Портреты абрам Залманов
| Вид материала | Документы |
- Ошибка восьмая: манипуляции и обман в общении с ребенком, 190.59kb.
- Я. П. Залманов, 632.3kb.
- «Иудаизм в Российской империи. Конец XVIII начало XX вв.», 70.55kb.
- Кто следующий? Конференция для старшеклассников о лауреатах Нобелевской премии — наших, 144.64kb.
- Абрам Фёдорович Иоффе не раз рассказ, 271.67kb.
- О. П. Федорова Допетровская Русь. Исторические портреты. Ольга федорова допетровская, 3780.49kb.
- Н. И. Рыленков А. Т. Твардовский Портреты на фоне Времени Сборник литературных сценариев, 787.86kb.
- Сценарий устного химического журнала «Портреты великих, 228.51kb.
- Программа Государственного экзамена по подготовке магистра по направлению «Радиофизика», 49.35kb.
- Василия Львовича Пушкина. Иллюстрация Фаворской «Детство». (Ольга, Александр и Лев, 180.55kb.
ПОРТРЕТЫ
ИОСИФ БРОДСКИЙ
(1940-1996)
Я работаю с пятнадцати лет…
24 мая 2000 года величайшему поэту нашего времени Иосифу Бродскому исполнилось бы всего 60 лет.
Иосиф Александрович Бродский родился в 1940 году Ленинграде, в семье известного фотожурналиста. Окончив восьмилетку, юноша пошел работать на завод. Он писал в 1963 году: «Я работаю с пятнадцати лет. Я имею профессии фрезеровщика, техника-геофизика, кочегара, матроса, санитара, фотографа. Я работал в геологических партиях в Якутии, на Беломорском побережье, на Тянь-Шане, в Казахстане. Все это зафиксировано в моей трудовой книжке».
Писать стихи Иосиф Бродский начал в 1957 году. Уже самые первые них, такие как «Еврейское кладбище около Ленинграда» и знаменитые «Пилигримы», положенные на музыку Евгением Клячкиным и сразу ставшие популярнейшей бардовской песней, переписывались и заучивались молодежью наизусть. Большое влияние на молодого поэта оказало общение с А.Ахматовой. В стихах 1961 года перед нами предстает сильный, зрелый мастер.
^ Слышишь ли, слышишь ли ты в роще
детское пение,
над серебряными деревьями звенящие,
звенящие голоса,
в сумеречном воздухе пропадающие,
затихающие постепенно,
в сумеречном воздухе исчезающие
небеса?
(«Проплывают облака»)
В 1962 году Иосиф Бродский впервые обращается к опыту английской поэзии. Свой неповторимый стиль он формирует в значительной степени под ее влиянием. Из русских поэтов особое родство Бродский чувствовал с Мариной Цветаевой. «Благодаря Цветаевой изменилось не только мое представление о поэзии – изменился весь мой взгляд на мир, а это ведь и есть самое главное... Ее голос – самый трагический в русской поэзии... По-моему, лучше нее не писал никто – во всяком случае по-русски».
Я работал. Я писал стихи…
В 1964 году по сфабрикованному обвинению поэт был приговорен «за тунеядство» к пяти годам ссылки в Архангельскую область «с обязательным привлечением к физическому труду».
На судилище Бродскому выпала почетная роль: представлять русскую поэзию. Он, человек с больным сердцем, только что перенесший тюрьму и психиатрическую больницу, провел свою роль на суде безукоризненно, с замечательным достоинством и мужеством..
На протяжении всего процесса как рефрен повторялся, чуть варьируясь, один и тот же диалог:
– ^ Отвечайте, почему вы не работали?
– Я работал. Я писал стихи.
На вопрос судьи: «Кто причислил вас к поэтам?», Бродский ответил: «Я думаю, это… от Бога».
За поэта вступились известные писатели и деятели культуры, знаменитые иностранцы. Сотни людей собирали для него деньги, ездили навещать в место ссылки. Но решающую роль сыграл подвиг известной журналистки Фриды Вигдоровой, которая, невзирая на запреты и угрозы, сумела полностью записать, вынести из зала суда и опубликовать на Западе полную стенограмму судебного процесса. «Мне надо одно, – повторяла Ф.Вигдорова, – чтобы мальчик был дома».
