1. Полилог писателей и поэтов
| Вид материала | Документы |
- Утверждено, 51.78kb.
- Писатели о налогах (по страницам художественных произведений поэтов и писателей XVIII, 276.74kb.
- Тема Чтений, 28.26kb.
- Литература Класс Тема зачёта, 21.93kb.
- Учебно-наглядные пособия, 167.06kb.
- Христианство в творчестве Ф. М. Достоевского, 66.15kb.
- Материнства часто звучит в творчестве поэтов, писателей, художников, 17.94kb.
- Внеклассное мероприятие: Учитель: Фурзикова Альбина Викторовна Цели, 69.83kb.
- Шайдуллина Лилия Фоатовна 2008 сценарий, 120.57kb.
- Час поэзии. Лирика Н. Рубцова и стихотворения армянских поэтов, 118.13kb.
^ ПАВЕЛ ГОЛУШКО
Стихи – это…
«Поэт этим произведением хотел сказать…».
Да, я под Оффенбаха, канкан станцую в гробу,
если подобная фраза, когда-нибудь
прозвучит над моими стихами.
Стихотворение – это сон под тиканье ходиков,
утром или вечером – не важно,
только часы идут в другую сторону.
Может быть, я сам никогда не узнаю,
что хотел написать, перебирая клавиши…
Стихотворение – это подарок самому себе,
без бантиков и коробочек.
Это напиток, рождённый пряностью цветов,
из слов летописи реального бытия.
Его место в баре «Человеческой неповторимости».
Чтобы пробовать его нужно снять с себя
сотню масок, и остаться в единственной,
которой давно перестал стесняться глядя в зеркало.
И когда сознание медленно окунётся в стихи,
с дрожью по спине, от сказочных прикосновений,
ощутит разноодинаковость двух одиночеств,
закройте глаза и подарите мыслям,
под Музыку Моцарта, свободу полёта стрекозы над рекой,
текущей в другом измерении.
И пусть воздушный поцелуй бабочки
вернёт вас в глубину любящего взгляда
графикой новых пейзажей….
Это и есть мерцающая действительность стиха.
№^ 14
В работе «круглого стола», посвящённого вопросам поэтики, приняли участие известные поэты, писатели и литературные критики.
А. Фет:
— Стихотворение, подобно птице, пленяет или задушевным пением, или блестящим хвостом, часто даже не собственным, а блестящим хвостом сравнения. Во всяком случае, вся его сила должна сосредотачиваться в последнем куплете, чтобы чувствовалось, что далее нельзя присовокупить ни звука.
И. Бунин:
— Первая фраза имеет решающее значение. Она определяет прежде всего размер произведения, звучание всего произведения в целом. И вот еще что. Если этот изначальный звук не удается взять правильно, то неизбежно или запутаешься и отложишь начатое, или просто отбросишь начатое, как негодное.
А. Блок:
— О чём вы спорите, друзья? Всякое стихотворение — покрывало, растянутое на остриях нескольких слов. Эти слова светятся, как звезды. Из-за них существует стихотворение. Тем оно темнее, чем отдаленнее эти слова от текста.
^ Н. Гнедич:
— Поэзия имеет язык особенный; она любит украшаться богато и великолепно, но всегда со вкусом. Она берет все цветы природы и щедро их рассыпает, ее прощают за самую расточительность. Она присвоила себе множество слов, в прозе непозволительных, вводит новые; имеет исключительное право принимать старые, или употребительные в языке чужестранном, выражать многие слова одним, располагать их новым порядком и, наконец, позволяет себе многие вольности, отличающие слог стихотворный от языка обыкновенного.
^ И. Бродский:
— Позвольте, но поэзия — это не "лучшие слова в лучшем порядке", это — высшая форма существования языка.
А. Пушкин:
— Согласен с Вами абсолютно. Ибо истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности.
^ М. Цветаева:
— Убеждена в обратном. Самое ценное в жизни и в стихах — то, что сорвалось.
К. Паустовский:
— Позвольте с Вами не согласиться. Поэзия обладает одним удивительным свойством. Она возвращает слову его первоначальную, девственную свежесть. Самые стертые, до конца «выговоренные» нами слова, начисто потерявшие для нас свои образные качества, живущие только как словесная скорлупа, в поэзии начинают сверкать, звенеть, благоухать!
