Мои старый знакомый Степан Трофимович Лягушкин с самого детства не боялся никакой чертовщины, ни чего сверхъестественного
| Вид материала | Документы |
- Михаил Бакунин наука и народ, 304.43kb.
- Николай Трофимович Сизов Невыдуманные рассказ, 4238kb.
- "Собрание сочинений", т. 10. М., "Текст", 1995, 2252.66kb.
- Мамин-Сибиряк Д. Н. Отрывок из произведения "О книге", 21.76kb.
- Высочайшая вершина музыки это пауза, 2605.03kb.
- И. Д. Ергиев современное исполнительское творчество как явление постнеоклассицизма, 138.28kb.
- Архетипы и модальности, 3700.22kb.
- "битломания" на стадии умирания, 63.67kb.
- Люди! Братья мои! Берегите своих матерей, 45.45kb.
- Реферат на тему, 90.38kb.
Лягушкин – Ну и хрен с ним, пускай себе защищает. Я то тут причем!
Главкомверх – Вот она и есть загвоздка Ты же цыган? А Саше кажеться что он как Дункан Маклауд, должен остаться один.
Лягушкин – Так я же к нему не лезу!
Главкомверх- Могут наговорить на тебя. А то, что у Саши психика слабая, это и к цыганке не ходи.
Лягушкин – Ладно, разберусь. Разрешите идти?
Главкомверх – Ну, сынок, с Богом! Дорога у тебя не простая, но ты не промахнешся.
В аду
Соросу надоела Белоруссия и он решил попроситься опять к себе в ад. Что и как, он пока еще не знал, но до ужаса боялся разговора с Сатаной
^ Сатана – привет Сорос. Давненько тебя не слышно было – приветливо
Сорос ободрился и говорит – Да так, все дела. Я опять проситься пришел
Сатана – Да. Может сыграем партию в очко. Как относишься?
Сорос – Какое там сыграем. Я еще левый рог никак отыграть не могу.
^ Сатана- ну смотри сам. Я хотел как лучше. А принять тебя обратно, это завсегда пожалуста. Возвращайся, чава.
Белоруссия
Я ехал поездом. Терпеть не могу путешествовать поездом. Кажется, казалось бы, какая мелочь, а ужасно неприятно. Мне еще потом после самой поездки несколько дней подряд кажется, что у меня внутри все колотиться в так движения поезда.
Природа Белоруссии не такая дикая как у нас в России, но и еще не такая причесанная как в Литве. Всю дорогу до Гродно я читал книги. В Белоруссии нет ничего особенного удивительного. А люди удивительно похожи на наших россиян. По большому счету, никто не разговаривает на белорусском языке. Мало того, сами колхозники, которые по логике вещей должны были быть первыми в использовании белорусского языка, никогда на нем не говорят. Потом я понял в чем дело. Проблема в том, что белорусский язык, а именно его литературная форма созданы искусственно. И белорусский язык существует отдельно от самих белорусов. Мало того, если вы говорите с селянами на белорусском языке – они вас не понимают и говорят с вами на русском. Долгое время «литературный» белорусский язык искусственно прививался для населения, но успеха это не имело. Люди говорили на «тросянке». Это такая смесь русских и белорусских слов с удивительно извращенным ударением. Ударением исковерканным настолько, что сначала принимаешь его за другой язык. Но на самом дело «тросянка» понятна любому русскому человеку без переводчика. Белорусы не знают ни одного народного белорусского деятеля. А из исторических персон назовут вам разве только Скорину и Янку Купала. Кто такой Скорина, белорусы, благодаря Лукашенко, уже стали забывать.
Так понемногу я добрался до Гродно. Гродно город почти польский. В автобусе некоторые люди говорят по-польски, особенно пожилые. Я приехал на вокзал и решил до Дома Польского, того самого, из-за которого и начался весь сыр бор, пройтись пешком. Тем более, что это было недалеко. В доме, который был предметом скандала, царила какая-то неразбериха. На всех стенах были развешаны пояснения о том, кому в настоящее время он принадлежит и по какому праву. Вообще-то, тут нет и быть не могло никакой политики. Но проверить было нужно.
