КМ. Бутырина, В. В. Зеленского, А. Кривулиной, М. Г. Пазиной © H. F

Вид материала

Документы

Содержание Генри Ф. Элленбергер Генри Ф. Элленбергер Генри Ф. Элленбергер Генри Ф. Элленбергер Vocatus atque поп vocatus, Deus aderit!

Подобный материал:

• В. В. Зеленский От редактора русского издания 1929, 10660.27kb.
• C Перевод, Н. Бутырина,, 5630.59kb.
• Методические указания и контрольные задания для студентов заочной формы обучения Составитель:, 672.87kb.

9. Карл Густав Юнг и аналитическая психология

ковал статью, где с редким беспристрастием давалась высокая оценка юнговской психологии и высказывалась явная симпатия в отношении самого Юнга⁵².

В 1935 году Юнг назначается ординарным профессором психологии в Швейцарской Политехнической Школе в Цюрихе. В том же году он основал Швейцарское Общество практической психологии. В сентябре 1936 года он был одним из участников празднеств по случаю трехсотлетия Гарвардского университета; он сделал доклад, и ему была присуждена почетная степень доктора наук.

В конце 1937 года Юнга пригласили участвовать в праздновании 25-й годовщины Калькуттского университета, что дало ему возможность совершить путешествие по Индии и Цейлону⁵³. Однако, судя по автобиографии, Юнг был более занят поиском своей собственной истины, нежели восприятием готовых истин от мудрецов Индии. Тем не менее переживания, связанные с этим путешествием, имели для него огромный стимулирующий эффект⁵⁴. В 1938 году Юнгу присуждается также почетная степень доктора Оксфордского университета и, кроме того, 15 мая 1939 года его избирают почетным членом Королевского Медицинского общества в Лондоне.

По мере того, как международная обстановка ухудшалась, Юнг, никогда до этого не проявлявший чрезмерного интереса к мировой политике, все более и более заинтересовывается происходящим на политической сцене. Из интервью, которые он давал различным журналам, видно, что он пытался анализировать психологию' глав государств и, в особенности, психологию диктаторов. 28 сентября 1937 года он находился в Берлине в момент исторической встречи Муссолини с Гитлером и внимательно наблюдал за ними во время парада, длившегося три четверти часа. С этого момента массовые психозы и опасности, угрожающие существованию человечества, постепенно оказываются в центре наиболее волнующих Юнга проблем.

15 октября 1943 года Базельский университет присваивает Юнгу звание профессора медицинской психологии с особым акцентом на психотерапию. Он прочел только две или три лекции и подал в отставку в связи с ухудшившимся состоянием здоровья. Таким образом, хотя и с запозданием, Юнг получил от своего родного города академическое признание - то, чего он не смог добиться тридцать лет назад в Цюрихе.

Новым поворотным пунктом в жизни Юнга стало случившееся с ним ^в преддверии окончания Второй Мировой войны. Автобиография проли-

-309-

^ Генри Ф. Элленбергер



II,

ла свет на неизвестные до того стороны этой дальнеиш.ей его эволюции. В начале 1944 года, сообщает Юнг, он сломал ногу, а затем перенес инфаркт, во время которого потерял сознание и почувствовал себя как бы стоящим на грани жизни и смерти. В этом состоянии у него было космическое видение, во время которого он увидел нашу планету как бы с безмерной высоты, а его собственная личность показалась ему не более чем суммой того, что он сказал и сделал в течение своей жизни. Затем, в тот момент, когда он собирался войти в здание, чем-то напоминающее храм, Юнг увидел своего лечащего врача, медленно идущего ему навстречу; врач принял облик царя острова Кос (родина Гиппократа), чтобы вернуть его на землю, и у Юнга создалось впечатление, что жизнь врача находится в опасности, в то время как его собственная - спасена (врач действительно несколькими неделями позже неожиданно умер). Юнг признается, что когда он вернулся к жизни, то сначала был глубоко разочарован. На самом же деле что-то изменилось в нем, его мысль приняла новое направление, что и демонстрируют написанные им впоследствии работы. Он теперь стал «старцем-мудрецом из Кюснахта». В оставшуюся часть жизни ему предстояло писать книги, обыкновенно пугавшие его учеников (такие, как «Ответ Иову»), давать интервью визитерам со всех концов света, быть объектом всевозможных почестей, но при этом вынести и немало оскорблений.

