Вдругъ ему почудилось что подбородокъ Кирилова шевельнулся и на гун бахъ какъ бы скользнула насмшливая улыбка Ч точно тотъ угадалъ его мысль. Онъ задрожалъ и не помня себя крпко схватилъ Кирилова за плечо.

Затмъ произошло нчто до того безобразное и быстрое что Петръ Степановичъ никакъ не могъ потомъ уладить свои воспоминанiя въ кан комъ-нибудь порядк. Едва онъ дотронулся до Кирилова, какъ тотъ бын стро нагнулъ голову и головой же выбилъ изъ рукъ его свчку;

подсвчн никъ полетлъ со звономъ на полъ, и свча потухла. Въ то же мгновенiе онъ почувствовалъ ужасную боль въ мизинц своей вой руки. Онъ зан кричалъ, и ему припомнилось только что онъ вн себя три раза изо всей силы ударилъ револьверомъ по голов припавшаго къ нему и укусившан го ему палецъ Кирилова. Наконецъ палецъ онъ вырвалъ и сломя голову бросился бжать изъ дому, отыскивая въ темнот дорогу. Во слдъ ему изъ комнаты летли страшные крики:

Ч Сейчасъ, сейчасъ, сейчасъ, сейчасъ....

Разъ десять. Но онъ все бжалъ, и уже выбжалъ было въ сни, какъ вдругъ послышался громкiй выстрлъ. Тутъ онъ остановился въ сняхъ въ темнот и минутъ пять соображалъ;

наконецъ вернулся опять въ комнаты. Но надо было добыть свчу. Стоило отыскать направо у шкафа на полу выбитый изъ рукъ подсвчникъ;

но чмъ засвтить оган рокъ? Въ ум его вдругъ промелькнуло одно темное воспоминанiе: ему припомнилось что вчера, когда онъ сбжалъ въ кухню чтобы наброситьн ся на едьку, то въ углу, на полк, онъ какъ будто замтилъ мелькомъ большую красную коробку спичекъ. Ощупью направился онъ влво, къ кухонной двери, отыскалъ ее, прошелъ снцы и спустился по стниц.

На полк, прямо въ томъ самомъ мст которое ему сейчасъ припомнин лось, нашарилъ онъ въ темнот полную, еще не початую коробку спин чекъ. Не зажигая огня, поспшно воротился онъ вверхъ, и только лишь около шкафа, на томъ самомъ мст гд онъ билъ револьверомъ укусивн шаго его Кирилова, вдругъ вспомнилъ про свой укушенный палецъ и въ то же мгновенiе ощутилъ въ немъ почти невыносимую боль. Стиснувъ зубы, онъ кое-какъ засвтилъ огарокъ, вставилъ его опять въ подсвчн никъ и осмотрлся кругомъ: у окошка съ отворенною форточкой, ногами въ правый уголъ комнаты, лежалъ трупъ Кирилова. Выстрлъ былъ сдланъ въ правый високъ, и пуля вышла вверхъ съ вой стороны, прон бивъ черепъ. Виднлись брызги крови и мозга. Револьверъ оставался въ опустившейся на полъ рук самоубiйцы. Смерть должна была произойти мгновенно. Осмотрвъ все со всею аккуратностью, Петръ Степановичъ приподнялся и вышелъ на ципочкахъ, приперъ дверь, свчу поставилъ на столъ въ первой комнат, подумалъ и ршилъ не тушить ее, сообран зивъ что она не можетъ произвести пожара. Взглянувъ еще разъ на лен жавшiй на стол документъ, онъ машинально усмхнулся и затмъ уже, все почему-то на цыпочкахъ, пошелъ изъ дому. Онъ пролзъ опять чен резъ едькинъ ходъ и опять аккуратно задлалъ его за собою.

III.

Ровно безъ десяти минутъ въ шесть часовъ, въ вокзал желзной дороги, вдоль вытянувшагося, довольно длиннаго ряда вагоновъ, прохан живались Петръ Степановичъ и Эркель. Петръ Степановичъ отъзн жалъ, а Эркель прощался съ нимъ. Кладь была сдана, сакъ отнесенъ въ вагонъ втораго класса, на выбранное мсто. Первый звонокъ уже прон звенлъ, ждали втораго. Петръ Степановичъ открыто смотрлъ по стон ронамъ, наблюдая входившихъ въ вагоны пассажировъ. Но близкихъ знакомыхъ не встртилось;

всего лишь раза два пришлось ему кивнуть головой, Ч одному купцу, котораго онъ зналъ отдаленно, и потомъ одн ному молодому деревенскому священнику, отъзжавшему за дв станн цiи, въ свой приходъ. Эркелю видимо хотлось въ послднiя минуты пон говорить о чемъ-нибудь поважне, Ч хотя можетъ-быть онъ и самъ не зналъ о чемъ именно;

но онъ все не смлъ начать. Ему все казалось что Петръ Степановичъ какъ будто съ нимъ тяготится и съ нетерпнiемъ ждетъ остальныхъ звонковъ.

Ч Вы такъ открыто на всхъ смотрите, съ нкоторою робостью замтилъ онъ, какъ бы желая предупредить.