^ В. Белинский:
— Бесспорно. Поэзия есть высший род искусства. Всякое другое искусство более или менее стеснено и ограничено в своей творческой деятельности тем материалом, посредством которого оно проявляется. Поэзия же выражается в свободном творческом слове, которое есть и звук, и картина, и определенное ясно выговоренное представление. Поэтому поэзия заключает в себе все элементы других искусств.
^ А. Фет:
— Поэзия и музыка не только родственны, но нераздельны.
В. Короленко:
— Да. Стих — это та же музыка, только соединенная со словом, и для него нужен тоже природный слух, чутье гармонии и ритма.
^ А. Пушкин:
— Браво! Не тот поэт, кто рифмы плесть умеет.
В. Белинский:
— Вы правы, дорогой друг. Писать стихи не значит еще быть поэтом: все книжные лавки завалены доказательствами этой истины.
^ В. Брюсов:
— Поэтический талант дает многое, когда он сочетается с хорошим вкусом и направляем сильной мыслью. Чтобы художественное творчество одерживало большие победы, необходимы для него широкие умственные горизонты. Только культура ума делает возможной культуру духа. Поэт, умственные интересы которого ограниченны, роковым образом обречен на скудость и однообразие тем, и вместо бесконечности мировых путей пред ним всегда будут лишь тропки его маленького садика.
^ А. Ахматова:
— Не могу согласиться с Вами.
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда. . .
Как одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда…
^ В. Брюсов:
— Ах, любезная Анна Андреевна! Кто не родился поэтом, тот им никогда не станет, сколько бы к тому ни стремился, сколько бы труда на то ни потратил.
^ А. Ахматова:
— Вы хотите сказать, что если у тебя нет способности к сочинению стихов, то тебе и пытаться не стоит?
В. Брюсов:
— Именно.
И. Тургенев:
— Позвольте с Вами не огласиться. Не в одних стихах поэзия: она разлита везде, она вокруг нас. Взгляните на эти деревья, на это небо — отовсюду веет красотой и жизнью, а где красота и жизнь, там и поэзия.
^ В. Белинский:
— Поэзия — это светлое торжество бытия, это блаженство жизни, нежданно посещающие нас в редкие минуты; это упоение, трепет, мление, нега страсти, волнение и буря чувств, полнота любви, восторг наслаждения, сладость грусти, блаженство страдания, ненасытимая жажда слез; это страстное, томительное, тоскливое порывание куда-то, в какую-то всегда обольстительную и никогда недосягаемую сторону; это вечная и никогда неудовлетворимая жажда все обнять и со всем слиться; это тот божественный пафос, в котором сердце наше бьется в один лад со вселенною; пред упоенным взором летают без покрова бесплотные видения высшего бытия, а очарованному слуху слышится гармония сфер и миров, — тот божественный пафос, в котором земное сияет небесным, а небесное сочетается с земным, и вся природа является в брачном блеске, разгаданным иероглифом помирившегося с нею духа. . . Весь мир, все цветы, краски и звуки, все формы природы и жизни могут быть явлениями поэзии; но сущность ее — то, что скрывается в этих явлениях, живит их бытие, очаровывает в них игрою жизни…
Вольтер:
— Великолепно, милый друг! Какая прекрасная речь!
И. Бунин:
— Вольтер?! И вы здесь?
Вольтер:
— Как видите.
И. Бунин:
— Что вы думаете на этот счёт? Нам очень интересно услышать мнение иностранного гостя.
Вольтер:
— Я думаю, что любые стихи, которые не научают людей новым и трогательным истинам, недостойны, чтобы их читали. Нет ничего более достойного презрения, как проводить жизнь в рифмовании избитых мест, не заслуживающих названия мыслей.
^ В. Белинский:
— Да, это важно. Ведь поэзия первоначально воспринимается сердцем и уже им передается голове. Но чувство само по себе еще не составляет поэзии; надо чтобы чувство было рождено идеею и выражало идею.
И. Бунин:
— Поэт должен проникаться всеми радостями и печалями людскими, быть искренним выразителем нужд и потребностей общества, направить ближних к добру и прекрасному.
^ А. Пушкин:
— Глаголом жги сердца людей…
И. Бунин:
— Да! Вот истинное призвание поэта, если только на поэзию смотреть серьезно, как на могущественный двигатель цивилизации и нравственного совершенствования людей.
^ С. Есенин:
— Быть поэтом — это значит то же,
Если правды жизни не нарушить,
Рубцевать себя по нежной коже,
Кровью чувств ласкать чужие души…
^ С. Маршак:
— Подлинная, проникнутая жизнью поэзия не ищет дешевых эффектов, не занимается трюками. Ей недосуг этим заниматься, ей не до того. Она пользуется всеми бесконечными возможностями, заложенными в самом простом четверостишии или двустишии, для решения своей задачи, для работы.
