Книга посвящена проблеме возрастных кризисов взрослого человека и написана в стиле психологических

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 26

ЧАСТЬ ПЯТАЯ: Я УНИКАЛЕН

Вероятно, кто-то возмутится: “А при чем тут я? Я абсолютно не похож на тех

людей, о которых вы тут говорите. Они просто зависят от условностей нашего

общества. А я уникален”.

Люди отличаются друг от друга различными моделями поведения в зависимости от

того, какой выбор они делают в двадцатилетнем возрасте. У нас только одна жизнь.

Любой выбор означает для нас ограничение одной линии развития и более полное

развитие другой. В зависимости от различных моделей поведения каждый из нас

по-своему разыгрывает свою роль в жизни.

Эти различия заинтриговали и сначала даже озадачили меня. Хотя для прохождения

каждого периода существует много моделей поведения, последовательность бывает

только одна. Левинсон категорически утверждал, что любой период развития должен

постепенно проходить путь от А до В. Человек не может совершить прыжок от А к С.

Единственный путь к D лежит через решение проблем на этапе С. Альтернативы нет.

Моя концепция периода осознания своих тридцати стала более стройной, когда я

использовала для описания термины, которые Левинсон применяет для

характеристики периодов развития человека.

“Верно, что человек должен входить в мир взрослых в возрасте двадцати двух —

двадцати восьми лет до перехода к тридцатилетнему возрасту (двадцати восьми —

тридцати двух), до готовности вступить в период обретения корней (тридцати двух

— тридцати девяти лет). Но тогда что же остается женщине, которая отстала от

остальных? Муж, которому вот-вот исполнится тридцать, поворачивается к жене и

говорит: "Махнем в мир взрослых. Теперь я хочу, чтобы ты пустила корни".

Не сведет ли это их обоих с ума?”

Левинсон заключил, что, вероятно, женщина не может гармонично сочетать две

линии карьеры (в семье и вне семьи) до тех пор, пока не достигнет тридцати —

тридцати пяти лет. “Возможно, когда женщина начнет понимать необходимость

объединения, окажется, что многое уже сделано на скорую руку: она уже развелась

или семье был нанесен ущерб, который вряд ли можно как-нибудь исправить”.

Я попросила Левинсона отойти от теории и связать его понимание брака с моей

идеей о периоде осознания своих тридцати. Он рассказал, что, хотя они с женой

избрали другую модель поведения, результат оказался таким же. Мария Левинсон

вышла замуж, будучи студенткой университета, долгое время не имела детей и

вместе с мужем работала над исследованием, которое переплело их жизни. “В

тридцать лет у нее было сильное желание измениться и перейти от работы над

своей карьерой к семье”. За последующие шесть лет Мария стала более домашней.

Когда он хотел привлечь ее к совместной работе над книгой, как это было раньше,

она заинтересовалась, но ее мучили сомнения.

“Я думал, что она зациклилась на семье, — признался Левинсон. — Хотя в этом

проявляется вся сложность развития женской натуры”. Он прекратил попытки

заинтересовать ее своей работой.

Куда приведет людей выбор, сделанный в двадцать лет? Какие модели поведения

потребуют от них расширения своего “я”, а какие — подавления? Одни, вероятно,

будут эксплуатировать партнера, другие — страдать от своего зависимого

положения. Следует, однако, помнить важную вещь: эти модели поведения не

являются фиксированными нишами. Если вам не нравится ваша модель поведения, вы

можете изменить ее. Обычно люди переходят из одной колеи в другую по мере

накопления опыта и изучения себя. На самом деле, некоторые из приведенных

примеров показывают, что люди не придерживались постоянно одной модели

поведения.

Вовсе не обязательно, чтобы вы сочувствовали человеку, чья история жизни была

приведена в книге, особенно если это очень похоже на вашу модель поведения.

Однако поймите, не книга рассказала об этих моделях поведения людям, а люди

сами принесли свои истории для этой книги. Моя же работа заключалась в описании,

а не в поиске, и я не пыталась добиться популярности. Только собрав и сравнив

все сто пятнадцать автобиографических историй, я разбила их по типам моделей

поведения и получила какое-то представление об этом вопросе. Поэтому эти модели

поведения являются описательными, но не предписывающими.

