Geum.ru

Д. И. Фельдштейн Заместитель главного редактора

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   ...   26
марксистской социологии можно выделить следующие направ­ления.

1 - Большая часть марксистских социологов под влия­нием книги Н.И.Бухарина «Теория исторического мате­риализма: Популярный учебник марксистской социоло­гии», изданной в 1921 г., стала отождествлять социологию с историческим материализмом. Данная работа пользова­лась большой популярностью в нашей стране и до 1929 г. выдержала восемь изданий. Эта книга была первой по­пыткой систематического рассмотрения основных поня­тий и теоретического содержания исторического материа­лизма, а также его отношения с социологией. Н.И.Буха­рин считал, что исторический материализм — это социологическая теория марксизма, которая по отноше­нию к философии выступает как частная наука [см.: 241.

Его последователи также считали, что социология — это самостоятельная, нефилософская наука (Н.Н.Андре­ев, Д.С.Садынский, Г.К.Баммель. С.Ю.Семковский. СА.Оранский). Следует отметить, что, рассматривая ис­торический материализм как общую теоретическую соци­ологию, они не ограничивали сферу социологического знания только историческим материализмом.

Интересной и сегодня является позиция С.А-Оранского, высказанная им в процессе работы над теорией и структурой социологии. Так, по его мнению, историчес­кий материализм как марксистское направление в социо­логии можно рассматривать как общую теорию общест­венного развития, которая, с одной стороны, выступает как методологическая основа отдельных общественных наук, а с другой стороны — конкретной социологией, под которой подразумеваются особые социологические иссле­дования социальных процессов, которые не перекрыва­ются исследованиями других наук. Он показал диалекти­ческую взаимосвязь между ними [см.: 182].

Высказанная С.А.Оранским идея о сложной структуре социологического знания в настоящее время получила признание и дальнейшее развитие. В социологии выделя­ют три уровня — общую социологическую теорию, част­ные социологические теории, конкретные социологичес­кие исследования.

2. Другая часть философов, опираясь на идею Н.И.Бу­харина о тождестве исторического материализма и социо­логии, заявила, что социология — это составная часть философии (С.Я. Вольфсон, З.Е.Черняков. С.З.Каценбоген, А.Ф.Вишневский и др.).

3. Существовала также концепция, представители ко­торой в историческом материализме выделяли философ­ский (материалистическое понимание истории) и социо­логический (общая теория общества) аспекты (В.В.Адо­ратский, И.П.Разумовский и др.).

4. Часть философов считала, что марксизму вообще чужда какая-либо социология. Крайней степенью ниги­листического отношения к социологии было то, что они исторический материализм сводили лишь к методологи­ческой науке, В их понятии исторический материализм — это не что иное, как «диалектика36 истории». Представите­ли антисоциологического направления отрицали не толь­ко право социологии на самостоятельное существование, но и сам термин «социология». Данное слово для них выступало синонимом абстрактной, идеалистической буржуазной науки об обществе. Такая точка зрения была присуща и механистам (В.Сарабьянов и др.), и сторонни­кам академика А.М.Деборина — И.К.Лупполу, Н.А.К.аре-ву и др. Представители группы А.М.Деборина принижали теорию исторического материализма, отрицали за ней функции социологии, рассматривали ее только как мето­дологическую науку [см.: 178. С.143-145].

В 20-е годы как в марксистской, так и в немарксист­ской литературе широкое распространение получили по­зитивистские и натуралистические трактовки обществен­ных явлений. Суть «позитивного метода» и позитивист­ской социологии заключалась в признании натурализма, Т.е. при изучении общества опирались на аналогичные законы развития природы, а социология рассматривалась как часть естествознания, или можно говорить о биологизации общественных процессов. Одновременно с этим имели место и механистические взгляды на общественные явления. Для механистов было характерно сведение исто­рического закона к механически понимаемым причин­ности, необходимости, повторяемости, а также отрицание случайности, замена причинной связи функциональной и т.д. Механицизм не представлял собой однородного и сплоченного направления, его представителей объединя­ли некоторые общие принципы, в первую очередь, иска­жение или отрицание диалектики. Теоретическими источ­никами механицизма являлись субъективно-идеалистические взгляды А.А.Богданова, а также позитивизм и ме­ханистические взгляды и тенденции, присущие естество­знанию.

Имели место такие течения, как «социальный дарви­низм» (Н.А.Гредескул, Д.С.Садынский, Е.А.Энгель), «фрейдизм», «социальная рефлексология» (В.М.Бехтерев), «фитосоциология» (И.К.Пачосский, М.А.Бубликов, В.В.Алехин, Г.Ф.Морозов, В.Н.Сукачев, И.Г.Сыркин и др.), «зоосоциология» (М.А.Мензбир), «социология эмпири­омонизма» (А.А.Богданов), «физиологическая социология» (Г.П.Зеленый, В.В.Савич), «социальный энергетизм» (Н.А.Рожков и др.), «ликвидаторство философии и социо­логии» [см. подробнее: 178. С.146-172]. Все эти течения имели различные теоретические источники и естествен­нонаучную ориентацию, а их представители приходили к разным социально-политическим выводам, давали раз­ные политические прогнозы.

Наиболее распространенными и оказывающими ог­ромное влияние на студенчество и интеллигенцию в нача­ле 20-х годов были различные варианты биологизации общественных процессов. Делались попытки соединить дарвинизм с марксизмом, идеи З.Фрейда и К.Маркса. Во многом это было обусловлено давними и устойчивыми социал-дарвинистскими увлечениями русских социологов.

Для развития социологии в России после революции, в отличие от развития социологии на Западе, был свойст­вен отход от психологических воззрений к самым край­ним формам биологизма. Во многом это было обусловле­но обострением всех социальных противоречий в период революции и гражданской войны. Наглядным примером этому может служить изменение взглядов П.А.Сорокина. Так, если в годы первой мировой войны, он неоднократ­но отмечал, что социология должна опираться только на психологию, а не биологию, то уже в начале 20-х годов его взгляды были диаметрально противоположными.

В начале 20-х годов «энергетические» идеи стали необ­ходимым компонентом не только «социальной рефлексо­логии» и «физиологической социологии», но и других направлений биологической трактовки общественных наук. Но, несмотря на то, что многие ученые в 20-е годы были увлечены концепциями «социальной рефлексоло­гии», «физиологической социологии», «социальным энер­гетизмом», данные направления не могли рассчитывать на значительное распространение в России, так как они противоречили основным принципам марксизма-лени­низма. Поэтому Коммунистическая партия повела реши­тельную борьбу против них. Ряд советских марксистов выступил с критическими статьями против этих подходов понимания исторического материализма. Особенно ост­рой критике они были подвергнуты на дискуссиях, кото­рые проходили в 1929 г. в Институте философии. На них резко критиковались работы идейного источника механи­цизма, «социального энергетизма» Богданова. Была пока­зана несостоятельность социал-дарвинистов, а также был дан решительный отпор «фрейдо-марксистам», которые стремились развить марксистскую социологию, опираясь на фрейдистские методы.

Это привело к тому, что к началу 30-х годов ряд перспективных направлений, лежащих на стыке социоло­гии, биологии, физиологии, психологии был полностью свернут. И хотя в некоторых случаях данная критика во многом была справедливой, идеологическая нетерпи­мость, которая была ей присуща, свела почти на нет сферу творческих поисков в социологии и сыграла огром­ную роль в установлении канонизации марксистских по­ложений об основах общественной жизни.

Наряду с серьезными шагами, сделанными в области теоретического социологического знания, советские со­циологи-марксисты в 20-30-х годах также провели ряд социальных и социологических исследований. Именно 20-е годы, с полным на это правом, могут быть названы периодом становления конкретных социологических исследо­ваний в СССР.

С первых лет советской власти в нашей стране важной задачей было формирование подлинно научных знаний социологии, опирающейся на научно достоверные факты. В.И.Ленин отмечал огромную роль социальных и гумани­тарных наук, в том числе и социологии, для понимания объективных законов общественного развития. Во время проходившей дискуссии о профсоюзах он предлагал про­вести ряд опросов и обследований, так как их сравнение с данными статистики поможет выработать практические, деловые предложения для будущего. Социологические ис­следования могли послужить обоснованию политики, проводимой государством.

Переписи населения, проведенные в СССР в 1920 и 1926 гг., помогли получить интересную социальную ста­тистику по проблемам классовой структуры страны, куль­туры, образования и т.д. Большое значение имели по­явившийся журнал «Статистика труда» и ряд других изда­ний, связанных с экономической и социальной статистикой. В них печатался большой фактический мате­риал о произошедших изменениях в социальной структу­ре общества, о социальной структуре рабочего класса и крестьянства.

Специализированные социологические исследования, направленные на изучение социально-классовой и соци­ально-профессиональной структуры нового общества, опирались не только на материалы переписей населения. Часто для этого в разных регионах и отраслях промыш­ленности использовались чисто социологические методы: анкетирование и интервью. Многие государственные ме­роприятия в этот период нередко обеспечивались предва­рительными социологическими и экономическими иссле­дованиями. Но при этом необходимо отметить, что про­водимые конкретные исследования носили не столько социологический, сколько социально-экономический и общественный характер. Это было связано с тем, что в тот период основной задачей Советского государства было создание социалистического способа производства в ус­ловиях многоукладной экономики и классовой борьбы.

В это время много внимания уделялось проблемам труда. В 20-30-х гг. выходило около 20 журналов по проблемам управления и организации труда — «Хозяйст­во и управление», «Производство, труд и управление», «Организация труда», «Система и организация» и ряд других. В «Вестнике Социалистической Академии» с на­чала 20-х годов для обсуждения этих тем специально была выделена особая рубрика. Переводились на русский язык работы западных ученых по проблемам труда. Например, только в 1923 г. было опубликовано около 60 монографий отечественных и зарубежных ученых по этим проблемам.