Г. Гейне:
— Быть может, поэзия есть болезнь человека, как жемчуг есть, собственно, болезненный нарост, которым страдает бедный слизняк?
^ В. Белинский:
— Все говорят о поэзии, все требуют поэзии. По-видимому, это слово для всех имеет такое ясное и определенное значение, как, например, слово "хлеб" или еще более — слово "деньги". Но когда только двое начнут объяснять один другому, что каждый из них разумеет под словом "поэзия", то и выходит на поверку, что один называет позиею воду, другой — огонь.
^ А. Ахматова:
— Наше священное ремесло
Существует тысячи лет. . .
С ним и без света миру светло.
А. Фет:
— К чему же мы пришли? Господин Белинский, подведите итог.
В. Белинский:
— Итак, поэзия есть жизнь по преимуществу, есть сущность, так сказать, тончайший эфир, трипль-экстракт, квинтэссенция жизни… Поэзия — это биение пульса мировой жизни, это ее кровь, ее огонь, ее свет и солнце.
(Аплодисменты)
№15
Собрались за круглым столом мастера слова. Писатели и поэты-классики стали обмениваться опытом сочинительства.
^ Говорят, как корабль назовёшь, так он и поплывёт, поэтому первой темой обсуждения стала роль заголовка в литературном произведении:
Эккерман, знаменитый собеседник Гёте, сказал: «Если вдуматься, то ведь стихотворение всегда возникает без заглавия и без заглавия остается тем, что оно есть, значит, без такового можно и обойтись».
— Обойтись без него, конечно, можно, — ответил Гёте, — древние вообще никак не называли своих стихов. Заглавие вошло в обиход в новейшие времена, и стихи древних получили названия уже много позднее. Но этот обычай обусловлен широким распространением литературы, — давать заглавия произведениям нужно для того, чтобы отличать одно от другого.
Тут в беседу вступил Николай Семенович Лесков: «Ко мне частенько ‘братия’ толкается за заглавиями, смеясь, ‘просят наречь имя младенцу’. Я люблю заглавие, чтобы оно было живо и в самом себе рекомендовало содержание живой повести».
«Кличка всегда должна быть ‘по шерсти’», — добавил он.
А Антон Павлович Чехов отметил, что хорошими для него являются заглавия, в которых сочетаются:
- благозвучность («Я не люблю слов с обилием шипящих и свистящих звуков, избегаю их»);
- простота и краткость («Я лично наиболее практичным и удобным названием для первых четырех томов считаю «Рассказы», потому что… оно просто»);
- конкретность и соответствие предмету изображения («В заглавии «Идеал» слышится что-то мармеладное. Во всяком случае, это нерусское слово в заглавии не годится»);
- свежесть и новизна, требование уходить от «рутинности приемов».
Но, пожалуй, первостепенное значение, которое имеет для него заглавие, — это способность возбуждать эстетическое чувство красоты и легкости, музыкальности и ясности.
^ Далее речь зашла о том, что важнее — начало или конец произведения.
«Начало и конец образуют рамку художественного текста. Начало текста функционирует как кодовый ключ — из него читатель узнает, как следует декодировать дальнейший текст; конец — отмечает завершение сюжетной ситуации, причем, поскольку всякий художественный текст обобщает, то завершается тем или иным образом не данное единичное событие, а «конструкция мира в целом», — выразил свою точку зрения Лотман.
На что Иван Алексеевич Бунин ответил: «Первая фраза имеет решающее значение. Она определяет прежде всего размер произведения, звучание всего произведения в целом. И вот еще что. Если этот изначальный звук не удается взять правильно, то неизбежно или запутаешься и отложишь начатое, или просто отбросишь начатое, как негодное...»
Антон Павлович Чехов и Афанасий Афанасьевич Фет не согласились с ним.
Первый сказал: «Повесть, как и сцена, имеет свои условия. Так, мне мое чутье говорит, что в финале повести или рассказа я должен искусственно сконцентрировать в читателе впечатление от всей повести и для этого хотя мельком, чуть-чуть, упомянуть о тех, о ком раньше говорил».
Второй добавил: «Стихотворение, подобно птице, пленяет или задушевным пением, или блестящим хвостом, часто даже не собственным, а блестящим хвостом сравнения. Во всяком случае, вся его сила должна сосредоточиваться в последнем куплете, чтобы чувствовалось, что далее нельзя присовокупить ни звука».
