Geum.ru

Д. И. Народонаселение дореволюционной России: источники и методы работы с ними. Учебное пособие

Вид материалаУчебное пособие
Подобный материал:
1   2   3   4
“Списки населенных мест” сообщалисведения на 1859 г. (Сведения Х ревизии 1857 г. с добавлением полицейских данных о податном населении). Хотя данные ЦСК, как и ревизии, основывались на приписке, т.е. не учитывали временного местопребывания населения, поэтому давали несколько искаженную картину, но все же его данные были более точны и полны, т.к. не содержали пропусков в территориальном отношении, какие характерны для ревизских сказок.

В “Списках населенных мест” содержатся: список населенных мест, точная локализация каждого из них, социально-экономическая разновидность поселений, количество дворов, число мужского и женского населения, сведений о характере владения, а итоговые данные добавляют материал о национальном составе населения. Недостаток этого источника - отсутствие волостного деления.

На рубеже XIX - ХХ вв. ЦСК, помимо публикации обработанных материалов о естественном движении населения стал регулярно публиковать в своих “Ежегодниках” данные о численности населения, которые при ближайшем рассмотрении оказываются крайне неубедительными. “Если произвести простейший контроль опубликованных ЦСК данных, то есть сопоставить разницу между численностью населения на начало и конец года с цифрой естественного прироста, то оказывается, что общий прирост населения как на территории государства, так и по Европейской России за ряд лет на сотни тысяч, а иногда и на миллионы превышает естественный прирост, хотя очевидно, что этого не могло быть, поскольку сальдо внешней миграции России, вообще очень низкое по сравнению с естественным приростом, было отрицательным, а из Европейской России происходил отлив населения в азиатские губернии”. Исчисления ЦСК о численности населения Империи в начале ХХ в. подвергались сомнению сразу же после их опубликования. Так, Управление Главного врачебного инспектора (УГВИ) МВД систематически приводило в своих отчетах параллельно с данными ЦСК собственные данные о численности населения, рассчитанные на основе естественного прироста. По отчетам УГВИ, на середину 1913 г. численность населения по Империи в целом (без Финляндии) была на 6,3 млн. меньше, чем по данным ЦСК.

Прогрессирующее завышение в начале ХХ в. численности населения в изданиях ЦСК было связано с тем, что на рубеже XIX-ХХ вв. население становится более подвижным, усиливаются миграционные процессы, прежде всего переселения на окраины Империи и в города, что ведет к существенным сдвигам в размещении народонаселения в стране. Исчисления же ЦСК начали принимать во внимание переселение населения на окраины лишь с 1909 г., и то не в полном объеме, а отток населения в города почти полностью игнорировался. Очень часто, и не только в начале ХХ в., но и во второй половине XIX в., текущий учет вообще не принимался во внимание данные о механическом движении населения (на это неоднократно указывали губернаторы Архангельской и Вологодской губерний). Это приводило к двойному учету населения полицейско-административными органами, что и вело к завышению общей численности населения. В то же время, необходимо разделять территорию прежде всего Европейской России на две части по темпам механического движения населения. В.М.Кабузан остановил свое внимание на этом сюжете и пришел к заключению, что “текущий учет содержал искаженные показатели по губерниям и районам массового выхода переселенцев... В районах же старого заселения с невысокими темпами миграционного движения полицейский учет приводил к сравнительно достоверным данным о населении (Прибалтика, Север, Северное и Южное Приуралье)”. Данный факт делает материалы текущего учета населения Севера Европейской России, производимого административно-полицейским способом, вполне пригодными для использования при условии уточнения их данными естественного и механического движения и опираясь на материалы местных и общероссийских переписей (прежде всего, переписи 1897 г.).

§4. Первая Всеобщая перепись населения

Российской империи

Ценнейшим источником по демографической истории России конца XIX в. являются материалы Первой всеобщей переписи населения Российской империи, проведенной 28 января 1897 г.

На протяжении второй половины XIX в. ЦСК неоднократно отмечал, что только “всеобщая перепись на научных началах” даст вполне приемлемые цифры общей численности населения и позволит провести достаточно подробный демографический анализ. Перепись 1897 г. стала единственным опытом организации столь масштабного демографического исследования в Российской империи.