Значительное число социологических исследований было проведено в сфере труда. Результаты проведенных исследований широко публиковались. В них содержались ценные социологические подходы и идеи, часть которых не потеряла своего значения и до настоящего времени. Большой вклад в развитие социологии, научной организации труда, производства и управления внесли такие уче­ные, как А.К.Гастев. С.Г.Струмилин, П.М.Керженцев, О.А.Ерманский и др. В этот период были заложены осно­вы социологической теории трудового коллектива. Фор­мирование теории научной организации труда, одного из наиболее мощных направлений в социологии труда, про­исходило на фоне острой дискуссии вокруг системы Тей­лора.

С.Г.Струмилин в 20-е годы активно принимал участие в исследовании наиболее актуальных проблем марксист­ской социологии — труда, образования и воспитания, социальной структуры советского общества, состава рабо­чего класса и др. Он первым начал проводить социологи­ческие исследования рабочего быта с помощью анкетиро­вания. Под его руководством стали активно изучаться проблемы бюджета времени. К середине 20-х годов им был собран значительный материал о быте рабочих как важнейшей составной части их образа жизни. В результа­те проведенных исследований был получен богатый эм­пирический материал, который позволил С.Г.Струмилину выявить ряд нетривиальных закономерностей. Например, было выявлено, что в семьях рабочих-текстильщиков жена, работающая на фабрике, своим приработком добав­ляла к семейному бюджету меньше, чем в тех семьях, где она все свое время полностью посвящала ведению до­машнего хозяйства [см.: 258. С.75].

С.Г.Струмилин и А.К.Гастев подробно рассматривали социологические факторы трудового поведения работни­ков, производительности труда. Но если С.Г.Струмилин в своих работах в основном ориентировался на макросоци­ологию (народнохозяйственный уровень), то А.К.Гастев — на микросоциологию (уровень отдельного работника и трудового коллектива).

Появились первые работы, выполненные по исследова­нию структуры рабочего класса (С.Г.Струмилина, Ф.Н.Заузолкова, А.Г.Рашин).

Большое внимание уделялось также изучению крес­тьянства. Исследователей интересовали как проблемы его внутреннего расслоения, так и имевшее место рассло­ение по отдельным группам и регионам (Ф. Казанский. С.Г. Струмилин,Л.Н.Крицман и др.).

Следует отметить, что высокий уровень развития в это время достигла и сельская социология (А.С.Говоров, А.М.Большаков, Н.А.Росницкий, Я.А.Яковлев, А.И.Хряшева, Я.Д.Кац, А.И.Гайстер и др.). В 1923 и 1924 гг. специально по решению XI съезда при ЦК партии была создана комиссия, которая провела в разных концах Рос­сии ряд обследований. Проведенные исследования имели не только теоретическое, но и непосредственно практи­ческое значение.

В связи с задачами индустриализации, развития науки, культуры и образования ряд исследователей посвятили свои работы изучению интеллигенции (А.Б, Шевелева, Л.Минц, И.Булатников, Н. Зимин и др.).

В 20-е годы стали широко проводиться исследования бюджета времени трудящихся во всех сферах обществен­ного производства. Благодаря этим исследованиям появи­лась возможность не только развивать сознательное отно­шение к временным характеристикам человеческой жизни, улучшать самоконтроль, способствовать большей рационализации жизненных процессов, но и на основе полученных результатов делать научно обоснованные ре­комендации, направленные на изменение трудовой и со­циальной жизни изучаемых групп.

В течение 1922-1934 гг. было изучено более 100 тыс. суточных бюджетов времени разных слоев населения и на основе этого опубликовано около 70 работ по этой про­блеме (С.Г.Струмилин, Я.В.Видревич, В.С.Овсянников, В. Михеев и др.).

Специально по заданию ЦК РКСМ в 1924-1925 гг. были проведены исследования бюджетов времени комсо­мольских активистов, пионеров и школьников. Для изу­чения бюджета времени детей и подростков даже специ­ально был создан педагогический отдел в научно- педаго­гическом институте, руководить которым был назначен М.С.Бернштейн (М.С.Бернштейн, А.М.Гельмонт, Н.А.Бухгольц, Н.Н.Иорданский и др.).

Особое внимание уделялось исследованию проблем мо­лодежи, наиболее важной в этот период была проблема труда молодежи. Благодаря проведенным социологичес­ким исследованиям Советское государство приняло ряд специальных решений, направленных на преодоление су­ществующих проблем. Для подростков 16-18 лет был ог­раничен рабочий день до 4-6 часов на предприятии, а в условиях ремесленного труда до 6 часов. Оплата за 4- и 6-часовой рабочий день шла им как за полный 8-часовой.

Запрещены были ночные и сверхурочные работы [см.: 276]. Перестали принимать на работу детей моложе 14 лет, а для их жизнеобеспечения было отпущено 50 млн. руб­лей, которые распределили по школам. Для граждан до 16 лет была ликвидирована трудовая повинность, определен был список вредных работ, на которые молодежь не до­пускалась, и для молодых рабочих моложе 18 лет установ­лен месячный отпуск [см.: 32. С.29-30].

Началась переориентация молодежи на образование и профессиональную подготовку. А это, в свою очередь, привело к необходимости проведения исследований, на­правленных на изучение жизненных планов молодежи, выяснения причин выбора будущей профессии, а также изучения их быта и социального состава (Я.Д.Кац, Б.Б.Коган, М.С.Лебединский, А.И.Колодная и др.).

Уделялось внимание и изучению условий жизни, мате­риального положения различных категорий населения в послереволюционный период. Специально для этого с 1918 по 1929 гг. Центральное бюро статистики труда про­водило регулярные исследования быта рабочих. Эти ис­следования являются правдивой летописью глубоких со­циальных процессов того времени, радикально изменив­ших быт советских рабочих (Г.С.Полляк, А.М.Стопани, Е.О.Кабо, Я.Д.Кац, А.Н.Татарчуков, И.Н-Дубинская и др.). Полученные данные использовались не только в научной работе, они оказывали также большую помощь статистическим и планирующим органам при разработке плановых заданий, изменении цен, налогов и т.д.

На основе материалов переписи населения 1920 и 1926 гг., экспедиционных демографических обследований прово­дились исследования по социальным проблемам народонасе­ления (Т.Я.Ткачев, З.Г.Френкель, Л.Л.Паперный, Б.Я.Смулевич. С.А.Новосельский, В.В.Паевский, А.И.Го-зулов, И.НДубинская и др.).

Конкретные социологические исследования проводи­лись и по проблемам брака и семьи (А.ВЛуначарский. А.М.Коллонтай, И.Г.Гельман. С.Я.Вольфсон и др.). Зна­чимость этих работ заключалась в том, что в них, в отличие от широко распространенного в марксистской социологии в 20-30-е годы абстрактного теоретизирова­ния, часто скатывающегося до простой схоластики, дела­лись попытки сочетать как теоретический, так и эмпири­ческий анализ. С.Я.Вольфсон считал делом чести марксистской мысли создать марксистскую социологию семьи.

Следует остановиться на развитии социологической мысли в искусствоведении. Так, в Институте истории ис­кусства в 1924 г. был создан сектор социологии. А в Академии материальной культуры, по инициативе Н.Я.Марра, организована комиссия по социологии искус­ства.

Было проведено большое количество исследований, направленных на изучение средств массовой информации, а также связанных с проблемами образования и воспитания. Изучалось общественное мнение, интересы читателей, а также зрителей театра и кино (М.Загорский, В.Федоров, П.ИЛюблинский, М.А.Смушкова, Я.М.Шафир, А.Д.Ав-деев, А.А.Бардовский, А.В.Трояновский, Р.И.Егизаров. С.Ауслендер, А.М.Гельмонт и др.). Проводимые исследо­вания оказывали большую помощь государственным ор­ганизациям в ликвидации неграмотности и культурной отсталости трудящихся.

Интересные идеи о связи педагогики и социологии были высказаны А.В. Луначарским. В своей статье «Соци­ологические предпосылки советской педагогики» (1927) он писал: «Марксист-педагог является необыкновенно типичной фигурой марксиста-социолога вообще. Марк­сист-педагог не смеет шага ступить без социологического образования, без социологической оглядки, они нужны ему отнюдь не в меньшей степени, чем знакомство с педологией или рефлексологией, чем знакомство с мето­дикой и т.д.» [158. С.191]. Изучением теоретических во­просов взаимодействия социологии и педагогики в 20-е годы занималась и Н.К.Крупская.

Тесная связь теории и прикладных исследований на стыке педагогики и социологии привели к тому, что они поднялись на новый, более качественный уровень, чем во многом определяется их актуальность в другие периоды развития общества, требовавшие реформы школьного об­разования. Среди исследований, проведенных на стыке педагогики и социологии, наиболее интересными были работы, осуществленные коллективом 1-й Опытной стан­ции по народному образованию под руководством С.Т.Шацкого.

Ряд работ был посвящен изучению религиозности и антирелигиозных установок населения (Е.Ф.Федоров, А.И.Клибанов. С.Я.Вольфсон и др.).

Проводились исследования и в области социологии пре­ступности (В.Куфаев, Е.Тарновский. С.Укше, А.Пионтковский, Т.Кремлева, Г.Манне, Б.Змиев и др.).

