Женский мир прозы с. П. Залыгина: поэтико-аксиологический аспект

Вид материала

Автореферат

Содержание Научный руководитель Сорокина Наталия Владимировна Научная новизна Объект исследования Основные положения, выносимые на защиту. Теоретическая значимость Структура и объём диссертационного исследования. Апробация работы. Основное содержание работы Природность как основа женственности в прозе С.Залыгина» В заключении

Подобный материал:

• «Межкультурная коммуникация», 81.77kb.
• Личностная детерминанта социального порядка: аксиологический аспект, 717.25kb.
• Аксиологический аспект научной философии в условиях глобальности, 65.33kb.
• Втворчестве Андрея Тарковского, как всякого крупного русского художника, нравственная, 67.65kb.
• Фразеологизмы семантической оппозиции «сила» vs. «Слабость» в современном русском языке, 535.12kb.
• «женский мир» в произведениях русских писательниц 60-80-х годов ХІХ столетия, 149.72kb.
• Тема семьи в романе Л. Н. Толстого "Война и Мир", 28.95kb.
• Литературное объединение им. Лебединского коллективный сборник стихов и прозы коллективный, 2404.54kb.
• Проблематика и поэтика малой прозы з. Н. Гиппиус 1890 1900-х годов (гендерный аспект), 295.45kb.
• 8 Марта не просто "Между-народный женский день", это истинно женский праздник, принадлежащий, 133.07kb.

На правах рукописи


ШАТАЛОВА АЛЕВТИНА ВАЛЕРЬЕВНА

ЖЕНСКИЙ МИР ПРОЗЫ С.П. ЗАЛЫГИНА:

ПОЭТИКО-АКСИОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

Специальность 10.01.01 – русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации

на соискание ученой степени

кандидата филологических наук

Научный руководитель –

доктор филологических наук,

профессор Гончаров П.А.

ТАМБОВ 2008

Работа выполнена в Мичуринском государственном

педагогическом институте на кафедре литературы


^ Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор

Гончаров Петр Андреевич


Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор

^ Сорокина Наталия Владимировна


кандидат филологических наук, доцент

Губанова Тамара Васильевна


Ведущая организация: Воронежский государственный

университет


Защита состоится 200 года в часов на заседании диссертационного совета Д 212.261.03 в Тамбовском государственном университете имени Г.Р. Державина по адресу: 392622, Тамбов, ул. Советская, 93, институт филологии ТГУ им. Г.Р. Державина, ауд. 107.


С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина (г. Тамбов, ул. Советская, 6).


Автореферат разослан «___ » 200 г.


Ученый секретарь

диссертационного совета

доктор филологических наук

профессор Пискунова С.В.

Творчество Сергея Павловича Залыгина (1913 – 2000) затрагивает широкий спектр социальных и натурфилософских проблем. При этом осмысление отношений человека и природы становится для писателя отправной точкой художественного постижения мира.

Система взглядов С.Залыгина на природу, на место человека в ней включает и его отношение к женщине, к явлениям, связанным с ней – к женскому миру. С позиции своего художественного видения мира писатель создает собственную концепцию женственности, которая оказывается в ближайшем родстве с понятием природности. Поэтика женского мира С.Залыгина чрезвычайно сложна и интересна, заслуживает углублённого, всестороннего изучения.

^ Научная новизна данного исследования обусловлена тем, что в нем впервые реализована попытка целостного анализа особенностей изображения женского мира в прозе С.Залыгина. В современном залыгиноведении в разной степени присутствует анализ лишь отдельных аспектов этой проблемы ¹.

Так, И.М. Куликова, анализируя рассказ  Залыгина «Мария и Мария», отмечает, что это произведение «о женских характерах, судьбах, женском начале в жизни, об особой близости женщины природе и особом ее предназначении, о том, что женщины готовы этому предназначению служить, готовы на подвиг, на жертву, но плохо, когда жертву эту приносить некому. “Чтобы были Марии, надо, чтобы были Поэты!”. <…> Но так можно охарактеризовать и все вместе взятые произведения писателя (курсив здесь и далее наш – А.Ш.), в которых затронута судьба женщины (в том числе и современницы), и где писатель излагает свои взгляды на роль и значение женщины в жизни общества, свою концепцию “гения женщины”» ². Заметим, что это утверждение не умаляет эстетической ценности мужских характеров, «мужского мира» в творчестве С.Залыгина, оно лишь призвано подчеркнуть специфику его художественного мира, мира, в котором женщина часто приобретает первенствующую роль.