Через полтора года Иосиф Бродский был досрочно освобожден.
Изгнание
Эти 18 месяцев ссылки принесли поэту мировую известность. В 1965 г. в Нью-Йорке вышла его книга «Стихотворения и поэмы», за ней последовали издания в других странах, на различных языках, включая сербский, чешский, иврит. У Бродского берут интервью, приглашают в западные университеты...
Лишь на родине его по-прежнему не печатают. В «Заметке о Соловьеве» Иосиф Бродский говорит о том, что «человек, создавший мир в себе и носящий его, рано или поздно становится инородным телом в той среде, где он обитает. И на него начинают действовать все физические законы: сжатия, вытеснения, уничтожения». Подобная судьба настигла в 1972 году самого поэта. Он не хотел уезжать из России, но ему не оставили другого выбора.
В родной город, которому Бродский когда-то посвятил до боли знакомые строки: «^ Да не будет дано / умереть мне вдали от тебя...» и «Ни страны, ни погоста / не хочу выбирать. / На Васильевский остров / я приду умирать...», ему не дали приехать даже на похороны родителей.
4 июня 1972 года самолет с изгнанным поэтом на борту приземлился в Вене. Накануне отъезда из СССР Бродский написал открытое письмо Брежневу, проникнутое уверенностью в возвращении на родину «во плоти или на бумаге»: «даже если моему народу не нужно мое тело, душа моя ему еще пригодится».
Кочевник
Началось новое странствие Иосифа Бродского, продолжавшееся до самой его смерти. «Я – кочевник», – заявил поэт в одном из интервью. 24 года преподавания в лучших университетах и колледжах США не помешали ему объездить полмира. Англия и Швеция, Мексика и Турция – лишь немногие из стран, которым он посвятил эссе и целые книги.
Как и все, рожденные в городе, осененном тенью Великого Петра, Бродский был влюблен в Голландию, которой никогда не видел, мечту о которой облекал в чуть наивные, прелестные стихи. Приехав в Голландию, он стал там желанным гостем и заново полюбил уютные города, зажигающие по вечерам золотые огоньки в окнах, картины Виллинка, каналы Амстердама. Он приезжал сюда едва ли не каждый год.
Другой любовью была Венеция, куда Бродский обычно приезжал на Рождество. «Она во многом похожа на мой родной город, Петербург... Венеция так прекрасна, что понимаешь: ты не в состоянии отыскать в свой жизни – и тем более не в состоянии сам создать – ничего, что сравнилось бы с этой красотой. Венеция недосягаема... Она вся – произведение искусства, там особенно понимаешь, что созданное руками человека может быть намного прекраснее самого человека». Кладбище на маленьком острове Сан-Микеле в Венецианской лагуне, на который так любил смотреть Иосиф Бродский, стало последним пристанищем его праху.
Наедине с языком
«Быть может, самое святое, что у нас есть, – это наш язык». Только чувство языка может «ввергнуть» человека в поэзию, вообще в литературу. Осознание себя наедине с языком пронизывает все творчество Бродского. Об английском языке поэт говорил, что с ним у него «любовные отношения».
Одна за другой выходят новые книги и публикации стихов, переводов, сборники эссе Бродского на русском, английском, других языках. В 1980 г. впервые публикуются автопереводы Бродского на английский язык и его первые стихи, написанные по-английски. Потом таких стихов станет много.
Заслуги поэта отмечены множеством литературных премий. Он становится почетным доктором нескольких знаменитых университетов и членом Академий, кавалером ордена Почетного легиона. В 1987 году Иосифу Бродскому, пятому в истории русской литературы, присуждается Нобелевская премия
Начиная с 1988 года стихи Бродского возвращаются на родину. При жизни поэта выходит более двух десятков изданий.