Впервые идея о проведении Всероссийской переписи населения была выдвинута в 1857 г. Императорским Русским географическим обществом. В 1860-е годы были проведены переписи населения в Санкт-Петербурге, Москве, Одессе, Твери и других городах. В ходе проведения городских переписей был накоплен ценный опыт, позволивший приступить к подготовке Всероссийской переписи.

Подготовка переписи шла около 20 лет. Для разработки проекта переписи в ЦСКа была создана специальная комиссия. Активное участие в подготовке, а затеи и в проведении переписи принимал известный русский географ и статистик, один из активнейших членов Императорского Русского географического общества П.П.Семёнов-Тянь-Шанский, который в 1864-1875 годах возглавлял Центральный статистический комитет, а в 1875-1897 годах – Статистический совет Министерства внутренних дел. В 1877 г. проект переписи был создан, однако назревала Русско-турецкая война, и Государственный Совет отложил утверждение проекта в связи с осложнившейся международной обстановкой. В 1883 году проект организации Всероссийской переписи населения поступил для изучения в Министерство финансов, где он пролежал до 1889 г. и был подвергнут критике. Лишь 1895 г. российское правительство утвердило положение о проведении первой Всероссийской переписи населения Российской империи. Император Николай II начертал на нем высочайшую резолюцию: “Быть посему”. 5 июня 1895 г. Высочайше утвержденное положение было опубликовано. После этого началась активная работа по технической подготовке переписи, продолжавшаяся полтора года.

В основу переписи были положены научные принципы: она поводилась по единой программе и единой инструкции, охватывала всю территорию России. Осуществлялась перепись как полицейско-административное мероприятие, Руководство ее проведением было возложено на чиновников Министерства внутренних дел и губернские канцелярии. О важности намеченного мероприятия говорил и тот факт, что проведением переписи руководил лично министр внутренних дел, который возглавлял главную переписную комиссию. В губерниях переписью формально руководили губернаторы, а непосредственно – переписные комиссии, в уездах – предводители дворянства и уездные переписные комиссии. Счетчики формировались из грамотных запасных солдат, “благонадежных” учителей и попов. Счётный участок на селе охватывал 2000 жителей, в городе – 750.

Для проведения переписи были подготовлены переписные листы трёх форм: форма А – для крестьянских хозяйств сельских обществ, форма Б – для владельческих хозяств и частных домов и дворов внутри селений, форма В – для городских жителей. В сельской местности переписные листы составлялись на каждое отдельное хозяйство. В городах хозяйством считалась отдельная квартира. В крестьянских сельских обществах заполнение переписных листов проводил непосредственно счётчик. В усадьбах и городских домовладениях (формы Б и В) счетчик лишь приносил, забирал и проверял переписные листы, а их заполнение проводили соответственно владельцы, арендаторы, хозяева. Заполнение переписных листов начиналось в селах за 20-30 дней, в городах за 5-10 дней до официально объявленной даты переписи (28 января 1897 г.). 28-29 января в городах и 28-31 января в сельской местности счётчики собирали заполненные листы и вносили в них исправления по состоянию на критическую дату.

Программа переписи включала 14 признаков: 1) фамилия (прозвище), имя, отчество; 2) пол; 3) отношение к главе хозяйства и к главе своей семьи; 4) возраст; 5) семейное положение; 6) сословие, состояние, звание; 7) место рождения; 8) место приписки; 9) место жительства; 10) отметка об отсутствии, отлучке и о временном пребывании; 11) вероисповедание; 12) родной язык; 13) грамотность и обучение; 14) занятие, ремесло, промысел, должность или служба (с выделением главного и побочного занятий и положения по воинской повинности); кроме того, делалась отметка о физических недостатках. Программа переписи имела существенные недостатки. В частности в ней отсутствовал вопрос о национальности (принадлежности к определенному этносу). Он был заменен вопросом о языке, что привело к увеличению численности основных народов страны. Нечеткая формулировка вопроса об образовании (а) умеет ли читать; б) где обучался, обучался ли, кончил ли курс образования) привела к тому, что были получены данные только о грамотности населения, и не удалось выявить структуру населения по образованию. В переписном листе мало места было отведено для записи на вопрос о занятиях, в результате чего ответы были неполными, и в итоговых материалах эти данные не разрабатывались.