Внимание Залыгина-художника постоянно и в большой степени направлено на осмысление констант и происходящих перемен в психологии женщины, которыми характеризуется XX столетие. Для него эти перемены значимы сами по себе, но вместе с тем являются знаком происходящих на наших глазах глобальных процессов. Жена «добронравная» и «к семейственности склонная» – традиционная ценность русской культуры. Именно о такой женщине рассуждает «Домострой»: «Аще дарует Бог кому жену добру – дражаиши есть камени многоценнаго» ³.

Характерно, что ещё в самом начале ХХ века В.В. Розанов имел все основания и полное право утверждать о существовавшем в то время различии полов: «Явно, что в противостоянии своем, наибольший самец и наибольшая самка суть: 1) герой, деятель; 2) семьянинка, домоводка. Один будет: 1) деятелен, предприимчив, изобретателен, смел, отважен <…>; другая же: 2) тиха, нежна, кротка, безмолвна или маломолвна. “Вечная женственность” - прообраз одной. “Творец миров» - прообраз другого”» ⁴. Но спустя неполных сто лет один из современных исследователей в области гендерологии с полным основанием констатирует: «На сегодняшний день можно говорить о развитии общей тенденции к ослаблению поляризации гендерных ролей. Наблюдается значительное изменение традиционной системы гендерных стереотипов. Половое разделение труда потеряло былую жесткость и нормативность, количество исключительно мужских и исключительно женских занятий заметно уменьшилось, многие социальные роли вообще не дифференцируются по половому признаку. Общая трудовая деятельность и совместное обучение в значительной мере нивелируют традиционные различия в нормах поведения и психологии мужчин и женщин» ⁵. Творчество С.Залыгина, равно как и ряда других писателей ХХ века, является свидетельством неоднозначного отношения к подобному смещению «гендерных ролей». Залыгин видит в этом «смещении» прежде всего коррозию человечности.

В статье «Искусству много дела на земле» (1963) С.Залыгин весьма критично оценивает невнимание современной литературы к женскому вопросу: «Ныне выход женщины с орбиты семейной на орбиту общественную переживается ею очень трудно. Она к этому мало подготовлена, несет много потерь. Она не освобождена еще обществом от целого ряда домашних обязанностей, но в то же время общество настойчиво требует ее к себе.

<…> Вот почему я думаю, <…> что современной литературе так не хватает «Анны Карениной» середины XX века со своими социальными противоречиями, с проблемой семьи, с задачей во что бы то ни стало помочь женщине распространить свой гений на все общество… Я представляю такое произведение не только как роман-судьбу, но и как роман, который отражал бы современные потребности людей»⁶.

По мнению С.Залыгина, в глобальном человеческом бытии драматизм социального и технического прогресса, трагизм положения втянутых в него людей в большей степени сказывается на женщине, а поэтому именно она должна первой восстать против заблуждений цивилизации, принять функцию спасительницы человеческого рода. С.Залыгин, по точному замечанию И.М. Куликовой, «поднимает вопрос о нравственной цене прогресса, в отдельных проявлениях которого писатель заметил опасность для духовной гармонии человека».

НТР вложила в руки человека необычайную силу, предоставив видимость полного господства над природой. Однако повелитель природы, точнее – её самозванный «царь», оказался перед опасностью стать рабом плодов своей деятельности, жертвой развития науки и техники при деградации духовности, нравственности, угасания традиций взаимодействия разных «половин» человечества.

Опираясь на традиции прошлого столетия, литература XX века обнаружила принципиальные отличия в художественном решении проблемы человека и природы. В русской литературе, и это далеко не случайное совпадение, она стала актуальной одновременно с проблемой русского национального характера. Русская литература XX века, по мнению Н.Ю. Желтовой, впервые серьезно обратилась к исследованию русского национального характера. «Классика XIX века, – пишет исследовательница, – изображала характеры дворянской, интеллигентской элиты, пытаясь приблизиться со своей просвещенной высоты к пониманию собственного народа» ⁷. Народный же характер в изображении русских писателей ХХ века прочно связан с деревней, с крестьянским образом жизни, с природой, её гармонией, а тесная связь с природой, «природность» мыслится в качестве одного из коренных свойств национального характера.

