Итут иностранных языков серия «знак сознание знание» Выпуск 1 Теркулов Вячеслав Исаевич Номинатема: опыт определения и описания Горловка 2010 ббк 81. 0

Вид материала

Книга

Содержание Манаенко Г.Н. Рецензия на монографию В.И. Теркулова «Номинатема: опыт определения и описания» 16 2.3. Несловоцентрические теории базовой номинативной единицы 75 3.3. Ономасиологический подход к проблеме актуализации концепта 110 4.1. Понятие внутренней и внешней мотивации. Деривация и лексикализация 158 5.1. О соотношении плана содержания и плана выражения глоссы 219 Список использованных источников 263 ВВЕДЕНИЕ От автора Карасик В.И. Рецензия на монографию В.И.Теркулова «Номинатема : опыт определения и описания» Манаенко Г.Н. Рецензия на монографию В.И. Теркулова «Номинатема: опыт определения и описания» Глава 1. О ЛИНГВАЛЬНОМ СТАТУСЕ КОНЦЕПТОВ Глава 2. ДИСКУССИЯ О БАЗОВОЙ НОМИНАТИВНОЙ ЕДИНИЦЕ 2.1. Речевая и языковая номинация 2.2. Словоцентрические теории базовой номинативной единицы Этого не может быть, потому что мою маму зовут так-же Мы две подружки, очень похожие на группу «Тату», я понимаю, может, вы их не любите, за то мы любим друг друга, а в перерыве вас 2.3. Несловоцентрические теории базовой номинативной единицы Глава 3. КОНЦЕПТ КАК ИНВАРИАНТНОЕ ЗНАЧЕНИЕ 3.2. Понятие инварианта 3.3. Ономасиологический подход к проблеме актуализации концепта 3.4. Вопрос о статусе свободных словосочетаний Сочетания знаменательных слов с модальными единицами (частицами, модальными глаголами) ... Полное содержание

Подобный материал:

• Анализ работы методического объединения учителей иностранных языков за 2010-2011 учебный, 133.85kb.
• Пособие построено на материале переводов с немецкого, английского, французского, отчасти, 5817.76kb.
• Образовательные программы теория и методика преподавания иностранных языков 2009/10, 1739.54kb.
• Книга адресована специалистам в области лингводидактики, методики преподавания иностранных, 3024.41kb.
• Учебное пособие Под редакцией Г. Б. Корнетова асоу 2010 удк 37(091) ббк 74., 4570.07kb.
• Удк 4И(077) ббк 81. 2-9 Н-84, 457.94kb.
• Лингвокультурная компетентность личности как культурологическая проблема, 569.63kb.
• Тезисы докладов выступления учителей иностранных языков на августовской конференции, 444.69kb.
• Анкета модели inStars Ф. И. О. Телефон, 10.18kb.
• История, 85.9kb.

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ УКРАИНЫ

ГОРЛОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКОВ


Серия «ЗНАК – СОЗНАНИЕ – ЗНАНИЕ»


Выпуск 1


Теркулов Вячеслав Исаевич


Номинатема:

опыт определения и описания


Горловка 2010

ББК 81.0

УДК 81'371 – 81'367.7

Т

Т Теркулов В.И. Номинатема : опыт определения и описания / В. И. Теркулов / научн. редактор М. В. Пименова. – Горловка : ГГПИИЯ, 2010. – ___ с. – (Серия «Знак – Сознание – Знание»). – Вып. 1.


Книга посвящена определению и описанию особенностей функционирования номинатемы, которую автор считает основной номинативной единицей языка. Номинатема рассматривается с точки зрения лингвальной когнитологии или, по-другому, когнитивной лингвальной семиотики. Автор устанавливает следующую схему номинации: «номинатема – концепт как инвариантное значение номинатемы – глосса как реализация номинатемы в речи – лексическое значение глоссы как референция и коагуляция концепта – референт». В книге рассматриваются модели речевого модифицирования номинатемы и формирования новых номинатем.

Книга предназначена для филологов, культурологов и широкого круга читателей, интересующихся проблемами воплощения знания в знаках языка.


Научный редактор: член-корреспондент Сибирской Академии Наук Высшей Школы, доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой общего языкознания и славянских языков Кемеровского государственного университета М.В. Пименова.


