Поэма это один из видов лиро-эпического жанра. Основными чертами её является наличие развёрнутого сюжета и вместе с тем широкое развитие образа лирического героя,

Вид материала

Поэма

Содержание Дмитрий Никанорович Инсаров Панаевский и Денисьевский циклы Сатира и сатирические жанры в поэзии 50-60-х гг. Драматургия И.С. Тургенева. Таинственные повести И.С. Тургенева Поэмы Некрасова 50-х г. Некрасов «Дедушка» Новаторство Островского-драматурга В пьесах о театре и актерах у Островского непременно присутствует образ подлинного артиста и прекрасного человека. Островский «Гроза»

Подобный материал:

• План занятий по русской литературе. Программа по русской литературе, 18.78kb.
• Поэма В. Маяковского «Облако в штанах», 77.14kb.
• План. Роман "Евгений Онегин" лиро-эпическое произведение. Автор лирический центр повествования, 26.27kb.
• Темы вашего учебного проекта, 72.39kb.
• Настроение и его изменение в стихотворении, 18.4kb.
• Проблема выбора пути в поэзии Н. М. Рубцова как способ раскрытия внутренней позиции, 92.16kb.
• Е. С. Полат определяет «обучение» в дидактике как взаимодействие учителя и ученика,, 66.49kb.
• Можно смело утверждать, что вся советская эстрада разговорного жанра вышла из него, 120.17kb.
• А. И. Анна Ахматова: Жизнь и творчество: Кн для учителя. М.: Просвещение, 1991. 192, 301.17kb.
• Библиотека Альдебаран, 2073.14kb.

Поэма - это один из видов лиро-эпического жанра. Основными чертами её является наличие развёрнутого сюжета и вместе с тем широкое развитие образа лирического героя, активно включающегося помимо сюжета, в характеристики персонажей, оценивающего их, как бы принимающего участие в их судьбе.


Толстой Алексей Константинович (1817—1875), писатель, поэт, драматург. Родился в Петербурге. С материнской стороны происходил из рода Разумовских (прадед — последний малороссийский гетман Кирилл Разумовский; дед — министр народного просвещения при Александре I — А. К. Разумовский). Отец — гр. К. П. Толстой, с которым мать разошлась сразу же после рождения сына. Воспитывался под руководством матери и ее брата — писателя А. А. Перовского (см.: А. Погорельский), поощрявшего ранние поэтические опыты Толстого. В 1834 поступил в Московский архив Министерства иностранных дел. Затем был на дипломатической службе. В 1843 получил звание камер-юнкера. В к. 30-х — н. 40-х Толстой написал фантастические повести в стиле готического романа и романтической прозы — «Семья вурдалака» и «Встреча через триста лет» (на фр. яз.). Первая публикация — повесть «Упырь» (1841, под псевд. Краснорогский). В 40-е Толстой начал работать над историческим романом «Князь Серебряный» (окончен в 1861), тогда же создал ряд баллад и лирических стихов, напечатанных позднее (в 50—60-е); многие из них приобрели широкую популярность («Колокольчики мои», «Ты знаешь край, где все обильем дышит», «Где гнутся над омутом лозы», «Курган», «Василий Шибанов», «Князь Михайло Репнин» и др.). В н. 50-х Толстой сблизился с И. С. Тургеневым, Н. А. Некрасовым и др. писателями. С 1854 печатает в «Современнике» стихи и литературные пародии. В сотрудничестве со своими двоюродными братьями А. М. и В. М. Жемчужниковыми в отделе «Литературный ералаш» «Современника», в «Свистке» публиковал сатирико-пародийные произведения за подписью Козьма Прутков; творчество вымышленного ими автора стало пародийным зеркалом отживающих литературных явлений и вместе с тем создавало сатирический тип бюрократа, претендующего на роль законодателя художественного вкуса.


