Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 |   ...   | 37 |

Человечество уничтожило бы себя уже спомощью самых первых своих великих открытий, если бы не одно замечательноесовпадение: возможность открытий, изобретений и великий дар ответственности вравной степени являются плодами одной и той же сугубо человеческой способности,способности задавать вопросы. Человек не погиб в результате своих собственныхоткрытий — по крайнеймере до сих пор —только потому, что он способен поставить перед собой вопрос о последствияхсвоих поступков — иответить на него. Этот уникальный дар не принес человечеству гарантий противсамоуничтожении. Хотя со времени открытия камня выросли и моральнаяответственность, и вытекающие из нее запреты убийства, но, к сожалению, вравной мере возросла и легкость убийства, а главное — утонченная техника убийствапривела к тому, что последствия деяния уже не тревожат того, кто его совершил.Расстояние, на котором действует все огнестрельное оружие, спасает убийцу отраздражающей ситуации, которая в другом случае оказалась бы в чувствительнойблизости от него, во всей ужасной отвратительности последствий. Эмоциональныеглубины нашей души попросту не принимают к сведению, что сгибание указательногопальца при выстреле разворачивает внутренности другого человека. Ни одинпсихически нормальный человек не пошел бы даже на охоту, если бы емуприходилось убивать дичь зубами и ногтями. Лишь за счет отгораживания нашихчувств становится возможным, чтобы человек, который едва ли решился бы датьвполне заслуженный шлепок хамоватому ребенку, вполне способен нажать пусковуюкнопку ракетного оружия или открыть бомбовые люки, обрекая сотни самыхпрекрасных детей на ужасную смерть в огне. Бомбовые ковры расстилали добрые,хорошие, порядочные отцы — факт ужасающий, сегодня почти неправдоподобный! Демагоги обладают,очевидно, очень хорошим, хотя и только практическим знанием инстинктивногоповедения людей — оницеленаправленно, как важное орудие, используют отгораживание подстрекаемойпартии от раздражающих ситуаций, тормозящих агрессивность.

С изобретением оружия связано господствовнутривидового отбора и все его жуткие проявления. В третьей главе, где речьшла о видосохраняющей функции агрессии, и в десятой — об организации сообщества крыс— я достаточно подробноразъяснил, как конкуренция сородичей, если она действует без связи с вневидовымокружением, может повести к самым странным и нецелесообразнымуродствам.

Мой учитель Хейнрот для иллюстрации такоговредного воздействия приводил в пример крылья аргус-фазана и темп работы взападной цивилизации. Как уже упоминалось, я считаю, что и гипертрофиячеловеческого агрессивного инстинкта — это следствие той жепричины.

В 1955 году я писал в небольшой статье "Обубийстве сородича": "Я думаю — специалистам по человеческой психологии, особенно глубинной, ипсихоаналитикам следовало бы это проверить, — что сегодняшний цивилизованныйчеловек вообще страдает от недостаточной разрядки инстинктивных агрессивныхпобуждений. Более чем вероятно, что пагубные проявления человеческогоагрессивного инстинкта, для объяснения которых Зигмунд Фрейд предположил особыйинстинкт смерти, основаны просто-напросто на том, что внутривидовой отбор вдалекой древности снабдил человека определенной мерой агрессивности, длякоторой он не находит адекватного выхода при современной организации общества".Если в этих словах чувствуется легкий упрек, сейчас я должен решительно взятьего назад. К тому времени, когда я это писал, уже были психоаналитики,совершенно не верившие в инстинкт смерти и объяснявшие самоуничтожительныепроявления агрессии как нарушения инстинкта, который в принципе долженподдерживать жизнь. Я даже познакомился с человеком, который уже в то время— в полном соответствиис только что изложенной постановкой вопроса — изучал проблему гипертрофированнойагрессивности, обусловленной внутривидовым отбором.

Сидней Марголин, психиатр и психоаналитик изДенвера, штат Колорадо, провел очень точное психоаналитическое исоциально-психологическое исследование на индейцах прерий, в частности изплемени юта, и показал, что эти люди тяжко страдают от избытка агрессивныхпобуждений, которые им некуда деть в условиях урегулированной жизни сегодняшнейиндейской резервации в Северной Америке.

По мнению Марголина, в течение сравнительнонемногих столетий — вовремя которых индейцы прерий вели дикую жизнь, состоявшую почти исключительноиз войн и грабежей, —чрезвычайно сильное селекционное давление должно было заметно усилить ихагрессивность. Вполне возможно, что значительные изменения наследственнойкартины были достигнуты за такой короткий срок; при жестком отборе породыдомашних животных меняются так же быстро.