Из программы переписи видно, что она должна была учесть сразу три категории населения: наличное (категория, объединяющая совокупность людей, находящихся в данном населенном пункте, или на данной территории на момент переписи), постоянное (категория, объединяющая совокупность людей, для которых данный населенный пункт или территория представляют место обычного проживания на момент переписи) и приписное (категория, объединяющая совокупность людей, связанных с данным населенным пунктом какими-либо правилами регистрации). Особо выделялись категории временно пребывающего (совокупность людей, находящихся на момент переписи в данном населенном пункте или на данной территории, но постоянно живущие в другом месте) и временно отсутствующего (совокупность людей, постоянно проживающая в данном населенном пункте или на данной территории, но на момент переписи находящихся в другом месте) населения. Разработка материалов переписи велась в основном по наличному населению.

Отношение населения к переписи было настороженным, что было связано прежде всего с недостаточным разъяснением её целей и задач. В крестьянской среде перепись воспринималась как очередная ревизия, цель которой заключалась в уточнении ревизских душ для нарезки дополнительного надела. Это в целом сказалось благоприятно на проведении переписи. Кроме этого положительно влияли на ход переписи слухи о том, что её проведение является заботой государя о своих подданных, что по её итогам будет увеличена помощь бедным, больным и увечным. Негативно на проведение переписи отразились слухи о переселении на Амур, в Китай и на Сахалин; о подготовке к войне; об увеличении налогов и т.п. Самое негативное отношение перепись встретила в среде старообрядцев. Были отмечены даже случаи самосожжений старообрядцев, чтобы избежать переписи.

В целом слухи и толки о переписи, судя по свидетельству современников, негативно отражались на качестве её материалов не в деревне, а в городе, где заполнение переписных листов вменялось в обязанности по преимуществу самому населению. Среди сельского населения слухи не оказали сколько-нибудь существенного влияния на достоверность сведений, кроме тех случаев, когда крестьяне опасались гонений за конфессиональную принадлежность. Тогда вероятность неточных ответов возрастала, но опять же это коснулось лишь вопроса о вероисповедании.

Значительно хуже обстояло дело с преднамеренными неточными ответами. Прежде всего это касается сведений о занятиях крестьян. Опасаясь увеличения налогов, крестьяне старались утаить действительное значение для хозяйства того или иного занятия. Типичным примером такого положения дел является сообщение из Архангельска: “…Почти ни один из крестьян не говорит о побочных занятиях, указывая на землю как на единственный источник существования, хотя всякому очевидно, что жить одной землей совершенно немыслимо, и каждый крестьянин имеет непременно какой-нибудь побочный заработок”. Главным аргументом при этом являлась сословная принадлежность. Иногда бывало и наоборот: скрывалась истинная роль земледелия, а в качестве главного занятия признавались промыслы. Представляется очевидным, что и для счетчиков, набиравшимся из числа местных жителей, и для заведующего переписным участком соотношение земледелия и промыслов конкретного региона не состовляли секрета. Но мы лишены свидетельств, производилась ли необходимая корректировка показаний крестьян или же переписчики вносили в переписные листы ответы о занятиях, мирясь даже с явным обманом. Единых рекомендаций по этому поводу не сущуствовало, и, видимо, каждый счетчик действовал по союственному разумению.

Проведение переписи и обработка ее результатов были сложным, трудоемким, многоступенчатым процессом. Работа счетчиков, судя по сохранившимся ведомостям подсчета населения по отдельным участкам, подвергалась неоднократной проверке. Счетчик был обязан заполнять все переписные материалы чернилами. В сохранившихся в архивах первичных материалах переписи (переписных листах) наряду с чернилами присутствуют карандашные пометы синего, красного и зеленого цветов. При обработке материалов переписи впервые в России использовались счетные электрические машины. После проверки сведения переписных листов кодировались с помощью специальных условных знаков и затем переносились в отдельную для каждого лица перфокарту. Чтобы избежать ошибок во время процедуры многоступенчатого переноса данных из одного документа в другой, специальный штат людей проводил проверку на каждом этапе. Однако при сокращении до минимума технических погрешностей оставляла желать лучшего методика формализации сведений. Рекомендации по кодированию переписного материала не отличались необходимой конкретностью, в затруднительных случаях допускали неоднозначное толкование. Авторы рекомендаций уповали на здравый смысл кахдого разметчика, что, конечно, не гарантировало от произвола в записях. Кроме того, у редакторов, по всей видимости, не было четкого понимания отличия различных категорий населения друг от друга. Так, при обработке и публикации материалов переписи по Архангельской губернии в состав постоянного населения была включена категория “временно пребывающего” населения. При обработке материалов по Вологодской губернии данной ошибки удалось избежать.