Отойдя с 1857 от участия в «Современнике», Толстой стал печататься в «Русской беседе», а в 60—70-х — гл. обр. в «Русском вестнике» и «Вестнике Европы». В эти годы он отстаивал принципы т. н. «чистого искусства», независимого от политических, в т. ч. «прогрессивных» идей. В 1861 Толстой ушел со службы, которой очень тяготился, и сосредоточился на литературных занятиях. Опубликовал драматическую поэму «Дон Жуан» (1862), роман «Князь Серебряный» (1863), историческую трилогию — трагедии «Смерть Иоанна Грозного» (1866), «Царь Федор Иоаннович» (1868), «Царь Борис» (1870). В 1867 вышло первое собрание стихотворений Толстого. В последнее десятилетие писал баллады («Змей Тугарин», 1868, «Песня о Гаральде и Ярославне», 1869, «Роман Галицкий», 1870, «Илья Муромец», 1871 и др.), стихотворные политические сатиры («История государства Российского от Гостомысла до Тимашева», опубл. 1883; «Сон Попова», опубл. 1882, и др.), поэмы («Портрет», 1874; «Дракон», 1875), лирические стихи.


Творчество Толстого проникнуто единством мотивов, философских идей, лирических эмоций. Интерес к национальной старине, проблемам философии истории, неприятие политической тирании, любовь к природе родного края — эти особенности Толстого как человека и мыслителя нашли отражение в его произведениях всех жанров. Идеальным государственным устройством, соответствующим национальному характеру русского народа, он считал Киевскую Русь и древний Новгород. Высокий уровень развития искусства, особое значение культурного слоя аристократии, простота нравов, уважение князя к личному достоинству и свободе граждан, широта и многообразие международных связей, особенно связей с Европой, — таким представлялся ему уклад жизни Древней Руси. Баллады, рисующие образы Древней Руси, пронизаны лиризмом, они передают страстную мечту поэта о духовной независимости, восхищение цельными героическими натурами, запечатленными народной эпической поэзией. В балладах «Илья Муромец», «Сватовство», «Алеша Попович», «Канут» и др. образы легендарных героев и исторические сюжеты иллюстрируют мысль автора, воплощают его идеальные представления (напр., кн. Владимир Киевский). По системе художественных средств эти баллады близки некоторым лирическим стихотворениям Толстого («Благовест», «Коль любить, так без рассудку», «Край ты мой, родимый край» и др.).


Баллады Толстого, рисующие эпоху укрепления русской государственности, пронизаны драматическим началом. Сюжетами многих из них послужили события из истории царствования Ивана Грозного, который представлялся поэту наиболее ярким выразителем принципа неограниченного самовластия и полного поглощения личности государством. «Драматические» баллады более традиционны по форме, чем «лирические», относящиеся преимущественно к к. 60-х — н. 70-х. Однако и в них Толстой проявил себя как оригинальный поэт, видоизменяющий поэтическую структуру жанра. Так, в балладе «Василий Шибанов» Толстой пересматривает героическую ситуацию спора свободолюбивого подданного с царем, получившую признание под влиянием творчества Ф. Шиллера. Передавая обличение Ивана Грозного Курбским, Толстой подчеркивает в участниках драматического конфликта — царе и мятежном боярине — общие черты: гордость, бесчеловечность, неблагодарность. Способность же к самопожертвованию, готовность пострадать за слова правды автор видит в простом человеке, которого сильные мира сего приносят в жертву своему спору: безвестный раб одерживает нравственную победу над царем и своим подвигом восстанавливает торжество подлинно человеческого величия над мнимым. «Василий Шибанов», как и др. «драматические» баллады Толстого, по своей тематике и сложности психологических характеристик героев, по этическому подходу поэта к историческим событиям примыкает к произведениям Толстого крупных жанров.

В романе «Князь Серебряный» Толстой рисует жестокие столкновения сильных людей в обстановке разнузданного самовластья и показывает пагубное влияние произвола на личность самого монарха и его окружение. В романе показано, как, удаляясь от развращенного придворного круга, а иногда и скрываясь от преследований или социального угнетения, одаренные люди из разных слоев общества «творят историю», защищают родину от вторжения внешних врагов, открывают и осваивают новые земли (князь Серебряный, Ермак Тимофеевич, Иван Кольцо, Митька и др.). Стиль романа связан с традициями исторического романа и повести 30-х, в т. ч. с традициями, идущими от повестей Н. В. Гоголя «Страшная месть» и «Тарас Бульба».