Герой «деревенской прозы» традиционен, это человек из народа, крестьянин. Но национальный характер и есть «порождение национальной культуры». Женский характер – одно (из двух) слагаемых национального характера. В данной работе дана попытка самостоятельной типологизации женских характеров прозы С.П.Залыгина. Вместе с тем в своей работе мы опирались на предложенное С.П.Залыгиным и воспринятое залыгиноведением понятие «природный человек». «Мотив “бегства в природу”, – пишет П.А. Гончаров, – послужил основой для создания в литературе XX века того типа героя, который ранее было принято называть “естественным человеком”. В представлении писателей XX века – это персонаж, чувствующий, понимающий природу, лелеющий свою природную чистоту. Поэтому есть основания назвать его (вослед М. Пришвину и С. Залыгину) “природным человеком”» ⁸.

«Природный человек» – это во многом реакция русской литературы и культуры в целом на безуспешные и трагические попытки обрести социальную гармонию в отрыве от накопленных традиций взаимодействия человека и природы. Понятие «природный человек» отнесено в нашей работе в том числе и к женским персонажам, поскольку «природное» в женщине, по мысли С.П. Залыгина, в наибольшей степени «очеловечивает» её.

И.А. Дедков высоко оценивал «чутье типа», свойственное С.Залыгину. Подобный дар, по мнению исследователя, «будит воображение, давая ему простор и одновременно ограничивая его самой идеей избранной общественности» ⁹. Типическое, по словам критика, – это типическое «для времени, обстоятельств, сословия, местности, возраста, национальности и т.д. Типическое – в индивидуальном, личностном, – растворено, и никак – поверх, отдельно, в чрезмерности, с подавлением, “сокращением” человеческой независимости и неповторимости. Здесь же – изображение и анализ выводят к обобщениям типологического характера, к художественной типологизации. К историко-социальной и историко-психологической “систематике” человека и, прежде всего, его мысли, его “идеологии” и “философии”» ¹⁰.

Тщательный анализ прозы С.Залыгина позволил автору данной диссертации утверждать наличие определенной «систематики» и женских типов, и всего женского пространства в картине мира писателя. Мир женщин в художественном воплощении С.Залыгина тяготеет к биполярности: в художественной прозе писателя имеют место «истинный» («природный») и «другой» («антиприродный») тип женщин. Однако вряд ли уместно говорить о «бинарной структуре» женского мира у С.Залыгина, его женские типы имеют множество «переходных» и «смешанных», противоречивых форм и разновидностей.

Заметим здесь, что идея «истинной женщины» (как и «природного человека») для Залыгина является органической, она выстрадана писателем и его героями, а не сконструирована и привнесена исследователями его творчества. В романе «Солёная Падь» один из героев размышляет: «А Брусенков-то – как может об этом говорить? Он-то что понимает? Рябой, злой? Такого же ни одна истинная женщина не полюбит, тем более не захочет, чтобы он ее украл. Ведь это же страшно, поди-ка, когда тебя живого крадут? И приятность при этом обязательно должна быть даже выше, чем страх. Это Черненко Таисии все равно, кто ее крадет!» [Т. 2, с. 331] ¹¹. Характерно, что в роли «судьи», знатока «женского пола» в романе выступает во всем «фартовый», женщинами и всеми любимый «главнокомандующий армии освобождённой территории» Ефрем Мещеряков. В противоположность «злому» Брусенкову он глубоко симпатичен автору, соответствует и характерным для 1960-х годов представлениям Залыгина об «истинном» человеке.

Тип «истинной», «природной» женщины в творчестве С.Залыгина оказывается близким национальной системе ценностей. В основе традиционной русской культуры лежит крестьянская культура. Русская психея выступает в тесной связи с душой природы. Она перекликается со значимым компонентом женского пространства.

Традиционными русскими феминными ипостасями являются мать и жена. При этом концепту материнства отводится главенствующая роль в определении специфики категории русской женственности. Комплекс представлений об отечественном эталоне женщины-матери обязательно включает в себя альтруизм и любовь. Вторая «феминная ипостась» в традиционной русской культуре – женщина-жена – выступает своего рода олицетворением «вечной женственности». Отказ от традиционных национальных ценностей, по мнению С.Залыгина, приводит нацию и государство к духовному кризису. «Антиприродный» тип женщины выступает в художественной системе писателя воплощением обезличивания людей, утративших традиционные духовные ценности.