Необходимо отметить, что, несмотря на наличие в исследованиях, проведенных советскими социологами-марксистами, ряда недостатков (слабая разработанность программ, понятийного аппарата, частые нарушения в методике сбора первичной информации и др.), все же они имели большую научную ценность и внесли большой вклад в развитие социологии.

Итак, в 20-30-е годы появляются первые зачатки раз­личных отраслевых социологий, и широкое распростране­ние получило проведение эмпирических исследований. Вышеизложенное ясно показывает, что эти годы с пол­ным на то правом можно назвать периодом становления конкретных социологических исследований в СССР.

Но уже в конце 20-х — начале 30-х гг. социологичес­кие исследования начинают свертываться. Режим личной власти не нуждался в социологии, науке, которая раскры­вала противоречия общественных процессов широкого социального и локального характера. Тоталитарная систе­ма не считала нужным их изучать. Например, проведен­ные в 20-е годы социологические исследования по вопро­сам развития села для органов, принимающих политичес­кие решения, были связаны с тем, что политическое руководство интересовало: капиталистический или соци­алистический характер будет носить развитие деревни. В 30- е годы данные исследования уже были прекращены, чтобы скрыть тот факт, что «большой прыжок вперед» и «победа социализма» не были достигнуты. С этим связа­ны также систематические фальсификации и засекречи­вания статистических данных.

Социология объявляется буржуазной наукой (т.е. лже­наукой), а термин «социология» полностью изымается из употребления. Это приводит к тому, что социология не просто прекращает существование на 30 лет в нашей стране, а даже отбрасывается назад. Социологи, в какой-то мере их можно назвать вульгарными, стали выпускать брошюры о «счастливой жизни в колхозе X» или о «социалистическом преобразовании трудовой жизни в ходе первых пятилеток».

В отличие от истории, главная задача которой заклю­чалась в оправдании роли партии как единственного но­сителя исторической истины и подтверждении правиль­ности проводимой линии на практическую реализацию исторических закономерностей, социология в нашей стране в то время так и не смогла достичь статуса «полно­ценной» науки. В связи с этим польский философ Адам Шафф дал следующее интересное определение одному из важнейших сталинских принципов: «Важно не то, что люди думают, а то, что они должны думать» [см.: . С.99].

В то время возник своеобразный треугольник, кото­рый как бы стал перекрывать все социальные науки: исторический материализм, диалектический материализм и политическая экономия. Социология стала служанкой этих наук и уже определялась как «применение материа­листической философии и диалектического метода к ис­следованию общества и выработке законов общественно­го развития». При этом все эмпирические данные, полу­чаемые социологией, не должны были противоречить законам и постулатам указанных трех наук. А все исследо­вания социальной структуры должны были обосновывать постепенное стирание различий между классами и соци­альными группами.

В проведенной в 1929 г. Институтом философии Ком­мунистической академии дискуссии по проблемам фило­софии и социологии проявилась полная «теоретическая» переориентация взглядов социологов и философов на со­циологию, уже никто не считал, что исторический мате­риализм — это социология марксизма, 30-е годы — это время окончательного утверждения марксизма в качестве идеологической основы общества. Социология объявля­ется философской наукой, и начинается ее упадок. Теоре­тической предпосылкой разгрома социологии было по­явившееся утверждение, что «исторический материализм это и есть социология марксизма», а это автоматически вело к выведению конкретно- социологических исследо­ваний за пределы социологии, так как они были несо­вместимы со спецификой философской теории. Практи­ческой предпосылкой, как уже подчеркивалось, было гос­подство идеологии тоталитаризма.

Большое влияние на упадок социологии в 30-е годы оказала искусственная драматизация социально-полити­ческой ситуации внутри страны: насильственная коллек­тивизация, кровавое раскулачивание, массовые репрес­сии. Вместо изобилия наступил голод, в связи с чем у власти исчезла потребность в объективном анализе соци­альной действительности. Наоборот, возникла совершен­но другая потребность — доказать несуществующее, про­возгласить черное белым, и наоборот, а с помощью кон­кретных социологических исследований практически невозможно было выдать черное за белое. Если экономи­ческая наука в основном опиралась на обобщенные ста­тистические данные, которые предварительно подверга­лись обработке, то социологи обращались со своими во­просами (анкеты, интервью) непосредственно к населению и, если были соблюдены все методические требования, получали максимально правдивую, не иска­женную ничьим посредничеством информацию. Это со­здавало определенную опасность для власти, которая на­чинала широко использовать цензуру, препятствующую проведению социологических исследований.

Нравственная обстановка, которая возникла после дискуссий 20-30-х гг., привела к тому, что многие иссле­дователи-обществоведы вынуждены были либо отойти от разработки актуальных проблем развития общества, на­пример, переключиться на область истории философии и социологии, то есть занять позицию пассивной обороны, либо комментировать «непререкаемые истины», которые изрекал «отец народов». Были и такие ученые, которые пытались, несмотря ни на что, отстаивать научный дух марксизма, творчески использовать его при анализе соци­альных процессов, но их судьба в основном трагична. Тоталитарный характер политической власти, жесткое по­давление всех форм инакомыслия вне партии, недопуще­ние разнообразия мнений внутри нее — все это привело к остановке развития и застою обществознания. «Каток то­талитаризма, — как пишет И.А.Голосенко, — прокатился по личным судьбам многих отечественных социологов, по самой науке в целом, по ее контактам с другими нацио­нальными ветвями знания» [53. С.52].

В конце 30-х годов на судьбу социологии сильно по­влияла канонизации выдвинутых И.В.Сталиным различ­ных теоретических положений. Он «упразднил» в директивном порядке существующее самостоятельное положе­ние социологии и попытался даже теоретически обосно­вать свои действия. В 1938 г. им для «Краткого курса истории ВКП (б)» был написан раздел «О диалектическом и историческом материализме». В нем целая область на­учного социального знания — исторический материализм — была «зачислена» в разряд философского знания. Это привело к тому, что важнейшие составные части социоло­гии стали рассматриваться только на философском, Т.е. абстрактно-теоретическом уровне, а конкретные социо­логические исследования процессов, явлений социальной жизни были полностью прекращены, как и дальнейшие разработки методов таких исследований. Таким образом, в период культа Сталина социология была занесена в «черный список» буржуазных наук и запрещена.

Отношение к социологии в период с 30-х по конец 50-х гг. как к «буржуазной лженауке», именно такое определение давалось ей в некоторых словарях того времени, было обусловлено, во-первых, тем, что в об­ществе в это время необходимо было многое скрывать, не допускать публикования истинного положения дел, а во-вторых, тем, что за рубежом шло активное развитие социологии.

Социология была запрещена, но это не означало, что она полностью и бесповоротно умерла, образно говоря, душа в ее теле продолжала теплиться. Просто социология в это время находилась как бы в «коматозном состоянии». Во-первых, объявленный запрет сбора разного рода соци­альных данных распространялся исключительно на от­крытое использование полученной информации в печати и научной работе. Сбор и анализ разнообразных сведений об обществе и частной жизни населения продолжался, просто проводимые обследования стали носить секрет­ный характер и были связаны с произволом и политичес­кими репрессиями. Собранные по закрытым каналам данные обобщались и доводились до сведения директив­ных органов для принятия соответствующих мер по уп­равлению страной. Сбором информации занимались как партийные органы, так и органы госбезопасности. Для получения необходимой информации проводились анкет­ные опросы, использовались данные переписей населе­ния, сеть осведомителей (включенное наблюдение) и т.д. Несмотря на то, что проводившиеся закрытые обследования имели не научную, а сугубо «прикладную» цель — осуществление политического контроля, их результаты все-таки, в основной своей массе, представляют собой объективный исторический источник [см.: 16. С.31-32].

Во-вторых, вскоре после окончания Великой Отечест­венной войны, осенью 1946 года, в Институте философии Академии наук был создан социологический сектор, под руководством М.П.Баскина. Главная цель сектора заклю­чалась в изучении и критике зарубежных социологичес­ких концепций. Результаты работы сектора не заставили себя долго ждать, вскоре в научной и политической пери­одике начали появляться статьи, содержащие анализ и критику западных социологов. Авторами статей были Г.Ф.Александров, Ю.П.Францев, М.П.Баскин. А к концу 40-х гг. уже окончательно сложился своеобразный жанр «критики буржуазной социологии» [см.: 16. С.31-32].

Благодаря проведению тщательного реферирования работ западных социологов в нашей стране началась ин­тенсивная рецепция37 западной общественной мысли. «Критиками» был в основном, как отмечает Г.С.Батыгин, интеллектуальный бомонд. Чтение западных книг и пери­одической печати в то время из-за существующей цензу­ры было недоступно для большинства простых научных работников и преподавателей. Именно поэтому сложив­шийся в конце 50-х гг. контингент социологов-професси­оналов состоял, в основной массе, из людей, владеющих английским языком и имеющих возможность ознако­миться с работами западных ученых в оригинале [см.: 16. С.32-33].

В монографиях по историческому материализму, из­данных в период между 30-ми и 60-ми годами, социаль­ные явления и процессы анализировались предельно идеологизированно на крайне общем абстрактно-теорети­ческом уровне, в полном отрыве от реальной жизни. В это время в науке об обществе господствовали догматизм38 и схоластика39.

Пятый этап (конец 50-х — 90-е гг.). Только в конце 50-х — начале 60-х годов, во время хрущевской «оттепе­ли», снова положительно заговорили о социологии, так как возникла необходимость в более эффективном управ­лении социальными процессами во всех сферах общест­венной жизни. Очень трудно быть беспристрастным при восстановлении истории социологии этого периода. Во многом это связано с тем, что непосредственные участни­ки и свидетели того, как все это происходило, живут и здравствуют, а их воспоминания часто противоречат тем официальным документам, которые хранятся в архивах, и тем данным, которые публиковались в периодической печати и других печатных источниках того времени. Поэ­тому ниже штрихами будут обозначены только основные вехи процесса институционализации социологии, начав­шегося в конце 50-х годов, которому так же, как и всей истории социологии, были свойственны свои взлеты и падения.

