Мои старый знакомый Степан Трофимович Лягушкин с самого детства не боялся никакой чертовщины, ни чего сверхъестественного
| Вид материала | Документы |
- Михаил Бакунин наука и народ, 304.43kb.
- Николай Трофимович Сизов Невыдуманные рассказ, 4238kb.
- "Собрание сочинений", т. 10. М., "Текст", 1995, 2252.66kb.
- Мамин-Сибиряк Д. Н. Отрывок из произведения "О книге", 21.76kb.
- Высочайшая вершина музыки это пауза, 2605.03kb.
- И. Д. Ергиев современное исполнительское творчество как явление постнеоклассицизма, 138.28kb.
- Архетипы и модальности, 3700.22kb.
- "битломания" на стадии умирания, 63.67kb.
- Люди! Братья мои! Берегите своих матерей, 45.45kb.
- Реферат на тему, 90.38kb.
Сикорский – Я тоже не хочу, но деньги хорошие.
Комаровский – Тогда давай так. Сначала там пошумим, а потом как получиться. Договорились?
Сикорский – Тогда давай, начинай ты.
Комаровский – Нет, ты начинай. Что как девочка миджуешся! Вперед.
Сикорский – Ладно. А о чем хоть речь?
Комаровский – А тебе не все равно! Иди, заряди там что-нибудь заумное про национальные меньшинства. Лукашенко за религии и национальности готов БМЗ продать. Тем более, что ЦРУ уже тебе написало текст. Осталось только согласовать с тобой
Сикорский – Так я в религиях и национальностях не волоку! А, была не была. Где текст?
Комаровский – Иди в американское посольство. Там в ведомости распишись о получении денег и стартуй.
Еще в конце 2010 года белорусские парламентарии стали медленно, ползком, делать заявления об угрозе, которая неминуемо грядет на Белоруссию со стороны «карты поляка». Затем члены комиссии по международным делам стали собираться по поводу той же самой карты, начали разглагольствовать и делать едкие и злобные замечания в адрес польской стороны. Польские парламентарии тоже не оставались в долгу и адекватно язвили в ответ. Однако большой драки не происходило.
Капля по капле в белорусских СМИ начали появляться какие-то туманные заявления о нарушении прав польского национального меньшинства в Белоруссии. То Сикорский, то Комаровский, медленно как саперы пробовали почву щупами. Сразу стало ясно, что «мальчики» лезут в Гродно. Лезут, как солдаты на бруствер.
^ Где-то в администрации президента…
Тозик – Скажи Александр Григорьевич, скажи мне правдиво, был у тебя бацька или нет?
Лукашенко – Был, был у меня бацька. Звали его Будулон. А я Александр Будулонович
Тозик – А кто по национальности был твой бацька?
Лукашенко расцветает как майская роза ибо подобные вопросы вызывали в нем прилив эндорфинов и прочих гормонов радости
Лукашенко – Да, все же знаю. Цыган мой бацька был, поэтому меня дразнили цыганенок. А если бы бацька бы мой был негром, то меня дразнили бы слоненком. Это мне Беленький объяснил. Все просто как видишь.
Тозик – А раз у тебя был бацька и бацька твой был цыган, то ты, как цыганенок, не можешь сидеть сложа руки и должен заниматься религиями и национальностями.
Лукашенко – Логика у тебя железная, Толян. Бацька у меня действительно был. Все сходиться. А если у меня был бацька, должен заниматься, то буду заниматься и религиями и национальностями. Давай, банкуй!
Тозик и рассказал, что ЦРУ предлагают помощь Александру Григорьевичу в защите его, самого цыганского происхождения на всем белом свете. Что, вообще-то, все согласны, и Сикорский, и Комаровский, только надо бы ручку позолотить. Позолотить и ему, Тозику, и ЦРУ, и вообще, позолотить. Лукашенко, услышал про позолотить и сразу расстроился.
