Формирование образа советской власти средствами агитации и пропаганды: октябрь 1917-1920 гг. (на материалах Орловской и Брянской губерний)

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2

На правах рукописи

КИСЕЛЕВА ЕЛЕНА ВИКТОРОВНА

Формирование образа советской власти

средствами агитации и пропаганды: октябрь 1917-1920 гг.

(на материалах Орловской и Брянской губерний)

Специальность 07.00.02. – Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата исторических наук

Брянск 2011

Работа выполнена на кафедре новой и новейшей отечественной истории и права ГОУ ВПО «Брянский государственный университет имени академика И.Г. Петровского»

^ Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор

Брянцев Михаил Васильевич

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Филимонов Виктор Яковлевич

кандидат исторических наук, доцент

^ Лупоядов Виктор Николаевич

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Смоленский государственный

университет»

Защита состоится «23» июня 2011 г. в 16:00 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.020.02 при Брянском государственном университете имени академика И.Г. Петровского по адресу: 241036, г. Брянск, ул. Бежицкая, 14, ауд. 320.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Брянского государственного университета имени академика И.Г. Петровского.

Автореферат разослан « 23 » мая 2011 г.

И

.о. ученого секретаря

диссертационного совета

доктор исторических наук,

профессор В.И. Золотов

^ 1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. Проблема власти затрагивает фундаментальные основы общественного устройства и имеет непосредственное отношение к жизни любого гражданина. Это одна из тех проблем, изучение которых располагается в пространстве различных сфер гуманитарного знания: политологии, истории, социологии, антропологии, философии. Современная политическая история признает, что власть почти непрозрачна для общества, а массовое сознание оперирует образами, которые возникают под влиянием, как субъективных представлений, так и внешних информационных воздействий, в первую очередь через СМИ^¹. От качественных характеристик этих образов зависит отношение к власти, которое определяет готовность граждан взаимодействовать с нею, принимать эту власть, пренебрегать ею или прямо противодействовать.

Для группы радикальных революционеров, пришедших к власти в столице огромной империи в октябре 1917 года, создание и репрезентация своего образа как положительного было жизненно важным. То, как новая власть справится с задачей формирования своего образа как привлекательного, решало ее дальнейшую судьбу. Как заявлял В.И. Ленин: «Наша основная задача состоит в том, между прочим, чтобы в противовес буржуазной правде противопоставить свою правду и заставить её признать»^². Он же указывал и на главное средство реализации основной задачи: «Надо перевоспитать массы, а перевоспитать их может только агитация и пропаганда»^³. По мнению ряда историков, именно победа большевиков на «идеологическом фронте» внесла немалый вклад в утверждении их партии у власти. Острую научную актуальность несет в себе вопрос о том, какой новая власть советов желала выглядеть в глазах населения — что за образ стремилась сформировать в массовом сознании в октябре 1917 – 1920 гг., какие механизмы, формы и методы агитационно-пропагандистской работы при этом использовала. ег Степень изученности проблемы. Тема «Формирование образа советской власти средствами агитации и пропаганды в октябре 1917-1920 гг. (на материалах Орловской и Брянской губерний)» до настоящего времени не являлось предметом специального исследования. В связи с междисциплинарным характером темы, мы посчитали обоснованным определить все предшествующие работы исследователей в три группы согласно проблемно-тематическому признаку. В первую группу вошли труды историков, посвященные агитации и пропаганде в период революции и Гражданской войны. Во вторую были включены работы специалистов-гуманитариев широкого профиля, в которых раскрываются различные этапы процесса формирования образа власти — так называемые труды по имиджиологии^⁴. В третью группу работ вошли современные исторические исследования, затрагивающие отдельные аспекты формирования образа советской власти средствами агитации и пропаганды в период революции и Гражданской войны.

Характеризуя литературу, посвященную агитации и пропаганде в период революции и Гражданской войны, выделенную нами в первую группу трудов по теме, следует отметить, что это направление имеет насыщенную и глубоко разработанную традицию — темы агитации и пропаганды в раннесоветский период были одними из самых популярных в Советском Союзе. Это обстоятельство было обусловлено идеологическими приоритетами эпохи, наличием обширной источниковой базы, возможностью четкого методологического обоснования на платформе марксистско-ленинской методологии, а также тем неоспоримым фактом, что эффективность советской агитации и пропаганды признавались как сторонниками новой власти, так и ее ярыми противниками.

Под термином «пропаганда» нами понимается целенаправленное и политически мотивированное убеждающее воздействие на сознание отдельных людей и общественных групп с целью формирования их поведения в желательном направлении. Под «агитацией» можно понимать одно из средств политической борьбы, состоящее в распространении политических идей и лозунгов с целью влияния на общественное сознание, настроение граждан, побуждение их к целенаправленной активности, политическим действиям^⁵. В целом видно, что агитация, как тактика, является средством пропаганды, которая, в свою очередь, ведает стратегией.

Первые попытки изучения идеологической работы большевиков периода Гражданской войны начались уже современниками. Особое место здесь занимают работы В.И. Ленина, Н.К. Крупской, А.В. Луначарского, М.И. Калинина^⁶. В их трудах наряду с теоретическими размышлениями, имелись и практические советы, связанные с вопросами политической агитации и пропаганды. Изучением наследия В.И. Ленина, как ведущего теоретика в области агитации и пропаганды, в советский период занимался В.Я. Доброхотов^⁷. Критически посмотреть на наследие Ленина делают попытки современные исследователи Е.Б. Калашникова, Н.Я. Елисеева^⁸. В 1920−1940-х гг. в журналах и периодической печати публиковались первые работы, рассматривающие агитационно-пропагандистскую деятельность большевиков. Написаны они были на материалах воспоминаний непосредственных участников событий. Данные работы, в основном, носили описательный характер и отражали официальные партийные программы и установки советской власти^⁹.