В двадцать лет человек пытается доказать свою уникальность. Равновесие,

обретенное при достижении тридцатилетнего возраста, облегчает людям анализ

своих истоков и постепенное принятие тех частей своего “я”, которые были

оставлены без внимания при выборе в двадцатилетнем возрасте.

Изучение этих не принятых ранее во внимание частей нашего “я” начинает занимать

сейчас нашу внутреннюю жизнь.

Глава 15

^ МОДЕЛИ ПОВЕДЕНИЯ МУЖЧИН

Мужчин, которых я опросила, можно разделить на три основные группы в

зависимости от модели поведения.

Неустойчивые. Не желают или не способны наметить твердые внутренние ориентиры в

двадцатилетнем возрасте и продолжают эксперименты молодости.

Замкнутые. Намечают твердые ориентиры в двадцатилетнем возрасте, но происходит

это мирно, без кризисов и самоанализа.

Вундеркинды. Подвергают себя риску и играют на выигрыш, часто веря, что, как

только они достигнут вершины, их неуверенность в себе исчезнет.

Три других модели поведения являются дополнительными, так как встречаются

достаточно редко.

Мужчины, которые никогда не женятся. Поскольку только пять процентов

американских мужчин старше сорока лет не женаты, очень трудно сделать точное

заключение по столь малочисленной группе.

Воспитатели. Видят смысл жизни в том, чтобы заботиться об общине (священники,

врачи-миссионеры), или посвящают себя заботам о партнере, хотя обычно это

делают жены.

Скрытые дети. Избегают процесса взросления и остаются привязанными к своим

матерям, даже став взрослыми.

Заслуживает внимания еще одна модель поведения. Не многие выяснили, как ей

следовать. Но если отказаться от стереотипов в отношении сексуальной роли полов,

интуиция проявляется только после того, как приходит опыт по расширению

мышления. Мужчины любого возраста думают о том, чтобы освободиться от

смирительной рубашки. Они хотят быть связанными с жизнью на многих уровнях. Те

же, кто сделает это моделью поведения, будут соответствовать женщине, которая

пытается соединить в себе два образа: женщины-жены и женщины-матери. Я называю

этих мужчин интеграторами. Они пытаются сбалансировать свои амбиции с

искренними обязательствами по отношению к семьям, включая разделение

обязанностей в заботе о детях и сознательную работу, направленную на сочетание

материальной независимости с моралью и полезностью для общества.

Давайте, придерживаясь этой схемы, понаблюдаем наиболее часто встречающиеся

модели поведения у мужчин.

Неустойчивые

Они стремятся к исследованию и экспериментированию, рассматривают любую

структуру как пробную и поэтому легко изменяемую. Это люди, которые способны

только на ограниченные эмоциональные переживания. Они хватаются то за одно, то

за другое дело, ничего не доводя до конца. У них нет четкого представления о

том, какая профессия их привлекает. Они не стремятся к постоянству — по крайней

мере, в двадцатилетнем возрасте.

У некоторых людей, следующих такой модели поведения, продолжение экспериментов

юности носит позитивный характер. Хотя каждый эксперимент является лишь

попыткой, они погружаются в него с яростью и искренне. Молодой человек может

провести год, занимаясь политической кампанией, затем стать водителем такси,

одновременно пытаясь писать стихи, потом предпринять личную “одиссею” через

иностранные государства и таинственные поездки с наркотиками, приобретая в этом

значительный опыт (хотя и поверхностный, ломаный), он может попробовать себя в

бизнесе, например, в качестве менеджера рок-группы. Исследования в рамках этой

модели поведения позитивны, если помогают формировать основу для дальнейшего

выбора.

Другие люди, принявшие такую модель поведения, плывут вниз по течению и

разрушают себя. Они как бы путешествуют автостопом по дороге жизни, не разрешая

себе узнать, что же они на самом деле чувствуют. Внутренний опыт этого периода

развития хаотичен, а внешняя структура неустойчивости, вероятно, будет

сохраняться на протяжении шести — семи лет.

Неустойчивые были суперзвездами контркультуры в шестидесятые годы. Но затем они

разменяли четвертый десяток. Разве Рении Дэвис отошел от политической

активности в поисках внутренней духовной правды как приверженец Махари-ши? Или

все же он, продвигаясь от двадцатилетнего возраста к тридцатилетнему, находился

в неустойчивой форме, в которой мы все порой пребываем?