Ч Почему жъ нтъ? Мн еще нельзя прятаться. Рано. Не безпон койтесь. Я вотъ только боюсь чтобы не наслалъ чортъ Липутина;

пронюн хаетъ и прибжитъ.

Ч Петръ Степановичъ, они не надежны, ршительно высказалъ Эркель.

Ч Липутинъ?

Ч Вс, Петръ Степановичъ.

Ч Вздоръ, теперь вс связаны вчерашнимъ. Ни одинъ не измнитъ.

Кто пойдетъ на явную гибель, если не потеряетъ разсудка?

Ч Петръ Степановичъ, да вдь они потеряютъ разсудокъ.

Эта мысль уже видимо заходила въ голову и Петру Степановичу, и потому замчанiе Эркеля еще боле его разсердило:

Ч Не трусите ли и вы, Эркель? Я на васъ больше чмъ на всхъ ихъ надюсь. Я теперь увидлъ чего каждый стоитъ. Передайте имъ все словесно сегодня же, я вамъ ихъ прямо поручаю. Обгите ихъ съ утра.

Письменную мою инструкцiю прочтите завтра или послзавтра, собравн шись, когда они уже станутъ способны выслушать.... но поврьте что они завтра же будутъ способны, потому что ужасно струсятъ и станутъ послушны какъ воскъ... Главное, вы-то не унывайте.

Ч Ахъ, Петръ Степановичъ, лучше еслибъ вы не узжали!

Ч Да вдь я только на нсколько дней;

я мигомъ назадъ.

Ч Петръ Степановичъ, осторожно, но твердо вымолвилъ Эркель;

Ч хотя бы вы и въ Петербургъ. Разв я не понимаю что вы длаете только необходимое для общаго дла.

Ч Я меньшаго и не ждалъ отъ васъ, Эркель. Если вы догадались что я въ Петербургъ, то могли понять что не могъ же я сказать имъ вчен ра, въ тотъ моментъ, что такъ далеко узжаю, чтобы не испугать. Вы видли сами каковы они были. Но вы понимаете что я для дла, для главнаго и важнаго дла, для общаго дла, а не для того чтобъ улизнуть, какъ полагаетъ какой-нибудь Липутинъ.

Ч Петръ Степановичъ, да хотя бы и за границу, вдь я пойму-съ;

я пойму что вамъ нужно сберечь свою личность, потому что вы все, а мы Ч ничто. Я пойму, Петръ Степановичъ.

У бднаго мальчика задрожалъ даже голосъ.

Ч Благодарю васъ, Эркель... Ай, вы мн больной палецъ тронули (Эркель неловко пожалъ ему руку;

больной палецъ былъ приглядно перевязанъ черною тафтой). Ч Но я вамъ положительно говорю еще разъ что въ Петербургъ я только пронюхать и даже можетъ-быть всего только сутки и тотчасъ обратно сюда. Воротясь я для виду поселюсь въ деревн у Гаганова. Если они полагаютъ въ чемъ-нибудь опасность, то я первый во глав пойду раздлить ее. Если же и замедлю въ Петербург, то въ тотъ же мигъ дамъ вамъ знать... извстнымъ путемъ, а вы имъ.

Раздался второй звонокъ.

Ч А, значитъ всего пять минутъ до отъзда. Я, знаете, не желалъ бы чтобы здшняя кучка разсыпалась. Я-то не боюсь, обо мн не безпон койтесь;

этихъ узловъ общей сти у меня довольно и мн нечего особенн но дорожить;

но и лишнiй узелъ ничему бы не помшалъ. Впрочемъ я за васъ спокоенъ, хотя и оставляю васъ почти одного съ этими уродами: не безпокойтесь, не донесутъ, не посмютъ... А-а, и вы сегодня? крикнулъ онъ вдругъ, совсмъ другимъ, веселымъ голосомъ одному очень молодон му человку, весело подошедшему къ нему поздороваться;

я не зналъ что и вы тоже съ экстреннымъ. Куда, къ мамаш?

Мамаша молодаго человка была богатйшая помщица сосдней губернiи, а молодой человкъ приходился отдаленнымъ родственникомъ Юлiи Михайловны и прогостилъ въ нашемъ город около двухъ недль.

Ч Нтъ, я подальше, я въ Р... Часовъ восемь въ вагон прожить предстоитъ. Въ Петербургъ? засмялся молодой человкъ.

Ч Почему вы предположили что я такъ-таки въ Петербургъ? еще открыте засмялся и Петръ Степановичъ.

Молодой человкъ погрозилъ ему гантированнымъ пальчикомъ.

Ч Ну да, вы угадали, таинственно зашепталъ ему Петръ Степанон вичъ, Ч я съ письмами Юлiи Михайловны и долженъ тамъ обгать трехъ-четырехъ знаете какихъ лицъ, чортъ бы ихъ дралъ, откровенно говоря. Чортова должность!

Ч Да чего, скажите, она такъ струсила? зашепталъ и молодой чен ловкъ: Ч она даже меня вчера къ себ не пустила;

по-моему ей за мужа бояться нечего;

напротивъ, онъ такъ приглядно упалъ на пожар, такъ-сказать жертвуя даже жизнью.