Актуальность диссертации обусловлена возросшим исследовательским интересом современного отечественного литературоведения к типологии национального характера к проблеме взаимодействия человека и природы.

Предметом исследования является женский мир в прозе С.Залыгина. Под «женским миром» в нашей работе мы имеем в виду совокупность (типы и разновидности) женских характеров, судеб, персонажей, деталей, реализованные автором попытки воспроизвести женское восприятие действительности, особенности восприятия женщин со стороны мужчин и т. п. В качестве синонимического в работе используется понятие «женское пространство», тоже имеющее отношение к гендеру, но далеко не всегда совпадающее с ним. Женский мир в прозе Залыгина рассматривается в аксиологическом и поэтическом аспектах.

^ Объект исследования – проза С.Залыгина 1950 – 1990-х гг.

Цель исследования заключается в исследовании женского мира художественного творчества С.П. Залыгина в поэтико-аксиологическом аспекте.

Целью работы определяются её основные задачи:

– определить место и специфику женского пространства в художественной системе писателя;

– выявить мифологические и литературные истоки и параллели его женских образов;

– проследить эволюцию женского мира на протяжении всего творчества С.Залыгина;

– проанализировать ценностную иерархию женского пространства в прозе С.Залыгина;

– дифференцировать и интерпретировать свойственные для творчества С.Залыгина женские характеры;

– описать и систематизировать способы и приемы воссоздания женских характеров в прозе С.Залыгина;

– типологизировать женские образы в соответствии с аксиологией писателя;

– охарактеризовать способы и приемы трансляции женского восприятия в произведениях С.Залыгина

– предложить свою интерпретацию отдельных женских образов С.Залыгина (в том числе и ранее не рассмотренных в литературно-критических исследованиях).

Целью и задачами обусловлен выбор методов исследования, синтезирующих элементы культурно-исторического, сравнительно-типологического, аксиологического, герменевтического, мифо-поэтического подходов.

^ Основные положения, выносимые на защиту.

• Категория женственности в картине мира С.Залыгина детерминирована спецификой русского концепта «природность». Отношение к природе задает угол зрения, под которым оценивается личность героини. Художественное воплощение женского мира в прозе С.Залыгина имеет два антагонистических направления: природное и антиприродное. Первое характеризуется как «истинное», второе – как во многом противоположное, не равное «истинному».
  
• Нравственно-философские идеалы С.Залыгина сводятся в фокус природного типа женщины. Константами «истинного» («природного») типа женщины в прозе С.Залыгина выступают органическая первозданность, музыкальность, нежность, тонкое ощущение своего естества, сознание собственного природного и социального предназначения, любовь и потребность в мужском авторитете. Квинтэссенцией образа «природной» женщины в художественном мире писателя является образ русской бабы.
  
• Природный тип женщины у С.Залыгина показан в двух ипостасях: женщина-жена и женщина-мать. При этом главное предназначение женщины С.Залыгин видит в материнстве.
  
• В художественных произведениях С.Залыгина женские образы представлены в корреляции языческой и христианской трактовок женственности, что эксплицирует мотивов вечности и современности в их характеристиках.
  
• В основу художественной реализации С.Залыгиным проблемы «женщина и НТР» положено осмысление процесса смещения гендерных ролей в современном писателю обществе и, в связи с этим, акцентуации деформации традиционных ценностных координат.
  
• По мысли С.Залыгина, в условиях технократического мира женщина в естественном своём облике выжить не может, она, мимикрируя, вынуждена играть в жизнь. Игра в художественном мире писателя получает неоднозначную трактовку. С одной стороны, игра – это неискренность, не присущая женщинам «истинным», с другой, - игра предоставляет залыгинским женщинам возможность вернуться к своим сущностным (природным и социальным) основам.
  
• Апофеозом изображения антиприродного существования в художественном мире С.Залыгина является образ «механической женщины» – то есть женщины, для которой ее женское начало является непринципиальной, сугубо внешней оболочкой, часто даже мешающей реализации ее планов социализации.
  