Другим знаменитым примером неустойчивости в наше время был Джерри Рубин, в

двадцать лет заявивший: “Американская молодежь ищет причину, чтобы умереть”. В

то время он был абсолютно незрелым молодым человеком.

Сотни тысяч детей, до умов которых дошли призывы Джерри Рубина, действительно

духовно умерли. Но не сам Джерри Рубин. Достигнув тридцатилетнего возраста, он

сказал: “Волею судьбы я увидел себя со стороны в роли мученика. Мученики

умирают... А я хотел жить и любить. Делать то, чего не делал в шестидесятые

годы, которые были пронизаны демонстрациями. Я хотел бы найти себя”.

Сообщив, что он в настоящее время соприкоснулся с подавляемыми в себе женскими

качествами, Джерри Рубин заключает: “В шестидесятые годы я потратил много

времени, думая об этих вещах — эго, имидже... Люди не знали о том, что им

необходимо развивать свою личность. В семидесятые годы мы начали изучать свои

чувства и обнаружили, что являемся творцами нашего опыта”.

Ему все еще легче объяснить самого себя как часть политического движения,

нежели как результат суматошного процесса взросления.

Среди белых не так много примеров известных неустойчивых людей. Я имею в виду

не только средних американцев, но и ирландцев, евреев, канадцев французского

происхождения и других, кто прибыл из Европы за последние сто лет процесса

иммиграции. Это количество может включать от сорока до семидесяти миллионов

американцев.

В большинстве всех этнических семей и муж и жена работают, но их материальный

уровень невысок, а средний доход колеблется в пределах от одиннадцати до

двенадцати тысяч долларов в год. Они чувствуют себя отброшенными обществом и

обойденными в материальном плане. Занятия мужчины неопределенны. В

двадцатилетнем возрасте он, возможно, жил со своими родителями или

родственниками. Если исключить “экспериментальные” поездки туда и обратно,

помогающие молодежи из среднего класса совершить отрыв от родительских корней,

он сохраняет зависимые связи со своей семьей. Обычно он не имеет представления

о себе самом. Часто меняя работу, он мало думает о том, как организовать свою

деятельность таким образом, чтобы двигаться вперед по служебной лестнице. Рядом

с ним нет никого, кто посоветовал бы ему, как это сделать. Он не собирается

искать себе наставника на сборочной линии или на остановке грузовика. Если он

рано женится, то это, скорее, уступка традиции, чем его собственный выбор.

При поверхностном взгляде на его жизнь кажется, что человек наметил для себя

взрослые ориентиры, но, вероятно, в этом процессе задействовано очень мало его

внутреннего “я”. Несчастный случай на производстве, смерть одного из родителей,

столкновение с законом могут выбить его из седла. Очевидно, у него нет

последовательной модели построения карьеры. В этот период времени он может

зарабатывать себе на жизнь, не имея постоянной работы, и искать удовлетворение

в других сферах — охоте, рыбалке, постройке собственного дома, тотализаторе,

бесконечных разговорах с собутыльниками в таверне.

Как долго может этот человек отодвигать взрослые ориентиры, потерпев, в конце

концов, неудачу? По утверждениям Джорджа Бернарда Шоу, можно быть неприветливым

странником, внутренне мучимым трусостью и личными недостатками, по крайней мере,

до тридцатилетнего возраста. Шоу допускал возможность избежать длительного

моратория только в том случае, если вас увлек успех. “Я добился успеха, не

обращая внимания на себя, и с ужасом обнаружил, что бизнес вместо того, чтобы

выкинуть меня как ненужного мошенника, каким я был, схватил меня и вовсе не

намеревался отпускать”. Для того, чтобы избежать занятия, которое он ненавидел,

Бернард в свои двадцать лет сбежал из родной страны. Он увлекся идеями

социалистического движения и, вероятно, сделал акцент на свои замечательные

способности, изучая и описывая все, что его интересовало. В двадцатилетнем

возрасте он написал пять новелл в манере послушного школьника. И хотя они не

публиковались на протяжении полувека, эта попытка дала ему возможность

научиться писать. И что более важно, продолжительный период свободных

исследований дал возможность бурно развиваться его личности, которая затем

прорвалась наверх и заняла свое место среди великих аристократов духа, имеющих

свой отличительный стиль.