На положение социологии в нашей стране кардиналь­но повлияла начавшаяся после XX съезда КПСС десталинизация общества. С этого времени начинается новый период в развитии социологии, так называемое «второе рождение» социологии как науки в нашей стране. Период с начала хрущевских реформ до 1972 г., «разгрома» ИКСИ, по мнению Г.С.Батыгина, можно назвать перио­дом « социологического ренессанса » [см.: 16].

«К началу «второго рождения» советской социологии, — отмечает И.В.Бестужев-Лада, — на заре хрущевской «перестройки», в середине 50-х, годов марксистско-ле­нинское обществоведение было выстроено в следующих боевых порядках: центр — диамат и надстроечный над ним истмат; одно крыло — политэкономия, другое — научный коммунизм (из части истмата, специально от­торгнутый от него для симметричности известной марк­систской триады). И все это не имело никакого отноше­ния к науке, если понимать под ней одну из форм обще­ственного сознания, сводящуюся к производству новых знаний. Скорее это относилось к двум другим формам — мировоззрению (философии) и вере (в данном случае квазирелигии» [см.: 17. С.186].

Как вспоминает В.Н.Шубкин: «Появление социоло­гии, начало «конкретных социальных исследований» после смерти Сталина и XX съезда КПСС были неожи­данными. И для власть предержащих, ибо она возникла не по велению сверху, как это было с научным коммуниз­мом, историей партии, истматом, а снизу. Возрождение социологии было сюрпризом и для западных политоло­гов, советологов и социологов» [см.: 310. С.69].

Первой ласточкой стала статья В.С.Немчинова «Соци­ология и статистика», опубликованная в 1955 г. в шестом номере журнала «Вопросы философии», за ней последо­вал его доклад на заседании Президиума Академии наук СССР 23 декабря 1955 г. [см.: 16. С.35]. Именно с легкой руки В.С.Немчинова в «железобетонной фаланге сплош­ных догматов», как указывает И.В.Бестужев-Лада, наме­тилась первая подвижка. Логика его рассуждений была проста, если на базе плохой буржуазной политэкономии проводятся многочисленные конкретные экономические исследования, которые приносят миллиарды долларов чистой прибыли, то почему бы на базе хорошей марксист­ско-ленинской политэкономии тоже не начать проводить подобного рода исследования, которые могут приносить большую прибыль в рублях для нашей страны. Конечным результатом двадцатилетней псевдонаучной «грызни» стало создание ЦЭМИ [см.: 17. С.186].

Вторая подвижка была начата с легкой руки А.А.Зворыкина. Рассуждая по тому же принципу, он поставил вопрос, если на базе плохой буржуазной философии ве­дутся конкретные социологические исследования, даю­щие миллиарды долларов чистой прибыли, то почему же на базе хорошего истмата нельзя тоже начать проводить аналогичные, приносящие большую прибыль исследова­ния. В данном случае, результатом более десятилетней «грызни» стало создание ИКСИ [см.: 17. С.186-187].

Основным переломным моментом в институциояализации социологии в нашей стране стало участие совет­ской делегации, во главе с директором Института филосо­фии П.Н.Федосеевым, на III Всемирном социологичес­ком конгрессе «Социальные изменения XX века», проходившем в Амстердаме с 22 по 29 августа 1956 г. Советская делегация впервые приняла участие в конгрес­се Международной Социологической Ассоциации (МСА), основанной под покровительством ЮНЕСКО в сентябре 1949 г. в Осло. Результатом данной поездки которая состоялась, несмотря на сопротивление ЦК [см.: 184. С.95], стало осознание важности и необходимости проведения социологических исследований [см.: 209. С.580-586], необходимости международного сотрудниче­ства социологов [см.: 209. С.586- 587], а также целесооб­разности создания в нашей стране социологического об­щества, так как это являлось необходимым условием для вступления в Международную Социологическую Ассо­циацию [см. подробнее: 209. С.574-579]. Также это привело к тому, что в 1957 г. впервые высказывается мысль о необходимости создания специализированного печатного органа, который освещал исследование социологических проблем [см.: 209. С.600].

Большое значение на становление социологии сыграла статья немецкого социолога Ю.Кучинского «Социологические законы», которая была опубликована в 1957 г. в пятом номере журнала «Вопросы философии». В своей статье автор поставил вопрос о необходимости различе­ния законов исторического материализма и социологи­ческих законов и предложил свое их толкование. Это положило начало очень живой дискуссии о соотношении исторического материализма и социологии, которая нашла свое отражение как на страницах теоретических журналов, так и в монографической и иной литературе по обществоведению.

С 6 по II января 1958 г. в Москве состоялась Между­народная конференция социологов, которая была органи­зована ЮНЕСКО и Международной Социологической Ассоциацией. Официально конференция именовалась «Вторая конференция круглого стола по социологическим аспектам мирного сотрудничества» [см. подробнее: 209. С.588-598]. В совещании принял участие сам президент Международной Социологической Ассоциации — Ж.Фридман. Целью совещания с советской стороны была попытка установить сотрудничество с международным со­циологическим сообществом. П.Н.Федосеев выступил на совещании с докладом «Проблема мирного сосуществова­ния в социологических исследованиях и преподавании». Данный доклад, по мнению Г.С.Батыгина, был своего рода революцией, так как в нем было сказано о значи­тельной роли социологических исследований, которую они играли в марксизме [см.: 16. С.34].

В июне 1958 г. была создана Советская социологичес­кая ассоциация (ССА), и уже в октябре 1958 г. Советский Союз вступил в Международную Социологическую Ассо­циацию. ССА была создана Президиумом Академии наук СССР. Президентом ассоциации был избран Ю.П.Францев, вице-президентом Г.В.Осипов [см.: 184. С.95]. Появ­ление ассоциации было обусловлено необходимостью вы­хода на международную арену для ведения идеологичес­кой борьбы на этом уровне. Первоначально выезжающая раз в четыре года делегация в основном представляла собой полтора десятка ортодоксальных марксистов, идео­логических бойцов, яро доказывающих всем преимущест­ва марксизма-ленинизма. Только после того как руково­дителем ассоциации стал Г.В.Осипов (1962-1972), а вице-президентами В.А.Ядов, В.Н.Кудрявцев, ЮА.Замошкин В.Н.Шубкин и др., в своей деятельности она стала уделять внимание и внутренним нуждам [см.: 310. С.78]. Совет­ская социологическая ассоциация создавалась как «добровольное объединение научных и общественных ин­ститутов, занимающихся исследованием социологических проблем» [цит. по: 209. С,6001.

Знаменательным фактом, характеризующим измене­ние отношения к социологии, является издание в 1958 г. книги Г.Ф.Александрова «История социологии как наука» (М., 1958). Впервые за многие десятилетия термин «соци­ология» был вполне легально употреблен вместе со сло­вом наука.

Все вышеперечисленные события способствовали тому, что с 60-х годов в нашей стране начал восстанавли­ваться статус социологии как социального института, вновь были возобновлены и стали активно проводиться конкретные социологические исследования.

В этот период начали формироваться крупные струк­турные образования, занимающиеся вопросами социоло­гии. В 1960 г. в Институте философии АН СССР было создано первое в стране социологическое подразделение — сектор исследований новых форм труда и быта (позже Отдел конкретных социологических исследований). Руко­водителем был назначен Г.В.Осипов. Сектор занимался изучением трудовых коллективов московских и горьковских заводов, а также подготовкой обзорных трудов по социологии. Параллельно эмпирические исследования проводились в Ленинграде, под началом В.А.Ядова и А.Г.Здравомыслова изучалось отношение к труду ленин­градских рабочих. Подобного рода исследование начали проводить также и уральские социологи [см.: 123. С.28, 16. С.35]. Результаты исследований были опубликованы в середине 60-х годов, став классическими работами в этой области.

В начале 60-х годов была создана Лаборатория социо­логических исследований при Ленинградском государст­венном университете, организатором и руководителем ко­торой стал В.А.Ядов. Вслед за этим во многих университетах и институтах разных городов (Москва, Ленинград, Свердловск, Пермь, Казань и др.) начали возникать соци­ологические и социально-психологические лаборатории.

Практически именно в рамках ССА, как отмечает Г.В.Осипов, был поставлен вопрос о самостоятельности социологии. «Впервые такая постановка, — вспоминает он, — была обозначена мною в журнале «Социальные исследования» (1965 год), затем подхвачена американца­ми, которые, ссылаясь на журнал, подчеркивали значи­мость того факта, что социология в России признана самостоятельной наукой. Однако не все выдерживали напор П.Федосеева, Ф.Константинова и других, отожде­ствлявших социологию с историческим материализмом. Среди ученых шло расслоение, были всяческие попытки изобрести различные формы, в которые можно было за­прятать социологию как таковую. Был жуткий нажим, чтобы отождествить ее с научным коммунизмом (А.М.Ко­валев), с обществоведением (В.Ф.Халипов). Затем — это наступил уже следующий этап — социологию объявили прикладной дисциплиной, теоретическую же вообще как бы вынесли за рамки науки. И стали институционализировать социологию именно как прикладную. Многие уче­ные пошли на это. Я же всегда придерживался той точки зрения, что социология является самостоятельной нау­кой» [см.: 184. С.96-97].