В конце 1940-х–начале 1950-х гг. были опубликованы основополагающие сборники центральных директив и постановлений в области агитации и пропаганды^¹⁰. Это, несомненно, дало толчок к развитию исследования агитации и пропаганды большевиков в годы Гражданской войны на качественно новом уровне. Такое изучение политической пропаганды и агитации в нашей стране началось с середины 1950-х гг. и продолжалось вплоть до середины 1980-х гг., войдя в историю как «золотой век» в разработке темы раннесоветской агитации и пропаганды. Во многом это было связно и с общеполитической ситуацией «оттепели» в стране, когда историки получили возможность говорить больше на темы своих исследований. В это время появляются работы, в которых рассматриваются принципы, формы и методы большевистской пропаганды и агитации, защищается ряд диссертаций^¹¹. С 60-х гг. XX в. началось и широкое исследование советских праздников и обрядов. В большинстве работ массовые праздники советских лет рассматривались как комплексное политическое, социальное и культурное явление, выступающее важнейшей составной частью идеологической работы партии^¹².

Отдельную группу в рамках историографии историко-партийного направления составили научные работы, статьи и популярные очерки в краеведческих сборниках и периодической печати, изучающие различные аспекты формирования системы партийно-советских органов власти на территории Орловской и Брянской губерний. Первой ласточкой здесь стала работа М.Ф. Силаева «Большевики Орловской губернии в борьбе за победу Октябрьской социалистической революции»^¹³. В ней, однако, как и во всех работах сталинского времени, факты вписывались в идеологическую схему, обильно наблюдалось цитатничество со ссылками на «Краткий курс» истории ВКП (б), слова и действия вождей партии Ленина и Сталина.

Вместе с началом общего исследовательского бума по стране во второй половине 1950-х – нач. 1960-х стали появляться и региональные работы по теме. Этому способствовала публикация источников в сборниках о деятельности местных губернских организаций в 1918-1920 гг.^¹⁴. Наиболее полными научными трудами, рассматривающими процессы установления и укрепления власти советов на Брянщине, на сегодняшний день являются работы И.Е. Яненко: его монография^¹⁵, а также главы двух «Очерков истории Брянской партийной организации» 1968 и 1982 гг.^¹⁶ Автор, как никто ранее, использовал документы местных и центральных архивов, периодической печати, освещал события 1917-1920 гг. в каждом из уездов Брянской и Черниговской губерний. Деятельности главного агитатора Брянского уезда – председателя Брянского уисполкома И.И. Фокина, был посвящен совместный труд Д. Щербакова и Л. Школьникова^¹⁷. Общую картину культурного строительства на Брянщине мы почерпнули из работы С.С. Сысоева^¹⁸.

В целом, советской историографией был накоплен значительный опыт в разработке темы раннесоветской агитации и пропаганды: введены в оборот пласты архивных источников, в основном, законодательного и делопроизводственного характера. Но многие аспекты темы оставались неосвещенными, не ставился под вопрос и тезис о руководстве партией агитацией и пропагандой в годы Гражданской войны. Кроме того, в труды советских историков не вошли многие события в регионе, имеющие значение для нашей темы, так как они не соответствовали господствующим представлениям о «триумфальном шествии» советской власти по провинции.

После распада СССР характер научных работ изменился: трансформация общества привела к критическому осмыслению многих событий советской истории. Однако с этого времени в отечественной исторической науке количество исследований, специально посвященных политической пропаганде и агитации периода в 20-е гг. XX в., резко уменьшается. Среди диссертаций историков постсоветского периода, в которых раскрывались отдельные нюансы идеологической деятельности большевиков в масштабе страны или на примере других регионов, для нас особую важность представляют три: Е.Н. Старостина, М.Г. Шульман и А.С. Бочкаревой^¹⁹.

Появление этих научных работ представляется нам поэтапным движением к рассмотрению темы под новым углом — от агитации и пропаганды до «формирования образа советской власти средствами агитации и пропаганды». Исходной точкой в исследовании темы было рассмотрение тематического содержания агитации и пропаганды с использованием описательного подхода и математических методов у Е.Н. Старостина. Своего рода промежуточный характер носило исследование М.Г. Шульман с попыткой применить подходы социальной психологии к митинговой агитации. Исследованием, непосредственно предшествовавшим нашему, стала диссертация А.С. Бочкаревой, в которой в качестве инструмента агитации и пропаганды рассматривалась политическая символика, являющаяся не чем иным, как приемом формирования образа власти. В своих работах авторы оставили традиционный подход к теме, выразившейся в формулировке тем. Но каждый из последующих исследователей раскрывал тему совершенно новым способом, приближаясь к постановке проблемы «от цели» пропаганды и агитации — формирования желаемого образа мыслей у населения и побуждения их к действию. Наше исследование, таким образом, логически вытекает из тех наработок, которые сделали предшественники в разработке регионального аспекта темы ранней советской агитации и пропаганды.

Вторым крупным блоком в историографии проблемы стали исследования об образах власти, относящиеся к современной дисциплине — имиджиологии. Философ и политолог Т.М. Зуева отмечает, что формирование образа власти в массовом сознании является важнейшей составляющей информационной политики государства. Достоинством ее труда является структурирование процесса изучения проблемы «формирование образа власти средствами информационно-коммуникативного воздействия». Здесь автор выделяет изучение субъекта, объекта, результата, методов, приемов и технологий достижения желаемых целей. Она же определяет и основные приемы формирования образа власти, относящиеся к символическому и вербальному воздействию на массовое сознание^²⁰.

Как признает Т.М. Зуева, тема «образа власти» в современной отечественной социально-философской литературе разработана слабо: понятийный и в целом научно-теоретический уровень ее разработанности невысок. Целостность подхода в имеющихся исследованиях отсутствует. В то же время нельзя сказать, что исследователи идут «кто во что горазд»: научный поиск осуществляется по определенным направлениям, соответствующим этапам процесса формирования образа власти: созданию, репрезентации, надзору за этими процессами^²¹.

В осмысление феномена образа власти среди историков быстрее всех включились западные и отечественные исследователи средневековья и Нового времени. Они, следуя традиции школы Анналов, стали исследовать проблему создания и репрезентации образов власти через законодательные тексты, миниатюры, скульптуру, монументальную архитектуру^²². Одним из первых, кто обратился с вопросом о репрезентации образа власти к российской истории, стал Р. Уортман^²³. Заложенные им идеи плодотворно развивают современные исследователи^²⁴.