В конце Второй Мировой войны Юнг стал объектом кампании, раздуваемой лицами, обвинявшими его в том, что в период с 1933 по 1940 год он открыто занимал прогитлеровскую и антисемитскую позицию⁵⁵. Юнга обвиняли в том, что он стал президентом подвергшегося нацифи-кации Немецкого Общества врачей-психотерапевтов - после того, как члены организации еврейского происхождения были из нее исключены, а Кречмер подал в отставку. Обвинение в антисемитизме сосредоточивалось на нескольких цитатах из статьи, в которой Юнг говорил о еврейской и арийской психотерапии⁵⁶. На эти обвинения друзья Юнга отвечали: во-первых, Юнг никогда не принимал от Кречмера бразды правления в Немецком Обществе, но принял пост президента Международного Общества для того, чтобы хоть чем-то помочь еврейским членам организации⁵⁷. В то время, то есть в 1934 году, не кто иной, как сам Джонс, вел в Базеле переговоры с Герингом и другими представителями нацистского движения⁵⁸. Во-вторых, заявляли друзья Юнга, инкриминируемые Юнгу фразы не содержали в себе антисемитского смысла, который находили в них обвинители. Юнг придерживался мнения, что в психотерапии нет универсального метода и что дзен или йога, ко-

— 310 —

9. Карл Густав Юнг и аналитическая психология

торые могут быть эффективными в Японии или Индии, не обязательно столь же эффективны в Европе; аналогичным образом швейцарец, который на протяжении многих поколений глубоко укоренился в структурах своей специфической культуры (семья, община, кантон и Федерация), обыкновенно нуждается в ином роде психотерапии, нежели еврей, некогда насильственно выселенный из родных мест и усвоивший культуру принявшей его страны⁵⁹. По существу то, что говорил Юнг об отсутствии у евреев культурной идентичности, не слишком отличалось от того, что провозглашали Теодор Герцль и сионисты. Остается сказать последнее, а именно то, что Юнг, подобно многим из своих современников, поначалу недооценил заразительность зла, таящегося в нацизме. Не исключено, что он находился под влиянием воспоминаний об участии своего деда в немецком националистическом и демократическом движении, раздавленном после революции 1848 года. Возможно, он бессознательно отождествлял зарождающееся нацистское движение с патриотическим и творческим подъемом, охватившим немецкую молодежь в 1848 году, и статья, написанная им в 1945 году, показывает, насколько Юнг был потрясен, когда ему открылась вся ужасная правда⁶⁰.

Между тем Юнг и его работы получали также и признание с самых разных сторон. 26 июля 1945 года Женевский университет присудил ему степень доктора honoris causa. В Англии основывается «Журнал аналитической психологии». В Соединенных Штатах Пол и Мэри Мэл-лон, лично знавшие Юнга, основали Боллингеновский фонд (Bollingen Foundation), который субсидировал публикацию английского перевода Полного собрания сочинений Юнга и других научных работ.

24 апреля 1948 года по инициативе комитета, состоящего из ряда швейцарских, английских и американских граждан, в Цюрихе открылся Юнговский Институт. Первоначально в его задачу входило обучение •онговским теориям и методам аналитической психологии. В Институте читаются лекции на немецком и английском языках и проводится Учебный анализ. Имеется также хорошо подобранная библиотека, в которой, в частности, можно найти неопубликованные лекции Юнга и Материалы проводившихся им семинаров. Институт, кроме того, стара-^ется стимулировать научно-исследовательскую работу, в основе кото-Рой лежали бы юнговские теории, и обеспечивает публикацию результатов такой работы.