К 1965 г. наибольшее распространение получила точка зрения, что социология — это наука о законах и движу­щих силах развития общества, а её предметом выступало исследование исторически сменяющих друг друга общест­венных формаций, общественных закономерностей (за­кономерностей развития и становления социальных отно­шений людей, а также различных форм их взаимодейст­вия). Естественно, данная точка зрения на социологию полностью отождествляла ее с историческим материализ­мом, а методы социологии — с диалектико-материалистической методологией.

Но отождествление социологии с историческим мате­риализмом не могло объяснить активного появления самостоятельных направлений социологических исследо­ваний. Социологические исследования задействовали по­нятийный аппарат социологии и постепенно расширяли сферу теоретического социологического знания. Для дальнейшего широкого развертывания эмпирических исследований необходимо было в первую очередь реабили­тировать социологию. Кроме этого, данный подход не устраивал многих ученых потому, что отрицалась само­стоятельность социологии как науки. Ученые стали делать разные попытки, чтобы найти какой-то компромиссный вариант между тем, что должно быть, и тем, что сущест­вует на самом деле. В результате был признан приемле­мым только один способ — объявить, что исторический материализм это собственно социология, а саму социоло­гию рассматривать только как проведение прикладных исследований.

Это привело к тому, что сложилась парадоксальная ситуация. С одной стороны, социологические исследова­ния получили законные права гражданства, а с другой стороны, социология как наука не признавалась. В науч­ном обиходе под социологией было принято понимать науку, которая занимается только проведением конкрет­ных социологических исследований.

В 60-е годы прошел ряд дискуссий, направленных на выяснение предмета социологии, главным образом они были нацелены на доказательство того, что социология не противоречит марксистской философии и марксистскому мировоззрению. В связи с этим основное внимание было обращено на выяснение соотношения социологии с исто­рическим материализмом, соотношения их методов. Дан­ные дискуссии имели идеологическую направленность, нередко происходило смешивание понятий общественной науки и идеологии, хотя это совершенно разные сферы духовной деятельности.

В качестве знаменательной вехи среди прошедших в 60-е годы дискуссий особо следует отметить дискуссию «О структуре социологической теории», состоявшуюся 15-16 мая 1968 г. в Московском государственном универ­ситете им.М.В.Ломоносова, в которой приняли участие профессора и преподаватели данного университета, а также преподаватели других научных и учебных заведе­ний страны.

В 1968 г. в шестом номере журнала «Вопросы филосо­фии» была опубликована статья А.М.Румянцева и Г.В.Осипова «Марксистская социология и конкретные социальные исследования», в которой обосновывалась необходимость выделения нескольких уровней социоло­гического знания.

Решающее значение в решении вопроса сыграло опуб­ликование в 1972 г. в четвертом номере журнала «Комму­нист», официальном органе ЦК КПСС, статьи Г.Е.Глезермана, В.Ж.Келле и Н.В.Пилипенко «Исторический ма­териализм — теория и методология научного познания и революционного действия». Разработанная трехуровневая концепция социологии была официально признана. Структура социологии выглядела следующим образом:

- общая социологическая теория как философская наука (исторический материализм), она являлась методо­логической основой всего обществознания;

- частные социологические теории (они рассматрива­лись как разделы научного коммунизма, также считающе­гося философской наукой);

- конкретные социологические исследования выступа­ли в качестве прикладного инструментария сбора эмпи­рической информации.

Общая социологическая теория, то есть исторический материализм, задавала типовой способ построения частносоциологических теорий, а они, в свою очередь, опира­лись на обобщение социальных фактов. Конкретные со­циологические исследования отождествлялись с социоло­гическим опросом, в основном анкетированием. Поэтому под социологом понимали человека, «бегающего с анке­тами».

Данная трехуровневая концепция стала своеобразным компромиссом, получилось некое полуфилософское зна­ние: социологическим исследованиям дали право граж­данства, а социологии как самостоятельной науке — нет. Хотя эта концепция и способствовала утверждению стату­са конкретных социологических исследований, в то же время она затруднила включение отечественной науки в мировой процесс развития социологии.

Несмотря на широкое распространение утверждения — исторический материализм есть общесоциологическая теория, многие ученые (В.А.Ядов, А-Г.Здравомыслов, Б.А.Грушин, Ю.АЛевада, В.Э.Шляпентох и др.) считали, что социология должна иметь свой собственный катего­риальный аппарат, так как для нее характерно рассмотре­ние общества в более специфических понятиях, чем фи­лософские абстракции. Кроме того, для социологии очень важно, чтобы ее понятия можно было соотнести с эмпи­рически проверяемыми фактами. Ученые понимали, что философия не в состоянии непосредственно перерабаты­вать данные общественной жизни, только социологии под силу осуществить эту задачу, используя свои соответст­вующие уровни. И только с помощью социологии можно решать проблему человека конкретно-исторически, а не абстрактно [см.: 233. С.351].

При анализе результатов проведенных конкретных со­циологических исследований в 60-х годах необходимо учитывать, что исследователям настойчиво рекомендова­лось акцентировать внимание на «позитивных» сторонах социального развития общества и стараться игнорировать «негативные» стороны. В связи с этим многие труды социологов этого времени, вплоть до 80-х годов, носили «лакировочный» характер. Основная первичная социоло­гическая информация, имеющая научную ценность, осе­дала в архивах. Часто тревожные сигналы социологов, полученные в результате социологических исследований (по проблемам отчуждения власти от народа, вызревания межнациональных конфликтов, разрушения природы и др.), во внимание не принимались и даже осуждались. Имели место случаи, когда исследователи за это даже наказывались в партийном или административном поряд­ке [см.: 260. С.591.

В эти годы были проведены новые важные исследова­ния, среди которых следует отметить исследования, по­священные проблемам крестьянства. Стали анализиро­ваться реальные проблемы: неравенство уровня жизни в городе и селе, причины бегства крестьян из деревни, упадок крестьянской культуры и возрождение религиоз­ности и т.п.

Но следует отметить, что в основной массе в проводи­мых в этот период работах анализировались лишь отдель­ные аспекты общественного развития: бюджеты времени трудящихся, влияние технического прогресса на образ жизни и т.д. Они были направлены на укрепление поли­тической партии. В это время также большое распростра­нение получает так называемое социальное планирова­ние, Т.е. составление планов социального и экономичес­кого развития промышленных предприятий, колхозов, совхозов и некоторых городов.

Но, несмотря на тоталитарную идеологическую кон­цепцию единения общества и искусственное отождествление социологии с историческим материализмом, в 60-е годы был сделан определенный рывок в развитии социо­логии. В этот период появилось много ярких ученых, среди которых наиболее известными не только в нашей стране, но и за рубежом стали Б.А.Грушин, И.С.Кон, Ю.А.Левада, Г.В.Осипов, А.Г.Харчев, В.Э.Шляпентох, В.Н.Шубкин, В.А.Ядов и др.

На смену первым исследованиям, которые в основной массе носили эпизодический характер, часто использова­ли не достаточно разработанную методику и технику со­циологического исследования, пришли целенаправлен­ные и крупномасштабные социальные и социологические исследования. Был проведен ряд конкретно социологи­ческих исследований, направленных на изучение соци­альных проблем в разных сферах общества. Вышедшие работы имели не только узкоприкладное, но и большое теоретико-методологическое значение.

В середине 60-х годов появляется ряд работ, обобщаю­щих итоги многих исследований. В 1964 г. выходит книга А.Г.Харчева «Брак и семья в СССР» (М., 1964), в которой автор обобщил широкий круг проведенных исследований социальных проблем брака и семьи. В 1965 г. был издан пятитомник избранных произведений С.Г.Струмилина. Заметным явлением в сфере социологии труда стали кол­лективные монографии «Копанка 25 лет спустя» (М, 1965), «Рабочий класс и технический прогресс» (М., 1967) под редакцией Г.В.Осипова и «Человек и его работа» (М., 1967) под редакцией А.Г.Здравомыслова, В.А.Ядова и В.П.Рожина. Эти работы оказали большое влияние на все последующие социологические исследования труда.

Большую роль в развитии социологии сыграло изда­ние двухтомника «Социология в СССР» (М., 1966) под редакцией Г.В.Осипова. В этом труде были собраны ре­зультаты множества эмпирических исследований, прове­денных в ряде областей и регионов страны. Исследования были направлены на изучение закономерностей, форм проявления, механизмов социального развития рабочего класса, совершенствование профессионально- квалифи­кационного состава рабочего класса, а также подробно рассматривалось крестьянство, интеллигенция, социаль­ные проблемы труда и отдыха, рабочего и внерабочего времени, города и деревни и др. Эта книга способствовала дальнейшему развертыванию эмпирических и конкретно-социологических исследований по важнейшим социальным проблемам советского общества. Данный труд был важным шагом на пути институционализации социологии в России.

В 1964 г. на философском факультете МГУ была со­здана кафедра конкретно-социологических исследований.

В 1966 г. в Ленинграде, как свидетельствуют докумен­ты, на базе философской кафедры Б.А.Чагина хотели создать Институт социологии. Кроме этого, в этом же году президиумом Академии наук СССР было принято, но так и осталось невыполненным, решение о создании институтов в Свердловске и Ленинграде [см.: 209. С.51].

В 1967 г. в Сухуми проходит совещание по количест­венным методам в социологии. В подготовке совещания приняли участие Ю.Н.Гаврилец, Ф.М.Бородкин, В.М.Квачахия, В.В.Колбановский. Руководил совещани­ем А.М.Румянцев, который здесь же на общем собрании Академии был избран ее вице-президентом {си.: 123. С.37).