Ч Ну вотъ подите, разсмялся Петръ Степановичъ;

Ч она, видите, боится что отсюда уже написали... то-есть нкоторые господа... Однимъ словомъ, тутъ главное Ставрогинъ;

то-есть князь К... Эхъ, тутъ цлая исторiя;

я пожалуй вамъ дорогой кое-что сообщу Ч сколько впрочемъ рыцарство позволитъ... Это мой родственникъ, прапорщикъ Эркель, изъ узда.

Молодой человкъ, косившiй глаза на Эркеля, притронулся къ шляп;

Эркель отдалъ поклонъ.

Ч А знаете, Верховенскiй, восемь часовъ въ вагон ужасный жребiй. Тутъ узжаетъ съ нами въ первомъ класс Берестовъ, пресмшн ной одинъ полковникъ, сосдъ по имнiю;

женатъ на Гариной (ne Garine1) и знаете, онъ изъ порядочныхъ. Даже съ идеями. Пробылъ здсь всего двое сутокъ. Отчаянный охотникъ до ералаша;

не затять ли, а? Четвертаго я уже наглядлъ Ч Припухловъ, нашъ Т Ч скiй кун пецъ съ бородой, миллiонщикъ, то-есть настоящiй миллiонщикъ, это я вамъ говорю.... Я васъ познакомлю, преинтересный мшокъ съ добромъ, хохотать будемъ.

Ч Въ ералашъ я съ превеликимъ и ужасно люблю въ вагон, но я во второмъ класс.

Ч Э, полноте, ни за что! Садитесь съ нами. Я сейчасъ велю васъ перенести въ первый классъ. Оберъ-кондукторъ меня слушается. Что у васъ, сакъ? Пледъ?

Ч Чудесно, пойдемте!

урожденной Гариной (франц.).

Петръ Степановичъ захватилъ свой сакъ, пледъ, книгу и тотчасъ же съ величайшею готовностью перебрался въ первый классъ. Эркель помогалъ. Ударилъ третiй звонокъ.

Ч Ну, Эркель, торопливо и съ занятымъ видомъ протянулъ въ пон слднiй разъ руку уже изъ окна вагона Петръ Степановичъ, Ч я вдь вотъ сажусь съ ними играть.

Ч Но зачмъ же объяснять мн, Петръ Степановичъ, я вдь пойму, я все пойму, Петръ Степановичъ!

Ч Ну, такъ до прiятнйшаго, отвернулся вдругъ тотъ на окликъ молодаго человка, который позвалъ его знакомиться съ партнерами. И Эркель уже боле не видалъ своего Петра Степановича!

Онъ воротился домой весьма грустный. Не то чтобъ онъ боялся того что Петръ Степановичъ такъ вдругъ ихъ покинулъ, но... но онъ такъ скоро отъ него отвернулся, когда позвалъ его этотъ молодой франтъ, и...

онъ вдь могъ бы ему сказать что-нибудь другое, а не до прiятнйшаго или.... или хоть покрпче руку пожать.

Послднее-то и было главное. Что-то другое начинало царапать его бдненькое сердце, чего онъ и самъ еще не понималъ, что-то связанное со вчерашнимъ вечеромъ.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.

Послднее странствованiе Степана Трофимовича.

I.

Я убжденъ что Степанъ Трофимовичъ очень боялся, чувствуя прин ближенiе срока его безумнаго предпрiятiя. Я убжденъ что онъ очень страдалъ отъ страху, особенно въ ночь наканун, въ ту ужасную ночь.

Настасья упоминала потомъ что онъ легъ спать уже поздно и спалъ. Но это ничего не доказываетъ;

приговоренные къ смерти, говорятъ, спятъ очень крпко и наканун казни. Хотя онъ и вышелъ уже при дневномъ свт, когда нервный человкъ всегда нсколько ободряется (а майоръ, родственникъ Виргинскаго, такъ даже въ Бога переставалъ вровать, чуть лишь проходила ночь), но я убжденъ что онъ никогда бы прежде безъ ужаса не могъ вообразить себя одного на большой дорог и въ тан комъ положенiи. Конечно, нчто отчаянное въ его мысляхъ вроятно смягчило для него на первый разъ всю силу того страшнаго ощущенiя внезапнаго одиночества въ которомъ онъ вдругъ очутился, едва лишь оставилъ Stasie1 и свое двадцатилтнее нагртое мсто. Но все равно:

онъ и при самомъ ясномъ сознанiи всхъ ужасовъ его ожидающихъ, все таки бы вышелъ на большую дорогу и пошелъ по ней! Тутъ было нчто гордое и его восхищавшее, несмотря ни на что. О, онъ бы могъ принять роскошныя условiя Варвары Петровны и остаться при ея милостяхъ comme2 un простой приживальщикъ! Но онъ не принялъ милости и не остался. И вотъ онъ самъ оставляетъ ее и подымаетъ знамя великой идеи и идетъ умереть за него на большой дорог! Именно такъ долженъ онъ былъ ощущать это;

именно такъ долженъ былъ представляться ему его поступокъ.

