Итут иностранных языков серия «знак сознание знание» Выпуск 1 Теркулов Вячеслав Исаевич Номинатема: опыт определения и описания Горловка 2010 ббк 81. 0

Вид материала

Книга

Подобный материал:

• Анализ работы методического объединения учителей иностранных языков за 2010-2011 учебный, 133.85kb.
• Пособие построено на материале переводов с немецкого, английского, французского, отчасти, 5817.76kb.
• Образовательные программы теория и методика преподавания иностранных языков 2009/10, 1739.54kb.
• Книга адресована специалистам в области лингводидактики, методики преподавания иностранных, 3024.41kb.
• Учебное пособие Под редакцией Г. Б. Корнетова асоу 2010 удк 37(091) ббк 74., 4570.07kb.
• Удк 4И(077) ббк 81. 2-9 Н-84, 457.94kb.
• Лингвокультурная компетентность личности как культурологическая проблема, 569.63kb.
• Тезисы докладов выступления учителей иностранных языков на августовской конференции, 444.69kb.
• Анкета модели inStars Ф. И. О. Телефон, 10.18kb.
• История, 85.9kb.

4.2. Лексикализация

Объем понятия «лексикализация» требует уточнения. Традиционно ею называют «превращение элемента языка (морфемы, словоформы) или сочетания элементов в отдельное знаменательное слово или в другую эквивалентную ему словарную единицу» [Лопатин 1990, с. 258]. Данное определение позволяет предположить существование следующих разновидностей лексикализации:

1) словоформа/глосса – синтетическая модификация номинатемы > номинатема со словесной доминантой, например: «Переувлажнение лесов – следствие так называемого малого ледникового периода (род. пад. мн. ч. от лес /глосса/)» (Санкт-Петербургские ведомости. – 13.02.08) – «5 раз произошло обрушение строительных лесов (род. пад. от леса /номинатема/)» (Санкт Петербургские ведомости. – 05.02.08);

2) глосса – аналитическая модификация номинатемы > самостоятельная номинатема с доминантой словосочетанием, то есть коллокация, например: «Там он должен был играть роль (модификация номинатемы) Городничего» (НТН. – 01.02.08) – «Одному американскому военнопленному, выходцу из семьи известного политика, коммунисты устраивают “промывку мозгов” и превращают его в “спящего агента”, призванного на американской земле играть роль (коллокация) инструмента коммунистического заговора против Америки» (Московский комсомолец. – 13.02.08).

3) словосочетание > слово, например: Вахрамеев А.В. Борьба социалистического содружества за разрядку международной напряженности» (словосочетание) – М., 1979. – «Это подчеркнула госсекретарь США Кондолиза Райс, выступая на конференции "Американо-советские отношения в период разрядки (слово) 1969-1976 гг."» (Известия. – 23.10.07).

При первичном поверхностном рассмотрении указанных выше типов преобразований можно констатировать лишь то, что их объединение осуществлено по формальному признаку: имеется единица несловесного уровня (глосса/словоформа, словосочетание), которая трансформируется в единицу словесного уровня (лексема) или условно словесного (коллокация). Однако анализ статуса конечных элементов преобразовательной цепочки в целом в языке и по отношению к исходному элементу, а также анализ самих процессов преобразования показал, что в указанных выше случаях представлены все же разные с точки зрения ономасиологического статуса конечных единиц типы преобразования.

Само собой разумеется, что эталоном в данной ситуации является первая модель (переход словоформа/глосса > слово). Действительно, если сущность лексикализации состоит в том, что некая несамостоятельная речевая единица, исполнявшая репрезентативную роль, меняет свой статус и становится способной самостоятельно уже как языковая сущность реализовывать свои номинативные потенции, то именно глосса, получившая статус базы для самостоятельной номинатемы, в полной мере отвечает данному требованию как единица, которая выполняла ранее речевую функцию, но в силу тех или иных причин преобразовалась в номинатему, то есть уже номинативную единицу языкового уровня, имеющую свой индивидуальный набор глосс. Вопрос состоит лишь в том, каков механизм этого процесса. Определение сущности «эталонной лексикализации» – лексикализации глоссы – и позволит выяснить, могут ли остальные процессы рассматриваться с нею в одном ряду, или же в их основе – другие, схожие, но не тождественные механизмы.

Я выделяю три способа лексикализации глоссы.

Основным способом является семантическая лексикализация, когда преобразование глосс одной номинатемы, реализующих разные семантические модификации номинативного значения, в разные языковые номинативные единицы имеет в своей основе утрату «промежуточного звена» [Будагов 1974, с. 117-123] речевой номинации. В этом случае осуществляется семантическое саморазвитие глосс, не обусловленное их формальными, грамматическими или синтаксическими особенностями, имеющее своей причиной чистый перенос наименования, который и является в данном случае базой для механизма лексикализации.