В последние годы судьба была милостива к поэту. В 1990 г. в Стокгольме состоялось его бракосочетание с Марией Создани, а в 1993 г. родилась их дочь, Анна Мария Александра, названная так в честь Анны Ахматовой и родителей поэта – Марии Моисеевны и Александра Ивановича Бродских. Этим двум женщинам – Марии и Анне – обязаны мы счастьем последних лет жизни Бродского и высотой его прощального взлета.
Гражданин империи языка
Иосиф Бродский, олицетворивший русскую поэзию конца XX века, умер от сердечного приступа в ночь на 28 января 1996 года. В своих странствиях он успел невероятно много. У него была поразительная судьба. Бродский рос в ту пору, когда высокая трагедия, на которую была столь щедра первая половина XX века, казалось бы, сменилась сокрушительным, безвыходным абсурдом. Приняв абсурд как данность и точку отсчета, он сумел построить на пустоте огромное поэтическое здание, восстановить непрерывность убитой культуры, более того – снова открыть ее миру. В этом ему несомненно помог его родной Петербург... Бродский принял как свои Венецию, Рим и Нью-Йорк, и эти города приняли его как своего достойного гражданина, но он до конца оставался петербуржцем.
Иосиф Бродский обладал той артистической и этической свободой, за которую приходится платить чистоганом, то есть одиночеством. На бредовую систему, окружавшую его в юности, он реагировал великолепным презрением. Он твердо знал, что империя культуры и языка есть нечто несравненно более могущественное, – да и более требовательное, – чем любые исторические империи. Это кончилось изгнанием – что, возможно, не менее трудно для поэта, чем физическая гибель, но всегда предпочтительнее для читателя. В изгнании Бродский написал свои главные вещи. Он был окружен друзьями, в последние годы судьба дала ему и личное счастье. Одиночество все же сопровождало его Он постоянно уходил – от литературных клише, от прежней манеры, от многих читателей и почитателей – и наконец ушел от мира. Не ушел он только от русского языка.
Благодарность
В день своего сорокалетия Иосиф Бродский написал удивительное автобиографическое стихотворение. Обреченный родиной на молчание, невинно осужденный, а потом отправленный в изгнание и официально преданный забвению, поэт тем не менее заканчивает стихотворение словом благодарность. В этом раскрывается самое главное качество Иосифа Бродского, без которого невозможен настоящий поэт – высочайшая внутренняя духовность, критерием которой является чувство благодарности Всевышнему.
^ Я входил вместо дикого зверя
в клетку,
выжигал свой срок и кликуху
гвоздем в бараке,
жил у моря, играл в рулетку,
обедал черт знает с кем во фраке.
С высоты ледника я озирал полмира,
Трижды тонул, дважды был распорот.
Бросил страну, что меня вскормила.
Из забывших меня можно составить
город.
Я слонялся в степях, помнящих
вопли гунна,
надевал на себя что сызнова входит
в моду,
сеял рожь, покрывал черной толью
гумна
и не пил только сухую воду.
Я впустил в свои сны вороненый
зрачок конвоя,
Жрал хлеб изгнанья, не оставляя
корок.
Позволял своим связкам все звуки,
кроме воя;
Перешел на шепот. Теперь мне сорок.
Что сказать мне о жизни?
Что оказалась длинной.
Только с горем я чувствую
солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь
благодарность.
24 мая 1980
ПОРТРЕТЫ
^ АЛЬБЕРТ ШВЕЙЦЕР
(1875-1965)
От европейской славы – в джунгли Африки
В этом году весь мир отмечал 125 лет со дня рождения величайшего гуманиста XX века, выдающегося мыслителя и философа, писателя, музыканта и музыкального исследователя, врача, лауреата Нобелевской премии мира, борца с человеческими страданиями и болью Альберта Швейцера.
Он родился 14 января 1875 г. в городке Кайзерсберге (Верхний Эльзас, Германия). В 1893 г. юноша поступает в Страсбургский университет, где изучает философию, теологию, занимается музыкой. Первой печатной работой Швейцера, если не считать маленькой брошюрки, посвященной его музыкальному наставнику Э.Мюншу, была докторская диссертация "Философия религии Канта", вышедшая в 1899 г.