Рецензенты:

Зав. кафедрой английской филологии Волгоградского государственного педагогического университета, доктор филологических наук, профессор В.И. Карасик

Доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка Ставропольского государственного педагогического института Г.Н. Манаенко

Доктор филологических наук, профессор кафедры общего и русского языкознания Витебского государственного университета им. П. М. Машерова В.А. Маслова


Печатается по решению ученого совета Горловского государственного педагогического института иностранных языков (протокол №_ от __)


ISBN

© В.И Теркулов

© ГГПИИЯ



Известно, что семантическая система представляет собой систему знаков с номинативными и коммуникативными функциями. Если номинативные единицы репрезентируют реалии, то коммуникативные организуют их в текст. Современная лингвистика получила явный «коммуникативный крен», в то время как исследование номинативной стороны не менее важно. И в этом смысле появление рецензируемой работы В.И. Теркулова актуально для лингвистики.  Она посвящена исследованию особенностей функционирования номинатемы, которую автор считает основной номинативной единицей языка. Актуальность и новизна взглядов автора бесспорны.

Доктор филологических наук, профессор кафедры

общего и русского языкознания Витебского государственного университета им. П. М. Машерова Валентина Авраамовна Маслова
^

ВВЕДЕНИЕ

От автора

Лингвокогнитология, когнитивная лингвистика стала одним из самых популярных направлений современного языкознания. Н.Н. Болдырев определяет ее как «одно из самых современных и перспективных направлений лингвистических исследований, которое изучает язык в его взаимодействии с различными мыслительными структурами и процессами: вниманием, восприятием, памятью и т.д.» [Болдырев 1998, с. 3].

С этим мнением трудно не согласиться. Сомнение вызывает только стремление некоторых лингвокогнитологов превратить язык, о котором Ф де Соссюр некогда писал, что он, «рассматриваемый в самом себе и для себя», является «единственным и истинным объектом лингвистики» [Соссюр 1977, с. 269], в нечто вспомогательное, а значит – второстепенное для языковедения. В исследованиях представителей данной научной отрасли он часто воспринимается не столько как предмет изучения, сколько как средство изучения концептов. Даже наиболее близкое к собственно лингвистическим студиям семантико-когнитивное направление этой науки, представленное работами А.П. Бабушкина, Н.Н. Болдырева, Г. В. Быковой, Е.С. Кубряковой, 3.Д. Поповой, И.А. Стернина, Е.В. Рахилиной и др.¹, по свидетельству 3.Д. Поповой и И.А. Стернина, ставит своей задачей не «исследование лексической и грамматической семантики языка», а «исследование лексической и грамматической семантики языка как средства доступа к содержанию концептов, как средства их моделирования от семантики языка к концептосфере» (выделено мной. – В.Т.» [Попова 2006, с. 7]. Как пишет В.А. Маслова, «когнитивная лингвистика, вкупе с когнитивной психологией и когнитивной социологией, образующие когнитологию, пытаются ответить на вопрос о том, как в принципе организовано сознание человека, как человек познает мир, какие сведения о мире становятся знанием, как создаются ментальные пространства» [Маслова 2004, с. 8]. Иначе говоря, лингвокогнитология существует в представлении некоторых лингвистов лишь как одна из составляющих когнитологии, отличающаяся от остальных ее составляющих только путем проникновения в сознание человека – через язык. Как видим, места для исследования самого языка здесь не осталось, что вызывает у меня как у традиционно сориентированного лингвиста некоторую растерянность. Мне все-таки хочется вернуться к языку как к единственному объекту лингвистики, правда, уже проведенному через фильтры когнитивного подхода. И, скажем прямо, такой путь все-таки достаточно популярен в современном языкознании.