Как раз определение того, каким образом этот механизм действует, и даст возможность отграничить ситуации семантического модифицирования, формирующего отношения полисемии в пределах тождества номинатемы, от ситуаций семантической деривации, приводящей к распаду этого тождества. Можно предположить, что между этими явлениями, вопреки мнению сторонников широкого понимания процессов семантической деривации, нет изоморфности: механизм модифицирования в пределах тождества и механизм трансформации исходной семантики глоссы при формировании на ее базе новой номинатемы априори должны различаться.

К сожалению, пока не разработаны четкие критерии для разграничения модифицирования и лексикализации, то есть для разграничения полисемии и омонимии. Принятая сейчас семасиологическая концепция семантической деривации лишь констатирует «отсутствие живых семантических связей» между омонимами. Единственным критерием и приемом в этом случае признается этимологический анализ. Как писал С.Д. Кацнельсон, при анализе омонимии и полисемии необходимо «различать этимологические, то есть исторически снятые, и актуальные, действительно проявляющиеся в слове данной эпохи деривационные отношения» [Кацнельсон 1986, с. 50]. Однако, с одной стороны, как уже было показано в предыдущей главе, в сознании носителей языка актуальные отношения могут связывать и гомогенные, и гетерогенные омонимы, и даже абсолютно разные слова, а с другой стороны, вполне возможно не обнаружить актуальные семантические связи не только между омонимами, но и между разными семантическими модификациями одной номинатемы, что и позволяет воспринимать предложенную методику как квинтэссенцию субъективного метода в языкознании.

На мой взгляд, разграничение полисемии и омонимии, то есть семантического модифицирования и семантической деривации (лексикализации), должно учитывать особенности механизма формирования новой номинации.

Существуют две модели семантического модифицирования в пределах одной номинатемы: денотация, при которой в речи, кроме обозначения реалии, актуализируется какой-либо признак ее функционирования (кирпич «тяжелый», игла «опасный»), и коннотация, при которой осуществляется образное отождествление референтов по какому-либо актуализированному признаку номинативного инварианта (морж «животное» = купание в холодной воде = морж «человек / как бы животное»). Каждая из указанных моделей модифицирования может стать источником для лексикализации.

Лексикализация на основе денотации реализует «метонимические» модели развития семантики, обусловленные абсолютизацией актуализированной семы как носителя самостоятельного онтологического смысла. При метонимии отсутствует момент образности – она настроена на смежность семантических актуальностей. Например, для того, чтобы на основе номинатемы плита «плоский прямоугольный кусок металла, камня или другого материала» возникла номинатема плита «кухонная печь», необходимо, чтобы семантическое развитие одной из глосс исходной номинатемы прошло следующий путь:

(1) «плоский прямоугольный кусок металла, камня или другого материала»;

(2) «плоский нагретый прямоугольный кусок металла, камня или другого материала, на котором разогревается или готовится пища» (денотация с актуализацией семы «назначение»);

(3) «кухонная печь, в которой пища готовится на плоском нагретом прямоугольном куске металла, камня или другого материала» («метонимический перенос с части на целое» / момент распада);

(4) «любая кухонная печь» (абсолютизация переноса / полный распад).

При этом нужно, чтобы значения 2 и 3 были поглощены обобщенным значением 4, то есть не могли бы выступать гарантом сохранения тождества номинатемы плита. Эти значения и выступают в качестве того самого «утраченного промежуточного звена», о котором писал Р.А. Будагов [Будагов 1974, с. 117-123].

Распад тождества номинатемы на базе коннотативной референции осуществляется путем утраты образности, замены реляционной номинативности, когда один референт отождествляется с другим, онтологической, когда обозначенный новый референт воспринимается уже самостоятельно. Например, номинатема скоба/скобка «железная дужка, полоска, изогнутая полукругом и служащая в качестве ручки у дверей, сундуков и т. п.» использовалась для обозначения знака препинания, фактурно схожего с обозначенным референтом. Первоначально его использование имело структуру коннотативного отождествления: «дверная ручка = форма = знак препинания / как бы ручка». Однако утрата образного тождества и актуализация онтологического значения привела к тому, что скобка «полукруглый знак препинания» уже не воспринимается через скобку «дверную ручку», что и формирует новую номинатему.