Лукашенко – Я уже позолотил Хилари Клинтон. По ее мнению, самой храброй женщине в Белоруссии всего 19 лет. Прикинь! 19! И кто выбирал такого кандидата? Сиськи у нее хотя бы выросли, у Насти Положанко?!
Тозик – Так ведь проблема не наша. Сами американцы и выбрали Положанко. Я тут не причем. А про сиськи, я не знаю. Надо у Дашкевича спросить. Кстати, Дашкевич жалуется, что ты ему на белорусском языке не даешь балакать.
Лукашенко – Я уже читал. Скажи Ламеке что он колхозник. Хотя бы потому, что между государственным языком и родным есть разница и прежде чем делать грандиозные заявления, пусть в следующий раз найдет время открыть уголовный кодекс
^ Тозик - Ламеко очень перспективный чиновник, исполнительный и на все согласный как резиновая баба.
Лукашенко – А недавно Клинтон сказала, что Положако начала защищать права женщин с 14 лет. Я тоже расплатился с Клинтон, как ты мне и сказал. Только вот какая-то несуразица. А не рановато ли Настя начала олицетворять себя с женщиной? Я конечно человек не молодой, но что-то уже совсем какая-то ранняя пташка у нас, эта твоя Положанко?
^ Тозик - Я тут не причем, Григорьевич. Это американцы.
Лукашенко – Слушай, Толик, я же эти деньги не печатаю. Ты у меня с этим фестивалем национальных культур сколько денег вытянул! А нужен он такой фестиваль? Фестиваль ни про что! Ровно такая же дребедень проходит у нас в Витебске каждый год во время Славянского Базара – выступаю народные коллективы самодеятельности и ремесленники на каждом углу в Витебске продают самодельные сувениры, ряженые в национальных костюмах ходят по улицам с воздушными шариками и никаких дополнительных
расходов. Ты хоть знаешь, что за проект этот, который ЦРУ предлагает или как обычно?
^ Тозик – У тебя бацька кто был? Цыган, правильно?
Лукашенко – Правильно! И что? Вот Чиж, никогда не просит денег. Хороший парень.
Тозик – Чиж цыган или ты цыган? А если бацька у тебя был цыган! Так я об этом и говорю, что бацька твой был цыган. Неужели не понял?
Лукашенко – Все сходиться. Тогда давай, я подпишу! Только раз бацька у меня был цыган, то и с ЦРУ я буду договариваться.
^ Тозик – На здоровье
В Варшаве
Сикорский\Комаровский и сами понять не могли как именно раскрутиться вся эта история с «картой поляка» и на всякий случай решили позвонить в Минск, уточнить детали
Сикорский – Здравствуйте пан Гуляко!
Гуляко – А, рад слышать. Как дела, какие новости
Сикорский – Да вшистко едно. Только вот вопрос у нас есть
^ Гуляко – Какой? Деньги получили? Саша Лукашенко на защиту цыганского происхождения денег не жалеет.
Сикорский – Так не в деньгах дело. Нельзя ли как то придумать, что бы хоть как-то вывезти нас и перевезти стрелки с этой чертовой «картой поляка»?
^ Гуляко – Зачем, деньги же Лукашенко- то выделил
Сикорский – Я не про деньги. Я про то, что у меня кроме Лукашенко есть и другие планы на жизнь. И мне еще после Лукашенко хочется заниматься политикой, а не выглядеть полным дебилом, который повторяет тупые и безграмотные тексты вашего президента в эфире всех телеканалов. Кроме того, мне кажется, что никакие Витебские цыгане ни в какие союзы поляков, ни тем более в «карту поляка» не верят и мы зря теряем время.
Гуляко – А какая вам разница. Лукашенко выделил деньги? Выделил. ЦРУ написало тексты? Написало. Все. А верят не верят – это дело шестнадцатое.
Сикорский – Нет, один раз я готов сморозить еще и не такую чушь, но под серьезное дело – я пас. Нужно перевезти стрелки с меня, чтобы я не выглядел идиотом.
^ Гуляко – Так может у ЦРУ спроси?