Напомню, что базовой единицей лингвокогнитологии является концепт. Наиболее авторитетная и в то же время наиболее широкая трактовка концепта определяет его как «термин, служащий объяснению единиц ментальных или психических ресурсов нашего сознания и той информационной структуры, которая отражает знания и опыт человека; это оперативная содержательная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга (lingua mentalis), всей картины мира, отраженной в человеческой психике» [Кубрякова 1997, с. 90]. Язык же при этом «осмысливается в наши дни как обусловленное культурой и переживаемое в индивидуальном сознании знание о мире² (выделено мной. – В.Т.), проявляющееся в коммуникативной деятельности» [Карасик 2007, с. 4]. Логика подсказывает, что совмещение двух указанных утверждений должно привести нас к предварительному выводу о том, что концепт является элементом языковой структуры. В связи с этим очень важным становится определение статуса концепта в языке и описание его не просто как ментальной единицы, а как языкового конструкта. Концепт, воплощаясь в языке, создает мир языковых сущностей и, вследствие этого, создает мир социума, что, как мне кажется, подтверждается фразой К.К.М. Клакхона: «Человек видит и слышит только то, к чему его делает чувствительным грамматическая система его языка, то, что она приучила его ждать от восприятия… Человек, выросший в той или иной языковой среде, воспринимает последнюю как часть самой природы вещей, всегда остающихся на уровне фоновых явлений» [Клакхон 1998, с. 190]. Именно поэтому в предлагаемой Вашему вниманию работе концепт рассматривается не столько как достояние психики человека, что, отмечу, абсолютно справедливо и мною ни в коем случае не оспаривается, сколько как языковая инфраструктура, центр семантической и формальной организации языка, определяющий границы и формы существования языковых знаков. Это – одна из функций концепта, правда, на мой взгляд – взгляд, как я уже говорил, традиционно сориентированного лингвиста, – самая важная из всех возможных его функций.

Задача описания концепта как языкового конструкта и сформировала идею создания новой научной серии «Знак – Сознание – Знание», настроенной не на описание концептов через язык, а на описание языка через концепты. Вопреки приведенному выше мнению 3.Д. Поповой и И.А. Стернина, можно утверждать, что лингвокогнитология, в одном из наиболее перспективном, как мне видится, из своих направлений, которое я рекомендую назвать лингвальной когнитологией или когнитивной лингвальной семиотикой, все же обращается к когнитивному исследованию именно языка, а не того, что находится за его пределами. В этом направлении, представленном работами Е.С. Кубряковой, посвященными проблемам когнитивной трактовки процессов номинации и деривации [Кубрякова 1981; Кубрякова 1986; Кубрякова 2004], М.В. Пименовой, рассматривающей особенности формирования лингвальных когнитивных классов [Пименова 2001; Пименова 2004], Н.Н. Болдырева, изучающего проблемы когнитивной семантики [Болдырев 2000], Е.А. Селивановой, описывающей особенности когнитивной ономасиологии, фразеологии и дериватологии [Селіванова 1996; Селиванова 2000; Селіванова 2004], А.М. Эмировой, рассматривающей когнитивно-коммуникативный аспект фразеологии [Эмирова], и мн. др., объединяется собственно когнитивная лингвистика, исследующая связи между номинативной единицей и вещью, контенсивная лингвистика, изучающая семантические «прототипы» – модальность, залоговость, темпоральность и под., и концептуальная лингвистика, изучающая собственно концепты [Колесов 2005, с. 16]. При этом важным моментом является включение в систему конструктов лингвальной когнитологии (когнитивной лингвальной семиотики) традиционной лингвистики, которая и становится поставщиком первичных сведений о языковой системе.

Базовый постулат методологии «лингвальной когнитологии» (конечно же, без употребления данного наименования) был выведен Е.С. Кубряковой, которая утверждала, что «каждое языковое явление может считаться адекватно описанным и разъясненным только в тех случаях, если оно рассмотрено на перекрестке когниции и коммуникации» [Кубрякова 2004-1, с. 16]. В связи с этим, цель описываемого в пределах предлагаемой серии направления когнитивной лингвистики состоит в том, чтобы «не только поставить в соответствие каждой языковой форме ее когнитивный аналог, ее концептуальную или когнитивную структуры (объясняя тем самым значение или содержание формы через определенную когнитивную структуру, структуру мнения или знания), но и объяснить причины выбора или создания данной «упаковки» для данного содержания (выделено мною. – В.Т.)» [Кубрякова 2004-1, с. 16], то есть установить тактики формирования наименования и процессов коагуляции. Данный путь, на мой взгляд, перспективен. Как отмечал Н.Н. Болдырев, исследования языка, построенные на осознании его как когнитивной сущности, «приводят к новому осмыслению и пониманию многих традиционных проблем языкознания, таких как: природа и структура языка, проблема частей речи, соотношение семантики и синтаксиса, значения и смысла, вопросы полисемии и производности значений и многие другие. Все эти проблемы получают адекватное объяснение в рамках теорий когнитивных моделей, концептуализации и категоризации, прототипической и фреймовой семантики, то есть в русле решения основных проблем когнитивной лингвистики» [Болдырев 2001, с. 30]. Такие изыскания настроены на изучении языка уже не столько как математической структуры, сколько как мира существования человека. И в этом смысле «рассматриваемый в самом себе и для себя» язык учитывает и нахождение в нем человека как создателя мира лингвальных существований.