Всю свою жизнь Юнг страстно интересовался гностицизмом и в 1945 ^г°Ду был приятно взволнован известием, что в деревне Кхенобоскион, в ^Верхнем Египте, обнаружили собрание гностических рукописей. И мог

-311-

^ Генри Ф. Элленбергер

9. Карл Густав Юнг и аналитическая психология

ли он предполагать, что одна из этих рукописей будет преподнесена ему в дар одним влиятельным другом, которому удалось приобрести ее. Юнгу вручили рукопись в ноябре 1953 года в Цюрихе, и она получила название Codex Jung. Co своей стороны, Юнг обеспечил научную публикацию этой рукописи⁶¹.

На протяжении 1955 года - когда Юнгу исполнилось восемьдесят лет - ему воздавалось много почестей, организовывались специальные торжества. В Цюрихе прошел Международный конгресс психиатров, председательствовал на котором профессор Манфред Блейлер, сын Юджина Блейлера (под началом которого Юнг начинал свою психиатрическую карьеру в Бургхольцли). Юнга попросили выступить с речью о психологии шизофрении - тема, которую он начал исследовать еще в 1901 году. Но восьмидесятая годовщина Юнга была отмечена также возобновлением кампании, стремившейся заклеймить его позором за предполагаемое сотрудничество с нацистами. Говорилось, что Юнг тщательно скрывал свои антисемитские настроения и обнаружил их лишь в тот момент, когда поверил, что Гитлер добьется своего в Европе. Он, якобы, предал Фрейда в 1913 году и пытался уничтожить психоанализ в 1933⁶². Группа учеников Юнга, евреев по происхождению, опубликовала протест в «Israelitisches Wochenblatt»⁶³. Сторонники Юнга, напротив, утверждали, что обвинения против него держатся на нескольких фразах, которые, к тому же, были вырваны из контекста, неправильно истолкованы, а порой и неточно переведены, что Юнг открыто выступал против антисемитизма, что он оказывал тактичную и действейную помощь еврейским беженцам в Швейцарии, что его имя было занесено нацистами в черный список и что его произведения были запрещены нацистами в Германии и на территории оккупированных ею государств. Тем не менее кампании против Юнга суждено было продолжаться даже после его смерти.

В день своего восьмидесятипятилетия Юнг получил звание почетного гражданина городка Кюснахт, где в 1908 году он купил участок земли, на котором возвел свой дом и где он жил с июня 1909 года. Мэр городка в ходе непродолжительной церемонии вручил ему «письмо и печать», а Юнг в ответ произнес благодарственную речь, обращенную к «мэру и советникам» на своем родном базельском диалекте⁶⁴. Для Юнга, в высшей степени приверженного швейцарским обычаям и традициям, это значило очень много, тем более что подобной чести редко кто удостаивается в Швейцарии. Но в последние годы жизни его одиночество росло. 27 ноября 1955 года он навеки расстался с женой, умерли

-312-

^

и многие из его старых друзей. Он стал излюбленным объектом для интервьюеров, которые на основании бесед с ним составляли целые книги⁶⁵. После длительного сопротивления он написал первые три главы автобиографии, а остальное продиктовал своему личному секретарю, госпоже Аннеле Яффе. Он принял также предложение написать вместе с группой своих учеников богато иллюстрированную книгу, которой суждено было стать его последней работой, - «Человек и его символы»⁶⁶.

Карл Густав Юнг скончался 6 июня 1961 года в своем доме в Кюс-нахте. Траурная церемония состоялась в Кюснахтской протестантской церкви в присутствии огромного количества собравшихся почтить память Юнга. Преподобный Вернер Мейер, кюснахтский пастор, почтил покойного как пророка, сумевшего остановить всесокрушающий напор рационализма и давшего человеку мужество снова иметь душу. Двое из учеников Юнга, теолог Ханс Шер и экономист Юджин Бёлер воздали хвалу научным и человеческим заслугам своего учителя. Тело было кремировано, а пепел предан захоронению на кладбище Кюснахте, в семейном склепе, который Юнг сам спроектировал и украсил латинскими надписями и фамильным гербом и где уже покоились бренные останки его отца, матери, сестры и жены.

