Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 |   ...   | 21 |

— Толькопопробуй, — кокетливоизображая ревность, погрозила пальчиком Рита и добавила, — ну ладно, пойдем теперь займемсяобычной, земной любовью, как ты говоришь, телячьим кайфом, и просто залезем впостельку.

— Охотно,— сказал довольноЛукин, и они юркнули в спальню

А ЕСЛИ БЫ ЭТО БЫЛА Я ПОТОКСОЗНАНИЯ

Продолговатая затемненная спальня,выхваченная внутренним оком воспоминания, быстро скользнула в коридор памяти ирассеялась, как призрак, в настоящем текущем моменте, в котором Рита вновьоказалась, слегка опомнившись от неожиданности, на время выбившей ее изсостояния равновесия. Она вернулась в реальность окружающую ее уютной гостинойгостеприимного салона, и успо­коилась. Но в следующий момент новая волна смущения и чувства.похожего на испуг, всколыхнулась в ней, смывая и унося в открытое моренеопределенности остатки столь бережно развиваемой и куль­тивируемой самоуверенности. Онавдруг осознала, что всплывший из небытия на поверхность действительности Лукинначнет распро­странятьсяоб их отношениях в прошлом и, что хуже всего, характе­ре этих отношений. И об этом узнаютлюди, чьим вниманием и знакомством она так дорожит — мудрый и надежный НиколайПавло­вич, ироничный ивъедливый Герман, любознательный и наивный Матвей. Она ощутила себя шлюхой вэтом окружении, на мгновенье словно отдалившемся от нее, как инстинктивноотстраняются отчего-то грязного и зловонного. Черт бы побрал этогоЛунина,—про­неслось в еечестолюбивой и непростой голове. И хотя в намерения пациента, кажется, невходило откровенничать по поводу их про­шлых поисков, однако, Рита все-равнопродолжала себя чувствовать неловко — ведь ей, как и всем остальным,предстояло расспраши­вать его и копошиться в потемках его личности, и перспективапо­добных действийпредставлялась ей несколько нечестной.

Тут она щекой ощутила взгляд мэтра, которыйсмотрел на нее с интересом, и чуть скосив глаза, убедилась, что это былодействи­тельно так.Иллюзия сквозного, пронзающего взгляда овладела ею, как бы она ни убеждала себяв абсурдности своих суеверных домыс­лов. Впрочем, ее внутреннее смятение прервал четкий голосНико­лаяПавловича:

— Ну что ж,коллеги, наш друг любезно согласился ответить на все ваши вопросы, какими быоткровенными они не казались. Он понимает, что такова наша профессия, и успехнаших действий за­виситот того, насколько готов с нами сотрудничать наш клиент. И вы тоже,— обратился он кЛукину, — можетеобращаться к каждому из нас, если вам что-либо покажется непонятным илиинтересным. У нас не классический сеанс психоанализа.

егкой тенью по комнате пробежала секунднаятишина и съежи­лась подполовицей, прошуршавшей у ног Матвея Голобородько. Вдумчивый поэт щепотьюзахватил бородку и спросил:

— Скажите,пожалуйста, в ваших отношениях с Лизой была ка­кая-то достоевщинка

— Что выимеете в виду

— Я имею ввиду некую надрывность, аффективную насыщен­ность...

— И необычныйсекс, — быстро сделалвставку Герман, от кото­рой Рита вздрогнула.

— А что выпонимаете под необычным сексом — поворачива­ясь к нему, спросил Лукин.

— Ну,какие-нибудь садистические проявления, — пояснил Гер­ман, — или садизм, смешанный с элементамимазохизма.

— Это и естьдостоевщинка — снекоторым вызовом в тоне, но без агрессии спросил Лукин.

— Полагаю,что да, — невозмутимоответил Герман, — норечь идет не о литературных реминисценциях, а о том, что моглоприве­сти вас к тойдраме, которую вы сейчас столь бурно переживаете, бы хотел исследоватьмеханизмы ее возникновения и постольку, поскольку центральным персонажемприключившегося с вами являетесь все-таки вы, то соответственно было быразумным попытаться выяснить, что же двигало вашими мотивами, знание котороепоможет нам составить стратегию действий, способных вам помочь. Если выэтого, конечно, хотите.

Скорее бы все это закончилось, — ощущая тяжелую устало подумалаРита. —Или сказатьсябольной и улизнуть отсюда Ну и причем здесь необычный секс Этого Германа каквсегда куда-то заносит с его штучками типа — расскажи, какой у тебя секс, и яте расскажу, кто ты. Помешавшийся на Фрейде, сноб. Интересно, него у самогокакой секс — и тутсовершенно непроизвольно в воображении возникла картина, где она занимается сГерманом декадентскими играми, что привело ее в легкое возбуждение иодновременно вызвало некоторое удивление — как же все-таки причудливо инеожиданно сменяют друг друга чувства: страх, стыд, вожделение — и все это за какие-то десятьминут. И словно в подтверждение этой промелькнувшей ассоциации она уловилафразу Германа;

— Каждый изнас устроен весьма парадоксально. В нас легко и свободно уживаются стыд закакие-то запретные помыслы или действия и одновременно эти самые запретныепомыслы, страх перед разоблачением и дерзость, игнорирующая возможность этогоразоблачения. И в этом смысле все люди одинаковы. Разница заключается лишь встепени подавленности тех или иных влечений.