В период с 1897 по 1905 гг. ЦСК осуществил публикацию материалов переписи отдельно по каждой губернии, области, крупнейшим городам, а также издал “Общий свод материалов переписи 1897 г. по империи”.

Долгое время отношение исследователей к материалам переписи было весьма негативным. Такой подход, во многом, сложился под воздействием мнения одного из участников ее проведения, сотрудника ЦСК А.Котельникова. Осознавая необходимость всеобщей переписи населения, он еще на подготовительной стадии выступал против ее проведения, мотивируя это неготовностью народа и отсутствием лиц, способных руководить переписью на местах. После ее проведения А.Котельников указал, что переписью был собран “богатый и обширный материал”, однако в обработке и публикации последнего имелось множество недостатков. Он отмечал, что отдел переписи не организовал тщательного предварительного просмотра первоначального материала и что невозможно описать и обобщить приемы разработки, поскольку они менялись в зависимости от взглядов редакторов разметочных отделений. Не будучи убеждённым в точности изданных материалов переписи 1897 г., Котельников вообще отрицал их научную значимость: “Я никогда не решусь искать в опубликованных результатах первой всеобщей переписи населения каких-либо доказательств научной гипотезы. В моих глазах труды отдела переписи навсегда останутся сборниками цифровых данных, имеющих весьма сомнительное значение для статистики России”.

Первая положительная, хотя и достаточно критическая оценка материалов переписи была дана в 1909 г. студентом Санкт-Петербургского политехнического института Б.П.Кадомцевым. По его словам: “равнодушие науки к переписи 1897 г. отчасти можно объяснить тем, что наша перепись дает материал малоудовлетворительный, но все-таки данные этой переписи гораздо более достоверны, нежели те гипотезы, которыми до этого питалась наша наука и публицистика”. Однако данная оценка практически осталась не услышанной.

Материалы переписи 1897 г. долгое время служили лишь своеобразным статистическим справочником по отдельным вопросам народонаселения. Попыток создать полновесный портрет народонаселения России в целом или какого-либо ее региона долгое время не предпринималось. Во многом это объяснялось тем, что большая часть первичных материалов переписи (переписные листы) после их обработки в ЦСК были уничтожены, а опубликованные цифры подвергались сомнению.

Интерес к материалам переписи возрос в конце 1960-х - начале 1970-х гг., когда историко-демографическая наука переживала подъем. Было опубликовано несколько работ, в которых проводился источниковедческий анализ материалов переписи и делался вывод об их репрезентативности и пригодности для научных исследований по проблемам народонаселения. Выводы исследований можно свести к двум основным позициям: 1)“данные единственной в дореволюционное время всеобщей переписи населения заслуживают, по крайней мере такого же тщательного, развернутого анализа, как, например, и материалы ревизского учета населения в феодальной России”; 2)“претензии к достоверности переписи правомерны лишь по отношению к нескольким показателям (прежде всего о занятиях населения и, в определенной мере, вероисповедании) и к характеру их подачи в публикациях. Точность и достоверность большинства сведений переписи нужно признать со всей определенностью”. На сегодняшний день Демографический энциклопедический словарь. М., 1985. материалы переписи 1897 г. являются общепризнанным источником по демографической истории Российской империи конца XIX в. и широко привлекается в научных исследованиях.

 

Глава 2. Методика работы с источниками

 

Для исследования любой исторической проблемы важно не только выявить круг источников, но и определить такую методику их обработки, которая позволила бы наиболее эффективно анализировать содержащиеся в них сведения по выдвинутой проблеме. Необходимо, чтобы применяемая методика предусматривала объединение разнохарактерных источников на единых принципах. При этом не должна страдать объективность используемых материалов, напротив, ее необходимо выявить и усилить.

В литературе высказывались разные мнения о точности различных видов учета населения. Они основывались главным образом на общих соображениях.