Представлялся мн не разъ и еще вопросъ: почему онъ именно бжалъ, т.-е. бжалъ ногами, въ буквальномъ смысл, а не просто ухалъ на лошадяхъ? Я сначала объяснялъ это пятидесятилтнею нен практичностью и фантастическимъ уклоненiемъ идей, подъ влiянiемъ сильнаго чувства. Мн казалось что мысль о подорожной и лошадяхъ (хотя бы и съ колокольчикомъ) должна была представляться ему слишн комъ простою и прозаичною;

напротивъ пилигримство, хотя бы и съ зонтикомъ, гораздо боле красивымъ и мстительно-любовнымъ. Но нын, когда все уже кончилось, я полагаю что все это тогда совершилось гораздо проще: вопервыхъ, онъ побоялся брать лошадей, потому что Варвара Петровна могла провдать и задержать его силой, что наврно и исполнила бы, а онъ наврно бы подчинился и Ч прощай тогда велин кая идея на вки. Вовторыхъ, чтобы взять подорожную, надо было по крайней мр знать куда дешь? Но именно знать объ этомъ и составлян ло самое главное страданiе его въ ту минуту: назвать и назначить мсто онъ ни за что не могъ. Ибо ршись онъ на какой-нибудь городъ, и въ мигъ предпрiятiе его стало бы въ собственныхъ его глазахъ и нелпымъ и невозможнымъ;

онъ это очень предчувствовалъ. Ну что будетъ онъ длать въ такомъ именно город и почему не въ другомъ? Искать ce marchand3? Но какого marchand? Тутъ опять выскакивалъ этотъ второй и уже самый страшный вопросъ. Въ сущности, не было для него ничего страшне, чмъ ce marchand, котораго онъ такъ вдругъ сломя голову пустился отыскивать и котораго, ужь разумется, всего боле боялся отыскать въ самомъ дл. Нтъ, ужь лучше просто большая дорога, такъ просто выйти на нее и пойти, и ни о чемъ не думать, пока только можно не думать. Большая дорога Ч это есть нчто длинное-длинное, чему не видно конца Ч точно жизнь человческая, точно мечта чен ловческая. Въ большой дорог заключается идея;

а въ подорожной кан Настасью (франц.).

как (франц.).

этого купца (франц ).

кая идея? Въ подорожной конецъ идеи... Vive la grande route1, а тамъ что Богъ дастъ.

Посл внезапнаго и неожиданнаго свиданiя съ Лизой, которое я уже описалъ, пустился онъ еще въ большемъ самозабвенiи дале.

Большая дорога проходила въ полуверст отъ Скворешниковъ, и Ч странно Ч онъ даже и не примтилъ сначала какъ вступилъ на нее.

Основательно разсуждать или хоть отчетливо сознавать было для него въ ту минуту невыносимо. Мелкiй дождь то переставалъ, то опять начин нался;

но онъ не замчалъ и дождя. Не замтилъ тоже какъ закинулъ себ сакъ за плечо и какъ отъ этого стало ему легче идти. Должно-быть онъ прошелъ такъ версту или полторы, когда вдругъ остановился и осмотрлся. Старая, черная и изрытая колеями дорога тянулась предъ нимъ безконечною нитью, усаженная своими ветлами;

направо Ч голое мсто, давнымъ-давно сжатыя нивы;

налво Ч кусты, а дале за ними сокъ. И вдали-вдали едва примтная линiя уходящей вкось желзной дороги и на ней дымокъ какого-то позда;

но звуковъ уже не было слышно. Степанъ Трофимовичъ немного ороблъ, но лишь на мгновенiе.

Безпримтно вздохнулъ онъ, поставилъ свой сакъ подл ветлы и прислъ отдохнуть. Длая движенiе садясь, онъ ощутилъ въ себ ознн объ и закутался въ пледъ;

замтивъ тутъ же и дождь, распустилъ надъ собою зонтикъ. Довольно долго сидлъ онъ такъ, изрдка шамкая губан ми и крпко сжавъ въ рук ручку зонтика. Разные образы лихорадочной вереницей неслись предъ нимъ, быстро смняясь въ его ум. Lise, Lise, думалъ онъ, а съ нею ce Maurice2.... Странные люди.... Но что же это за странный былъ тамъ пожаръ и про что они говорили, и какiе убитые?...

Мн кажется Stasie еще ничего не успла узнать и еще ждетъ меня съ кофеемъ.... Въ карты? Разв я проигрывалъ въ карты людй? Гмъ.... у насъ на Руси, во время такъ-называемаго крпостнаго права.... Ахъ Боже мой, а едька?

Онъ весь встрепенулся въ испуг и осмотрлся кругомъ;

ну что если гд-нибудь тутъ за кустомъ сидитъ этотъ едька;

вдь говорятъ, у него гд-то тутъ цлая шайка разбойниковъ на большой дорог? О Боже, я тогда.... Я тогда скажу ему всю правду, что я виноватъ.... и что я десять тъ страдалъ за него, боле чмъ онъ тамъ въ солдатахъ и....

и я ему отдамъ портмоне. Гмъ, j'ai en tout quarante roubles;

il prendra ces roubles et il me tuera tout de mme. Да здравствует большая дорога (франц.).

