Geum.ru

М. В. Ломоносова филологический факультет кафедра истории зарубежной литературы Диплом

Вид материалаДиплом
Подобный материал:
1   2   3   4
Глава III: «История Пенденниса» Уильяма Мейкписа Теккерея.


«История Пенденниса» была создана в 1848-1850 гг. и имела полный заголовок «История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага». В предисловии к роману Теккерей уверяет читателей, что сюжет этого произведения лишен занимательности и что он не намерен ледовать традиции развлекательного жанра. Он рассказывает о том, что издатель предложил ему написать роман о светском злодее и изобразить всякого рода невероятные приключения самого ужасного свойства. Однако писатель отказывается от «соперничества с господином Эженом Сю», французским романистом, автором популярных в то время «Парижских тайн». Теккерей намеревается изобразить «человека не хуже и не лучше большинства своих ближних».

Автор жалуется на то, что общество создало для писателей такие условия, при которых людей нельзя показать «такими, какие они суть, со всеми свойственными им недостатками и эгоизмом их жизни и восптания». Он отмечает, что «с тех пор, как сошел в могилу создатель «Тома Джонса», ни одному из нас, сочинителей, не разрешается в полную меру своих способностей изобразить человека. Мы вынуждены стыдливо его драпировать, заставлять его жеманно сюсюкать и улыбаться. Общество не терпт в нашем искусстве ничего натурального». Но хотя публика не хочет слушать «о том, что происходит в действительной жизни, что творится в высшем обществе, в клубах, колледжах, казармах», Теккерей намеревается «допустить в этой повести чуть больше откровенности, че ныне принято».

Главная тема романа - судьба молодого человека в обществе, где властвуют деньги и расчет. Роман сочетает в себе традиции прежних сочинений писателя и вместе с тем то новое, что появляется в его творчестве. Таким образом, знакомая тема снобизма сталкивается здесь с темой утраченных иллюзий и обманутых надежд, роман воспитания превращается в роман саморазоблачения. В «Ярмарке тщеславия» снобизм был выставлен напоказ, разоблачение его лежало на поверхности повествования. В «Истории Пенденниса» снобизм показан как активная сила в борьбе за личность, которая внутренне ему сопротивляется, но вынуждена в конце концов капитулировать. Вот почему злейшим врагом героя становится он сам.

Происходя из обедневшей дворянской семьи, Артур Пенденнис вступает в жизнь полный иллюзий и пытается отвоевать в ней достойное место. Нужно заметить, что автор освобождает своего героя от положенной ему по традиции идеализации. Это молодой человек, полный благородных намерений и мечтаний, однако щедро наделенный самолюбием, тщеславием и самоуверенностью, чему в полной мере способствует обожествление его матерью: «Такое идолопоклонство этой доброй, но заблуждающейся женщины явилось причиной многих несчастий для молодого человека, героя настоящей повести»24. Ее любовь, также как и любовь Лоры, Артур принимает как должное («как статуя святого Петра в римском соборе принимает восторги верующих католиков»25), не удостаивает ее большим вниманием и гонится за любовью мнимой, поддельной. Он сталкивается с различными аспектами современной жизни и терпит немало горьких разочарований, но постепенно приспосабливается к тому, что его окружает, и принимает вещи "такими, какие они есть". Главным наставником на жизненном пути героя является его дядя, майор Пенденнис, который придерживается морали, основанной на расчете и практицизме и хорошо приспособленной к житейским интересам, поэтому своему племяннику он внушает мысль о необходимости сделать карьеру, обеспечить себе состояние и принадлежать к порядочному обществу:

«Ты наследуешь кое-какое состояние, которое молва даже считает очень крупным. У тебя хорошее имя, хорошая голова, хорошие манеры и хорошая наружность, - ей-богу, я не вижу, почему бы тебе не жениться на деньгах... не пройти в парламент... не отличиться... ну, и все такое. Помни: жениться на богатой так же легко, как и на бедной, а хороший обед в собственном доме куда приятнее, чем бараньи ребра в жалкой квартирке. Ты это обдумай. Жена с богатым приданым – профессия не в пример легче, нежели право. Так что не зевай. Я тоже буду присматривать тебе что-нибудь подходящее; и я умру спокойно, мой дорогой, если буду знать, что у тебя хорошая жена из нашего круга, и хороший выезд, и что ты вращаешься в обществе, как подобает джентльмену.

Так говорил любящий дядюшка, развивая перед Пеном свою нехитрую житейскую философию»26.

При этом:

«Нельзя сказать, чтобы новый наставник и друг мистера Пена просвещал его в самых возвышенных предметах или толковал эти предметы самым возвышенным образом. Но в последовательности ему нельзя было отказать. Его нравственные правила, возможно, не сулили человеку особенного счастья в загробной жизни, зато были рассчитаны на успешное продвижение в жизни земной; к тому же следует помнить и другое: майор ни на минуту не сомневался в том, что его взгляды – единственно правильные, а поведение – безупречно добродетельное и порядочное. Словом, он был, что называется, человек благородный и жил с открытыми глазами.Жалея своего молокососа-племянника, он хотел немножко раскрыть глаза и ему»27.