Популярная мудрость гласит сегодня, что путь с ограниченными обязательствами

лучше пройти в двадцатилетнем возрасте. Многие молодые мужчины ощутили, какую

цену заплатили их отцы, тратившие свою молодость на послушное

времяпрепровождение в конторе. “Это не то место, где вы должны находиться в

ваши двадцать лет и удивляться, задавая себе вопрос: "Кто я?", — говорит

известный политический комментатор, всю жизнь пытавшийся создать независимый

имидж, которого он лишился после того, как стал работать на крупную

телекомпанию. — Ответ: вы червь”.

С другой стороны, люди, которые не выкладываются полностью при выборе в

двадцать лет, наверное, не достигнут результата, который свидетельствовал бы об

их взрослении или изменении. В экстремальных случаях нежелание наметить свои

внутренние ориентиры наносит вред объединяющему “я”. Если не будет учебы,

организации или любви, то дорога приведет к изоляции. Человек, следующий

неустойчивой модели поведения, постоянно восстающий против чего-то, может

оказаться за закрытой дверью.

В общем-то, люди, которые начинают с неустойчивой модели поведения, где-то в

возрасте тридцати лет ощущают сильное желание установить личные цели и

привязанности (хотя вовсе не обязательно женятся). Некоторые мужчины к середине

жизни остаются в периоде моратория, все еще нащупывая пути отождествления своей

личности и ощущая внутреннюю неясную потребность определиться в своих целях.

Подруга Тони снова провела с ним ночь и оставила свою косметичку на раковине.

Ее волосы на его расческе. Ее джинсы и трусики валяются на полу. Он входит в

душевую кабину и наполняет комнату паром, желая как можно скорее избавиться от

запаха ее духов и ее присутствия в комнате. Дело зашло слишком далеко, решает

он. Пора положить конец этой связи.

В офисе его стол завален нераспечатанной корреспонденцией. Этот стол кроме него

использует еще кто-то. Тони не работает по найму, он приходит в офис очень

редко. Последнее его задание — редактирование специальной статьи о супружеских

парах. Это было довольно странно, так как, уйдя от родителей, он не больше трех

ночей проводил с одной девушкой, а потом менял ее. Единственной его целью в

двадцать лет было иметь три разных работы и никакой жены.

“Я не хотел стать президентом, — говорит Тони. — Половина моих коллег первые

несколько лет после окончания колледжа отказалась от этой идеи, и жизнь

перестала им казаться гонкой с препятствиями. Наркотики сделали их менее

агрессивными. Но когда действие наркотиков заканчивалось, они опять надевали

новые костюмы и начинали с того места, где остановились”.

Не таким был Тони. Его основная идея состояла в том, чтобы не стать частью

какой-либо структуры. Он говорит, что чувствует себя ребенком шестидесятых. Но

если последовательно рассмотреть его историю, то окажется, что все у него

связано больше с отцом, чем с поколением.

“Великолепный мужчина — это тот мужчина, который делает максимум денег за

кратчайший промежуток времени, не связываясь с криминалом” — такова была

философия его отца. Он боготворил деньги, но они давались ему нелегко. Он был

телемехаником со средним образованием и выжимал максимум из своих возможностей.

Это было настоящее. В глазах сына он был красивым, как кинозвезда, и

мускулистым, как головорез, — грубый, но достаточно приятный жулик. Он хотел,

чтобы Тони вырос и стал фигурой в мафии.

Гены сыграли с Тони шутку, у него были короткие и толстые ноги, а кожа вполне

годилась для того, чтобы иллюстрировать последствия болезненного влияния прыщей.

Он не мог сравниться с отцом по своим физическим качествам, но, тем не менее,

был миловиден.

Очень рано Тони начал превращать свой талант в основную линию обороны. Он

отличался от отца тем, что был интеллектуалом. В средней школе он показал себя

как мастер дискуссий. Понемногу он научился достигать превосходства за счет

своего мощного ума. Однако сам Тони не был уверен в силе своего интеллекта и в

глубине души чувствовал себя интеллектуальным приспешником. Отец укреплял в нем

это сомнение, говоря: “Ты не относишься к этим яйцеголовым”. Грубый материализм

отца уравновешивала мать. Она говорила Тони: “Будь хорошим мальчиком. Стань

священником”. Он год проучился в духовной семинарии и полностью разочаровался в

католической вере. Но только после того, как он еще один год провел дома. Тони

начал осуществлять свою радикальную программу.