Название предлагаемой вниманию уважаемого читателя серии («Знак – Сознание – Знание») мне подсказала фраза профессора Ставропольского пединститута Г.Н. Манаенко: «Языковое произведение (текст) выступает в качестве основы для координации знаний участников коммуникации. Значение же языкового выражения в таком случае предстает как доступ к со-знанию» [Манаенко 2009, с. 39]³. Мне тут явно не хватало «знака», который я и добавил, предполагая, что именно к нему стремился Геннадий Николаевич. По моему мнению, знак представляет собой объективированное сознание (концептосферу) человека, основанное на лингвальном знании (лингвоконцепт), то есть сформированном языком знании о мире, которое, в свою очередь, является миром лингвального бытия человека. Точно так же, как мне кажется, толковал соотношение указанных сущностей и В.В. Колесов, писавший, что «путь от символа в концепт лежит не через знание ("всё известно") или познание (номинализм), а через сознание (реализм), ибо это – не объяснение и не переименование, а преображение в содержательных формах концептуального квадрата» [Колесов 1999]. Напомню, что квантом знания и является, в сущности, концепт. Таким образом, именно символ, знак продуцирует преломленное через сознание концептуальное знание.

Формы существования научной серии «Знак – Сознание – Знание» предполагаются самые разнообразные. Логичным, однако, будет начать ее с монографической работы, в которой должны быть изложены если не основы лингвального подхода к концептосфере языка, то хотя бы основные понятия, определяющие пути лингвальных исследований лингвокогнитологии. И таким основным понятием является, на мой взгляд, представление о базовой номинативной единице языка, единице, которая может быть напрямую связана с концептом, то есть выступать в качестве базового его воплощения. Эту единицу я называю номинатемой.

Термин «номинатема» в том значении, о котором говорится здесь, был употреблен в моей первой монографии – Теркулов В. И. Слово и номинатема: опыт комплексного описания основной номинативной единицы языка. – Горловка : Изд-во ГГПИИЯ, 2007. – 240 с. [Теркулов 2007]. Именно поэтому я своей волей и определил необходимость начала серии именно с моей монографии, посвященной описанию данного явления. Я надеюсь, что это будет заявкой на установление объекта дискуссий, которые, как мне желается, будут представлены в следующих выпусках серии. Кстати, следующий выпуск будет привязан к конференции «Лингвокогнитология и языковые структуры», которая состоится в рамках IV Международной Летней научной школы «Когнитивная лингвистика и концептуальные исследования: русский мир и восточнославянская ментальность». Эта школа, проводимая совместно Горловским государственным педагогическим институтом иностранных языков, Кемеровским региональным отделением Российской Ассоциации лингвистов-когнитологов и Международной распределенной лабораторией когнитивной лингвистики и концептуальных исследований (ЛКЛиКИ) под руководством профессора М.В. Пименовой и при моем деятельном участии, пройдет в июне-июле 2010 года на базе Горловского государственного педагогического института иностранных языков на берегу Азовского моря и станет поводом для обсуждения тех проблем, которые вынесены в название серии и описаны в предлагаемой Вашему вниманию монографии.

Отмечу, что предлагаемая вниманию читателя монография мыслилась как второе издание «Слова и номинатемы», исправленное и переработанное. Однако работа по исправлению и переработке привела к возникновению новой по идеологии книги. Если «Слово и номинатема» стремилось к тому, чтобы дать структурное описание номинатемы, то предлагаемое исследование стремиться к трактовке этого феномена с лингвокогнитологической точки зрения. Я, однако, все же желал хотя бы в названии сохранить связь двух книг, и поэтому пошел по наиболее простому пути – пути сокращения этого самого названия. «Слово и номинатема» сократилось до «Номинатема», поскольку слову в моем исследовании окончательно и бесповоротно отказано в языковом (в соссюровском понимании этого термина) статусе, а «опыт комплексного описания основной номинативной единицы языка» сократился вначале до «опыт описания», а потом, когда я осознал, что перед описанием неплохо было бы дать и определение, превратился в «опыт определения и описания».