Надо отметить, что мать Артура, а также и ее воспитанница Лора отнюдь не разделяли взглядов майора, «их нравственные мерки и жизненные правила были совсем иные». Представления Элен Пенденнис о будущем сына являлись полной противоположностью представлений майора:

«Элен Пенденнис одною силою материнской любви разгадала многие тайны своего сына. Но она хранила их в сердце и молчала. К тому же она уже давно решила, что Пен женится на маленькой Лоре; ей исполнится восемнадцать лет, когда Пену будет двадцать шесть и он окончит курс в университете; и уже совершит путешествие по Европе; и прочно поселится либо в Лондоне, где будет удивлять всю столицу своей юридической ученостью и красноречием, либо – еще лучше – в уютном пасторском домике с розами в саду, возле романтической старой церкви, увитой плющом, и с кафедры этой церкви будет произносить самые восхитительные проповеди, какие людям только довелось слышать»28.

Помимо майора, Элен Пенденнис и ее воспитанницы Лоры, в судьбе Пена принимают участие также пастор Портмен и его помощник, мистер Сморк. «Манеры Сморка за столом были безупречны, на чистый его лоб ниспадала кудря, а шейный платок был повязян с изящной небрежностью. Он неплохо знал классическую литературу и математику и обучил Пена всему, что тот расположен был воспринять»29. Помимо наставлений, которым подвергается Артур, автор дает ему время для размышлений и принятия собственных решений. В отступлениях Теккерей обращается к читателю: «То был его [Пена] собственный мир. У всякой пылкой, мечтательной души есть тайное убежище,где она может резвиться. Не будем отнимать его у наших детей неловкой слежкой или нудным вмешательство». И предостерегает их: «Если ваш сын – поэт, прошу вас, сударыня, оставляйте его иногда в покое. Даже ваш превосходный совет может прийтись не ко времени. Может быть, мысли этого ребенка недоступны даже вашему великому уму, а мечты столь робки и стыдливы, что не захотят обнажеться в присутствии вашей милости»30.

Внешне Пен повинуется советам дяди и идет по пути, определенному джентльменским происхождением: учеба в Оксбридже, занятия юриспруденцией, дружба с сыном пивного короля Гарри Фокером. Пен с горечью отвергает необдуманную любовь к актрисе Фодерингей как не соответствующую тем правилам игры, которые он принял от своего дяди.

История постепенно складывающегося характера героя неотделима от общественных проблем его времени. Они даны не в прямом ихображении, а в их воздействии на Артура Пенденниса.

Соприкосновение с разными слоями современного ему общества – необходимая стадия развития Пена как писателя. Именно поэтому герой романа оказывается за пределами Пэл-Мэл и Сент-Джеймс. «Вдохновленный мыслью, что он узнает жизнь, он побывал во многих уголках Лондона, пользующихся сомнительной славой». Ему нравилось общаться со всякого рода людьми: он наблюдал грузчиков в кабаках, боксеров в харчевнях, добропорядочных горожан, развлекающихся в пригородах или на реке; и он охотно поболтал бы со знаменитыми карманниками или выпил бы кружку эля в компании громил и взломщиков, если бы случай свел его с этой братией»31. Здесь знакомится он со своими будущими читателями.

Огромное внимание уделяется внутреннему разладу героя, его борьбе со злейшим врагом :

«Многие из нас, любезная публика, вынуждены бороться с этим же негодяем, с этим мерзавцем, который пользуется каждым случаем, чтобы ввести нас в грех, вовлечь в ссору, втянуть в дурное общество. Короче говоря, злейшим врагом Пена был он сам »32. Снобизм, воспитываемый средой и прежде всего майором, иногда уступает его порядочности и честности, бескорыстию и доброте. Одержать победу над самим собой ему помогает искренний друг Джордж Уоррингтон. Он предпочитает компанию хозяев Черной Кухни и их посетителей компании «людей его собственного круга, чьи манеры претят ему, а разговор невыносимо скучен». В обществе, как уверяет Уоррингтон, «все на одно лицо, все одинаково одеваются, все пьют, едят, говорят одно и то же; один денди в клубе и выглядит и разговаривает в точности как другой; одна юная мисс на бале похожа на другую как две капли воды. <…> Грог я предпочитаю кларету, а посыпанный песком пол в Карнаби-Маркет – натертому до блеска паркету в Мэйфэре»33. Он воздействует на Артура своим трудолюбием, критическим отношением к сильным мира сего и их мнимой деятельности во благо человечеству, а более всего – сохранением веры в то, что при самых мрачных обстоятельствах следует выполнять свой долг по отношению к ближним и оставаться человеком, как бы ни велико было пережитое крушение. Мораль, обличенная в такую неприхотливую и нетрадиционную форму, доходит, по убеждению Теккерея, лучше, чем провозглашенная по всем правилам официальная мораль34. Джордж Уоррингтон борется за душу Пена, пытаясь убедить его в тщетности иллюзий относительно «честных снобов». Пен на какое-то время прислушивается к другу, который одновременно является олицетворением его собственной совести и чистоты, но в итоге снобы, его окружающие, одерживают над ним победу. Немалую роль в этом играет и светская красавица Бланш Амори, предназначенная в супруги Пену. Но Теккерей оправдывает Артура, говоря: «Если Артур Пенденнис, сын вдовы, подобно многим людям и лучше и хуже его, замыслил отступничество и собрался продать себя... мы знаем, кому,- он хотя бы не притворялся, что верит в новое божество, ради которого отрекся от прежнего. А если бы каждый мужчина и каждая женщина в нашем королевстве, которые продались за деньги или положение в обществе, как то намеревался сделать мистер Пенденнис, купили по экземпляру его жизнеописания,- какие горы книг распродали бы господа Брэдбери и Эванс!»35. Пен - «человек не хуже и не лучше большинства образованных людей нашего времени». Он не совершенен, но нет совершенных людей.