Он говорил, словно угадывая ее состояние, итут она подумал что гораздо легче раздеться перед толпой народа физически, чемпережить подобное раздевание нравственно. И ее возбужденное воображение в мигпредставило сцену стриптиза в этой самой гостиной. В этот раз она не пыталасьсопротивляться, но дала свободу, своим абсурдным ассоциациям. Может быть,тогда они перестанет давить меня И она отпустила себя, полностьюрасслабившись позволив себе выпасть из ситуации, наблюдая за ней спокойно иотстраненно.

—... А вы непомните случайно, в какой фазе находилась луна когда с вами произошло это,— заплыл в ее уховкрадчивый голос мягкого Матвея.

Ну чудак же этот Матвей, — запрыгали Ритины ассоциации,перескакивая на новое направление, — ну почему бы ему не сфор­мулировать точнее то, что он хочетсказать Что значит это К чему загадочность, сотканная из намеков Развенельзя сказать — вы незнаете, в какой фазе находилась луна, когда вы ощутили импульс задушить своюлюбовницу И моментально вонзилось безжалост­ное и непрошенное: А если бы этобыла я И тут же сама себя осадила: Это еще что такое! Что значит— а если бы это была яБред какой-то. Я просто экспериментировала тогда, а он — всего лишь подопытный материал.Настоящий исследователь человечес­кой души должен быть смел и дерзок. В конце концов, поведениеФрейда; а в особенности Юнга нельзя было назвать безупречным. Разве это тайна,что определенные пациентки Юнга впоследствии становились его любовницами Япросто экспериментировала. И я обобщу эти эксперименты, обязательно обобщу.Однако ее некий внутренний контролер прервал ее: Ты просто рационализируешь.Ну и что ну и пусть... все мы рационализируем... а Матвей все-такиромантизированный чудак — ну при чем здесь луна А при том! — вдруг раздался в ее головеотрывистый голос. Ей показа­лось, что голос принадлежал Николаю Павловичу. Но тут же онаперебила себя мыслью: Только галлюцинаций еще не хватало. Однако в следующиймомент Рита приказала себе: Ну-ну, успокой­ся, успокойся. Не надо нервничать. Всущности ничего страшного не происходит. И прекращай быть бабой. И откуда-тоиз колодца ее живота, словно откликаясь на бабу, вынырнуло: А если бы этобыла я

СКВЕРНАЯ ИСТОРИЯ, ИЛИ ИСПОВЕДЬ ВСКВЕРЕ

Итак, день прожит, и слава богу. Пришлось,правда, пообщать­ся сэтими душещипателями, ну да это не трагедия. А Рита Какова Рита, Ритуся,Ритуля. Выглядывала из ресниц, как испуганный зве­рек из капкана. Ух, стерва. Впрочем,стервозность придает ей сексу­альности. Ладно, мы с ней пообщаемся еще.

*

унин в полусонном-полуавтоматическомсостоянии добрел до Тверского бульвара, лениво прислушиваясь к вялому шуршаниюсво­их мыслей,сопровождающемуся лейтмотивом тихого шороха дож­дя, прилипающего к пожухлымраспластанным листьям. После се­годняшней встречи он чувствовал себя мешком, из котороговыт­ряхнули все егосодержимое барахло. Его так же вот запросто под­няли и вытряхнули из самого себя— остались толькопустота да пыль. Не хотелось ни думать, ни чувствовать, ни переживать, а былотолько одно желание брести, засунув руки в глубокие карманы паль­то и втянув голову в воротник,брести, разгребая раскисшую массу листвы, наугад, мимо домов, людей, деревьев,остановок, звуков, в никуда, в расступающуюся перед ним пустоту, которую теперьон, как это ни странно, чувствовал совсем рядом, несмотря на обилие окружавшихего предметов. Мир казался ему нереальным, каким-то отчужденным и иллюзорным,представляющимся не столько веще­ством, сколько существом, зыбким, непостоянным, текучим,проте­кающим мимо,навстречу своему полному исчезновению. Все окру­жающее потеряло значение, так каклишилось статуса реальности.

И однако он осознавал, что это ему кажется,что то, что он испы­тывает—всего лишь ощущение, которое в любой момент можно прогнать усилием воли. Но небыло ни желания напрягать волю, ни самой воли. Поэтому Лукин брел себе и брел,поддавшись очарованию космизма поздней осени и мерному ритму собственных шагов,пока у одной из лавочек чуть не споткнулся о вибрирующую тень из-за которойраздался минорный тенор:

— Привет,друг. Выпить хочешь

укин инстинктивно отшатнулся от неожиданнопроявившейся реальности, выскочившей из-под куста внезапной репликой, закоторой мог притаиться один из туземцев местных зарослей — гомосексуалист, наркоман илисозревший для поиска и нахождения истины пьянчужка. Но тут же следующая фразакрепко вцепилась в поднятый воротник пальто:

— Давайвыпьем, друг. Я же вижу, тебе хочется выпить. Скажу больше, тебе простонеобходимо выпить.