Сикорский – Нет, спасибо. По их мнению, у меня есть коммуникатор и это, кто бы думал, журналист Почобут. Да! Человек, которого я видел дважды или трижды в жизни – мой коммуникатор.
^ Гуляко – Везет тебе, - хихикая
Сикорский - Так хорошо если бы только мой, еще пол беды. Так они написали, что он вообще коммуникатор между Польшей и вами. Ты знаешь, что такое коммуникатор?
^ Гуляко хихикая – Представления не имею. Это, случайно, не про мелафон, нет?
Сикорский - Нет, это, к сожалению, не про мелофон. А про что это, я и сам не знаю. Коммутатор – это понятно. А коммуникатор, это, извините, что-то уж очень не по-русски и тем более совсем не по-польски.
Гуляко – Я и сам понимаю, что само слово «коммуникатор» не из русского языка или, по крайней мере, очень редко используемое. Если этот текст тебе писали наши белорусы (человек для которого русский язык родной», то тогда уместно было бы ожидать от них название «фасилитатор» или «модератор» или, в самом крайнем случае «медиатор». А то коммуникатор какой-то?
Слушай, мне все это до фонаря. Мне нужны деньги, а на религии и национальности мне плевать.
Сикорский – Так и я уже деньги получил…
Гуляко – Слушай, Радек. Я бы и рад тебе помочь, но я, честно говоря, и сам не пойму о чем это они. А ты думаешь мне легко? Расслабься. Деньги выделили. А я подумаю там насчет какого экспертного заключения из Конституционного Суда. Подойдет?
Сикорский – То что надо. Ждем хороших новостей.
Гуляко – До скорого
Около месяца Гуляко носился по судам города Минска и упрашивал юристов сделать заключение по «карте поляка». То там, то тут, появлялись удивительно безграмотные с юридической точки зрения замечания различного рода евро чиновников по поводу злоключении журналиста Почобута. Некоторые замечания отдельных высокопоставленных чиновников были настолько безграмотны, что походили скорее на бред. Поморочив Почобута, Гуляко решил впустить его на волю, который стал ему уже почти родным и, даже, иногда снился во сне
^ Сон Леонида Гуляко
Ему снилось, что он жениться. У него удивительный, красивый костюм. Его невеста Анжелика Борис, гораздо моложе своих лет и удивительно хороша собой. Эти длинные ресницы, руки, плечи: невеста – чистый изумруд. Все готово, любовь морковь и все дела. В свидетели на свадьбу он пригласил Лорда Эрика Авебери, Томаса Эктона, Майкла Дэвэй, Съюзи Грин, короче всех. Лимузин, музыка, хризантемы и орхидеи. Отличное шампанское, красота. Все готовы, все веселы и все счастливы. И вот, Гуляко с невестой заходят в костел венчаться, держась за руку, и влюбленно смотрят друг на друга. За ними идет вся компания. Они идут к алтарю, держась за руки. Гуляко крепко сжимает лапку своей возлюбленной, у которой с лица не сходит смущение и радость. Они подходят и видит, что вместо нормального священника стоит журналист Почобут, переодетый священником и пьяный. У Гуляко начинает дергаться глаз, он взволнован, но что тут скажешь. Бунтовать, требовать перемены священника – молодая может не верное его понять. И что тогда? А такой персик улетит – не поймаешь!
Все выстраиваются перед алтарем, Александр Надсон держит над ним корону, а над невестой Гуляко корону держит Ламеко Владимир Борисович. Все взволнованы в ожидании чуда или по крайней мере чего-то торжественного. Гуляко хочет позвать кого-нибудь, рассказать, что, мол, этот-то хмырь как сюда попал? Однако Надсон толкает его под руку и показывает, мол, сосредоточься. Такой момент, а он раскис. Гуляко хочет сосредоточится, но не может – всю процедуру венчания собирается вершить журналист Почобут, который непонятно как и зачем записался в ксендзы. Гуляко понимает, что отменить или поменять ксендза уже просто нет времени.