Теоретико-методологической базой диссертации являются идеи и труды философов, культурологов, литературоведов: Ж.-Ж. Руссо, В.С. Соловьева, В.В. Розанова, Н.А. Бердяева, В.И. Вернадского, М.М. Бахтина, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, Г.Д. Гачева, Й. Хёйзинга; а также работы, посвященные изучению истории русской литературы и творчества С.Залыгина: Ф.Г. Бирюкова, П.А. Гончарова, И.А. Дедкова, Л.Ф. Ершова, Н.Ю. Желтовой, Г.А. Колесниковой, И.М. Куликовой, А.Ф. Лапченко, Т.А. Никоновой, А.А. Нуйкина, А.И. Овчаренко, Л.В. Поляковой, И. Рудзевич, В.А. Сурганова, Л.А. Теракопяна, Н.Н. Яновского и других.

Теоретической базой в области изучения гендера стали исследования Т.В. Бендас, О. Вейкингера, Т.А. Денисовой, Н.А. Зуевой, Н.Н. Колесниковой, Е.П. Ильина, М. Мид, Е.А. Николаевой, О.В. Сивовой, Л.Г. Степановой. Совокупный анализ их работ позволил принять определение гендера, используемое в данной диссертации.

Теоретической базой в области исследования поэтики стали работы Р. Барта, А.Н. Веселовского, В.М. Жирмунского, А.А. Потебни, Б.В. Томашевского, Ю.Н. Тынянова, Б.А. Успенского, В.Е. Хализева, В.Б. Шкловского, Р. Якобсона. .

Теоретической базой нашей диссертации в области исследования аксиологии стали работы А.В. Гулыги, А.А. Ивина, Е.В. Поповой, В.К. Шохина. На основе этих работ принята трактовка аксиологии, которая используется в данной диссертации.

^ Теоретическая значимость исследования заключается в выделении архетипического и индивидуального в женских характерах прозы С.П.Залыгина.

Практическое значение работы связано с тем, что результаты исследования могут быть использованы при чтении курса истории русской литературы, специальных курсов по истории и теории литературы, а также в лицеях и гимназиях гуманитарного профиля, средних специальных учебных заведениях.

^ Структура и объём диссертационного исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав и заключения. Прилагаемый список использованной литературы включает 237 наименований.

^ Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на заседаниях кафедры литературы Мичуринского государственного педагогического института, на научно-практических конференциях в ГОУ ВПО «Мичуринский государственный педагогический институт» (2005 – 2008 гг.), на VIII международной научно-практической конференции «М.А. Шолохов в современном мире» в МГГУ им. М.А.Шолохова (г. Москва, 2008), на VII международной научной конференции «Русское литературоведение на современном этапе» в МГГУ им. М.А.Шолохова (г. Москва, 2008), на международной конференции «Человек и природа в русской литературе (к 95-летию С.П. Залыгина)» в Мичуринском государственном педагогическом институте (г. Мичуринск, 2008). Апробация основных положений диссертации осуществлялась также в чтении курсов по дисциплинам: «История русской литературы», «Методика преподавания литературы» в ТОГОУ СПО «Педагогический колледж». Основные положения работы изложены в 7 публикациях общим объемом 3,1 печатных листа.

^ Основное содержание работы

Во ВВЕДЕНИИ характеризуется степень изученности проблемы, оговаривается понятийный аппарат, ставятся задачи исследования, обосновывается его актуальность.

В первой главе «”ИСТИННАЯ ЖЕНЩИНА” (ПРИРОДНЫЙ ТИП ЖЕНЩИНЫ в прозе С.П.Залыгина») анализируются природный тип женщины и способы его изображения, основные составляющие категории «женственность».

Женщина в прозе С.Залыгина является олицетворением природного начала в человеке, а иногда и синонимом этого начала.

Природное, и в этом убеждает все творчество Залыгина, в сочетании с разумным в человеке и в человечестве способно обессмертить, сделать бесконечным существование человечества. Персонификацией этого сочетания в художественной вселенной Залыгина оказывается «истинная женщина» как ипостась того характерного для писателя типа «природного человека» в котором природное начало гармонирует с социальным, а эмоциональное с рациональным.