Тенор звучал также минорно-бесстрастно иоднотонно.

Остановленный похожими на заклинанияпредложениями, Лукин обернулся на голос и спросил:

— А почему тыдумаешь, что мне надо выпить

Тень, шурша, всколыхнулась, и рядомпроявилась приземистая фигурка, прикрытая шляпой, нахлобученной почти на самыеглаза, и утяжеленная старым раздувшимся портфелем.

— А потому,— ответила фигурка,— что твое настоящеесостояние идеально подходит для такого акта.

— Ну а если ясовсем не пью —успокоился Лукин, убедившись что перед ним не агрессор, амиролюбиво настроенная кандидатура в собутыльники.

— Так вовсе ине обязательно, чтобы выпить, пить совсем, - увещевала фигурка. — Ведь настоящее пьянство, как имат, есть тонкое, изысканное искусство. Без этого искусства выпивкапревращается в алкоголизм или пошлость, а мат — в вульгарную похабщину.

И вообще, в России пьянство — больше, чем пьянство. В Россиипьянство — этомедитация. И если ты к водке будешь подходить с такими мерками, то она, родная,только на пользу пойдет душе твоей и телу, и ты только окрепнешь. Но если тыбудешь общаться с водкой без трепета, без ощущения того, чтосвященнодействуешь, погибнешь.

На секунду Лукин задумался, вернее, у негона секунду появился вид, будто он задумался, потому что его опустошенная головадумала, а только реагировала, затем кивнул и сел на лавочку, не вынимая рук изкарманов. В следующий миг портфель раскрылся и оттуда были извлечены дваграненых стограммовых стаканчика, бутылка Столичной, кольцо пряной копченойколбаски, четвертушка бородинского хлеба и почищенная луковица. Лукинпочувствовал, как рот его быстро наполнился слюной. Ветер полоснул по руке,рефлекторно выскочившей из кармана навстречу наполненному стаканчику. Выпили.Хрустнули лучком с ароматной колбаской. Помолчали. Выпили по второмустаканчику, неторопливо, отринув суету и суетность,священнодействуя.

— Медитативносидим — удовлетворенноспросил незнакомец.

—Медитативно, —согласился Лукин.

—Хочешь исповедуюсь

—Зачем

— Душадавно хотела водки и исповеди.

— Ну тогдаисповедуйся.

Обладатель фигурки потрогал шляпу, словножелая лишний раз убедиться, что она на месте, глубоко и тягостно вздохнул изауныв­но, будто древнийсказитель, начал свое повествование.

— Вообще-то ячеловек нервный, и нервный я давно. Мое насто­ящее имя Коля, но знакомые называютменя Дзопиком. Так и гово­рят: Как дела, Дзопик Доброе утро, Дзопик.

Фигурка уныло понурилась и с некоторымнадрывом в голосе вдруг воскликнула:

— О где товремя, когда я был резвым розовощеким стручком, не страдал запорами иугрызениями совести! Теперь все прошло, ис­чезло бесследно, и я угрюм и зол,зол на себя и на все человечество. Женщины меня не любят, только соседка мояСонечка, жилистая мегера, отдается мне за полпачки стиральногопорошка.

укин зябко повел плечами, уж слишкомзнакомыми ему пока­зались интонации Дзопика, но тот с монотонным самозабвениемпродолжал:

— Я одинок.Существование мое стереотипно. Ежедневно к вось­ми утра мчусь на работу, толкусь втранспорте, ехидно наступаю на ноги и исподтишка пихаю локтем в боксоседа.

На работе я марионетка, считаю, пишу,считаю, никем не замеча­емый и одинокий, как поплавок.

И все думаю, думаю про себя: почему, почему,почему Почему я заброшенный, унылый, скучный, неудачливый, никем нелюбимый, ихочется крикнуть во всю глотку: люди, любите меня, пожалуйста, я ведь свой,тоже человек, ну пусть не человек, а человечек. Но я не кричал, а люди шли мимои молчали.

И все это во мне копилось до поры довремени. Но в один пре­красный момент, исторический для меня момент, я решил: хватит!нельзя так жить. А как надо жить Этого я не знал. Здесь-то и вышел конфузморальный, нравственный тупик, так сказать. Но... меня осе­нило, да-да, именно осенило.Гениальная идея! Ура! Надо устроить скандал. Да вот только заминочка вышла.Что-что, а скандалы я ус­траивать не мастер. Хотя, постойте, постойте... есть выход... ну,ко­нечно, ах, как всегениальное просто. Надо напиться. Вот.

Я человек категорически непьющий был иникаким опытом в этом деле не обладал. Но напиться-то надо. Через дорогу отнашего дома — пивная.Ну что ж, вперед.

Pages:     | 1 |   ...   | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 |   ...   | 21 |    Книги по разным темам