Наиболее привлекательным, однако, для исследователей социогуманитарного направления остается феномен восприятия власти населением. Его разработкой занимаются политические психологи, социологи и политологи^²⁵. Авторов интересуют представления о власти в групповом и массовом сознании населения, сравнения их с медиа-образами и архетипами культуры^²⁶, изучаются особенности формирования и трансформации образа региональной власти^²⁷. Основными источниками для анализа выступают СМИ и социологические исследования.

Среди историков восприятие образа власти также стало одной популярных тем в последнее время. Так, О. С. Поршнева рассматривает эволюцию образа верховной власти в сознании крестьянства России в начале XX в., затрагивая проблемы делегитимизации монархии, обострения этатистских и эсхатологических настроений крестьянства в 1917 году^²⁸. Этому же процессу посвящена диссертация А.В. Дорофеевой, защищенная в 2009 г.^²⁹ На материалах периода Гражданской войны историки также пока говорят лишь о восприятии образа власти населением. На общероссийском материале образ власти в массовом сознании описывается в трудах Л.А. Обухова, А.Я. Лившина^³⁰, на материалах рассматриваемого региона представления населения о власти стали темами работ Н.А. Бельковой и М.В. Брянцева^³¹.

В третью группу трудов, выделенных нами по теме работы, вошли современные исторические исследования, затрагивающие отдельные аспекты формирования образа советской власти средствами агитации и пропаганды периода революции и Гражданской войны. В них предприняты попытки анализа роли символов и ритуалов, языка и массовых действий в трансформации массового сознания населения. Так, вопрос о роли революционных символов в политической культуре граждан России в годы революции и Гражданской войны поднял в своих трудах Б.И. Колоницкий^³². Семиотизация исторических исследований привела к убеждению многих исследователей в том, что символы и ритуалы, язык и массовые действия должны рассматриваться как исторический текст, подлежащий смысловой расшифровке^³³. Одним из прорывов в исследовании истории советского государства с этих позиций стала концепция культа вождя, фактически подменившего государственную религию. Классическим трудом здесь считается монография Н. Тумаркин «Ленин жив! Культ Ленина в Советской России»^³⁴. Что касается значения ритуала в культуре революции, то его мы смогли определить для себя, изучив труды П.К. Корнакова, В.В. Глебкина, Шт. Плаггенборга^³⁵.

Проблему адекватности восприятия советского «новояза» крестьянством подняли в своем совместном труде американский русист О. Файджес и Б. Колоницкий^³⁶. О том, что новая советская власть по-разному объясняла причины своих неудач, что существовал официальный дискурс агитации и пропаганды и внутренний язык партии, написал в американский советолог Д. Рейли^³⁷. Идею о том, что слова и политические термины стали играть роль смыслообразующего фактора, детерминирующего мышление и поведение в новой окружающей реальности, развил Д.М. Фельдман^³⁸.

Как признают почти все исследователи, взявшие на вооружение принципы семиотики и социолингвистики, революционные праздники и риторика агитационных материалов были направлены, прежде всего, на легитимизацию режима, обоснование его законности. Одной из самых оригинальных концепций в трактовке процесса легитимизации стала концепция нарратива Октября Ф. Корни^³⁹. Проблему мифологизации режима путем использования потенциала революционного нарратива об Октябрьской революции ставит в своих работах и С.Ю. Малышева^⁴⁰. Праздники новой Советской России как ритуалы со своим набором символов и инсценировок изучаются рядом современных исследователей^⁴¹.

Как одно из ведущих средств манипуляции сознанием населения рассмотрел советскую газетную прессу в годы Гражданской войны Л.А. Молчанов^⁴². В контексте истории политической культуры и политической психологии масс агитационно-пропагандистскую работу большевиков проанализировал С.В. Яров^⁴³. Говоря о культурно-антропологических условиях, в которых развернула свою деятельность машина агитации и пропаганды в годы ранней советской власти, большой интерес для нас представляет целый ряд работ о крестьянстве в годы революции и Гражданской войны^⁴⁴, равно как и работ общего характера, посвященных этому периоду в истории страны^⁴⁵.

В целом современные исследования отличает скрупулезность в анализе вводимых в научный оборот источников, а также новый взгляд на известные факты и события, в них активно используется междисциплинарный подход. Историографический обзор позволяет утверждать, что ни один из вышеуказанных авторов не ставил перед собой задачи изучения процесса создания и репрезентации образа советской власти средствами агитации и пропаганды в годы революции и Гражданской войны на территории Орловской и Брянской губерний.

^ Объектом данного исследования выступил процесс формирования образа власти, механизмы его создания и репрезентации, содержание образа власти.

Предметом исследования является формирование образа советской власти средствами агитации и пропаганды в годы революции и Гражданской войны на территории Орловской и Брянской губерний.

^ Цель исследования — проанализировать процесс формирования образа советской власти средствами агитации и пропаганды на территории Орловской и Брянской губерний в годы революции и Гражданской войны как систему: осветить механизмы создания и репрезентации образа власти, выявить его содержание в текстах агитации и пропаганды.

Реализация поставленной цели предполагает решение конкретных научных задач:

- исследовать процесс зарождения и формирования партийно-советских органов пропаганды и агитации и специфику их утверждения на территории Орловской и Брянской губерний;

- осветить работу агитаторов на местах и отразить диалог образов представителей власти в массовом сознании;

- показать основные формы репрезентации образа власти средствами агитации и пропаганды в годы революции и Гражданской войны на территории Орловской и Брянской губерний;

- проанализировать организацию праздника первой годовщины Октябрьской революции как главного ритуала по формированию образа новой власти;

- определить роль газет и пролетарской поэзии в арсенале форм и методов агитации и пропаганды, направленных на формирование образа советской власти;

- выявить составные части образа власти в агитационно-пропагандистских текстах: резолюциях митингов и собраний, агитационных статьях советских газет, пролетарской поэзии, проанализировать содержание и механизмы создания каждого такого «включенного образа» по-отдельности и его «вклад» в содержание образа советской власти в целом;

- отразить общее и особенное в процессе формирования образа власти в Орловской и Брянской губернии.