этот Маврикий (франц.).

у меня всего-навсего сорок рублей;

он возьмет эти рубли и все-таки убьет меня (франц.).

Отъ страху онъ неизвстно почему закрылъ зонтикъ и положилъ его подл себя. Вдали, по дорог отъ города, показалась какая-то телн га;

онъ съ безпокойствомъ началъ всматриваться:

Grce Dieu1 это телега, и Ч детъ шагомъ;

это не можетъ быть опасно. Эти здшнiя заморенныя лошаденки.... Я всегда говорилъ о пон род.... Это Петръ Ильичъ впрочемъ говорилъ въ клуб про породу, а я его тогда обремизилъ, et puis2, но что тамъ сзади и... кажется, баба въ телг. Баба и мужикъ Ч cela commence tre rassurant3. Баба сзади, а мужикъ впереди Ч c'est trs rassurant4. Сзади у нихъ къ телг привян зана за рога корова, c'est rassurant au plus haut degr. Телга поровнялась, довольно прочная и порядочная мужицкая телга. Баба сидла на туго набитомъ мшк, а мужикъ на облучк, свесивъ съ боку ноги въ сторону Степана Трофимовича. Сзади въ самон мъ дл плелась рыжая корова, привязанная за рога. Мужикъ и баба выпуча глаза смотрли на Степана Трофимовича, а Степанъ Трофимон вичъ такъ же точно смотрлъ на нихъ, но когда уже пропустилъ ихъ мимо себя шаговъ на двадцать, вдругъ торопливо всталъ и пошелъ догон нять. Въ сосдств телги ему естественно показалось благонадежне, но догнавъ ее, онъ тотчасъ же опять забылъ обо всемъ и опять погрун зился въ свои обрывки мыслей и представленiй. Онъ шагалъ и ужь кон нечно не подозрвалъ что для мужика и бабы онъ, въ этотъ мигъ, сон ставляетъ самый загадочный и любопытный предметъ какой только можн но встртить на большой дорог.

Ч Вы то-есть изъ какихъ будете, коли не будетъ неучтиво спрон сить? не вытерпла наконецъ бабенка, когда Степанъ Трофимовичъ вдругъ, въ разсянности, посмотрлъ на нее. Бабенка была тъ дван дцати семи, плотная, чернобровая и румяная, съ ласково улыбающимися красными губами, изъ-подъ которыхъ сверкали блые ровные зубы.

Ч Вы... вы ко мн обращаетесь? съ удивленiемъ пробормоталъ Стен панъ Трофимовичъ.

Ч Изъ купцовъ надо-ть быть, самоувренно проговорилъ мужикъ.

Это былъ рослый мужичина тъ сорока, съ широкимъ и неглупымъ лицомъ и съ рыжеватою окладистою бородой.

Ч Нтъ, я не то что купецъ, я... я... moi c'est autre chose6, кое-какъ отпарировалъ Степанъ Трофимовичъ и на всякiй случай на капельку прiотсталъ до задка телги, такъ что пошелъ уже рядомъ съ коровой.

Слава Богу (франц.).

и потом (франц.).

это начинает меня успокаивать (франц.).

это очень успокоительно (франц.).

это успокоительно в высшей степени (франц.).

я Ч совсем другое (франц.).

Ч Изъ господъ, надо-ть быть, ршилъ мужикъ, услышавъ нерусскiя слова, и дернулъ лошаденку.

Ч То-то мы и смотримъ на васъ, точно вы на прогулку вышли? зан любопытствовала опять бабенка.

Ч Это... это вы меня спрашиваете?

Ч Иностранцы зазжiе по чугунк иной прiзжаютъ, словно не по здшнему мсту, у васъ сапоги такiе...

Ч Сапогъ военный, самодовольно и значительно вставилъ мужикъ.

Ч Нтъ, я не то чтобы военный, я...

Любопытная какая бабенка, злился про себя Степанъ Трофимон вичъ, и какъ они меня разсматриваютъ... mais enfin1... Однимъ словомъ, странно что я точно виноватъ предъ ними, а я ничего не виноватъ предъ ними. Бабенка пошепталась съ мужикомъ.

Ч Коли вамъ не обидно, мы пожалуй васъ подвеземъ, если только прiятно станетъ.

Степанъ Трофимовичъ вдругъ спохватился:

Ч Да, да, мои друзья, я съ большимъ удовольствiемъ, потому что очень усталъ, только какъ я тутъ влзу?

Какъ это удивительно, подумалъ онъ про себя, что я такъ долго шелъ рядомъ съ этою коровой и мн не пришло въ голову попроситься къ нимъ ссть... Эта дйствительная жизнь иметъ въ себ нчто весьма характерное...

Мужикъ однако все еще не останавливалъ лошадь.

Ч Да вамъ куда будетъ? освдомился онъ съ нкоторою недоврчин востью.

Степанъ Трофимовичъ не вдругъ понялъ.

Ч До Хатова, надо-ть быть?

Ч Къ Хатову? Нтъ не то чтобы къ Хатову?... И я не совсмъ знан комъ;

хотя слышалъ.