Кроме того, в пользу предположения Марголинаговорит то, что индейцы-юта, выросшие при другом воспитании, страдают так же,как их старшие соплеменники, — а также и то, что патологические проявления, о которых идет речь,известны только у индейцев из прерий, племена которых были подверженыупомянутому процессу отбора.

Индейцы-юта страдают неврозами чаще, чемкакие-либо другие группы людей; и Марголин обнаружил, что общей причиной этогозаболевания оказывается постоянно подавленная агрессивность. Многие индейцычувствуют себя больными и говорят, что они больны, но на вопрос, в чем жесостоит их болезнь, не могут дать никакого ответа, кроме одного: "Но ведь я— юта!" Насилие иубийство по отношению к чужим — в порядке вещей; по отношению к соплеменникам, напротив, онокрайне редко, поскольку запрещено табу, безжалостную суровость которого так желегко понять из предыдущей истории юта: племя, находившееся в состояниибеспрерывной войны с белыми и с соседними племенами, должно было любой ценойпресекать ссоры между своими членами. Убивший соплеменника был обязан, согласнотрадиции, покончить с собой. Эта заповедь оказалась в силе даже дляюта-полицейского, который, пытаясь арестовать соплеменника, застрелил его привынужденной обороне. Тот, напившись, ударил своего отца ножом и попал вбедренную артерию, что вызывало смерть от потери крови. Когда полицейскийполучил приказ арестовать убийцу, — хотя о предумышленном убийстве не было и речи, — он обратился к своему бледнолицемуначальнику с рапортом. Аргументировал он так: преступник хочет умереть, онобязан совершить самоубийство и теперь наверняка совершит его таким образом,что станет сопротивляться аресту и вынудит его, полицейского, его застрелить.Но тогда и самому полицейскому придется покончить с собой. Поскольку более чемнедальновидный сержант настаивал на своем распоряжении — трагедия развивалась, как и былопредсказано. Этот и другие протоколы Марголина читаются, как древнегреческиетрагедии, в которых неотвратимая судьба вынуждает людей быть виновными идобровольно искупать невольно совершенные грехи.

Объективно и убедительно, даже доказательноговорит за правильность марголинской интерпретации такого поведения юта ихпредрасположенность к несчастным случаям.

Доказано, что "предрасположенность кавариям" является следствием подавленной агрессивности; у индейцев-юта нормаавтомобильных аварий чудовищно превышает норму любой другой группыавтомобилистов. Кому приходилось когда-нибудь вести скоростную машину, будучи всостоянии ярости, тот знает — если только он был при этом способен к самонаблюдению,— насколько сильнопроявляется в такой ситуации склонность к самоуничтожающим действиям.По-видимому, и выражение "инстинкт смерти" произошло от таких особыхслучаев.

Разумеется, внутривидовой отбор и сегоднядействует в нежелательном направлении, но обсуждение всех этих явлений увело бынас слишком далеко от темы агрессии. Отбор так же интенсивно поощряетинстинктивную подоплеку накопительства, тщеславия и проч., как подавляетпростую порядочность. Нынешняя коммерческая конкуренция грозит вызвать поменьшей мере такую же ужасную гипертрофию упомянутых побуждений, какую увнутривидовой агрессии вызвало военное состязание людей каменноговека.

Счастье лишь в том, что выигрыш богатства ивласти не ведет к многочисленности потомства, иначе положение человечества былобы еще хуже.

Кроме действия оружия и внутривидовогоотбора, головокружительно растущий темп развития — это третий источник бед, которыйчеловечество должно принимать в расчет, пользуясь великим даром своегоабстрактного мышления. Из абстрактного мышления и всех его результатов— прежде всего изсимволики словесной речи — у людей выросла способность, которой не дано ни одному другомусуществу. Когда биолог говорит о наследовании приобретенных признаков, то онимеет в виду лишь приобретенное изменение наследственности, генома. Онсовершенно не задумывается о том, что "наследование" имело — уже за много веков до ГрегораМенделя — юридическийсмысл, и что это слово поначалу применялось к биологическим явлениям по чистойаналогии. Сегодня это второе значение слова стало для нас настолько привычным,что меня бы наверно не поняли, если бы я просто написал: "Только человекобладает способностью передавать по наследству приобретенныекачества".

Я здесь имею в виду следующее: если человек,скажем, изобрел лук и стрелы — или украл их у более развитого соседа, — то в дальнейшем не только егопотомство, но и все его сообщество имеет в распоряжении это оружие так жепостоянно, как если бы оно было телесным органом, возникшим в результатемутации и отбора. Использование этого оружия забудется не легче, чем станетрудиментарным какой-нибудь столь же жизненно важный орган.