Осенью 1967 г., по воспоминаниям И.В.Бестужева-Лады, существовала идея создать ЦИКСИ — Централь­ный институт конкретных социальных исследований. Об этом он узнал из беседы с академиком А.М.Румянцевым. Предполагалось, что ЦИКСИ будет состоять из 3 инсти­тутов: Института социологических исследований, кото­рый должен был возглавлять Г.В.Осипов, Института об­щественного мнения — Б.А.Грушин и Института соци­ального планирования и прогнозирования — И.В.Бестужев-Лада [см.: 201. С.166].

Но в реальности было осуществлено другое. По реше­нию Президиума АН СССР №509 от 14 июня 1968 г., на базе существующего Отдела конкретных социологических исследований в Институте философии Академии наук СССР был создан Институт конкретных социальных ис­следований (ИКСИ) в рамках Академии наук СССР [см.: 209. С.445-449]. Директором был избран академик А.М.Румянцев, заместителями директора — Ф.М.Бурлац­кий и Г.В.Осипов [см.: 123. С.37]. Хотя день принятия приведенного выше постановления считается официаль­ной датой образования нового учреждения, основные на­правления работы института были определены позже по­становлением ЦК КПСС от 10 декабря 1968 г. (с 1972 г.— Институт социологических исследований; с 1990 г. — Институт социологии) [см.: 209. С.550]. Первоначально, по планам ЦК, институт должен был быть создан в рамках ЦК КПСС и быть закрытым. Но А.М.Румянцев, Г.В.Осипов и Ф.М.Бурлацкий разрушили эти планы, и институт вошел в систему Академии наук и стал откры­тым [см.: 184. С.102].

Создание Института конкретных социальных исследо­ваний знаменовало начало нового этапа в развитии и институционализации советской социологии. Период с 1968 г. по 1971 г. — это период своеобразного расцвета советской социологии [см.: 16. С.37]. Об этом периоде в настоящее время уже очень много сказано и написано [см. например: 209; 201; 17 и др.].

В 1970 г. в составе ИКСИ АН СССР был организован Центр изучения общественного мнения (ЦИОМ) во главе с Б.А.Грушиным. Центр провел только три всесоюзных опроса, так как уже в 1972 г. он был упразднен [см.: 57. С.214; 209. С.522-524].

Через некоторое время после образования ИКСИ были созданы отделы социологии в ряде институтов: во Всесоюзном институте системных исследований ГКНТ СССР и АН СССР (Москва), Институте экономики и организации промышленного производства СО АН СССР (Новосибирск), Институте социально-экономических проблем АН СССР (Ленинград), Институте экономики научного центра АН СССР (Свердловск) и др. В УССР, ВССР, Армянской ССР, Литовской ССР, Грузинской ССР и других союзных республиках были сформированы социологические подразделения [см.: 233. С.353].

Помимо этого, был создан ряд исследовательских уч­реждений — Институт социально- экономических про­блем (ИСЭП) АН СССР, Научно-исследовательский ин­ститут комплексных социальных исследований Ленин­градского университета, а также социологические отделы и лаборатории во многих институтах и вузах. В системе научных учреждений Академии наук СССР и академий наук союзных республик были сформированы научные подразделения, проводящие социальные исследования. Социальные и социологические исследования велись многочисленными социологическими лабораториями на предприятиях и производственных объединениях и со­зданными на общественных началах институтами и сове­тами по социологическим исследованиям при партийных, комсомольских и других общественных организациях.

Развитие социологии в этот период, хотя и имело некоторые позитивные сдвиги, однако постоянно тормо­зилось и даже происходило усиление административно-бюрократического вмешательства в нее. Создание Инсти­тута конкретных социальных исследований АН СССР, руководителем которого был назначен А.М.Румянцев и в который были привлечены лучшие кадры социологов-профессионалов, лишь на некоторое время изменило си­туацию с социологической мыслью в России. Сотрудники института, группа либеральных интеллектуалов, под воз­действием решений XX съезда попытались обеспечить институту определенную автономность по отношению к советской власти. В институте начали проводиться много­численные дискуссии, например, на семинарах Ю.АЛе-вады о немарксистской социологии [см.: 153].

О высоком престиже социологии в то время говорят данные о приеме в аспирантуру в ИКСИ. В 1968-1969 г. 51 человек подал заявление, а принято было только 29, при этом 15 человек — в очную аспирантуру. В декабре 1969 г. институту дополнительно было выделено еще II мест для аспирантов. В итоге к 1 января 1970 г. количест­во аспирантов в ИКСИ, вместе с прикомандированными из союзных республик, составляло 76 человек [см.: 201. С.171].

В университетах, а также в некоторых экономических вузах начали читаться спецкурсы по общей и прикладной социологии. В конце 70-х гг. для студентов и аспирантов уже были изданы первые учебные пособия по социологии и ее истории. Также в это время значительно увеличилось количество разного рода публикаций по социологии.

Но руководству страны социология была не нужна, так как она все время вступала в конфликт с ведомствен­ным отношением к социальной сфере жизнедеятельнос­ти. Поэтому отмеченная «оттепель» не могла продолжать­ся долго. Последовало очередное наступление на социо­логическую науку. В этот раз, правда, к советским социологам репрессии не применялись. Была избрана другая тактика. Поводом для ограничения сферы социо­логического знания стали вышедшие весной 1969 г. «Лек­ции по социологии» Ю.А.Левады.

Ю.АЛевада в течение четырех лет читал этот курс лекций на факультете журналистики МГУ. Приглашен он был совершенно случайно, а так как до этого нигде такие лекции еще не читали, то это как раз его и привлекло [см.: 153. С.85]. Данный курс весной 1969 г. был опубликован в виде двух книжечек на ротапринте, тираж составлял около 1000 экземпляров. Шум вокруг этих «Лекций», начавшийся уже летом 1969 г., в основном был обуслов­лен идеологическим поворотом, наступившим после Пражской весны (введения советских войск в Прагу в 1968 г.). Началась волна «зажимов», которая дошла и до ИКСИ. Главной фигурой для критики в Институте являл­ся А.М.Румянцев. Правительству не нравилось, что во главе ИКСИ стоял главный либерал тех времен — А.М.Румянцев и что в Институте делались определенные вещи, отличающиеся от принятых тогда стандартов [см.: 153. С.86].

В записке МГК КПСС за подписью первого секретаря В.В.Гришина об итогах обсуждения «Лекций» Ю.АЛевады отмечены были следующие критические замечания: «Лекции не базируются на основополагающей теории и методологии марксистско-ленинской социологии — ис­тмате и диамате. В них отсутствует классовый, партийный подход к раскрытию явлений социальной действитель­ности, не освещается роль классов и классовой борьбы как решающей силы развития общества, не нашли долж­ного отражения существенные аспекты идеологической борьбы, отсутствует критика буржуазных социологичес­ких теорий. Материал курса изложен абстрактно, в отрыве от практики коммунистического строительства. Имеются незрелые ошибочные формулировки, дающие повод для двусмысленного толкования важнейших политических вопросов» [201. С.172].

Например, жуткий скандал, как вспоминает Ю.АЛевада, разгорелся по поводу фразы, содержащейся в «Лек­циях», «что в наше время личность подвергается разного рода давлениям — со стороны власти, массового общест­ва, рынка, и танками пытаются ее задавить... Фраза эта была сказана в 1966 году и не заключала политического смысла. Но в 1969 году она была расшифрована как «чехословацкая» фраза, и отсюда шло многое. Потом стали говорить, что я допустил идеологические и полити­ческие ошибки. Или была в этой книжке страница, где сравнивались Гитлер и Сталин, причем достаточно сдер­жанно» [см.: 153. С.86-87].

В результате всего этого Ю.АЛевада был освобожден от обязанностей секретаря партийной организации ИКСИ АН СССР, выведен из состава партийного бюро. Ему был объявлен строгий выговор с занесением в учет­ную карточку. Ю.АЛевада был освобожден от работы по совместительству в МГУ и лишен звания профессора. Институт был обвинен в насаждении буржуазных теоре­тических концепций.

Вслед за этим, в декабре 1970 г. последовала критика книги «Моделирование социальных процессов» (М., 1968), которая вышла под редакцией и со вступительной статьей Г.В.Осипова [см.: 184. С.103]. Главная идея книги заключалась в обосновании самостоятельности социоло­гии как конкретной науки. Все это стало причиной созда­ния и проведения ряда высокопоставленных комиссий. Созданная и проведенная в марте 1971 г. в Институте комиссия отделов ЦК, МГК КПСС и Черемушинского РК КПСС выявила ряд «существенных недостатков» в работе Института, в результате чего была начата пере­стройка работы института. После всех этих событий в Институте некоторое время еще сохранялась неопреде­ленная ситуация.

Отстранение А.М.Румянцева от руководства Институ­том и назначение на должность директора с 1 мая 1972 г. М.Н.Руткевича — привело к массовому уходу сотрудни­ков из института, уже 16 мая Ф.М.Бурлацкий был осво­божден от должности в связи с переходом в Институт государства и права [см.: 209. С.556], затем 16 июня уволился Ю.АЛевада, в связи с переходом на работу в Цент­ральный экономико-математический институт АН СССР [см.: 209. С.558]. В течение 1972-1974 гг. перешли в другие учреждения В.С.Ольшанский, И.С.Кон. В.Н.Шубкин, А.И.Пригожин, Н.ИЛапин, В.А.Ядов, Б.А.Грушин и др.