Ч Село Хатово, село, девять верстъ отселева.

Ч Село? C'est charmant2, то-то я какъ будто бы слышалъ...

Степанъ Трофимовичъ все шелъ, а его все еще не сажали. Генiальн ная догадка мелькнула въ его голов:

Ч Вы можетъ-быть думаете что я... Со мной паспортъ и я Ч прон фессоръ, то-есть, если хотите, учитель... но главный. Я главный учин тель. Oui, c'est comme ca qu'on peut traduir.3 Я бы очень хотлъ ссть и я вамъ куплю... я вамъ за это куплю полштофа вина.

но, наконец (франц.).

Это прелестно (франц.).

Да, это именно так можно перевести. (франц.).

Ч Полтинникъ съ васъ, сударь, дорога тяжелая.

Ч А то намъ ужь оченно обидно будетъ, вставила бабенка.

Ч Полтинникъ? Ну хорошо, полтинникъ. C'est encore mieux, j'ai en tout quarante roubles, mais... Мужикъ остановилъ, и Степана Трофимовича общими усилiями втан щили и усадили въ телгу, рядомъ съ бабой, на мшокъ. Вихрь мыслей не покидалъ его. Порой онъ самъ ощущалъ про себя что какъ-то ужасно разсеянъ и думаетъ совсмъ не о томъ о чемъ надо и дивился тому. Это сознанiе въ болзненной слабости ума мгновенiями становились ему очень тяжело и даже обидно.

Ч Это... это какъ же сзади корова? спросилъ онъ вдругъ самъ бан бенку.

Ч Что-й-то вы, господинъ, точно не видывали, разсмялась баба.

Ч Въ город купили, ввязался мужикъ;

своя скотина, поди ты, еще съ весны передохла;

моръ. У насъ кругомъ вс попадали, вс, половины не осталось, хоть взвой.

И онъ опять стегнулъ завязшую въ коле лошаденку.

Ч Да, это бываетъ у насъ на Руси... и вообще мы Русскiе... ну да, бываетъ, не докончилъ Степанъ Трофимовичъ.

Ч Вы коль учителемъ, то вамъ что же въ Хатов? Али дальше куда?

Ч Я... то есть я не то чтобы дальше куда... C'est--dire2, я къ однон му купцу.

Ч Въ Спасовъ надо-ть быть?

Ч Да, да, именно въ Спасовъ. Это впрочемъ все равно.

Ч Вы коли въ Спасовъ, да пшкомъ, такъ въ вашихъ сапожкахъ недльку бы шли, засмялась бабенка.

Ч Такъ, такъ и это все равно, mes amis3, все равно, нетерпливо оборвалъ Степанъ Трофимовичъ.

Ужасно любопытный народъ;

бабенка впрочемъ лучше его говон ритъ, и я замчаю что съ девятнадцатаго февраля у нихъ слогъ нскольн ко перемнился и... и какое дло въ Спасовъ я или не въ Спасовъ?

Впрочемъ я имъ заплачу, такъ чего же они пристаютъ? Ч Коли въ Спасовъ, такъ на проход, не отставалъ мужикъ.

Ч Это какъ есть такъ, ввернула бабенка съ одушевленiемъ, потому коли на лошадяхъ по берегу Ч верстъ тридцать крюку будетъ.

Ч Сорокъ будетъ.

Это еще лучше, у меня всего сорок рублей, но... (франц.).

То есть (франц.).

друзья мои (франц.).

Ч Къ завтраму къ двумъ часамъ какъ разъ въ Устьев праходъ зан станете, скрпила бабенка. Но Степанъ Трофимовичъ упорно замолн чалъ. Замолчали и вопрошатели. Мужикъ подергивалъ лошаденку;

баба изрдка и коротко перекидывалась съ нимъ замчанiями. Степанъ Трон фимовичъ задремалъ. Онъ ужасно удивился, когда баба смясь расн толкала его и онъ увидлъ себя въ довольно большой деревн у подъзн да одной избы въ три окна.

Ч Задремали, господинъ?

Ч Что это? Гд это я? Ахъ, ну! Ну... все равно, вздохнулъ Степанъ Трофимовичъ и слзъ съ телги.

Онъ грустно осмотрлся;

страннымъ и ужасно чмъ-то чуждымъ показался ему деревенскiй видъ.

Ч А полтинникъ-то, я и забылъ! обратился онъ къ мужику съ кан кимъ-то не въ мру торопливымъ жестомъ;

онъ видимо уже боялся разн статься съ ними.

Ч Въ комнат разчитаетесь, пожалуйте, приглашалъ мужикъ.

Ч Тутъ хорошо, ободряла бабенка.

Степанъ Трофимовичъ ступилъ на шаткое крылечко.

Да какъ же это возможно, прошепталъ онъ въ глубокомъ и пуглин вомъ недоумнiи, однако вошелъ въ избу. Elle l'a voulu1, вонзилось что-то въ его сердце, и онъ опять вдругъ забылъ обо всемъ, даже о томъ что вошелъ въ избу.