Лягушкин вошел в кабинет, где сидела Анжелика и поговорил с ней пару минут, минут десять. Было видно, что у нее какие-то уставшие глаза. Такие глаза обычно бывают, когда человек, как бы это выразиться, с перепоя. Почти стеклянные. Она вообще была как не живая. Толи какие-то препараты, толи еще что-то, но верить ей не хотелось.
Лягушкин вышел из комнаты, где разговаривал с ней, с полной уверенностью, что в нее вселился бес и больше ни разу не общался с ней.
В тот же день, Лягушкин сел на автобус и приехал в Минск. Решил посетить ставшую уже знаменитой церковь «Новая Жизнь». Очень неубедительными были ни сами церковники, ни их речи. Лягушкин понял, что в Саковича вселился дьявол и больше ни разу ни Саковичем, ни его валящей церковью не интересовался.
Случай с Николаем Арцюховым был самым коротким. Мальчик и сам не знал, чего он хочет от жизни и после пары слов, Лягушкин понял, что Завальнюком овладел Сатана.
Вообще в том же самом 2005 году все и стало ясно и понятно. Почему Лукашенко убил на этот бред целых семь лет – не знаю. Вероятно, ему просто дурили голову цыганским происхождением, а он велся на все это как малолетка
Непорочное зачатие
Лукашенко страдал от проблем в экономике. Проблемы не появились вчера или позавчера. Это был результат «мудрой» экономической политики всех 17 лет президентства. Экономику никто не разваливал. Ее просто не было. Вся экономическая модель Белоруссии существовала за счет огромных вливании. Самостоятельного явления как Белорусская экономика не было. За 17 лет никто из окружения Лукашенко, ни он сам, ни разу не почесались, чтобы как-то стать на свои ноги. Всех все устраивало. Деньги, огромные суммы шли от перепродажи дармовых российских энергоносителей. Прошли годы. Халява кончилась. За 17 лет белорусы разучились делать то хорошее, что делали во времена СССР. Теперь кредиты уже не давали. В обмен просили собственность. В центре переговоров стоял российский министр финансов по фамилии Кудрин. Каждый раз после неудачных переговоров, Лукашенко проклинал Кудрина и все чаще и чаще назвал его бранными словами открыто по ТВ. Кудрин оставался Кудриным не смотря ни на какие эпитеты и ругательства. Что-то нужно было делать. А что…
^ Гуляко – Александр Григорьевич, уполномоченный по делам религии и национальностей прибыл
Лукашенко – Садись. Что нового по религиям и национальностям. Кстати, ты знаешь, что Тозик запил?
^ Гуляко – Нет.
Лукашенко – Теперь, мои дорогой Гуляко, вся работа на тебе.
В это время входит предприниматель Пефтиев.
Пефтиев – Александр Григорьевич, разрешите?
Лукашенко – Садись и ты. Вот видишь толку никак не могу добиться от Гуляко, нашего специалиста по религиям и национальностям. Столько денег уложил, страсть! А отдачи нету ни на десять долларов. Вот нету ни на копейку. Хоть бы кто дал хоть долларов полтинник на эти религии и национальности из-за кордону. Нет, ни шиша.
^ Пефтиев – Лукашенко. А как тебя по отчеству?
Лукашенко – Григорьевич? А ты что раньше не знал? – испуганно
Пефтиев – Нет, я просто, в том смысле что уточнить хотел. Просто, как бы это сказать, отца твоего значит, Григорием звали? Правильно?
Лукашенко – Правильно! И что?
Пефтиев – А бацька у тебя был или не был?
Лукашенко – Что ты несешь, Пефтиев? Черт знаешь что у меня твориться: Тозик запил, Пефтиев забыл как меня зовут! Был у меня бацька!
^ Пефтиев – А он у тебя, случайно, не цыган был? Подумай?!
Лукашенко – Цыган. Гришка его звали. Отчаянный человек – казнокрад был.- гордо.