Пен выходит чистым из грязной игры, раскаиваясь в юношеских заблуждениях. Утрачены иллюзии, но выработаны средства противостоять жизненным соблазнам. Утрата иллюзий определяет развитие Пена от себялюбивого мальчишки к взрослому человеку. Важный этап эволюции – разговоры с Уоррингтоном, который силится противостоять цинизму Пена и его восприятию низости как литературной, так и общественной жизни в целом. Идеальная любовь, существовавшая в мечтах Пена, в действительности оказывается пустой, хорошо организованной игрой, в которую он оказывается втянут помимо воли. Пен находит в себе силы отказаться от брака-сделки, но постепенно его активность убывает.

Немалую роль играет в этом окружение Пена. Чего только стоят коллеги по перу, такие как Капитан Шендон, редактор газеты Пэл-Мэл, изображающий из себя светского человека. Он говорил «о героях дня и о светских львах фамильярно, с игривыми намеками, словно каждый день с ними общался». Несмотря на свое жалкое положение, он «рассказывал анекдоты о их личной жизни, вспоминал шутки, которыми с ними обменивался, и забывные случаи, коим был свидетелем». Все это застваляет пена посмеиваться, «слушая, как бойко этот арестант в потрепанном шлафроке болтает о великих мира сего»36. Подобные эмоции Пен испытывает, наблюдая как Джек Финьюкейн, помощник редактора, «закусывая мясом из ближайшей обжорки и стаканом портера из ближайшего кабака, толкует про пиршества богачей, точно сам на них присутствовал; как он, в обтрепанных штанах и заношенных манжетах, бодро описывает блестящие сборища в домах аристократов»37.

Герой Теккерея самостоятельно открывает общество снобов, познает его ничтожество, пустоту и цинизм и пытается одержать победу в своей душе над индивидуальным снобизмом, ибо именно индивидуальный снобизм становится главной темой его произведения. Он приходит к выводу, что снобизмом заражены даже лучшие люди, поэтому роман о положительном герое заканчивается на грустной ноте: подлинных героев нет и быть не может.

На обложке одного из первых выпусков романа Теккерей поместил иллюстрацию: молодого человека разрывают на части доброе и злое начала – с одной стороны некая русалка и бесенята с игрушками в виде кукольной кареты и ящичка с деньгами, с другой – жена и дети. Своим романом автор утверждает, что человеку грозит куда большая опасность, чем увлечение богатой и легкомысленной женщиной, а именно – разочарование в людях, душевное очерствение и цинизм, и от этой страшной участи он в конце концов спасает своего героя.


Глава IV: «Испытание Ричарда Феверела» Джорджа Мередита.


Вслед за Чарльзом Диккенсом и Уильямом Мейкписом Теккереем, Джордж Мередит посвящает свой роман «Испытание Ричарда Феверела» проблеме воспитания. Интерес к ней автора – не просто дань времени: вопросы воспитания в конце 50-ых годов служили предметом оживленных споров. Мередит с пониманием следил за многочисленными статьями и дискуссиями по проблемам воспитания, широко представленными в английской периодической печати середины XIX века (в 40-50ые годы были опубликованы философско-педагогические статьи и трактаты Г. Спенсера, излагавшего свои взгляды на умственное, нравственное и физическое воспитание). Писателя влечет и волнует эта тема, он часто обращается к ней, побуждамый личными переживаниями, отцовскими заботами, интересом к человеку, к внутренним мотивам его поведения и стремлением рассматривать социальные проблемы по большей части в этическом плане. Задачи воспитания представляются Мередиту важными и необычайно трудными потому, что человек, как предмет воспитания, и реальная жизнь снова и снова обнаруживают неподатливость, оказываются сложнее, чем их отражение в самых прославленных педагогиках, а тем более в их распространенном применении.

Существенную роль играет в романе тема «отцов и детей», тема двух поколений, решаемая Мередитом при изображении драматических столкновений Ричарда и его отца, Сэра Остина Феверела. Недаром роман носит подзаголовок: «История отношений отца и сына».

В романе «Испытание Ричарда Феверела» традиционную для литературы тему становления личности Мередит вслед за Диккенсом соединил с критикой педагогических «систем», рожденных в отрыве от требований жизни, исполненной глубоких противоречий и драматических коллизий; он выступил сторонником гуманистических принципов, противопоставил их бесчеловечности и ограниченности всякого рода утилитаристских концепций. Испытания Ричарда Феверела, столь тяжке и им не заслуженные, предуготовлены умозрительной схемой, которая кажется ее автору верхом совершенства.