Другим способом лексикализации является грамматическая лексикализация, при которой осуществляется синтаксически необусловленное преобразование грамматической формы или группы грамматических форм слова в отдельную лексему. Чаще всего это связанно с лексикализацией форм множественного числа существительного и происходит при внедрении грамматических значений в сферу лексических значений, что еще раз подтверждает тезис о слитности единого номинативного значения. По мнению А.В. Исаченко, корреляция «единственное число – множественное число» базируется на противопоставлении «невыраженной расчлененности – выраженной расчлененности», что наиболее четко проявляется в случаях использования форм единственного числа при обозначении «реальной множественности», то есть в функции, идентичной функции форм множественного числа, например, в обороте «боярам брили бороду» при соответствующей конструкции «боярам брили бороды». Если во втором случае множественность предметов представлена формой множественного числа расчлененно, то в первом – формой единственного числа нерасчленённо» [Исаченко 1961, с. 37]. Однако небольшой семантический сдвиг к утрате расчлененности наименования делает форму множественного числа самостоятельной номинативной единицей с семантикой собирательности. Как считает Л.О. Новиков, источником для лексикализации форм множественного числа является ситуация, «когда грамматическая форма и грамматическое значение используются в «интересах» лексики, поскольку грамматические значения здесь выражают значения лексические» [Новиков 1963, с. 82]. Чтобы формы множественного числа лексикализовались в самостоятельную номинатему, необходимо, чтобы вступили в действие те же механизмы, что и в предыдущем типе лексикализации: главное условие – семантическое саморазвитие глосс, в котором движущим фактором является переход от «расчлененной множественности» наименования к его «нерасчлененной множественности», то есть грамматически обусловленное семантическое саморазвитие глосс. Так возникла, например, на базе номинатемы развод “результат действия по глаголу развести” номинатема разводы “узор”, для которой отмечается следующий путь лексикализации:

разводы

(1) “результаты действия по глаголу развести”;

(2) “разводы краски на чем-либо” (расчлененная множественность);

(3) “разводы краски, которые составляют узор (этап формирования нерасчлененной множественности и установления эквивалентности с существительным узор)”;

(4) “узор” (нерасчлененная множественность).

При этом значения 2 и 3 поглощаются значением 4, то есть формируют «утраченное промежуточное звено», правда, уже с грамматической доминантой.

Последним способом лексикализации является синтаксическая лексикализация, когда источником распада тождества является семантическое варьирование глосс, обусловленное расхождением их синтаксических позиций. Этот процесс отмечается в тех ситуациях, когда в конкретных условиях контекста глосса выполняет синтаксическую функцию, не являющуюся основной для того лексико-грамматического разряда, к которому она относится, например, функцию обстоятельства для существительного. В этой ситуации «вследствие той или иной предрасположенности лексической семантики определенных слов их основное значение может переходить, ослабляясь, в значение того пространственного, временного, логического отношения, отношения подобия и т. д., которое было лишь фоновым для него» [Тараненко 1989, с. 96]. Например, развитие наречия домой на базе древнерусской формы дательного падежа единственного числа существительного ДОМЪ (ДОМОВИ) связано с употреблением данной формы в древнерусском языке в обстоятельственной функции. Вымывание в данной позиции объектных сем из семантики глоссы и актуализация в качестве дифференциальных изначально периферийных реляционных сем места привело к синтаксически обусловленному семантическому саморазвитию глоссы, имеющему своим результатом формирование на ее базе наречной номинатемы.

К процессам лексикализации относится и распределение значений между формальными дублетами номинатемы. Правда, данный процесс следует, вероятно, считать не чисто лексикализационным, а скорее – социально лексикализационным, поскольку в его основе лежит то, что в одной из социально-коммуникативных систем языка один из формальных дублетов, например, дублет клавиш номинатемы клавиш/клавиша «рычаг у клавишных инструментов; рычаг у некоторых механизмов» в языке техники, употребляется чаще, чем другой дублет, ассоциируясь в большинстве случаев с одним из семантических вариантов номинатемы («рычаг у некоторых механизмов»). Это приводит к «социально» обусловленной лексикализации формального дублета с одним из значений номинатемы-источника (см. описание таких процессов в [Кузнецова 1977, с. 109-110]). В дальнейшем лексикализированный дублет возвращается в ту языковую зону, где обе модификации номинатемы сохраняют статус формальных дублетов, и вытесняет формально тождественный ему дублет из структуры номинатемы-источника, что и приводит к возникновению разных номинатем. Однако в основе этого процесса все же лежит семантическое развитие номинатемы-источника и последующее преобразование лексико-семантических вариантов номинатемы в значения разных номинатем вследствие их закрепления за разными формальными дублетами слова-источника.

Таким образом, процесс лексикализации характеризуется следующими признаками.

Во-первых, при лексикализации осуществляется распад актуального тождества исходной номинативной единицы. В результате лексикализации на базе одной номинативной единицы возникают две или более.

Во-вторых, в основе этого процесса лежит семантическое саморазвитие речевых реализаций исходной номинативной единицы, подкрепленное либо утратой промежуточного семантического звена, либо закреплением одного из значений номинатемы за группой глосс, являющихся формальными дублетами исходной единицы.