Решить вопрос о достоверности сведений, полученных в ходе различных способов сбора информации можно только через сопоставление их друг с другом (сравнение церковных сведений с ревизскими и административно-полицейскими данными). Однако при этом необходимо учитывать, что эти три вида демографического учета фиксировали не идентичные совокупности населения: ревизский – преимущественно податное приписное население, церковный – православное постоянное (приходское) население, административный – все наличное население. Ввиду этого данные разных видов демографического учета никогда не могут полностью совпадать даже в общих по стране итогах, не говоря уже об отдельных губерниях, которые существенно различались между собой по численности временно приходящего и уходящего населения. Поскольку во всем населении страны доля податных сословий впервой половине XIX в. составляла около 90 %, а доля православного населения – около 85 %, то данные церковного учета в общих итогах по стране должны преуменьшать численность общего населения сравнительно с данными как ревизского, так в еще большей степени полицейского учета. В отдельных губерниях соотношение численности населения по трем видам демографического учета находилось в зависимости от уровня развития там сезонной миграции и было индивидуальным для каждой губернии.

Б.Н. Миронов провел сравнительный анализ данных ревизского и церковного учета населения, а также исповедного и полицейско-административного учета населения. Цель методики предложенной Б.Н. Мироновым была направлена на выявление точности учета приходского населения. Для определения, насколько численность ревизского населения в действительности отличалась от численности приходского православного населения в рамках всей страны, Миронов предложил процент населения, учтенного конкретной ревизией, умножить на процент людей православного вероисповедания в населении страны. Первый множитель определяется по доле неподатного населения, учтенного ревизией. Если, например, в 1744 г. II ревизия учла 5,3 % неподатного населения, то при проценте неподатных сословий, равном около 10, ревизия охватила примерно 95,3 % (100 – (10 – 5,3)) населения и т.д. Процент православного населения составлял в 1719 г. 86, в 1846 и 1858 гг. – 85.

В 1744 г. ревизское население превышало приходское на 46 %, в том числе у мужчин – на 344, у женщин – на 49 %, вто время как теоретическое расхождение не должно было превышать 18 %. Одна из причин расхождения ревизских и приходских данных состояла в том, что исповедные ведомости не полностью учитывали детей в возрасте до 7 лет, которые были освобождены от обязательной исповеди. В епархиальных экстрактах указывалась численность детей в возрасте до 7 лет. Их доля составляла в среднем от мужского и женского населения 16,5 % мальчиков и 15,3 % девочек. В действительности на долю детей до 7 лет приходилось около 22 % в мужском и 21 % в женском населении, то есть исповедальные ведомости не учитывали около 6 % православного населения. У взрослого населения, кроме раскольников не было никаких резонов скрываться от исповедного учета, Напротив, оно было заинтересовано пройти у священников испытание на лояльность: неисповедавшиеся в XVIII в. подвергались штрафу, в XIX в. порицались. Расхождения между данными исповедного и ревизского учета населения были вызваны главным образом неточностью исповедного учета. В первой половине XIX в. точность исповедного учета приходского населения возросла, хотя по прежнему уступала точности ревизского учета.

Сравнение материалов исповедного учета с материалами полицейско-административного учета населения дали следующие результаты – расхождение между церковным и полицейским учетами находилось в прямой зависимости от развития отходничества. Там, где оно было развито больше, расхождения результатов этих двух видов учета населения были больше, и наоборот. Разрешение, данное Синодом людям, бывавшим в отъезде более года, исповедываться не в своем приходе юридически обосновывало исключение временно отсутствующих из исповедных ведомостей своего прихода. Вследствие этого часть мужского населения как наиболее подвижная часть общества выпадала из церковного учета по месту прописки. Расхождение между церковными и полицейскими данными о численности женщин (малоподвижного элемента населения) практически отсутствовала. В целом в рамках страны приходское население было на 6 % меньше наличного. Наибольшие отклонения церковного счета от полицейского наблюдались в прибалтийских, западных и украинских губерниях, где жители разных вероисповеданий были перемешаны, что затрудняло учет, и в столичных губерниях, где также проживало много иноверцев, кроме того население было очень подвижно. Точность церковного учета в 27 великороссийских губерниях была выше, чем в прочих губерниях и находилась, за немногими исключениями, примерно на одном уровне (данные церковного и полицейского учетов расходились в среднем на 5 %). Особо следует подчеркнуть закономерность того, что расхождения наличного и постоянного населения на губернском уровне были более значительными, чем на общероссийском уровне. Отток и приток населения и соответственно численность временного населения в разных губерниях были различными, и лишь в общероссийских данных разница в численности постоянного и наличного населения оказывается минимальной.