^ Хронологические рамки исследования охватывают период с момента прихода к власти большевиков — 25 октября 1917 года до конца 1920 года. Второй рубеж обусловлен тем, что в конце 1920 г. завершаются мобилизационные кампании Гражданской войны, сворачивается идеологическая кампания в прессе, посвященная войне с Польшей. Более того, 1920 год стал знаковым для всей системы агитации и пропаганды Советской России — в июне был создан отдел Агитпропа ЦК, а 12 ноября 1920 г. был издан декрет об организации Главного политико-просветительного комитета республики (Главполитпросвета). В результате в стране начала оформляться централизованная «двухполюсная» система партийно-государственных органов агитации и пропаганды, что знаменовало собой изменение характера процесса формирования образа власти средствами агитации и пропаганды в Советской России от хаотического к плановому.

^ Территориальные рамки исследования обусловлены историческими реалиями административно-территориального устройства Советской России в октябре 1917-конце 1920 гг. Работа проведена на материалах двух губерний Центральной России: Орловской и Брянской. Брянская губерния, образованная как самостоятельная единица, выделилась из Орловской в апреле 1920 года. Фактически процесс ее отделения шел с весны 1919 года.

^ Источниковая база исследования представлена широким кругом документов, материалов и свидетельств из истории процесса формирования образа советской власти средствами агитации и пропаганды на территории Орловской и Брянской губерний в годы революции и Гражданской войны. Все они объединены в несколько групп по видовой принадлежности.

^ Законодательные акты. Этот вид источников представлен законами и постановлениями центральных партийно-государственных органов: декретами советского правительства, решениями партийных съездов, пленумов, конференций и т.д.^⁴⁶

^ Делопроизводственные документы. Все источники этой группы можно разделить на нормативные документы (положения, уставы, инструкции об агитационной работе), протокольную документацию (журналы и протоколы съездов, собраний, резолюции митингов и собраний), информационные документы (сводки о политическом отношении населения к власти, сообщения с мест), отчетные документы (отчеты и доклады агитаторов, инструкторов-ревизоров, отчеты об агиткампаниях и др.), деловую переписку между органами центральной и местной власти. Делопроизводственные источники позволили воссоздать картину деятельности органов агитации и пропаганды: описать их структуру, а также формы и методы работы с населением.

Документы были извлечены из центральных и региональных архивов: из Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ): Ф. Р-393 (Народного комиссариата внутренних дел РСФСР). Оп. 2, Оп. 4, Оп. 12; Ф. А-557 (Центрального управления учета, распределения и распространения произведений печати (Центропечать) при государственном издательстве Наркомата просвещения РСФСР), Оп. 3; из Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ): Ф.17 (ЦК РКП(б)-ВКП(б)-КПСС), Оп. 4 Секретариата ЦК, Оп. 5 Отдела по работе с деревней ЦК, Оп.6 Информационного отдела ЦК, Оп. 11-12 Организационно-инструкторского отдела ЦК; Оп.60 Агитпроп отдела ЦК; Оп. 86 Секретного отдела ВЦИК.

Основную долю архивных документов составляют материалы региональных архивов. Были использованы источники делопроизводства, отложившиеся в фондах Государственного архива Брянской области (ГАБО) и Государственного архива Орловской области (ГАОО). В ГАБО и ГАОО исследовались фонды советских, военных и партийных ведомств, занимавшихся агитационно-пропагандистской деятельностью, как на губернском, так и уездном уровнях^⁴⁷. В группу делопроизводственных источников также вошли и документы, опубликованные в сборниках местного характера^⁴⁸.

Большую важность для нашей темы представляет такой источник этой группы как доклады агитаторов. Исчерпывающую источниковедческую характеристику им дал С. В. Яров^⁴⁹. Останавливаясь подробно на описании в докладах массового политического протеста среди крестьянства, автор предложил пример оценки достоверности самого источника, способов выявления риторических наслоений, вариант структурирования текста докладов. В рамках нашей темы доклады агитаторов позволяют оценить работу органов, задействованных в агитационно-пропагандистской деятельности: как проходила координация с вышестоящим ведомством, какие методы работы с населением использовались. Одним из важнейших источников по нашей теме стали резолюции митингов и собраний, также относимые к группе делопроизводственных источников. Они дают информацию не о том, какой власть реально виделась населению, а о том, какой она хотела выглядеть в его глазах.

Значительное место в источниковом корпусе работы занимает периодическая печать Орловской и Брянской губерний 1918-1920 годов. Нами были изучены газеты, издававшиеся на территории Орловской и Брянской губерний. Всего анализу были подвергнуты материалы около шести сотен номеров полутора десятка уездных и губернских советских газет. Необходимо отметить, что сохранность газет фрагментарна. Более 90% газетного материала, вошедшего в исследование, впервые вводится в научный оборот как исторический источник. Использовались в работе и материалы центральной партийной газеты «Правда» 1918 и 1919 годов, «Вестника Агитации и пропаганды» 1920 г., «Известия народного комиссариата по военным делам» 1918 г.

Отдельным блоком в списке источников работы стоит пролетарская поэзия региональных авторов. Это стихотворения пролетарского поэта Бежицы И.И. Мукосеева, изданные в двух сборниках 1918 г. и 1920 г.^⁵⁰, а также других пролетарских поэтов Орловской и Брянской губерний, публиковавшиеся на страницах местных газет.

Менее многочисленную, но не менее важную группу источников составили воспоминания, содержащие субъективные оценки процесса формирования образа власти средствами агитации и пропаганды на территории Орловской и Брянской губерний в рассматриваемый период. Здесь мы выделяем сборник воспоминаний соратников Игната Фокина о нем^⁵¹ и воспоминания, хранящиеся в ГАБО.

В отдельную группу источников, существующую на границе с делопроизводственными источниками и источниками личного происхождения, мы включили заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и большевистским вождям, опубликованные в сборнике «Письма во власть»^⁵² и выявленные в архивах Брянской (ГАБО. Ф. П-3. Оп. 1. Д. 19, 40) и Орловской областей (ГАОО. Ф. П-3. Оп. 1. Д. 14). Эти документы позволяют оценить отношение населения к власти в целом и к ее отдельным представителям, в частности. Здесь считаем нужным оговорить, что при публикации архивных источников, мы намеренно сохраняем всю их орфографию и пунктуацию в исходном варианте, не видоизменяя.