Личность Карла Густава Юнга

Карл Густав Юнг обыкновенно говорил, что жизнь представляет собой последовательность психических метаморфоз. Его собственная жизнь не была в этом отношении исключением, и это, возможно, объясняет те противоречивые суждения, которые приходилось слышать о нем. В своей автобиографии он говорит, что с самых ранних лет жил богатой внутренней жизнью, о которой никто не догадывался, и что он казался своим родителям и учителям нервным ребенком. Бывшие соученики Юнга говорили Густаву Штайнеру, что в гимназии он отличался чрезмерной чувствительностью и вспыльчивостью, не искал общества своих одноклассников и с недоверием относился к учителям⁶⁷. В свои студенческие годы Штайнер был непосредственно знаком с Юнгом, он рассказывает о его энергичности, порывистости, красноречии и непоколебимой уверенности в себе. У тех, кто знал в те годы Юнга, создавалось впечатление, что он ощущал свое превосходство над окружающими, нуждался в товарищах, которые слушали бы его, и знал, как пленять их умы. Он был, однако, сверхчувствителен к критике со стороны других, хотя сам далеко не

-313-

^ Генри Ф. Элленбергер

всегда отличался тактичностью. Никто в то время не мог бы представить себе, каким одиноким он себя чувствовал, как сообщает он в автобиографии.

В период, связанный с работой в Бургхольцли, о Юнге вспоминают как о необычайно блестящем психиатре, вызывавшем восхищение своих более юных коллег, даже если изредка им и приходилось возмущаться его властными и эгоцентричными манерами. Когда по пути в Америку в 1909 году Фрейд заехал в Цюрих, Юнг принимал его как своего гостя и не представил остальному медицинскому персоналу Бургхольцли, чем в значительной степени восстановил против себя своих коллег⁶⁸. Жан-Мартин Фрейд, рассказывая о первом визите, нанесенном Юнгом его отцу в Вене, вспоминает, что в ходе встречи Юнг почти все время говорил один, обращаясь при этом только к Фрейду, и ни разу не попытался хотя бы из вежливости завязать беседу с госпожой Фрейд или детьми⁶⁹. Относительно личностной установки Юнга в его психоаналитический период с 1909 по 1913 год существуют противоречивые утверждения. И, самое главное, у нас отсутствует информация, имеющая отношение к периоду с 1914 по 1919 год. Согласно Мёд еру, Юнг был чрезвычайно скрытен и в известной степени подозрителен даже в отношении своих самых преданных учеников⁷⁰. Никто из них не догадывался о внутреннем опыте, который он тогда претерпевал.

Почти все пытавшиеся охарактеризовать личность Юнга ссылаются на период после 1920 года, когда он в совершенстве овладел своей психологической системой и своим терапевтическим методом и являлся главой школы. Именно этот его образ мы впредь и будем иметь в виду.

Карл Густав Юнг был высоким широкоплечим человеком с властной наружностью. У него были голубые глаза, высокие скулы, твердый подбородок, орлиный нос, он носил небольшие усы. Всех, кто сталкивался с ним, поражало ощущение физической и нравственной силы, исходившей от него, и той особой, разлитой во всем его облике устойчивости и прочности, свойственной обычно людям, хорошо укорененным в окружающей их среде. Некоторые полагали, что в его внешности заявляет о себе кровь его предков-крестьян, хотя в действительности и с отцовской, и с материнской стороны он происходил из крайне интеллектуальных семей. Он любил работать с землей, камнем и деревом и находил особое удовольствие в строительстве и конструировании. Он получал истинное наслаждение от хождения под парусом по Цюрих-

-314-

9. Карл Густав Юнг и аналитическая психология

скому озеру и сохранял привязанность к этому виду спорта до самых последних дней своей жизни.