Его отец видел, что мальчик превратился в акулу с обаятельной улыбкой. Тони

совершил “государственный переворот” и начал отрыв от родительских корней,

поступив в элитный колледж.

Однако, несмотря на то, что он ушел от родителей, Тони не чувствовал себя

сформировавшейся личностью, пока не закончился первый год обучения в колледже.

Он должен был получить сертификат и попасть в университет. Теперь, когда мир

взрослых оценил его мощный интеллект, он поверил в то, что действительно

обладал таковым.

Это стало его двигателем. Ум сможет доставить его куда угодно, он ошеломит

своих клеветников. Теперь Тони был уверен в том, что станет великим ядерным

физиком.

Тони должен был потратить несколько лет на работу над диссертацией (это

противоречило доктрине его отца). Став частью системы (что и требовалось, если

он хотел сделать карьеру в области ядерной физики), он написал книгу о гонке

ядерных вооружений. Однако она была написана не с точки зрения обычного

человека. Смерть в книге Тони была абстрактной. В двадцать пять лет его не

интересовала жизнь человека. “Хотя я, конечно, размышлял о ядерной катастрофе.

В это время я сделал много сумасшедших вещей”.

О женщинах он тоже думал абстрактно. “Если моей последней девушкой была

Барбарелла, и с другой я буду обходиться так же, как с Барбареллой”.

Взаимопонимание, по мнению Тони, это вид коммуникации, который возникает обычно

в конце каждой любовной связи.

Все это, конечно, звучит весьма современно и согласуется с идеями дегуманизации.

Тони, наверное, продолжал верить в себя. Однако он не ожидал, что получит

“чаевые” от молодой богатой наследницы.

Однажды вечером она пригласила его на обед. Такие поступки были ему по душе.

Любая девушка, которая уверенно приглашала его к себе, вероятно, не была гордой.

С другой стороны, он избегал тех девушек, которые напоминали ему мать. Этим он

как бы предостерегал себя от неприятностей. “Я знаю, что мне как половинке пары

будет плохо, — объяснял он. — Я думаю, что верю в продолжение юности”.

Как только обед закончился, обеспеченная молодая красотка без всякого

эмоционального вступления сделала Тони чисто деловое предложение. Она хотела

завести ребенка, а он был самый приятный мужчина из тех, кого она знала. Как он

посмотрит на то, чтобы заложить гены ее отпрыска? Разумеется, она гарантировала,

что после зачатия возьмет решение всех проблем на себя.

Конечно, он был польщен тем, что его умственные способности могут

компенсировать его физические недостатки. Но затем внутри все похолодело.

“Боже, подумал я, как я могу быть уверен, что ребенок не разбудит во мне

отцовские чувства и меня не будет тянуть к нему? Это может разрушить мой имидж

холодного и беспристрастного человека. Нет, я не смогу это сделать”.

В двадцать восемь лет Тони придерживался неустойчивой модели поведения. Он

отказывался от всего, что могло бы нарушить эту модель. Он не хотел стать отцом,

так как это могло породить обязательства с его стороны. Хуже того, его

собственный отец вполне мог бы применить физическую силу и грубость, узнав об

этом. Девушка, которая напоминала ему мать, могла вызвать в нем пробуждение той

части “я”, которое все еще просило ласки. Пока Тони не осознает влияние на него

родителей, он не обретет достаточно человеческой теплоты.

Да, он был уникален. Но заплатил за это очень дорого, затормозив свое развитие.

В какой-то момент ему нужно было признать влияние своих родителей. Он же

собирался противопоставить свою собственную позицию взглядам отца на бизнес и

прочным католическим ценностям матери. Он перешел на другой этап развития,

осталось определить — на какой. Тони приобрел некоторую уверенность в себе и,

наверное, был удивлен, обнаружив ту часть своего внутреннего “я”, которая

требовала человеческой близости.