В это время раздается телефонный звонок и девушка говорит, что ему, Лукашенке, по срочному делу звонит Сикорский.
Лукашенко – Извините, мужики. Тут Сикорский звонит. Я не на долго. – в трубку – приветствую пан Сикорский
Сикорский – Александр Григорьевич, а кто ваш бацька был по национальности?
Лукашенко испуганно смотрит на Пефтиева и Гуляко – Цыган
Сикорский – Вот и я спорил сегодня с Комаровским. Он говорит, что у вас не было бацьки и вы, результат непорочного зачатия, а я ему как дважды два доказал, что бацька у вас все таки был и он был цыган
Лукашенко, испуганно – И что?
Сикорский – Да ничего, просто вот я с вами говорю, а у вас был бацька
Лукашенко, нетерпеливо – И что что был у меня бацька
Сикорский – Так ведь он у вас цыган был! Это большая победа
Лукашенко – Да, мне досталось, но мы, цыгане, народ крепкий
Сикорский – Так вам же завидуют
Лукашенко – Еще бы. Совсем заели меня завистники, потому что я в религиях и национальностях разбираюсь. Поэтому и завидуют
Сикорский – Так вас же сглазить могу, Александр Григорьевич
Лукашенко испуганно смотрит на Пефтиева и Гуляко – Кто?
Сикорский – Известно кто! Кудрин.
Лукашенко – Действительно. Что же мне делать, Радек?!
Сикорский – На то есть у меня способ. Вот только потребует расходов.
Лукашенко – Не бойся. Говори прямо. Безопасность президента превыше всех расходов. Сколько?
Сикорский – Да вы подождите Александр Григорьевич, я думаю как тут лучше. Давайте так, я поговорю с Анатолием Тозиком и сделаем вам по-дешевке. Как для своего человека!
Лукашенко – Так есть способ защиты?
Сикорский – Конечно есть. Самый эффективный способ. И я его знаю
Лукашенко – Ну, слава Богу. Ой, должен я тебе Сикорский. За мной не заржавеет
Сикорский – Довидзення
Лукашенко - И тебе того же – кладет трубку.
Лукашенко к Пефтиеву и Гуляко – Вот так история. Меня же сжить со свету хочет Кудрин. Так продолжай Пефтиев, о чем ты там говорил?
^ Пефтиев – Так вот я и говорю, раз у тебя был бацька цыган, то и ты, стало быть, цыган. Правильно?
Лукашенко – Правильно. Чистая правда. На все 100.
Пефтиев – А раз ты цыган, то я знаю как тебе помочь. Но дело дорогое?
Лукашенко – Какое?
Пефтиев – А не скажу пока, секрет – лукаво улыбается
Лукашенко – Брось ты, скажи. А то денег не дам.
^ Пефтиев – Если, конечно, у тебя бацьки не было, тогда другой разговор.
Лукашенко – Был у меня бацька, замахал ты меня. Был. Но я хочу знать на что тебе деньги?
Пефтиев – Извини Александр Григорьевич, так мы с тобой не договаривались. Ты цыган и бацька у тебя цыган, то я на это и рассчитывал. А если это не так, то я пойду - обидчиво
Лукашенко – Стой. На, вот, письмо к Прокоповичу. Иди, если он еще живой?!– Пефтиев уходит держа в руках приказ о выдаче беспроцентного кредита на 25 лет.
^ Гуляко – Александр Григорьевич, а кто у вас был бацька?
Лукашенко, недоверчиво – Цыган!
Гуляко – Так ведь раз вы цыган, то значит и бацька у вас был цыган! Я так понимаю!
Лукашенко – Так.
Гуляко – Ну, тогда я все понял
Лукашенко испуганно – Что ты понял?
Гуляко – Значит бацька у вас цыган, а матка не цыганка
Лукашенко – Молодец. Правильно! Кстати, про Кудрина слышал?