Для формулировки отдельных выводов в главе «содержание образа власти», параграфе «образ героя» привлекались фотоматериалы похорон Игната Фокина и вещественные источники — материалы Брянского областного краеведческого музея из экспозиции «Игнат Фокин».

^ Методологической основой диссертационного исследования послужили принципы объективности и историзма. Наше исследование укладывается в рамки «новой политической истории», в рамках которой признается, что власть многообразна по своим проявлениям и стремится проникнуть во все сферы жизни человека, заявляя о себе на социально-культурном уровне через массовые представления, символы и ритуалы, язык и массовые действия^⁵³.

Из специально-исторических методов в работе с источниками были использованы сравнительно-исторический и историко-описательные методы. Первый метод дал возможность изложить события и явления в строгом хронологическом порядке и взаимодействии. Историко-описательный метод использовался, в основном, для анализа решений центральных и местных органов власти по вопросам агитации и пропаганды с учетом той исторической ситуации, в рамках которой они принимались. Сравнительно-исторический метод дал возможность сопоставить и согласовать между собой факты, полученные из различных источников, выявить сущность исследуемых явлений с учетом их сходств и отличий. Системный метод позволил рассмотреть деятельность разноуровневых агитационно-пропагандистских структур Орловской и Брянской губерний, проследить внутреннюю логику их создания и функционирования. При работе с газетами был использован фронтальный метод, позволивший изучить соответствующие материалы каждого номера газеты.

Обозначенная тема потребовала использования теоретического инструментария смежных гуманитарных наук. При анализе содержания образа власти на страницах газет главным методическим инструментарием при работе с текстами для нас стал метод контент-анализа в совокупности с теорией персуазивной коммуникации, существующей в рамках прагматической лингвистики^⁵⁴.

^ Научная новизна исследования.

Новизна исследования заключается в новаторской формулировке темы, позволившей предметом исследования избрать процесс формирования образа советской власти средствами агитации и пропаганды.
В научный оборот введен комплекс архивных материалов и периодической печати, издававшейся на территории Орловской и Брянской губерний.
В историю региональной литературы и журналистики возвращено имя пролетарского поэта И. И. Мукосеева, произведения которого оказывали значительное влияние на сознание населения Брянского уезда того времени.
Впервые известные ранее источники по истории Гражданской войны: тексты периодической печати, стихотворения пролетарских поэтов, резолюции митингов и собраний были рассмотрены как источники по созданию и репрезентации словесного образа новой власти.
Использована новая методика работы с периодической печатью советского периода, заключающаяся в соединении математического метода контент-анализа и теории персуазивной коммуникации, находящейся в рамках прагматической лингвистики.
Впервые дана характеристика образа врага в агитации и пропаганде первых лет советской власти, выполненная на региональном материале.
Выдвинута концепция формирования культа местных вождей революции и Гражданской войны как механизма по формированию образа власти (на примере начала процесса формирования культа вождя большевиков Брянского уезда Игната Фокина).
В ходе анализа словесного образа советской власти в текстах агитации и пропаганды выявлены составные его части: образы времени и революции, образы героя и врага, обозначенные нами как «включенные образы».
Исследование позволило поставить под вопрос утвердившееся в рамках отечественной историографии положение о том, что у новой советской власти отсутствовал план по ведению агитации и пропаганды. Проведенное исследование показало наличие стратегической линии в деятельности всех ведомств, занимавшихся агитацией и пропагандой. Этой генеральной стратегической линией и стало формирование привлекательного образа власти.

^ Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в том, что его материалы, положения и выводы позволяют составить комплексное представление об идеологической работе на территории Орловской и Брянской губерний в первые годы советской власти. Они могут использоваться при создании обобщающих трудов, энциклопедий, учебных пособий и практикумов по направлениям «Отечественная история», «История Брянского края», «История Орловского края», «История журналистики», «Политическая культура России XX века», «Имиджиология», а также при разработке лекционных и семинарских курсов по этим направлениям. Сведения о советской политической пропаганде и агитации в период революции и Гражданской войны могут применяться в коммуникационных технологиях современного общества, могут быть учтены в деятельности государственных и общественных структур при формировании их имиджа.

^ Апробация работы. Основные положения и результаты работы изложены в 6 статьях и материалах международных и всероссийских конференций (общим объемом 3,45 п.л.), в том числе в статье, опубликованной в журнале «Вестник БГУ», включенном в список ВАК. С результатами исследования автор выступал за круглым столом «Россия и внешний мир: из истории взаимовосприятия», прошедшем на базе Центра по изучению отечественной культуры ИРИ РАН 1 февраля 2011 г.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения.

^ 2. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во «Введении» характеризуются историография и источниковая база работы, обосновываются проблематика работы и ее научная новизна, формулируются конкретные цель и задачи исследования, определяются его географические и хронологические рамки, методологические принципы. Первая глава «Мастерские образа советской власти и каналы его трансляции в системе партийно-государственных органов агитации и пропаганды в октябре 1917 – 1920 гг.» состоит из двух параграфов.

В первом параграфе «Органы агитации и пропаганды в октябре 1917 – ноябре 1920 гг.: структура и функции» описывается история становления системы органов агитации и пропаганды на территории Орловской и Брянской губерний. Показано, что агитационно-пропагандистская работа, направленная на формирование у населения Советской России желаемого образа мыслей и действий, очень волновала новую власть в течение всего исследованного периода. В то же время определенного плана ведения идеологической деятельности у большевиков, пришедших к власти, не было. Агитацией и пропагандой занимались различные ведомства и учреждения: государственные, партийные, общественные, вместе создававшие сложную взаимно пересекающуюся систему, лишенную централизованного руководства.