В драматической трилогии Толстой изобразил русскую жизнь к. XVI — н. XVII в. Решение историко-философских проблем и в этих пьесах для него важнее, чем точное воспроизведение исторических фактов. Он рисует трагедию трех царствований, изображая трех самодержцев: одержимого идеей божественного происхождения своей власти Ивана Грозного, мягкосердечного Федора и мудрого правителя — «гениального честолюбца» Бориса Годунова.

Особое значение Толстой придавал созданию индивидуальных, своеобразных и ярких характеров исторических лиц. Крупным достижением явился образ царя Федора, свидетельствующий об усвоении писателем принципов психологического реализма в 60-е. Постановкой трагедии «Царь Федор Иоаннович» был открыт в 1898 Московский Художественный театр.

Особенности исторического мышления Толстого сказались и в политических сатирах. За анекдотическим сюжетом «Сна Попова» скрывалась едкая насмешка поэта над либералами. Полемика с нигилистами отразилась в стихах «Порой веселой мая…», «Против течения» и др. В «Истории государства Российского от Гостомысла до Тимашева» Толстой подверг беспощадному осмеянию исторические явления, которые, как он считал, мешали жить национальной России. Интимной лирике Толстого, в отличие от его драматургии и баллад, чужда приподнятость тона. Его лирические стихотворения просты и задушевны. Многие из них представляют собой как бы психологические новеллы в стихах («Средь шумного бала, случайно…», «То было раннею весной»). Толстой вводил в свою лирику элементы народно-поэтического стиля, его стихи часто близки к песне. Более 70 стихотворений Толстого положены на музыку русскими композиторами; романсы на его слова писали Н. А. Римский-Корсаков, П. И. Чайковский, М. П. Мусоргский, С. И. Танеев и др.

«Князь Серебряный». Чтобы сделать роман наиболее достоверным исторически, автор работал с разными источниками: письмом Алексея Михайловича начальнику соколиной охоты, старинным «Судебником» Владимира Гусева (1497 г.), книгами «Сказания русского народа», «Песни русского народа», «Русские народные сказки», собранные И. П. Сахаровым, и, конечно же, основным источником была «История государства Российского» Н. М. Карамзина. Также на поэтику романа в большой степени повлияла «Песня про купца Калашникова…».

Из «Истории государства Российского» заимствованы многие детали, подробности сюжета. Так, рассказ Морозова Серебряному о том, что случилось в его отсутствие, об изменениях, происшедших с Иоанном Грозным, казнях, отъезде в Александровскую слободу, депутации бояр, умолявших его вернуться на престол, учреждении опричнины, описание Александровой слободы, страницы о завоевании Сибири, – основаны на соответствующих страницах Карамзина. В седьмой главе «Александрова слобода» Толстой приводит цитату из Карамзина, называя Николая Михайловича «наш историк» (цитата касается описания жизни в Александровой слободе).

Также в романе можно заметить ряд дословных совпадений с «Историей государства Российского» или несколько видоизмененных выражений труда Карамзина. Толстой использует их с определенной целью – для придания большей достоверности описываемым событиям.

Некоторые факты, почерпнутые из «Истории…» Толстой перенес на других лиц или в другую обстановку. Это, например, обличение царя юродивым Васей в романе и рассказ Карамзина о встрече Грозного в 1570 году с псковским блаженным Николой.

К числу «архаисмов», допущенных в романе, помимо тех, что были оговорены Толстым в предисловии (о казни Вяземского и Басмановых), следует отнести и некоторые несовпадения: согласно Карамзину, Вяземский и Алексей Басманов не дожили до публичной казни: первый умер в пытках, а второй по приказу Ивана Грозного был убит своим сыном Федором. Помимо этого, сын царя Иван во время описываемых в романе событий был еще подростком, а Борис Годунов был слишком юн, чтобы играть такую значительную роль в судьбе страны, какую ему приписывает Толстой в романе. Толстой допускает подобные анахронизмы умышленно. Он помещает разрозненные во времени события в сравнительно небольшой временной промежуток, концентрируя события, для большей драматизации, усиления впечатления и достижения большей яркости восприятия читателем эпохи Ивана Грозного.

Исторические процессы и факты Толстой рассматривал с точки зрения моральных норм, которые казались ему одинаково применимыми и к далекому прошлому, и к сегодняшнему дню, и к будущему.