Это была свтлая, довольно чистая крестьянская изба въ три окна и въ дв комнаты;

и не то что постоялый дворъ, а такъ прiзжая изба, въ которой по старой привычк останавливались знакомые прозжiе. Стен панъ Трофимовичъ не конфузясь прошелъ въ переднiй уголъ, забылъ поздороваться, услся и задумался. Между тмъ чрезвычайно прiятное ощущенiе тепла посл трехчасовой сырости на дорог вдругъ разлилось по его тлу. Даже самый ознобъ, коротко и отрывисто забгавшiй по спин его, какъ это всегда бываетъ въ лихорадк съ особенно нервными людьми, при внезапномъ переход съ холода въ тепло, сталъ ему вдругъ какъ-то странно прiятенъ. Онъ поднялъ голову, и сладостный запахъ гон рячихъ блиновъ, надъ которыми старалась у печки хозяйка, защекоталъ его обонянiе. Улыбаясь ребячьею улыбкой, онъ потянулся къ хозяйк и вдругъ залепеталъ:

Ч Это что жь? Это блины!? Mais... c'est charmant. Ч Не пожелаете ли, господинъ, тотчасъ же и вжливо предложила хозяйка.

Она этого хотела. (франц.).

Но... это прелестно. (франц.).

Ч Пожелаю, именно пожелаю, и... я бы васъ попросилъ еще чаю, оживился Степанъ Трофимовичъ.

Ч Самоварчикъ поставить? Это съ большимъ нашимъ удовольн ствiемъ.

На большой тарелк съ крупными синими узорами явились блин ны Ч извстные крестьянскiе, тонкiе, полупшеничные, облитые горян чимъ свжимъ масломъ, вкуснйшiе блины. Степанъ Трофимовичъ съ наслажденiемъ попробовалъ.

Ч Какъ жирно и какъ это вкусно! И еслибы только возможно un doigt d'eau de vie1.

Ч Ужь не водочки ли, господинъ, пожелали?

Ч Именно, именно, немножко, un tout petit rien2.

Ч На пять копекъ, значитъ?

Ч На пять Ч на пять Ч на пять Ч на пять, un tout petit rien, съ блаженною улыбочкой поддакивалъ Степанъ Трофимовичъ.

Попросите простолюдина что-нибудь для васъ сдлать, и онъ вамъ, если можетъ и хочетъ, услужитъ старательно и радушно;

но попросите его сходить за водочкой Ч и обыкновенное спокойное радушiе перехон дитъ вдругъ въ какую-то торопливую, радостную услужливость, почти въ родственную о васъ заботливость. Идущiй за водкой, Ч хотя будете пить только вы, а не онъ, и онъ знаетъ это заране, Ч все равно ощун щаетъ какъ бы нкоторую часть вашего будущаго удовлетворенiя... Не больше какъ черезъ три-четыре минуты (кабакъ былъ въ двухъ шагахъ) очутилась предъ Степаномъ Трофимовичемъ на стол косушка и большая зеленоватая рюмка.

Ч И это все мн! удивился онъ чрезвычайно. Ч У меня всегда была водка, но я никогда не зналъ что такъ много на пять копекъ.

Онъ налилъ рюмку, всталъ и съ нкоторою торжественностью перен шелъ черезъ комнату въ другой уголъ, гд помстилась его спутница на мшк, чернобровая бабенка, такъ надодавшая ему дорогой разспросан ми. Бабенка законфузилась и стала было отнкиваться, но высказавъ все предписанное приличiемъ, подконецъ встала, выпила учтиво, въ три хлбка, какъ пьютъ женщины, и выказавъ чрезвычайное страданiе въ лиц, отдала рюмку и глубоко поклонилась Степану Трофимовичу. Онъ съ важностiю отдалъ поклонъ и воротился за столъ даже съ гордымъ вин домъ.

Все это совршалось въ немъ по какому-то вдохновенiю: онъ и самъ, еще за секунду, не зналъ что пойдетъ подчивать бабенку.

чуточку водки (франц.).

самую малость (франц.).

Я въ совершенств, въ совершенств умю обращаться съ нарон домъ и я это имъ всегда говорилъ, самодовольно подумалъ онъ, наливая себ оставшееся вино изъ косушки;

хотя вышло мене рюмки, но вино живительно согрло его и немного даже бросилось въ голову.

Je suis malade tout fait, mais ce n'est pas trop mauvais d'tre malade. Ч Не пожелаете ли прiобрсти? раздался подл него тихiй женскiй голосъ.

Онъ поднялъ глаза и къ удивленiю увидлъ предъ собою одну даму Ч une dame et elle en avait l'air2 Ч тъ уже за тридцать, очень скромную на видъ, одтую по-городскому, въ темненькое платье и съ большимъ срымъ платкомъ на плечахъ. Въ лиц ея было нчто очень привтливое, немедленно понравившееся Степану Трофимовичу. Она только-что сейчасъ воротилась въ избу, въ которой оставались ея вещи на лавк, подл самаго того мста которое занялъ Степанъ Трофимон вичъ, Ч между прочимъ портфель, на который, онъ помнилъ это, войдя посмотрлъ съ любопытствомъ, и не очень большой клеенчатый мшокъ.