На первых порах весной-осенью 1918 г. агитация почти всецело находилась в руках комиссариатов по военным делам. Это объяснялось текущими задачами Советской власти по созданию Красной армии. Агитаторы уездных военкоматов работали как среди красноармейцев, так и среди гражданского населения. Всплеск массовой работы агитаторов военкоматов отмечается по документам в связи с празднованием первой годовщины Октябрьской революции в ноябре 1918 г. Тогда же активизировались в массовом порядке организации складывающейся партийной вертикали. Последняя постепенно забирала себе функцию подготовки кадров для агитации и пропаганды, в которых хронически нуждались местные власти. Активность ответствующих отделов на местах, однако, была невысока. Партийные комитеты еще не обладала ни монополией на агитационно-пропагандистскую работу, ни достаточными силами на местах. Более или менее сформированной вертикалью власти к первой годовщине Октября оказалась структура исполкомов советов народных депутатов. Именно она обладала возможностями для организации революционных торжеств в новом стиле, могла мобилизовать на совместную работу смежные структуры, общественные организации, отдельных творческих личностей, имела средства издавать свои газеты.

С середины 1919 г. набирает силу, а в 1920 г. становится явной тенденция по объединению усилий разных ведомств в деле агитации и пропаганды, завершившаяся созданием в июне 1920 г. Агитпропа ЦК РКП(б) и Главполитпросвета при Народном комиссариате просвещения в ноябре 1920 г. В стране постепенно стала оформляться «двухполюсная» система партийно-государственных органов агитации и пропаганды.

В общем хаосе работы ведомств, занимавшихся практической агитационной и пропагандистской работой на территории Орловской и Брянской губерний в октябре 1917–1920-м гг., однако, прослеживается взаимосвязь между партийными и советскими ведомствами, (газеты уездных исполкомов советов, публикующие воззвания партийной газеты «Правда», агитаторы военкоматов, подотчетные укомпартам и др.). Отчетливо видна и жесткая вертикаль связи по линии Наркомвнудела от информационно-инструкторских подотделов уисполкомов до отдельно взятого инструктора-ревизора, в полномочия которых входила деятельность по надзору за процессами формирования образа власти.

Во втором параграфе «Низовые совслужащие — агитаторы как трансляторы образа советской власти» подчеркивается, что в представлении большевиков агитатором должен был быть каждый коммунист, в обязанностях которого было «распространять партийную литературу, газеты, брошюры, декреты и т.п., организовывать кружки, собрания, митинги». Наряду с передачей информации и коммуникации с властью, едва ли не самой главной его функцией была представительская — агитатор «представлял» власть в глаза населения. От его личных и профессиональных качеств в конечном итоге зависел результат действия всех структур и ведомств, задействованных в формировании образа власти в годы Гражданской войны.

Анализ документов делопроизводства и личного происхождения показал, что к концу Гражданской войны в массовом сознании населения зафиксировались два образа коммуниста: идеальный, который яркими красками рисовался на страницах официальных губернских и уездных газет, он же обогащался выступлениями ораторов на многочисленных митингах, и реальный, формируемый на основе жизненного опыта. Эти два образа коммуниста-агитатора, вступали в ходе диалога в зияющее своей глубиной и очевидностью противоречие. Образ трудового человека, борющегося за идеалы, готового положить на алтарь революции все, что имеет, в том числе свою жизнь, явно не совпадал со скрывающимся от мобилизации, распивавшем на рабочем месте спиртное «коммуно-чиновником», использующим пришедшую в его руки власть в личных интересах. И хотя значение агитатора как части агитационно-пропагандистской системы с 1920 г. постепенно уменьшалось (большее значение приобретают структуры, организующие массовые мероприятия), роль личностного фактора в деле формирования образа власти оставалась высока.

Вторая глава «Формы и методы репрезентации образа советской власти средствами агитации и пропаганды» состоит из четырех параграфов. Новое государство прилагало немало усилий для того, чтобы заявить о себе населению, создать положительный образ власти и ликвидировать антисоветские устремления различных групп населения. Вычленяя в видовой классификации устную, письменную, наглядную и комплексную агитацию, мы останавливаем свое внимание на анализе нескольких самых распространенных форм агитации и пропаганды: митингах и собраниях, газетах и пролетарской поэзии, праздниках и агиткампаниях. В свете формулировки темы к традиционной классификации мы добавляем такую форму идеологического воздействия на массовое сознание как организация городского пространства. Каждая из форм агитации и пропаганды подверглась нами определенной схеме анализа. Нас интересовали роль и функции, внутренняя структура и содержание, видовая группировка, тематика, методы используемого воздействия, а также отношение населения к данной форме репрезентации образа власти.

В первом параграфе «Митинги, собрания и агиткампании» показано, что наиболее распространенной формой политического просвещения трудящихся с первых месяцев Советской власти стали массовые митинги и собрания. Проведение митингов было первой характеристикой работы местных структур, задействованных в агитации и пропаганде. К сожалению, существующие источники не всегда позволяют воссоздать целостную картину проводимых акций.

Региональный материал, рассматриваемый нами, подтверждает общее по стране положение: тематика митингов отражала основные этапы борьбы большевистской партии за упрочение советской власти. Чтобы привлечь большее число участников, сделать митинги более разнообразными и интересными, уже с 1918 г. начинают практиковаться митинги-концерты. На них выступают не только ораторы, но и артисты, разыгрываются сценки, поэты. Их, однако, использовали в основном к праздничным событиям, будничной повседневности они не касались. Целью таких митингов помимо агитационной, просветительской и развлекательной, был и заработок. Митинги заканчивались пением Интернационала, других революционных песен, сюжеты и мотивы которых стали неиссякаемым источников для народной поэзии первых лет советской власти. Идеи и образы митинговых речей приобретали реальные очертания в музыкальных образах и в наглядной агитации, которая сопровождала митинги.

Об отношении населения к митингам попадаются лишь отрывочные косвенные свидетельства, передаваемые агитаторами — представителями власти. В начальный период советской власти оно в большинстве своем было отрицательным — агитаторы приезжали в деревню с револьверами или вооруженными отрядами охраны. На первых порах им зачастую только так и удавалось добиться внимания слушателей. С течением времени, однако, аудитория начинает привыкать к митинговой форме общения с представителями власти. В разные периоды Гражданской войны на разных территориях губернии отношение населения к устным формам агитации разнилось. В основном, реакция зависела от того, насколько в деревне или волости обстояли дела с «продовольственным вопросом». Встречаясь с представителями власти, крестьяне переводили разговор на наболевшие для них вопросы.