Отец Ричарда, баронет Остин Феверел, богатый помещик и «философ жизни», разработал систему воспитания, которая строго предопределяет весь путь развития юного Ричарда и призвана сделать из него «образцового человека», способного выдержать любые испытания. Вот как объяснялась суть системы в первой редакции романа:

«...на земле мог бы еще утвердиться Золотой век или что-то к нему очень близкое, когда бы отцы прониклись серьезною ответственностью и человеческую природу изучали глазом ученого, с глубоким пониманием того, какая это сложная наука – жить; <…> если оградить юношу от дурных влияний и примеров, а в то же время укреплять его физическое здоровье; если ему помогать расти, подобно древу жизни посреди рая; если воспитать у него некоторую нравственную стойкость, прежде чем разовьется самопроизвольно Яблочная болезнь (the apple-disease), то взору предстало бы нечто приближающееся к совершенному Человеку, каковым баронет надеялся по собственному рецепту вырастить своего единственного сына».

Покинутый женой, тяжело переживая ее измену, сэр Остин стремится оградить юного Ричарда от коварного вероломства женщин:

«Женщины – это испытание, через которое мы все проходим. Любовь к тому или иному человеческому существу неизбежно является испытанием, все равно, любим мы их или нет. <…> Я верю, что на свете есть хорошие женщины. <…> Однако, <…>, только очень немногим дано встретить их на пороге жизни. Скажу даже больше: этого не дано никому»38.

Больше всего он боится, как бы его сын, наследник поместься Рейнем-Абби, не поддался искушениям плоти, и делает все, чтобы держать Ричарда в полном неведении относительно реальной жизни. Он вполне искренен в своем желании подготовить сына к преодолению превратностей судьбы. «Я готовлю своего сына не для того, чтобы он избегал борьбы, - говорит Остин Феверел, - Я знаю, что она неизбежна». Однако Феверел-старший полагает возможным осуществить намеченную им программу, оградив Ричарда от реальной действительности, от любви, подавив в нем заложенные природой стремления к страсти, всецело подчинив его своей воле и догматизму изобретенной им Системы. Этот «ученый гуманист», как называют его в романе, удалившийся от дел и общественного поприща «добропорядочный тори» искусственно изолирует Ричарда от жизни и от людей. Сын поверенного сэра Остина, Риптон Томсон, «был единственным из сверстников, с которым наследни Рейнема в то время дружил»39. Рейнем-Абби превращается в своего рода экспериментальный плацдарм, на котором баронет Остин Феверел с присущим ему педантизмом и неуемным рвеним ведет сражение за «идеального человека». Выиграть это сражение далеко не просто. Жизнь то и дело прорывается сквозь искусственные барьеры и здоровая, деятельная натура Ричарда, его пытливый и живой ум бунтуют против догматизма и педантства.

Воспитательная система Остина Феверела – наглядное выражение его «философии жизни». Существо последней изложено в «Котомке пилигрима». Образ мыслей сэра Остина вырисовывается достаточно ясно, так же ясна и его социальная природа.

Воодушевленный «благими» намерениями, сэр Остин желает предостеречь свое детище от пагубных ошибок. Он строит свою систему, опираясь на личный опыт и отвлеченные представления о гуманности и человеческой природе. Он обольщен выводами собственной мудрости, и фанатическая убежденность в их непогрешимости, соединенная со своеволием и безответственностью, толкает его на крайние меры и мерзкие поступки. Отношения юного существа с жизнью рисуются сэру Остину в совершенно четкой и прозрачной схеме: стоит только Ричарду следовать принципам системы и указующему персту, и желанные плоды обнаружат себя:

«Я требую от моего сына не только, чтобы он меня слушался; я хотел бы, чтобы у него не возникало самого побуждения перечить моим желаниям, чтобы мой голос звучал в его сердце более властно, нежели его собственный, до тех пор, пока он не развился и не созрел – настанет время, когда моя миссия будет окончена, и он сам станет сполна отвечать за свои поступки. Человек – это самодействующий механизм. Он не может перестать быть механизмом; однако, несмотря на то, что он действует самостоятельно, он все же может потерять власть над собой и, направив жизненные силы свои по неправильному пути, обречь себя на верную гибель»40.

Он ждет строго намеченного, скорого и все разрешающего результата и полон удивления, когда его «система» и живой человек тянут в разные стороны, и готов во всем обвинить человека. А Ричард, впечатлительный, пытливый, романтически настроенный представитель молодого поколения, не волен в своих естественных порывах, которые никак не сообразуются с требованиями «системы».

Вскрывая подоплеку поступков сэра Остина, автор за его внешней благонамеренностью обнаруживает эгоизм собственника и сословную кичливость, за претензией на ученость – невежество и ретроградство, за суровым благочестием – отнюдь не смиренные вожделения, за добросердечием – сухой рационализм.