После защиты диссертации Альберт Швейцер преподает философию и теологию в родном университете, выступает в Париже с докладами о немецкой литературе и философии, глубоко изучает музыку под руководством композитора и органиста-исполнителя Ш.-М. Видора.
Молодой ученый в короткий срок достигает замечательных успехов. В 1905 г. появляется его монография о творчестве И.С.Баха, которая до сих пор остается одним из наиболее полных и интересных исследований жизни и музыки гениального композитора.
Органные концерты, с которыми выступает Швейцер, вызывают восторг публики в различных европейских странах. Стефан Цвейг однажды специально приехал побеседовать со Швейцером и послушать музыку Баха в его исполнении, и потом вспоминал, что, слушая Швейцера, он забыл о времени, забыл, где он находится, и, когда пришел в себя, понял, что плачет. Таково было воздействие на слушателей Швейцера-органиста.
Именно в это время, когда к молодому ученому и музыканту так быстро и так широко пришли признание, обеспеченность, слава, он неожиданно от всех отказывается от продолжения блестяще начатой научной и художественной деятельности ради того, чтобы непосредственно, делом своих рук помогать обездоленным и страждущим людям. Швейцер решает изучить тропическую медицину и уехать в Африку.
Помогать обездоленным и страждущим
Еще студентом Швейцер дает клятву: до тридцати лет набираться знаний и опыта, стремиться преуспеть в науках и искусстве, а затем посвятить себя служению людям. В 1905 г. Альберту Швейцеру исполнилось 30 лет, и он сдержал свою клятву.
"Первоначально я думал о гуманистической деятельности в Европе", – признавался Швейцер. Еще студентом он много сил и времени отдавал работе в студенческом союзе по оказанию помощи бедным. Позднее пробовал организовать на свои средства приют для детей-сирот, но встретил неудовольствие городских властей. В 1903 г. он пытался помочь заключенным и бездомным бродягам. Для некоторых сумел подыскать работу и дать небольшие средства на первое время. Но и эта попытка провалилась, так как одиночке-добровольцу было не под силу вести переговоры с властями, следить за устройством судеб своих подопечных. Необходима была организация, а знакомство с уже существующими организациями подобного рода показало Швейцеру, что они в основном наживались за счет тех, кому должны были помогать.
Тогда Швейцер понял: мелкими пожертвованиями частных лиц невозможно решить эту общественную проблему. Делу помощи людям надо отдать всю жизнь. И надо сделать это так, чтобы не зависеть от властей. Следовательно, надо уехать в самый глухой район Африки, где, как полагал Швейцер, он сможет действовать самостоятельно.
О второй причине, побудившей Швейцера поехать в Африку, в своем ярком, взволнованном очерке написал Стефан Цвейг. "Почему в Африку? Неужели с человеческими страданиями нельзя бороться в Европе?". И отвечал: "Можно. Но в Африке делать это во много раз труднее. Потому что туда едут люди, ищущие наживы, любители приключений, карьеристы. Потому что там, в девственном лесу, в повседневной своей деятельности человек должен исходить из самых чистых моральных побуждений".
Профессор на студенческой скамье
С 1905 по 1913 г. Альберт Швейцер, не прекращая научной, преподавательской и музыкально-исполнительской деятельности, изучает медицину. Он с одинаковым рвением постигает терапию и гинекологию, стоматологию и фармацевтику, зная, что в тропической Африке все придется решать и делать самому. Особое внимание профессор-студент уделяет хирургии. Докторская диссертация Швейцера по медицине вышла в свет в 1913 г. В том же году, вместе с женой Альберт Швейцер отплывает в тогдашнюю Французскую Экваториальную Африку (ныне Габон), и в местечке Ламбарене на деньги, полученные за книгу о Бахе и за органные концерты, а также на пожертвования друзей основывает первую в этих местах больницу для африканцев.