^ Гуляко – Слышал. Знаю. Могу помочь – уверенно
Лукашенко – Помоги, Леонид, дорогой – просительно
Порча
Тозик краем уха прослышал, что дела у Александра Григорьевича пошли из рук вон плохо. Как бы религии и национальности отошли на второй план. Новая угроза нависла над Лукашенко. Угроза сглаза и порчи. В таким же рвением и тщательностью, с какой раньше они занимались религиями и национальностями, с не меньшим упорством все УКГБ по Минску и Минской области стало снимать с Александра Григорьевича порчу и всякую прочую заразу. По таким делам у Лукашенко ездит журналист с Радио Свобода по имени Дмитрий Бартосик. Он катается по цыганам и предлагает им за большие деньги сделать поддел Лукашенке, чтобы тот проиграл выборы. В этот раз все было по другому. Тозик вышел из запоя и после каких-то мероприятии выдал заключение, что Саше поддел уже сделали и что, надо снимать порчу, чего бы это не стоило. Старались как могли.
Самый сумасшедший способ снятия порчи предложил отец Надсон. Надсон предложил одеть Лукашенку в ночную рубашку. После чего ранним утром, Лукашенко в ночной рубашке, должен был выйти на перекресток. После чего, нужно было снять с себя рубашку и закопать ее в ямку, вырытую на этом же перекрестке. Все так и сделали. Ямку вырыли экскаватором заранее. Лукашенко сбросил с себя ночную рубашку и бросил ее в яму. Тозик не рассчитал и выкопал уж очень глубокую яму, которую Лукашенке пришлось закапывать самому(такие условия ритуала) в ручную лопатой. Лукашенко копал часов пять. После чего устал как черт и ругал Тозика за излишнее рвение. Тозик сказал, что так и было задумано. Что теперь порча вместе с ночной рубашкой находятся глубоко под землей и не смогут ему навредить.
Гуляко предложил утопить порчу в Чижовском водохранилище. По плану, нужно было взять и утопить в воде старый ботинок Александра Григорьевича в водохранилище. Причем делать это должен был сам Саша Лукашенко без посторонней помощи. Согласно теории Гуляко, Лукашенко должен был нырнуть в воду «испорченным», а вынырнуть уже «чистым», оставив на дне свои старый сапог. От этой идеи пришлось отказаться ибо вода в Чижовском водохранилище была не очень чистая.
Потом Бабич предложила еще один Миорский способ снятия порчи. Лукашенко должен был одеть левый сапог на правую ногу, правый на левую и подпрыгнув, перескочить свою тень, посмотрев на нее через левое плечо. Это тоже ничем хорошим не закончилось ибо Саша перестарался и при приземлении едва не свернул себе шею.
Короче ничего не помогало. Порча въелась в Александра Григорьевича как ржавчина, а Кудрин кредит все не давал. Все переговоры с Кудриным по поводу выдачи кредита были обречены. Порча. Кудрин был несговорчив и непреклонен как скала. Испробовали все. Даже ездили в Ошмяны к цыганке, но она отказалась помогать Лукашенке. С каждым днем деньги все сокращались, а порча никуда не уходила. Каждый новый помощник приходил к Александру Григорьевичу с желанием помочь, каждый гарантировал исцеление от порчи Кудрина, каждый брал деньги вперед, но уже ничто не помогало.
……………………………………………………………………………………………………
Степан Трофимович не долго еще оставался в Белоруссии. Истории с цыганским происхождением как-то поблекли и отошли на второй план. Религии и национальности были оставлены в задний ящик ибо были уж очень сложны, а их исполнение было очень нелепым. Порча и наговор тоже потеряли свою актуальность, ибо борьба с ними мешала поездкам по регионам, которые Лукашенко очень любил. Стало ясно, что пока горбатый черт Гришка Сорос не покинет тело Александра Григорьевича Лукашенко, толку не будет. А это задача была совсем иного рода…
Океан
Степан Трофимович окончил свой рассказ. Мы посидели еще, выпили по стаканчику и решили чаще встречаться. Во Владивостоке шел мелкий дождь и волновался океан….