Нужно сразу сказать, что представляемый на суд читателя опус некоторые знающие люди еще до его подписания в печать обозначили достаточно неприятными для меня наименованиями «схоластика» и «софистика», что кажется мне значимым, поскольку, по моему стойкому убеждению, указанные сущности вряд ли можно рассматривать как лежащие в одном ряду. Я не случайно упомянул здесь мнение некоторых знающих людей, поскольку, как подсказали мне другие знающие люди, правда, в иной области – книгоиздательской, для коммерческого успеха любой книги необходимо, чтобы в ней была загадка, которая решается в ее финале. Вот и для Вас, уважаемый читатель, будет интрига. Вы достойны того, чтобы самостоятельно определить, что же лежит в основе системы доказательств моей книги – схоластика или софистика. А может, и что-то иное, неведомое мне. Единственное, что я хочу сказать в свое оправдание, так это то, что меньше всего мне хотелось следовать в своих откровениях неким школярским канонам, что, как мне кажется, и подтверждается моим отказом от так любимого школьными грамматиками «слова» как основы номинативной системы языка. А если я и применил какие-то «софистические доводы» в доказательство своих убеждений, то, как знать, – настолько ли они неправильны? Может, неправильны доводы моих оппонентов, которых я, дай Бог им и их близким здоровья и радости, признаю людьми большого ума и высоких нравственных идеалов.

В то же время судьба подарила мне знакомство с людьми, которые, будучи не менее значимыми, а может, даже и более значимыми, да нет, точно более значимыми, познакомились с моей книгой и не стали заниматься навешиванием ярлыков, а просто высказали свое мнение о тех или иных моих идеях. Причем, не щадя моего самолюбия. За что я их люблю, ценю и уважаю еще больше, поскольку целью моих изысканий было не самоутверждение себя как таланта, гения и корифея, а поиск ответов на некоторые волнующие меня вопросы. И замечания этих моих оппонентов хоть и не поколебали моей убежденности в моей же правоте, но заставили быть более взвешенным в своих суждениях (что, уважаемый читатель, как Вы видите из текста Введения, дается мне с большим трудом) и показали те аспекты проблемы, над которыми еще необходимо подумать. Вот за это им преогромнейшее спасибо! Родина должна, конечно же, знать имена этих людей. И я удовлетворяю любопытство Родины. Единственное, что я не укажу – это их регалии. Во-первых, вполне возможно, что я не все их знаю. А во-вторых, их имена – это уже предельные концепты. Вряд ли кому-то из тех, кого заинтересовала эта книга, нужно напоминать о том, кто такие М.В. Пименова, В.А. Маслова, В.И. Карасик, Г.Н. Манаенко, Е.А. Селиванова, Е.С. Отин, Л.А. Кудрявцева, В.А. Глущенко, Т.С. Пристайко, Н.П. Тропина, В.М. Калинкин, О.А. Семенюк, И.И. Степанченко и многие другие. Огромное спасибо вам, добрые люди! Особенно – научному консультанту моей докторской диссертации проф. Славянского государственного педагогического университета Владимиру Андреевичу Глущенко – за терпение и понимание.

А «самое огромное спасибо»⁴ человеку, который взял на себя неблагодарный труд редактирования моей работы, – доктору филологических наук, профессору КемГУ Марине Владимировне Пименовой. Она, в общем-то, и подтолкнула меня к идее создания не только монографии, но и серии в целом.

И еще одно имя, которое я не могу не вспомнить. Это Евгений Иванович Царенко – доцент кафедры общего и исторического языкознания Донецкого национального университета, который в прошлом году отпраздновал свое семидесятилетие. К этой книге он, вроде бы, прямого отношения не имеет. Но не будь его, не было бы не только этой книги, но и доктора филологических наук В.И. Теркулова. Именно Евгений Иванович был сначала научным руководителем моей дипломной работы, а затем и кандидатской диссертации. Все, что я придумал в своей лингвальной жизни, появилось именно благодаря ему, благодаря тем урокам, которые я запомнил на всю жизнь. Я помню об этом, дорогой Евгений Иванович! И дай Вам Бог здоровья и радостей!

Но, как мне кажется, вступительная часть несколько затянулась. Пора приступать к делу. Я все-таки надеюсь, что уважаемого читателя заинтересует и предлагаемая монография, и серия, которая начинается ею. А если так, то до скорой встречи!

С наилучшими пожеланиями, В.И. Теркулов.

P.S. Прежде чем перейти к основной части книги, я считаю нелишним привести некоторые замечания рецензентов о ее содержании.