Попытки сэра Остина оградить Ричарда от женщин и любви оборачиваются в конечном счете трагедией. Планы подыскать наследнику поместья подходящую невесту и позволить ему жениться не раньше положенного срока оказываются нарушенными. Тяготеющий над родом Феверелов «рок» простирает свое крыло и над Ричардом, познавшим страсть и, благодаря этому, подлинную жизнь много раньше того времени, которое было предписано ему отцом. Встреча с Люси, племянницей фермера Блейза, любовь к ней, вспыхнцвшая внезапно и ярко, ломают искусственные барьеры, кропотливо возводившиеся сэром Остином. Неопытность Ричарда становится одной из причин совершаемых им ошибок, его невинность и чистота позволяют низким и недостойным людям управлять его поведением, привычка подчиняться воле отца, а, главное, боязнь обидеть его толкают Ричарда не непоправимые по своим последствиям поступки.

Отношение самого Мередита к педагогическим принципам Остина Феверела неоднозначно. Он выделяет в его Системе не только отрицательные, но и положительные стороны. Стремление отца вырастить сына человеком гармоничным, правдивым и искренним, понимающим необходимость нести моральную ответственность за совершаемые поступки, не может не вызывать сочувствия. Однако применяемые сэром Остином методы, его слепой и безграничный эгоизм, побуждающий не принимать во внимание особенности характера Ричарда, не считаться с его индивидуальностью, обнаруживают свою несостоятельность. Сэр Остин явно переоценивает себя и свои возможности. Являясь противником школьного образования, он лишает сына общения со сверстниками. Ограниченность же самого Остина препяттвует всестороннему развитию Ричарда. Феверел стремится восптать сына «добрым христианином». Остальное он считает вторичным. Уязвимость позиции Феверела-старшего заключается и в том, что его собственное поведение отнюдь не всегда может служить достойным примером для Ричарда. Дело в том, что поучения баронета не всегда согласуются с его поступками. Афоризмы из «Котомки пилигрима», характеризующие женщин как существа, достойные презрения, вступют в явное противоречие со склонностью баронета окружать себя обществом дам, восхищающихся его добродетелями и неумеренно восхваляющих его таланты. «Когда нас ценит существо, стоящее ниже нас, - изрекает сэр Остин, - мы перестаем презирать его». На многое открвыает Ричарду глаза и тот момент, когда он видит своего отца припадающим к руке вдовствующей миссис Блендиш и целуюшим ее не только почтительно-дружески.

Волнующе-таинственным остается для мальчика образ его матери. Одна из ключевых сцен романа связана с упоминанием о том, что в день рождения Ричарда – в тот самый день, когда ему исполняется семь лет, в Рейнем-Абби является таинственная посетительница. Она наклоняется над кроваткой маленького Ричарда, и он запоминает это мгновение на всю жизнь. По мнению сэра Остина, необходимость бороться со «злым роком», заключенным в «этой женщине» - в его бывшей жене, - и тяготеющем над Феверелами, и составляет их «испытание». Сэр Остин склонен объяснять и испытания, выпавшие на долю Ричарда, вмешательством фатальных сил (он рассуждает о «проклятии крови», «отраве возмездия»). Однако, как убеждает нас своим романом Мередит, жизненная катастрофа Ричарда объясняется отнюдь не фатальными силами, преследующими несколько поколений семейства Феверел, и не только особенностями воспитания Ричарда, хотя Системе сера Остина в конечном итоге вынесен суровый приговор; трагедия Ричарда определяется гораздо более глубокими причинами социального характера. По мнению Мередита, сословная спесь и эгоизм, полное пренебрежение интересами нации и народа, ретроградные взгляды и моральное разложение – вот источники испытаний и потрясений.

Картины жизни Рейнем-Абби, изображение его владельца с фермерами, краткие, но выразительные сцены, воспроизводящие жизнь простых людей Англии – безработного пахаря и бродячего жестянщика, сцены нравов лондонской аристократии содержат критическую оценку викторианской Англии. Социальное неравенство Люси и Ричарда во многом объясняет неприязненное отношение баронета к избраннице его сына.