Постановлением Президиума Академии наук СССР от 13 июля 1972 г., в результате внутренней реорганизации и упразднения ряда научных подразделений [см. подробнее: 209. С.556-558; 562-565], Институт конкретных социаль­ных исследований (ИКСИ АН СССР) был переименован в Институт социологических исследований (ИСИ АН СССР), и была изменена научная проблематика исследо­ваний. Стало невозможно публиковать работы в институ­те. только одним приказом от 28 июня 1972 г., как вспоминает Н.И.Лапин, был поставлен крест на 38 книгах [см. подробнее: 149. С.260; 209. С.559-561].

Таким образом, начался новый период деятельности института. Последующие директора Института — цент­рального академического учреждения — Т.В.Рябушкин и В.Н.Иванов — также продолжали линию, задаваемую от­делом науки ЦК КПСС [см.: 76. С.794]. Институт на 16 лет снова вернулся в лоно «корректной линии». Количе­ство публикуемых работ резко сократилось, а качество социологических исследований снизилось. Развитие со­циологии в стране снова было искусственно заторможено.

«Разгром» ИКСИ в 1972 г. положил конец «социоло­гическому ренессансу». С 1972 г. до конца 1980-х гг. в истории советской социологии наступил «век серости». Такое образное определение данному периоду, не без веских на это оснований, дал В.Э.Шляпентох [см.: 16. С.23,38].

К обострению ситуации в социологии привело также и то, что ряд философов, занимающих видные администра­тивные посты в науке, встали на позицию отрицания исторического материализма как общей социологической теории, что вело к ограничению сферы социологического знания только прикладным уровнем. Таким образом, по­нятие «социология» опять оказалось под запретом и было заменено понятием «прикладная социология». Наличие теоретической социологии полностью отрицалось.

Только начавшаяся перестройка позволила преодолеть новое административно-приказное «вторжение» в социо­логическую науку. Большое значение сыграло принятое в июне 1988 г. Постановление ЦК КПСС «О повышении роли марксистско-ленинской социологии в решении уз­ловых проблем советского общества». Был снят «запрет» на развитие теоретической социологии, осуждено адми­нистративно-приказное вмешательство в развитие социо­логии. На общегосударственный уровень был поднят во­прос о дальнейшем развитии социологии как самостоя­тельной дисциплины и использовании социологических исследований при решении задач социально-экономичес­кого развития нашей страны. Была выдвинута задача раз­вивать как теоретические, так и прикладные фундамен­тальные социологические исследования. Главным итогом, завершившим процесс институционализации социологии, было преодоление односторонних взглядов как на пред-

мет социологии, так и на ее место в системе обществен­ных наук, то есть отказ от монополии философии на социальное познание общества. В номенклатуре научных специальностей «социология» была отделена от «филосо­фии». Таким образом, с конца 80-х годов началось полное признание и институционализация социологии как науки.

Большим и совершенно новым шагом в процессе ин­ституционализации социологии в России стало создание в конце 80-х годов Всесоюзного центра изучения общест­венного мнения (ВЦИОМ). Активное участие в создании Всесоюзного (ныне Всероссийского) центра обществен­ного мнения сыграла Т.И.Заславская, ставшая с 1988 г. директором, а затем и президентом данного центра. Т.И.Заславская с 1972 г. по 1986 г. была вице-президен­том ССА и председателем ее Сибирского отделения. С 1986 по 1991 гг. она была выбрана президентом ССА, в связи с чем ей пришлось вернуться из Новосибирска в Москву и найти себе новое поле деятельность. Ю.АЛевада с момента организации Центра был заместителем ди­ректора, а с 1992 г. стал директором ВЦИОМа.

К концу 80-х годов количество научно-исследователь­ских секций, работающих в составе ССА, дошло до 29. Секции представляли собой основные направления соци­ологических исследований, проводимых в то время в СССР [см.: 208. С.41].

В 1988 г. Институт социологических исследований был переименован в Институт социологии (ИС АН СССР). Переименование Института социальных исследований в Институт социологии символизировало окончательное признание социологии как самостоятельной науки. А на­значение В.А.Ядова директором-организатором Институ­та социологии было одной из важных акций по реоргани­зации советской социологии. Внутри института работа стала осуществляться в рамках двух направлений, одним направлением руководил В.А.Ядов, другим — Г.В.Осипов.

В 1991 г. в связи с распадом СССР решением Прези­диума Российской академии наук произошло разделение головного академического института ИСИ АН СССР на два самостоятельных учреждения: Институт социологии РАН и Институт социально-политических исследований РАН.

Итак, социология получила общественное признание. Это способствовало созданию ряда центров, специализи­рующихся на изучении общественного мнения и сдвигов в массовом сознании. В прессе начали систематически публиковать данные различных опросов и другую социо­логическую информацию.

Институт теории и истории социализма (раньше он был Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС) был преобразован в Российский независимый институт национальных и социальных проблем. Ряд учреждений и служб перешли на коммерческую основу. Среди них наи­более весомые: Vox Populi — служба профессора Б.А.Грушина и Институт независимых исследований в Санкт-Пе­тербурге, руководитель В.М.Воронков [см.: 76. С.795].

Выявление особенностей развития отдельных регио­нов приводит к возникновению нового направления в социологии — регионологии, которая под руководством А.И.Сухарева оформляется в Институт регионологии (г.Саранск).

Организуются региональные центры социологических исследований. Один из ведущих среди них — Уральский центр (организатор и руководитель — Л.Н.Коган). Суще­ственным является вклад этого центра в развитие теорий среднего уровня: социологии личности, социологии куль­туры, теории социальной структуры (Л.Н.Коган), социо­логии средств массовой информации (В.И.Волков), соци­ологии молодежи (Ю.Р.Вишневский), социологии труда (Г.Е.Зборовский) — Екатеринбург, социологии семьи (Б.С.Павлов, Екатеринбург; А.А.Петраков, Ижевск), ре­гиональной социологии (Ф.С.Файзуллин, Уфа), социоло­гии образования (Г.Е.Зборовский, Б.Ю.Берзин, Екате­ринбург; Н.С.Ладыжец, Ижевск), социального планиро­вания (Н.А.Аитов, Алма-Ата), социологии медицины (Э.М.Виноградова, Оренбург), социологии села (А.А.Разин, Ижевск) [см.: 28. С.117].

В конце 1987 г. в состав ССА входило 20 региональных отделений, она объединяла 6 тыс. индивидуальных и 13000 коллективных членов. Во всех союзных республи­ках, больших регионах и крупнейших городах СССР при участии ССА были созданы ее отделения.

Большим шагом в институционализации социологии было создание Российского общества социологов (РОС). Важная роль в создании этой новой структуры принадлежит Н.ИЛапину. Именно он в марте 1989 г. на Пленуме ССА выступил с предложением о создании Российского общества социологов. Это было обусловлено тем, что все республики к этому времени уже имели свои социологи­ческие общества, а Россия, одна из крупнейших респуб­лик, нет. Предложение было поддержано, и уже осенью состоялся первый учредительный съезд. Данный шаг был очень своевременным, так как буквально через два года произошел развал Союза. В связи с этим в 1992 г. Совет­ская социологическая ассоциация прекратила свое суще­ствование, и все ее международные связи и обязательства перешли к Российскому обществу социологов. Первым президентом РОС, первоначально он избирался на 1 год, был Н.И.Лапин - 1990 г. В 1991 г. РОС возглавил А.Н.Зайцев, одновременно он создал и стал директором Калужского института социологии. В 1992 г. президентом был В.СДудченко, президент компании «Инновацион­ные системы» в г.Одинцово. После этого вернулись к системе многолетнего президенства. С 1993 по 1997 гг. возглавлял РОС В.А.Ядов [см.: 149. С.266]. В настоящее время его президентом является В.А.Мансуров.

В 1991 г. состоялся Первый съезд советских социоло­гов. На съезде были внесены изменения в устав и форму правления ССА. А также тайным голосование были из­браны три сопрезидента ССА — В.А.Ядов, Ж.Т.Тощенко иА.Г.Здравомыслов [см.: 1].

Следует отметить, что распад СССР, естественно, при­вел к ослаблению связи между бывшими республикански­ми ассоциациями. Поэтому большим шагом вперед было создание в феврале 1993 г. на основе ССА Профессио­нальной социологической ассоциация. На прошедшей в июне 1993 г. конференции «Многообразие интересов и институты власти» была принята Декларация о создании содружества социологических ассоциаций, президентом которой был избран А.Г.Здравомыслов, вице-президен­том Г.А.Погосян (Армения) и К.Исаев (Кыргызстан).

В 1993 г. в Санкт-Петербурге было воссоздано Русское социологическое общество им.М.М.Ковалевского (РСО). Председателем комитета Общества является А.О.Бороно-ев. Цель создания Общества заключается в содействии развитию социологии и социологического образования в России, а также развитии научных контактов между рос­сийскими и зарубежными социологами [см.: 209. С.334].

Ведущие социологи страны внесли заметный вклад в изучение и решение проблем методологии и методики проведения конкретных социологических исследований. Следует выделить особую роль, которую сыграли в сфере методологии и процедуры социологических исследований В.А.Ядов, А.Г.Здравомыслов, Г.М.Андреева, Г.В.Осипов. Разработкой методики и техники конкретных социологи­ческих исследований также занимались и продолжают занимаются многие известные ученые: В.А.Устинов, А.Ф.Деев, И.М.Слепенков, Л.Я.Аверьянов, В.Г.Андреен-ков, Ю.П.Коваленко, Г.П.Давидюк, Ф.Э.Шереги, Л.П.Ве-ревкин, В.Н.Шаленко, В.Г.Гречихин, И.А.Бутенко, Г.С.Батыгин, В.П.Васильев, О.М.Маслова, Г.И.Саганен-ко, Ю.Н.Толстова, Г.Г.Татарова и др.