Юнг производил впечатление практичного человека, прочно укрепившегося в реальности, и поэтому у некоторых из его посетителей вызывала удивление та абсолютная убежденность, с которой он говорил об аниме, самости, архетипах и других трудноуловимых материях. Тем не менее это прочное ощущение реальности проявлялось также и в его психотерапии, первая фаза которой состояла в том, чтобы воскресить в пациенте сознание.

Юнг был кем угодно, только не кабинетным ученым. Ему доставляло удовольствие общение с людьми, равно как и мелкие происшествия повседневной жизни. Когда он путешествовал, то осматривал не только памятники и музеи, но старался получить наслаждение от всего, что видел. Жан-Мартин Фрейд рассказывает, что однажды, когда его сестра Матильда сопровождала Юнга и его семейство во время прогулки по Вене с посещением венских магазинов, по улице случайно проезжал император⁷¹. Юнг извинился и побежал, чтобы слиться с ликующей толпой - «исполненный самого что ни на есть мальчишеского энтузиазма». Юнг к тому же был человеком весьма компанейским. Эрнст Кречмер рассказывает, как на вечеринках, которыми завершались собрания Общества врачей-психотерапевтов, Юнг обычно сбрасывал свою тирольскую куртку и танцевал до поздней ночи, как никто другой умея создавать атмосферу веселья⁷². Он обладал острым чувством юмора, и его узнавали по разнообразию модуляций его смеха, который обычно Пробегал всю свою обычную гамму - от тихого и тонкого хихиканья до гомерического хохота.

Те, кому доводилось лично общаться с Юнгом, единодушно отмечают блеск и очарование его беседы. Самые тонкие, глубокие, а порой и парадоксальные мнения следовали одно за другим с непередаваемой легкостью и быстротой. В неопубликованных материалах его семина-Ров можно обнаружить некоторые из уникальных особенностей, характеризовавших его беседы, в противоположность нередко тяжеловесному стилю его книг.

Уже много было сказано об огромной эрудиции Юнга. Его первоначальные интересы лежали в сфере психологии и археологии. Позднее, ^к°гда он приступил к исследованию символов, то приобрел обширные Познания по истории мифов и религий. Особое место среди его интере-^Сов занимали гностицизм и алхимия, а чуть позже философия Индии, Тибета и Китая. На протяжении всей своей жизни он очень интересовался этнологией. Такое разнообразие интересов нашло отражение и в

-315-

^ Генри Ф. Элленбергер

его библиотеке. Хоть он и не собирал книги с точки зрения их редкости однако постепенно стал владельцем единственной в своем роде библиотеки, состоящей из старых трудов по алхимии.

У Юнга были хорошие способности к языкам. Помимо классического немецкого и базельского диалекта, которым он пользовался в повседневной речи, Юнг прекрасно говорил по-французски. Английскому он выучился несколько позже и владел им вполне сносно, хотя ему так и не удалось избавиться от своего швейцарско-немецкого акцента. Он был знатоком латинского и довольно хорошо знал греческий, но, в отличие от своего отца, не знал древнееврейского. Перед тем как отправиться в Восточную Африку, он взял несколько уроков суахили в Цюрихе, но в своих беседах с туземцами полагался в основном на переводчика.