Начинается процесс, Почобут показывает и знание процедуры и знание польского языка и Гуляко, понемногу начинает успокаиваться. Молодая влюблена и процедура идет своим чередом и тут происходит процесс опроса молодых:
^ Почобут – Готова ли ли ты, молодая и красивая взять в мужья Леньку Гуляко и любить его пока смерть не разлучит вас? - строго
Борис – Да. Я люблю его с третьего класса
Почобут – А ты, Ленька Гуляко, готов ли ты любить Анжелику Борис в радости и горести пока смерть не разлучит вас? Готов или нет? Отвечай как на духу, не утаивай!
Гуляко понимает, что происходит что-то не то, что происходит что-то ужасное, но изменить ничего не может.
Гуляко – Готов! Всегда готов, ваше сиятельство.
Все гости выдыхают с облегчением, а отец Надсон даже вытирает слезы умиления платочком.
Почобут – Не верю! Почобут не обязан всему верить!!! Вот он говорит любит, а я ему не верю – холодный пот течет по спине у Гуляко и мурашки начинают ползать по его голове как муравьи – Не верю. Вот не верю и все тут. Скажи, Гуляко, не криви душой, любишь ли ты ее?
^ Гуляко, поломанным языком – Люблю. Люблю ее и ее только одну люблю
Почобут – Не верю.
Среди гостей начали шептаться. Томас Эктон смотрит в сторону Тозика с укоризной и нескрываемым презрением.
Почобут – Я не верю ему, не верю. Ну, не верю я ему. Вот, что хотите со мной делайте, хотите режте, хотите еште, а я ему не верю!!! Еще раз спрашиваю, готов ли ты любить Анжелику Борис и жить с ней пока смерть не разлучит вас??? А? Отвечай, бродяга!
Гуляко чувствует взгляды всей толпы и быстро соображает, что надо бы ответить как можно убедительнее.
Гуляко - Люблю безумно – орет так сильно, что начинают раскачиваться люстры.
Почобут некоторое время молчит и Гуляко осматривается назад в надежде найти поддержку, но Эрик вообще отвернулся, а Сьюзи Грин вместо поддержки показывает ему кукиш отворачивается. И тут Гуляко снова слышит голос Почобута, громкий как водопад
^ Почобут – Я не верю ему!!!
Гуляко – Я люблю ее.
Почобут – Нет, не верю я тебе, на полкопейки не верю. Кому, кому, а ему не верю.
Гуляко понимает, что надо спасать положение, слышит недовольные голоса у себя за спиной и становиться на колени перед Анжеликой Борис и снова говорит – я люблю тебя, Люда!!!
^ Анжелика Борис – Какая я тебе Люда! – грозно. Я ему тоже не верю – показывает на него пальцем и корчит недовольную рожицу.
Почобут – Я не обязан ему верить – обращается к толпе, - Вы понимаете, я не обязан. Я могу поверить, а могу и не верить.
И тут все гости так же махают руками и возмущаются. И все в один голос тоже заявляют о том, что не верят Гуляке и никогда не верили. Все начинают вспоминать грехи, грешки и огрехи Леонида Павловича и показывают на него пальцами.
Гуляко – Подождите, куда же вы. Я люблю ее. Вот – и, в доказательство, целует вместо Борис пьяного журналиста Почобута.
К нему подходит Анжелика Борис и дает ему звонкую, хрустальную пощечину и уходит. Внезапно на него наваливаются все гости и начинают его бить по щекам. Свет потухает в сознании Гуляко и он просыпается.
В конце концов горемычный Гуляко нашел козла отпущения и им оказался Конституционный суд. Больше месяца пришлось ожидать, пока Конституционный суд примет решение. Принял. И так принял, что хоть ты святой водой его окропи этот суд и то не поможет. По мнению Конституционного суда «карта поляка» есть прямое вмешательство во внутренние дела Белоруссии. Да, господа, именно так. А сама «карта поляка» вредна как ртуть. Однако Конституционный суд даже не намекнул на то, что может быть, надо делать или не надо делать с этой «картой поляка». А о том, кто теперь должен разрешать или запрещать эту чертову карту – суд тоже промолчал.