Марина Цветаева не разделила их позицию и высказала свою оригинальную точку зрения: «Самое ценное в жизни и в стихах — то, что сорвалось».
Тут к разговору присоединился философ Михаил Михайлович Бахтин. Подытожив вышесказанное, он заметил, что начало и конец произведения — суть начало и конец деятельности, и для разных авторов они по-разному важны.
Так или иначе, «…художественное произведение непременно должно выражать какую-либо большую мысль. Только то прекрасно, что серьезно», — сказал Антон Павлович Чехов.
«Если вы мыслите ясно, вы и писать будете ясно, если ваша мысль ценна, будет ценно и ваше сочинение», — подтвердил Джек Лондон.
Белинский отметил: «Искусство без мысли, что человек без души — труп».
«Проза требует мыслей и мыслей — без них блестящие выражения ни к чему не служат», — ответил Александр Сергеевич Пушкин.
«Для поэзии идея — это все... Поэзия вкладывает чувство в идею...» — вступился в разговор М. Арнольд.
«Без страстей и противоречий нет жизни, нет поэзии,.. но … чувство само по себе ещё не составляет поэзии; надо, чтобы чувство было рождено идеею и выражало идею. Бессмысленные чувства — удел животных; они унижают человека… Чувство — огонь, мысль — масло… Человек ясно выражается, когда им владеет мысль, но ещё яснее, когда он владеет мыслью», — вновь высказался Виссарион Белинский.
«Не давай языка необдуманным мыслям и никакой необдуманной мысли не приводи в исполнение», — посоветовал Вильям Шекспир.
«Слово отражает мысль: непонятна мысль — непонятно и слово», — вновь вступил в разговор Белинский.
«Смутно пишут о том, что смутно себе представляют», — подхватил Ломоносов.
«Мудрёно пишут о том, чего не понимают», — подытожил Ключевский.
«На мысли, дышащие силой, как жемчуг, нижутся слова», — медленно произнёс Михаил Юрьевич Лермонтов.
Удивительное сравнение, не правда ли? Слова — жемчуг!
Да. «Поэзия обладает одним удивительным свойством. Она возвращает слову его первоначальную девственную свежесть. Самые стертые, до конца "выговоренные" нами слова, начисто потерявшие для нас образные качества, живущие только как словесная скорлупа, в поэзии начинают сверкать, звенеть, благоухать!» — заметил Константин Паустовский.
«Дело не в слове, а в тоне, в каком это слово произносится», — парировал Белинский.
«Стихи, коих цель горячить воображение любострастными описаниями, — унижают поэзию, — сказал Александр Сергеевич Пушкин. — Истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности».
«Нужное слово в нужном месте — вот наиболее точное определение стиля», — неоспоримые слова Платона.
Так вот, что касается слов: «Из двух возможных слов всегда выбирайте самое простое», — посоветовал Поль Валери.
«Самое лучшее — прямо и просто сказанное слово», — согласился Вильям Шекспир.
Лев Николаевич Толстой подчеркнул: «Простота — необходимое условие прекрасного».
«Язык — орудие мышления. Обращаться с языком кое-как — значит и мыслить кое-как: неточно, приблизительно, неверно», — добавил А. Н. Толстой.
«Язык — одежда мыслей», — метко заметил Джонсон.
«Что русский язык — один из богатейших языков в мире, в этом нет никакого сомнения, — сказал с гордостью Белинский. — Употреблять иностранное слово, когда есть равносильное ему русское слово, — значит оскорблять и здравый смысл, и здравый вкус».
«Новые слова иностранного происхождения вводятся в русскую печать беспрестанно и часто совсем без надобности, и — что всего обиднее — эти вредные упражнения практикуются в тех самых органах, где всего горячее стоят за русскую национальность и ее особенности», — сказал Лесков.
«Как материал словесности, язык славяно-русский имеет неоспоримое превосходство перед всеми европейскими», — отметил А.С. Пушкин.
«Нам дан во владение самый богатый, меткий, могучий и поистине волшебный русский язык, — согласился Константин Паустовский. — С русским языком можно творить чудеса. Нет ничего такого в жизни и в нашем сознании, чего нельзя было бы передать русским словом. Звучание музыки, спектральный блеск красок, игру света, шум и тень садов, неясность сна, тяжкое громыхание грозы, детский шепот и шорох морского гравия. Нет таких звуков, красок, образов и мыслей, для которых не нашлось бы в нашем языке точного выражения».