Даже если один-единственный индивидприобретает какую-то важную для сохранения вида особенность или способность,она тотчас же становится общим достоянием всей популяции; именно это иобусловливает упомянутое тысячекратное ускорение исторического процесса,который появился в мире вместе с абстрактным мышлением. Процессыприспосабливания, до сих пор поглощавшие целые геологические эпохи, теперьмогут произойти за время нескольких поколений. На эволюцию, на филогенез— протекающий медленно,почти незаметно в сравнении с новыми процессами, — отныне накладывается история; надфилогенетически возникшим сокровищем наследственности возвышается громадноездание исторически приобретенной и традиционно передаваемойкультуры.

Как применение оружия и орудий труда— и выросшее из негомировое господство человека, — так и третий, прекраснейший дар абстрактного мышления влечет засобой свои опасности. Все культурные достижения человека имеют одно большое"но": они касаются только тех его качеств и действий, которые подверженывлиянию индивидуальной модификации, влиянию обучения. Очень многие изврожденных поведенческих актов, свойственных нашему виду, не таковы: скоростьих изменения в процессе изменения вида осталась такой же, с какой изменяютсявсе телесные признаки, с какой шел весь процесс становления до того, как насцене появилось абстрактное мышление.

Что могло произойти, когда человек впервыевзял в руку камень Вполне вероятно, нечто подобное тому, что можно наблюдать удетей в возрасте двух-трех лет, а иногда и старше: никакой инстинктивный илиморальный запрет не удерживает их от того, чтобы изо всей силы бить друг другапо голове тяжелыми предметами, которые они едва могут поднять. Вероятно,первооткрыватель камня так же мало колебался, стукнуть ли своего товарища,который его только что разозлил. Ведь он не мог знать об ужасном действиисвоего изобретения; врожденный запрет убийства тогда, как и теперь, былнастроен на его естественное вооружение. Смутился ли он, когда его собрат поплемени упал перед ним мертвым Мы можем предположить это почтинаверняка.

Общественные высшие животные часто реагируютна внезапную смерть сородича самым драматическим образом. Серые гуси стоят надмертвым другом с шипением, в наивысшей готовности к обороне. Это описываетХейнрот, который однажды застрелил гуся в присутствии его семьи. Я видел то жесамое, когда египетский гусь ударил в голову молодого серого; тот, шатаясь,добежал до родителей и тотчас умер от мозгового кровоизлияния. Родители немогли видеть удара и потому реагировали на падение и смерть своего ребенкаточно так же. Мюнхенский слон Вастл, который без какого-либо агрессивногоумысла, играя, тяжело ранил своего служителя, — пришел в величайшее волнение ивстал над раненым, защищая его, чем, к сожалению, помешал оказать емусвоевременную помощь. Бернхард Гржимек рассказывал мне, что самец шимпанзе,который укусил и серьезно поранил его, пытался стянуть пальцами края раны,когда у него прошла вспышка ярости.

Вполне вероятно, что первый Каин тотчас жепонял ужасность своего поступка. Довольно скоро должны были пойти разговоры,что если убивать слишком много членов своего племени — это поведет к нежелательномуослаблению его боевого потенциала. Какой бы ни была воспитательная кара,предотвращавшая беспрепятственное применение нового оружия, во всяком случае,возникла какая-то, пусть примитивная, форма ответственности, которая уже тогдазащитила человечество от самоуничтожения.

Таким образом, первая функция, которуювыполняла ответственная мораль в истории человечества, состояла в том, чтобывосстановить утраченное равновесие между вооруженностью и врожденным запретомубийства. Во всех прочих отношениях требования разумной ответственности моглибыть у первых людей еще совсем простыми и легко выполнимыми.

Рассуждение не будет слишком натянутым, еслимы предположим, что первые настоящие люди, каких мы знаем из доисторическихэпох — скажем,кроманьонцы, — обладалипочти в точности такими же инстинктами, такими же естественными наклонностями,что и мы; что в организации своих сообществ и в столкновениях между ними онивели себя почти так же, как некоторые еще и сегодня живущие племена, напримерпапуасы центральной Новой Гвинеи. У них каждое из крошечных селений находится впостоянном состоянии войны с соседями, в отношениях взаимной умеренной охоты заголовами. "Умеренность", как ее определяет Маргарэт Мид, состоит в том, что непредпринимаются организованные разбойничьи походы с целью добычи вожделенныхчеловеческих голов, а лишь при оказии, случайно встретив на границе своейобласти какую-нибудь старуху или пару детей, "зовут с собой" ихголовы.

Ну а теперь — предполагая наши допущения верными— представим себе, чтомужчина живет в таком сообществе с десятком своих лучших друзей, с их женами идетьми.

Pages:     | 1 |   ...   | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 |   ...   | 37 |    Книги по разным темам