В разделе первом главы первой «^ Природность как основа женственности в прозе С.Залыгина» со ссылкой на философские труды В.Розанова, Н.Бердяева, С.Булгакова, культурологические исследования О.Вейкингера, Г.Гачева и литературоведческие работы Г.Колесниковой, Н.Желтовой, Е.Николаевой и др. утверждается мысль о преобладании женского начала в русском национальном характере. Здесь утверждается приоритет природности в женском характере вообще и в женских образах русской литературы. С.Залыгиным эта тенденция усилена в таких характерах, как Онежка Корнеева («Тропы Алтая»), Дора Мещерякова («Соленая Падь»), Леночка Феодосьева («После бури») и других.

Природное реализовалось в самых различных свойствах героинь С.Залыгина. Это и ощущение связи с миром природы, сферами небесными и земными (у Онежки Корнеевой – через имя, элементы поведения). Это великолепное знание залыгинскими женщинами природы, её тайн и целительных сил (Клавдия Чаузова, Дора Мещерякова). Это восприятие женщинами природной гармонии и причастность к ней (через природные звуки, музыку). Это рождающаяся в сознании героинь (Онежка Корнеева, Ирина Мансурова) мысль о вечном круговороте живого и неживого вещества, Эти свойства роднят мир героев С.Залыгина со всей натурфилософской литературой (А Куприн, В.Распутин, В.Астафьев) русской классикой (И.Тургенев, Л.Толстой, А.Островский, М.Шолохов, А.Платонов) с идеями Ж.-Ж.Руссо. Значимой характеристикой залыгинских героинь также является острое ощущение своей женской природы, естества,нереализованного женского предназначения (Рита Плонская, Зинаида Панкратова, Ирина Мансурова). Для залыгинских женщин свойственна потребность в присутствии мужского авторитетного начала, желание и умение покоряться. Неповторимую оригинальность и трагизм женским образам Залыгина (Ирина Мансурова, Нина Лазарева)придает мысль о том, что они живут в то время (социальные катаклизмы, технический прогресс), когда многие их свойства, включая способность самоотверженно любить, оказываются невостребованными.

В разделе втором главы первой «Ева и “анти-Ева”: мифологическая основа женских образов С. Залыгина» прослеживаются мифологические, фольклорные и литературные истоки некоторых женских образов в творчестве писателя.

Некоторые женские характеры Залыгина имеют значительные языческие (древнегреческие, древнееврейские), христианские, народно-поэтические и литературно-художественные основания. Так, Леночка Феодосьева («После бури») характеризуется в романе следующим образом: «Небольшая и на русский, на православный лад Афродита, да и только, такие формы! И ведь сколько она пережила, но ничего в этой фигурке переживания не искалечили, ничего в ней не стерли» [Т. 4, с. 306-307].

На материале ряда произведений в диссертации выдвигается предположение, что некоторые женские образы Залыгина перекликаются с образами Афродиты и Евы. От Афродиты залыгинские женщины получили в наследство необычную физическую чувственность и наслаждение любовью, от Евы – безмятежное существование, переходящее в осмысление божественного предназначения в земном мире. Во многом как у А.Платонова, залыгинская женщина оказывается необходимым звеном, «знаком», связывающим его персонажа со всем миром, с космосом, с первоосновой, подобно тому как «пенорожденная» Афродита связана с родившим её морем.

Мифологические, библейские и литературные реминисценции оказались необходимы С.П. Залыгину для того, чтобы создать своеобразную метафорическую историю человечества, увиденную через «историю» женщины. Леночка Феодосьева в связи с этим может восприниматься как своеобразное «детство человечества». «Детскость» героини выражена и в деталях портрета («фигурка», «головка», «мордочка», «кудряшечки»), и в уменьшительно-ласкательной принятой в романе форме ее имени: она просто Леночка. По рассуждению Корнилова, в Леночке Феодосьевой «еще не созрела Ева» [Т. 4, с. 197]. Ева в залыгинской космогонии оказывается произошедшей от Афродиты. Вместе с тем Ева становится шагом к взрослению женщины, всего человечества. Своеобразным идеалом современного человека Залыгина оказывается русская женщина (чаще – крестьянка) его повести «На Иртыше», романов «Тропы Алтая», «Соленая Падь», «Комиссия», совмещающая в себе любовь, материнство, гармонию с природой. В творимом С.Залыгиным собственном мифе не последнюю роль играет мифологическое наполнение женских имен персонажей (Онежка, Ксения, Домна, Зинаида, Елена, Евгения, Елизавета и др.). На основе мифов в романах Залыгина создаются свои, мифологические по своей сути «генеалогия» и «теогония». Трагизм мировоззрения С.Залыгина 1980 – 1990-х годов реализовался в мотиве «последних Адама и Евы». Герои, захваченные событиями социальных и экологических катастроф ХХ века ощущают себя «последними из могикан» гибнущего человеческого рода. Попытка привнести мифологизм в быт и бытие женских персонажей С.Залыгина сближает его творчество с элементами художественного мира А.Платонова.