«Дивишься драгоценности нашего языка: что ни звук, то и подарок: всё зернисто, крупно, как сам жемчуг, и право, иное название ещё драгоценнее самой вещи, — добавил Николай Васильевич Гоголь. — Нет слова, которое было бы так замашисто, бойко, так вырвалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное русское слово».
«Русский язык в умелых руках и в опытных устах — красив, певуч, выразителен, гибок, послушен, ловок и вместителен», — сказал Александр Иванович Куприн.
А объединил всё вышесказанное Иван Сергеевич Тургенев: «Нам дан во владение самый богатый, меткий, могучий и поистине волшебный русский язык. Истинная любовь к своей стране немыслима без любви к своему языку. Языку мы учимся и должны учиться непрерывно до последних дней своей жизни».
«Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, — ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!» — воскликнул он и добавил: «Берегите наш язык, наш прекрасный русский язык, этот клад, это достояние, переданное нам нашими предшественниками... Обращайтесь почтительно с этим могущественным орудием, в руках умелых оно в состоянии совершить чудеса. Берегите чистоту языка, как святыню. Никогда не употребляйте иностранных слов. Русский язык так богат и глубок, что нам нечего брать у тех, кто беднее нас».
«Уважающий себя литератор должен писать так, чтобы он мог уважать каждую строчку, выходящую из-под его пера, подпишет ли он ее или нет, получит ли он за нее большой гонорар или маленький», — перевел тему разговора Андреев.
«Величайшее умение писателя — это уметь вычеркивать», — подключился к беседе Фёдор Михайлович Достоевский.
Антон Павлович Чехов одобрил его точку зрения: «Вы правы. Искусство писать — это искусство сокращать».
Почему же?
«Люди запутываются в массе лишних слов», — пояснил Максим Горький.
«Больше всего говорит тот, кому нечего сказать», — присоединился к нему Лев Николаевич Толстой.
«Чем меньше слов, тем больше будет чувства, — заметил Вильям Шекспир. — Где мало слов, там вес они имеют».
«Точность и краткость — вот первые достоинства прозы», — добавил Пушкин.
Александр Блок произнёс: «Душевный строй истинного поэта выражается во всем, вплоть до знаков препинания».
Бунин согласился со словами Блока, подтвердив это тем, что «…одна запятая может нарушить всю музыку и повергнуть автора в форменный недуг».
Константин Георгиевич, поведайте нам свое мнение!
Паустовский обратился к своему произведению «Повесть о жизни». Он рассказал о том, как работал над своими произведениями И. Бабель, о том, какой «каторжный труд» стоял за окончательным вариантом текста, как создавалась «густая, литая проза» из собрания более или менее удачных кусков, связанных между собою скучнейшими служебными связями, так называемыми «мостами», своего рода «грязными веревками», а затем процитировал отрывок из своей «Повести… »:
«Все абзацы, — поведал И.Бабель, — и вся пунктуация должны быть сделаны правильно, но с точки зрения наибольшего воздействия текста на читателя. Особенно великолепен абзац. Он позволяет спокойно менять ритмы и часто, как вспышка молнии, открывает знакомое нам зрелище в совершенно неожиданном виде. Есть хорошие писатели, но они расставляют абзацы и знаки препинания кое-как. Поэтому, несмотря на высокое качество их прозы, на ней лежит муть спешки и небрежности… Линия в прозе должна быть проведена твердо и чисто, как на гравюре».
«Где граница между прозой и поэзией, — ответил Лев Толстой, — я никогда не пойму… Зачем так тесно связана поэзия с прозой, счастье с несчастьем? Как надо жить? Стараться соединить вдруг поэзию с прозой или насладиться одной и потом пуститься на произвол другой? В мечте есть сторона, которая выше действительности. В действительности есть сторона, которая выше мечты. Полное счастье было бы соединением того и другого».
Никто точно не смог ответить на эти вопросы… Лишь вспомнили слова Вольтера: «Поэзия говорит больше, чем проза, при помощи меньшего количества слов».
«Не в одних стихах поэзия: она разлита везде, она вокруг нас. Взгляните на эти деревья, на это небо — отовсюду веет красотой и жизнью, а где красота и жизнь, там и поэзия», — выразил свою мысль Тургенев.
«Поэзия нас окружает, но изобразить её на бумаге гораздо сложнее, чем просто смотреть на неё», — заметил Винсент ван Гог.