Подвиг Ламбарене
С этих пор вся жизнь Швейцера отдана его детищу – больнице в африканском девственном лесу. Более 50 лет доктор почти безвыездно (несколько раз бывал в Европе и один раз в Америке) живет в Ламбарене – одном из самых глухих и опасных для жизни человека уголков Экваториальной Африки, где свирепствовали сонная болезнь, проказа и другие тягчайшие и чаще всего в то время неизлечимые недуги.
"Муки, которые людям приходится здесь испытывать, поистине неимоверны…Все мы баловни. Стоит кому-то из нас заболеть, как тотчас же к нам является врач. Но пусть каждый представит себе, что это значит, когда в глуши миллионы людей живут, не получая никакой медицинской помощи, и даже без надежды ее получить. День ото дня тысячам тысяч людей приходится терпеть ужасающую боль, от которой врачебное искусство могло бы их избавить", – пишет Швейцер в своей знаменитой книге "Письма из Ламбарене".
Все эти годы, принимая по несколько тысяч больных в год, Швейцер непрерывно строил и расширял больницу, не гнушаясь самой тяжелой физической работой, вовлекал в этот труд не только медицинский персонал, но и нередко самих больных. Откликаясь на его призыв, в эту прославленную на весь мир больницу, которая теперь носит имя Швейцера, стекались врачи и сестры из многих стран.
Благоговение перед жизнью
К этому главному принципу своей этики Альберт Швейцер пришел в Африке. В 1915 г. доктор плыл на маленьком речном суденышке к тяжелобольной женщине. Во время многодневного пути по реке он продолжая работать над своими заметками по философии культуры. Размышляя о сущности нравственного, Швейцер зашел в тупик. Понимание добра и зла менялось в зависимости от обстоятельств, от условий жизни людей, от их традиций. Отыскивая простое и универсальное понятие этического, мыслитель исписывал тетрадь бессвязными заметками только затем, чтобы сосредоточиться на этой проблеме. «Вечером третьего дня, когда мы на закате солнца проплывали прямо через стадо бегемотов, встали вдруг передо мной слова «благоговение перед жизнью»...
Суть швейцеровского принципа – признание и утверждение высочайшего смысла жизни. Жизнь, как самое сокровенное из всего, что создано Богом, требует к себе великого уважения. «Добро – это сохранять жизнь, содействовать жизни, зло – это уничтожать жизнь, вредить жизни».
Два других принципа этического учения Альберта Швейцера – "человек человеку" и "человек и природа" естественно вытекают из принципа благоговения перед жизнью, дополняют и конкретизируют его.
Три искушения
Альберт Швейцер призывает бороться с тремя великими искушениями, незаметно разрушающими предпосылки любого добра (добродетели, доброго дела). «Первому из них (равнодушию, за которым следует бесполезность, никуда не годность) противодействуйте, говоря, что для вас поделиться опытом и протянуть руку помощи – это абсолютная внутренняя необходимость. Ваши самые отчаянные усилия будут всего лишь каплей в море, по сравнению с тем, что необходимо сделать, но только такая позиция придаст смысл и ценность вашей жизни... То малое, что вы способны сделать, в действительности значит очень много, если только это уменьшит боль, страдания и страх любого живого существа, будь это человек или любое другое создание. Сохранение жизни – это истинная радость.
Что касается второго искушения – страха, что сочувствие и жалость вовлечет вас в чужое страдание, противодействуйте ему осознанием, что разделяя печаль (горе) других, вы расширяете свою способность разделять также их радость. Игнорируя страдания других. Вы теряете способность и разделять их счастье. И какую бы маленькую радость мы ни увидели в этом мире, разделять ее, наряду с тем добрым, что мы творим сами, создает то единственное счастье, которое делает жизнь терпимой (выносимой).
И, наконец, вы не имеете права говорить: «Я буду тем, или я буду этим, потому что я считаю, что один путь сделает меня счастливее, чем другой. Нет, вы должны быть тем, чем вам следует быть, честным, знающим человеком, человеком, который идентифицирует себя с миром, человеком, который познает (испытывает) мир через себя. И не важно, будете ли вы счастливее по обычным стандартам счастья, или нет. Тайный час не требует от нас, чтобы мы были счастливы, – подчиняться зову есть единственная вещь, которая приносит глубокое удовлетворение.