Деспотизм в представлении писателя – не социально-историческая, а чисто нравственная категория. Царь Иван в представлении писателя – символ злого начала в русской истории, истребитель боярских родов, гонитель древних традиций, нарушитель патриархального мира и согласия, основоположник чуждого русскому народному духу бюрократического государства.

Толстой сам определил свою основную творческую задачу в романе как воссоздание «общего характера эпохи», «духа того века». На фоне этой «физиономии» эпохи, которая, по мнению писателя, формировалась не социальными, а нравственными факторами, он и стремится раскрыть то, что ему представлялось главной трагедией того страшного времени: не казни и жестокости, даже не надругательство над гуманностью, а пассивное молчание одних и подлое раболепство других, что и сделало возможным разгул деспотического произвола царя. Позднее Толстой отметит в «Проекте постановки на сцену трагедии «Смерть Иоанна Грозного»»: это была эпоха, «где злоупотребление властью, раболепство, отсутствие человеческого достоинства сделались нормальным состоянием общества».

Неполные 54 года жизни Ивана Грозного оставили очень резкую, рельефную печать на истории страны, на облике драматической и противоречивой эпохи, в которой он жил и с которой был неразрывно связан. Середина XVI века – один из тех узловых моментов национальной судьбы, когда давно назревавшие конфликты прорываются наружу и вспенивают море социальных страстей. И обычно такие эпохи выдвигают на первый план крупных деятелей, которые становятся иногда компасом времени, иногда его жертвой, а иногда – тем и другим одновременно. В каждой такой личности сказываются, повторяются иногда в великой, а иногда в уродливой, зловещей форме, те коллизии эпохи, которые эту личность породили.

Автор откровенно тенденциозен в характеристике Иоанна. Он показывает его энергичным и искренним, впечатлительным и волевым, он говорит о его государственном уме и проницательности. Но все это для того, чтобы подчеркнуть, особо оттенить резкий, убийственный контраст с другими – и, по мнению Толстого, главными – чертами облика Грозного; с его непоколебимой верой в божественное происхождение царской власти, возвышавшее его над всеми людьми, с его коварной жестокостью. Государственная мудрость царя остается в тени, автор констатирует, но не раскрывает ее, ибо она в его глазах не только не искупает, но даже не смягчает тиранства. Очень существенны высказанные в романе мысли Толстого о той основе, на которой формируется деспотизм царя. Иван «был проникнут, – писал Толстой, – сознанием своей непогрешимости, верил твердо в божественное начало своей власти…».

В трагедии «Смерть Иоанна Грозного» Толстой завершает характеристику царя, раскрывая логический результат тех явлений, истоки которых показаны в романе: «…служа одной исключительно идее, губя все, что имеет тень оппозиции или тень превосходства, что, по его мнению, одно и то же, он под конец своей жизни остается один, без помощников, посреди расстроенного государства, разбитый и униженный врагом своим, Баторием, и умирает…». Действие романа происходит за девятнадцать лет до смерти Ивана Грозного. Царь еще могуч, он уверенно чувствует себя на троне, он окружен раболепствующими придворными. Ничто, казалось бы, не предвещает краха, но автор убежден, что зло не может существовать вечно, что оно в самом себе содержит зародыш саморазрушения. И во всей тональности романа ощущается идея обреченности, неизбежного краха зла, которое олицетворяет царь. Толстой судит Ивана Грозного не с исторической, а с этической точки зрения. Но, предрекая злу неизбежную гибель, автор так и не говорит, в результате чего это произойдет. Но есть в романе сила, способная противостоять деспотизму и произволу царя. Это, прежде всего главный герой романа князь Серебряный. «Серебряный… разделял убеждения своего века о божественной неприкосновенности прав Иоанна; он умственно подчинялся этим убеждениям и, более привыкший действовать, чем мыслить, никогда не выходил преднамеренно из повиновения царю, которого считал представителем Божией воли на земле. Но, несмотря на это, каждый раз, когда он сталкивался с явной несправедливостью, душа его вскипала негодованием, и врожденная прямота брала верх над правилами, принятыми на веру. Он тогда, сам себе на удивление, почти бессознательно, действовал наперекор этим правилам, и на деле выходило совсем не то, что они ему предписывали». В поведении Серебряного писатель находил «благородную непоследовательность» которая совершенно нестерпима для деспота, хотя бы тот и не сомневался в большей верности и преданности ему Серебряного, чем любого из своих опричников.