«Поэзия требует новизны, и ничего для неё нет убийственней повторения», — сказал Афанасий Фет.
Вышесказанное объединил Белинский: «Поэзия есть высший род искусства».
Интересно, а откуда же черпает поэзия свои силы?
«Родник поэзии есть красота», — заключил Николай Гоголь.
Возразила ему Анна Ахматова: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда… Как одуванчик у забора, как лопухи и лебеда».
«Точно и сильно воспроизвести истину, реальность жизни — есть высочайшее счастье для литератора, даже если эта истина не совпадает с его собственным симпатиями», — отметил Иван Сергеевич Тургенев.
«Прославим поэтов, у которых один бог — красиво сказанное, бесстрашное слово правды!» — вдруг воскликнул Максим Горький.
«Кто же, как не автор, должен сказать святую правду?», — спросил Николай Васильевич Гоголь.
«В правде сила таланта; ошибочное направление губит самый сильный талант», — заметил Николай Гаврилович Чернышевский.
«Чем дарование поэта сильнее, тем оно оригинальнее», — сказал Белинский.
К разговору вновь подключился Достоевский и заметил: «Писатель без таланта — тот же хромой солдат».
«Решающую роль в работе играет не всегда материал, но всегда мастер», — выразил своё мнение Горький.
«Не тот поэт, кто рифмы плесть умеет», — добавил Пушкин.
«Люди становятся рифмоплетами из жалости к себе, а поэтами из любви к читателю», — пояснил Сидоров.
«Больше всего литература ценится не на основании её гнуснейших образцов, а на основании тех её деятелей, которые воистину ведут общество вперед», — сказал Толстой.
Губерман сочинил: «Поэт не врач, он только боль, // Струна и нерв и прут антенны».
«Любовники, безумцы и поэты из одного воображенья слиты», — заметил Федор Иванович Тютчев.
А завершился полилог замечательным стихотворением, прочитанным Бродским:
Поэта долг — пытаться единить
Края разрыва меж душой и телом.
Талант — игла. И только голос — нить.
И только смерть всему шитью — пределом.
Вдохновлённые писатели, обменявшись мнениями, вернулись к своим рабочим столам и взялись за перо…
Вот как-то так
№16
Приснилось мне однажды, будто сижу я за круглым столом, и окружают меня – писатели и поэты, мастера слова. Но не разговаривают, а выжидательно смотрят на меня. Сначала я смутилась, но потом осмелела, и мне ужасно интересно стало узнать: что же великие стихотворцы считают главным в стихотворении? Я, робко оглядев присутствующих, негромко поздоровалась, а затем спросила:
- А что же, по-вашему, в стихотворении – главное?
Кто–то ухмыльнулся, кто-то нахмурил брови, а Афанасий Афанасиевич Фет громко произнёс:
- Стихотворение, подобно птице, пленяет или задушевным пением, или блестящим хвостом, часто даже не собственным, а блестящим хвостом сравнения. Во всяком случае, вся его сила должна сосредотачиваться в последнем куплете, чтобы чувствовалось, что далее нельзя присовокупить ни звука.
^ Кто-то одобрительно заворчал, а И.А.Бунин возразил:
- Первая фраза имеет решающее значение. Она определяет прежде всего размер произведения, звучание всего произведения в целом. И вот еще что. Если этот изначальный звук не удается взять правильно, то неизбежно или запутаешься и отложишь начатое, или просто отбросишь начатое, как негодное...
Я с восхищением смотрела то на одного, то на другого. Оба говорили так, словно это факт. Истина, которой они придерживались всю свою жизнь. Следующим из присутствующих слово взял Маяковский:
- Стихотворение – совокупность фраз. Каждая фраза – смысл. Острые, запоминающиеся, хлёсткие или же, наоборот, нежные, мягкие, плавные фразы – вот смысл. Основа. И стержень любого стихотворения.
^ После него высказались ещё А.С.Пушкин, В.С.Высоцкий, а затем сказал М.Ю.Лермонтов:
- Душа – самое главное, как у человека, так и у стихотворения. Душа же стихотворения – середина, центр, пик сюжета и смысла, заключённого в стихотворении…
^ Я медленно переваривала полученную, просто бесценную информацию и неожиданно для себя сказала всем присутствующим:
- Нет в стихотворении ни главного, ни второстепенного. Равноправие начала, середины и конца – вот то, что делает произведение гармоничным, полным, законченным и несущим определённый смысл!
^ Не услышав комментариев, я проснулась, а рядом со мной лежал сборник стихов.
№17