Юнгу был присущ особый талант, восхищавший многих, - умение разговаривать с представителями всех слоев общества; он одинаково непринужденно чувствовал себя, беседуя с простыми крестьянами и с людьми, занимавшими самое высокое положение в обществе (без сомнения, драгоценный дар для психотерапевта). Юнг держался того мнения, что всякому, кто хочет стать хорошим психиатром, необходимо оставить стены консультационного кабинета и поехать за границу, чтобы посетить тюрьмы и богадельни, игорные дома, бордели и таверны, прославленные салоны, фондовые биржи, социалистические митинги, церкви и сектантские собрания. В том случае, если ему удалось стать обладателем подобного опыта, он может вернуться к своим пациентам уже с возросшим пониманием своего дела. Если отбросить известную долю преувеличения, звучащую в этих словах, Юнг просто указывает на необходимость для психотерапевта дополнять свои профессиональные знания практическим знанием жизни. В кругах, близких к Юнгу, нередко высказывалось мнение, что он груб и нетерпим в отношении некоторых пациентов. Сведения о его отношении к деньгам, на первый взгляд, противоречивы; из заслуживающих доверия источников известно, что в начале двадцатых годов он требовал с пациентов за час психотерапии 50 швейцарских франков (очень высокий по тем временам гонорар в Швейцарии), однако имеются и другие сообщения, а именно, что в более поздние годы многие удивлялись мизерной плате, которую он назначал за лечение. Противоречие разрешается, если учитывать, что Юнг был необычайно искусным психотерапевтом, применявшим индивидуальный подход к каждому из своих пациентов, в соответствии с его личностью и нуждами.

— 316 —

9. Карл Густав Юнг и аналитическая психология

Юнг считал, что невозможно быть нормальным человеком, не исполняя всех своих гражданских обязанностей. Он делал особый упор _на необходимости участия во всех общественных выборах, будь то выборы на уровне общины, кантона или конфедерации. Заслуживающий доверия свидетель рассказывал, что, когда Юнг был болен, он просил, чтобы его доставили к избирательным урнам на машине. Подобно многим швейцарцам, Юнг испытывал глубокий интерес к своей родословной, к своему фамильному гербу и к истории своих предков. Он гордился службой в швейцарской армии и званием капитана. Ему нравилось вспоминать различные эпизоды своей воинской службы и рассказывать о тяготах солдатской жизни в горах, которую он познал на собственном опыте во время обязательных сборов. Он любил играть со своими детьми в военные игры собственного изобретения, включавшие в себя, как правило, сооружение крепостей из камня, штурм их и оборону⁷³.

Мы уже говорили о жене Юнга, о которой все, кто ее знал, вспоминают как о замечательной женщине. Среди великих первопроходцев динамической психиатрии Юнг - единственный, чья жена стала его ученицей, усвоила его учение и применяла на практике его психотерапевтический метод.

Возможно, самая поразительная черта личности Юнга выражалась в контрасте между свойственным ему острым восприятием реальности, с одной стороны, и тайной жизнью, включающей медитации, сновидения и парапсихологические переживания, с другой. Он был в высшей степени социализированным человеком, но он же всеми возможными способами иллюстрировал собой афоризм Гете: «Наивысшее возможное благо, дарованное смертным, — это личность». Он пошел настолько далеко, чтобы заявить, что «общества не существует, есть только индивидуумы». Но он же утверждал, что индивид не смог бы развиваться, если бы не обладал определенным запасом материальной прочности -вот почему так важно для поддержания психического здоровья быть

владельцем дома и сада.

Юнг применял эти принципы на практике, являясь владельцем дома, построенного им для себя в Кюснахте, и участвуя в гражданской и политической жизни своей коммуны. Если говорить о доме, то это был большой великолепный дом, несколько напоминающий своим стилем аристократический особняк восемнадцатого столетия, с латинскими надписями, выгравированными над парадной дверью, среди которых

[ девиз:

-317-

^

Генри Ф. Элленбергер

9. Карл Густав Юнг и аналитическая психология

^ Vocatus atque поп vocatus, Deus aderit! (Званый или незваный, да пребудет здесь Бог)

Дом был расположен посреди прекрасного сада. Имелся эллинг дл_я парусников и обзорный домик, из которого открывался роскошный вид на озеро (в летние месяцы Юнг часто использовал его в психотерапевтических целях). Как уже упоминалось, Юнг приобрел в 1923 году небольшой участок земли в Боллингене, на противоположном конце Цюрихского озера, и около 1928 года у него уже была выстроена там башня. По мере того, как годы шли, он постепенно расширял первоначальное сооружение, прибавив к нему несколько комнат, вторую башню и двор. Обычно он приезжал сюда проводить выходные дни, и именно здесь он мог применять на практике еще один из своих любимых принципов, а именно: следует жить столь просто, насколько это возможно. В Боллингенском доме не было ни телефона, ни электрического света, ни центрального отопления. Вода набиралась из колодца, а пища стряпалась на дровяной печи, которую Юнг сам растапливал. В доме имелась комната, куда никого никогда не допускали и где хозяин дома мог спокойно предаваться размышлениям. Все было так, словно переход из Кюснахта в Боллингенский дом символизировал для Юнга переход от эго к самости, иными словами - путь индивидуации.