В целом, точность учета приходским духовенством постоянного православного населения была достаточно высока, она мало отличалась от точности ревизского и административно-полицейского учетов.

Исходным материалом для определения примерной численности населения Европейского Севера России во второй половине XIX - начале XX в. являются цифровые показатели текущего учета и естественного движения населения, содержащиеся в ГО и изданиях ЦСК, материалы X ревизии и Первой всеобщей переписи населения.

Вначале проведем сравнительный анализ используемых источников отдельно по Архангельской и Вологодской губерниям.

Попытаемся определить численность населения губернии в 1858 г. по материалам X ревизии и отчетов губернаторов.

X ревизия определила, что в Вологодской губернии проживало 902581 человек. Сведения ревизии были крайне не полными, т.к. она не учла лиц неподатного состояния. По данным ГО за 1858 г., в Вологодской губернии проживало 951593 человека. Эта цифра была включена в изданные ЦСК “Статистические таблицы Российской империи” за 1858 г. Сведения, содержащиеся в отчете, являются, по всей видимости, завышенными, что выявила проведенная Вологодским ГСК в 1860 г. местная перепись с использованием специально подготовленных ведомостей. Перепись определила численность населения губернии в 950612 человек. То есть даже меньше, чем по отчету за 1858 г., несмотря на довольно значительный естественный прирост населения за 1859-1860 гг. (30276 человек). Какой-либо существенной эмиграции из губернии за данный период не зафиксировано, поэтому связать убыль населения с выселением из губернии нельзя. Разница объясняется различиями в методиках исчисления населения.

В Архангельской губернии X ревизия определила численность населения в 244660 человек. В то же время, по данным отчета Архангельского губернатора за 1858 г., в губернии проживало 268495 человек (без войска). В “Статистических таблицах Российской империи” за 1858 г. содержится цифра - 274951 человек, что вполне сопоставимо с данными губернаторского отчета. Разница в примерно 6,5 тысяч человек между “Статистическими таблицами” и ГО возникла из-за включения при публикации “Статистических таблиц” в общую численность населения численности войск, расквартированных на территории губернии и не учтенных в отчете губернатора.

Исходя из специфики источников, в которых в одном случае приводятся заниженные, а в другом - завышенные данные, а уровень искажения в обоих случаях определить не представляется возможным, предлагается для определения приблизительной численности населения за 1858 г. высчитать среднеарифметическое число между данными X ревизии и ГО за 1858 г. Получаем для Вологодской губернии 927087 человек, для Архангельской - 256568 человек. Если прибавить к полученному результату по Вологодской губернии величину естественного прироста за 1859-1860 гг., то получим число - 957363, что составляет 100,7% от данных переписи 1860 г. Это свидетельствует о достаточно высокой степени приближенности полученных результатов к реальной численности населения.

В 1860-х - начале 1870-х гг. в северных губерниях проводится несколько местных и общероссийских переписей, организованных ЦСК. Сравнение полученных в их ходе сведений с материалами ГО позволяет охарактеризовать уровень искажения, возникавшего в процессе текущего учета населения.

Сопоставление результатов переписи 1863 г. по Вологодской губернии и ГО за этот же год, дает следующие цифры: 974723 человека (100%) - в первом случае и 975151 человек (100,04%) - во втором. Это указывает, на высокую степень достоверности поступавших в губернскую канцелярию сведений.

В 1867 г. ЦСК проводит новый учет населения. Сравнение результатов последнего с данными ГО за 1867 г. показывает, что вторые довольно значительно превосходят первые: данные ЦСК - 974585 человек (100%), данные отчета - 1005833 человека (103,21%). Такое превышение, вероятно, произошло из-за недостаточной разработанности методов полицейской статистики, сведения которой и служили источником для ГО о приписном наличном населении. Проведенная в 1866 г. Вологодским ГСК и окончательно обработанная в начале 1868 г. однодневная перепись сельского населения определила, с учетом естественного прироста, численность населения губернии в 1868 г. в 980970 человек, что для 1867 г. составляет 977761 человека или 100,33% от сведений ЦСК за этот же год.