Своевластие сэра Остина и его «философия жизни» находят сочувствие и поддержку в его непосредственном окружении. В романе изображена целая галерея нелепых, в нравственном отношении изуродованных и в общественном плане несостоятельных личностей. Велика вероятность того, что все они были изуродованы, если не воспитательной системой Остина Феверела, то уж во всяком случае ей подобной. В их окружении протекает детство, а затем и юность Ричарда. Таков, по существу, весь клан Феверелов. Такова престарелая тетушка, «почтенная дама, двоюродная бабка Грентли, которая собиралась оставить последнему отпрыску рода все свое состояние»41, наделенная прозвищем Восемнадцатое Столетие. Старуха коротает дни в ожидании обеда, который она поглощает с неизменным аппетитом и удивительной для ее возраста энергией, а ночи она проводит в приятных воспоминаниях о дневных трапезах. В доме сэра Остина живет Гиппиас Феверел, на которого когда-то возлагали большие надежды в семье и считали его гением. Но Гиппиас не преуспел в жизни: «он отличался большим аппетитом и слабым желудком»42, он оказался непригодным для жизненной борьбы, расстался с карьерой адвоката и, уединившись в Рейнем-Абби, «составил увесистый труд по мифологии европейских народов»43. Здесь же обретается племянник и ближайший советник сэра Остина – Адриен Харли, известный в семейном кругу под именем «мудрый юноша». Адриен «был эпикурейцем; таким, однако, которого Эпикур, несомненно, изгнал из своего сада, - эпикурейцем современного толка. Жизнь свою он строил так, чтобы иметь возможность удовлетворять свои страсти, ничем не пороча своего доброго имени»44. Беспринципный и циничный, он оправдывает себя философскими пошлостями. Именно Адриен Харли был тем, кого сэр Остин «выбрал из всего человечества, чтобы сделать воспитателем своего сына в Рейнеме»45. (Однако Адриен не выполняет возложенных на него обязательств. Он является воспитателем Ричарда в течение шести лет, с того момента, как Ричарду исполнилось четырнадцать, но в романе практически не упоминается его «воспитательская деятельность», скорее, наоборот). Не преуспел в жизни и дядя Ричарда, Алджернон Феверел: «это был человек ничтожный, проводивший время то на скачках, то - за игрою в карты; говорили, что он придерживается нелепого убеждения, будто, лишившись ноги, можно вернуть утраченное равновесие, прибегнув к бутылке»46. Старшая сестра баронета и тетка Ричарда – миссис Дорайя Фори – «не может простить Кромвелю казнь мученика Карла», но по отношению к своей собственной дочери Кларе она проявляет беспредельную жестокость и, выдав замуж за богатого старика, толкает ее на самоубийство. Лицемерны и бездушны леди Блендиш и леди Эттенбери.

Наиболее порядочные люди вынуждены бежать из Рейнем-Абби, как это и делает другой племянник баронета, Остин Вентворт. Это единственный чаловек, который понимает Ричарда и стремится ему помочь. В самые трудные моменты жизни Ричарда и Люси именно он оказывается рядом с молодыми людьми и оказывает им содействие. Именно Остин Вентворт обладает всеми качествами, так необходимыми воспитателю. В романе говорится, что жизнь мальчика была бы иной, выбери баронет в наставники Остина Вентворта. Но и его судьба исковеркана неудачной и нелепой женитьбой, последствия которой отравили всю его жизнь.

Среди таких людей проходит жизнь Ричарда. Однако, как показывает это Мередит, печатью упадка, ощутимого кризиса и разложения отмечен не только род Феверелов. Сцены лондонской жизни и нравов столичного общества убеждают в том, что процесс деградации характерен для всего английского общества, а Рейнем-Абби – лишь одна из клеточек организма, пораженного лицемерием, корыстолюбием и бездушием. Картину жизни в Рейнем-Абби автор дополняет выразительными зарисовками нравов лондонской аристократии. Среди представителей столичного светского общества выделяются фигуры лорда Маунтфолкона и его знатного приживальщика, «почтенного Питера Брейдера». Один из них – распутник в ханжеской маске, другой – распутник откровенный и наглый. Деньги, титул и общественное положение позволяют «могущественному пэру», Маунтфолкону не считаться с какими-то ни было моральными нормами, а его приживальщику «устраивать для него грязные делишки». Оба они играют гнусную роль в судьбе Ричарда, действуя в согласии с «мудрым юношей», выполняющим указания сэра Остина Феверела. Ричард сталкивается в Лондоне с ханжеством, прикрывающем разнузданность нравов, с алчностью, губящей людские жизни. Проявляя доброту и отзывчивость, он оказывается обманутым. Ричард становится свидетелем странных и запутанных отношений между людьми. Бесчеловечность и жестокость установленных в обществе порядков разрушают его надежды на счастье.

Критика сопровождается в романе определенными пожеланиями, обращенными к изображаемой аристократической среде, к ее наиболее здравомыслящим и прогрессивно настроенным представителям. Эти пожелания отчетливо видны в заключительных эпизодах романа. В Рейнем-Абби происходят заметные сдвиги: возвращается Остин Вентворт и оказывает решительное влияние на жизнь его обитателей. С его помощью здесь находит приют, признание и уважение жена Ричарда – Люси, племянница фермера Блейза, которой наконец простили ее происхождение. Бывший пахарь Том Бейквел, чуть не сосланный на каторгу благодаря Ричарду, становится его преданным другом и слугой. Даже сэр Остин и миссис Дориа меняются к лучшему. Следует, однако, заметить, что перемены в Рейнем-Абби происходят к концу романа не без воздействия литературной традиции и требований викторианской морали.

Роман охватывает многие стороны жизни, но освещает их бегло. Он содержит некоторый материал, позволяющий судить о положении народа и о классовых противоречиях внутри английского общества того времени. Интересна в этом отношении глава «Магическое противоборство», в которой бродячий жестянцик и безработный пахарь беседуют о положении дел в стране:

«Худые времена!» - начинает жестянщик. «Да уж хуже некуда», - соглашается пахарь. Жестянщик говорит, что «все образуется», что «нечего бога гневить», и рассказывает историю о том, как он попал в бурю и что «господь все-таки дьявола одолел» и он (жестянщик) остался жив. На что пахарь отвечает, что «не всегда такой закон», иначе он «не шатался бы тут без работы и, что того хуже, не голодал бы». Рассказывая далее, как несправедливо и жестоко обошлись с ним фермеры Боллоп и Блейз, он отмечает многозначительный факт – у фермера Боллопа сожгли скирду сена, а на другую ночь – амбар. И сам он хотел бы «когда сухо будет да ветрено, подпустить ему (Блейзу) красного петуха», так как «ничем ведь фермера Блейза не одолеть, коли не этим»47.