Человек человеку
В основу своего отношения к людям Швейцер положил два принципа – уважение к человеческому достоинству и стремление понять интерес тех, с кем он общался. Именно поэтому его больница не была обычным лечебным учреждением. Пребывание в ней исцеляло африканцев физически и воспитывало духовно: пациентам прививались привычки к систематическому труду, навыки культуры поведения и элементарной гигиены, уважение друг к другу и к тем, кто пришел к ним на помощь.
Трудности подчас казались неразрешимыми. "Но что значат эти преходящие неприятности в сравнении с радостью, которую приносит работа в этих местах и возможность помогать людям!"
Швейцер считал, что только тот, кто каким-нибудь образом нашел возможность стать полезным людям, помогать им, только тот может сказать, что он действовал согласно принципу "человек человеку". "В пределах той меры ответственности, которую я на себя принимаю, должен я решить, чем из моей жизни, моего имущества, из моих прав, из моего счастья, из моего времени и моего покоя – чем я должен жертвовать и что из этого я могу удержать".
Служение людям Швейцер связывал с достижением не только практических целей, но прежде всего с совершенствованием жизни, с развитием нравственности, с прогрессом общества.
Мы не можем передоверить свою совесть ни какой-либо организации, ни государству. «Разве сторож я брату моему?» Конечно, сторож! Я не могу снять с себя ответственность, заявив, что государство сделает все необходимое. Трагично, что столь многие сегодня думают и чувствуют по-другому.
Великий секрет успеха состоит в том, чтобы идти сквозь жизнь как человек, который никогда не бывает обессиленным. (не становится измученным, изнуренным). Это возможно для того, кто никогда не спорит и не вступает в борьбу с людьми и фактами, но в любых столкновениях возвращается к себе и ищет конечную причину вещей в себе самом.
Каждый, кто предлагает делать добро, не должен ожидать, что люди будут откатывать камни с его пути, но должен спокойно принимать свой жребий, даже если они добавят еще камней. Сила, которая благодаря опыту таких препятствий становится чище и сильнее, это единственная сила, способная их победить. Сопротивление – лишь пустая трата сил.
^ Человек и природа
Этот третий нравственный принцип этического учения Швейцера призван регулировать отношение людей к природе во всех ее проявлениях. Он основан на следующем глубоко гуманистическом положении: «Этика благоговения перед жизнью не делает различия между жизнью высшей или низшей, более ценной или менее ценной».
Этика Швейцера в отношении животного мира подкупает искренностью и практичностью. Он никогда не прибегал к тезису восточной философии "Не причиняй зла живому", который в полной мере подходит лишь монахам или другим людям, удаленным от мира. Его этика требует, чтобы человек никогда бездумно не причинял вред другому, будь то человек или животное.
В больнице постоянно жили какие-то спасенные доктором дикие звери – пеликаны, антилопы, обезьяны. Вместе с тем, страницы книг Швейцера полны описаний его схваток с ядовитыми змеями и полчищами муравьев, опасных встреч с гориллами и бегемотами. Постоянно возникают обстоятельства, при которых бывает необходимо убить другое живое существо, но никто не должен совершать этого в большей мере, чем диктуется абсолютной необходимостью, или не испытывая чувства вины.
^ Против мерзости
В годы I мировой войны Альберт Швейцер примкнул к группе выдающихся деятелей науки и культуры (Альберт Эйнштейн, Стефан Цвейг, Бертран Рассел, Огюст Роден, Бернард Шоу и др.), поддержавших антивоенную позицию Ромена Роллана. "Я восхищаюсь мужеством, с которым Вы восстаете против мерзости, одурманившей массы в наши дни…", – писал он своему другу Р.Роллану.
К фашизму Швейцер относился непримиримо. А после трагедии Хиросимы и Нагасаки он весь свой авторитет бросил на борьбу против ядерного оружия. В 1953 году деятельность Швейцера в защиту мира была отмечена Нобелевской премией.