С 1920 г. все громче стала звучать критика в адрес «ударной митинговой агитации». Апофеозом агитационно-пропагандистской политики советской власти периода военного коммунизма стали агитационные кампании, в полной мере продемонстрировавшие все ее отрицательные стороны. Смысл подобных мероприятий, проводившихся в 1918-1919 гг., а особенно в 1920 г. заключался в экспроприации денег, одежды, рабочих сил и времени на нужды власти. В рамках агиткампаний широко практиковались субботники и воскресники, мобилизовывавшие трудовые ресурсы население для нужд новой власти. Не получая ожидаемого эффекта активности масс, стопроцентного усвоения и поддержки населением транслируемых через митинговую агитацию идей, власти требовали все большего усиления объемов, масштаба и разнообразия форм агитационной работы.

Во втором параграфе «Государственные праздники» Одной из самых популярных и действенных форм агитации и пропаганды стала в годы Гражданской войны организация новых общественно-политических и государственных праздников. В работе мы отталкиваемся от определения, данного исследователем культуры Шт. Плаггенборгом: «Праздники есть высшая форма репрезентации режима, так как при их проведении соединяются в единое целое разные формы выражения идеи: слово, изображение, движение, инсценировки»^⁵⁵.

Самым масштабным праздничным действом Гражданской войны стала Первая годовщина Октября. Сценарий проведения праздника «Великой Годовщины» задавался из центра. Положения Орловской губернской инструкции, определявшей порядок мероприятия и его идеологическую нагрузку, реализовывались в уездах губернии в большей или меньшей степени в зависимости от местных условий и возможностей. Одним из распространенных вариантов проявления самостоятельности по Орловской губернии была установка самодельных арок. Среди самых репрезентативных и впечатляющих техник репрезентации образа власти была организация демонстрации военных. Вкладывались в организацию праздника и мотивы другого рода — надежды и умиления. Так, в ходе демонстрации в Ливнах особая колонна была организована из детей до 14-ти лет^⁵⁶. Для привлечения участников праздника новая власть активно использовала тактику «пряника»: организовывала бесплатные обеды и спектакли, освобождала население от работ. Таким образом, организовывая праздник первой годовщины Октября, власть через систему символов и масштабность ритуалов демонстрировала свою силу и мощь, стремясь показать прочность завоеванных позиций, ориентацию на будущее.

В третьем параграфе «Газеты и пролетарская поэзия» говорится о том, что новая власть активно использовала газеты как средство идеологического воздействия. На территории Орловской губернии своей газеты в рассматриваемый период не появилось только в Кромском уезде. Напротив, по нескольку газет издавалось в самых крупных по численности населения уездах: две — в Брянском уезде, по три и более — в Елецком и Орловском. В остальных же местная газета была одна. Несмотря на некоторую общность структуры, все газеты отличались друг от друга. Особенно явно различия бросались в глаза между газетами крупных и малых городов. Период Гражданской войны был периодом выживания, когда периодика малых городов держалась на личности редактора и его творческом энтузиазме. Единой системы распространения газет на территории Орловской и Брянской губерний в годы Гражданской войны налажено не было, хотя к этому и существовали попытки в рамках деятельности различных ведомств.

Учитывая слабо отлаженную систему распространения печати и низкую грамотность аудитории, путь прямого попадания печатного слова к читателю играл небольшую роль в общем процессе формирования образа власти средствами агитации и пропаганды. Здесь важными представляются иные пути попадания газеты к читателю — через посредников. Газеты читались в массовом порядке в избах-читальнях, на митингах и в ходе агиткампаний. Кроме того, уже с лета 1919 г. в связи с нехваткой бумаги губернские и уездные власти принимают принудительное решение о распространении газет только среди партийных работников, обязывая коммунистов выписывать газеты. Таким образом, власть заботилась об организации политграмотности «из первых рук» для своих представителей.

Помимо агитационных и информационных статей страницы региональных газет вмещали в себя и произведения пролетарских поэтов, стихи и песни которых использовались новой властью как эффективное средство внедрения идей в сознание масс. Поэты из низов в доступной форме доносили до населения страны идеологические теории и концепции, формировали образы власти, мифы и культы, в конечном счете, — мировоззрение «нового советского человека».

В четвертом параграфе «Организация городского пространства» говорится о том, что частью общего процесса символизации и наглядной демонстрации большевистского режима была организация городского пространства на новых началах. Сюда вошло и переименование улиц, и возведение новых монументов и памятников. К примеру, решением Карачевского уисполкома от 12.12.1919 г. из 28 улиц Карачева, подлежащих переименованию, революционной и пролетарской тематике соответствовало 22 улицы. 7 ноября 1920 г. в Орле был открыт второй в стране прижизненный памятник Ленину. Важно отметить, что в рассматриваемый период инициатором переименований была не центральная власть, а местная. В итоге, можно говорить о том, что для репрезентации своего образа власть использовала широкий набор форм агитации и пропаганды — как исторически оправдавших себя, так и специфически большевистских (монопольная советская печать, новые советские праздники и др.). Все они несли в себе определенную символику, являвшуюся методом и приемом формирования образа власти.

Третья глава «Содержание образа власти в агитационно-пропагандистских текстах: включенные образы» состоит из трех параграфов. В первом параграфе «Образы времени и революции» говорится о том, что агитационно-пропагандистские тексты актуализировали образы прошлого, настоящего и будущего, а также Октябрьской революции как связующего звена между прошлым и настоящим и мировой революции как звена между настоящим и будущим. Темное прошлое противопоставлялось светлому будущему. Для создания образа прошлого и настоящего использовались военные метафоры, такие как «борьба», «воин», «удар», «бой», «победа». Заполненное врагами и борьбой настоящее виделось агитаторам исключительно как этап перехода к светлому будущему, ради которого все и совершалось. В вырисовывании будущего ведущими являлись метафоры архитектуры, строительства. Будущее в представлении идеологов революции было окрашено в светлые тона и виделось исключительно в виде мировой революции.