Композиция «Испытания Ричарда Феверела», используемые Мередитом приемы художественной изобразительности отличают его роман от произведений других писателей середины XIX века. В «Ричарде Февереле» отсутствуют развернутые описания, портретные характеристики, обстоятельные экскурсы в прошлое, детали быта. Мередит не столько рассказывает о своих героях, сколько показывает их в наиболее важные и напряженные моменты жизни. Роман строится как чередование сцен. Внутренний мир действующих лиц раскрывается в их поступках, суждениях, репликах. Едва приподняв завесу над тем или иным существенным явлением, писатель спешит опустить ее. О многих важных вопросах он говорит намеками, полунамеками, загадочными аллегориями, как бы зашифровывая свои мысли, делая их вполне доступными лишь для посвященных.

Возьмем, к примеру, встречу Ричарда и Люси (глава XV – Фердинанд и Миранда). В письме к одному из своих друзей Мередит писал: «Система <…> оправдывает себя, когда юноше выпадает удача найти прелестную девушку». Молодые люди «рождены, чтобы обрести свой рай», и с первой их встречи ветовой спектр переливается золотистым тонами, а картинным фоном, на котором вспыхивает их любовь, возникает шекспировский зачарованный остров – символ земного рая (гл. XV, XIX). Реальным земным раем для новоявленных Адама и Евы должен был бы стать остров Уайт у южного побережья Англии, куда они отправляются после венчания, но волею создателя системы, который, по меткому определению Адриена, «хочет быть для своего сына Провидением»48, юной чете не дано испытать блаженства. Действие движется к трагической развязке, и отныне настойчиво повторяются образы, символизирующие темные силы, чьими кознями совершается падение человека: дьявол, змей-искуситель, «чаровница», предстающая то изменчивой змеей древнего Нила, то обольстительницей с распущенными волосами, жалящими подобно змеям, то ведьмой, колдующей над огнем, готовым сжечь ее саму, то блуждающим огоньком или светящейся адским пламенем звездой.

Важную функцию выполняет свод афоризмов, фигурирующий в романе под названием «Котомка пилигрима». Включенные сюда изречения как бы синтезируют в себе сущность действующихна страницах романа персонажей, помогают понять их мораль, представления о жизни и людях. «Котомка пилигрима» и собранные в ней «мудрые» сентенции – это своего рода комментарий происходящего. Рукой сэра Остина – создателя «Котомки пилигрима» - движет автор романа Джордж Мередит, оставаясь при этом невидимым. Это он проецирует характерные черты героев романа на страницы «Котомки пилигрима», закрепляя их в формулах «житейской мудрости».

В отличие от Теккерея и Диккенса, Мередит избегает сам комментировать и разъяснять происходящие события. Он не помогает читателям своим непосредственным вмешательством разбираться в поведении и поступках действующих лиц, не стремится поучать и морализировать; он побуждает раздумывать, проникать в суть явлений и делать выводы.

Одним из первых в английской художественной прозе Мередит использовал прием освещения происходящего с позиции то одного, то другого действующего лица романа. Исход конфликта, связанного с поджогом сена на ферме Блейза, признание Ричарда в совершенных им проделках переданы от лица Адриена. Заключительная глава романа написана в форме письма леди Блендиш, адресованного Остину Вентворту. Содержащиеся в этом письме факты пропущены сквозь призму восприятия автора послания.

Своеобразие поэтики «Испытания Ричарда Феверела» проявляется во взаимопроникновении элементов комедии и трагедии, иронии и сарказма, мелодраматического пафоса и фантазии. Доминирующим началом на протяжении всего романа является социально-психологический анализ и критическая оценка буржуазного общества.

В сложном толковании и художественной трансформации отразилась в романе Мередита литература, трактовавшая о воспитании детей, как текущая, так и прошедших десятилетий, как педагогическая и полемическая, так и художественная. Сопоставление с нею «Ричарда Феверела» выявляет, что Система сэра Остина, которой он так гордился как своим созданием, предназначенным открыть миру новые пути к полной его перестройке, оказывается в значительной мере конгломератом идей современных (в частности, Г. Спенсера) и давно выработанных европейской мыслью, закрепленных в ее самых известных книгах и через них ставших широко популярными, превратившихся в обшие места и – что самое главное – не просто устаревших и нуждавшихся в обновлении, но даже, как, по мнению Мередита, показала практика многих десятилетий, себя не оправдавших.


Заключение.