Он создал этическое учение, главным аргументом действенности которого стала его собственная жизнь. "Я должен защищать то, во что верю, формами жизни, которой я живу, и работой, которую я выполняю. Я должен попытаться сделать так, чтобы моя жизнь и моя работа говорили о том, во что я верю".
Умер Альберт Швейцер 4 сентября 1965 г. и похоронен недалеко от своего детища – больницы в Ламбарене. Прожив почти целый век, он оставил глубокий след в духовной сокровищнице человечества. Альберт Эйнштейн говорил о своем давнем друге так: "Я не знаю, есть ли другой человек, в котором так же идеально сочетались бы доброта и стремление к прекрасному, как у Альберта Швейцера".
ПОРТРЕТЫ
Густав Малер
(1860-1911)
В июле этого года исполняется 140 лет со дня рождения выдающегося композитора XX столетия, дирижера и оперного режиссера Густава Малера.
Везде незваный гость
Густав Малер родился 7 июля 1860 г. в деревне Калишт (Богемия, сейчас Чехия), на территории Австро-Венгерской империи. Однако будущий композитор был евреем, поэтому чехи его своим не считали – евреев они отождествляли с немцами. Но и отношение к нему немцев было не лучше. Малеру принадлежит знаменитое высказывание: «Я трижды бездомный: в Австрии – как уроженец Богемии, среди немцев – как австриец и в любом месте мира – как еврей. Везде незваный гость, которому никогда не рады».
К этому можно добавить, что Малер ощущал себя композитором, который вынужден проводить большую часть года, дирижируя, а публика считала его одаренным дирижером с дурной привычкой писать слишком длинные симфонии.
Путь дирижера
С 1875 г. Малер учится в Венской консерватории по классу фортепиано и композиции. Виртуозом он не стал, да и ранние его композиторские опыты казались слишком нетрадиционными для тогдашнего консервативного музыкального окружения. В результате Малер был вынужден избрать для себя карьеру дирижера и стал одним из крупнейших дирижеров и оперных режиссеров своего времени.
С 1880 по 1897 гг. его приглашают многие известные оперные театры городов Европы: Бад-Халла, Любляны, Оломоуца, Касселя, Праги, Лейпцига, Будапешта, Гамбурга. Вершиной дирижерской и режиссерской деятельности Малера явилась работа на посту директора Венской придворной оперы (1897-1907). В эти годы он много гастролировал, в том числе трижды приезжал в Россию. Железной рукой Малер управлял оркестром и театром, создавая образ дирижера-диктатора, в то время как на самом деле им двигала беззаветная преданность искусству и честность художника.
Малер категорически отвергал всякое вмешательство идеологии и цензуры в творческий процесс. «В вопросах искусства, – говорил он, – только форма имеет отношение к делу, но содержание – никогда. Единственное, что имеет значение, – это то, как трактуется и раскрывается сюжетный материал, а не из чего этот материал состоит. Работу искусства нужно считать серьезной, если главная цель художника – подчинить себе сюжетный материал исключительно художественными средствами и решить задачу его идеального воплощения в данной форме».
В 1907 г. Малер принял предложение стать дирижером «Метрополитан Опера» в Нью-Йорке, а в 1909 г. заключил контракт с Нью-Йоркским филарм оническим Обществом. Эти последние годы Малера-дирижера, до самой его кончины в 1911 году, были омрачены борьбой с руководством обеих организаций, нью-йоркская критика его не понимала, а сам маэстро имел весьма низкое мнение об американской публике и музыкантах.
«Летний» композитор
Славу большого композитора Малер обрел посмертно. Его симфонии и другие музыкальные произведения опередили свою эпоху и воспринимались современниками скорее с недоумением. Но Малер говорил: «Мое время еще придет» – и не ошибся.
Проводя весь год за дирижерским пультом, писать собственную музыку он мог только летом, когда уезжал в сельскую местность. Поэтому, если не считать попыток создания камерной музыки в студенческие годы, творческие интересы композитора ограничились двумя жанрами – симфонией и песней. Малер создал 9 симфоний (10-я не окончена), симфонию-кантату «Песнь о земле» для солистов и оркестра, ряд песенных циклов.