В разделе третьем главы первой «Женщина-жена: грани природного и социального» анализируются различные ипостаси залыгинской женщины-жены.

Главный герой повести на Иртыше (фигура, симпатичная автору) рассуждает: «Бабья судьба всегда надвое делится; одна живет с мужиком, другая – за мужиком. Огромная это разница – с им живет либо за им. Который мужик бабу свою каждый день вот так-то за волосенки волочит, а думает: она за им живет. А она – только что с им, не более того. Баба тогда только взаправдашняя, душой привязанная, когда она себя за тобой чует. Тут, из-за спины твоей, она и то достанет, чего тебе самому в руки не дается. Тут-то она тебя мужиком и делает» [Т. 1, с. 495]. В произведениях Залыгина нетрудно выделить, опираясь на собственную авторскую «систематику», два основных типа женских судеб: 1) женщины, живущие за мужем; 2) женщины, живущие с мужем. Оба типа вызывают разными свойствами своих натур авторские симпатии. Но удел первого типа – счастливая семейная судьба (таковы Зоя Рязанцева и Дарья Феоктисовна Шарова в «Тропах Алтая», Клавдия Чаузова в повести «На Иртыше», Домна Устинова в «Комиссия», Лазарева Нина Всеволодовна в «После бури»; участь женщин, живущих «с мужем», как правило, оказывается драматической (Ольга Ударцева в повести «На Иртыше», Ирина Викторовна Мансурова в «Южно-Американском варианте», Зинаида Панкратова в «Комиссии»). Через различия судеб героинь реализуются авторские предпочтения по поводу различных принципов брачных отношений. Образ Зинаиды Пакратовой рассматривается в диссертации как один из наиболее ярких в романе. В Зинаиде уживаются черты и свойства «истинной», «природной женщины» с веяниями нового времени (подчеркнутая самостоятельность, значительное интеллектуальное развитие. Вслед за И.Куликовой в диссертации высказывается предположение, что в Зинаиде Панкратовой в зародыше наметились уже и черты «деловой женщины» (попытка играть значительную социальную роль). Гипертрофия гражданского, социального, профессионального в женской судьбе становится источником драматических коллизий героинь прозы С.Залыгина.

Образ «не невесты» (наиболее ярко этот тип реализован в Верке Звягинцевой – «Соленая Падь») включает в себя и значительный трагический элемент. Женщина, лишенная возможности создать семью, иметь своих детей, любить, по Залыгину, может обрести смысл существование в воспитании детей. Эта мысль реализована в судьбе и упомянутой Верки Звягинцевой, в истории лебяжинской «наставницы»-учительницы («Комиссия»). Женщина-возлюбленная, женщина-невеста, женщина-жена, женщина-хозяйка, женщина-хранительница домашнего очага, женщина-спасительница, женщина-праведница – эти и другие значимые для художественного мира С.Залыгина ипостаси женского начала подвергаются анализу и истолкованию.

В разделе четвертом главы первой «Материнство: специфика залыгинского видения» рассматриваются образы залыгинских женщин-матерей. «Истинные женщины» С.Залыгина, как правило, матери. В романе «После бури» главный герой, узнав, что у Нины Всеволодовны Лазаревой есть сын, удивляется почему он раньше ни разу не задумался о том, что эта удивительная женщина может и должна иметь детей: «Ну, конечно, конечно, у нее должны были быть дети, у этой женщины, обязательно должны!» [Т. 4, с. 680]. Нина Всеволодовна Лазарева потому является цельным женским характером, что она «немыслима без детей» [Т. 4, с. 681], без материнства.