Может ее нужно было бы разрешить или запретить к чертям собачьим – мудрые люди из Конституционного суда об этом промолчали. Через минут двадцать появились громкие заявления некоего Плотницкого и Чергинца. Дескать мол, надо, не медля не минуты, тут же, на этом самом месте, разобраться и все. Но ни борец с порнографией Чергинец, ни Плотницкий не решились упомянуть, а как именно разобраться? Ну, то что по мнению Плотницкого «карта поляка» дрянь несусветная, этого и следовало бы ожидать, а потом как? Что с ней делать? С этой дрянью? Солить, перчить, жарить? А если и жарить, то как, на подсолнечном или на сливочном масле? Что с ней делать с этой «картой поляка»?!
Вообще кабак, который натворил Гуляко с этой польской карточкой был удивительный. Анатолии Тозик прочитав такое заявление, запил с Завальнюком у него там же в костеле. Тозик пил самогонку, плакал и жаловался на судьбу, которая не подбрасывает ему больше никаких инициатив, ни согласия, ни разногласия. Завальнюк утешал его как мог, но пил не меньше. Всю ночь из красного костела слышались песни:
^ Тозик – Молодость мояяяяя, Белоруссия - поет
Завальнюк – Песни партизан…, да туман
Тозик – Молодость мояяяяяяяя! – эх наливай, душа горит
Завальнюк – Тозик, дай закурить?
Тозик – У меня Монте-Карло.
Завальнюк – Давай,- затягивается - прошла молодость. Молодость мояяяяяяя, Белоруссия!
Через пару недель польские парламентарии и вовсе перестали отвечать белорусским коллегам на запросы о встречах, свиданиях и тому подобных интимностях, словно тех никогда и не было. «Карта поляка» осталась цела и невредима.
^ Разговор по телефону
Лукашенко – Здравствуйте. Это ЦРУ?
Кристофер Шилдс – ЦРУ, конечно же ЦРУ. Что у вас Александр Григорьевич? Чем можем, так сказать, помочь? - приветливо
Лукашенко – Вы из меня все деньги высосали на проекты по защите моего самого цыганского происхождения, а толку нет. Я скоро милостыню просить буду по вашей милости. Где результаты? - возмущенно
^ Кристофер Шилдс – Александр Григорьевич. Вы не кричите, для начала. Во-вторых, мы не волшебники. А в третьих, вы обещали нам три теракта, а получается один.
Лукашенко – По терактам это не ко мне. Это к Василию Дементею. Это он там в Витебске зажигает. И почему вы врете. Вы заплатили за 3 теракта, вот Василек и сделал три.
^ Кристофер Шилдс – Так ведь уголовное дело одно.
Лукашенко – Ну?
Кристофер Шилдс – Баранки гну. А мы платили за 3.
Лукашенко – Ясно, причину для скандала ищите? Обидеть хотите меня за то, что у меня бацька цыган? Так получается? Хотите куском хлеба меня попрекнуть?
^ Кристофер Шилдс – Никаким хлебом вас никто не попрекает, а во вторых я хлеба не ем, я за раздельное питание. Не исполнительный вы человек, Александр Григорьевич. Вот скажите, кто у вас был бацька?
Лукашенко – Был у меня бацька – розовый румянец растекается у него по лицу
^ Кристофер Шилдс – Цыган или может быть не цыган?
Лукашенко – Цыган, и что. Ближе к делу, – волна приятного смущения покрывает Сашу Лукашенку с ног до головы.
^ Кристофер Шилдс – Вы не торопитесь. Значит бацька у вас был и бацька ваш был цыган? Я правильно вас понимаю?
Лукашенко – Правильно. Что ты резину тянешь, что душу травишь?