Действительно, прямой и правдивый характер, душевное благородство, находясь перед лицом неограниченной власти, осуждены на бездействие или гибель (ведь князь Серебряный не смог до конца противостоять режиму – он предпочел уехать сражаться с татарами во главе разбойничьего отряда, а Дружина Андреевич Морозов тоже ничего не смог сделать для борьбы с тиранией, только выступил на пиру с гневной обличительной речью, что и явилось поводом для его казни).

Как мы видим, в жизни Толстой задумывался над этой проблемой, а в творчестве она нашла воплощение в образе Бориса Годунова, когда неожиданно для автора оказалось, что именно он – истинный герой трилогии. Но Борис Годунов был показан А. К. Толстым как одна из центральных фигур еще в «Князе Серебряном»*– в рассматриваемом нами романе. Дело в том, что образ Годунова в процессе работы над романом был глубоко отвратителен автору. Поэтому перед читателем Борис предстает ловким и искусным интриганом. Показателен в этом отношении диалог Серебряного с Годуновым в четырнадцатой главе романа «Оплеуха»:

– Видишь ли, Никита Романыч, – продолжал он, – хорошо стоять за правду, да один в поле не воевода. Что б ты сделал, кабы, примерно сорок воров стали при тебе резать безвинного?

– Что б сделал? А хватил бы саблею по всем по сорока и стал бы крошить их, доколе б души Богу не отдал!

Годунов посмотрел на него с удивлением.

– И отдал бы душу, Никита Романыч, – сказал он, – на пятом много на десятом воре; а остальные все-таки зарезали б безвинного. Нет; лучше не трогать их, князь, а как станут они обдирать убитого, тогда крикнуть, что Степка-де взял на себя более Мишки, так они и сами друг друга перережут!

Годунов «мастер изменять свои приемы смотря по обстоятельствам», он равен по силе и уму Иоанну, но превосходит царя в умении властвовать собой. Он еще страшнее и опаснее Иоанна, потому что при достижении цели он устраняет противников не из жестокости и не по минутному капризу, как Иоанн, а по трезвому расчету и хладнокровно, и потому ждать помилования от него еще более бессмысленно, чем от царя.

В романе есть глава «Божий суд» в которой опричника Вяземского настигает справедливое возмездие. Еще одного, самого извращенного, «с кровавыми глазами» палача Иоанна – Малюту Скуратова Божья кара подстерегает с другой стороны, он лишается самого главного в жизни – своего сына Максима. Толстой специально вводит этого персонажа, чтобы обличить Малюту, ведь Максим, в отличие от отца, человек честный и благородный, не захотевший мириться с кровавыми, чудовищными преступлениями отца. Максим и погибает, как преданный и благородный подданный царя – на бранном поле, в сражении с татарами. И эта нравственная чистота и праведность сына Малюты при жизни, его благородная гибель – самое тяжкое наказание для погрязшего в кровавых грехах отца.

Особую роль в судьбе героев романа играют разбойники. Они находятся как бы в оппозиции к царской власти – это вольный народ, люди, живущие грабежами, но у них, тем не менее, есть законы чести, понятия о добре и справедливости. Разбойники в романе стоят за «матушку святую Русь», их глубоко волнует судьба Родины. Они яростно дрались с татарами на бранном поле, под предводительством Ермака Тимофеевича и Ивана Кольца (Ванюхи Перстня), покорили Сибирский край, прибавив к царским владениям обширную территорию, а после отдались на милость царя. Ванюха Перстень и его банда выполняют в романе особую функцию – функцию «праведных разбойников». Они помогают Серебряному спасти царевича Ивана от руки палача Малюты Скуратова, они вызволяют князя из темницы. Рисуя в своем романе образы разбойников, стоящих на стороне правды и справедливости, Толстой, как нам думается, хотел подчеркнуть дисгармонию эпохи Ивана Грозного, в которой разбойники гораздо честнее, чище и безупречнее в моральном плане, нежели опричники – люди преданные Царю и Закону.