Изъ этого-то мшка она вынула дв красиво переплетенныя книжки съ вытсненными крестами на переплетахъ и поднесла ихъ къ Степану Трофимовичу.

Ч Eh... mais je crois que c'est l'Evangile3;

съ величайшимъ удовольн ствiемъ... А, я теперь понимаю... Vous tes ce qu'on appelle4 книгоноша;

я читалъ неоднократно... Полтинникъ?

Ч По тридцати пяти копекъ, отвтила книгоноша.

Ч Съ величайшимъ удовольствiемъ. Je n'ai rien contre l'Evangile, et...5 Я давно уже хотлъ перечитать...

У него мелькнуло въ ту минуту что онъ не читалъ Евангелiя по крайней мр тъ тридцать и только разв тъ семь назадъ припон мнилъ изъ него капельку лишь по Ренановой книг Vie de Jsus6! Такъ какъ у него мелочи не было, то онъ и вытащилъ свои четыре десятирун блевые билета Ч все что у него было. Хозяйка взялась размнять, и тутъ только онъ замтилъ, всмотрвшись, что въ избу набралось дон вольно народу и что вс давно уже наблюдаютъ его и кажется о немъ гон ворятъ. Толковали тоже и о городскомъ пожар, боле всхъ хозяинъ телги съ коровой, такъ какъ онъ только-что вернулся изъ города. Говон рили про поджогъ, про Шпигулинскихъ.

Я совсем болен, но это не так уж плохо быть больным. (франц.).

она именно имела вид дамы (франц.).

Э... да это, кажется, Евангелие (франц.).

Вы, что называется (франц.).

Я ничего не имею против Евангелия, и... (франц.).

Жизнь Иисуса (франц.).

Вдь вотъ ничего онъ не говорилъ со мной про пожаръ, когда везъ меня, а обо всемъ говорилъ, подумалось что-то Степану Трофимовичу.

Ч Батюшка, Степанъ Трофимовичъ, васъ ли я, сударь вижу? Вотъ ужь и не чаялъ совсмъ!... Али не признали? воскликнулъ одинъ пон жилой малый, съ виду въ род стариннаго двороваго, съ бритою бородой и одтый въ шинель съ длиннымъ откиднымъ воротникомъ. Степанъ Трофимовичъ испугался услыхавъ свое имя.

Ч Извините, пробормоталъ онъ, Ч я васъ не совсмъ припоминаю...

Ч Запамятовали! Да вдь я Анисимъ, Анисимъ Ивановъ. Я у пон койнаго господина Гаганова на служб состоялъ, и васъ, сударь, скольн ко разъ съ Варварой Петровной у покойницы Авдотьи Сергевны видын валъ. Я къ вамъ отъ нея съ книжками хаживалъ и конфеты вамъ петерн бургскiя отъ нея два раза приносилъ...

Ч Ахъ, да, помню тебя, Анисимъ, улыбнулся Степанъ Трофимон вичъ. Ч Ты здсь и живешь?

Ч А подл Спасова-съ, въ В Ч мъ монастыр, въ посад у Мары Сергевны, сестрицы Авдотьи Сергевны, можетъ изволите помнить, ногу сломали, изъ коляски выскочили, на балъ хали. Теперь около мон настыря проживаютъ, а я при нихъ-съ;

а теперь вотъ, изволите видть, въ губернiю собрался, своихъ попровдать...

Ч Ну да, ну да.

Ч Васъ увидавъ обрадовался, милостивы до меня бывали-съ, восн торженно улыбался Анисимъ. Ч Да куда жь вы, сударь, такъ это собран лись, кажись какъ бы одни-одинешеньки... Никогда кажись не вызжали одни-съ?

Степанъ Трофимовичъ пугливо посмотрлъ на него.

Ч Ужь не къ намъ ли въ Спасовъ-съ?

Ч Да, я въ Спасовъ. Il semble que tout le monde va Spassof... Ч Да ужь не къ едору ли Матвевичу? То-то вамъ обрадуются.

Вдь ужь какъ въ старину уважали васъ;

теперь даже вспоминаютъ неоднократно....

Ч Да, да, и къ едору Матвевичу.

Ч Надо быть-съ, надо быть-съ. То-то мужики здсь дивятся, словн но, сударь, васъ на большой дорог будто бы пшкомъ повстрчали.

Глупый они народ-съ.

Ч Я... Я это... Я, знаешь Анисимъ, я объ закладъ побился, какъ у Англичанъ, что я дойду пшкомъ, и я....

Потъ пробивался у него на бу и на вискахъ.

Мне кажется, что все направляются в Спасов. (франц.).

Ч Надо быть-съ;

надо быть-съ... вслушивался съ безжалостнымъ любопытствомъ Анисимъ. Но Степанъ Трофимовичъ не могъ дольше вын нести. Онъ такъ сконфузился что хотлъ было встать и уйти изъ избы.

Но подали самоваръ, и въ ту же минуту воротилась выходившая куда-то книгоноша. Съ жестомъ спасающаго себя человка, обратился онъ къ ней и предложилъ чаю. Анисимъ уступилъ и отошелъ.

Pages:     | 1 |   ...   | 8 | 9 | 10 | 11 |    Книги, научные публикации