В последние годы жизни Юнг физически ослаб, но ум его сохранял свою живость. Он приводил в восхищение своих гостей размышлениями о тайнах человеческой души или о будущем человечества. Он стал теперь живым воплощением почти легендарной фигуры «старца-мудреца из Кюснахта».

Современники Карла Густава Юнга

Для того, чтобы более точно определить положение аналитической психологии среди наук о духе, было бы, вероятно, небесполезным сопоставить Юнга с тремя из его современников: теологом Карлом Бартом, философом Паулем Хеберлином и антропологом Рудольфом ТТТтай-нером. Дени де Ружемон сказал: «Возможно, что величайшим теологом и величайшим психологом нашего столетия являются два швейцарца: Карл Барт (1886- 1968) и К. Г. Юнг»⁷⁴. Эти два человека, пояснял де Ружемон, посвятили свою жизнь исцелению душ и созиданию грандиозных систем. Оба были сыновьями базельских пасторов, оба — высо-

318 —



кого роста и крепкого сложения, оба любили курить трубку и обладали хорошим чувством юмора, - словом, ничего из того, что ассоциируется _с образом «ученого», не было ни в их образе жизни, ни в их отношениях к людям. Общим у Барта с Юнгом было и то, что они с гордостью несли звание швейцарского гражданина, а также их любовь к армейской жизни. В остальном же они резко отличались друг от друга. В бытность скромным деревенским пастором Барт опубликовал комментарий на «Послание к Римлянам», который революционизировал теологическую мысль. Ему предлагали место профессора теологии в германских университетах. Когда Гитлер пришел к власти, Барт стал видным лидером сопротивления Протестантской Церкви нацизму. Вследствие этого его привлекли к судебной ответственности и выслали из Германии.

По возвращении в Швейцарию он был назначен профессором теологии в Базельском университете. Барт, бывший к тому времени автором бесчисленного множества книг и статей, сосредоточил теперь свои усилия на составлении всеохватывающего трактата по теологии, «Kirchliche Dogmatik» («Церковная догматика»), который некоторыми сравнивался с «Summa» («Суммой теологии») Фомы Аквинского за его обширность и глубину мысли. Барта единодушно считают величайшим протестантским теологом после Лютера и Кальвина, и его книги завоевали всемирную аудиторию, пользуясь успехом не только у протестантов, но и у католиков.

Если Юнг тоже принадлежит к числу широко читаемых авторов среди протестантских, католических и православных богословов, то по совершенно другим причинам. В то время как Барт призывает человека назад - к безусловному повиновению трансцендентному Богу библейского откровения, Юнг расшифровывает замаскированные религиозные Ценности в самом человеке, особенно в своем анализе мифов и ритуалов. Как Барт, так и Юнг демонстрируют безграничные познания и ученость, но если первый из них делает свои заключения исходя из интерпретации канонических библейских текстов, то второй отдает явное Предпочтение апокрифическим Евангелиям, сочинениям гностиков и священным книгам Востока. Догматика Барта решительно стоит вне психологии; его Бог есть «совершенно другое», которое говорит с человеком через своих посредников в виде Слова и Церкви. Юнг, напротив, никогда не покидает сферы психологии. То, что он называет Богом, -^Это своего рода психическая реальность, источник которой остается Покрытым тайной. Синтезировать мысли этих двух людей едва ли возможно, но временами оказывается, что некоторые их идеи совпадают,

-319-