Ряд работ социологов был направлен на изучение про­блем сельского хозяйства (Т.И.Заславская, В.И.Старове­ров и др.); рабочего и внерабочего времени (Б.А.Грушин, Г.А.Пруденский, Г.Е. Зборовский, Ю.Г.Швецов и др.); образования и культуры (В.Н.Шубкин, Л.Н.Коган, Д.Л.Константинов, Ю.Н.Давыдов, Ф.Р.Филиппов, А.Я.Куклин, Ю.В.Перов, М.Н.Руткевич, И.В.Бестужев-Лада, Л.Я.Рубина, Л.Г.Ионин, Л.И.Михайлова, Г.Е.Збо-ровский, Н.Г.Осипова, Ф.Э.Шереги, В.Г.Харчева, В.В.Се­риков, В.Я.Нечаев, и др.); социальной структуры общест­ва (О.И.Шкаратан, М.Н.Руткевич, В.Г.Подмарков, И.Н.Сиземская, Н.И.Лапин, В.В.Колбановский, В.И.Ста­роверов, Т.И.Заславская, Р.В.Рывкина, Ф.Р.Филиппов, В.В.Радаев, З.Т.Голенкова и др.); образа жизни (А.В.Безруков, И.В.Бестужев-Лада, В.Н.Иванов и др.), а также на изучение общественного мнения, средств массовой ин­формации и пропаганды (Б.А.Грушин, Л.Н.Коган, Р.А.Сафаров, Я.С.Капелюш, Ж.Т.Тощенко, В.А.Мансу­ров, Б.М.Фирсов и др.). По итогам многих проведенных исследований вышел ряд обобщающих трудов.

Дальнейшее развитие получили социология семьи (А.Г.Харчев, В.Б.Голофаст. С.И.Голод, М.С.Мацковский, В.А.Сысенко, А.И.Антонов, В.М.Медков и др.); социоло­гия личности (И.С.Кон, В.А.Ядов, А.Г.Харчев, Ю.А.Лева-да, В.Б.Ольшанский и др.); социология труда и промыш­ленная социология (Ю.Н.Давыдов, В.Г.Подмарков, А.И.Пригожин, И.И.Чангли, Л.С.Бляхман, А.Г.Здраво­мыслов, О.И.Шкаратан, В.Я.Суслов, Н.И.Дряхлов, А.И.Кравченко, В.В.Щербина и др.).

Различные аспекты трудовой деятельности рассматри­вались в ряде социально-философских трудов такими уче­ными, как Р.И.Федосеев, Г.Е.Глезерман, А.Г.Здравомы­слов, Р.И.Косолапов, Н.В.Марков, Ф.В.Константинов, Г.В.Осипов и др.

Определенные успехи были достигнуты в исследова­нии отечественной и зарубежной истории развития соци­ологии (Г.Ф.Александров, А.М.Деборин, Б.А.Чагин, В.И.Клушин, В.П.Федотов, Г.В.Осипов, Е.В.Осипова, Г.М.Андреева, Ю.Н.Давыдов, И.С.Кон. В.П.Култыгин, И.А.Голосенко, А.Б.Гофман, Е.И.Кукушкина, А.Н.Елсу-ков, А.И.Кравченко, И.А.Громов, А.Ю.Мацкевич, В.А.Семенов, В.В.Сапов, Л.Г.Ионин, М.С.Ковалева, и др.).

Следует отметить, что процесс возникновения и офор­мления специальных социологических теорий еще не за­вершен, по мере углубления социологического знания и исследования все более новых явлений и проблем возни­кают новые специальные социологические теории. В пос­ледние десятилетия успешно развивается социология по­литики, социология права, социология досуга, социоло­гия организации, социология конфликта, социология девиантного поведения и др. Много статей и книг выхо­дит в нашей стране по этим проблемам. Но так как подробное рассмотрение развития всех специальных со­циологических теорий и работающих в соответствующих областях знаний ученых не входит в задачу данной моно­графии (это тема отдельного изучения, причем каждой социологической теории отдельно), то остановимся на данном выше кратком перечислении [см. об этом подроб­нее: 252; 178].

В нашей стране долгое время не было налажено систе­матическое социологическое образование. Первые отде­ления прикладной социологии появились в 1984 г. в Мос­ковском университете на философском факультете и в Ленинградском университете на экономическом факуль­тете. В Московском университете первое отделение соци­ологии было создано на философском факультете. В 1989 г. состоялся первый выпуск профессиональных социологов. 25 человек было выпущено Московским университетом и 25 — Ленинградским. Это были первые выпускники, у которых в дипломе стояла запись: специальность — соци­ология. Но это, как отмечает А.О.Бороноев, декан факультета социологии Санкт-Петербургского университе­та, была усеченная подготовка социологов, так как специ­альность называлась «прикладная социология» [см.: 256. С.15-16].

Социологическое образование, в полном смысле этого слова, по мнению А.О.Бороноева, началось в нашей стра­не только с 1989 г. [см.: 256. С.16). В этом году были образованы факультеты социологии в Московском госу­дарственном университете и Санкт-Петербургском уни­верситете.

Важным шагом в институционализации академичес­кой социологии стало массовое преобразование кафедр научного коммунизма, начавшееся в высших учебных за­ведениях в 1990-е гг. Университеты и институты, получив относительную свободу в формировании учебных про­грамм, начали проводить сокращение общественнонаучных кафедр. Реальная угроза исчезновения нависла над почти тысячей кафедр научного коммунизма, для того чтобы выжить им срочно пришлось перепрофилировать­ся, менять свои учебные планы и переименовываться в новые кафедры: социологии, политологии или культуро­логии.

В начале 90-х годов социологию начали преподавать почти во всех вузах России, а также в некоторых гимнази­ях, колледжах, лицеях и среднеобразовательных школах. В настоящее время социологические факультеты и отде­ления имеются в 30 учебных заведениях, в т.ч. в Новоси­бирском, Томском, Омском, Алтайском университетах, Институте молодежи и т.д. Как видим, только в 90-е годы XX столетия в нашей стране начала налаживаться система подготовки и выпуска дипломированных социологов в России.

Специфика развития социологии в России повлияла на то, что в течение последних 40 лет всем отечественным социологам присваивались ученые степени кандидата и доктора философских наук. Степень же по социологии впервые появилась в нашей стране в 1990 г. Это произо­шло после того, как ВАК учредил шесть социологических специальностей.

С начала 90-х годов в России стали появляться новые социологические журналы и альманахи. С 1989 г. начал издаваться журнал «Философская и социологическая мысль» (на украинском и русском языках в Киеве). С 1991 г. выходит нерегулярно журнал «Социология», учре­дители — Институт социологии РАН и ЦЭМИ РАН. С 1992 г. издаются «Вопросы социологии», «Теория и исто­рия экономических и социальных институтов и систем» (Theory and History of economic and Social Institution and Systems — THESIS). С мая 1993 г. начал выходить Инфор­мационный бюллетень «Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения», он изда­ется совместно Интерцентром и ВЦИОМом, а с 1994 г. — «Социологический журнал», учредителем которого явля­ется Институт социологии РАН. Следует также отметить выход в Сыктывкаре журнала «Рубеж. Альманах социаль­ных исследований». Журнал «Социология: методология, методы, математические модели (4м)» был задуман как ежеквартальник, но наладить его регулярный выход сразу не удалось.

Начали издаваться различные словари и справочники по социологии. В связи с включением социологии как обязательной учебной дисциплины в учебные планы вузов появилось множество книг по социологии с подза­головком «Учебное пособие по курсу», «Учебник» или «Курс лекций». Количество изданных в 1997 г. учебников и учебных пособий увеличилось в два раза по сравнению с 1995 г. [см.: 16. С.41). Они выпущены в свет вузовскими, центральными и периферийными издательствами, одни подготовлены отдельными авторами, а другие — коллек­тивами. Все они очень разные как по объему и структуре, так и по качеству содержания.

В последние годы значительно облегчено знакомство с западной социологией. Издаются и переиздаются труды многих известных классиков: Э. Дюркгейм, М.Вебер, Р.Арон, Г.Тард, Н.Смелзер, П.А. Сорокин, М.М.Ковалев­ский, Н.И.Кареев и др. Начали выходить сборники текс­тов выдающихся зарубежных и отечественных классиков социологии. Эти работы знакомят читателей с материа­лом, пока еще недостаточно доступным в нашей стране.

Но, к сожалению, большинство названных работ вышло малым тиражом, поэтому, хотя список отмечен­ных книг кажется очень большим для такого маленького промежутка времени, на самом деле, они в ограниченном количестве имеются только в некоторых городских и ву­зовских библиотеках, а также в личных библиотеках пре­подавателей. Политическая нестабильность, всевозможные организационные и финансовые барьеры, возникшие в нашей стране, оказывают существенное влияние на развитие периодической социологической печати.

Таким образом, к настоящему времени в нашей стране сложился и признан статус социологии как самостоятель­ной науки, социология реабилитирована политически и идеологически, признана ее важная роль в решении соци­альных проблем. Крупные ученые-социологи стали при­влекаться для разработки и экспертизы документов, имеющих важнейшее народнохозяйственное значение. Появился реальный шанс не только наверстать упущен­ное, но и преодолеть существующий сегодня разрыв в уровнях развития социологии в нашей стране и на Западе.

Перед социологами поставлена задача перейти от изу­чения отдельных сторон жизнедеятельности общества, анализ которых не отличался глубиной и зачастую носил эпизодический характер и проводился недостаточно раз­витой методикой и техникой, к проведению фундамен­тальных и целенаправленных социологических исследо­ваний. То есть перед социологами открылись широкие возможности для творческой работы.