Акцентируя образы времени и революции, агитаторы создавали образ советской власти как героической, революционной и пролетарско-интернациональной. И если в плане героики революционной борьбы большевики стали наследниками традиций контркультуры революции, существовавшей в царское время, то интернациональный мотив образа был привнесен леворадикальной марксистской идеологией, бывшей фундаментом большевизма.

Коммунистическая пропаганда активно внедряла в массовое сознание марксистское восприятие времени через линейный процесс. Многие агитаторы связывали образ революции и в особенности, мировой революции как отсроченного ожидания, со вторым пришествием Христа, вписывая таким образом идеологию большевизма в традицию массового восприятия русского народа. Образы времени и революции были необходимы большевикам, чтобы оправдать свой насильственный приход к власти, обеспечить рациональное объяснение их права нахождения у власти. Концепция мировой пролетарской революции, активно внедряемая в сознание масс, имела определенные черты, общие для идеологии, мифа и утопии. Её обратной стороной в идеологии, утверждают исследователи концепции, являлся поиск врага и террор как механизм психического баланса.

Во втором параграфе «Образ врага» раскрывается содержание образа врага в текстах агитации и пропаганды. Подчеркивается, что образ врага актуализировался большевиками с самого момента прихода к власти и являлся непременным атрибутом идейного содержания агитации и пропаганды времен Гражданской войны. Упоминание образа врага достигает своего пика весной-летом 1919 г., заполняя в отдельных случаях почти 100% идейного пространства агитационных статей. На примере модификации образа врага раскрыта модификация образа адмирала Колчака.

Создавая в пропаганде образ врага, советская власть формировала свой образ методом от противного, являя собой всё, что не представлял враг. Она подчеркивала свой классовый характер, показывая себя защитницей интересов рабочих и крестьян, так как враг защищал интересы буржуазии и помещиков. Представляла себя справедливой, так как выступала против капитала и сосредоточения непомерных ресурсов в руках немногих. Народной, так как была за обеспеченность продовольствием и мирное развитие и против голода и войны, которые нес враг, национальной, так как выступала против интервентов. В пропаганде также постепенно создавался образ власти мобилизационной, так как основной лексической единицей линии времени была борьба, а желанной победы не наступало. Монополизируя таким путем под себя линию времени, советская власть высказывала свои претензии на долгосрочность.

В третьем параграфе «Образ героя: от пролетария до местного вождя» раскрывается оборотная сторона очернения образа врага в пропаганде — возвышение образа героя. Власть активно транслировала образы героического пролетария, восхваляла деятельность Красной Армии и солдата-красноармейца, рисовала образы вождей пролетарских масс, откровенно героизировала облик их отдельных представителей, создавала культ павших борцов — героев Гражданской войны. Из последнего в рассматриваемый период на территории вновь образованной Брянской губернии начал складываться культ местного вождя Игната Фокина. Такой клубок героизма был нацелен на формирование образа советской власти как пролетарской, народной, героической, жертвенной, заботливой и справедливой.

Устанавливая высокую степень сакральности образа героя (жертвенность самого героя, поклонение ей современников и др.), власть реализовывала свои претензии на легитимность, придавая своим деяниям мифологический смысл. «Враг» же, по принципу контраста, становился неизбежным атрибутом дихотомического представления реальности. Для идеологов и практиков нового режима, пришедших к власти в октябре 1917 г., окружающий мир мыслился не иначе как в категориях классового противостояния. Откровенные идеологические установки большевиков содержали в себе импульс к формированию в массовом сознании черно-белого восприятия мира.

Все текстовые явления агитации и пропаганды, формирующие образы времени и революции, образы героя и врага, с очевидностью объединяются в целостную картину идеологической пропаганды при анализе текстового целого. Явно видно, что за разным типом текстов — резолюций, пролетарской поэзии и агитационных статей газет стоит единая идеология. Разные виды текстов оказываются связанными в смысловом отношении в единый большевистский дискурс.

В «Заключении» приводятся результаты проведенного исследования. Они состоят в том, что в агитации и пропаганде на территории Орловской и Брянской губерний в октябре 1917-1920 гг. было задействовано большое число ведомств: советских, партийных, общественных. В своей работе они использовали широкий набор форм агитации и пропаганды, претворявшихся в жизнь с помощью аудиальной, визуальной, ритуальной, топонимической символики, языка. В силу неграмотности и малограмотности населения региона в этот период ведущую роль здесь играла устная агитация и пропаганда и словесный образ власти, передаваемый агитаторами с помощью живого и печатного слова.

Агитационно-пропагандистские тексты, в которые мы определили статьи советских газет, стихотворения пролетарских поэтов, резолюции митингов и собраний, отражали то, какой власть желала выглядеть власть в глазах граждан нового советского государства, какие черты своего образа подчеркивала. Для раскрытия своего образа власть использовала образы времени и революции, образ героя и образ врага. При их репрезентации активно применялись лингво-психологические методы.

Все это позволяет поставить под вопрос утвердившееся в отечественной историографии положение о том, что в агитации и пропаганде первых лет советской власти отсутствовало плановое начало. Наше исследование говорит о том, что в агитационно-пропагандистской деятельности власти присутствовала стратегическая линия, которой и являлось намерение создать привлекательный для населения образ. Само это намерение уникальным не было. Особенности процесса формирования образа советской власти заключались в новой идеологической основе — ее целевой аудиторией стал класс трудящихся, а также в расширении масштабов пропаганды.

Региональная специфика процесса формирования образа власти отразилась в высоком проценте присутствия образа врага в информационном пространстве агитационно-пропагандистских текстов. Это во многом объясняется близостью региона к фронту. Второй особенностью процесса стало начало формирования культа вождя большевиков Брянского уезда Игната Фокина. Уездные, а затем и губернские брянские власти активно восхваляли личные черты пламенного революционера, ушедшего из жизни в разгар Гражданской войны в апреле 1919 г. Таким образом, они создавали живой символ революции, формируя образ местной власти как героической, жертвенной, справедливой, народной и рабоче-крестьянской.

Blog

Формирование образа советской власти средствами агитации и пропаганды: октябрь 1917-1920 гг. (на материалах Орловской и Брянской губерний)

Содержание