Толстой, как известно, при написании романа задавался целью не столько описать какие-либо события, сколько изобразить общий характер целой эпохи и воспроизвести понятия, верования, нравы и степень образованности русского общества во второй половине XVI столетия.

И образ Ивана Грозного, и изображение опричнины пронизаны ненавистью Толстого к деспотизму, произволу, насилию, унижению человеческой личности. «При чтении источников, – пишет Толстой в предисловии, – книга не раз выпадала у меня из рук, и я не раз бросал перо в негодовании не столько от мысли, что мог существовать Иоанн IV, сколько оттого, что могло существовать такое общество, которое смотрело на него без негодования».

Исследуя дух эпохи, автор приходит к выводу, что цари – «плоть от плоти народа, нация выплескивает того, кого она достойна». Поэтому не один Иоанн был повинен в кровавых преступлениях против Бога. Толстой рисует полное затмение всех нравственных ценностей, разрушение христианских идеалов; рисует эпоху, в которой обыденным явлением были наветы, предательства, надругательства над женщинами и младенцами, казни безвинных.


(Тургенев, «Рудин»): Тургеневу выпадет честь наполнить форму рома­на острым идеологическим содержанием. Он перенес в роман те вопросы, которые обсуждались в обществе, прессе, студенческих кружках, были злобой дня, име­ли захватывающий интерес. Таким был уже первый роман «Рудин» (1856), в котором автор показал в образе главного героя и его студенческих друзей (Покорского, Лежнева) свои впечатления от встреч с М.А. Бакуни­ным, Белинским, Н.В. Станкевичем, с их теоретичес­кими и нравственными нормами, их спорами о будущем России. Но главный упор Тургенев делает на вопросе о практической применимости этих мечтаний и высоких слов, о способности усредненного героя быть последовательным в своих словах и делах. И тут обнаруживались катастрофы не только в больших об­щественных делах, но и в лично-интимных, герой па­сует, считает нужным покориться обстоятельствам, делающим его счастье невозможным.

Тур­генев всегда искал передового героя времени, легко устанавливая в отдельных типах героев их дилетантизм, бесплодность нападок на «материализм», «гегелизм», «нигилизм», а то и обывательский вариант оппозиции всему передовому.

Считается, что прототипом Рудина для Тургенева послужил Михаил Бакунин, тоже студент и член круж­ка Станкевича (в произведении – в кружке Покорского).

Ситуация в романе Тургенева следующая. В обжитой, провинциальный усадебный быт, со своими определенными культурными обычая­ми, родственными привязанностями вторгается новый незнакомый человек — продукт самых модных идей и веяний (не обязательно столичных), и он, этот незнакомец, сначала вызывает любопытство и даже симпатии к себе если не всех, то части усадебного общества, удивляет в разговорах своими идеями, требованиями к жизни, а затем разо­чаровывает своей непоследовательностью, банкрот­ством, расхождениями между словом и делом. Он вы­зывает критическое к себе отношение и вынужден под тем или иным предлогом покинуть усадебное общество. Буря, возмутившая привычное спокойствие, оказыва­ется мнимой. В события замешивается романтическая история, кончающаяся для легковерной молодой барышни трагедией, разоча­рованием в своем идеале. В знаменитой сцене у Авдюхина пруда, когда На­талья, готовая с ним бежать, в слезах, спрашивает Рудина, что же делать, Рудин отвечает: «...Разумеется, покориться» (здесь – «развенчающая» роль героини. Рудин не выдерживает испытание любовью).

Подобревший к Рудину Лежнев при случайной встрече уверяет, что и Рудины полезны, ибо «слово тоже есть дело». Рудины способны зажигать сердца других — это тоже бесценный дар. Сухой делец, поме­щик-рационализатор Лежнев с годами начинает чув­ствовать необходимость рудинского начала жизни (первый финал – встреча Лежнева и Рудина и примиряющее героев объяснение; критика «завернула» такой финал). Второй финал: в эпилоге сказано, что Рудин инкогнито погибает со знаменем в руке на парижской баррикаде 1848 года, т.е. Тургенев, вынесший определенный приговор Рудину в романе, через десять лет попытается героизировать его в масштабах подлинного Бакунина-революционе­ра. Семантика двух финалов: критика многословия, бездействия Рудина и, в то же время, признание необходимости рудинского начала в жизни.