Материнство – важнейшее предназначение женщины, без него не может быть жизни, не возможно существование мира. Мать, по мнению К.Г. Юнга, «символизирует собой mater natura (Мать Природа) и mater spiritualis (духовная мать) всей жизни, чьей мизерной и беспомощной частичкой мы являемся» ¹². В этом утверждении для нас важными оказываются обе его части. Залыгинская женщина только тогда является «истинной», симпатичной автору, когда она природна, то есть, пользуясь юнговской терминологией, является одним из воплощений «матери природы». Духовное материнство залыгинских женщин тоже очевидно: это они хранят предание (в виде «сказок») об основании Лебяжки, лебяжинских родов, имен, характерное для лебяжинцев видение мира и отношение к нему.

Любимой «наставницей» всех школьников, а в прошлом и многих взрослых Лебяжки, оказывается одинокая, посвятившая всю жизнь воспитанию детей, сельская учительница. Mater spiritualis персонифицировалась в ней с необычной силой выразительности. Залыгин, заявляя материнство как главнейшую составляющую мира женщины, в своем творчестве трепетно относится к тем бездетным женщинам , которые связаны с детьми, например, по роду профессии. Учительнице, по словам Елизаветы Митрохиной («После бури»), иметь детей «не обязательно! Они чужих детей учат – вот и все ихнее дело!» [Т. 4, с. 185].

Мать рождающая, мать с младенцем оказываются в прозе С.Залыгина символом бессмертия. Вероятно в этой символике имеют место и пантеистические (природный круговорот) и христианские (богородица с младенцем) реминисценции. Женщина у Залыгина выступает матерью не только своим детям, но и любимому мужчине. «Женщина-мать, – по убеждению О. Вейкингера, – еще будучи девушкой, проявляет чисто материнские чувства к мужчине, которого она любит, и даже к тому, который впоследствии должен стать отцом ее ребенка; он уже сам в известном смысле ее ребенок. <…> Это именно та мысль, которая заставляет каждого мужчину с большей или меньшей сознательностью видеть в женщине-матери, даже в девушке-матери, какую-то идею вечности…» ¹³ . Так, в романе Залыгина «Соленая Падь» Дора, является истинным другом своего мужа. Она же названа и матерью Мещерякова: «Ведь жена она ему, мать его детей, и ему самому тоже не раз и не два была матерью, когда увещевала его и прощала его» [Т. 2, с. 67]. Аналогичный феномен имеет место в прозе В.Белова (отношения Ивана Африконовича Дрынова и его Катерины).

Дети в произведениях Залыгина являются смыслом жизни матери, тем, без чего женщина не мыслит свое существование. Эта мысль звучит и из уст жены пасечника («Тропы Алтая»), принявшей участников экспедиции Андрея и Риту за мужа и жену. Жена пасечника, недоумевает по поводу бездетности Риты: «Бездетная. Немолодая, а бездетная. С мужиком, а для чего, объяснить не знает как» [Т. 1, с. 209].

Своё материнство залыгинские женщины (Клавдия Чаузова, Дора Мещерякова, Ксения и Домна Устиновы и др.) не считают даже бытовым, «житейским героизмом», оно для них – естественное состояние. Материнство Клавдии («На Иртыше») тождественно ровному течению жизни. Клаша растит детей, по замечанию Залыгина, «ровно клушка». Природное в женщинах-матерях Залыгина проявляется естественно и органично, без ложного пафоса и надрыва.

Идея святости материнства реализуется у Залыгина и через зооморфные образы. Так, в устиновском дворе корова – кормилица его детей и внуков – неслучайно носит имя Святки. Залыгин нарочито сближает её внешность с некогда виденным Николой Устиновым евангельским сюжетом, где на родившегося младенца-Иисуса взирает похожее на Святку животное. Евангельские реминисценции делают в залыгинской «Комиссии» корову вторичным, зооморфным, но не менее выразительным (в сравнении с «антропоморфными» персонажами) образом-символом материнства. Мать в ряде случаев приобретает у Залыгина богородичные черты и детали судьбы (скрывающаяся с детьми в стогу Дора Мещерякова, зачавшие в зрелом возрасте, имеющие уже внуков супруги Устиновы и т.п.). Женщина-мать оказывается в произведениях Залыгина («Соленая Падь», «Комиссия», «После бури») образом контрастным по отношению к войне, к смерти.

В восприятии материнства С.Залыгин, при всей оригинальности его женских характеров, близок русской классике (А.Островский, А.Чехов и др.), А.Платонову, М.Шолохову, «деревенской прозе».