^ Кристофер Шилдс – Давайте по порядку. Значит у вас был бацька цыган? Можете вы опровергнуть это заявление?
Лукашенко – А чтоб тебе мало места было. Не могу!
^ Кристофер Шилдс – Нет, вы, Александр Григорьевич, не торопитесь. Тут торопиться не нужно. Зачем же торопиться. У вас был бацька цыган? Если я не верное говорю, вы меня поправляйте, договорились? У вас был бацька или может быть не был?
Лукашенко – Был, был у меня бацька. Совершенно верно. Бацька у меня был.
^ Кристофер Шилдс – Значит понятно. С этим определились. Хорошо. Дальше тогда идем. У вас был бацька цыган, который был цыган по национальности или по призванию?
Лукашенко – А чтоб ты ляснулся со своим бацькой – бросает трубку. – Галя! Галина Родионовна! Галка – орет как резаный
^ Галина Родионовна – Чего тебе?
Лукашенко – Тозика мне разыщи
Галина Родионовна – Так нет его. Запил. Уже две недели от Завальнюка не выходит. Киряют.
Лукашенко – Киряют? У меня бацька был цыган, а они киряют! Ты видишь, Галюсик, с кем приходиться работать. Тогда этого разыщи. Как его? Да, Гуляко.
^ Галина Родионовна – Это можно.
У главкомверха
Лягушкин – Товарищ главкомверх Тихоокенского флота. Гвардии капитан второго ранга Степан Трофимович Лягушкин по вашему приказанию прибыл
Главкомверх – Здравствуй Лягушкин. Как доехал?
Лягушкин – Без проблем, товарищ главкомверх
Главковерх – Слушай Степан Трофимович. Есть тут история одна. Развелась всякая чертовщина в Белоруссии. Демоны, черти и просто бесы, заполонили нашу с тобой советскую землю. Надо бы помочь братскому белорусскому народу. Как думаешь?
Лягушкин – А сколько можно помогать этому братскому белорусскому народу?! Им сколько не давай, им все мало. Если сегодня дадим-завтра опять прийдут за деньгами.
Главкомверх – Я не про это. А про то, что белорусы благодаря нашим кредитам уже совсем работать разучились – это верно. Наша вина.
Я про то, что надо бы послать специалиста, помочь белоруссам чертей победить.
Лягушкин – А теперь понятно. Это можно. Только я тут причем.
Главкомверх – А кто еще? У тебя есть опыт по делу с той, помнишь, как ее, с Комбинашкиной. В религиях и национальностях ты волокешь. И юрист ты не самый хреновый. А писатель ты, вообще как Булгаков! И по молодежной политике ты шариш!
Лягушкин – А может мне в помощь кого послать. Один боюсь не справлюсь. Задача больно сложная.
Главкомверх – Некого. Некому тебе, Степан Трофимович, помочь. Кругом бляди! Ты справишся.
Лягушкин – И всетаки боязно как-то
Главкомверх – Не стоит трусить. С нами Бог
Лягушкин – А Владимир Владимирович?
Главковерх – А что Владимир Владимирович! Владимир Владимирович - наш президент!!! Порядок будет в стране! К выполнению поставленой задачи приступить!
Лягушкин – Слушаюсь!
Главкомверх – Ты, Степан, не суетись, подойди поближе. Не мне тебя учить. А самое главное ты и сам знаешь. Сила черта в том, что он убедил всех, что его нету. Что он, черт, жертва. Его выявит надо, опознать. Вот и вся хитрость. Надо опознать беса, пометить и у черта не станет силы.
Лягушкин – Ппонял. Разрешите идти?
Главкомверх – Тут еще деталь. Как бы это выразиться поделикатнее. Понимаешь, есть в Белоруссии президент. Зовут Лукашенко. Так вот учти, ему кажется, что ему цыгане угрожают. И все бы ничего, но Лукашенко почем зря защищает свое цыганской происхождение. И самое уникальное в том, что свое цыганское происхождение он защищает не от кого-то там, а от самих цыган! Вот оно что