Понятие «роман воспитания» принято связывать с историей немецкой литературы, создавшей классические образцы этого жанра. Однако жизнь жанра – явление историко-типологическое, социально детерминированное, поэтому невозможно с уверенностью говорить о какой-либо национальной монополии на жанр. Признаки романа воспитания как жанровой разновидности можно найти с той или иной мерой определенности в любой национальной литературе. Существует своя, обусловленная историко-национальной спецификой, традиция этого жанра и в английской литературе.

В данной работе, на примере трех романов, мы пытались показать эволюцию жанра романа воспитания в контексте динамического развития викторианства как эпохи (в соответствии с ее спецификой и традицией), выяснить степень зависимости проблематики от социо-культурного контекста и отметить устойчивое стремление личности к приобретению практических знаний для утверждения себя в обществе.

Как жанровая разновидность английский роман воспитания был рожден исторически обусловленным интересом к тому, как общество формирует характер и каков механизм этого формирования. Нужно заметить, что среда в английском романе воспитания представлена не только отдельным представителями различных сословий, но и различными общественными учреждениями, участвующими в воспитании и образовании молодого поколения (частными и общественными школами, работными домами, попечительскими советами, благотворительными обществами).

Центральным звеном английского романа воспитания является идея ученичества у жизни. Жизненный опыт героя складывается из заблуждений и ошибок, он ошибается в выборе друзей, профессии, терпит разочарования в любви. Метод проб и ошибок становится обязательным условием развития героя, его движения вперед. Неизменной остается установка на создание определенной положительной жизненной программы, без которой самоопределение героя невозможно, а само воспитание утратило бы смысл.

Рассмотренные типы героев позволяют говорить об определенной модели личности, рожденной общественным сознанием и воплощенной в художественной форме, подсказанной литературной традицией и авторским замыслом. Основные доминанты эволюции личности – утрата цельности, ее поиски и обретение. Утрата цельности - разрушение наивного детского мировосприятия в результате соприкосновения с реальностью – приводит к отрицанию навязываемой герою социальной роли, поискам гармонии чувств и разума, внутреннего и внешнего мира, своего истинного «я» и места в жизни. Во всех рассмотренных произведениях это приобретает конфликтный характер.

Начиная с 60-ых годов, тема судьбы молодого человека модифицируется по-новому. Поиски истины – нравственной и социальной – приводят героя к разрыву со старшим поколением. В романе Джорджа Мередита эта тема особенно явственно звучит как одна из первых решительных попыток переоценки моральных ценностей викторианской эпохи, как бунт молодого поколения против насильственно навязываемого ему образа мысли и образа жизни отцов. Иногда конфликт «отцов и детей» носит не буквальный, а внесемейный, внеличностный характер, выражая, главным образом, неприятие основных ценностей викторианства – морали, веры, общественных установлений. В рассмотренных же романах конфликт начинается с семьи. Это усиливает их критический пафос, так как семья, как известно, принадлежала к «святая святых» викторианской Англии, была предметом культа. Власть семьи и религии, освященная викторианской общественной психологией, пыталась сформировать характер ребенка вопреки его склонности на, свой лад.

В английском романе воспитания появилась тенденция к серьезной критике умозрительных, абстрактных систем воспитания, базирующихся на личных, а не общественных концептах, и не отвечающих требованиям времени. Писатели-викторианцы обратили внимание на влияние снобизма в процессе формирования личности, готовой порвать с традиционными сословными предрассудками. Изменения эти обусловлены принадлежностью писателей к раннему или позднему викторианству, воздействием на литературу общественно-экономических теорий, влиянием позитивизма.

Общим признаком английских романов воспитания становится их автобиографизм. Побуждения к этому у писателей могли быть разными. Здесь действовало и общечеловеческое стремление к выражению и осмыслению собственного жизненного опыта. В других национальных литературах это вызывало к жизни автобиографии и романы-исповеди. Для английского романа форма открытого автобиографизма менее характерна, еще менее характерен был исповедальный жанр, не совместимый со сдержанностью чувств, традиционно сложившейся в национальном характере. Отсюда – распространенность более зашифрованных, творчески переосмысленных форм автобиографизма в XIX веке.

Каковы бы ни были сходства и различия романов, главными, решающими в конечном итоге оказываются социальные мотивы. В романе воспитания, сосредоточенном на движении, находили воплощение идеи развития, преломленные в судьбах отдельных людей и целых поколений. Стимулом движения становится отказ от навязываемой средой социальной роли во имя обретения себя, реализации черт своей природы. Это сообщает английскому роману воспитания особую энергию отрицания и энергию поисков: отрицание образа жизни и мысли викторианской Англии и поисков новых морально-этических и социальных ценностей.

Острота конфликта, характерная для английского романа воспитания, обусловлена степенью несовместимости героя с его средой, его способности к сопротивлению.

Одной из главных составных частей конфликта является критика буржуазной морали и пресловутого викторианского лицемерия.

Существенным компонентом конфликта становится осмеяние идеала респектабельности, включавшего в себя прежде всего «культ джентльмена».

Однако особенно особенно острым становится для героев английского романа воспитания осознание несправедливости существующего порядка.

Отличительные признаки романа воспитания в Англии обусловлены викторианской эпохой, когда ясно обозначились и система национальной идентичности и специфика менталитета нации.


Библиография