Я встретилась с Тони до того, как ему исполнилось тридцать лет. У него есть

свои апартаменты и договор об аренде. Он живет с женщиной, к которой испытывает

привязанность. Несколько лет назад она вызывала у него чувство раздражения,

когда оставляла свою косметику в ванной комнате. За столом Тони говорил о том,

какую радость в этом году ему принес благотворительный обед “со всеми блюдами,

что сделала мать”. Мы поговорили также и о новой книге Тони. На сей раз это

книга о людях — о людях в “белых воротничках”. Неудивительно, что Тони теперь

близки рассуждения отца о том, что “блестящим мужчиной является такой мужчина,

который делает большие деньги в кратчайший срок”. Заработок Тони подтверждает

это.

Замкнутые

Люди, которые придерживаются такой модели поведения, надежны, но легко

подавляемы. Это наиболее распространенная категория. В двадцать лет замкнутые

намечают высокие вттренние ориентиры, но это происходит без самоанализа и без

кризисов. Цель должна быть поставлена. В поисках ранней стабильности они часто

не подвергают серьезной оценке систему ценностей, которая находится в основе их

целей. В тридцать лет они могут начать сожалеть о том, что не использовали свои

ранние годы для исследований.

Те же, кто имеет смелые взгляды, может использовать переход к тридцатилетнему

возрасту для разрушения шаблонного “чувства долга”, если карьера, которой они

добивались, их уже не устраивает. Такой ранний и драматический пересмотр

карьеры можно приветствовать, ибо он позволяет создавать различные модели и

свести к минимуму предполагаемый риск при их изменении в дальнейшем.

Конечно, такие изменения происходят мучительно. Это кризис. Однако в этом

возрасте он переживается легче, чем в сорок лет. Тот факт, что человек

замкнулся, только усиливает кризис. Писатель Барбара Фрид так определяет

сорокалетний возраст: “Это время, когда все прежние достижения теряют смысл:

все становится серым, высыхает или успокаивается”.

Мужчина, следующий по стопам отца, оказывается чаще всего замкнутым на

продолжительный срок. Однако к этой модели ведут и иные пути. Все мужчины,

замыкающиеся в работе на государственной службе из-за недостатка ресурсов,

которые позволили бы им подыскать другое место, прежде чем они это осознают,

оказываются в офисах, пополняя ряды чиновников нижнего яруса. В эту же группу

могут быть отнесены сыновья представителей высшего класса, высшего среднего

класса, среднего-среднего класса. В основном, это мужчины, которые продолжают

делать то, что от них ожидают. Они неохотно идут на риск, однако их обуревает

желание проскользнуть в трубопровод, ведущий к высоким должностям и

академическим степеням. Да, высокие должности и академические степени — это

притягивает.

Особенности этой группы были отражены в большом исследовании развития взрослых

людей. Двести шестьдесят восемь выпускников Гарвардского университета 1942—1944

годов были отобраны с учетом психического здоровья и высокого уровня

независимости.

Практически, все они участвовали во Второй мировой войне. Их привлекала карьера

в области права, медицины, бизнеса и преподавания в колледже (именно в такой

последовательности).

После изучения этой группы, начиная с первого курса университета и вплоть до

сорокавосьмилетнего возраста, были сделаны два поразительных вывода.

Во-первых, со временем психическое здоровье человека становится непредсказуемым.

Во-вторых, даже мужчины, имеющие относительное благосостояние, и в сорок лет

все еще мыслят, как отойти от родителей. Это крупное исследование

анализировалось психиатром Джорджем Вейлантом из Гарвардской медицинской школы.

Вот что он пишет.

“С двадцати пяти до тридцати пяти лет эти мужчины много работали над своей

карьерой и были привязаны к родителям. Они напоминали "скрытных детей", которые

хорошо выполняли поставленные перед ними задачи, тщательно соблюдали правила,

беспокоились о продвижении по карьерной лестнице, принимали многие аспекты

существующей системы. В тридцатилетнем возрасте их потенциал был растрачен

из-за конформизма. Они, в своих серых фланелевых костюмах, стали уже тормозом”.

Стремясь сохранить иллюзии о том, что брачный союз и выбор карьеры их

устраивали, многие из этих мужчин стали мастерами самообмана. Они брали на себя

Blog

Книга посвящена проблеме возрастных кризисов взрослого человека и написана в стиле психологических

Содержание