Глубокий интерес композитора к философии, возникший еще в консерваторские годы, проявился почти во всех его сочинениях. Музыка Малера эмоциональна, полна музыкальной образности и в высшей степени «программна». Под влиянием пантеизма Спинозы и Гете, а также теософской идеи о перерождениях любовь композитора к природе и к жизни и пережитый в детстве страх смерти преобразовались в его музыке в восприятие Природы как единой всеобъемлющей субстанции, которая ни в одном живом существе не умирает, а этап за этапом восходит – от растения и животного, через человека – к Божественному началу.
Важнейшая особенность симфонизма Малера в том, что музыка в его произведениях глубоко и непосредственно связана с поэзией. Пожалуй, никто другой из композиторов не придавал такого значения слову в симфонической музыке, как Малер. Основой вокальных партий становились и стихи собственного сочинения, и немецкая народная поэзия, и «Песни об умерших детях» – цикл стихов немецкого поэта-романтика Рюккерта, и фрагменты из заключительной сцены «Фауста» Гете, и, наконец, китайская поэзия VIII века.
Песнь о Земле
Симфония-кантата Малера «Песнь о Земле» – это поистине значительное явление в современной музыкальной культуре Запада, отмеченное прямым воздействием чань-буддизма. Произведение написано на стихи китайских поэтов периода Тан (618-907 гг.) – Ли Бо, Чжан Цзи, Мэн Хао-жаня и Ван Вэя, в творчестве которых мотивы философии и поэзии чань-буддизма раскрыты наиболее ярко.
«Песнь о Земле» – воплощение гармонического единства слова и музыки, голоса и инструмента. Друг композитора, дирижер Бруно Вальтер отмечает, что в этом произведении Малер сумел передать не только букву, но и дух чаньского мировосприятия, с его острым переживанием красоты природы, быстротечности жизни, одиночества, и в котором каждое переживание становится поводом для творчества.
Это произведение имеет биографическую основу. Весной 1908 г. Малер узнал, что смертельно болен. А незадолго до этого он перенес смерть пятилетней дочери – страшный удар, от которого композитор уже не оправился. Горечь этой потери осталась с ним до конца его дней.
Перед лицом надвигающейся смерти отступает все житейски-обыденное, мелочное, остается лишь главное, и это главное Малер выразил в «Песни о Земле» (1908 г.). В этом самом личном и самом трагическом сочинении Малера тема горестей земных слилась с темой его собственных горестей.
Произведение состоит из 6 частей: «Застольная песня о печали Земли», «Одинокий осенью», «О юности», «О красоте», «Пьяница весной» и «Прощание». В двух начальных частях автор повествует о трагичности жизни, тоске и одиночестве, об утешении природой, музыкой и вином, усталости и жажде покоя. Затем следуют три части воспоминаний о прошлом – юность, красота, опьянение весной.
Заключительная часть симфонии-кантаты звучит как реквием, прощание с быстротечной жизнью, встреча с вечностью. Она написана на текст знаменитого стихотворения Ван Вэя. Стихотворение передает глубокую скорбь от разлуки с другом, который уйдет навсегда, и встреча с ним мимолетна, бесконечны и вечны лишь белые облака. Вывод печальный, но он не оставляет ощущения безнадежности.
Вот подстрочник стихотворения:
^ Сойдите с коня,
выпьем, господин, вина.
Спрошу Вас, господин:
«Куда держите путь?»
Господин ответил:
«Не сбылись мечты,
я стремился заснуть
в стране южных гор...»
И он ушел, не спрошенный
более ни о чем...
Белые облака
бесконечны и вечны.
«Песнь о Земле» – воплощение глубокой духовной зрелости композитора. Малер был одним из немногих, кто ставил нравственные проблемы в музыке, кто ощущал себя «инструментом, на котором играет Вселенная». Томас Манн писал о Малере: «Это человек, в котором воплотилась самая серьезная и чистая художественная воля нашего времени».