Сравнение данных ЦСК и ГО за 1870 г. дает следующее соотношение: исчисления ЦСК - 1003039 (100%), отчета губернатора - 1009293 (100,6 %). Как мы видим, и здесь разница не превышает 1%.

Наиболее полную картину о достоверности сведений о численности населения в ГО может дать их сравнение с материалами Первой всеобщей переписи населения 28 января 1897 г. В ходе переписи учитывалось наличное и постоянное население губернии. Численность наличного населения составила 1341785 человек, в том числе 53779 временнопребывающих в месте переписи. Численность постоянного населения - 1366581, включая 78575 человек “находящихся во временном отсутствии”. Разница между наличным и постоянным населением совпадает с разницей между категориями временнопребывающего и временноотсутствующего населения и равняется 24796 человекам.

Можно предположить, что эти 24796 человек не попали в раздел “наличное население”, потому что находились за пределами губернии.

Для сопоставления материалов переписи 1897 г. с данными ГО целесообразно использовать сведения о постоянном населении. Они фиксировали местное население, так же как и текущий учет населения.

По сведениям губернатора, в Вологодской губернии на конец января 1897 г. проживало 1401968 человек (население 1896 г. плюс естественный прирост за январь 1897 г.), что составляет 102,59% от числа постоянного населения по переписи 1897 г. Мы видим, что в период с 1870 по 1897 г. в ГО происходит весьма значительное завышение данных о численности населения.

Объяснить сложившуюся ситуацию можно разной степенью фиксации и проверки получаемых сведений текущей статистики. В 60-х гг. XIX в. ЦСК и ГСК практически постоянно устраивают контрольные исчисления (за 11 лет - 5 переписей), что позволяло оперативно вносить необходимые поправки в текущую статистику народонаселения. В 1870 г. МВД вводит новые формы и правила для составления Всеподданейших отчетов губернаторов, кроме того, после 1868 г. ГСК более не проводил местных переписей, что фактически пустило текущую статистику народонаселения на самотек. Итогом этого процесса стало прогрессирующее завышение численности населения губернии.

Еще одной причиной завышения численности населения в ГО стало то, что, несмотря на уверения Вологодских губернаторов в том, что население губернии практически не подвержено миграционному движению, оно существовало. Несколько десятков, а то и сотен людей либо вселялись на территорию губернии, либо из нее выселялись. В отчетах за 50-60-е гг. XIX в. эти перемещения были отмечены, причем число эмигрантов было выше числа иммигрантов (за 1850-1870 гг. на территорию губернии вселились 974 человека, а выселились - 3572 человека).

После 1870 г. данные о мигрантах в ГО практически не включались. Авторы отчетов ограничивались фразой, что население губернии не подвержено миграции. Однако отток населения из губернии существовал, и это является еще одной причиной расхождения сведений о численности населения в ГО и в материалах переписи 1897 г.

Рассмотрим это на конкретных цифрах. Подсчитаем естественный прирост населения с 1870 г. по конец января 1897 г. по зафиксированным в ГО сведениям о естественном движении населения. С 1870 по 1897 гг. естественный прирост составил 410659. Прибавляем полученный результат к численности населения за 1870 г. (сведения ЦСК). Получаем - 1413698, что составляет 103,5% от численности постоянного населения переписи 1897 г.

Итак, в последней трети XIX в. около 3,5% жителей губернии безвозвратно покинули ее территорию. Величина эмиграции по сравнению с другими районами Европейской России (особенно центрально-черноземным и западным) крайне не значительна, но ее необходимо иметь в виду при определении ежегодных данных о численности населения.

Все вышесказанное подтверждает наше заключение о том, что при работе с цифровым материалом, содержащимся в губернаторских отчетах 70-90-х гг. XIX в. необходимо крайне критически относиться к сведениям о численности населения губернии.

Сравнение сведений о численности населения в Архангельской губернии, собранных ЦСК в 1863 и 1867 гг. и данных содержащихся в отчетах губернатора за эти же годы показывают их почти полное совпадение: